При появлении чудной и обворожительной женщины все замерли, изобразив немую сцену.

— Чёрт возьми! — досадливо воскликнул Луп, а потом вдруг почему-то смутился и покраснел.

— О, приветствую вас, прекрасная и несравненная дама! — Серпент скользнул к Стелле и приложился губами к её нежной ручке.

— Дорогой, — девушка весело, лаково и удивлённо посмотрела на меня. — Сколько же у тебя гостей. А какое застолье! А я думала, что ты отдыхаешь, спишь, не стала настойчиво звонить и будить. Извини, что зашла без разрешения. Я не вовремя?

— Да ничего, ничего, — с некоторым облегчением произнёс я и расслабился. — Ты всегда во время, моя милая. Я, то есть мы, действительно отдыхаем и рады тебя видеть.

— «Мерзавец!», — щёлкнуло у меня в голове.

— «Радость моя, обожаемая Милли, ну надо же соблюдать правила приличия!», — ответил я так же мысленно.

— «Боже мой! Какая двуличная сволочь!».

— «Успокойся, любовь моя!».

— А почему ты с мечом? — спросила Стелла.

— Да вот, показывал его своим друзьям. Меч уникальный, единственный в своём роде, ручной работы.

— Понятно. А что это за осколки на ковре?

— Увы, зацепил люстру. Потолок низкий.

— Ясно… Ой, а я уже знакома не только с господином… э, э, э…

— Луп, к вашим услугам.

— Да, да… Я уже встречались и с этими господами, — Стелла показала ручкой на Фума и Белла.

— Приветствуем вас, очаровательная госпожа.

— Представь меня твоим гостям, дорогой.

— Господа! Перед вами моя… э, э, э… верная и преданная подруга, прекрасная дама, да к тому же всему, представляете, лейтенант полиции, дознаватель. Короче, — Стелла!

— Риг! — после некоторой паузы произнёс Воин Второй Ступени.

— Лапид! — буркнул бывший Вождь Низших Кланов.

— Фульгур! — тонко усмехнулся и поклонился мой учитель боевых искусств.

— Фум! — проскрипел старичок.

— Белл! — нервно и чувственно коснулся идеального пробора на голове наш герой-любовник.

— Серпент! — весело произнёс Второй Великий Господин.

— Луп! Как уже было ранее сказано! — мужчина вдруг аккуратно взял Стеллу под локоток, подвёл её к столу и усадил на стул.

— Однако, какие оригинальные, причудливые и необычные имена! — удивилась девушка. — Догадываюсь, что это латынь.

— Да, твоя догадка верна, милая. Вот такая у нас компания, — улыбнулся я, сел рядом со Стеллой и сделал в сторону всех присутствующих приглашающий жест рукой. — Господин Фум, если вам будет нетрудно, принесите себе ещё одну табуретку с кухни.

— Конечно, нетрудно, Величай… кхе, кхе, кхе… господин профессор!

— Ну и славно! У меня имеется один очень оригинальный тост! Эксклюзивный, можно сказать.

— Слушаем, слушаем!

— Вы знаете, господа… Я считаю, что и счастье, и несчастье для мужчины — это женщина! Да, да! Именно так! — горько усмехнулся я. — Что может быть возвышенней и радостней любви, особенно взаимной!? Что может быть нам горестней и трагичнее нелюбви со стороны женщины или вообще отсутствия у нас этого чувства!? Так выпьем за любовь! За вечную, пламенную и разделённую любовь!

— За любовь!!!

— За разделённую любовь!!!

Мы все вдруг обрели второе дыхание. Тосты следовали один за другим. Аппетит был отменным. Я не успевал уединяться на кухне и извлекать из воздуха всё новые и новые блюда и различные напитки. В конце концов, я уже так натренировался в этом деле, что готов был подать к столу целого бычка или кабана, запечённых на вертеле.

— Уважаемые господа, — произнесла Стелла слегка заплетающимся языком, и её чудные зелёные глаза заискрились, как сапфиры под ярким полуденным солнцем. — Я вас так всех люблю! Мне очень хорошо и свободно! Милый мой хозяин! А нельзя ли нам послушать какую-нибудь музыку?

— Вы танцуете танго, прелестная Стелла? — привстал Серпент.

— Конечно, мой господин! Требую танго!

— Без проблем, — усмехнулся я, покопался в компьютере, и зазвучало настоящее аргентинское танго.

— Мадам! — воскликнул Серпент, подавая девушке руку.

— Мадмуазель! — весело ответила она и, в свою очередь, невесомо подала Великому Господину свою тонкую и изящную ручку.

Пара стала танцевать. Движения мужчины и женщины были отточены, филигранны и страстны. Все замерли в огромном восхищении и удивлении. Вот это да! Вот это мастерство! Не ожидал никто от Господина Серпента такой прыти и истинного экстаза! Надо же!

Музыка закончилась. Я выключил компьютер и спросил:

— Имеются ли у кого-либо тосты, достойные нашей дружной и изысканной компании?

— Конечно, имеются! — поднялся со своего стула Фульгур. — Хочу, в продолжении темы, прочитать вам несколько строк одного неизвестного японского поэта.

— Просим!!!

— Так вот…

Все притихли и задумались.

— А тост? — почему-то мрачно спросил Луп.

— За любовь! За вечную любовь!

— За вечную любовь!!!

Мы все встали, дружно выпили, и в это время в дверь раздался длинный и настойчивый звонок.

— Входите! Открыто! — крикнул я.

Дверь распахнулась и перед нами предстала… Рита! Она была одета в короткую дублёнку и в очень короткую юбку под нею. Её чуть полноватые, но очень соблазнительные ножки были обуты в замшевые сапожки на шпильке. Серые глазки сияли. Густые чёрные волосы выбивались из-под изящной меховой шапочки. В руках Рита держала два пакета, очевидно, с напитками и снедью.

При виде такой очаровательной дамы Серпент впал в ступор. Луп впился глазами в её круглые и безукоризненные коленки. Белл томно вздохнул. Фум охнул. Риг прищурился, словно мартовский кот, и чуть не замяукал. Лапид занервничал, а Фульгур спокойно, иронично и философски произнёс:

— Я согласен с тем, кто как-то сказал: «Я всегда предпочитаю безрассудство страстей мудрости бесстрастия!».

— Как хорошо сказано! — звонко рассмеялась Рита и, кинув пакеты на пол, бросилась мне на шею. — О, мой милый и любимый шпион! Как я по тебе соскучилась!

— Кто шпион? — удивился Серпент.

— Где шпион?! — насторожился Луп.

— Любимый, обожаемый мой! — Рита страстно поцеловала меня в губы, а потом счастливо рассмеялась, скинула с себя дублёнку и весело оглянулась по сторонам. — Господа! А не предложите уставшей с дальней дороги даме коньяку?

— Конечно, конечно! — засуетился Белл и преподнёс Рите рюмку искомого напитка и бутерброд с чёрной икрой.

— О, какая вкуснятина! — Рита снова прильнула ко мне. — Как я скучала по тебе, любовь моя!

— Что?! Как!? — воскликнула Стелла и резко вскочила со своего стула, и я почувствовал, что должно произойти что-то нехорошее.

— Дорогая, успокойся.

— Кто дорогая!? — удивилась Рита.

— Ну, э, э, э…

— Любимый, кто эта женщина?!

— Сволочь! — неожиданно истерично заверещала Стелла, вдруг грязно заматерилась и метнула в меня полупустую бутылку из под коньяка, которую я молниеносно и успешно перехватил на лету.

— Так всё-таки, кто это такая?! Что за манеры!? — возмутилась Рита. — Милый, я ничего не понимаю!

— Моя знакомая, подруга, — проблеял я.

— Ах, ты, гад! — кинулась ко мне Стелла, но была успешно перехвачена вовремя очнувшимся от экстаза Серпентом, который сжал её в своих объятиях и стал что-то утешительное шептать ей в маленькое розовое ушко и нежно гладить по голове.

— Это что за лахудра худосочная?! Это что за базарная торговка!? Это что за явление природы!? Вот, оказывается, какие у тебя подруги!? — возмутилась Рита, выхватила из моих рук бутылку и опорожнила её одним махом.

— Ого! — изумился Фум.

— Надо же! — восхитился Белл.

— Да, мы, сибирячки, такие!

— Ты сибирячка? — удивился я.

— Самая настоящая. О, какие пельмени я готовлю! Ты даже не представляешь! Под лёгким уксусом, да под густой и свежей сметанкой! А фарш должен быть только говяжьим! И чуть-чуть укропчика, перчика и чеснока не помешают! А уксус обязательно должен быть лёгким, дабы не забивать вкус искомого продукта!

— Всё это слышать мне непереносимо и крайне невыносимо! — забился в экстазе и закатил глаза Фум. — В каком месте на данной планете находится ваша сибирская деревня!?

— А что, на Марсе есть жизнь?

— Она есть везде! Но, всё-таки!?

— Вообще-то, я не проживаю в какой-нибудь деревне. Я живу в Новосибирске. В самом центре. И город этот очень неплох и не уступает многим мегаполисам, которые существуют в европейской части России!

— Разрешите посетить вас с визитом?

— Заткнись, Фум! — заорал Серпент.

— Так, всё постепенно перерастает в абсолютную и полную клинику… — я выпил ещё коньяку.

— Дорогой! — мрачно произнесла Рита. — Ты не ответил на мой главный вопрос.

— На какой?

— Всё-таки, кто такая эта задрипанная лахудра?

— Это кто лахудра!? — пронзительно закричала Стелла, вдруг резко поддала локотком Серпенту под дых и бросилась к Рите.

Серпент согнулся и захрипел. Луп прыгнул на Стеллу и повалил её на ковёр. Рита с пустой бутылкой наперевес решительно и быстро кинулась на Стеллу и с размаху попыталась ударить ту, метя в голову. Но удар пришёлся по голове Лупа, которая случайно оказалась в неположенном месте. Луп облился кровью, охнул и, видимо, потерял сознание.

Дамы сцепились, визжа и страшно матерясь, и стали драться так яростно и жестоко, что все Господа, находящиеся в комнате, на некоторое время растерялись и онемели. В это время раздался очередной звонок во входную дверь.

— Да, заходите, — меланхолично и безучастно произнёс я, засасывая очередной бокал коньяка.

На пороге появилась… Милли. Она была, как всегда, прекрасна. Короткое декольтированное, ярко алое платье подчёркивало её идеальную фигуру. Роскошные густые рыжие волосы струились по не менее роскошным загорелым плечам. Грудь требовала немедленно и полностью открыть ей доступ наружу и поразить весь мир. На одном из тонких и длинных пальчиках Милли зловеще, тускло и мрачно пылал огромный рубин, облачённый в тяжёлые покрова золотого перстня.

— Да, вот это картина! Блеск, шик, красота! Допрыгался, новоявленный ты Дон-Жуан наш! Доигрался, сволочь!!! Из тебя Высочайший Господин, как из меня ассенизатор! — пронзительно и гневно закричала Милли и бросилась ко мне, видимо, с намерением раздробить мой череп именно тем самым удивительным перстнем.

Её на подлёте успел перехватить Серпент, с огромным трудом пришедший в себя.

— Это кто такая?! Что за конопатая шлюха!? — одновременно спросили меня дамы, мгновенно прервавшие поединок.

— Э, э, э… — проблеял я, теряя ощущение пространства и времени.

— Что!? Я, Великая Госпожа, шлюха!? Конопатая!? — вознегодовала Милли. — Коньяка мне. Бокал! Немедленно!

— Извольте, — Фум поспешно протянул Милли бокал, до краёв наполненный янтарной жидкостью.

Милли неторопливо осушила его до дна, передала сосуд обратно Фуму, глубоко вздохнула, несколько секунд постояла молча, закрыв чудесные кошачьи глазки, затем открыла их, ласково и нежно улыбнулась Серпенту, а потом резко и с силой двинула брата локтём в солнечное сплетение, отчего он снова охнул и повалился на пол.

— Ах, вы, — язвительно и злобно произнесла Милли. — Ничтожные и задрипанные соски, вонючие придорожные проститутки! Я вам сейчас покажу, какая я шлюха! Глупые, безвкусные, пошлые и фригидные суки! Толстожопая тындра! Плоскожопая мымра!

Такие оскорбления Стелла и Рита, конечно, стерпеть не смогли. Они вскочили с пола и бросились к Милли, которая, в свою очередь, бросилась на них. Великую Госпожу, само собой, никто остановить не посмел, так как оба Великих Господина были в бессознательном состоянии, а я находился в каком-то туманном и дурманном ступоре. Завязалась новая крайне жестокая и кровавая драка.

Дамы орали и визжали, рвали друг у друга волосы, кусались, лягались, брыкались, впивались ногтями в плоть друг друга, наносили беспощадные удары шпильками и кулачками. Кровь лилась рекой. Побоище было страшным и беспощадным. Милли, конечно, в силу своей боевой подготовки, превосходила соперниц, но тех всё-таки было двое, а кроме того Стелла, как сотрудник полиции, видимо, тоже имела кое-какие определённые навыки рукопашного боя.

Вдруг рядом со мною материализовалась Госпожа Альба. Она с ужасом взирала на открывшуюся перед её взором картину. Прелестные, изумрудные, чуть раскосые глазки Великой Госпожи стали круглыми. Она в страхе прижалась ко мне и панически закричала:

— Боже! Да сделайте же что-нибудь!

— Немедленно разнять баб! Быстро! — заорал я, очнувшись от транса, так как под воздействием упругой и полной груди Альбы почувствовал бешенное желание тут же и немедленно овладеть женщиной, которое и вернуло меня в действительность.

Фум, Белл, Фульгур, Риг и Лапид бросились к месту побоища и стали решительно растаскивать дам в разные стороны.

Очнулись Серпент и Луп. Они, охая и ругаясь, добрались до своих мест за столом, стали жадно, как воду, пить коньяк. Стелла, Рита и Альба, истерзанные, поцарапанные и окровавленные, в порванных платьях, мрачно сидели в разных углах комнаты под присмотром Господ. Наступило временное затишье, которое неожиданно прервал Фульгур:

— Хорошо и мудро, — пробормотал Серпент, потирая живот.

— Сон Кан. Восточный поэт.

— Понятно…

— К чему это вы? — спросил Луп, промакивая салфеткой кровоточащую рану на голове.

— Я о превратностях пути, по которому бредут наши подчас неприкаянные и мятущиеся души.

— Теперь понятно…

— Величайший Господин! Нужна Ваша немедленная помощь! — воскликнула Альба. — Времени остаётся всё меньше и меньше!

— Как там поживает уважаемый Господин Антикв?

— Он повержен Ардом в бое на мечах, — забилась в конвульсиях Альба.

— Что?! — вразнобой воскликнули все.

— Я убила одного из членов команды Арда и покинула место схватки, потому что почувствовала, что буду побеждена. Силы были не равны. Мой Мир спасёте только Вы, Величайший Господин. Только Вы восстановите Великое Равновесие!

Рита и Стелла недоумённо и растерянно слушали наш разговор. Милли сплёвывала кровавую слюну и мрачно улыбалась.

— Скажите, Серпент, а почему Госпожа Милли в недавней драке между уважаемыми дамами не применила свои, так сказать, энергетические возможности? — задумчиво спросил я.

— Ну, во-первых, пространство слишком малое, и в комнате много людей, — усмехнулся Серпент, потирая живот. — Во-вторых, зачем лишний раз расходовать драгоценную энергию? А в-третьих, Милли, видимо, решила биться на равных, ради принципа.

— Понятно…

— Гад! — прошипела Милли.

— Негодяй, изменник! — с надрывом воскликнули Стелла и Рита.

— Величайший Господин! — возмутилась Альба. — Время идёт!

— Ну, что же, чему быть, того не миновать, — устало сказал я, взял меч и тягостно посмотрел на Альбу. — Надеюсь, вы сопроводите меня в Третий Мир?

— Конечно, конечно! — облегчённо вздохнула Альба.

— Пойдёмте на кухню.

— Что?! Как!? — возмущённо воскликнули Стелла и Рита и попытались кинуться на Альбу.

— Всем находиться на своих местах, суки! — заорал я.

— Что!?

— Дамы, пожалуйста, идите в ванную комнату, приведите себя в порядок! Не возражать, а то высеку, как дранных коз! — рявкнул я. — Господин Серпент!

— Да!?

— Пожалуйста, организуйте дамам новые платья и всё другое, подлечите и покормите их, пусть выпьют, расслабятся.

— Конечно.

— Господа Луп, Риг и Лапид, проследите за тем, чтобы в этом доме соблюдался порядок, и, наконец, воцарилось полное спокойствие!

— Будет исполнено!

— Господа Фум и Белл, вы отвечаете, как всегда, за уборку данного помещения.

— Есть!

— Господин Фульгур, прочитайте дамам ещё что-нибудь из восточной поэзии. Можно довести до их убогих мозгов нечто философское, умное, а лучше всего поведайте о любви.

— Конечно…

— О, женщины! Глупость ваше имя!

— Полностью согласен, — улыбнулся Фульгур.

— Прочитайте нечто такое и этакое! А вдруг дойдёт!?

— Хорошо.

— Да! Желательно, о счастливой и вечной любви. Ведь все эти дуры, может быть, и совершенно правильно, живут иллюзиями и чувствами…

— Дорогой! Будь осторожен! — заголосила Милли.

— Вот так, и именно так должна вести себя действительно любящая и преданная женщина! — я с огромной укоризной посмотрел на молчаливых Стеллу и Риту. — Честь имею, уважаемые дамы и господа! Я на некоторое время удалюсь. Миры ждут и трепещут. Скоро, надеюсь, встретимся. А, может быть, и нет. Кто его знает…