Бреннер напрасно так торопился на встречу в оранжерею Шитикова. Дело закончилось ничем. Секретарь Арона Шитикова попросила Вольфа встречу перенести.
Каково же было изумление Бреннера, когда, явившись повторно на встречу, он увидел рядом с хозяином оранжереи сыщика Филонова.
— Все очень просто! — объяснил ему, улыбаясь, Дамиан. — Шитиков предлагает для продажи очень хороший экземпляр гардении. Думаю, вы договоритесь о покупке. Но у меня к вам одна маленькая просьба, которую вы должны выполнить…
— А иначе?
— Иначе гардения достанется мне. Собственно, просьба-то пустяковая…
— Хорошо, — вздохнул садовник. — Я слушаю. Что вы хотите?
— Вы ведь вряд ли донесете гардению в одиночку, правда? Керамический сосуд очень красив, но тяжел, да и деревце высокое… Разрешите вам помочь? С вашего позволения, я надену комбинезон подсобного рабочего оранжереи, поеду вместе с вами на вашем микроавтобусе и занесу гардению в дом вместе с вами?
— Но позвольте…
— Ведь грузчики не входят в число посторонних, которым нельзя появляться в том таинственном доме, где вы работаете, не так ли? Грузчикам, носильщикам и сантехникам разрешено появляться везде.
— А вы согласились бы и на роль сантехника? — иронически усмехнулся Вольф.
Дамиан кивнул:
— Для меня при моей профессии это не зазорно. К тому же в душе я отнюдь не сантехник — поверьте, я способен оценить красоту. Недаром сам редактор журнала «Редкие растения» так ко мне и моей помощнице благоволит. Ну неужели вам, господин Бреннер, не хочется показать кому-то созданный вами сад?
На секунду садовник замер, словно в нерешительности. И, видимо, стремление художника предъявить миру плоды своего вдохновения оказалось сильнее робости слуги, вынужденного следовать установленным для него правилам.
— Что ж! — вздохнул наконец Вольф, глядя на гардению. А это действительно был очень хороший экземпляр! — Я думаю, убытка от вашего визита моему клиенту не будет. Вы просто войдете вместе со мной в зимний сад, поставите цветок… И тут же покинете дом!
— Ну, разумеется, — пообещал Дамиан.
* * *
Микроавтобус Бреннера, минивэн «Мерседес Вито», въехал в ворота. На пути действительно никто не встретился. Вольф сам открывал ворота и двери дома с помощью кодов, очевидно, затверженных до автоматизма. Детектив Филонов не без интереса наблюдал за этим процессом.
И наконец облаченный в зеленую униформу шитиковского садоводства Дамиан вытащил пресловутую гардению из минивэна и направился вслед за садовником в дом.
— Проходите. Вот сюда! — руководил его передвижениями дизайнер.
Дамиан сделал шаг и замер на пороге оранжереи.
Солнце с силой ударяло в стеклянный купол зимнего сада и прозрачные стеклянные стены. Испарения эфирного масла апельсиновых деревьев, смешиваясь с запахом розмарина и лаванды, насыщали воздух густым и терпким ароматом.
Сад, созданный Вольфом, предстал перед Дамианом во всем своем великолепии!
Горизонтальные и вертикальные растения цеплялись за стволы более крупных своих сородичей. Лазящие — лезли, вьющиеся — вились, стелющиеся — стелились…
Короче, каждый жилец этого земного рая занимался своим делом.
Огромный зимний сад был залит солнечным светом и напоен буйством ароматов и красок… Феерия! Великолепные красные цветы, собранные в длинные багряные гроздья… Эритриния, кажется?
Красные длинные тычинки желтых цветов… Рядом оранжевые, розовые, белые и фиолетовые… бугенвиллеи? Изумрудная свежая зелень газонов…
И венец — светло-зеленые опахала пальмы. Такая, что ли, кокосовая так восхитила Стэплтон? Листва пальмы ажурно вырисовывалась на синеве застекленного неба.
Дамиан сделал еще шаг и окончательно замер. И даже сделал вид, что сейчас уронит гардению.
— Осторожнее! — воскликнул, предупреждая его, Вольф.
— Я потрясен!
— Правда?
— Поистине это «Сад наслаждений»! По ощущению счастья, радости и свету это напоминает мне…
— Да?
— Левую створку алтаря в музее Прадо, изображающую рай. Рай кисти великого Иеронима Босха! Свет, радость, красота…
Садовник Бреннер явно был польщен столь вычурным комплиментом. Приятно иметь дело с теми, кто может оценить твой труд по достоинству. Для таких людей, честно-то говоря, ничего не жалко. Сад, похожий на рай кисти Иеронима Босха! Неплохо сказал…
— Однако все это, поверьте, — польщенно произнес садовник, плавным жестом обводя пестроту красок, — лишь фон… Да, роскошный фон! Лишь, так сказать, обрамляющие сердцевину декорации.
— Декорации? — изумился Дамиан. — Если это великолепие — лишь декорации, тогда что же они обрамляют?!
— Взгляните… Вы, я вижу, способны оценить… — И Бреннер подвел Дамиана к неброскому на первый взгляд цветку.
— Вот… Взгляните на главную драгоценность этого сада!
— Что это?
— Орхидея… Та самая, которой вы так интересовались. Дракула химера. Редчайшая из самых редких…
— Я потрясен… — отчего-то почти шепотом произнес Дамиан. — Как она… красива!
На самом деле детектив хотел сказать «ужасна». Да-да. «Как она ужасна!» — хотелось сказать Дамиану.
Беломраморные, словно светящиеся, лепестки этого чуда среди цветов, сужаясь, становились похожими на темные паучьи лапки, переходили в тончайшие, как тычинки, окончания. И эти тончайшие паутинные волоски, казалось, принадлежали уже не растению… Даже если допустить, что растения чувствуют, слышат, реагируют на звуки, осязают!
Казалось, паутинные окончания лепестков принадлежали какому-то более… ну, не то чтобы более развитому, но явно более деятельному, чем просто цветок, организму. Скажем, существу, имеющему волю и аппетит.
Когда Дамиан подошел к столь искомому им цветку совсем близко, на расстояние вытянутой руки, лепестки его словно вздрогнули и потянулись навстречу… А Филонов невольно отдернул руку. В микродвижении паучьих лапок были вкрадчивость, скольжение… опасность змеи. Невольно приходили на ум фильмы ужасов о цветках-хищниках, реагирующих на живую горячую плоть. Но в тех картонно-неуклюжих фильмах фигурировали какие-то глупые кактусы, хрумкающие и чавкающие, поедающие зазевавшихся садовников, а тут…
В общем, славящийся своим хладнокровием Филонов отчего-то предпочел отодвинуться.
— Вы тоже это почувствовали? — усмехнулся, глядя на него, садовник.
— Что «это»?
— Особую магию цветка… От него словно исходит какое-то живое излучение!
— Как будто… — неуверенно кивнул Дамиан. — Что-то есть…
— Говорят, Рекафлю, единственный европеец, сумевший вывезти эту орхидею в Европу из Эквадора, видел, как индейские жрецы поклоняются ей, словно божеству.
— Вот как? Падают ниц, приносят жертвы?
В это время у Вольфа Бреннера зазвонил мобильный телефон, и он не успел ответить на вопрос детектива.
— Кто это? С кем я говорю?
Пока Арина Стэплтон, которая, по разработанному сценарию, должна была позвонить по телефону Бреннера в определенное время, морочила садовнику голову, Дамиан сделал несколько шагов по саду.
Воспользовавшись тем, что садовника отвлекли, детектив отправился на прогулку по «саду наслаждений», созданному Вольфом Бреннером.
Воздушные яркие кисти какого-то необычного растения, свисая вниз, прикоснулись к его шее, щекоча кожу. От тройного аромата лаванды, розмарина и апельсина — трех растений, словно взбесившихся, как бывает в полдень на южной стороне, — воздух стал таким густым и вязким, что Филонову показалось, будто его уже можно, как кисель, раздвигать руками.
Горизонтальные и вертикальные цеплялись за рукава его рабочего комбинезона. Лазящие лезли за воротник, вьющиеся щекотали кожу…
Пробираясь среди поистине непроходимых зарослей, детектив углубился в гущу сада. Но ширма из густо разросшихся цветущих лиан преградила ему путь. Дамиан огляделся по сторонам — и заглянул за ширму…
Там никого не было. Он увидел кресло, низкий стол, на котором стояло плоское блюдо с фруктами. Рядом — оплывшие свечи в морских раковинах, разрезанное яблоко, начатая плитка шоколада, бокал с остатками вина.
Филонов, поспешно обмотав руку носовым платком, осторожно взялся за высокую хрупкую ножку бокала и, выплеснув вино на какие-то цветы, опустил его в карман своего зеленого рабочего комбинезона.
Некий звук вдруг привлек его внимание. Странный звук… Похожий на нежное, с легким свистом и подвыванием, рычание. С некоторой опаской оглядевшись — от этого чудного сада можно было ждать чего угодно, — Дамиан отправился на звук.
Смешно… Это был… храп.
Всего лишь храп. Тривиальный храп. Впрочем, разбивающий вдребезги магию заколдованного сада.
Неподалеку, под зелеными опахалами саговой пальмы, Дамиан обнаружил и источник храпа — полную пожилую, как будто с картинки «Домик в деревне», украшающей пакеты с молоком, женщину в шерстяных носках и с вязаньем в руках.
Детектив поднял газету, свалившуюся с колен похрапывающей дамы, повертел ее в руках и положил рядом на стол, на стопку таких же газет. В глаза бросились отмеченные карандашом номера. Рядом с газетой лежали также билеты лотереи «Динго»…
Дамиан с любопытством взглянул на газетную стопку. Вот как, спящая дама — постоянная читательница газеты, публикующей результаты «Динго-лотереи». Она не пропустила ни одного номера!
Филонов немедленно записал номера лотерейных билетов, лежащих рядом на столике.
Старушка ищет удачи?
Между тем женщина застонала, словно ей снился какой-то скверный сон.
Рискуя быть застуканным на месте, детектив все же прихватил еще, аккуратно завернув в платок, и надкусанное яблоко, лежавшее у старушки на коленях.
— Что вы тут делаете? — вдруг прошипел за его спиной садовник Бреннер.
Заподозрив неладное, Вольф прервал бессмысленный разговор по телефону с какой-то странной девушкой, которая терзала его глупыми вопросами, и, не обнаружив поблизости Дамиана, встревоженный, отправился на его поиски.
— Вы уходите? Обещали ведь сразу удалиться!
— Да-да, разумеется, уже ухожу. И немедленно! — И Дамиан не торопясь направился к выходу. — А кто эта дама? Там, под пальмой… — мимоходом осведомился он.
— Это… госпожа Цветкова, — нехотя пробормотал Бреннер.
— Она тут работает?
— Да, недавно.
— Кто-то из прислуги?
— Я не знаю, каковы ее обязанности. Я вам уже говорил, — Бреннер поморщился, — мы не обсуждаем, кто и чем занимается в этом доме. Кажется, она в отличие от меня занимается не садом.
Бреннер не стал уточнять, что пожилая дама, спящая под саговой пальмой, была той самой особой из новеньких, что и заменила прежнюю горничную. Ту, что не в силах была контролировать свою страсть к болтовне. Одна из немногих, с кем Бреннеру доводилось видеться в доме, не считая изредка повара и охраны.
* * *
— Вот что, Арина…
— Да, босс?
— Как вы относитесь к азартным играм?
— То есть?
— Ну, например, вы верите, что можно выиграть в «Динго-лотерею»?
— Нет. А что?
— А то… Что, если некая немолодая уже, пятидесяти-шестидесяти лет, женщина, аккуратная, довольно здравомыслящая, в шерстяных носках, все-таки, несмотря ни на какие доводы рассудка, страстно мечтает выиграть в эту самую «Динго-лотерею»?
— Какую сумму?
— Ну, допустим, не очень круглую. Может она ее вдруг выиграть?
— Ну, если не очень круглую…
— Очень надо, чтобы она выиграла, Стэплтон!
— Ох, — вздохнула Арина. — Что с вами поделаешь! Если бы существовали лицензии на работу волшебником…
— Да?
— Я бы уже могла претендовать.
— Так что?
— Попробую что-нибудь сделать.
— Вот и отлично!
И Филонов по обыкновению отвернулся к окну, раздумывая над результатами только что проделанной экспертами работы.
На бокале, который Дамиан так бесцеремонно прихватил из «сада наслаждений», были только одни отпечатки. Те же, что и на глянцевой кожуре импортного надкусанного яблока.
Таким образом, выяснилось, что принадлежали отпечатки пальцев Алле Степановне Цветковой, профессиональной сиделке, даме с фельдшерским образованием и хорошим послужным списком. Ее данные, то бишь резюме, Филонов без труда обнаружил в агентстве по найму. Но и там — рано было радоваться! — на вопрос, к кому трудоустроилась в последний раз госпожа Цветкова, ему ответить не смогли. В компьютере таких данных не было. Так же, как и в случае с Бреннером, ответ на вопрос, кто хозяин, нанявший на работу этих людей, оставался неизвестен.
Однако понятно было, что вино из бокала в прекрасном «саду наслаждений» пила не Алла Степановна. Очень дорогое, шикарное французское вино… Вряд ли прислуга позволила бы себе так роскошествовать. Скорее всего, Цветкова просто занималась сервировкой стола. Пил чудесное то винцо кто-то другой. Скорее всего, хозяин или хозяйка, тот самый таинственный обладатель дома и роскошного сада. Но как он умудрился сделать такое — держать в руке бокал и не оставить отпечатков?
По-видимому, все это означало… Вот именно! Что же все это в самом деле могло означать?