Я очень пристально и внимательно смотрел на Наташу так долго, что она стала суетиться, а потом заметно нервничать.

— Зачем ты так смотришь?

— Да совершенно незачем. Я просто любуюсь тобой, самым совершенным, великолепным и красивым существом на этом свете!

— Неправда! Ты лжёшь! Суть заключается в другом или ином! Не надо мне вешать лапшу на уши!

— Фу, ну что за моветон!

— Я такая, какая есть!

— Ну, зачем мне лгать, не вижу смысла. Ты и я, только мы одни с тобой существуем во всей Вселенной.

— Смысл есть всегда и во всём! Ты, вообще, как себя чувствуешь?! — у женщины почему-то задрожали руки и появились слёзы на прекрасных лазоревых глазках. — Зачем и почему мы здесь находимся?! Как ты считаешь?! Подумай. Оцени ситуацию.

— Что? — удивился я. — Ты в своём уме?!

— В нём! А ты в своём?!

— Я в этом неуверен с недавних пор, но возьмём за основу постулат о том, что я вполне нормален. Ну, вообще-то, я, вроде бы, — твой любовник. Ты меня, смею напомнить, пригласила на ужин при свечах. Я, честно говоря, приготовил кольцо с бриллиантом. Оделся в довольно неплохой костюм, если ты обратила внимание. Их у меня целых три. Я выбрал лучший. Кроме этого я владею парой башмаков и двумя натуральными хлопчатобумажными рубашками, одна из которых не надёвана мною уже сто тысяч лет и почти новая.

— Фи, ну что это за выражение!? «Не надёвана». Ужас! Кошмар! Бред! — рассмеялась женщина и снова как-то странно, загадочно и задумчиво посмотрела на меня.

— Да наплевать мне на все эти твои условности, правила хорошего тона, приличия и так далее, и тому подобное! Насрать на всё! Не надёванная, значит не надёванная! И никак иначе! Она ненадёванная!

— Тихо, успокойся. Ненадёванная, — значит ненадёванная. Я полностью с тобой согласна.

— А почему это я должен быть спокойным?! С какой это стати? Тебе не кажется, что наши отношения заходят в тупик? — мрачно произнёс я, подозрительно глядя на женщину. — Чувствую какой-то подвох, двойное дно. Что-то ты не договариваешь! Что-то от меня скрываешь!

— Дорогой, не горячись! Прошу тебя, мой милый и любимый! Успокойся! — страшно засуетилась Наташа. — Вообще-то, наши отношения вроде бы вот-вот только начались.

— А как же мне не горячиться, если ты не способна на поступок?! — мрачно буркнул я.

— Какой, любовь моя?

— Ты готова выйти за меня замуж? — резко поменял я тему разговора.

— Ничего себе! Вот это заявление!

— Так готова или нет?

— Конечно, готова, солнышко моё! Но почему и зачем ты так неожиданно возбудился в сей неурочный и совершенно неподходящий для таких признаний час?!

— А потому, что я абсолютно пьян!

— О, Боже! Когда ты успел?!

— Да, я пьян, — воскликнул я. — Но не в обычном смысле слова. Я пьян только и именно тобою, и пьянею от тебя, одной единственной и любимой женщины на этом свете!

— О, моя радость! — восхитилась Наталья.

— А, вообще, многие не знают о некоторых особенностях моего организма. Он очень могуч. Печень пока ещё довольно успешно нейтрализует всякие там вонючие токсины, головной мозг творит необыкновенные чудеса. Нейроны восстанавливаются в бешенном темпе. Почки работают так, что дай Бог подобным образом работать пяти, а то и десяти водоочистным сооружениям. Поджелудочная железа, конечно, держится и крепится из самых последних сил, приступ панкреатита не за горами, но пока, слава Богу, ещё не наступил. Простата взывает к мщению, но сопротивляется, как Брестская Крепость в июне или в июле 1941 года! До последнего солдата. Вернее, до последней клетки!

— Саша!

— Кровеносная система готова на всё! Сердце в одной упряжке с мозгом творит чудеса! Иммунная система сдерживает натиск враждебных сил так, как будто их агрессия приведёт к гибели мира!

— Саша, я готова ради тебя на всё, но больше не пей, прошу тебя.

— Как же мне не пить, если отношения не выяснены? — возмутился я.

— Какие отношения?

— Кто твой начальник, который тебя трахает? Где ты и он работаете? Что за организация такая или фирма? — возмущённо произнёс я.

— Санечка, ну, успокойся. Фирма, как фирма. «Газпром». Местечковый филиал, отдел. Сидят идиоты перед мониторами и изображают видимость работы, а на самом деле играют в покер или во что-то другое. Какие-то зомби, злодеи, стрелялки, танки и нечто подобное… Я, честно говоря, разогнала бы этих придурков через неделю. Толку и пользы от этих кретинов нет никаких. Ну, местечковые серые и немощные мыши, бездарные клерки, расходный материал, компьютерная пыль… Помрут, и никто не вспомнит о них через день. Жалкие и крайне убогие существа. Тьфу!

— Ну, не стоит так горячиться, — насупился я. — Ты не права. Каждый человек, — это целый Мир! Все мы стремимся к каким-то достижениям и высотам. У всех есть какие-то хобби, ну, например, — рыбалка, охота, собирание царских монет или банкнот, марок, ваз какой-нибудь китайской династии, или лазание по горам или пещерам. У всех есть мечты и желания, родители, братья или сёстры, любимые женщины, жёны, друзья и товарищи. Человек может быть жалким и ничтожным клерком в офисе, но в другой жизни он умён, имеет неплохое чувство юмора, бесподобен за дружеским столом, является превосходным любовником и так далее. Да, в офисе после его смерти о нём, якобы убогом, забудут через пару-тройку дней. А в другой жизни о нём будут горевать и месяц, и два и три, а может быть и полгода, или даже несколько лет.

— Извини, я погорячилась.

— Слушай, а, вообще-то, позволь теперь мне решать твои проблемы, — сурово заявил я.

— В смысле?

— Я думаю, что ты скоро будешь возглавлять этот чёртовый филиал, наведёшь там идеальный порядок, осуществишь решительную и немедленную ротацию кадров. Очень беспощадную!

— Что ты имеешь в виду?

— Уволишь половину сотрудников, оставшимся повысишь зарплату на десять или лучше на пять процентов, а себе на пятьдесят, а после этого украдёшь столько, что хватит на старость, ну, на нашу общую старость. Вот мой тайный план.

— А директор?

— Его я беру на себя. Если тебе угодно, завтра он будет мёртв.

— Саша!?

— Что, Саша?! — возмутился я. — Меня, вообще-то, зовут Александром! Так и зови меня впредь, женщина!

— Хорошо, хорошо… — задрожала Наталья. — Александр, а возможен ли вариант, при котором директор будет не убит?

— Никак не возможен.

— Почему?

— Потому что ты не сможешь быть настоящим директором при ещё вполне живом директоре!

— Понятно. Всё! Я увольняюсь!

— Да ради Бога! Увольняйся! Здесь недавно проходила мимо меня вторая заместитель этого самого директора. О, какие глазки, о, какие губки, о, какие ножки! Я чуть не кончил. А когда посмотрел на попу этого обворожительного и крайне прелестного существа, то, всё-таки, кончил, испытав умопомрачительный оргазм! Представляешь?! Прямо в трусы и кончил. Пришлось их, бедных, долго и тщательно стирать в туалете и сушить там же под известным агрегатом, и немедленно, ибо как же без трусов?! Вот так, моя дорогая.

— Боже! Ну, что ты за бред несёшь!? — серьёзно обеспокоилась Наталья. — Ты в своём уме!? Милый, ну, успокойся.

— Хватит меня успокаивать! Пошла ты куда подальше, толстая и потрёпанная кошёлка!

— Это я, — толстая кошёлка?!

— Да, именно ты! Передай привет своему ненасытному, безумно влюблённому в тебя и вечно неудовлетворённому бывшему зятю. И начальнику! Перепихнись с ними ещё пару-тройку раз, а потом я и тебя, и их кончу, изменница, предательница, сука!

— Спасибо за тёплые и ласковые слова.

— Не за что! То ли ещё будет!

— Саша, ну, успокойся.

— Я спокоен. Меня зовут Александром!

— А почему это ты, Александр, вдруг завёл разговор о моём зяте?

— Встречный вопрос.

— Ну, пожалуйста.

— А как это тебе в твоём возрасте удаётся так лихо, мощно и молниеносно осуществлять прыжки с балкона на балкон на уровне тридцатого этажа? Я бы не смог!

— Что ты несёшь?! Вообще-то, этаж был двадцатым!

— !?

— Ой!!!

— Так, так… Я очень сильно разочарован! Не тем, что этот долбанный этаж был двадцатым, а тем, почему ты знаешь о том, что он был именно двадцатым, а я теперь знаю точно, с кем ты провела ту ночь! Предположения прилагаются к фактам.

— Санечка! Милый! Теперь все мои ночи — твои. Любимый мой, единственный и ни с кем не сравнимый! О, Александр! — заголосила женщина.

— Не чувствую подобающего почтения, экстаза, любви и трепета! — поморщился я.

— Трепещу и испытываю полное почтение! Люблю тебя безумно! — расплакалась Наташа.

— Ладно, я тебя прощаю. Чувствую искреннее раскаяние и надеюсь на последующие свидания с тобою.

— Спасибо, Милорд!

— Я благодарен вам, прекрасная Миледи, за подобающий такому случаю невыносимый трепет и вполне искреннее раскаяние в содеянном.

— Александр!

— Да…

— Хочешь, я куплю квартиру на втором этаже? Нет, лучше на первом? — неожиданно заявила Наталья.

— Зачем? — сурово спросил я.

— Как зачем? — удивилась Наташа. — Туда меня заносить будет намного легче, чем на седьмой этаж! А если ты меня решишь вдруг выбросить с балкона или из окна, то никаких серьёзных травм я не получу в силу малого удаления земли от моего тела.

— Ах, моя любимая и не лишённая юмора и интеллекта, сучка! — рассмеялся я. — Ах, ты моя радость, ах, ты моя прелесть! Моя пупырышка!

— Ну, пупсик мой, иди на грудь своей ласковой и нежной тигрицы!

— Вообще-то, тигрица слопает пупсика всего за несколько секунд.

— А что, ты не хочешь быть поглощённым мною навсегда, глубоко и безвозвратно?

— Мечтаю, жажду, моя любовь!

— Так будь поглощён!

— Сей момент! — я набросился на женщину, как голодный лев на антилопу.

Я снова испытал такой бешенный оргазм, что вырубился мгновенно и, вроде бы, навсегда. О, какая женщина!

Проснулся я оттого, что внезапно зазвонил мобильный телефон. Чёрт возьми! Аристарх…

— Как наши дела? Деньги я, вроде бы, перечислил.

— Вопрос почти решён.

— Как это почти?! Сколько может длиться это бесконечное почти?! — панически заорал Аристарх.

— Искомая женщина уже висит в петле и дёргается в судорогах, испытывая непереносимые муки, — сурово и мрачно произнёс я, зайдя в туалет и лениво стоя над унитазом.

— О, Боже! Ну вы и садист, ну, вы и подлец, ну, вы и самая конченная сволочь! — заверещал Аристарх. — Сделайте что-нибудь! Вы же обещали не трогать эту женщину! Вы же психологически овладели ею?! Зачем же я перечислил деньги?!

— Я передумал. Я её тронул. Так надёжнее. Что конкретно мне следует сделать сейчас?

— Ну, киньтесь на неё, придавите массой тела, прекратите невыносимые мучения!

— Хорошо, уже накинулся.

— Почему накинулись, а не кинулись? Это два разных понятия!

— Честно говоря, не хотел травмировать вашу нежную психику, но я бросился на вашу тёщу, как лев на антилопу, своим весом помог успешному перелому шейных позвонков. А, кроме того…

— Что может быть, кроме того!? — видимо забился в страшных и безнадёжных судорогах, и в полной истерике Аристарх.

— Ваша уже почти мёртвая тёща, дёргаясь в жесточайших конвульсиях, испытывая непереносимые и долгие мучения, испустила напоследок поток мочи и обкакалась. Вот так. Увы… — скорбно произнёс я. — Бывает… Лес рубят, хвоя, щепки и шишки летят. Придётся делать генеральную уборку в подвале. За ваш счёт, кстати.

— Боже мой! — заорал мой приятель, и тоже, видимо, описался и обкакался, а потом, очевидно, потерял сознание и отключился, а возможно и умер.

Ну, что же… Смерть — это последнее и наиболее комфортное прибежище для тех, кому нет покоя в этом суетном, мечущемся, но всё-таки прекрасном мире. Эх, не успел я сообщить Аристарху, что насчёт повешения Натальи я тонко и цинично пошутил. Вернее, пошутил я не тонко, а скорее грубо, и шутку не довёл до конца, то есть, не уведомил контрагента вовремя о том, что я шутил и хохмил, но не беда. Ну, неудачно пошутил. Что же. Бывает… Да, надо меньше пить.