Мотоцикл, мощно гудя, нёсся по шоссе, словно хищный и неудержимый монстр, который до недавних пор находился в спячке, а потом вдруг проснулся от маетного сна, взглянул на мир ясными и чистыми глазами, удивился ширине, длине, высоте и глубине пространства, ещё не познанного им. И поразился он всему сущему и задрожал, и затрясся в предчувствии предстоящего всесокрушающего и стремительного движения, рыкнул, вздрогнул, резко рванул с места, нарушив звенящий покой тишины, и быстро понёсся в дальнюю даль, такую загадочную, манящую и кажущуюся пока абсолютно недосягаемой и крайне недоступной.

Слава тем, кто стремится вперёд, смело и бесстрашно движется по шахматной доске или по зелёному сукну бытия не как пешка или незначительная карта в обличии мула или даже скакуна, а как именно тот самый монстр-мотоцикл, истовый и отчаянный зверь, сосредоточивший внутри себя силу целого табуна скакунов. О, стремительный и неудержимый странник, который и является ферзём, тузом, покером или кем-то иным, большим и значительным! Боже, как хорошо, какая завораживающая благодать, как манит простор, как утекают сквозь пальцы километры и парсеки бесконечной и вечно зовущей к себе дороги!

Я всё увеличивал и увеличивал скорость, стремясь узнать, на что способен мотоцикл. Барбара сидела сзади, тесно прижавшись ко мне всем телом и обхватив меня неожиданно крепкими руками. Женщина периодически вскрикивала, то ли от страха, то ли от восторга. Я с удовольствием ощущал её полную упругую грудь и, отвлекаясь от дороги, периодически бросал восторженные и хищные взоры на круглые коленки своей спутницы. В первую нашу поездку на мотоцикле женщина решительно облачилась в кожаные куртку, шорты и короткие остроносые сапожки. Именно так и никак иначе по её мнению должна была выглядеть подруга байкера. Я был тоже весь в коже, на головах мы оба имели каски довольно устрашающего вида. На моё предложение воспользоваться обычными классическими мотоциклетными шлемами с чёрными забралами Барбара ответила решительным отказом.

Мы совершали первую совместную поездку после того, как я наконец-то обрёл все необходимые мне в дальнейшей жизни документы, ранее обещанные Лешим, и в одно прекрасное утро смело въехал на территорию усадьбы на вожделенном мною «Харли Девидсоне». Но перед этим произошли следующие события.

Я, конечно же, даже при наличии документов не мог вдруг просто так выйти из дома, в котором меня вроде бы и не было, и открыто появиться перед правоохранителями, которые после всех произошедших событий, конечно же, вели круглосуточное наблюдение за домом и прилегающей к нему территорией. С целью избежать их закономерных вопросов о том, каким образом я неожиданно объявился в доме старика, он раскрыл мне свою очередную страшную тайну, которую я поклялся хранить вечно.

Разбудив меня ранним утром, Леший показал мне секретный подземный тоннель, довольно просторный, который вёл из дома во все строения, находящиеся на территории усадьбы, а потом пересекал её периметр и уходил сравнительно далеко в лес! Я был крайне удивлён, поражён и озадачен. Нет, выражаюсь я неправильно! Я был просто потрясён! Это сколько же сил и средств потрачено на строительство такого сооружения! Уму не постижимо!

— Ну, ты и даёшь, мой старший брат! — сказал я, оправившись от изумления. — Так ты, оказывается, ожидал возможных нападений и хорошо приготовился к ним? Ты даже не просто так превратил меня в байкера. По тоннелю может проехать только мотоцикл. Но мне кое-что не понятно.

— И что же тебе непонятно, мой младший брат?

— Почему при первом же нападении мы с тобой просто не смылись из дома по этому подземному ходу? Время для раздумий бандиты тебе предоставили. Предварительно позвонил бы ты в городскую полицию, потом спустились бы мы в тоннель, прихватив твой мотоцикл, который, как я заметил, стоит в гараже, достигли бы выхода на поверхность, а там уже в безопасности размышляли бы о дальнейших действиях. Всё очень просто.

— Ты, видимо, не проснулся до конца, умник. О чём ты говоришь? Какая полиция? Кто возглавляет её в нашем задрипанном городишке?

— Ах, да… Забыл, чёрт возьми. Его Величество Шериф собственной персоной, — досадливо поморщился я. — Стоп! Но мы же могли поступить совершенно по-другому! Ты, зная истинное лицо Шерифа, быстро позвонил бы в окружную полицию, в отделение ФБР и ждали бы мы помощи на безопасном отдалении от усадьбы и атаковавших нас злодеев.

— Время, время…

— Да, вот ещё один вариант! — осенило меня. — Ты мог бы доехать до ближайшего блокпоста, рассказать о нападении, поднять всех и вся на ноги. Ну, а я бы отсиживался в лесу или спустился бы обратно в тоннель, где и находился бы в безопасности до тех пор, пока всё бы не улеглось.

— Эх! Время, время… Оно подчас решает всё. Успели бы бандиты до прибытия стражей правопорядка сжечь мою усадьбу дотла, а перед этим порезвились бы там вдоволь.

— Что-то ты не договариваешь, аксакал, темнишь, — подозрительно спросил я. — Ну-ка, называй истинную причину того, почему нам пришлось сражаться насмерть?!

— Ладно, буду искренен, — досадливо нахмурился Леший. — Я был не совсем уверен по поводу дальнейшей судьбы так называемых ящиков. А вдруг бы их нашли?

— И каким же это образом? Ящики твои, как я понимаю, спрятаны очень надёжно, или нет? Ну, отвечай, не томи!

— Ладно, пора нам в путь, — вздохнул Леший, уклонившись от ответа на прямо и категорично поставленный вопрос. — План будет таков. Выходим по тоннелю за территорию домовладения, поднимаемся наверх. Неподалёку от люка в кустарнике тебя ожидает красавец-мотоцикл.

— Славно! Спасибо!

— За ваши деньги любой каприз, господин хороший, — ухмыльнулся Леший. — И так… Выводишь монстра на шоссе, а я возвращаюсь обратно в дом. Ты спокойно и, не торопясь, едешь в сторону усадьбы. Когда подъедешь к замаскированному въезду, звонишь мне. Я открываю проход на потаённую дорогу, вернее, бывшую потаённую, ты въезжаешь и в зависимости от ситуации или свободно доезжаешь до усадьбы, где я тебя встречаю, или тебя сразу же задерживают бдительные охранники-дозорные. Во втором случае, что конечно более вероятно, ты представляешься моим родственником, которого я пригласил к себе, предъявляешь документы и требуешь встречи со мною. Мы сразу же связываемся, я подтверждаю изложенные тобой сведения, и тебя допускают к моему многострадальному телу. Всё, финиш!

— А если не пропустят и не допустят?

— Пропустят, куда они денутся. В противном случае я такой шум-гам подниму, что никому мало не покажется, будь уверен! Все осведомлены о странностях моего характера и неожиданных изгибах в поведении. Никто со мною связываться не решится, — ухмыльнулся старик. — Да и вообще, существуют же понятия гражданских прав и свобод!

— Хорошо, начинаем действовать.

Всё прошло по второму варианту, так, как, в общем-то, и предсказывал старик. Не успел я войти в дом и выпить немного коньяка для успокоения нервной системы, как в дверь требовательно позвонили и на пороге возникли два настороженных спецназовца в камуфлированной форме и с готовыми к бою автоматами. Ребята очень подозрительно посмотрели на меня и задали вполне закономерные, по их мнению, вопросы:

— Кто вы такой? Какова цель вашего визита? Предъявите, пожалуйста, документы!

— Но я уже это сделал всего пять минут назад на въезде, — устало произнёс я. — Всё и всем мы объяснили.

— Мы из другой службы!

— Сыночки вы мои, ангелы-хранители в земной ипостаси! — опередил меня Леший и вдруг, покряхтывая, горячо, истово и поочерёдно облобызал удивлённых новоиспечённых ангелов. — Огромное спасибо вам за проявленную бдительность! Но не беспокойтесь. Всё хорошо, всё под контролем. Приехал вот ко мне мой старинный и самый преданный друг, кстати, дальний родственник, дабы поддержать немощного старика в его упорной и самоотверженной борьбе с мировым терроризмом. Нет, я выразился не совсем точно! Борьбу я веду с всеобъемлющим и всемирным злом! Молодой, активный и умелый боец, будущий соратник, так сказать, мне в данной ситуации явится очень ценным помощником.

— Предъявите ваши документы, пожалуйста, — строго обратился ко мне один из служивых.

— Без проблем. Держите.

— Если не возражаете, мы пробьём вашу личность по базе данных на компьютере, — сухо сказал спецназовец.

— Да ради Бога.

— Господин боец, да вы не сомневайтесь, — резво вмешался в диалог Леший. — Мой друг только на вид такой, несколько экстравагантный и своеобразный. Он сейчас играет для своего удовольствия роль этакого беспечного ездока, покорителя пространств, вечного странника. Как сказал один греческий мудрец, «все мы в этом мире порой играем какую-то несвойственную нам роль». А вообще-то мой друг очень законопослушный гражданин, ярый, преданный и истовый патриот нашей великой родины! Он даже служил в рядах Морской Пехоты, награждён Медалью Конгресса! Вот такие дела.

— И где же вы служили? — заинтересовался один из вояк.

— Во многих горячих точках, — неопределённо ответил я после секундных раздумий, а потом скорчил очень мрачную, скорбную и таинственную физиономию. — Ну, вы же понимаете, что информация такого рода подчас строго засекречена.

— Понимаю, понимаю…

— Может быть, гости дорогие, угостить вас чаем, кофе или чем-нибудь покрепче? — засуетился старик.

— Спасибо, ничего не надо, — сурово произнёс боец. — А вашего друга мы всё-таки дополнительно проверим, таковы указания.

— Пожалуйста, пожалуйста, — весело и крайне доброжелательно улыбнулся я, провожая спецназовцев, а у самого целая стая кошек заскреблась на душе.

— Что за бред?! Что за чушь?! — воскликнул я, закрывая дверь. — Какая Морская Пехота?! Какая Медаль Конгресса?! Зачем вся эта галиматья?

— Не беспокойся, всё будет в порядке! — сказал старик, вольготно расположившись на диване. — История с твоей службой не является какой-то блажью или фантазией, не имеющей оснований и причин. Времена сейчас тяжёлые и суровые. Мало ли что. В случае чего мы всегда сможем объяснить твоё исключительное воинское искусство и бесстрашие, проявленные на поле брани.

— Какое воинское искусство, какое поле брани?! — возмутился я. — Всё, на днях отбываю я из этих мест. Хватит, довольно с меня войны и связанных с ней испытаний, потрясений, переживаний, контузий и ранений! Покидаю я сей гостеприимный дом навсегда, пора и честь знать! Вот так!

— Ай, ай, ай… — огорчился Леший. — Обещал же побыть некоторое время со стариком, погостить тут у меня. Я рассчитывал, что ты поживёшь в этом доме хотя бы пару-тройку месяцев. Храм строить мы ещё и не начинали.

— Ничего конкретного я не обещал! Только примерно предполагал, всего лишь, — раздражённо буркнул я. — В свете самых последних событий и их тщательного анализа пришло ко мне осознание того, что тебе, а в связи с этим и мне, грозят очень серьёзные опасности, неприятности и испытания. Мне лично они не нужны.

— Ну, за эту неделю много всяких событий произошло. Что ты имеешь в виду под словами «самые последние события?», — скорбно произнёс старик.

— Я имею в виду захват и допросы Шерифа, Агента, Лейтенанта и Майкла этого из ЦРУ. Как-то не по себе мне стало, всю последнюю ночь не спал, думал, — вздохнул я. — Очень не нравится мне эта крайне странная история с гробами. Слишком много самых разных индивидуумов им интересуются, не жалея сил и средств. Чувствую я, что от нас, вернее от тебя, указанные личности никогда уже не отстанут. А точнее, отстанут только в случае завладения так называемыми ящиками!

— Да уж… — неопределённо хмыкнул Леший.

— То-то и оно…

— Да, согласен, за последнее время конечно много неприятных событий произошло, но ведь бывало в нашей жизни немало всякого нехорошего и ранее. Как говаривал Карамзин наш, Николай Михайлович, «при невзгодах настоящего нужно утешаться мыслью, что были времена и более тяжкие, да и те прошли!».

— Ты мне зубы не заговаривай! На самый главный вопрос тебе всё равно придётся ответить, иначе я могу покинуть твой дом хоть сию минуту или завтра!

— Как говорил Ларошфуко…

— Хватит! — прервал я Лешего.

— Старших не принято перебивать.

— Как говорил однажды Пафнутий Митрофанович Пупкин, «если старший — хитрец, плут и конченый мошенник, то перебивать его сам Бог велел!», — буркнул я.

— Как тонко подмечено, — восхитился старик, а потом очень сильно опечалился. — Но ты не совсем прав. Я может быть и хитрец, и плут, но никак не мошенник, тем более конченный!

— Не уверен в этом!

— Эх, молодёжь, — старик махнул рукой и приложился к бокалу с коньяком.

— Всё-таки, что такого особенного и крайне ценного находится в этих чёртовых ящиках?! — воскликнул я возмущённо и нервно заходил по залу. — Почему ты так за них цепляешься и переживаешь?! Почему все, кому не лень, за ними упорно охотятся!?

— Там находится то, что имеется внутри всего сущего, — мрачно буркнул старик.

— Ну, спасибо за вселенское откровение! — закричал я. — Надоели мне все твои афоризмы и загадки! Уж мне-то можно раскрыть эту страшную и ужасную тайну! Ну, хотя бы наполовину!

— Тайну невозможно раскрыть наполовину! — возмутился Леший несколько неестественно. — Это, как наполовину обнажить тело женщины из-под длинного и закрытого платья, или наполовину показать её лицо из-под паранджи, или наполовину приоткрыть занавес над гениальной картиной или скульптурой великого мастера, или увидеть часть утреннего или закатного пейзажа! Во всех этих и многих других случаях тайное всё равно останется тайным, как ты не извращайся и не пыжься!

— Мне не нужны твои отвлечённые и спорные рассуждения! — гневно топнул я ногой. — Что или кто находятся в гробах? Хочу, чтобы ты сделал для начала всего лишь намёк. Я желаю знать хотя бы примерный ответ на прямо поставленный вопрос! Я имею на это полное право! Я его заслужил кровью! Что или кто? Ну же!

Раздался звонок в дверь, который прозвучал довольно неожиданно и резко. Я вздрогнул и заволновался. Старик остался спокоен, облегчённо вздохнул, сделал страшное лицо и показал мне рукой на угол зала, где располагался подвал. Я бросился к люку и уже через несколько секунд открывал дверь в потаённую комнату. Там я быстро включил монитор и, затаив дыхание, стал жадно смотреть и слушать то, что происходило в зале.

— Ну, что, сынок, каковы результаты проверки? — стараясь сохранять полное спокойствие, спросил Леший.

— Всё нормально, — ответил боец без малейшей доли волнения или скрытого напряжения.

— Вот и славненько, — радостно и облегчённо вздохнул старик, засуетился и заулыбался. — Пока мы здесь одни, без вашего товарища, можно и хватануть по маленькой за спецназ. Ох, какой у меня имеется коньячок! Ну, смелее!

— Пожалуй, не откажусь. А где наш гость?

— Умаялся с дороги, сердечный. Всю ночь мчался ко мне на подмогу, спешил, переживал, — сочувственно произнёс Леший. — Стал дремать у стола после первой чарочки, ну я его и отправил на второй этаж в спаленку. Я думаю, что тревожить друга моего не будем?

— Да нет на то причины.

— Ну и славно. Так что, выпьем за сказанное?

— С удовольствием.

— За здоровье?

— За взаимное здоровье!

— На посошок?

— На посошок!

Проводив воина и закрыв за ним дверь, старик сделал мне знак рукой. Я проследовал обратно в зал, усмехнулся, вопросительно посмотрел на Лешего.

— И зачем же ты меня отправил в подвал с такими-то надёжными документами на руках?

— На всякий случай. Как гласит одна русская пословица, «бережённого Бог бережёт!».

— Ну, а если бы всё пошло не так, как ты ожидал, и на меня, якобы спящего в спальне, организовали облаву, и, не обнаружив меня на втором этаже, закономерно задали бы тебе соответствующие неприятные вопросы? — мрачно спросил я.

— Ну и что? — весело усмехнулся Леший. — Ответил бы я, что проводил тебя наверх, а куда ты после этого делся, Бог его знает. Наверное, выпрыгнул в окно. Ты же бывший доблестный морской пехотинец, тебе не привыкать.

— Как известно, десантники, морские пехотинцы, полицейские, пожарные, врачи и шпионы никогда не бывают бывшими! — весело произнёс я.

Мы выпили, посмеялись, посмотрели в окно. Небо было абсолютно ясным, спокойным и непорочным. Солнце лениво подходило к зениту, но совершенно не торопилось его достигать, прекрасно понимая, что полдень — это высшая точка его бытия, за которой, увы, последует неминуемый и печальный закат, и скорбное падение в чёрную пропасть ночи.

— Хорошо-то как, лепота, — благостно улыбаясь, произнёс Леший и разлил по рюмкам коньяк. — Люблю тишину, покой и гармонию во всём.

— Да, действительно хорошо. Ох, какой чудный напиток, какой букет, какой аромат, — блаженно вторил ему я. — Какое небо, какие сосны, какие цветы. Тишина, красота и покой всего сущего стоят многого. Не люблю, когда стреляют, гремят взрывы и пули вместе с осколками пролетают мимо твоего носа, уха, а то иногда и вонзаются в разные части тела.

— Да, ты совершенно прав. Но не будем о грустном. Сейчас такая вокруг благодать, — зажмурился от удовольствия старик, делая маленький глоток коньяка из пузатого бокала. — Вернёмся к теме природы.

— И какова же природа твоих ящиков? Из какого материала они сотворены? Что находится в гробах? — требовательно спросил я и остро взглянул на Лешего.

— Тьфу! Как можно всё испоганить!?

— Что или кто находятся в объектах под условными названиями «гробы» или «ящики»?! — продолжал настаивать я. — Требую немедленного ответа, или, я уезжаю прямо сейчас!

— Ничего и никого там нет! — раздражённо рыкнул Леший и сделал глубокий глоток коньяка.

— Что!? Как!? Почему!? — от изумления я подавился вторым бокалом благородного напитка.

— А вот так! Потому! — нервно произнёс старик, а потом немного успокоился и мрачно произнёс. — Как говорил Теофраст, «в мире больше пустого, чем полезного».

— Гробы пусты… Быть такого не может! Не верю! — поражённо воскликнул я. — Но тогда возникает вполне закономерный вопрос, — а зачем эти ящики кому-то нужны и почему из-за них и вокруг них кипят такие нешуточные страсти!? Может быть, они сделаны из чистого золота, платины или цельного алмаза!? А вдруг на их стенках, на дне или на крышках начертаны какие-то таинственные и очень важные письмена, иероглифы, указывающие, например, место нахождения несметных сокровищ или описывающие устройство вечного двигателя? Ничего не понимаю!

— Я тебе сказал уже вполне достаточно! И вообще, как говорят у нас на Урале, «много будешь знать, скоро состаришься!», — старик почему-то перешёл на русский, залпом выпил коньяк и занюхал его рукавом рубашки. — Ух, как пошёл, родимый! Чёрт подери!

— «В знании — сила!». Так говорят у нас на Батюшке Дону, — ответил я ему на том же языке, припал к горлышку бутылки, сделал глубокий глоток, а потом закусил коньяк жменей квашеной капусты. — Ух, как забрало! Чёрт возьми!

Наш весьма нервный и непонятный чужому уху диалог на самом его пике прервал волшебный и обожаемый мною с недавних пор голос Барбары:

— С добрым утром, господа. Почему такой шум, а драки нет? Что происходит? Что случилось?

Женщина стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей на второй этаж, была одета в халат и опиралась на перила так, что я с волнением мог созерцать её большую, упругую и полуобнажённую грудь. О, Боже! Какая красота! Какой трепет, экстаз и восторг царят сейчас в моей душе!

— Халат запахни! С добрым утром, — проворчал Леший. — Ну, ты и спишь, однако. Завидую.

— А на каком это языке вы разговаривали, мужчины? — спросила Барбара, спускаясь вниз.

Я шустро подскочил к лестнице, галантно протянул женщине руку, с удовольствием вдохнул запах её слегка мокрых волос золотистого цвета, не мог не залюбоваться васильковыми смеющимися глазами. Да что же такое со мною происходит?! Что, что… Влюбился. Бывает…

— Я голодна, как волчица в самом морозном и безнадёжно заснеженном лесу! Ух, сейчас всех съем!

— Холодильник, полный не только мороза, но и всяческой снеди, перед тобой, моя маленькая волчица, — буркнул Леший. — Организуй что-нибудь пожевать.

— А вы, я вижу, вместо утреннего чая или кофе употребляете коньяк? Ну, сколько можно, мальчики!? — возмутилась Барбара. — Во всём должна быть мера.

— Да вот обмываем новый мотоцикл нашего дорогого и уважаемого гостя, — ухмыльнулся Леший. — Ты всё дрыхнешь, не зная меры, а мы с раннего утра уже на ногах.

— Поздравляю с приобретением, — женщина подошла ко мне, томно обняла и поцеловала в щёку, отчего я неожиданно зарделся и слегка вспотел. — Я, честно говоря, не любительница всяких там самокатов, велосипедов и мотоциклов, но с вами, господин Призрак, могу за кампанию и прокатиться на железном коне. Чувствую, что ощущения будут непередаваемыми.

— Обещаю вам это, моя прекрасная госпожа, — я попытался продлить волшебный поцелуй, но Барбара легко и ловко выскользнула из моих рук.

— Так, хватит лобзаний и пустых разговоров! — Леший с огромным сожалением посмотрел на почти пустую бутылку из-под божественного напитка. — Пора переходить к трапезе. Я тоже голоден, как лев после повторной неудачной охоты на антилопу.

— О, как образно! — захлопала в ладоши женщина и обратила смеющийся взгляд на меня. — А насколько голоден наш бесстрашный покоритель дорог? Ну-ка, ну-ка!

— Я голоден, как тигр перед охотой на волчицу!

— А она будет удачной?

— Обещает быть таковой! Ведь волчица довольно сильно ослабла, бродя по стылому и заснеженному лесу.

— Вот как? — Барбара задумчиво и оценивающе посмотрела на меня и улыбнулась. — Ту ли добычу выбрал тигр? Может быть, ему стоит подумать о каких-нибудь диких козах? Те немного крупнее, сытнее и не окажут никакого сопротивления.

— Ну, некоторое сопротивление пойдёт тигру только на пользу, взбодрит его и согреет.

— Вообще-то тигры предпочитают питаться кабанихами, то есть дикими свиньями, — проворчал Леший. — Так мы будем завтракать или нет? Доченька, посмотри-ка, не залежалась ли в морозильнике бутылочка самогона?

— Папа!

— Что папа?! Я весь на нервах! Был…

— Да, кстати, — подозрительно нахмурилась Барбара. — Вернёмся к началу разговора. О чём же вы здесь спорили? Я услышала только окончание вашей перебранки на каком-то иностранном языке. И что же это за язык?

— Ну, у, у…

— Э, э, э…

— А вообще-то меня интересует не так это, как несколько иное, — сухо произнесла Барбара.

— И что же, доченька?

— Мне очень и очень интересно, почему вы оба им, этим странным языком, владеете!? — женщина подошла к отцу вплотную и пристально посмотрела ему в глаза.

— Ну что тут такого необычного? — засуетился тот и быстро направился к холодильнику.

— Действительно, — встрял я в разговор. — На планете существует масса людей, которые знают два, три, а то и больше языков. Ну, вот ты, например…

— Речь сейчас идёт не обо мне! — нервно перебила меня женщина. — Я говорю о вас двоих. Язык какой-то очень необычный, как мне кажется редкий. Где-то я слышала его, не могу вспомнить, где и когда.

— Доченька, да не напрягайся ты так, — Леший возвращался от холодильника с умиротворённым и довольным лицом, неся с собой запотевшую бутылку с чуть мутноватой жидкостью и банку с солёными грибами.

— Так, Призрак, а ну-ка чётко ответь мне на конкретный вопрос: «На каком языке вы недавно разговаривали!?», — спросила женщина, строго глядя на меня.

— Э, э, э… На чешском! — ляпнул я, памятуя, что мать Барбары была по словам Лешего полькой. — Группа славянских языков. Похож на польский.

— Не совсем, не совсем… И где же, и зачем и почему вы оба его вдруг выучили? — подозрительно спросила женщина.

— Доченька, успокойся! Я тебе всего не рассказывал о моей прошлой жизни, — быстро вмешался Леший. — Мы с Призраком не просто друзья. Мы с ним боевые товарищи, вернее, коллеги. Вернее, были ими когда-то.

— Вот как? И где же вы, бывшие боевые товарищи и коллеги вместе воевали? — усмехнулась женщина. — Как-то явно не подходите вы друг другу по возрасту.

— Почему же не подходим, — хмыкнул старик. — Ведь один агент может быть обычным стариком, а другой — юношей, его любимым внуком. Оба мы, якобы, являлись политическими беженцами из бывшей социалистической Чехословакии. Существовала у нас такая весьма неплохая и правдоподобная легенда.

— Агенты, агенты… — удивлённо пробормотала Барбара. — Если вы были агентами, то это означает, что вы выполняли какие-то шпионские задания? Так вы вместе воевали или всё-таки являлись шпионами?

— Мы и воевали и шпионили, — уверенно произнёс я, а потом перешёл на таинственный шёпот и со значением почему-то посмотрел в потолок. — Осторожность и ещё раз осторожность. Призраки прошлого, могучие и злобные фантомы бродят вокруг.

— Так недавние нападения на вас и на всех нас явились отголоском прежних событий, произошедших с вами во время шпионской деятельности? — глаза женщины сначала округлились от изумления, а потом сузились от тревоги, переживаний и попытки глубокого осмысления информации, полученной от нас с Лешим. — А я-то всё думала, почему это вы зовёте друг друга по кличкам.

— Это не клички, доченька, — совершенно искренне возмутился старик, разливая самогон по бокалам. — Это псевдонимы!

— Ой, извини, папа, — Барбара сморщила свой прелестный и чистый лобик. — Теперь мне многое стало понятно. Вот почему вы оба так свободно и умело обращаетесь с оружием, а Призрак неплохо владеет приёмами рукопашного боя.

— Конечно, именно поэтому, — покровительственно и строго усмехнулся я, как бы невзначай слегка обняв женщину.

— Доченька, надеюсь, что сегодняшний разговор останется между нами?

— Конечно, папа!

— Дело в том, что я не исключаю дальнейших кровавых разборок в этом месте. Нам всем грозит серьёзная опасность, поэтому я считаю целесообразным вернуться тебе домой. Ну, а мы с моим давним боевым товарищем останемся в усадьбе, так как по целому ряду причин покинуть её не можем.

— Папа?!

— Не волнуйся, доченька. Постоять за себя в случае чего мы сумеем. И не забывай, что нас теперь надёжно охраняют соответствующие службы, в которых, кстати, как ты знаешь, мы теперь имеем друзей, вернее надёжных агентов. Со всеми врагами мы успешно справимся, ты уж мне поверь.

— Леший, я, пожалуй, провожу Барбару до её дома, — поспешно и с огромным энтузиазмом предложил я. — Со мною она будет в полной безопасности.

— Нет, ты мне нужен здесь, верный брат мой по оружию, надёжный соратник и доблестный воин, — сурово произнёс старик.

— А как же твоя дочь?

— Барбару сопроводят те, кому положено это делать по долгу службы. Вон сколько их затаилось в лесу, живчиков закамуфлированных. Пусть отрабатывают деньги налогоплательщиков, лоботрясы накачанные и перекачанные, Рембо наши доморощенные.

— Леший, а вообще-то я считаю, что будет целесообразнее, если Барбара некоторое время поживёт здесь вместе с нами, — поспешно сказал я, повинуясь внутреннему порыву, основанному на томлении души, и волнуясь, как юноша, влюблённый в первый раз, но руководствуясь в тоже время здравым смыслом.

— Обоснуй.

— Мы, как ты правильно заметил, находимся в полной безопасности, под надёжной защитой всевозможных правоохранительных органов во главе ФБР, а то и ЦРУ. Мы очень ценные свидетели. Вернее, таковыми являетесь вы с дочерью, — усмехнулся я. — Ну, кто посмеет сейчас и позже сюда сунуться? Вас берегут, и будут беречь, как зеницу ока! Существует всем известная программа защиты свидетелей. Охрану отзовут очень нескоро, так как расследование произошедших событий будет длиться достаточно долгое время, а впереди ещё возможен и суд.

— Резонно.

— Леший, и ещё два очень и очень важных момента ты почему-то не учитываешь! — усмехнулся я.

— Каковы же они?

— А ты уверен, что Барбара у себя дома будет в полной безопасности? И вообще, разрешат ли ей уехать отсюда? Я очень сильно сомневаюсь в этом. Так что придётся нам всем пожить некоторое время под одной крышей, — я якобы досадливо поморщился. — Эх, столько дел у меня накопилось дома. Но что поделать…

— Папа, Призрак совершенно прав. Я на время останусь! Уеду, когда мне разрешат это сделать, — женщина побежала к холодильнику и вернулась обратно с блюдом, наполненным всевозможной снедью, засуетилась, стала делать бутерброды, какие-то салаты и при этом что-то весело напевать.

— А как же твоя работа?

— У меня два помощника, не волнуйся, они справятся, сегодня я им позвоню, и проблема будет решена.

— Эх, дочка, ты бы сварила нам на обед что-нибудь такое, необычное и вкусное, — задумчиво сказал старик. — Надоело питаться всухомятку. Так давно хочется мне запечённой утки или гуся с яблоками, да солянки, изготовленной по всем правилам!

— Папа, а что такое солянка? — спросила Барбара.

— Это традиционное чешское блюдо, — сказал я, увидев некоторое замешательство старика. — Вкуснятина! Давайте действительно её приготовим.

— Жаль, что нет у нас гусака, да всех необходимых ингредиентов для приготовления настоящей солянки, — мрачно произнёс Леший и сглотнул слюну. — Куры не в счёт. Обидно, что почти все они померли на фоне боевых действий, в большинстве своём от испуга. А кролики оказались храбрее, как ни странно. Но кролик и солянка — вещи несовместные!

— Не согласен! — возмутился я. — Было бы мясо, а уж всё совместимое с ним мы найдём! И колбаску, и солёные огурчики, и оливки!

— Ты вообще-то знаешь, что такое солянка!?

— А ты!?

— Мальчики, ну не ссорьтесь!

— Ничего, будет у нас гусь! Это дело вполне поправимое! — весело заявил я. — Барбара, предлагаю сгонять нам вместе в город. Заодно опробуем мотоцикл в действии, так сказать. Продукты есть куда положить, на моём железном монстре имеется вместительный багажник.

— Подожди, подожди, это опасно! — заволновался Леший. — Враги не дремлют.

— Ну, во-первых, я думаю, что они сейчас взяли тайм-аут в боях без правил, размышляют, анализируют ситуацию, разрабатывают новые злодейские планы, чем занимались и мы последние трое суток. Во-вторых, им пока в любом случае высовываться и вступать в открытую конфронтацию не резон. Лес напичкан бойцами Национальной Гвардии и спецназовцами. Вдоль дороги в районе твоей усадьбы, я уверен, до сих пор не сняты посты и засады.

— Это все твои доводы? Должен быть ещё классический третий пункт, — буркнул Леший.

— Само собой, а как же! — весело ответил я. — А в-третьих, не отсиживаться же нам в этом доме вечно! Именно сейчас по горячим следам целесообразно приступить к активным действиям. С завтрашнего дня начнём осуществлять разработанный нами ранее план. Надо через наших новых и преданных друзей выходить на организаторов совершённых ранее нападений.

— Ну, ты и стратег! Ну, ты и голова!

— Что есть, то есть, но вот только одно меня смущает, — я тяжело задумался.

— Ну, и! Договаривай!

— Чувствую я, что все эти Шерифы, Агенты, Лейтенанты, Майклы и даже Зулус и Маг отнюдь не главные лица в нашей странной и скорбной истории.

— Ты абсолютно прав!

— Кто-то за ними стоит.

— Я совершенно такого же мнения, — Леший, не торопясь, закурил сигару, сделал глубокий глоток самогона, поморщился. — Да, это не коньяк. Сигара и самогон — вещи почти не совместные.

— Ах, это вечное и магическое слово «почти», рождающее некое пограничное состояние неопределённости, утешающее и дарующее надежду! — весело рассмеялся я. — Почти выиграл, почти проиграл, почти победил, почти потерпел поражение, почти полюбил, почти разлюбил, почти выловил, почти упал, почти взошёл, ну и так далее и тому подобное.

— Вернёмся к теме, — улыбнулся Леший.

— Вернёмся, — поморщился я. — И так, поговорим о расстановке фигур на шахматной доске!

— Согласен. По моему мнению, существуют один или несколько очень влиятельных господ, которые…

— Мальчики, ваш разговор безумно интересен, хотя я и не всё понимаю до конца, — решительно прервала отца Барбара. — Вернёмся лучше к самой насущной теме на данный момент. Так мы едем за продуктами или нет? Дай Бог успеть с готовкой к ужину. Я хочу, чтобы он был праздничным.

— О, женщины! — воскликнул Леший, пуская в сторону Барбары серую струю ароматного дыма.

— Ненавижу, когда ты так делаешь! И вообще перед тем, как курить, следует спросить разрешения у дамы!

— Ты не дама.

— И кто же я?

— Ты моя дочь, моя девочка, моя резвая белочка и маленькая ласковая волчица одновременно, — улыбнулся старик.

— Папа!

— Барбара, пожалуйста, собирайся, — сказал я и решительно поднялся с дивана. — Предлагаю тебе отбыть отсюда одним очень надёжным путём. Леший, дочка знает о тоннеле?

— Да.

— Тогда я спокойно выеду отсюда на мотоцикле, а Барбара воспользуется тоннелем, так как её со мною, скорее всего, просто так не отпустят. На уровне выхода из подземелья я буду её ждать на обочине шоссе. Вот такой план.

— Ладно, чёрт с вами, — буркнул Леший.

— Папа, ты только не волнуйся.

— Постараюсь.

— Барбара, не забывай, что ты поедешь с суровым и грозным байкером на очень крутом мотоцикле. У тебя имеется какой-нибудь соответствующий такому случаю прикид? — поинтересовался я.

— Что-нибудь подберу.

— Ты готова ощутить истинный экстаз и испытать невыносимый кайф от стремительного поглощения пространства, обняв меня, моя тёлочка? — хриплым и мужественным голосом спросил я.

— Я готова не просто поглощать пространство, а неистово пожирать его, слившись с тобой, мой бычок! — также с хрипотцой ответила Барбара.

— О, Боже! — горестно застонал Леший и проглотил бокал с огненным напитком. — Куда катится мир!?

— Как всегда, только в бездну! — усмехнулся я.