Глава 1

Последний вечер Кейт в Лондоне Бэзил продумал до мелочей.

Днем он вернулся из деловой поездки в Шотландию и, обнаружив у себя в кабинете сообщение Кейт, перезвонил ей, чтобы договориться о встрече. Затем его секретарша связалась с «Аэр Лингус», подтвердила завтрашний вылет в Корк и заказала для Кейт такси до аэропорта. Бэзил же зарезервировал столик в их любимом ресторанчике на Шеперд-Маркет и позаботился о том, чтобы рядом с предназначенным для Кейт местом оказался букетик ландышей. К тому времени он знал ее вкусы не хуже своих собственных, а потому смог заказать и ужин, и вино, не беспокоя Кейт лишними вопросами.

Вечер был не по-мартовски теплый, и, когда официант предложил подать им кофе на веранду, они охотно перебрались туда. Кофе конечно же был предлогом, зато там можно было держать друг друга за руки и целоваться под покровом темноты.

Чувствовать, что Бэзил принадлежит лишь ей одной, было для Кейт настоящим счастьем со времени их самой первой встречи на шумной вечеринке, откуда они вскоре вместе потихоньку улизнули. Тот осенний вечер был таким же теплым и темным и как нельзя лучше подходил для зарождения новых чувств. С него и начались их встречи, ради которых Бэзилу удавалось отрываться от кипучей деятельности на посту подающего надежды младшего директора «Кент холдингз», главой которого являлся его отец Чарлз Кент. Кейт так и не перестала удивляться тому, что Бэзил смог найти в ней хоть что-то интересное, не говоря уже о том, чтобы влюбиться в нее, однако подобное положение вещей ее вполне устраивало.

Смотрясь в зеркало, она видела в нем смуглое миловидное личико с тонкими чертами, всегда передававшимися в роду Рутвенов лишь одной из дочерей в каждом новом поколении. Этими тонкими чертами обладала покойная тетя Элен, а до нее — тетя Майра, а из ныне живущих трех сестер избранницей оказалась Кейт.

Нора, старшая сестра, была сероглазой, смуглой и полненькой, а Брайди пошла в мать, чистокровную англичанку — светлокожую и белокурую. Зато Кейт уродилась с вьющимися темными волосами, глубокими, как лесное озеро, зеленоватыми глазами и длинным, подвижным, поистине рутвеновским ртом, уголки которого поднимались вверх, когда у нее было хорошее настроение. Однако в привычном для Бэзила искушенном мире ценилась совершенно другая красота, что называется, классическая, та, что обычно покупается в дорогих салонах. Вот почему не проходило дня, чтобы Кейт вновь и вновь не исполнялась благодарности случаю, приведшему их обоих на ту вечеринку, где случайный порыв смеха соединил их сердца.

Сегодня они говорили, держались за руки, улыбались, понимая друг друга без слов, и Кейт готова была пройти еще целую милю до общежития пешком, чтобы продлить бесценные минуты. Но сегодняшний вечер был не похож на другие — грустный, прощальный вечер, каждый момент которого нужно было сохранить в памяти.

«Держись, — мысленно говорила себе Кейт в панике. — Ничего не поделаешь. Теперь будет так. Только вот как долго?» Этого она не знала. Взятое на себя обязательство и слово, данное Норе, увозили ее завтра от Бэзила, и ничто не могло утешить ее, если бы только… Если бы только сегодня, в канун расставания, он не сделал ей предложение!

Если бы он предложил ей руку и сердце, она бы сто раз ответила «да». И он наверняка знает это. Если бы он сделал ей предложение, расставание не было бы столь тягостным и болезненным, как сейчас. Тогда бы он принадлежал только ей, и данное друг другу обещание они пронесли бы через пропасть разлуки.

Возникшую невзначай паузу нарушил Бэзил:

— Плачу пенни за то, чтобы узнать, о чем ты так задумалась! Или меньше двухпенсовика и предлагать не стоит?

Кейт с трудом улыбнулась, качая головой.

— Нет… Я просто думала о том, как мне не хочется уезжать из Лондона.

— Неужели это так уж необходимо?

— Я же говорила тебе: у меня нет выбора. Я знала, что мне придется поехать, только все произошло так неожиданно… Нора позвонила и сказала, что Тому наконец удалось получить в Кувейте квартиру и он хочет, чтобы она приехала как можно скорее. Билет у нее уже был заказан, так что нам остался только этот вечер в Лондоне и мы смогли провести его вместе.

— По-моему, это не совсем честно по отношению к тебе, — мягко заметил Бэзил.

— Вовсе нет, — вступилась Кейт за сестру. — Она знала, что Том рано или поздно позовет ее к себе. И я давно обещала, что, как только это произойдет, я поеду домой присматривать за папой. Даже мистер Прентис понял это и предложил мне брать рукописи на дом. Он просто прелесть.

— Не вижу никакой прелести, — возразил Бэзил. — Просто он прекрасно понимает, что таких редакторов, как ты, днем с огнем не сыщешь. Но скажи, дорогая, неужели все так безнадежно? А не может э-э… как там ее… Не может Брайди справиться одна? — Заметив, как вздрогнула Кейт при слове «безнадежно», Бэзил нежно взял ее за руки.

— Нет, нет. Это невозможно. Ведь она еще почти ребенок, ей только семнадцать. И потом, эти папины странности… Я просто уверена, что первое время по приезде буду для него «Норой». Нет, там должен быть кто-то старше Брайди, а кроме меня некому… О, Бэзил, ты просто не представляешь, как ужасна для меня сама мысль об этом, о том, что я должна уехать от тебя так далеко, даже не зная, когда теперь будет снова так, как сейчас!

Бэзил нежно смотрел на Кейт:

— Любовь моя, ты говоришь так, словно это смертный приговор!

— А это и есть смертный приговор. Для папы, — прибавила она с тяжелым вздохом.

— Нет, этого не должно быть. Может быть, все еще образуется… И потом, разве это так уж далеко? Всего несколько часов по суше и по морю, а самолетом еще быстрее. Кстати, тебе известно, что твое чудесное озеро даже отмечено на карте?

Она кивнула:

— Да, знаю. Только дело не в расстоянии. Мне кажется, я так и не смогла передать тебе, насколько отличается темп жизни там и здесь и как прочно завладело бы озеро твоей душой, если бы ты полюбил его, как я.

— Однажды тебе удалось ускользнуть из-под его власти, — заметил Бэзил. — А значит, удастся снова.

— Да, но вот только когда? — жалобно посетовала Кейт. — Пока я знаю одно: я должна оставить Лондон, тебя и все, что нас связывало, даже не представляя, когда смогу вернуться!

— Но почему мы рассуждаем только о твоем возвращении? А что, если бы, наоборот, я приехал бы к тебе? — с улыбкой предположил Бэзил.

Кейт изумленно смотрела на него. Как только до нее дошел смысл таившегося в этих словах обещания, она вдруг осознала, как далек мир, в котором жил Бэзил, от той реальности, в которой жили обитатели ее дома.

— Ты? Приедешь на Лох-на-Скахан?! О нет, дорогой, это невозможно! Такая жизнь не для тебя! — воскликнула она растерянно.

Бэзил усмехнулся:

— Спасибо за радушное приглашение. А если серьезно… В ближайшее время я почти наверняка буду налаживать наш бизнес в Корке и в один прекрасный день мог бы заявиться к тебе, прямо на твое колдовское озеро. Неужели бы ты не пустила меня на порог?

«Как глупо было думать, что он подразумевает что-то большее, нежели просто приехать повидаться с ней!»

— В Корке?! Ах, Бэзил, неужели ты и впрямь мог бы наладить там бизнес? И как скоро?

— Разумеется, мог бы. «Кент холдинга» готов объединиться с парой сталелитейных заводов в Ирландии. Осталось только уладить все дело, а заниматься этим буду я. Так что ты вполне можешь рассчитывать на мой приезд. Как далеко от Корка до твоего озера?

— Около тридцати миль на запад по направлению к Бэндону по проселочным дорогам. А если бы ты приехал, ты бы остался? — осторожно поинтересовалась Кейт, боясь отказа.

Но Бэзил ответил «да» и спросил:

— Твоему отцу нездоровится, а помощи у тебя нет, так что я мог бы остановиться в отеле где-нибудь поблизости. Имеется там что-нибудь в этом роде?

— Есть. На берегу озера, прямо рядом с нами. Раньше там была захудалая гостиница, а в прошлом году сменился хозяин, и Нора говорит, там многое изменилось. Я, право, не знаю…

— Значит, договорились. Жди меня. — Бэзил нежно обнял ее за плечи и поплотнее укутал шалью. — Ты дрожишь. Наверное, как это ни ужасно, пора проводить тебя домой. Пойдем?

Пока он расплачивался с официантом, Кейт мысленно прощалась с любимым местечком, с его мягкими огнями и этим гостеприимным ароматом спокойной роскоши. А впереди ее ждали последние грустные мгновения…

У самых дверей общежития он крепко обнял ее и, целуя ее волосы, прошептал:

— Что это было за кельтское слово, которым ты однажды назвала меня? Ты еще, помнится, сказала, что оно означает «любимый».

— Chroi, — тихо ответила Кейт, едва шевеля губами.

— Тогда давай не будем прощаться, а скажем друг другу, как всегда, спокойной ночи, моя… chroi, — предложил Бэзил.

— Спокойной ночи, chroi, — эхом повторила она.

И в это последнее сладкое мгновение долгого прощального поцелуя Кейт совсем забыла о том, что ждала от него большего, нежели простого обещания скорой встречи.

День, погожий и сухой в Лондоне, в аэропорту Корка оказался, как говорят ирландцы, «сырым». Наполнявшая воздух влажная хмарь, простиравшаяся до самого горизонта и казавшаяся просто туманом, была на удивление обманчивой — даже выйдя из телефонной будки, куда ее пригласили по радио сразу же по прилете, Кейт все еще стряхивала с себя водяные брызги, как мокрый спаниель.

В трубке она услышала нежный голосок Брайди:

— Ах, Кейт, дорогая, наконец-то это ты! Я уже полчаса обрываю провод и только сейчас прозвонилась… Они просили меня не класть трубку и сказали, что ты уже проходишь таможню. Каким рейсом ты… Хотя ладно, об этом дома. Да, послушай, дела в том, что я не там, а все еще здесь…

— Где это «здесь»? — с трудом вставила Кейт.

— Дома, разумеется. А где же еще? Так уж получилось. Но об этом тоже потом. Впрочем, все очень просто. Стоило мне сесть в машину и притвориться, что я собираюсь покататься по деревне, как она раскусила меня и опять заартачилась. Я бросилась звонить в аэропорт предупредить, что не смогу тебя встретить. Зато тебя встретит Конор Берк.

Кейт тщетно копалась в памяти.

— Кто это — Конор Берк? Я его знаю?

— Ты его не знаешь.

Ещё два года назад Кейт сама использовала не менее трех слов, чтобы ответить на вопрос. Эта привычка, несомненно, вернется к ней, как только она снова отучится от краткосложного английского «да» и «нет». И в голосе снова появится такая же напевность, как у Брайди.

— Ты его не знаешь, — повторила Брайди. — Да и как ты можешь его знать, если он здесь недавно? Он новый владелец «Лэйкстрэнда». Не человек, а настоящая крепость!.. Он сегодня встречает в аэропорту какой-то груз из Англии и обещал захватить тебя на обратном пути. Наверное, уже ждет тебя.

— Как же я его узнаю?

Брайди изъяснялась весьма туманно:

— Ну, высокий, темноволосый, брови торчком. Волосы тоже. Как соломенная крыша. И еще он чуточку сутулится, словно идет навстречу ветру. Не знаю, приехал он уже или нет, но ты не волнуйся. Он тебя тоже будет высматривать, так что найдетесь.

Закончив свою пространную речь этим обнадеживающим обещанием, Брайди повесила трубку, а Кейт, выйдя из телефонной будки, принялась выискивать глазами высокого темноволосого сутулого незнакомца по имени Конор Берк.

Ей пришлось немного подождать, зато, когда он приблизился, Кейт узнала его безошибочно.

Он оказался действительно высоким и темноволосым и сильно, даже как-то агрессивно, наклонял вперед плечи при ходьбе. Уже совсем близко Кейт разглядела прямой взгляд и упрямую, резкую складку рта. «Молод, твердо стоит на ногах и точно знает, чего хочет» — такой портрет она мысленно нарисовала себе, когда он окликнул ее по имени и протянул ей свою огромную ладонь.

Скорее с дублинским, нежели с провинциальным акцентом он проговорил:

— Вы, должно быть, Кейт Рутвен, сестра Брайди? — И, оглядев ее выбившиеся из-под платка мокрые пряди и дождевик, прибавил: — Вы совершенно промокли.

Посмотрев за окно, Кейт проговорила:

— Да, сыровато. — И тоже назвала его по имени, поблагодарив за то, что встретил.

Слова благодарности он принял охотно и тут же уверил Кейт, что все равно собирался в аэропорт, тем самым развенчав складывавшийся уже образ благородного рыцаря. Взяв чемоданы Кейт, он проговорил:

— Моя машина здесь на стоянке, только мне еще нужно заехать в город. Зато потом я отвезу вас домой. Меньше чем за час уложимся, иначе Брайди позвонит в службу спасения и заявит, что я вас похитил. Ведь это с ней вы сейчас разговаривали, не так ли? — И он кивнул в сторону телефонной будки.

Они заехали на оптовый склад и сразу же выбрались из города, чьи смутные серые очертания едва проглядывали сквозь пелену дождя, надвигающегося с окрестных холмов.

Конор Берк, судя по всему, считал, что Кейт знает о нем все, поэтому говорил по большей части о Брайди и о ее капризной машине, ставшей причиной сегодняшнего казуса, потом поинтересовался:

— А вы сами умеете водить?

Кейт ответила, что водила в возрасте Брайди, причем ту же самую машину.

Он окинул ее оценивающим взглядом, а вслух сказал:

— Да, машина, чего там говорить, никудышная. Если хотите, можете пригнать ее завтра к «Лэйкстрэнду», и я попрошу Филана покопаться в ней. Будет как новенькая.

Кейт удивило, что Пэт Филан, который, как она знала, перебивался случайными заработками при гостинице, оказывается, умеет чинить машины. Тем не менее она поблагодарила Конора Берка за предложение, и некоторое время они молчали.

Вскоре снова почувствовав на себе его взгляд, на этот раз еще более долгий и оценивающий, Кейт пристально посмотрела ему в глаза, а он вдруг прямо и без околичностей спросил:

— Итак, насколько мне известно, вам удалось в свое время отсюда вырваться? Хотелось бы знать, как у вас это получилось.

От столь дерзкого вопроса Кейт покраснела.

— Вырваться?.. Около двух лет назад, — она нарочито подчеркнула то, что его явно интересовало, — а именно когда мне было двадцать три года, я уехала в Лондон, чтобы найти работу. Поэтому мне не совсем понятно, что вы имеете в виду под этим «вырваться».

Он не сводил глаз с дороги.

— То же самое, о чем так страстно мечтает Брайди. То же, что удалось Норе, в чем ей помог жених. Но вы-то, вы сделали это сами. И мне ужасно интересно, как у вас это получилось. И главное, зачем? Зачем вам это было нужно?

Кейт сделала вид, что не поняла намека.

— Брайди, как вам, должно быть, известно, пока всего семнадцать. Разве может она в таком возрасте уехать из дому? А что касается Норы, то ее жених, перед тем как получить должность в одной из школ в Кувейте, работал учителем в Мора-Бег. Так что до недавнего времени у нее просто не могло возникнуть желание покинуть дом.

— Но вы-то уехали и теперь вот вернулись. И все озеро, навострив уши, горит нетерпением узнать, что привело вас обратно.

— Ах вот оно что… Ну что ж, все очень просто: я приехала на место Норы.

— И вы полагаете, вас устроит здешняя жизнь? После всего, что вы оставили там, в Лондоне?

«Ах, Бэзил!» — подумала Кейт, а вслух сказала:

— В любом случае я здесь останусь. А если озеро хочет знать, надолго ли, то передайте ему, что я и сама не знаю.

Он ответил ей обезоруживающей улыбкой.

— Не стоит принимать всерьез. Вы, должно быть, еще не забыли, какой неудержимый у нас, у здешних, интерес к соседям?.. — И, внезапно переменив тему, он указал на блеснувшую впереди за деревьями полоску воды: — А вот и оно, Лох-на-Скахан, ваше озеро Теней. Считайте, что вы почти дома.

Пелена дождя осталась позади, так что когда они выехали на дорогу, огибавшую озеро, на его гладкой поверхности отражались гиацинтовая синева неба и сбившиеся в груду клочья белых облаков, ползущих из-за гор. Сидя рядом с Конором, Кейт невольно вглядывалась вперед, где за еще голыми деревьями прятался ее отчий дом, приютившийся на северном берегу; отыскала глазами и знакомый островок с возвышавшейся над ним одинокой крышей — дым из трубы не шел. Зато к западу, почти до самой южной оконечности озера, Кейт обнаружила такие изменения, которые просто потрясли ее.

Она повернулась к Конору Берку:

— Эта часть берега принадлежит вам. Господи, что же вы наделали тут! — воскликнула она с нескрываемым отвращением.

Он остановил машину и обвел свои владения оценивающим взглядом.

— Стало быть, вы заметили изменения? — В голосе его звучало удовлетворение. — Да, даже отсюда видно, как удачно мы расширились. А вон та незаконченная конструкция будет стеклянной галереей, которая продлит главную столовую. Прямо за нею — выход на пляж. Там же есть и бассейн с подогревом. Он, в сущности, готов. Правда, для простора нам предстоит еще выкорчевать изрядное количество деревьев, но это уже мелочи. Открытый пейзаж смотрится куда привлекательнее. Как вы считаете?

— Открытый пейзаж?! Но ведь деревья как раз и составляли пейзаж! — недоумевала Кейт. — Лох-на-Ска-хан, озеро Теней, — думаете, почему его так назвали? Конечно же из-за деревьев!

Как ни в чем не бывало он продолжал:

— Да их тут и так слишком много. Все вокруг заполонили своей тенью. А кому хочется питаться в столовой, в которую не проникает свет, или купаться в бассейне, в котором солнце появляется всего на пару часов в день?

Кейт перешла в решительное наступление:

— Интересно, зачем вашим постояльцам бассейн? Мы здесь всю жизнь купались в озере.

— А озеро никуда не убежит.

— Ах, ну да, понятно. — Кейт была так раздосадована, что не удержалась от колкости. — Загромоздите тут все раскрашенными кабинками для переодевания, не говоря уже о лотках с мороженым.

Он начал раздражаться:

— Я вижу, критиковать вы умеете. Однако хочу заметить, что, поскольку большинство номеров расположено на первом этаже, моим постояльцам удобнее будет переодеваться у себя в комнате. А кроме того, хотите верьте, хотите нет, но мой повар отлично готовит мороженое, так что вовсе нет необходимости… — Он осекся и после паузы закончил: — Ну хорошо. Если вы вдоволь насмотрелись на плоды моего, как сказал бы профессор, «вандализма», то я готов отвезти вас к сестре. Она, должно быть, уже заждалась.

Остаток пути Кейт провела в молчаливом раздумье и уже у самой аллеи, ведущей к дому, спросила:

— Значит, вы хотите сказать, что мой отец не приветствует ваших новшеств в «Лэйкстрэнде»?

Конор Берк удивленно приподнял брови:

— А что, разве он не писал вам об этом? Или Нора? Или Брайди?

— Нет, отец не утруждает себя личной перепиской. Да и Брайди с Норой не любительницы.

— Но вы же виделись с Норой недавно?

— У нас было мало времени, и без того хватало, о чем поговорить.

— Ну что ж, все равно скоро обо всем узнаете. — С этими словами он остановил машину, вышел и достал из багажника чемоданы. — Так велела Брайди, — пояснил он. — Сказала, чтобы до дома не довозил, а багаж оставил здесь — она потом заберет.

Кейт не спеша вышла из машины.

— Вы хотите сказать, что… не встречаетесь с отцом?

— Только, как говорится, на расстоянии пушечного выстрела. Это была его инициатива.

— Ну что ж, я вам очень признательна. Хотя Брайди все же не следовало бы…

И снова его улыбка показалась ей обезоруживающей.

— Для нее главное было, чтобы вы попали домой. Теперь доберетесь? — Он повернулся, собираясь сесть в машину.

— Да, спасибо.

— И не берите в голову. Когда Брайди понадобится извозчик, она знает, к кому обратиться. Не забудьте сказать ей насчет машины. А если она опять не сможет ее завести, я что-нибудь придумаю с буксиром. Идет?

Он сел в машину и умчался. Кейт смотрела ему вслед, дожидаясь, пока он не скроется из виду, потом, сжав губы, взяла в обе руки по чемодану и упрямо побрела по направлению к дому.

Со стороны аллеи дом выглядел весьма любопытно: плотно окруженный деревьями, без ворот и ограды, он стоял, выгнувшись каменным полумесяцем, обратив глубокие глазницы подъемных окон в сторону озера, к которому вела коротенькая тропинка, оканчивавшаяся у крохотной пристани, с которой сестры любили нырять. Передняя дверь давно нуждалась в покраске, как, впрочем, и оконные рамы. «Надо будет заняться этим», — подумала Кейт, постучав в дверь и дожидаясь, когда откликнется Брайди.

Буквально с порога сестра окатила ее шумными приветствиями. Одетая в потертые джинсы и байковую спортивную майку с длинными рукавами, она держала в одной руке пустую миску из-под зерна, а в другой ведерко с яйцами, которые тут же поставила на пол, чтобы расцеловать Кейт.

— Милая, милая Кейт! Я думала, что успею накормить кур до твоего приезда, вот почему не вышла к тебе навстречу. Господи, и ты тащила чемоданы сама?! Потом бы вместе сбегали и забрали. Ты что-нибудь ела? Наверное еще до самолета? Может, выпьешь чаю? Что сначала: пойдешь в свою комнату или чай? Пойдем лучше на кухню. За ленчем у папы снова на лице была вывеска «Просьба не беспокоить!», поэтому, думаю, тревожить его до ужина лучше не стоит.

Однако Кейт решила все-таки подняться сначала к себе и уже возле ступенек спросила:

— Надо думать, моя комната осталась прежней, рядом с Норой?

— Теперь ты в папиной. Она просторнее, и Нора подумала, тебе понравится. Видишь ли, папа теперь спит внизу. Так распорядился доктор Килиан.

— Что, с сердцем все хуже? Но ты ничего не говорила мне! И Нора тоже.

— Она не хотела тебя волновать. Еще успеешь. И потом, ты же знаешь папу — он скорее скажет, что у него новее нет сердца, не говоря уже о каких-то болячках, нежели позволит кому-либо помешать ему закончить трактат по шестому веку, или какой там у него сейчас.

Кейт уловила в голосе Брайди нотки озабоченности, но промолчала. Она хорошо знала своего отца. Профессор Чарлз Рутвен в буквальном смысле жил в прошлом, со всей силой научной страсти погрузившись в труды по ирландскому фольклору, которые писал для своих столь же одержимых студентов, и позволял настоящему вторгаться в его жизнь лишь тогда, когда оно задевало его чувства или когда от него совсем уж нельзя было отгородиться.

Конечно, так было не всегда. В молодости он был весел, более терпим, умел поддержать хорошую компанию и преданно любил мать своих девочек, на которой женился, будучи преподавателем английского университета. Однако смерть жены, покинувшей его сразу после рождения Брайди, положила начало затворничеству, дошедшему до такой степени, что дочери даже шутили между собой, что папу, похоже, больше волнуют дети короля Лира, нежели свои собственные, и что он скорее ощущает себя обитателем Тары, нежели хозяином собственного дома. А уж о соседях говорить и вовсе не приходилось.

После смерти жены его овдовевшая сестра Мэри взяла на себя заботу о брате и его дочках, но позже уехала жить в Канаду. Правда, к тому времени Нора была уже достаточно взрослой, чтобы принять на себя хозяйство. Профессор Рутвен, казалось, даже не заметил, что в доме сменилась хозяйка. Кейт не сомневалась, что он с легким сердцем распрощался с Норой, всецело полагаясь на чувство долга средней дочери.

Однако, несмотря на отстраненность от реальной жизни, он все же был им отцом и любил их по-своему и конечно же заслуживал уважения. Вот почему, спустившись на кухню, Кейт первым делом принялась выпытывать у Брайди, почему та обратилась за помощью к Конору Берку, зная о неприязни к нему отца.

— По телефону ты назвала его «крепостью». Ты что, зависишь от него?

— А что, если и так?

— Просто ты не должна этого делать, если они с отцом не ладят между собой.

— Да ну, все это из-за новшевств, которые он устроил в «Лэйкстрэнде».

Кейт приподняла брови.

— Новшевств?

— Ну да… изменений. У папы, конечно, свое мнение на этот счет, и если его послушать, то на озере вообще ничего нельзя трогать до скончания веков. Но Конор купил «Лэйкстрэнд», и разве он не имеет права поступать со своей собственностью как ему заблагорассудится? И потом, он такой симпатяга! Ну скажи, разве он тебе не понравился?

Кейт, колеблясь, молчала, потом, переиначив ирландское выражение, изрекла:

— По-моему, слишком самонадеянный.

— Самонадеянный?! Ну что ты!

— Да. Слишком уверен в себе.

— Ну и что же тут удивительного? Ему всего тридцать с небольшим, у него, куча планов на будущее, и он их непременно осуществит.

— Когда он их осуществит, озеро превратится в дешевый курорт с обычным балаганом и развлечениями. Я не удивлюсь, если он запустит здесь целую флотилию прогулочных катеров и водных велосипедов. Интересно, что думает папа на этот счет?

— Я вижу, у тебя такие же упрямые и допотопные взгляды, как и у отца!

— Не в этом дело. Просто я слишком люблю озеро, чтобы с радостью наблюдать, как его портят.

— А кто его портит? Не Конор же, только потому, что срубил несколько деревьев? Тут их и без того такое множество, что отсюда, например, даже «Лэйк-стрэнда» не видно. Кроме того, Конор считает, что красотой озера могли бы любоваться и другие. Так почему бы не помочь им открыть для себя такое чудесное место?

— Да, любоваться озером Теней по милости мистера Конора Берка и ради его личной выгоды, — пробормотала Кейт.

— И здесь ты ошибаешься, — возразила Брайди. — Он планирует обслуживать постояльцев по высшей категории только в зимний сезон, а летом снижать цены для привлечения молодежи.

— Подумать только, настоящий Робин Гуд!

Подумав мгновение, Брайди заключила:

— Просто он, очевидно, не погладил тебя по шерстке, вот и все. Кстати, он ничего не говорил насчет моей машины?

Кейт передала ей слова Конора Берка и заметила:

— Имей в виду, мы не можем принять его предложение. Если машина и завтра не заведется, нужно будет вызвать кого-нибудь из гаража в Мора-Бег. Ты не можешь принять помощь из «Лэйкстрэнда», не забывай об отце. К тому же меня просто удивляет, почему ты готова воспользоваться услугами Пэта Филана.

— Ах ты вот о чем! Конечно же Конор сам занялся бы машиной. Он прекрасно разбирается во многих вещах, в том числе и в автомобилях. Кроме того, я не могу игнорировать его, потому что он мой друг.

— Но он сам сказал, что они с отцом не ладят.

— Да. Только папа настолько далек от реальной жизни, что понятия не имеет, к кому я обращаюсь за помощью — к Конору или к кому другому.

— Тем более ты не должна пользоваться этой его отстраненностью от реальной жизни. По-моему, это просто нечестно. Ты не находишь? Например, то, что меня довезли только до начала аллеи, подразумевает, что папа не должен знать, как я вообще добралась сюда из аэропорта. Так ведь?

— Да. И я боялась расстроить папу, поэтому позвонила тебе не из дома, а из «Лэйкстрэнда». Я подумала, что, если он спросит, как ты добралась, ты скажешь, что на такси.

— По мне, так лучше бы он и вовсе не спрашивал. Что, кстати, было бы очень на него похоже, — заметила Кейт. — Только не забывай, он может знать о твоих отношениях с Конором Берком гораздо больше, чем ты думаешь.

Брайди насупилась:

— Отношениях?! А что здесь такого плохого? Неужели ты думаешь, что я перестану общаться с ним и никогда больше не загляну в «Лэйкстрэнд»?

— Разумеется, нет. Я только прошу тебя не обязывать нашу семью перед ним и не притворяться перед отцом, будто не видишься с ним. — Кейт помолчала и осторожно прибавила: — Кстати, если ему, как ты говоришь, за тридцать, то не кажется ли тебе, что он чуточку староват для тебя?

Брайди изумленно уставилась на сестру, потом, откинув назад голову, громко расхохоталась.

— Ой, Кейт, да ты просто сваха! Да мне и в голову не приходили подобные вещи! И Конору тоже. У нас с ним совершенно братские отношения. А мама у него такая милая.

Кейт с облегчением рассмеялась:

— Прости, детка. И за то, что назвала его самонадеянным, тоже прости. Раз уж он тебе так нравится. — Кейт поднялась, чтобы прибрать со стола. — Знаешь что, давай-ка быстренько вымоем это, и я пойду все-таки покажусь отцу?

Пока Кейт мыла посуду, Брайди начала готовить ужин, и все это время они проговорили о Лондоне, о том, как добралась Кейт, о Норе. Пока вдруг Брайди неожиданно не спросила:

— А этот Бэзил Кент, о котором ты упоминала в письмах, ты давно с ним встречаешься?

— Да, в общем-то давно.

— А как вы познакомились?

— На вечеринке. Ее устроил мой шеф мистер Прентис по поводу выхода в свет автобиографии отца Бэзила. Я помогала мистеру Кенту в ее подготовке, но с Бэзилом до того не виделась.

Брайди понимающе кивнула:

— Скажи, ты влюблена в него?

— Да, — вздохнула Кейт.

— А он в тебя?

— Надеюсь, что да. Нет, даже уверена, что да.

— И как он воспринял твой отъезд? Вы помолвлены? Или, быть может, собираетесь?

— Нет… То есть мы еще не обсуждали этот вопрос. Зато у него скоро будут дела в Корке, и тогда мы снова увидимся.

— Он что, приедет сюда?

— Да, собирается.

— Ой, как здорово! Я думаю, он милый, раз ты влюблена в него. — Брайди помолчала и с нарочитой небрежностью прибавила: — Между прочим, Кейт, не знаю, говорила ли тебе Нора, хотя будто бы даже и собиралась… Ты знаешь, что Деннис Риган снова здесь?.. Ну, на острове…

 

Глава 2

Туки Кейт застыли над мокрой посудой.

— Деннис на острове? Но там никого нет! Я подумала о нем и даже посмотрела с берега, когда ехала, — дым из трубы не идет, и лодки нет на привязи, — уверенно проговорила она.

— Ну, может быть, отлучился куда-нибудь на день, — предположила Брайди. — Вообще он здесь, и мастерская работает. Ты знаешь, он сильно поранился, когда случилось то несчастье, отнявшее у него жену. Бедро сломано, и теперь он остался хромым на всю жизнь.

Кейт кивнула:

— Да, Нора писала мне, и я отправила ему свои соболезнования. Он тогда был еще плох, и за него ответила теща, леди Соумс. А больше мне ничего не известно. А тебе?

— Мне тоже. Знаю только, что он женился на Эйлин Соумс в Белфасте и они собирались жить там в доме, подаренном им ее отцом. Но через пару недель после медового месяца Эйлин погибла — они с Деннисом врезались в военный грузовик. Денниса оправдали, так как у грузовика были выключены фары, но только Деннису, бедняжке, от этого не легче.

— Да, — согласилась Кейт. — Могу себе представить, как он потом казнил себя, желая оказаться на месте Эйлин. Но зачем он вернулся на остров? Ведь у него здесь никого нет, а в Белфасте хотя бы остались родные Эйлин.

— Не знаю. Да и работать ему незачем — как дочь сэра Магнуса Соумса, Эйлин унаследовала состояние деда и все отписала Деннису.

— Давно он вернулся?

— Месяца два-три назад.

— Довольно давно. А вы с Норой ничего мне не писали.

Брайди помолчала в нерешительности, потом ответила:

— Знаешь, с тех пор, как ты стала упоминать в письмах о Бэзиле, мы с Норой решили не сообщать тебе, что Деннис вернулся. Мы подумали: раз ты начала забывать о том, что между вами было, то нечего и напоминать тебе о нем.

— Но между мною и Деннисом ничего не было! — запротестовала Кейт. — Мы иногда встречались, и он поцеловал меня пару раз, а потом я уехала в Лондон. Я никогда не была влюблена в него. Он в меня тоже. И доказательство тому — то, как скоро он женился после моего отъезда.

— Да, все это действительно было похоже на ураган, а уж никак не на брак по любви, — согласилась Брайди. — Он познакомился с Эйлин Соумс у своих друзей в Мора-Бегтде она тогда гостила, а потом запер дом и уехал с нею на север. Остальное тебе известно. Очень хорошо, что ты не намерена снова искать встречи с ним, хотя с трудом представляю, как это можно было бы устроить. Нора пригласила его как-то к нам поужинать, но он под каким-то предлогом отказался. По-моему, Деннис вообще старается избегать общества, хотя держит в «Лэйкстрэнде» свою машину и иногда приплывает туда вечером пропустить стаканчик.

Брайди поставила на передвижной столик посуду и стаканы, подтолкнув его к Кейт.

— Накрой обеденный стол, а потом пойдешь к отцу. Хорошо? — попросила она. — А еще надо бы открыть печь — в столовой, должно быть, холодно. Ах да… И еще вот это… — И она положила на столик спички и тоненькую свечу, поймав удивленный взгляд Кейт. — Да, да, свечи. Как сказала бы Нора, надо поблагодарить папу, что он не требует готовить пищу на жаровне. Зато он по-прежнему настаивает, чтобы мы накрывали стол со свечами.

В столовой Кейт открыла угольную печь, задернула занавески и накрыла на стол, все это время не переставая думать о Деннисе Ригане.

Деннис, к двадцати одному году уже многое испытавший в жизни, появился на озере так, словно уже давно жил там, и сразу же построил себе на острове одинокий холостяцкий домик и литейную мастерскую. Это с Деннисом она купалась в озере, играла, лазила по горам, посвящая его в свои мечты и выслушивая его откровения. Они с Деннисом были просто друзьями и могли поцеловаться лишь в знак примирения после короткой, почти детской ссоры. О любви они не помышляли. Но потом у Денниса появилась Эйлин, а у Кейт — Бэзил… Да, здорово было бы увидеть Денниса снова…

Стол был почти накрыт, осталось водрузить лишь старинный мраморный подсвечник, но Кейт вдруг передумала, вспомнив про тот, что подарил ей некогда Деннис, — тоненький, резной, изготовленный его собственными руками.

Она отыскала в буфете коробку со свечами и принялась зажигать их, когда на пороге появилась Брайди с холодными закусками.

— Ой, ты решила использовать подарок Денниса?

— А почему бы и нет? — ответила Кейт и погасила свет в комнате, тут же озарившейся мягким, ровным мерцанием.

Как она уже говорила Бэзилу, профессор Рутвен, увлеченный научными трудами, воспринял ее приезд как всего лишь равнозначную замену уехавшей сестре. Брайди была еще почти ребенком, чтобы справляться с таким хозяйством, и Кейт поняла, что отец вряд ли способен оценить всю степень принесенной ею жертвы.

Он не проявил ни малейшего интереса к тому, что шеф выдал ей работу на дом, зато принялся увлеченно рассказывать о своем новом труде, посвященном легендарной истории Дейрдре, Найси и короля Конхобаре, причем в центре повествования должна была оказаться именно фигура последнего. Отец надеялся, что как только он придаст исследованию литературную форму, Кейт непременно прочтет его.

Отложив наконец в сторону бумаги, он нехотя отправился в столовую. К великому облегчению сестер, отец не поинтересовался, как добралась Кейт из аэропорта, зато перед тем, как сесть за стол, вдруг спросил, почему не пришел молодой Риган, который вроде бы весьма охотно отнесся к приглашению.

Брайди опустила глаза, лихорадочно соображая, хватит ли теперь на всех холодной баранины и картошки, приготовленной в мундире.

— Ах, папа, значит, ты пригласил Денниса, а мне ничего не сказал? И когда?

— Когда — что? Когда я пригласил его или когда он собирается прийти?

— И то и другое.

— Вообще-то это было вчера. Мы встретились на почте, я зашел туда за табаком, а он заглянул за письмами. Я поинтересовался, знает ли он, что Кейт возвращается, и он ответил, что да. Тогда я пригласил его отужинать сегодня с нами. А если я случайно забыл уточнить время, то разве не бывал он в этом доме так часто, что мог бы и сам знать?

С едва заметной и вполне простительной иронией Брайди начала было:

— За два года он мог и забыть… — Но тут за окном послышались шаги. — А вот и он, — сказала Брайди, обращаясь к Кейт. — Иди открывай, а я поставлю еще один прибор.

Они не ошиблись — это действительно был Деннис.

— Кейт!

— Деннис!

— О господи, Кейт! Это ты! И нисколечко не изменилась!

У Кейт вдруг сжалось сердце — перед ней стоял совсем другой Деннис, и дело было не только в покалеченной ноге, в его глазах она разглядела отпечаток пережитого глубокого горя.

Сердце Кейт защемило от жалости. Порывисто поцеловав его в худую щеку, она взяла Денниса за руку и повела в столовую.

— А, это ты, Деннис, — невозмутимо приветствовал его профессор так, будто он и не переставал бывать у них в доме.

А Брайди торжественно провозгласила:

— Если бы я знала, что ты придешь, я испекла бы торт. А так, боюсь, тебе придется ограничиться холодной бараниной.

За столом все разговоры начинались непременно со слов: «А ты помнишь?..» Несколько раз Деннис даже смеялся, так же заразительно, как в былые времена. Больную тему о переменах на озере не затрагивали, хотя один опасный момент все же был — упомянули об отеле «Лэйкстрэнд». Деннис пригласил Кейт съездить с ним завтра в Корк в литейный цех, куда он отправлял всю работу, что оказывалась слишком сложной для его мастерской.

— Видишь ли, я держу свою машину у Берка. Если бы ты могла сама добраться до «Лэйкстрэнда», там я тебя бы встретил.

Профессор Рутвен не преминул отреагировать на ненавистное имя и, не дав Кейт ответить, проворчал:

— Удивляюсь на тебя, Деннис. Как можно иметь дело с такими людьми?

— А почему бы и нет? У нас дружеские отношения, — невозмутимо ответил Деннис и, уже обращаясь к Кейт, спросил: — Ну что, поедешь?

После ужина профессор удалился к себе в кабинет, а Брайди сказала:

— Кейт, ты сегодня первый день, я сама все уберу, а вы лучше поболтайте с Деннисом.

Вскоре Брайди присоединилась к их беседе, которая сразу же перешла в общее русло. А еще немного погодя Деннис, опираясь на трость, встал и сказал, что ему пора.

Кейт тоже поднялась:

— Ты на лодке? Подожди, я накину пальто и провожу тебя до берега.

— Правда?

Брайди устало потянулась и, заявив, что у нее был тяжелый день, отправилась принимать ванну перед сном.

Шагая рядом с Деннисом, Кейт старалась приноровиться к его хромоте. Молчали до самого берега, где плавно покачивалась на воде лодка Денниса. Уже на мостках, облокотившись о перила, Деннис вдруг сказал:

— Кейт, а расскажи о Лондоне. Неужели работа — это все, что ты хотела там найти? Как ты жила там? И почему все-таки вернулась?

Тогда Кейт рассказала ему о Бэзиле, чем он занимается, как они познакомились и о его возможном скором приезде. Деннис, как и Брайди, спросил, помолвлены ли они. Кейт ответила, что нет, но что она уверена в Бэзиле, и Деннис порадовался за нее всей душой, добавив, что этому Бэзилу еще надо заслужить такую девушку, как Кейт. Но разве, когда она уезжала из дома, он, Деннис, не предсказал ей, что через пару лет самолично будет отплясывать на ее свадьбе с англичанином? И разве далек он оказался от истины?

Но тут лицо Денниса омрачилось.

— Отплясывать? Да уж, могу себе представить, как здорово отплясывать я теперь буду с этим вот… — И он указал на трость. — Ведь это теперь навсегда. Да что я? Ты, наверное, все про меня знаешь. — В голосе его звучала горечь.

— Да. Брайди мне все рассказала. Но, Деннис, ты не должен так переживать! Ты…

— Прекрасно знаю, что ты скажешь. Все равно это уже случилось. А могло быть и хуже. А так я по крайней мере живой. Надо смириться с тем, что есть, и научиться жить с этим. Господи, Кейт, неужели ты собираешься потчевать меня всеми этими банальностями?

— Я бы никогда не стала говорить тебе ничего подобного, но… Но это не банальности. Просто я очень хочу помочь тебе!

— Да, да, знаю. Скажешь что-нибудь вроде «Время лечит раны». Эти избитые фразы люди давно придумали. Только я всегда удивлялся, неужели они и впрямь думали, что человек будет сидеть сложа руки и ждать, когда его излечит время. И как долго нужно так сидеть?

— О, Деннис, время отстукивает каждому по-разному. И как я могу сказать тебе, сколько нужно ждать, если сама не видела горя и мне нечего залечивать? Я думаю, тебе просто нужно жить. Жить и верить, что когда-нибудь у тебя снова все будет хорошо.

— Да, жить и радоваться, как придурок, что ты можешь плавать, если тебе, конечно, помогут войти в воду и вылезти из нее; что ты можешь водить машину, но машину инвалидную; что ты по-прежнему можешь заниматься литьем, но только не больше двух часов в день! В общем, хороша перспектива. А как же все остальное, Кейт? Есть ведь и другие вещи. Есть тяжесть, вина, в конце концов!

Кейт подняла на него испуганные глаза.

— Вина?! Ты имеешь в виду гибель своей жены? Но ты не можешь винить себя. Это был несчастный случай. Разве не так?

— Да, так было объявлено. Полная невиновность водителя, то есть моя. Этот парень бросил на дороге неисправный грузовик и отправился искать мастерскую. Фары оставил невключенными, хотя уже стемнело. Кроме того, был сильный туман, и я врезался в него. Ту часть, где сидела Эйлин, искорежило начисто. Но главное не это — нас вообще не должно было быть на дороге. Мы ехали к ее родителям, хотя она не хотела этого визита, потому что была простужена. Это я настоял. Если бы я не сделал этого, она была бы жива. Если бы я не сделал этого, Кейт! Если бы не сделал! И вот с этой-то виной я должен теперь жить до конца моих дней!

— О, Деннис, ты не должен так истязать себя! Такое могло случиться в любой другой день. И никто не может упрекать тебя. Я просто уверена, что родители Эйлин не винят тебя в ее смерти. И потом, разве хотела бы она, чтобы ты так страдал? Ты же знаешь, что не хотела бы.

— И все-таки… — пробормотал он, в отчаянье обхватив руками голову.

Кейт обняла его за плечи и, помолчав, спросила:

— Ты сильно любил ее?

Он кивнул:

— Даже не могу описать как. Когда мы потом поделились впечатлениями, оказалось, что для обоих это чувство было как шок. Я раньше даже не подозревал, что можно быть так привязанным к другому человеку, получать такое наслаждение оттого, что он рядом. Ведь это и есть любовь, правда же, Кейт? Ты, наверное, знаешь.

При воспоминании о Бэзиле все внутри у Кейт озарилось теплом.

— Думаю, что да. Это именно так. И… я так хотела бы познакомиться с Эйлин…

— Я тоже хотел бы этого. Но так уж случилось. И потом, у нас не было свадьбы, мы просто зарегистрировали брак. А потом прошло всего три недели и…

— А потом? Как ты жил потом? Может, тебе лучше было остаться на севере? Все-таки там ее родители и там вы прожили свои счастливые три недели.

Он покачал головой:

— Только одну. Две мы провели в свадебном путешествии. А потом я пытался. Пытался что было сил. Ради родителей Эйлин. Но жить там без нее… Не могу. Тогда я вернулся на озеро и понял, что здесь не легче… — Он в бессильной ярости ударил кулаком по перилам. — Почему? Почему? Ну почему она должна была умереть, а я остался жить, зная, что виноват в ее гибели? Скажи, Кейт, почему?

Но он знал, что на этот вопрос ему не ответит никто. Кейт лишь молча и участливо качала головой.

Наконец он распрямился и посмотрел на светящийся циферблат часов:

— Хватит мне мучить тебя своими проблемами, Кейт. Завтра постараюсь вести себя приличнее. Доберешься сама?

Она уверила его, что доберется, и, пожелав друг другу спокойной ночи, они расстались. Деннис, сев в лодку, направился к острову и вскоре исчез из виду в темноте.

Домой Кейт не пошла. Неожиданно для себя она спустилась к берегу и побрела вдоль воды. Лишь спустя четверть мили она выбралась на обочину дороги и направилась в сторону дома.

По дороге она остановилась на каменном мостике и, взобравшись на его высокий парапет, уселась на него, повернувшись так, чтобы видеть и озеро, и дорогу. Она мысленно перебирала события минувшего дня и проблемы, вставшие перед ней сразу после встречи в аэропорту с Конором Берком.

Огни его отеля были единственными в темной округе, и Кейт вынуждена была с неохотой признать, что ночью он выглядит не так оскорбительно, как при свете дня. Напротив, в нем даже что-то было… Его плавные белые линии, освещенные огнями, отражались в водной глади множеством мерцающих дорожек. Он напоминал корабль, приютившийся на ночь в тихой лагуне. Сквозь полуприкрытые ресницы он виделся ей таким, внушая надежду, что со временем она все же простит ужасные жертвы, потребовавшиеся для его строительства, и смирится с его присутствием, как и с присутствием здесь его дерзкого хозяина. В то же время она представляла себе, как разрывается на части между Брайди, симпатизирующей этому человеку, и враждебно настроенным к нему отцом. Ей бы хотелось узнать, как относилась к Конору Берку Нора. Однако всегда спокойная Нора вряд ли стала бы делать из подобных вещей проблему.

Наконец Кейт решила, что пора домой. Держась за парапет и покачиваясь, она собиралась уже спрыгнуть на дорогу, когда со стороны Мора-Бег послышался шум приближающейся машины. Горящие фары были уже совсем близко, и Кейт решила переждать, но вдруг почувствовала, как начал крошиться под ее ногами мягкий камень парапета. Кейт потеряла равновесие и спрыгнула на дорогу.

Она приземлилась на четвереньки, ослепленная светом фар, и почувствовала знакомую резкую боль в коленной чашечке. Послышался скрип тормозов, из остановившейся почти рядом машины выскочил водитель и, подбежав, склонился над ней. Это был Конор Берк. Поборов изумление, он взял ее за плечо и помог подняться.

— Ну и что же вы делали здесь в столь поздний час, прыгая по ночному шоссе, как дикий заяц? Вы знаете, сколько сейчас времени?

— Нет… То есть да. — Колено болело, а сама Кейт была порядком напугана, и это раздражало ее. — Господи, да при чем тут это? Какая разница, сколько сейчас времени? — огрызнулась она.

Он окинул ее проницательным взглядом с головы до ног:

— Никакой. Просто мне казалось, вам давно пора быть в постели.

— Я гуляла.

— Гуляли? Одна?

— Да. То есть сначала я проводила Денниса Ригана — он сегодня ужинал у нас, — а потом решила немного пройтись вдоль озера и вернуться по дороге. А здесь мне захотелось немного посидеть. — Она указала на парапет. — Когда вы проезжали, я как раз собиралась спрыгнуть вниз.

— И выбрали самый подходящий момент — едва не угодили ко мне под колеса. Неужели вы не видели машину? Или, быть может, мне следует проверить фары?

— Разумеется, я вас видела, — запальчиво объяснила Кейт. — Но я потеряла опору, не удержалась и спрыгнула. Кстати, у вас, как выяснилось, хорошая реакция.

— Да уж, отреагировал я и впрямь быстро. Быстрее некуда, — с иронией заметил он. — И все-таки скажите, я не задел вас? Вы, я вижу, раздражены и, судя по всему, во всем вините меня. Так я не задел вас?

— Разумеется, нет. Машина до меня и не дотронулась. — Кейт поморщилась.

Он снова взял ее за плечо:

— Вы не поранились? А это что?

— Ничего. Это еще со школы. Играла и повредила коленную чашечку. С тех пор дает о себе знать время от времени. Вот… Здесь… Впрочем, уже все в порядке.

— А по-моему, не совсем. Садитесь, я отвезу вас домой. Вам сейчас лучше не ходить пешком. Вдруг колено снова разболится?

— Не разболится. Я действительно могу идти.

Упершись кулаками в бока, он стоял перед ней, продолжая гнуть свое:

— Да нет, я просто не могу отпустить вас так, моя милая. Садитесь в машину, иначе мне придется сажать вас туда самому.

Буквально вспыхнув от этого «моя милая», Кейт нехотя уступила. Ее ужасно раздосадовало, когда он с явным удовольствием поддерживал ее под локоть, помогая сесть в машину.

Когда машина разогналась, Кейт сказала:

— Благодарю вас за заботу, только в этом не было необходимости. Тем более мне все равно придется идти пешком по аллее.

— А кто сказал, что я довезу вас только до аллеи?

— Но сегодня днем вы поступили именно так. Просто не могли по-другому из-за….

— Не мог — это, пожалуй, сильно сказано. Я поступил так по просьбе Брайди, потому что мне вовсе не хочется, чтобы у нее были проблемы с отцом. Но сейчас он скорее поблагодарил бы меня за то, что я мгновенно справился с машиной, когда вы спрыгнули под колеса. Думаю, и вы могли бы отметить, что я способен оценить ваше упорство и умение отстаивать свое мнение.

— Хотите сказать, что Брайди не умеет? И что поэтому вы спокойно смотрите сквозь пальцы на то, как она всякий раз обманывает отца?

Конор Берк задумался.

— «Обманывает» тоже сильно сказано. Но поскольку наша ссора с профессором Брайди не касается, то разве плохо, если она ради спокойствия в доме старается кое о чем помалкивать?

— Она не должна стараться сохранять спокойствие в доме ценой предательства, — возразила Кейт.

— А вы хотите, чтобы она в таком затруднительном положении поставила себя перед жестким выбором? А потом вы и вовсе захотите, чтобы она перестала обращаться ко мне за помощью, так ведь?

— Я уже сказала ей, что считаю непозволительным пользоваться вашими услугами, учитывая тот факт, что вы с моим отцом…

— Значит, ей нельзя появляться в «Лэйкстрэнде», приходить туда поплавать в бассейне или потанцевать со сверстниками? И видеться с моей матерью, которая ее обожает, тоже нельзя? То есть ради сохранения приверженности одной стороне, о чем ее, кстати, никто не просил, вы готовы запретить ей все это?

Его озабоченность положением Брайди была столь искренней, что Кейт даже смутилась, но в свое оправдание заметила:

— С вашей стороны это не совсем честно. Ведь я уже поговорила с Брайди, и она поняла, что ей не следует заставлять нашу семью быть обязанной вам. Впрочем, будь я уверена, что отец не узнает, я не стала бы отговаривать ее бывать у вас и видеться с вашей матерью.

— Понятно, — кивнул Конор Берк. — А чтобы помочь человеку, поддержать его в неловком положении — об этом конечно же не может быть и речи. Правила хорошего тона, разумеется, дороже. И согласно первому из них, Брайди не может отдать машину в ремонт Филану. Я правильно понимаю?

— Да, Брайди знает, что мне бы этого не хотелось.

— С другой стороны, второе правило дает нам надежду увидеть вас все-таки в «Лэйкстрэнде» собственной персоной. Визит вежливости и все такое прочее.

— Думаю… думаю, да, — замялась Кейт и, вспомнив о завтрашней встрече с Деннисом, прибавила: — На самом деле даже очень скоро. А именно завтра. Мы завтра встречаемся там с Деннисом Риганом, чтобы съездить в Корк.

В пристальном взгляде Конора Берка читалось нескрываемое любопытство.

— Ах вот как? — только и проговорил он, и остаток пути они молчали.

Поехать на встречу с Деннисом Кейт собиралась на велосипеде Брайди, но, обнаружив наутро, что боль в коленной чашечке так и не утихла окончательно, ужасно обрадовалась, когда Брайди сообщила, что машина сегодня в настроении и что грешно этим не воспользоваться.

Еще с дороги, огибавшей озеро, Кейт заметила на воде лодку Денниса, а когда подъехала к отелю, он уже ждал ее там.

Деннис предложил сначала чего-нибудь выпить и, направляясь к столику под стеклянным навесом, указал на здание отеля.

— Знаешь, при всем уважении к старинным предрассудкам трудно не признать, что Берк постарался на славу. Ты помнишь, как здесь было при Макдонансе? Я-то, например, хорошо помню.

Кейт тоже хорошо помнила предательски скользкие булыжники во дворе и груды наваленного торфа. Теперь же во дворе, аккуратно заасфальтированном и обсаженном зелеными кустарниками и рододендронами, приятно было посидеть. Но Кейт не хотелось так быстро идти на попятную, и она колко возразила:

— Все это лишь плоды практичного ума. В общем, ты понимаешь, что я имею в виду. Все эти удобства устроены специально, чтобы привлечь туристов. Но сколько при этом деревьев пришлось попортить и вырубить! Смотри, как здесь все изменилось. Это-то как раз и не дает покоя моему отцу. Вот и вчера вечером ворчал. Я, кстати, тоже не уверена, что смогу привыкнуть к этим переменам.

Деннис подозвал парня-официанта в белой куртке, с веселым добродушным лицом и сильным майольским выговором и, сделав заказ, продолжал:

— Понимаешь, под старинными предрассудками я имел в виду мнение профессора. По-моему, он считает Берка чуть ли не заклятым врагом.

Кейт кивнула:

— Да. И это создает определенные неудобства, ведь Брайди дружит с Берком. Во всяком случае, так кажется со стороны.

— Может, это и не так, — заметил Деннис. — А что ты думаешь о самом Берке?

— По-моему, он непробиваемый. Может быть и вовсе незаметен, а может и до головной боли довести. Кстати, вчера вечером я еще раз виделась с ним. — И Кейт рассказала Деннису о вчерашней прогулке. — Когда я вернулась, Брайди уже спала, а вот папа слышал шум подъехавшей машины и поинтересовался, кто меня подвез.

— Ты рассказала ему? А он что?

— Он сказал, что «этому типу» — имел в виду Конора Берка — лучше было бы оставаться дома, а не гонять ночью по дорогам, пугая честных людей, которые не знают, как выбраться у него из-под колес.

— Как это похоже на профессора! — усмехнулся Деннис.

— Да. А если учесть, что я сама спрыгнула ему чуть ли не под колеса и он умудрился не раздавить меня, папины слова звучали так несправедливо, что я сама не заметила, как вступилась за Берка, хотя вовсе не собиралась этого делать.

Деннис рассмеялся:

— Вот видишь, тебе все-таки пришлось принять одну из спорящих сторон.

— Но папа ни с кем не спорит.

— Только потому, что не признает существования какой-либо другой стороны…

Из отеля вышла дама средних лет, в безукоризненно скроенном твидовом костюме и направилась к их столику. Деннис поднялся ей навстречу. Коротко остриженные светлые волосы миссис Берк были воинственно зачесаны наверх, глубоко посаженные глаза сияли живым блеском, а рукопожатие, которым она обменялась с Кейт после того, как Деннис представил их друг другу, оказалось столь же твердым и решительным, как у ее сына.

Она смерила Кейт любопытным доброжелательным взглядом.

— Вы знаете, я спрашивала Конора, как вы выглядите и похожи ли на своих сестер. Он ответил, что нет, и тогда я подумала, что вы, должно быть, пошли в исконно «черных» Рутвенов. Ведь так прозвали ваших предков, когда они пришли с запада и поселились на озере?

Кейт согласилась, однако про себя отметила, что это вряд ли похоже на комплимент.

Миссис Берк продолжала:

— А еще Конор сказал, что вас поразили здешние перемены. Так что если Деннис немного подождет, вы могли бы прямо сейчас осмотреть отель.

Кейт посмотрела на Денниса.

— В Корке дело не срочное — вполне успеем, — сказал он и отправился искать Конора, оставив Кейт с миссис Берк.

Если прошлой ночью, глядя на «Лэйкстрэнд», Кейт почувствовала, что ее предубеждение начинает ослабевать, то утренний осмотр отеля убедил ее в этом еще больше. Все было устроено с удобствами и с большим вкусом — изысканный интерьер, множество цветов. Композиции из гальки, мха, камней и причудливо переплетенных коряг, собранных по берегам озера, ни разу не повторяли друг друга, каждая из них была чуть ли не произведением искусства.

— И как вы думаете, чьими руками все это сделано? Ну конечно же Брайди, — сообщила миссис Берк в ответ на восхищенное изумление Кейт.

— Брайди?! Но ведь это так красиво!

— Да, очень красиво. И все эти камешки и веточки она собирала сама. Она просто прирожденный флорист и очень талантлива. Вы знали об этом?

Кейт посмотрела в ее сияющие глаза и, словно оправдываясь, ответила:

— Нет… Правда, мы всегда знали, что в школе ей больше нравились художественные предметы.

— И как вы собираетесь поступить?

— Поступить?!

— Ну да. Что будете делать? Ведь ей нужно развивать свои способности, где-то учиться, а этого не сделаешь здесь, на озере.

Кейт задумалась.

— Вы считаете, моему отцу следует отправить Брайди учиться? Но она ведь еще почти ребенок!

— Не такой уж ребенок, если мечтает добиться чего-то в жизни собственным талантом. В Дублине, Белфасте, Лондоне есть школы, где она могла бы получить соответствующее образование. Впрочем, я понимаю, это не мое дело, — заключила миссис Берк тоном, не оставляющим сомнения, что она придерживается как раз обратной точки зрения.

Когда они вышли во двор, Деннис уже сидел в машине и беседовал со стоящим рядом Конором Берком. Тот был одет в высокие сапоги, бриджи и рубашку с отложным воротником. На плече он держал огромный топор, которым махнул, завидев Кейт.

— Ну вот, главный разрушитель пойман с поличным за рубкой леса! Как поживает ваша коленная чашечка?

— Спасибо, хорошо. Еще вчера прошла.

Он посмотрел на машину Кейт, стоявшую поодаль.

— Я вижу, вы передумали и решили все же дать Филану покопаться в ней.

— Нет. Пожалуйста, не беспокойте его, потому что машина, кажется, наконец в порядке, — поспешила сообщить Кейт.

Конор Берк пожал плечами:

— Ваша развалюха ведет себя как пациент перед дверью дантиста. Впрочем, как хотите, дело ваше…

Он открыл перед ней дверцу, Деннис сказал, во сколько они собираются вернуться, и машина уехала.

Мать и сын смотрели им вслед, пока они не скрылись из виду, потом миссис Берк проговорила:

— Ну что ж, теперь хоть, по крайней мере, не надо будет ломать голову над тем, почему она вернулась. По-моему, все ясно как божий день.

Сын взмахнул топором, прицелившись на куст азалии.

— Ты о чем?

— Теперь ясно, что она вернулась, когда узнала, что Деннис снова здесь. И похоже, все у них будет снова как прежде, когда он еще не женился и не овдовел.

— Откуда нам знать, как у них было прежде? Нас самих-то тогда еще на озере не было.

— Ну и что? Сейчас-то мы здесь. И живем, слава богу, не одни — вокруг люди. Да и потом, разве не Брайди рассказывала, что они долго встречались?..

Миссис Берк вдруг замолчала и отошла в сторону, подальше от взмахов топора.

— Конор, сынок, в таком настроении да еще с таким оружием в руках ты просто опасен для окружающих, — мягко пожурила она. — Ушел бы ты лучше куда-нибудь и унес с собой эту штуку, пока не сокрушил ею все вокруг.

Низко нависшие торчащие брови нахмурились, и их обладатель произнес:

— Хорошо, уйду.

 

Глава 3

Вернувшись в тот день домой, Кейт поделилась с нетерпеливо ожидавшей ее Брайди своими впечатлениями об отеле и украшавших его композициях, составленных сестрой. Брайди сияла от гордости.

— Целую вечность, — ответила она, когда Кейт спросила, долго ли она собирала материалы для композиций. — Но мне это нравится. И по-моему, у меня неплохо получилось, да?

— Просто отлично, — уверила ее Кейт. — И сама идея, и материалы просты до предела, но какое искусство! Ты еще составишь такие? Или у тебя уже есть готовые?

— Да, есть несколько. Люди видели мои работы в «Лэйкстрэнде» и захотели купить их, тогда я сделала еще несколько. — Она помолчала и с жаром продолжила: — Но мне кажется, Кейт, этого недостаточно. Конечно, я умею делать своими руками милые вещицы, но ведь я могла бы научиться этому по-настоящему, могла бы начать зарабатывать деньги и даже, быть может, со временем прославилась!

Кейт понимающе кивнула:

— Думаю, вполне могла бы. Но у тебя еще все впереди. Тебе всего семнадцать, и тебя примут учиться только через год.

— Я могла бы работать помощником флориста, если бы папа разрешил мне уехать из дома. Но он и слышать об этом не хочет. Тебе можно. Норе тоже. Она вышла замуж и уехала. А я… У меня такое впечатление, будто я здесь корнями вросла! — протестовала Брайди.

— Когда я уезжала, мне было двадцать три, — напомнила Кейт. — И по-моему, не стоит упрекать Нору в том, что она вышла замуж. И потом, ты же прекрасно знаешь, что папа так сильно любит тебя, что ни за что не отпустит из дома, пока ты не станешь постарше.

— Я бы поверила в это, если бы он проявлял свою любовь как-то иначе, а не просто узнавал меня за столом или вечером, когда я захожу поцеловать его перед сном.

— Брайди, но это уже вовсе нечестно! Ты же знаешь, папа любит и тебя, и всех нас, но только по-своему. И тебя больше всех. А знаешь почему? Ты сильно похожа на маму, а мы с Норой — нет. Ты напоминаешь ему маму, для него она жива благодаря тебе, и в этом он находит утешение. Понимаешь?

— Но разве он потерял бы меня, если бы я уехала? — не унималась Брайди.

— Он боится, что потеряет. И потом, не забывай, он знает, что не вечен. Поэтому забудь пока об этом и потерпи еще немного, — настаивала Кейт.

Брайди закивала в знак согласия.

— Хорошо, пусть так. Но тогда вот что… — Она закусила губу. — Если ты мне поможешь… я смогу еще потерпеть. Знаешь, в «Лэйкстрэнд» дважды в неделю привозят цветы из Корка, и я могла бы работать у Конора флористом. Он платил бы мне, а я бы совершенствовала свое умение. Ведь теперь, когда ты вернулась, у меня будет больше свободного времени, правда?

— Разумеется. А моя помощь в чем? В том, чтобы объяснить это папе?

Кейт обещала сделать все, что в ее силах, но предупредила Брайди, чтобы та не слишком надеялась на положительный результат.

Сначала профессор Рутвен решительно не хотел понимать, чего от него хотят, но когда отпираться было уже невозможно, принялся ворчать:

— Так ты говоришь, этот Берк собирается платить Брайди за то, что она будет оформлять для него цветочные горшки? Так вот пусть она передаст ему, что не нуждается в его благотворительности. А как иначе можно это назвать, если всем известно, что у него полный штат сотрудников, которые прекрасно могут выполнять эту работу?

Кейт терпеливо стояла на своем:

— Но они не могут. Для этого нужны определенные способности. Он попросил именно Брайди, так как знает, что она обладает и умением, и терпением, и вкусом. Кроме того, ей нужна практика и одобрение окружающих.

— Ну и делала бы для себя, а не ради денег, которые ей будет платить этот тип!

— Вот это и было бы как раз благотворительностью. Неужели тебя это больше устроит?

— Конечно нет. Только я не понимаю, зачем вообще семнадцатилетней девочке нужно непременно заниматься этим, когда можно просто помогать по дому?

— Домашняя работа не для Брайди, и к тому же она имеет право заработать хотя бы на карманные расходы, занимаясь любимым делом. А я и без нее прекрасно справлюсь. Ну пожалуйста, папа… — Увидев, что отец снова уткнулся в свои бумаги, Кейт положила руку ему на плечо. — Пусть она поработает в отеле… ну, скажем, в летний сезон, и посмотрим, как у нее получится.

Профессор наконец сдался. Кейт посоветовала Брайди не поднимать пока главного вопроса — об учебе, и та с радостью погрузилась в новую жизнь, дважды в неделю вставая спозаранок, чтобы успеть в «Лэйкстрэнд» к моменту доставки цветов.

Как и прежде, Деннис приплывал к ним поужинать или просто поболтать с Кейт и поделиться с нею новыми задумками. Профессор, как всегда, утопал в работе, зато Кейт радовалась встречам с Деннисом, хотя и боялась его нередких приступов самобичевания, остановить которые она была бессильна. Она попыталась как-то посоветовать ему взять себя в руки, но стоило ей начать, как Деннис обвинил ее в «непонимании», потому Кейт сочла, что лучше будет давать ему выговориться.

Иногда они встречались в «Лэйкстрэнде» в баре, иногда она бывала у него на острове и там наблюдала за его работой, а потом готовила что-нибудь поесть, а вечером он провожал ее домой.

Она не без иронии писала Бэзилу о своей забавной роли буфера между отцом и Конором Берком, озабоченно рассказывала о Деннисе и его проблемах и целую страницу, а иногда и две посвящала своему нежному чувству. Бэзил отвечал часто, хотя гораздо более кратко, порой всего несколькими строками, как правило сообщая, что собирается уехать по делам или, наоборот, только что приехал откуда-нибудь. Но всегда в этих письмах имелся лишь им известный тайный значок — приютившееся в уголке или под нарочитой кляксой или перевернутое вверх ногами маленькое «Люблю тебя»; и эти волнующие буквы наполняли душу Кейт теплом.

Прошла Пасха, поздняя в этом году. «Лэйкстрэнд» наполнился постояльцами, наводнившими в эти теплые майские деньки деревню в поисках отрезов ирландского твида, дешевого беспошлинного спиртного и других полезных вещей.

По главной улице теперь сновали машины и слышался непрестанный говор — английский и американский. Но однажды утром, отправившись на почту отослать прочитанную рукопись, Кейт обнаружила улицу совершенно пустынной: проливной дождь смыл не только грязь, но и туристов. Тихо было и на почте. Возле дверей стояла лишь одна машина, принадлежавшая, как сразу заметила Кейт, Конору Берку. Сам он о чем-то тихо беседовал с владельцем табачного киоска Тимом Хэллораном.

Поздоровавшись с Кейт, он продолжил разговор, а когда Кейт, отправив посылку, направилась к бакалейной лавке, Берк, бросив Тиму на прощанье: «Стало быть, договорились? Я все улажу и сообщу тебе», догнал ее.

— Вы на машине? — спросил он Кейт. — Ну и как она себя ведет?

— Как ангел, — отвечала Кейт. — По правде говоря, с тех пор, как я вернулась, она больше не артачится.

— Отлично! — И тон, и нарочитая пауза вызвали у Кейт подозрение.

— Что значит «отлично»? Не хотите ли вы сказать, что…

— Виноват, мэм, — понуро кивнул Берк.

— Но ведь я просила вас не делать этого! И когда вы успели?

— Пока вы с Деннисом были в Корке. Но я ведь хотел как лучше…

Кейт рассердилась:

— Мистер Берк, я просила вас…

— Зовите меня просто Конор. Разве мы не соседи и не можем называть друг друга просто по имени?

Кейт сделала вид, что не заметила этих слов, и продолжала настаивать на своем:

— Вы прекрасно поняли, что я имела в виду — я не хочу, чтобы наша семья считала себя обязанной вам или Пэту Филану. Неужели я неясно выразилась?

Он послушно закивал:

— Предельно ясно. Вам было бы лучше, если бы она сломалась у вас или у Брайди посреди дороги. Так ведь?

— Нет, конечно. Для этого есть гараж, там мне ее починили бы…

— Да, продержали бы вдвое дольше и даже половины не исправили, и вам пришлось бы связывать ее веревкой, чтобы не развалилась на части. Если вы не хотите оставаться передо мной в долгу, я могу посчитать все расходы и прислать вам счет.

Он рассмеялся, кивнул Хэллорану и его жене и вышел на улицу.

Глядя ему вслед, миссис Хэллоран проговорила:

— Ну разве не симпатяга, а? Вот скажите, мисс Кейт, где еще встретишь такого милого человека?

— «Милого»? Меня он иногда просто в бешенство приводит.

Миссис Хэллоран изумленно уставилась на Кейт, потом лицо ее осенила улыбка.

— А, понятно. Просто вы считаете себя обязанной встать на сторону отца. Жаль, конечно, что отец ваш считает врагом такого хорошего человека. Нам он принес процветание и благополучие. Тим, расскажи мисс Кейт, как хорошо пошли у нас дела за последние три-четыре месяца, с тех пор как «Лэйкстрэнд» стал принадлежать ему. А знаете, что он еще задумал и даже обсуждал это сегодня с Тимом? Собирается устроить в отеле нашу витрину, где будут выставлены всевозможные безделушки из коннемарского мрамора и горного серебра, уотерфордское стекло и прочие сувениры для туристов. Товар пойдет нарасхват.

— И денег с нас не возьмет, — вставил ее муж. — Он называет это «услугой» для туристов, хотя на самом деле оказывает большую услугу нам. Да благословен тот день, когда он приехал на озеро и купил «Лэйкстрэнд» у бестолкового Макдонанса, который и годился-то только на то, чтобы пристроить осла на привязь да выставить постояльцу пинту пива. А о том, чтобы позаботиться о бедном соседе, даже и речи не было.

— Да, не сомневаюсь, что «Лэйкстрэнд» принес всем выгоду, — согласилась Кейт. — А моему отцу просто жалко озеро.

Она пожелала Хэллоранам удачи в новом предприятии и вышла на улицу. Заводя машину, она подумала, как это они с Брайди даже не задались вопросом, почему машина вдруг стала так хорошо себя вести. А может быть, Брайди знала, да только помалкивала?

Дома вовсю трезвонил телефон. Распахнув дверь, Кейт бросилась к нему и, к великому удивлению, услышала на другом конце провода голос Бэзила.

— Кейт, это ты? — Бэзил просто назвал ее по имени, так как не знал, кто снимет трубку.

— Да, да, Бэзил, дорогой! Где ты?

— Догадайся!

— Не знаю. Неужели здесь? Приехал?

— Точно, — ответил он, посмеиваясь.

— О, Бэзил! И даже не предупредил меня? Я бы тебя встретила!

— Не было времени, вылететь пришлось срочно. У меня здесь будет много дел, и я задержусь на несколько дней. Я не хотел беспокоить твоего отца и заказал номер в «Лэйкстрэнде», который для здешних мест, по-моему, очень даже не плох.

— Понятно. Но если бы ты сначала позвонил мне, ты мог бы остановиться у нас. А ты не хотел бы отказаться от номера?

Бэзил замешкался.

— Все не так просто, дорогая, — сказал он. — Видишь ли, мне придется каждый день ездить туда и обратно — рано вставать и поздно возвращаться. А если ты помнишь, мы договорились, что я не буду злоупотреблять твоим гостеприимством.

— Да. Но это было еще до того…

— Еще до того, как ты узнала о непримиримой вражде между Рутвенами и Берками. Но ведь ты не пленница, заключенная в башню из слоновой кости? Ведь тебе ничего не будет, если ты наведаешься в отель? Так ведь? Надеюсь, он не объявлен запретным местом?

— Конечно нет. Брайди даже подрабатывает там. Но… — Кейт вдруг замолчала, стараясь сдержать разочарование. Она давно ждала Бэзила, и его приезд виделся ей совсем по-другому. Она представляла, как он бросит в прихожей сумку, потом ему покажут его комнату и представят отцу, потом он осмотрит дом, хозяйство, а потом они вместе съедят то, что она приготовит, и, быть может, он даже поможет ей убрать со стола, пока они будут разговаривать… Да, они никогда не смогут наговориться, а потом… потом они наконец останутся одни…

Кейт подавила разочарованный вздох, боясь, что он будет слышен в трубке.

— Хорошо, — сказала она. — Мне бы, конечно, хотелось, чтобы ты остановился у нас, ну да ладно. Ведь мы и так скоро увидимся. Правда?

— Сегодня же вечером. Я планирую поужинать с тобой. Сможешь?

— Прекрасно. Ты заедешь за мной?

Бэзил снова замялся:

— Боюсь, это довольно трудно. У меня будет много дел, и я, скорее всего, буду занят до последней минуты. Может, мы встретимся в холле отеля?

Они договорились о времени, послав друг другу воздушный поцелуй. Кейт прошептала еще: «До вечера, chroi», но, не услышав ответа, поняла, что Бэзил уже повесил трубку.

Остаток дня прошел в ожидании вечера. Кейт вымыла голову, сделала маникюр и долго обсуждала с Брайди, обседавшей отвезти ее к Бэзилу, что надеть, остановив свой выбор на серебристо-зеленом облегающем платье без рукавов, и наконец объяснила отцу, кто такой Бэзил.

— Да, но что он делает на той стороне озера? — поинтересовался Чарлз Рутвен. — Ты сказала, что он приехал навестить тебя и что ты его хорошо знаешь, так почему же тогда он не остановился у нас?

На этот вопрос, как ни странно, Кейт затруднялась ответить. Глупо было предполагать, будто Бэзил намеренно предупредил ее приглашение; еще глупее — не верить ему, считая, что он побоялся остановиться у них, потому что считал, что от него могли бы ожидать предложения руки и сердца. Нет, это совсем не похоже на Бэзила… Кейт сказала отцу то же, что сказал ей Бэзил, и постаралась избежать дальнейших расспросов, пообещав пригласить его на ленч или даже на целый день, если он пробудет здесь до выходных.

Свидание было назначено на половину девятого. Брайди, как всегда в потертых джинсах и майке, отказалась пойти с Кейт, но обещала, что нарядится и составит Кейт компанию, когда Бэзил приедет к ним на ленч. Поэтому Кейт вошла в здание отеля одна и сразу же принялась искать глазами Бэзила. К своей величайшей радости, она обнаружила, что он уже там.

Сначала Бэзил не видел ее, так как стоял спиной, беседуя и смеясь с кем-то, кого не могла разглядеть Кейт. Кейт вдруг почувствовала странное беспокойство.

Будучи абсолютным экстравертом, Бэзил любил общение и в любой незнакомой компании уже через считанные минуты мог обзавестись сразу несколькими собеседниками. Он был, что называется, «душа общества», и этим во многом объяснялся его недюжинный успех в бизнесе. Но сегодня это его качество совсем не нравилось Кейт, ей не нравилось, что какое-то постороннее знакомство может отнять у них пусть даже самую малость времени.

Бэзил все еще не видел Кейт, а она направлялась к нему, пока наконец не разглядела, с кем он беседует. Это была женщина.

Кейт остановилась как вкопанная. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что это не случайное знакомство. Бэзил и эта девушка, судя по всему, хорошо знали друг друга. Но откуда?

Тут Бэзил повернулся и, увидев ее, бросился к ней навстречу:

— Кейт, дорогая! А я-то думал, что всегда почувствую, если ты войдешь в комнату!

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щечку, и Кейт почувствовала, что за ними наблюдают, — мощная фигура Конора Берка промелькнула в конце холла. Потом, взяв Кейт под руку, Бэзил представил ей свою спутницу — Эстер Дэвенпорт.

Маленькая, изящная фигура Эстер с маленькими ручками и ножками, с тонкими чертами лица напоминала превосходно выписанную миниатюру. Ее покрытые лаком светло-пепельные волосы были высоко зачесаны, а глаза, смотревшие из-под густых черных ресниц, казались зелеными. Судя по всему, она была ровесницей Кейт, но так мало походила на нее, так мало общего имела с «типом» Бэзила, что Кейт сразу успокоилась.

— Эстер, познакомься, это моя Кейт, — проговорил Бэзил. — И скажи, разве я преувеличивал, когда сказал, что она может изображать на плакате символ Ирландии?

— В деревенской шали и с корзиной водорослей за спиной? Нет, не то. Для этого хватает и просто зеленоглазых черноволосых красоток. Но я согласна с тобой: она могла бы быть моделью, — проворковала Эстер Дэвенпорт. — Вы когда-нибудь были моделью? — спросила она Кейт.

Чувствуя себя словно выставленной напоказ, Кейт ответила, что нет, с удивлением отметив, что девушка чуть ли не прильнула к Бэзилу.

— Интересно, где Гай, как ты думаешь? Совсем недавно он шел прямо за нами. Неужели заглох где-нибудь? — Из этих слов Кейт поняла, что Бэзил и Эстер ехали из Корка в одной машине.

Бэзил рассмеялся:

— Это на новенькой-то машине класса «Е»? Вряд ли. Скоро подъедет. Кстати, объясни Кейт ситуацию. Ведь она ничего не знает.

— Хорошо. Так вот… — Эстер снова повернулась к Кейт. — Гай — мой брат, а наш отец — генеральный директор «Джентиз стил», с которым сливается «Кент холдингз». Бэзил рассказал нам о вас и предложил поужинать вчетвером. Гай ехал за нами на своей машине, чтобы нам было на чем добраться обратно. Надеюсь, вы не возражаете против такой компании?

— Конечно нет.

Кейт с усилием улыбнулась, избегая смотреть Бэзилу в глаза, чтобы он не заметил в ее взгляде беспокойства и испуга. «Бэзил предложил ужин вчетвером? Это в их первый-то вечер после долгой разлуки? Нет, этого не может быть!» Так думала Кейт, слушая, как воркует кукольным голоском Эстер:

— Будем надеяться, что Гай никуда не запропастится, потому что тогда Бэзилу придется везти меня обратно в Корк.

Но тут к ним подошел молодой человек — судя по всему, тот самый Гай, — и ему было велено объяснить, почему он опоздал. Лет тридцати на вид, он был прекрасно сложен и в общепринятом смысле красив. Позже, из разговора за ужином, Кейт поняла, что ни он, ни его сестра не работают, оба регулярно вращаются в светских кругах Корка и Дублина и что у Гая довольно много контактов в Лондоне. Сейчас он как раз рассказывал, почему отстал. Нет, он не сбился с пути, не остановился в придорожном баре, а просто его задержало стадо, занявшее дорогу возле Мора-Бег. Более того, уже здесь, во дворе отеля, в Гая чуть не врезалась другая машина…

— Другая машина?! Господи, не иначе как серебристый «мерседес», — пошутил Бэзил.

— А вот и нет. Какая-то допотопная развалина, а в ней симпатичная блондинка в джинсах и майке, явно видавших лучшие дни. Пахло от нее, конечно, скотным двором, зато до чего молода и как мила собой!

— Откуда ты знаешь, что она мила собой?

— Потому что нам пришлось пообщаться. Вернее, сначала нашим машинам. А потом мы вылезли, чтобы оценить ущерб. Правда, он оказался невелик, и я великодушно простил его ей. Мы немного поболтали и назвали друг другу свои имена.

— Ну и как же ее зовут? — спросила Эстер.

— Ну как ее могли звать? Мэри, Эллен, Пэгги или Брайди, что-нибудь в этом роде. Ее зовут Брайди. Насколько я понял, она работает тут цветочницей.

— Брайди? — удивилась Кейт. — Да это, должно быть, моя сестра! Она привезла меня сюда и поехала обратно.

— Ваша сестра? — Брови Эстер слегка выгнулись, и Кейт поняла, что благодаря Брайди она изрядно опустилась в глазах гостьи.

— Брайди хотела сказать, что работает здесь в отеле флористом-дизайнером и те композиции в холле принадлежат ей, — объяснила Кейт Гаю Дэвенпорту и принялась рассказывать ему о планах Брайди на будущее, в то время как его сестра полностью завладела вниманием Бэзила.

В том же духе прошел весь вечер. Когда брат с сестрой уехали и Кейт с Бэзилом остались одни, было уже слишком поздно, и Бэзил повез Кейт домой.

По дороге Кейт не удержалась и спросила:

— Этот ужин на четверых был и в самом деле твоей идеей?

— Как ты могла подумать такое, милая? — Бэзил, одной рукой держа руль, другой сжал ее ладонь. — Все было вот как: Эстер ворвалась в кабинет отца и предложила это. Понимаешь, вопрос о нашем слиянии еще далек от разрешения, поэтому мне приходится быть милым со всеми, кто в нем заинтересован, во всяком случае, до тех пор, пока он не подойдет к заключительной стадии.

«Даже в один из тех редких вечеров, которые мы можем провести вместе?» — с горечью подумала про себя Кейт, а вслух сказала:

— Да, понимаю. Вряд ли ты мог отказаться.

— Именно так. Тем более, что это они пригласили нас. Между прочим, тут возникает еще одна трудность — мне теперь придется тоже пригласить их. Кстати, что ты думаешь о них? По-моему, этот Гай типичный плейбой. Не находишь?

— А Эстер очень эффектная.

Бэзил пожал плечами:

— Да уж, эффектнее некуда. Но ты знаешь мое отношение к такому типу. Или узнаешь позже.

Короткий путь до дома закончился. Бэзил выключил мотор и фары и повернулся к Кейт, чтобы заключить ее в объятия. Кейт удержала его.

— Войдешь? — спросила она. — Отец еще, наверное, не спит.

Бэзил усмехнулся:

— Это что, предостережение или стимул? Нет, думаю, тебе пора отдыхать. Ну давай не будем так далеки друг от друга, как сегодня весь вечер. Иди ко мне…

Кейт только лишь повернула к нему лицо, остальное он сделал сам. Он привлек ее к себе, и они слились в долгом поцелуе, время от времени прерываясь, чтобы сказать друг другу слова нежности. «Ниточка, связывавшая нас, во время разлуки истончилась», — подумала про себя Кейт. «Возможно, Бэзил находит мою загруженность хозяйством столь же утомительной, каким я сама полагаю его общение с сестрой и братом Дэвенпортами. Скорее всего, дело в этом», — продолжала она мысленно корить себя. Но разве это страшно? Ведь как только они снова оказались наедине, они снова стали принадлежать друг другу. Да и впереди у них еще много, много часов… Их ждут другие вечера, которые они ни с кем не будут делить…

Однако эта полная надежд уверенность Кейт оказалась шаткой.

На следующий день Бэзил позвонил поздно и сообщил, что так загружен, что, видимо, вынужден будет остаться в Корке на ночь, но как только ему удастся разгрести дела, он будет больше принадлежать себе. Например, завтра вечером он мог бы приехать к ней, и если она не возражает, то Гай хотел бы приехать вместе с ним.

— Гай Дэвенпорт?! Но зачем? — В изумленном возгласе Кейт слышалось беспокойство.

Бэзил рассмеялся:

— Думаю, чтобы уладить кое-что с Брайди.

— С Брайди?!

— Дорогая, ты повторяешь каждое мое слово, прямо как записывающее устройство, — пошутил Бэзил. — Да, с Брайди. Он, кажется, установил сотовую связь в ее направлении, а ты наверняка уже слышала ее впечатления об их вчерашней встрече.

— Да, она рассказала мне об этом. И как он был мил, несмотря на ее ужасные водительские способности.

— Но ты, наверное, не знаешь, что он ездил в «Лэйк-стрэнд» еще раз, сегодня утром, в надежде повидаться с нею. Или знаешь?

— Нет… — Кейт замялась, пытаясь понять, что к чему. — Бэзил, но это же невероятно! Она еще так молода, а он… он человек светский и совсем не подходит ей!

— Будто бы кто-то знает, кто кому подходит, а кто нет, — возразил Бэзил. — А кроме того, если это даже ее первое свидание, то разве не будет оно проходить под нашим неусыпным оком? Оком взрослых людей. А, дорогая? Ведь это именно Гай придумал пригласить ее поужинать с нами троими в «Лэйкстрэнд». Если, конечно, твой отец отпустит ее.

— Думаю, он может отпустить, если она будет со мной. А нас что, действительно будет четверо? Разве Эстер Дэвенпорт не поедет?

— Нет. У нее другие планы.

— Скажи, Бэзил, ты останешься в отеле на выходные и сможешь наконец приехать к нам на ленч и познакомиться с папой? И с Деннисом Риганом. Он часто заглядывает к нам по воскресеньям.

— Да, я обязательно приеду, — обещал Бэзил. — Не могу дождаться, когда это произойдет. И не волнуйся, завтра мы сможем побыть наедине. Гай приедет на своей машине и сможет потом добраться обратно. А мы с тобой, думаю, сможем в течение вечера оставить их одних на некоторое время.

Они распрощались, и Кейт, озабоченная тем, что должна будет оставить Брайди в обществе явно преуспевавшего на личном фронте Гая Дэвенпорта, отправилась выяснять эту проблему с сестрой.

— Ты не сказала, что виделась с ним сегодня снова, — мягко посетовала Кейт. — Говорил он тебе что-нибудь насчет того, что собирается пригласить тебя?

Брайди покраснела:

— Ах да. Но я конечно же сказала, что папа меня не отпустит.

— Я могу попросить папу, если ты действительно хочешь пойти. Ты хочешь? — пытала Кейт.

— О, Кейт, дорогая, конечно хочу! То есть… мне, конечно, следовало рассказать тебе, что он был сегодня здесь. Но я подумала, ты ни за что не поверишь, что он приезжал ради меня. Хотя это так. Представляешь? Проделал весь этот путь ради меня! — Брайди сияла от восторга, но тут же вдруг обеспокоенно проговорила: — А если папа разрешит мне, что я тогда надену, Кейт? А прическа!.. Такая прическа хороша на каждый день, но у меня с ней такой детский вид!

Вот это была проблема. Она заняла на следующий день куда больше времени, чем у Кейт. Брайди нужно было накрасить ногти, она долго экспериментировала с тенями и спрашивала мнение Кейт относительно тугого узла, который соорудила на макушке. Окончательный результат был наконец достигнут и явно удовлетворил Брайди. Она заявила, что теперь выглядит «по-взрослому», и Кейт уверила ее, что Гай Дэвенпорт будет сражен наповал.

Что касается компании, вечер оказался удачным, но побыть наедине Бэзилу и Кейт опять не удалось. За ужином безграничная общительность Бэзила обернулась тем, что они познакомились с компанией молодежи, сидевшей за соседним столиком, и к тому времени, когда все вместе решили пойти потанцевать, это была уже хорошо слаженная тусовка, где все давным-давно называли друг друга по именам.

Веселье кончилось около полуночи, когда перестал играть оркестр и гости разбрелись, кто в постель, кто в ночной бар. Кейт огляделась по сторонам в поисках Брайди, но сестры нигде не было, а Бэзил сказал, что Гай тоже исчез.

— Может, поехал провожать ее, — предположил он. — Вот увидишь, она окажется дома раньше тебя. Как Золушка.

Кейт рассмеялась:

— А я, стало быть, одна из злющих сестер?

— Ну уж тебя-то злющей сестрой никак не назовешь! — усмехнулся он в ответ.

На обратном пути Бэзил вдруг ни с того ни с сего начал расспрашивать о Деннисе.

— Судя по письмам, ты довольно часто видишься с ним, — заметил он. — Он что, заходит к вам, когда захочет?

— Примерно так. Приносит Брайди заштопать свои вещи. В этом она мастерица — любую рвань в произведение искусства превратит. А я иногда наведываюсь к нему на остров приготовить еды на пару дней.

— И тебе это нравится?

— Ну да. Мы все его любим и жалеем. Ведь он так несчастен и одинок.

— Вот как? Ну а он что?..

— Что ты имеешь в виду?.. Ах, Бэзил, я же говорила тебе, он все еще убивается по погибшей жене. В этом-то все и дело: он никак не может забыть ее и начать новую жизнь.

— Не знаю, — продолжал упорствовать Бэзил. — По всему видно, что он надеется, что ты ему в этом поможешь. Кстати, он будет у вас в воскресенье, когда я приеду на ленч?

Кейт замешкалась с ответом лишь на секунду.

— Боюсь, что да, — твердо заявила она. — Я же не могу отказать ему, не называя причины.

— Так назови ее.

— Итак, ты собрался ревновать к Деннису на пустом месте?

— Нет. То, почему я ревную, на мой взгляд, имеет основание.

— У тебя нет оснований!

— Если бы у меня их не было, ты бы так не кипятилась.

— А я и не кипя… — Кейт ужасно разволновало такое абсурдное обвинение, и она вдруг поняла, что, как невероятно это ни выглядело, впервые за все время они поссорились.

Когда они подъехали к дому, Бэзил, не выключая мотора, просто открыл перед ней дверцу. Кейт молча вышла из машины. Губы у нее так пересохли, что ей пришлось облизнуть их, прежде чем спросить:

— Так нам ждать тебя в воскресенье?

Он пожал плечами и холодно произнес:

— Думаю, да. Еще поговорим об этом.

Гордость не позволила Кейт удерживать его, и она промолчала.

К облегчению Кейт, в комнате Брайди горел свет — значит, она уже дома. Когда Кейт вошла, сестра сидела перед зеркалом и самозабвенно разглядывала свое отражение, будто видела его впервые. Ее нежная кожа словно светилась, а глаза, несмотря на щедро потраченные тени, сияли задорным блеском юности.

Кейт поймала себя на мысли: «Помнится, я сама выглядела так же, когда впервые поцеловалась с Бэзилом. Но откуда у Брайди это восторженное сияние?»

— Итак, ты дома, детка? Я рада. Ты довольна?

Брайди повернулась к ней:

— Довольна?! О, Кейт, это было превосходно! А мы еще пойдем?

Кейт рассмеялась:

— Для этого придется подождать, когда пригласят. Надо полагать, Гай проводил тебя домой?

— Да. Только он сначала поехал вокруг озера… — Брайди помолчала и вдруг взмолилась: — Пожалуйста, Кейт, не говори этого! Ладно?

— Не говорить чего?

— Того, что ты, наверное, хотела бы сказать. Что Гай намного старше меня, что он слишком искушенный, что, возможно, он часто делает так: приглашает девушек и целует их, как само собой разумеющееся… Пожалуйста, не говори этого!

Стоя за спиной у сестры, Кейт поправила ей выбившуюся на затылке прядь.

— Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, и если бы стала говорить тебе что-нибудь, то только потому, что не хочу, чтобы ты строила все на одном лишь вечере и нескольких поцелуях.

Брайди кивнула:

— Я знала, что ты захочешь предостеречь меня. Ты, наверное, забыла, как сама рассказывала, что у вас с Бэзилом было так же. И если бы тогда кто-нибудь сказал тебе: «Не надо строить все на…» — ты бы послушала?

— Сомневаюсь, — призналась Кейт.

— А разве ты имела бы право? И если бы тебе это не помогло, если бы вы с Бэзилом расстались как в море корабли, имела бы ты право на ошибку?

И снова, еще менее охотно, Кейт согласилась:

— Да, конечно. Только право на ошибку в подобных вещах может обернуться впоследствии неприятностями.

Брайди изо всех сил крутанула вертящийся стул, на котором сидела.

— Ты имеешь в виду, что тебя могут обмануть и бросить? Ты говоришь так, будто знаешь, что это такое. Разве тебя кто-нибудь бросал до Бэзила?

— Что значит «до Бэзила»? Бэзил меня не… — резко перебила ее Кейт.

— О, какая я глупая! Я имела в виду, случалось у тебя такое до того, как ты узнала Бэзила?

— Ах вот оно что… Нет. До него у меня никого не было.

— Стало быть, ты пока только теоретизируешь? И напускаешь на себя строгости, потому что считаешь это своим долгом, — продолжала придираться Брайди.

— Может, и так. Но как бы там ни было, на сегодня, мне кажется, хватит.

Они поцеловались и разошлись, но Кейт чувствовала, что этот смутный безотчетный страх, закопошившийся у нее внутри, возник после случайного вопроса Брайди.

Ощущение горечи, оставшееся после ссоры с Бэзилом, долго не давало ей уснуть. Но, даже уснув, она вдруг встрепенулась среди ночи, и в голове у нее промелькнуло: «Соломинки на ветру!»

Какие соломинки? На каком ветру? Она что угодно бы отдала, чтобы избавиться от мрачного предчувствия. Но оно не оставляло ее.

 

Глава 4

Весь следующий день Кейт прождала звонка Бэзила, но он так и не позвонил, и Кейт решила, что он, наверное, еще не вернулся из Корка. Но шло время, а он так и не объявился, и гордость, вставшая между ними прошлым вечером, не позволила Кейт позвонить в отель и узнать, вернулся ли он. На следующее утро, здраво поразмыслив, Кейт уже решила сделать первый шаг к примирению, как вдруг Бэзил сам предпринял его, причем самым неожиданным образом. Брайди уехала в Мора-Бег к друзьям, а Кейт занималась чисткой курятника, когда возле дома послышались шаги. Кейт выглянула из птичьей ограды и увидела Эстер Дэвенпорт.

— А, привет! — проворковала та нежным голоском. — Бэзил объяснил мне, как найти вас, но я не ожидала, что вы забрались в такую глушь. Или я добиралась неправильным путем?

Кейт распрямилась, сунула щетку в ведро и достала носовой платок, чтобы отереть пот с лица. Ощущая громадную разницу между роскошным коричневым костюмом своей гостьи и собственным измазанным грязью фартуком, она проговорила:

— Если вы ехали по шоссе, то не могли проехать мимо нашей аллеи.

Эстер наморщила носик:

— Я бы не позавидовала вашей машине. То есть вы хотите сказать, что все эти ухабы и выбоины — единственный путь к вашему дому? В таком случае, как давно вы здесь живете?

— Всю свою жизнь.

— И вы ни разу не пытались проложить нормальную дорогу к дому с тех пор, как у вас есть машина?

— Она у нас привычная и скорее встала бы на ровном месте, заасфальтируй мы аллею. А кроме того, мой отец так любит уединенность, что посторонним лучше и вовсе не знать о существовании нашего дома, — сухо объяснила Кейт и, вспомнив о гостеприимстве, прибавила: — Прошу прощения за неприбранный вид. Может, вы пройдете в дом? Хотите кофе или чего-нибудь выпить?

Эстер не стала отказываться:

— Выпить чего-нибудь было бы неплохо. А разве вы не хотите узнать, что привело меня сюда? Записка от Бэзила. Я предложила ему отвезти ее.

Кейт закрыла курятник.

— Записка? Для меня? От Бэзила? — удивилась она, взяв у Эстер конверт. — Каким странным образом он ее передает!

— Не таким уж и странным. Он вчера снова работал допоздна и остался ночевать у нас. А когда мы с Гаем собрались с утра поехать куда-нибудь искупаться и перекусить, Бэзил признался, что не позвонил вам вчера, и тогда я предложила ему свои услуги — обещала доставить записку после того, как отвезу Гая в «Лэйк-стрэнд», — объяснила Эстер. — Разве вы не собираетесь прочесть ее?

— Да. Спасибо за то, что привезли.

Но Кейт не стала читать записку, а положила ее в карман передника и достала, лишь когда, проводив Эстер в дом, пошла умыться. Пальцы ее нервно разрывали конверт, но, прочтя его содержимое, она сразу же успокоилась. Бэзил писал, что обязательно приедет в воскресенье на ленч и что все это время был ужасно занят. Он ни словом не упомянул о ссоре, зато внизу, в уголке, Кейт обнаружила заветное «Люблю тебя», обведенное в кружочек.

Она вернулась к Эстер, еще раз поблагодарила ее и снова предложила чего-нибудь выпить.

— Я скоро поеду, — небрежно бросила та. — Но мне все-таки ужасно хотелось посмотреть, действительно ли вы так далеко забрались, как рассказывал Бэзил.

— Не я одна так живу, — пробормотала Кейт.

— Да, наверное, «Лэйкстрэнд» — единственное тут у вас приличное место. Хотя Бэзил вроде говорил, что вы неохотно туда ездите. Кстати, я все никак не могу понять, как вы могли оставить такого привлекательного мужчину одного в Лондоне? Мужчины ведь народ ненадежный, — уверенно проговорила Эстер.

— Но если вы так много знаете обо мне от Бэзила, то почему он не сказал вам, что я не могла поступить иначе? — поинтересовалась Кейт.

— Да, я знаю. Только на вашем месте я, наверное, постаралась бы что-нибудь придумать, но уж никак бы не оставила его одного. Ведь вряд ли вы могли бы винить его, если, находясь от вас на таком расстоянии, он вдруг потерял бы к вам интерес. Например, в Лондоне перед тем, как выехать сюда, он был…

Спокойствие вдруг снова покинуло Кейт.

— Минуточку, — перебила она гостью. — Вы хотите сказать, что вы и ваш брат познакомились с Бэзилом еще до того, как он приехал в Корк?

— Гай — нет. Но когда впервые встал вопрос о слиянии с «Кент холдингз», папе пришлось поехать в Лондон, ну а я решила прокатиться вместе с ним.

— Понятно. Так вы сказали, что когда встретили Бэзила, он был…

— Как раз таким, каким бы вы хотели. Он изо всех сил старался быть верен вам, хотя ему и приходилось отбиваться. Ну, в общем, вы понимаете, что я имею в виду. Разумеется, его вины тут не было. Он очень старался и даже рисковал показаться скучным, потому что все время твердил о вас. Когда он в первый раз пригласил меня поужинать, мне показалось, что он даже будто бы пытается противостоять соблазну, все время перечисляя ваши достоинства. Я немного поддразнила его, сказав, что вам, наверное, все о нем известно, и спросила, уж не из страха ли перед вами он так часто упоминает вас. Разумеется, это была шутка, но он все же сник после этого…

Эстер отставила в сторону свой стакан и распахнула крышку крохотных часиков.

— Господи, мне пора бежать. Гай ждет меня. Так вы говорите, я не могу отсюда выбраться, кроме как по этой лесной ухабистой дорожке? Ну что ж… Иначе зачем тогда автомобильная страховка?

Никогда еще Кейт так не радовалась уходу гостя. Она вышла вместе с Эстер, но у той был припасен напоследок вопрос:

— Кстати, Брайди сегодня в «Лэйкстрэнде»? Нет?! — Она завела двигатель и продолжала: — Ну что ж, нет так нет. Гай очень надеялся, что она там. Но он так капризен насчет новых девушек — быстро загорается, начинает ухаживать, а потом бросает: иногда, из жалости, не скоро, а иногда, если они сами хотят, быстро. Ах, дорогая, вы, наверное, подумали, что я чуть ли не в службе спасения работаю. Ради бога, простите и не думайте, что я такая на самом деле!

«Именно такая, — подумала Кейт, возвращаясь в курятник. — Ты поняла, что я не знала, что вы с Бэзилом были знакомы в Лондоне, и постаралась проинформировать меня. Да, проинформировать. Не о том, что он скучал и постоянно вспоминал обо мне, а что он пригласил тебя поужинать. Более того, ты хотела донести до моего сознания — как будто бы я сама этого не понимаю и первый день на свет родилась! — что Брайди всего лишь пустое место для твоего драгоценного братца. Да ты приехала-то сюда затем, чтобы донести до меня все это! А записка Бэзила послужила тебе предлогом».

Кейт была уверена в этом, и даже шуршащее в кармане письмо не могло развеять ее сомнений и страхов.

Когда Кейт вернулась в дом, там опять звонил телефон. На другом конце провода послышался ясный, уверенный голос миссис Берк:

— Это вы, Кейт? Прекрасно. Поскольку у Брайди сегодня выходной, мы с Конором приглашаем вас на ленч.

Кейт быстро соображала, помня, что есть два человека — Эстер и Гай Дэвенпорты, с которыми ей меньше всего хотелось бы встретиться в отеле. Поэтому она спросила:

— Вы имеете в виду сегодня?

— А когда же еще? Ведь завтра у Брайди цветочный день и у нее не будет свободного времени.

— Да, действительно, — согласилась Кейт, чувствуя, как в ее голосе появились заразительные напевные ирландские нотки. — Но сегодня она, к сожалению, уехала на машине к друзьям в Мора-Бег.

— Тогда, быть может, вы одна? Приедете?

Кейт готова была ухватиться за любую соломинку.

— Мне действительно очень жаль, миссис Берк, но Брайди забрала машину…

— Ну и что, что забрала? Конор может приехать за вами.

— Мне не хотелось бы его утруждать. Я могла бы дойти пешком или воспользоваться велосипедом Брайди, но, видите ли, я жду Денниса Ригана. Он должен приплыть ко мне на ленч, — сказала Кейт, мысленно утешая себя, что это ложь во спасение.

— Хорошо. Значит, в другой раз, — проговорила миссис Берк и повесила трубку.

Но Кейт наверняка заинтересовалась бы, какому обсуждению подвергся только что закончившийся разговор.

Обращаясь к широкой спине сына, сверяющего счета за письменным столом в своем кабинете, миссис Берк сообщала:

— Брайди не может приехать — она гостит сегодня у друзей в Мора-Бег. А ее сестра ждет на ленч Денниса Ригана. Ну и что ты теперь скажешь об этом молодце?

— Что скажу? — Перо Конора продолжало подниматься вверх по столбику цифр. — Разве мы не знаем, что Деннис проводит у них чуть ли не все свое время?

— Да, знаем, — согласилась мать. — И все же, по-моему, неплохо для убитого горем человека. Но она… Разве она не целовала вчера здесь, в нашем холле, этого англичанина, который приехал вместе с Дэвенпортами? Разве не ты сам сказал мне об этом, сынок?

— Ну а если и целовала, то что из этого?

— Это я тебя спрашиваю! Вообрази, что она собой представляет, если стравливает между собой двух мужчин, а сама тем временем думает, кого из них ей выбрать!

— А может, она натравливает их обоих на третьего, которого уже выбрала.

Миссис Берк призадумалась:

— Да-а… В наше время девушки вели себя иначе. Да и откуда тут взяться третьему мужчине для Кейт Рутвен?

Ее сын положил ручку и убрал бумаги в стол.

— Хороший вопрос, — заключил он, но так и не попытался ответить на него.

Впоследствии Кейт вспоминала то воскресенье. Начиналось оно просто замечательно, но позже оказалось одним из самых горьких в ее жизни.

Бэзил приехал рано и с удовольствием помогал в приготовлениях к ленчу. Потом приплыл на своей лодке Деннис. Бэзил вел себя безукоризненно, быстро нашел с ним общий язык и даже темы для разговора. Это превзошло все ожидания Кейт, и она было подумала, что ее ссора с Бэзилом из-за Денниса ей попросту приснилась.

Ленч прошел прекрасно, разве что профессора Рутвена опять пришлось вытаскивать из-за письменного стола и напоминать, что в доме гости. Он любезно и с большим тактом принял Бэзила, который, как оказалось, хорошо знал университетский городок, где в свое время преподавал профессор. Лишь один неловкий момент затесался в общую беседу — когда профессор ворчливо посетовал, что стоит только кому-нибудь спросить по телефону Кейт, как выясняется, что она на острове помогает по хозяйству Деннису. Деннис тактично отшутился, с притворно обиженным видом заявив, что как только он собирается обратиться к Кейт или Брайди за помощью, их вечно не оказывается дома и что он даже подумывал о создании «Союза одиноких мужчин» для защиты от нерадивых домработниц.

После кофе Деннис и Брайди вызвались убрать со стола, оставив Бэзила и Кейт наедине. Кейт собиралась провести Бэзила по своей любимой тропинке на склоне Слив-Креохан, откуда в погожий день было видно море. Но на этот раз погода выдалась пасмурная, было довольно прохладно, и Кейт с удовольствием сжимала в руке теплую ладонь Бэзила. Так они ходили уже много раз, прошагав многие мили зимними вечерами в Лондоне. И теперь все встало на свои места. Но тогда чего она боится?

О ссоре из-за Денниса они не вспоминали, и Бэзил, абсолютно уверенный, что еще в письмах упоминал о встрече с Эстер, заставил ее тоже поверить в это. Опасения Эстер по поводу ее брата и Брайди Бэзил считал сильно преувеличенными, заметив, что Эстер просто нравится видеть в Гае волокиту. Кроме того, Брайди иногда нужно и погулять, и беспокоиться тут не о чем. А то, что он сам сегодня утром выехал из «Лэйкстрэнда», возможно, будет означать, что Дэвенпорты появятся тут снова еще не скоро.

Это была первая тучка, омрачившая настроение Кейт. Она и не предполагала, что столь плотные деловые переговоры закончатся так быстро. Она ожидала, что Бэзил пробудет здесь по меньшей мере еще неделю, и сейчас дрогнувшим голосом сказала об этом Бэзилу.

Они сидели бок о бок, укрывшись от ветра за скалистым выступом, и после этих слов Бэзил, обняв ее еще крепче, сказал:

— Прости, дорогая, но дело сделано. Пожалуй, это еще одно перо на шляпу Кента-младшего. Только теперь ему ничего не остается, как вернуться и доложить Кенту-старшему, а потом уж пожинать плоды своих трудов.

— Я рада за тебя, — проговорила Кейт автоматически. — Но если переговоры закончены и все дела улажены, значит, ты больше не будешь приезжать?

— Боюсь, в обозримом будущем нет. Хотя, возможно, и придется.

— А что дальше?

Бэзил пожал плечами:

— Буду ездить туда-сюда. Это моя работа. Я всегда так жил, насколько ты помнишь.

— Да, я знаю. И никогда ничего не имела против, пока была в Лондоне. Ведь ты так или иначе возвращался.

— Так будет и сейчас. — Бэзил помолчал. — Кейт, а ты не можешь вернуться обратно?

Она покачала головой:

— Сейчас нет.

— Но ведь твой отец не прикован к постели.

— Нет. Но у него слабое сердце, и я не могу оставить его на попечение Брайди. — Кейт замялась, потом наконец решилась: — Знаешь, мы были бы ближе друг к другу, если бы ты подробнее писал о том, что у тебя происходит. Ведь я сообщаю тебе обо всем, что делаю.

— Обо всем? Смотри, ведь я вынужден верить тебе на слово! — Встретив оскорбленный взгляд Кейт, он поцеловал ее. — Прости, дорогая, но я не могу видеть, когда ты вот так дуешься. Я просто пошутил. Но согласись, что у меня действительно плохо получается жить вот так на расстоянии, да и письма сочинять я не любитель.

— Даже если это единственный способ приблизиться к любимому человеку?

— Для меня это разные вещи. — Он поднял глаза на небо, где начали собираться тучи. — Мы можем промокнуть, если не пойдем обратно.

Он помог ей подняться, еще раз поцеловал, и они начали спускаться вниз по тропинке, но от дождя укрыться так и не успели — он безжалостно настиг их.

Они были уже у озера и почти рядом с домом, когда Бэзил сказал:

— Да, хорошо, что есть машина и нам не придется терпеть это долго.

Кейт затолкала под косынку выбившуюся прядь.

— Я не смогу выбраться сегодня вечером. Как я понимаю, ты едешь обратно в отель? — Сердце ее при этих словах заныло — когда они теперь еще увидятся?

Он осторожно поправил ее:

— Мы едем в отель. Ты сегодня ужинаешь там вместе со мной, дорогая, и никакие возражения не принимаются. Приедут Гай и Эстер, а мы возьмем Брайди. И твоего друга Денниса тоже, если он захочет.

— Ах, Бэзил! — Кейт даже остановилась. — Ты сказал… То есть я думала, ты проведешь у нас целый день. Мы хотели приготовить утку на ужин…

Бэзил тоже остановился и упрямо сказал:

— Но я пригласил Дэвенпортов. Ты же знаешь, я должен был им ответный ужин. А кроме того, по-моему, нам с тобой полагается хорошенько отметить свой последний вечер. Ведь ты же еще не жарила свою утку? Так что целее будет.

— Нет, еще не жарила, но дело не в этом. Я думала, мы проведем наш последний вечер наедине.

— Да, при непременном присутствии твоего отца, Ригана и Брайди? Если мы поедем в «Лэйкстрэнд», мы точно так же будем вместе.

— По правде говоря, я не горю желанием провести наш последний вечер в обществе Дэвенпортов, — заметила Кейт, продолжив путь.

— Но я не могу отказать им, и, по-моему, с твоей стороны нечестно лишать Брайди возможности приятно провести вечер. И потом, мне просто хочется пригласить тебя сегодня, в наш последний вечер.

Кейт согласилась, хотя ей и пришлось смирить свое недовольство. Зато Брайди эта идея привела в восторг. Вернувшись в дом, они обнаружили ее в одиночестве — Деннис, как сообщила она, сославшись на плохую погоду, уплыл к себе на остров в «подавленном настроении».

Когда они втроем прибыли в отель, Дэвенпорты уже ждали их там. Эстер тут же набросилась на Бэзила, выразив благодарность за то, что он спас ее от ужасной скуки. С этого момента вечер для Кейт был омрачен. Она понимала, что у нее самой не хватает ни уверенности, ни умения удержать Бэзила при себе, однако ей никак не хотелось признать, что именно Эстер, а не она, занимает сегодня за столом место первой леди и что Бэзил, как хозяин вечера, вынужден с этим считаться.

За ужином Эстер села между Бэзилом и Гаем лицом ко входу, так что Кейт и Брайди оказались спиной к нему. Едва заметным жестом Бэзил дал понять Кейт, что обескуражен, но ничего не может поделать, так что весь вечер Эстер царила за столом.

В тот день в танцевальный зал пускали только постояльцев и их гостей, а Конор Берк с матерью, обычно ужинавшие в ресторанном зале, сидели неподалеку.

Брайди, сияющая и счастливая, слегка раскрасневшаяся от шампанского, повернулась поприветствовать их, обратив на них внимание Кейт. Эстер не преминула ухватиться за эту тему.

— Кто? Где? Ну надо же, сам хозяин со своей матушкой! — И, обхватив ладошкой подбородок, она принялась пристально разглядывать их. — Ничего не понимаю! Как может такой привлекательный и удачливый мужчина оставаться неженатым?! Ведь он не женат, не так ли? Неужели у здешних девушек так плохо со зрением? Или он так занят своим бизнесом, что и не смотрит в их сторону?

— Да, да. Он очень занят, — подтвердила Брайди. — Он даже специально ездил в Лондон поучиться там гостиничному менеджменту. Он считает, что отельный бизнес в Ирландии имеет огромные перспективы и что настало время всему миру понять, что мы не просто заурядная бедная страна.

Бросив на нее снисходительный взгляд, Эстер пошутила:

— Подумать только, какой патриотизм! — И, уже обращаясь к Кейт, поинтересовалась: — Ну а вы? Вы тоже, как и Брайди, в восторге от этого человека? Или здесь на озере есть другие, кто вам интересен?

Оставив без внимания последний вопрос, в котором слышалась скрытая издевка, Кейт ответила на первый:

— Конор Берк? Боюсь, я не знаю его так хорошо, как Брайди.

— Хотите сказать, то, что вам известно о нем, вам совсем не нравится?

На помощь Кейт пришел Бэзил:

— Видишь ли, Эстер, Кейт еще не определилась, тем более что она вынуждена лавировать между Брайди и профессором Рутвеном, имеющими абсолютно противоположное мнение об этом человеке. Ее уклончивость можно понять — все зависит от компании, в которой она находится.

— Понятно. Но откуда тебе известно, определилась она или нет в своем отношении к этому человеку? Может, она скрывает от тебя свое мнение? — снова съязвила Эстер.

— Вот и пусть скрывает! — с нарочито грозным видом отшутился Бэзил, и они сменили тему.

Потом они перешли в холл, где прямо в их присутствии им приготовили кофе по-ирландски — сладкий черный кофе с ложкой виски и взбитыми сливками. Мужчинам конечно же понравился такой рецепт, зато Эстер придралась к пропорциям. Кейт, напротив, получила огромное удовольствие, потому что, пробуя напиток в Лондоне, она всегда замечала, что так, как в Ирландии, его не готовят нигде. Брайди же, не пробовавшая его прежде, с поистине детской прямотой объявив его противным, заказала себе кофе с молоком, причем молока просила добавить как можно больше.

Постепенно холл опустел — посетители перешли кто в бар, кто в танцевальный зал, кто на крытую террасу с видом на озеро. В погожие вечера застекленная терраса открывалась, становясь продолжением танцевального зала, но сегодня, после пасмурного дня, она была лишь слабо освещена, сохраняя уютную уединенность.

Танцующих было мало, все они разбились на пары, и те, кто сидел в сторонке, были хорошо заметны на их фоне. В их числе, к своему огорчению, оказалась и Кейт.

Когда их компания не танцевала, она составляла единое целое. Но Брайди очень хотелось танцевать, и Гай был всегда готов доставить ей такое удовольствие. Когда Брайди танцевала с Бэзилом, Гай приглашал Кейт. Но это было всего несколько раз, остальное же время Эстер буквально не отпускала Бэзила от себя, оставив Кейт одиноко скучать в сторонке. В те же редкие минутки, когда Бэзил приглашал ее, Кейт гордилась тем, что ей удалось завладеть его вниманием, в то же время сознавая превосходство Эстер в искусстве танца.

Эстер была неотразима, ее безудержно тянуло на импровизации. Кейт, хорошо знавшая, как любит Бэзил подобного рода вещи, изо всех сил старалась поверить, что он всего лишь разделяет всеобщее мнение об Эстер, обратившей на себя внимание всех танцующих.

Кейт вдруг поняла, что презирает и его, и свою собственную ревность. Только сейчас она обнаружила в нем черты, которых не замечала раньше. За столом он притворялся, что не может справиться сам, зато сейчас справлялся превосходно. Если бы он только захотел, одно словечко, один жест могли бы все вернуть на свои места. Но интуиция подсказывала Кейт, что сегодня он не сделает такого жеста. А завтра он уезжает…

Кейт твердила себе, что поехала только ради Брайди, так пусть хоть Брайди получит удовольствие от сегодняшнего вечера. Но танец за танцем Бэзил и Эстер не покидали площадки, лишь иногда ненадолго возвращаясь к столику, пока Эстер снова не приглашала Бэзила. Встревоженная улыбка Кейт становилась все более механической, и, не желая быть лишней, она уже подумывала о том, как бы перебраться в бар, но только не решалась.

Вдруг она услышала раздавшееся сзади небрежное «Позвольте?», и мощная рука Конора Берка взяла ее под локоть. Обвив рукой ее стан, он подождал, когда заиграет музыка, и уверенно повел ее в танце. Танцевал он превосходно, а в силе, с какой он держал ее, чувствовалась властность, мощь и повелительность. Поначалу Кейт, еще не оправившаяся от тревожных переживаний, следовала за ним слепо и неуклюже, но постепенно тело ее, почувствовав ритм, раскрепостилось, теперь она двигалась плавно и уверенно, ощущая рядом надежную опору.

Кейт намеревалась отказаться от второго танца, но ее унылое, подавленное настроение на глазах менялось, и, когда он снова пригласил ее, она охотно согласилась.

Они танцевали увлеченно и теперь уже совсем раскрепощенно, и даже разговаривали. Когда музыка доиграла, Конор Берк подвел ее к террасе и, открыв ее, пропустил Кейт вперед. Кейт невольно оглянулась, заметив, что Эстер и Бэзил направляются к столику, и проследовала на террасу.

Здесь было несколько стульев, но они прошли в дальний конец к парапету высотой по локоть. Отсюда открывался чудесный вид на озеро — его ровная гладь отражала звезды, усыпавшие ночное небо, теперь уже совсем очистившееся от облаков.

Когда Конор предложил ей сигарету и поднес зажигалку, Кейт осторожно поинтересовалась:

— Скажите, вы всегда так танцуете?

— Как «так»?

— Так, будто это не танцевальный зал, а каток и вы с партнершей на нем одни.

— Если вы хотите сказать, что мне нужно много места, то да. Но, по-моему, мы никого не сбили с ног.

— Как ни странно, не сбили.

Словно не расслышав, он продолжал:

— Ничего странного — я уверенно веду, вы следуете в такт. Кстати, у вас получалось бы лучше, если бы вы больше расслабились. Но это мы исправим. В следующий раз мы наденем шоры на глаза, которые следили за каждым вашим движением, и тогда вы последуете, куда бы я ни повел вас.

Кейт слегка отодвинулась от него:

— Боюсь, сегодня следующего раза уже не будет. Я здесь с друзьями, если вы заметили, и, наверное, мы скоро будем уходить.

Он помолчал, потом, глядя вдаль, на озеро, сказал:

— С друзьями, но явно не среди них. Так ведь?

— Что значит — не среди них?

Он повернулся к ней лицом:

— Думаю, вы понимаете, о чем я говорю. По-моему, вы провели достаточно времени в одиночестве, чтобы подумать об этом.

Кейт покраснела, хотя этого и не было заметно в темноте. «Как он смеет?!»

— Да, действительно, я сидела одна, когда вы пригласили меня. Но в компании из двух мужчин и трех женщин одна время от времени всегда будет сидеть в стороне. Не так ли?

— Да. Но только не одна и та же все время. Кроме того, мужчина не может пригласить даму на ужин и все время танцевать с другой, если только ему не безразлично, что та, первая, сидит в одиночестве и ждет, пока кто-нибудь другой не спасет ее.

— Я надеюсь, вы не чувствовали себя обязанным спасать меня? — отрезала Кейт.

— А если и чувствовал, разве это впервые? Разве мне уже не приходилось везти вас домой из аэропорта или вытаскивать из-под колес собственного автомобиля?

— Составляя список ваших рыцарских подвигов, совершенных ради меня, не забудьте еще о машине, которую вы залатали, хотя я и не просила, — вставила Кейт.

— Не залатал, а вернул ей способность функционировать, чтобы вы и Брайди могли ездить, — мягко поправил он. — Но давайте вернемся к сегодняшнему вечеру. Неужели вы думали, что я смогу пройти мимо и не пожалеть вас, одиноко сидящую в сторонке с поникшей головой, словно леди Шэлотт в своей башне?

— Пожалеть?! — возмутилась Кейт. — И потом, я вовсе не сидела с поникшей головой, я…

Она вдруг осеклась, заметив, что его взгляд обращен в другую сторону. Повернувшись, она увидела два силуэта на фоне освещенного танцевального зала — Бэзил и Эстер, взявшись за руки и смеясь, приближались сюда. Еще немного, и они тоже выйдут к парапету и тогда… Кейт представила себе деланное удивление Эстер, обнаружившей ее здесь наедине с Конором.

Но она и вообразить не могла, что выкинет Конор. Когда парочка вышла на балюстраду и заметила их, Конор привлек Кейт к себе и, заключив в мощные объятия, сильно и страстно поцеловал.

Он улучил нужный момент. Кейт не могла сопротивляться этим железным объятиям, и пока губы ее находились в плену долгого поцелуя, лишь одна мысль свербила у нее в голове: «Что подумает Бэзил?.. Что он скажет?.. Что сделает?..»

Разве могла она предвидеть, что попадет в такое неловкое положение? Могла предвидеть, что, когда Конор наконец выпустит ее из объятий, Бэзил остановится, посмотрит на нее в упор и… и ничего не предпримет? Он действительно лишь развернулся к ней спиной и, держа под руку Эстер, направился вместе с нею к ближайшим ступенькам, ведущим вниз к озеру.

Они скрылись в темноте, а Кейт в ярости повернулась к Конору:

— Вы!.. Зачем? Зачем вы это сделали?..

Гнев душил ее, она была потрясена. Сейчас она не могла бы сказать, кого презирает и ненавидит больше — его или Бэзила.

Конор ответил встречным вопросом:

— А вы не знаете, Кейт?

Ее негодующий взгляд встретился с его загадочным взглядом.

— Разумеется, нет, — отрезала она. — Откуда я могу знать? Мне показалось, вы нарочно дождались, пока они увидят нас. Да? Нарочно?

— Да, — признался он.

— Но зачем?!

— Вы продолжаете настаивать, что не понимаете? — спросил он и, не получив ответа, продолжал: — Тогда давайте предположим, что я это сделал потому, что мне показалось, что вам нужна помощь.

— Ради всего святого! — взмолилась Кейт. — 3ачем… Зачем вам вся эта таинственность? Что еще за помощь? Не хотите же вы сказать, что поцеловали меня как будто по-настоящему по той же причине, по какой пригласили танцевать? А именно из жалости.

Он покачал головой:

— Вы все поняли не так, моя дорогая. Я пригласил вас танцевать, потому что не хотел, чтобы вы унывали. Ведь этот человек… он ваш мужчина? А вы, должно быть, слышали о законах спроса и предложения, стимулирующих любой рынок?

— Конечно, слышала. Но…

— Ну вот. Они перед вами в действии. Чем острее конкуренция, тем выше ценится товар. Vice Versa — «другая сторона», и никто не хочет оказаться на ней. Так что за отсутствием лучшего объяснения, почему я поцеловал вас, пусть будет это. По-моему, очень даже неплохо, что он собственными глазами убедился, что кроме него за вами есть кому поухаживать.

Кейт удивленно смотрела на него, не веря собственным ушам:

— Вы хотите сказать, что сделали это, подчинившись безотчетной идее поднять мой… мой престиж?

— Ну, учитывая наши с вами прежние перепалки, вы, наверное, не станете утверждать, что этот поступок стал результатом обоюдного влечения. Так ведь?

— Разумеется, не стану. Но раз уж вы это сделали, так, может быть, скажете, чего ожидали от этого поступка и к чему он мог бы нас обоих привести? — холодно проговорила она.

Он задумчиво обхватил рукой подбородок:

— Я очень хорошо знаю, к чему он мог бы привести меня — к тому, что я валялся бы на полу, опрокинутый ударом в челюсть.

Самое ужасное, что Кейт в глубине своего раненого сердца тоже понимала это. Понимала и упорно винила во всем не того человека. Как можно более ровным тоном она проговорила:

— Не извиняйтесь. Но прежде чем уйти, можно я дам вам один совет?

— Дайте, — с готовностью отозвался он. — Какой?

— Когда в следующий раз вам захочется насильно поцеловать кого-нибудь, для того чтобы поднять его дух или повысить цену, обуздайте себя на мгновение и задайтесь вопросом, а не навредите ли вы тем самым этому человеку.

Она повернулась и вышла с террасы, не обращая внимания на раздавшееся сзади притворно-подобострастное «Спасибо, леди. Я обязательно запомню это».

 

Глава 5

Получив письмо Бэзила с почтовой пометкой Лондона, Кейт знала, что в нем будет лишь подтверждение окончательного разрыва между ними и что Бэзил не ждет от нее ответа.

Они успели высказать друг другу все, просидев целый час в машине после того, как Бэзил привез их с Брайди домой.

Из остатка вечера Кейт запомнилось лишь то, что она все время ждала возвращения Бэзила и Эстер с озера. Когда те наконец появились и Кейт сказала Бэзилу, что хочет домой, Эстер принялась благодарить его за гостеприимство, закончив эти излияния коротеньким «пока», прозвучавшим, как показалось Кейт, более чем небрежно. Лишь позже до нее дошло, что Бэзил заранее запланировал провести последнюю ночь не в «Лэйк-стрэнде», а в доме Дэвенпортов в Корке.

Итак, они провели этот последний час в горьких излияниях обид, беспочвенной ревности и взаимообвинений, и каждое враждебное слово все больше и больше отдаляло их друг от друга, пока оба наконец не поняли, что пути назад нет.

Но во время этого разговора, а позже еще более четко, Кейт поняла, что истинная причина крушения их любви не имеет ничего общего с именами и обвинениями, прозвучавшими в сегодняшней ссоре. Эстер, Деннис и, что еще более абсурдно, Конор Берк — эти имена послужили лишь раздражителями, а никак не причиной охлаждения чувств, начавшегося для Бэзила задолго до того, как он встретил или даже услышал о ком-либо из этих людей.

Бэзил не был влюблен в Эстер Дэвенпорт, во всяком случае пока, поэтому сам не мог поверить в те язвительные насмешки, которые отпускал в адрес Денниса и Конора Берка. Наоборот, он считал, что гниль зародилась гораздо раньше, а именно — когда Кейт уезжала из Лондона. Он все еще любил ее, когда в тот последний вечер прошептал прощальное chroi, но начиная с этого момента не имел больше ни сил, ни терпения любить Кейт, уезжавшую, как поется в старой песенке, «далеко и надолго».

Он понял это окончательно на склоне Слив-Креохан, а Кейт знала это в глубине души еще раньше, и письмо было лишь подтверждением случившегося. В нем Бэзил обращался к ней «милая Кейт» и выражал надежду, что она найдет свое счастье. Он не повторял былых упреков и не придумывал новых, но в письме чувствовалось явное облегчение, которое он испытал, выйдя из безнадежного положения. На этот раз в письме не было изощренно припрятанного «Люблю тебя». Да и не могло быть, так как выглядело бы ложью… И в самом-то письме не было необходимости, потому что их любовь умерла в тот момент, когда Бэзил не предпринял ничего, увидев Кейт в объятиях Конора. До этого ее еще можно было спасти, потом — стало поздно.

Но жизнь продолжалась, Кейт окружали люди, и каждый из них был по-своему добр к ней.

Брайди не нуждалась в объяснениях. В тот вечер ей хотелось подольше оставаться с Гаем, но она не стала спорить с Кейт, когда та заявила, что они скоро поедут домой. Напряжение, воцарившееся в машине на обратном пути, не ускользнуло от Брайди. Все следующее утро она внимательно наблюдала за Кейт, но вопросов задавать не стала, а дождалась, пока Кейт сама затронет эту тему.

Выслушав сестру, Брайди грустно кивнула:

— Я догадалась, что у вас нелады. Еще за ужином, когда он подыграл Эстер, предположившей, будто бы тебе нравится Конор, только ты сама не знаешь об этом. Это сразу вызвало у меня подозрения. Уж лучше бы он ревновал. А что, эта Эстер ему нравится? Помнится, Гай сказал…

Кейт не собиралась слушать, что сказал Гай про Бэзила и Эстер, а потому поспешила ответить, что нет или, во всяком случае, пока нет. Она сказала, что не винит Бэзила и считает обоих виноватыми в том, что не сохранили любовь. Их любовь была обречена, и теперь они убедились в этом. Они не смогли противостоять неопределенности…

— Ты хочешь сказать, что Бэзил не смог, — поправила ее Брайди.

Кейт нахмурилась.

— Может быть, — признала она, прибавив известное молодежное словечко. — По-моему, именно так это называется…

Кейт была благодарна Брайди за то, что та все понимала с полуслова и ей не нужно было подробно рассказывать о жестокой обиде, которую Кейт надеялась со временем забыть…

Деннис тоже был не в курсе. Но именно ему, привыкшему к одиночеству и ощущению утраты, Кейт могла доверить свое горе. Деннис, как никто другой, знал, что это такое, он сам прошел сквозь подобные испытания и хорошо понимал Кейт. Их взаимные утешения отвлекали Кейт от мрачных мыслей.

Самое теплое, хотя и неожиданное, сочувствие Кейт получила от отца. Ей в голову не могло прийти, что, несмотря на всю его кажущуюся отстраненность, от него не ускользнут ее чувства к Бэзилу и огорчение, явно более глубокое, чем от обычного расставания.

Отец постарался отвлечь ее от горестных мыслей, заставив высказать свое мнение и дать несколько советов по поводу его последних исследований, он даже принудил себя выказать интерес к рукописям, которые ей присылал на прочтение начальник. Кейт не могла не оценить этих усилий и считала, что они достаточно помогли ей, пока однажды вечером, когда они с отцом остались наедине, он как бы между прочим не сказал:

— Выходит, этот твой молодой человек носил шляпу, пока не жала?

Кейт кивнула:

— Да. Хотя это не совсем так…

— И из-за того, что он уехал, ты такая подавленная? Что все-таки между вами произошло?

Кейт рассказала. Отец внимательно выслушал, потом сказал:

— Теперь понятно. Ты верила, что он привязан к тебе, а он… Он не способен ждать. А ведь разлука была не такая уж долгая — всего каких-нибудь два-три месяца.

— Около того, — с грустью согласилась Кейт.

— И все же ты оплакиваешь эту потерю? Ну да, ты считаешь, тебе есть что оплакивать, и не станешь слушать, если тебя захотят переубедить. Но не кажется ли тебе, Кейт, acushla, — он ласково назвал ее по-ирландски, — что если бы ты удержала его сейчас, то потом, выйдя за него замуж, имела бы куда больше разочарований?

Слова эти были чистой правдой, и Кейт лишь молча кивнула, не в силах справиться с тяжелым комом в горле, потом внезапно опустилась рядом с ним на колени и, уткнувшись лицом в его шерстяной плед, долго и горько рыдала — эти безутешные слезы она не могла бы себе позволить в присутствии Брайди или Денниса или даже оставшись наедине с собой.

Отец не мешал ей выплакаться, лишь нежно гладил по волосам, и Кейт была благодарна ему за понимание.

На следующий день он снова вспомнил о Бэзиле и на этот раз без всякой преамбулы сказал:

— Знаешь, Кейт, если ты поехала в Лондон, чтобы встретить там свое счастье, то, быть может, лучше было тебе попристальнее осмотреться здесь, дома? А не искать свою судьбу на чужбине, где тебя любили, лишь пока ты была рядом. Припомни это, когда снова задумаешь искать.

На этот раз держа себя в руках, Кейт с улыбкой сказала:

— Я никого не ищу, папа.

Отец все понимал.

— Ну, знаешь, не сейчас. Впереди еще столько времени. Да и мужчин много — могла бы выбирать. Кстати, Деннис, он ведь хотя и несчастен, но… Ты не думала о нем в этом смысле?

Кейт покачала головой:

— Деннису не до меня. Ему такое в голову не придет.

— Тогда… — Кейт догадывалась, чего стоило отцу такое предложение. — Быть может, тебе отвлечься на время: например, съездить в Дублин или погостить у двоюродных сестер в Каслбаре?

Поблагодарив, Кейт отказалась. Смена обстановки не принесла бы ей облегчения. Избавиться от горьких воспоминаний о Бэзиле ей было проще здесь, на озере, среди близких людей.

В течение этих нескольких недель Кейт удивлялась, почему отец не замечает подавленного настроения Брайди. Как и предвидела Кейт, после отъезда Бэзила Дэвенпорты утратили всякий интерес к «Лэйкстрэнду», и сердце Кейт замирало всякий раз, когда она представляла себе, как надеется Брайди снова увидеть Гая, отправляясь на работу в отель.

Однажды Брайди жалобно посетовала:

— Как ты думаешь, может быть, мне написать ему? Ну, я имею в виду, не какое-нибудь слезливое сентиментальное письмо, а дружеское. Просто поинтересуюсь, все ли у него в порядке.

Кейт, которой сразу не понравилась эта затея, заметила, что если бы Гай хотел снова увидеться с Брайди, он приехал бы в «Лэйкстрэнд», позвонил или сам написал. Кейт понимала, что Брайди не захочет прислушаться к этим правдивым словам и предпочтет надеяться дальше.

Успехи на работе прибавили Брайди бодрости. Как-то раз она сообщила Кейт о своей новой идее, которую уже обсуждала с Конором. Предложение ее заключалось в том, что она могла бы сама покупать цветы для отеля на рынке в Корке, что было бы гораздо экономичнее и выгоднее. Ранний подъем по утрам не пугал Брайди, и в результате Конор приобрел легкий грузовичок для доставки ее покупок и предложил ей приступить к новым обязанностям уже со следующего раза.

Брайди отнеслась к ним со всей серьезностью: дома разговоров только и было что о покупках, о скачущих ценах на цветы, об уловках хитрых продавцов и прочем. Если Брайди и думала в это время о Гае Дэвенпорте, то никоим образом этого не показывала. Она, казалось, совсем исцелилась от воспоминаний о нем. По крайней мере, так полагала Кейт, пока не случилось нечто, заставившее ее убедиться в обратном.

Произошло это в один из дней, когда Брайди, по обыкновению, уехала с утра в Корк. Около полудня зазвонил телефон, и в трубке послышалось отрывистое:

— Кейт? Это Конор. Скажите, Брайди, случайно, не дома?

— Дома?! Как она может быть дома? Ведь сегодня вторник, а по вторникам она ездит за цветами в Корк. А что, разве она не у вас?

— Нет.

— Нет?!

— Я не стал бы звонить, если бы она была здесь. Обычно она возвращается в половине одиннадцатого, самое позднее в одиннадцать, но пока ее нет. Я ждал, думал, быть может, она задержалась в Корке, а потом заехала домой на ленч. Но если вам ничего не известно…

Он замолчал, Кейт договорила за него:

— Вы думаете, она могла попасть в аварию?

— Боюсь, что могла. Потому что иначе она бы позвонила. — Конор снова помолчал и прибавил: — Вот что: не кладите трубку, я позвоню по другому телефону в службу дорожных происшествий и в пару мест по пути ее следования и сообщу вам. Не беспокойте пока профессора, потому что если…

Он наводил справки так долго, что Кейт, не зная, что делать, собралась уже положить трубку, когда на другом конце провода снова послышался его голос:

— Кейт, вы еще здесь? Все в порядке. Я только что видел из окна, как она въехала во двор.

— Слава богу! — облегченно вздохнула Кейт. — Значит, с ней все в порядке?

— Похоже, и сама, и машина невредимы. Сейчас она выгружает цветы, а моя мать кудахчет над ней как наседка.

— Когда увидите ее, поинтересуйтесь, почему она задержалась.

— Хорошо. Мне и самому не терпится узнать. Сейчас я спущусь вниз, а потом перезвоню вам. Хорошо?

— Да. Только знаете что, Конор… — В спешке Кейт незаметно назвала его по имени — впервые со случая возле магазинчика Хэллоранов, — и ее удивило, с какой легкостью оно сорвалось с губ.

— Хотите сказать, что не повесите трубку, а подождете?

— Нет, повешу. Только когда будете перезванивать, соедините меня с Брайди. Я хочу поговорить с ней.

Пока Кейт ждала звонка, в голове у нее родилось нехорошее подозрение. Перезвонив, Конор сообщил, что Брайди нужно еще многое успеть сегодня и что она все объяснит Кейт, когда вернется домой.

— Но вам-то она рассказала? — поинтересовалась Кейт.

— Да. Ее неожиданно пригласили на ленч, и она согласилась. Довольно честное объяснение, — сказал Конор и повесил трубку.

Оформление цветочных композиций для всего отеля выливалось в долгие часы, и Брайди вернулась домой позже обычного. К счастью, профессор Рутвен отлучился в деревню к приятелю выпить чаю и поиграть в шахматы, и Кейт была дома одна. Она сразу же приступила к решительным расспросам.

— Почему ты не позвонила Конору и не отпросилась у него, когда Гай Дэвенпорт пригласил тебя на ленч? — пытала она сестру.

Брайди недоумевающе смотрела на нее:

— Откуда ты знаешь, что это был Гай? Тебе Конор сказал?

— Нет. Но догадаться не трудно. Только из-за него ты можешь заставить нас так волноваться. Почему ты не позвонила в «Лэйкстрэнд» или домой?

Брайди озабоченно пыталась развязать шейный платок.

— Я позвонила Конору один раз, но оба телефона были заняты. А тебе побоялась — ты стала бы возражать.

Кейт укоризненно покачала головой:

— Брайди, милая, даже если бы я стала возражать, ты знаешь почему. Но давай сейчас не будем об этом. Насколько я понимаю, ты встретила Гая на улице?

— На набережной. Обычно я захожу там в одно местечко выпить кофе, когда заканчиваю свои дела на рынке. Я столкнулась с ним как раз на выходе.

— И?..

— О, Кейт, это было так здорово! Он был просто потрясен, когда увидел меня. Правда! Сказал, что уезжал на рыбалку, иначе обязательно позвонил бы. Он не ожидал, что у меня могут быть дела в Корке, и пригласил меня на ленч. Я сказала, что не могу: во-первых, не одета подобающим образом, а во-вторых, мне нужно возвращаться. А он сказал, что знает одно отличное местечко, куда можно зайти в любом виде, и что не все ли равно, когда я вернусь: часом позже или часом раньше, если все равно закончила свою работу? Я согласилась. Правда, насчет отличного местечка он слегка перегнул — это был просто симпатичный китайский ресторанчик, — и мы долго сидели там. Чудесно провели время. А потом… Потом мне пора было возвращаться, — вдруг свернула свой рассказ Брайди.

— Он предлагал тебе снова встретиться?

Брайди отвернулась:

— Он сказал, что очень хотел бы, только скоро уезжает на некоторое время в Англию. Эстер уже там, и, по-моему, Кейт, она там часто видится с Бэзилом. Во всяком случае, так сказал Гай.

— Видится с Бэзилом? — ровным голосом переспросила Кейт. Она бы не удивилась, услышав вслед за этим рассказ Гая о том, что произошло тогда на веранде, о чем ему наверняка насвистела Эстер.

Но Брайди ничего не упомянула об этом, из чего Кейт заключила, что ее личная жизнь, должно быть, стала для искушенной семейки Дэвенпортов незначительным эпизодом из прошлого.

В течение следующих двух недель Кейт связывала веселое настроение Брайди с обещанием, которое той, судя по всему, услышалось в словах Гая во время их последней, случайной встречи. Собираются ли они встретиться, когда он вернется из Англии, спросила однажды Кейт сестру, и когда та ответила, что хотела бы надеяться, Кейт приняла ее слова за чистую монету, а уж никак не за уклончивую отговорку.

Однако узнать правду ей удалось в один из дней, когда заехавший к профессору Рутвену старинный приятель и коллега увез его в Корк прочесть лекцию в Мюнстерском фольклорном обществе и пригласил переночевать в своем доме. В тот день Брайди должна была быть в Корке, но она уехала гораздо раньше, а Кейт, предоставленная самой себе, решила наконец покрасить обшарпанную входную дверь и оконные рамы.

По вторникам и пятницам возвращение Брайди домой происходило по скользящему графику. Иногда она успевала вернуться к ленчу, чаще оставалась на него в отеле, а в погожие дни могла провести там еще несколько часов в бассейне или на корте. Кейт, поглощенная сдиранием облупившейся краски, не заметила, как прошло время, поэтому неожиданный приезд Конора явился для нее настоящим шоком.

Стоя на раскладной лестнице, Кейт увидела на аллее машину Конора — впервые за все время после того случая с коленной чашечкой он подъехал к дому.

Выйдя из машины, он подошел к лестнице.

— Слезайте, Кейт. — Слова прозвучали как приказ. — Я должен сообщить вам кое-что о Брайди.

— О Брайди? — Перепуганная Кейт вцепилась в лестницу, потом, бледная как полотно, стала спускаться вниз, но с середины не раздумывая вдруг спрыгнула прямо в крепкие руки Конора.

— Что с Брайди? С ней все в порядке?

— Да.

— И все-таки она не просто снова задержалась в Корке? Что-то худшее?

— Да. Но думаю, это поправимо. Если мы пошевелимся. Кажется, профессора нет сегодня дома?

— Да. Он пробудет в Корке до завтрашнего дня.

— Мы тоже сейчас едем в Корк. Вы и я. — Конор внимательно осмотрел ее с головы до ног. — Бросайте ваше занятие. У вас есть пять минут на то, чтобы причесаться и умыться — вам это сейчас не помешает. И возьмите плащ — мы можем вернуться поздно.

Кейт не пошелохнулась:

— Но… Брайди… Как же так? Почему нам нужно ехать в Корк в такой спешке?

Он направился к машине, бросив через плечо:

— По дороге узнаете. Мы должны остановить девочку, пока она не наделала глупостей. Вот почему нам нужно попасть в Корк. Так что давайте берите плащ, да только поживее.

Кейт помчалась в дом, быстро привела себя в порядок, схватила плащ, сумочку и косынку, потом нашла карандаш и листок бумаги, что-то быстро нацарапала на нем и прикрепила к двери.

— Что это? — спросил Конор, садясь за руль.

— Записка для Денниса Ригана. Он собирался сегодня ужинать у нас.

Конор молча кивнул, потом достал из нагрудного кармана конверт, адресованный ему и надписанный почерком Брайди, и протянул его Кейт:

— Вот, прочтите, тогда многое вам станет ясно. А когда прочтете, быть может, мы что-нибудь придумаем.

Кейт достала из конверта письмо и прочла:

«Дорогой Конор!

Если бы я уезжала из дома на нашей машине, Кейт стала бы задавать вопросы, поэтому, к сожалению, мне придется воспользоваться вашим грузовичком. Я оставлю его в аэропорту, уплачу за ночь за стоянку, а деньги за бензин будут в щели под приборной доской.

Пожалуйста, сообщите Кейт сразу же, как получите это письмо, — тогда будет уже поздно меня останавливать. Конор, я улетаю в Англию. Только, пожалуйста, сделайте так, чтобы Кейт и папа не волновались и не пытались меня вернуть. Я знаю, что еще несовершеннолетняя и они имеют право. Но, пожалуйста, не позволяйте им этого, потому что со мною действительно все будет в порядке. У меня есть адрес общежития, где можно остановиться. Я нашла его в английской газете. Когда устроюсь, напишу. Спасибо вам за все. Деньги у меня есть. Надеюсь, хватит, пока не найду работу в цветочном магазине. Одежды при мне на неделю. Если мои захотят, то могут выслать мне остальные вещи.

Конор, мне ужасно жаль покидать вас. Последние композиции я старалась сделать как можно красивее — на прощанье. Но мне необходимо уехать. Вы и папа, наверное, не поймете, а Кейт должна. Ведь она тоже любила. А я покидаю дом именно из-за любви. Гай — тот человек, с которым я осталась тогда на ленч в Корке, — собирается в Лондон и пробудет там неопределенное время. Поэтому я еду туда, для меня это единственный шанс видеться с ним. Сейчас он пока еще в Корке, но я сообщила ему номер своего рейса и время вылета и надеюсь, он приедет провожать меня, а быть может, даже полетит со мной одним рейсом. Это была бы вообще сказка!

Я понимаю, что ужасно обошлась с Кейт и папой. Но думаю, они поймут, что это моя жизнь и я должна прожить ее своим умом.

Дорогой Конор, огромное спасибо вам и миссис Берк за все, что вы для меня сделали.

Ваша Брайди».

Уронив письмо на колени, Кейт молча смотрела перед собой, пока наконец рядом не раздалось:

— Ну? Что скажете?

Все еще не веря в случившееся, с тяжелым вздохом Кейт проговорила:

— Ее жизнь! Да ей нет еще восемнадцати! Подумать только, какая самонадеянность! А ведь она обещала мне, что не сделает этого. Обещала ведь!

— Обещала что?

— Что останется дома, по крайней мере на это лето. Останется ради отца. Именно с этим условием я уговорила его разрешить ей работать у вас. Я верила ей, и папа верил. Так какое же моральное право имеет она так поступать с нами?

Конор укоризненно посмотрел на нее:

— Какое право? И это спрашиваете вы, в чью поддержку бедняжка так верит? Она совершает это ради любви и верит, что вы поймете.

Кейт в отчаянии махнула рукой:

— Она думает, что любит. Но она еще слишком молода, чтобы разбираться в таких вещах. А убегать из дому, даже не подумав, что станет после этого с отцом!.. — Она вдруг замолчала, осененная внезапным подозрением, и с новой силой накинулась на Конора: — Быть может, я несправедлива, но, надеюсь, вы не поощряли эту ее затею?

— Я?! Поощрял? Стал бы я тогда будоражить вас и гнаться за нею по пятам, как делаю сейчас? В общем, вот что: еще один такой выпад, и вы окажетесь на обочине и будете сами голосовать на дороге, чтобы добраться в Корк, — предупредил Конор, причем слова, выбранные им, оказались куда мягче, чем тон, с которым он их произнес.

Кейт призадумалась:

— Извините. Просто мне показалось, вы думаете, что Брайди имеет право уехать из дома. А еще я помню разговор с миссис Берк — она тоже предлагала мне подумать над этим.

— И вполне справедливо. Если бы кто-то и мог замолвить за нее словечко перед профессором Рутвеном и добиться его благословения, так это, конечно, вы.

— Я делала, что могла, — посетовала Кейт. — Брайди знала это. Она была счастлива, пока не встретила этого… Гая Дэвенпорта.

— Не забывайте, что в этом есть и ваша вина. Ведь она познакомилась с ним благодаря вам. А теперь так очарована этим человеком, что летит к нему навстречу сломя голову и забыв обо всем, — с вызовом заметил Конор, но, когда Кейт при этих словах поморщилась, чтобы приободрить ее, положил ей руку на колено. — Ладно, успокойтесь. В конце концов, от нас тут мало что зависело. Так сложились обстоятельства. Только хватит охать и ахать, нужно действовать. И действовать немедленно. Мы должны опередить события и не допустить, чтобы они встретились в аэропорту. Мы должны опередить и их, и «Аэр Лингус».

— Но она пишет, что к тому времени, когда вы получите письмо, самолет уже будет в небе. Как оно к вам попало?

— Я получил его от Филана, благодаря его забывчивости. Брайди взяла с него обещание, что он передаст письмо после шести. Если цитировать Филана, Брайди сказала так: «Дело чрезвычайной важности. Передай это «Ему» лично, и никому другому». Так он сказал, правда, потом спохватился: «Эх, она же просила меня продержать письмо до шести!» Но было уже половина пятого. Теперь-то вы понимаете, почему так важно поспеть к шести? Загляните в расписание рейсов — оно лежит в бардачке.

Кейт открыла расписание — шестичасовой рейс из Корка в Лондон был отчеркнут красным.

Кейт вопросительно посмотрела на Конора:

— Вы считаете, Брайди заказала билет именно на этот рейс, раз просила Филана передать письмо после шести?

— Да, если она действительно взяла грузовик тогда, когда сказал Филан, то это единственный рейс, на который она могла успеть.

Кейт посмотрела на часы:

— Значит, мы успеваем. А если так, то…

Конор кивнул:

— Вот именно. Если она вернется домой до приезда профессора, он так ничего и не узнает.

Кейт была благодарна ему за эти слова, внезапно почувствовав, что ее отношение к нему смягчилось. До сих пор они только и делали, что пререкались и спорили, и Кейт считала, что никогда не сможет относиться к нему так, как Брайди. Но теперь… Теперь она уже сомневалась. Она мысленно перебирала эпитеты, которыми награждала его прежде: самонадеянный, деспотичный, занудливый… Теперь она вдруг поняла, что ни один из них ему не подходит. Кейт допускала, что ее могли тронуть его участие в судьбе Брайди и та забота, с какой он старался оградить профессора от волнений. И все же она чувствовала, что внутренне переменилась к нему и дело тут было не в благодарности. Впервые за все время они были на одной стороне.

— Если нам удастся скрыть это от отца, будем считать, что нам повезло хотя бы в этом, — согласилась она.

— Думаю, не только в этом, — заметил Конор. — Благодаря путанику Филану нам повезет и в другом. Поплюйте три раза через плечо, и будем надеяться, что мы успеем к шести и даже раньше.

Но радоваться, судя по всему, было рано. Первая неувязка возникла на полпути к Корку, возле Коонк-лара, — там сегодня был рыночный день. Торговля закончилась, и все окрестные дороги были запружены скотом и фургонами с лошадьми, так что Конору пришлось проделать порядочный крюк. Потом вынужден был выбирать между дальним объездом и наиболее коротким путем, пролегавшим через железнодорожное полотно. Конор выбрал последнее и просчитался. Шлагбаум опустился перед самым лобовым стеклом, и им пришлось чуть ли не целую вечность пережидать длиннющий товарняк.

— О нет, только не это!.. — Еще у Коонклара Кейт поняла, что лучше не смотреть на часы, и теперь пребывала почти в панике.

Конор проследил за ее взглядом.

— Спокойно, — сказал он и, выйдя из машины, направился к шлагбаумной будке. Он о чем-то бурно беседовал со смотрителем, потом передал ему деньги и вернулся к машине. — Наш друг говорит, что стрелочники ушли попить чаю, но если у меня времени в обрез, он согласен сбегать за ними. На него здорово подействовало, когда я сказал, что прихожусь родственником начальнику управления грузоперевозок и что у меня есть друзья в нижней палате парламента.

Кейт усмехнулась:

— Вы и в самом деле состоите в родстве с начальником управления грузоперевозок?

— Ну… в какой-то степени. В конце концов, если хорошенько покопаться в далеком прошлом, то разве все мы не родственники? — Конор достал сигареты и своей мощной ладонью придержал дрожащие пальцы Кейт, когда она прикуривала от его зажигалки. — Если вылет немного задержат, мы успеваем, — успокоил он ее и, поскольку товарный состав наконец прошел, невозмутимо откинувшись на спинку сиденья, спокойно прибавил: — На вашем месте я пользовался бы паяльной лампой. Так легче сдирать старую краску.

— Паяльной лампой?! — У Кейт даже дыхание перехватило, но уже через мгновение она поняла, зачем он так небрежно сменил тему. Доброта и забота, с какими он старался отвлечь ее от волнений, оказались чудесным лекарством для ее натянутых как струна нервов. Кейт вдруг поняла, что ошибалась в своих чувствах к этому человеку и что Брайди была права… Наконец Кейт обрела дар речи:

— У нас нет паяльной лампы, а если бы и была, то я не умею ею пользоваться.

Он счел эти слова отговоркой.

— Ничего подобного. У Брайди есть. Я сам учил ее, как ею пользоваться. Кроме того, у меня тоже есть одна. Она сейчас лежит без дела, и я мог бы одолжить ее вам на время.

Они посмотрели друг другу в глаза и… улыбнулись.

— Спасибо. В общем-то попробовать можно, — сказала Кейт, поняв по его добродушной усмешке, что вражда закончена и мир заключен.

Больше помех на пути не было, но когда они приехали в аэропорт, часы показывали шесть. Грузовичок Конора был на стоянке, Кейт заметила его, когда, выскочив из машины, они бросились в здание аэропорта к табло. Кейт чуть отстала и догнала Конора уже возле справочной. Служащая в окошке лишь покачала головой. Поздно, сказала она. Последний раз посадку на лондонский рейс объявляли в семнадцать пятьдесят, и ровно в шесть самолет вылетел с полным количеством пассажиров на борту.

— В таком случае должен вам сообщить, что на борту самолета находится несовершеннолетняя, не имеющая разрешения родителей на выезд из страны. Что вы нам посоветуете? — спросил Конор.

— Простите, сэр, но все, что мы можем сделать, это позвонить в Лондон, чтобы ее задержали там по прибытии. Девочка путешествует одна или с кем-нибудь?

— Одна… надеюсь, — угрюмо ответил Кбнор. — И она не девочка, ей уже семнадцать. Фамилия Рутвен. Бриджит Рутвен.

— Рутвен? — Служащая скользила указательным пальцем по списку пассажиров. — Рутвен? Это имя недавно объявляли по радио. Это не вы ее разыскивали, сэр?

— Нет. И она отозвалась?

— Должно быть, да. Ее имя объявляли только один раз. Насколько я помню, ее приглашали пройти в центральное справочное бюро — там ее ждало какое-то сообщение. Вам все равно следовало бы пройти туда, если вы собираетесь перехватить мисс Рутвен в Лондоне, а заодно и узнаете, отозвалась ли она на объявление. Пожалуйста, сэр, пройдемте, я покажу вам…

Но до центрального справочного бюро они так и не дошли. Посреди зала Конор вдруг остановился и схватил Кейт за локоть:

— Брайди! Вон она!..

Кейт проследила за его взглядом и увидела Брайди. Та одиноко сидела, рассеянно глядя перед собой и не замечая никого вокруг.

— О господи, значит, она не улетела?! — воскликнула Кейт.

Конор поблагодарил девушку, и она, улыбнувшись, удалилась. Кейт собралась уже броситься к Брайди, но Конор удержал ее, положив руку на плечо.

— Я буду ждать в машине, потому что это касается только вас двоих, — сказал он. — Но я буду надеяться, что вы используете весь свой такт. Пожалуйста, никаких упреков и нотаций. Вы поняли?

— Как будто я собиралась упрекать ее! — обиделась Кейт.

— Откуда мне знать? До этого упрекали, — возразил он. — Просто скажите спасибо тому, что задержало ее здесь, и будьте помягче.

Кейт посмотрела на сидевшую в отдалении склоненную фигурку Брайди.

— Вы полагаете, Гай Дэвенпорт бросил ее и поэтому она не улетела?

— Думаю, да. И сейчас она разрывается между своим чувством и презрением к этому парню. Вы, Кейт, быть может, знаете, что нет ничего мучительнее подобных переживаний? Поэтому идите сейчас к девочке и отнеситесь к ней как можно бережнее. А потом мы поедем домой.

Проведенная им параллель напомнила Кейт о Бэзиле, но, как ни странно, впервые она не почувствовала при этом привычной боли. Впоследствии Кейт размышляла об этом и пришла к выводу, что к тому времени, должно быть, уже исцелилась от своих страданий. А если так, то что… или кто… сотворил с нею это чудо? Но сейчас нужно было думать о Брайди. Это она нуждалась сейчас в утешении и защите. Спеша к ней, Кейт ломала голову всего над одним вопросом: откуда Кокору, этой непробиваемой железобетонной конструкции, так хорошо известно о великой исцеляющей силе настоящей любви?

 

Глава 6

Кейт надеялась, что Конор не разрешит Брайди сесть за руль грузовичка. Но та решительно заявила, что раз сама пригнала его сюда, то, стало быть, и сама должна отогнать обратно. Несмотря на все усилия Кейт, шептавшей на ухо Конору: «Пожалуйста, не разрешайте ей!» — он встал на сторону Брайди.

— Иди заводи его, а мы поедем за тобой, — сказал он ей и, когда Брайди села за руль, обратился к Кейт: — Оставьте ее. Сосредоточив внимание на дороге, она отвлечется от горьких мыслей. Кроме того, мне кажется, она бы хотела, чтобы я услышал ее историю из ваших уст, а не от нее самой.

На обратном пути Кейт поведала ему все, как было.

После той случайной встречи на набережной Брайди виделась с Гаем Дэвенпортом еще несколько раз. Он поддразнивал ее, говоря, что она слишком усердно держится за подол сестры, и обещал, что, если она вырвется из дому и приедет в Лондон или хотя бы в Дублин, они смогут видеться гораздо чаще и что в обоих городах у него много влиятельных друзей, способных принять участие в ее будущем.

— Но он и не думал относиться к ней серьезно, — возмущалась Кейт. — Потому что, когда она собралась покинуть дом и написала ему об этом — помните, она упоминала об этом в письме к вам? — он попросту отказался от нее, бросил бедняжку, причем так жестоко, что даже она это поняла.

Подбородок Конора угрожающе выдвинулся вперед.

— Как мы и предполагали. Как он это сделал?

— Отправил в аэропорт письмо. Брайди пригласили по радио забрать его за полчаса до нашего приезда. Мне кажется, она поначалу не поняла, что к чему. Мне до сих пор не ясно, умышленно она пропустила рейс или была настолько потрясена, что не расслышала последнего приглашения на посадку. Письмо она держала скомканным в руке, когда я подошла к ней, и она дала мне прочесть его.

— И что в нем было?

Ноздри Кейт расширились от отвращения.

— О, это было убийственное, гадкое сочинение. Буквально пропитано ядом. Среди наиболее омерзительных вещей там содержался совет не быть маленькой дурочкой. И кто он, по ее мнению, такой? Нянька, что ли? Неужели она полагает, что ему в Лондоне нечем заняться, кроме как возиться со «всяким детским садом»? Неужели она в своем возрасте не может вести себя нормально, как это делает он? Если не может, то нечего и лезть… Ну и прочее в том же духе, — закончила Кейт.

— Ну ладно, — мрачно проговорил Конор. — Пусть только он встретится мне, и тогда посмотрим, как он будет себя «нормально вести». Кстати, по-моему, она не, сильно сопротивлялась, когда вы повели ее домой?

— Да. Хотя даже не задалась вопросом, почему мы там. Она знала только одно — ей нужно вернуться домой, вот и сидела там, собираясь с духом. Хотела набраться побольше смелости.

— И вы дали ей ощутить, что смелости здесь не понадобится. — Это был даже не вопрос, а уверенное утверждение.

— Надеюсь, так. Хотя потом все равно понадобится. Сейчас она на гребне горьких переживаний, но потом эта волна начнет спадать. Повседневность и отсутствие надежды впереди… Боюсь, эти вещи требуют от человека куда большей силы и смелости, чтобы их перебороть.

Конор смерил ее проницательным взглядом:

— То есть примерно через это сейчас проходите вы, Кейт, a thaisge?

Она тяжело вздохнула:

— Проходила. Но, надеюсь, все позади. Работа по дому помогает, а когда мне хочется грустить, я вспоминаю, что есть люди еще несчастнее меня. Деннис Риган, например.

— Ах ну да, Деннис… Вам, должно быть, удается утешать друг друга?

Кейт кивнула:

— Да, мне это помогает и, надеюсь, ему тоже.

— А вот большинство его друзей считает, что пора ему взяться за ум и переменить свою жизнь. Неужели он так жалеет себя, что предпочитает пользоваться вашей добротой?

— Он не пользуется. И я не просто жалею его. Дело вовсе не в том, что мы оказались в одинаковом положении. Мы подружились давно, еще до того, как я уехала в Англию, и у нас много общего.

— Так говорит Деннис, когда разговор заходит о вас, — сухо заметил Конор.

— Ну что ж, я рада. Я хочу сказать, рада, что его греет мое присутствие здесь. Потому что иногда, когда он совсем падает духом, у меня просто опускаются руки. — Кейт помолчала и вдруг спросила: — Кстати, что за гэльское слово вы только что произнесли? «A thaisge», кажется? Что оно означает?

Конор на мгновение задумался.

— Неужели не знаете? Разве все, чем вас пичкали в школе, уже выветрилось из головы?

— Я не учила ирландского, потому что ходила в школу в Англии. Так, знаю несколько общеизвестных фраз, которым научил меня папа, могу вывеску прочесть. — С щемящим чувством Кейт вдруг вспомнила нежное «chroi», которым когда-то рассчитывала привязать к себе Бэзила.

— Тогда, надеюсь, вы не станете возражать, если я буду называть вас «a thaisge»? Это все равно как если бы я называл вас «дорогая».

— Оно и в самом деле так переводится? Разумеется, не буду. Почему я должна возражать?

Легкая усмешка промелькнула на губах Конора.

— А мне показалось, вы могли бы. Мне уже доводилось видеть приступы вашей гордости. А все-таки скажите, что плохого, если вас назовут «дорогая» с добрыми интонациями?

— Звучит как-то покровительственно. И никогда не употребляется с добрыми интонациями, скорее язвительно, — объяснила Кейт.

Конор лишь ухмыльнулся в ответ.

Они все время следовали за грузовичком и почти одновременно подъехали к дому. Выйдя из машины, Кейт заметила, что записка, оставленная для Денниса, исчезла. Значит, он приходил и ушел. Ну что ж, возможно, это к лучшему — ведь Кейт не знала, захочет ли Брайди посвящать Денниса в свою историю.

Кейт повернулась к Конору:

— Вы зайдете?

Он покачал головой:

— Нет, в другой раз. Мне нужно ехать.

— Ну пожалуйста!..

Он отказался, и Кейт вдруг поняла, что он сделал это из уважения к чувствам ее отца. Человек оказывает врагу услугу и при этом не может зайти в его дом без ведома хозяина. «До чего же все-таки несгибаемыми могут быть понятия о мужской чести!» — думала Кейт.

Конор подошел к Брайди, взял у нее брезентовую сумку и передал Кейт.

— Значит, в пятницу наша малютка, как обычно, съездит в Корк и вернется. Правда же? — спросил он у Брайди.

— Наверное, — безжизненным голосом отвечала та, пряча от него глаза. Потом подбородок ее вдруг задрожал, и она бросилась к нему в объятия. — Ах, Конор, ты такой хороший! И почему другие мужчины не такие?! — всхлипывала она, уткнувшись ему в плечо.

Он погладил ее по волосам:

— Так уж и хороший? А ты не думаешь, что я устроил эту погоню, потому что не хотел отпускать тебя в Англию? Иначе, боюсь, у нас во всем отеле стояли бы на столах одуванчики в стеклянных банках. А ты говоришь, надо побольше таких мужчин. Ну и зачем? Чтобы они, словно выкроенные по лекалу, все как один походили друг на друга? Это неинтересно.

Добродушные, шутливые слова эти возымели свое действие — Брайди подняла наконец голову и хмуро улыбнулась, отступив от Конора и давая ему сесть в машину.

Дома она безропотно последовала совету Кейт принять ванну и вернулась в халате и в тапочках, чтобы перекусить вместе с ней. Накрыв себе на подносе, они долго разговаривали, а потом Кейт проводила Брайди в постель и дождалась, пока та уснет.

Кейт немного прибралась, закрыла курятник, умылась и тоже собралась ложиться. Но перед сном она разыскала гэльско-английский разговорник и принялась просматривать его, пытаясь найти слово «a thaisge» и его английское значение. Но так и не нашла.

Жизнь вокруг озера шла своим чередом.

Деннис уезжал к родителям жены и вернулся еще более подавленный и отягощенный чувством вины, чем прежде. Кейт не на шутку огорчилась. Еще до его отъезда она убедила себя, что их с Брайди дружба и забота приносят свои плоды. Но, посетив во время своего пребывания на севере опытного специалиста, Деннис окончательно уверился, что бедро его неизлечимо. Только теперь Кейт поняла, как сильно он, должно быть, рассчитывал на чудо исцеления.

Приходилось ей также утешать Брайди, не имея для этого другого средства, кроме как воспоминаний о собственном горьком опыте. Но кто, испытывая всю горечь обиды и унижения, как это было сейчас с Брайди, стал бы вслушиваться в подобные примеры?

Правда, однажды она сама провела такую параллель, задав вопрос, на который Кейт, понимая всю его бессмысленность, не могла ответить так, чтобы утешить сестру.

Вполне серьезно Брайди вопрошала:

— Ну скажи, Кейт, что в нас с тобой такого, отчего нас непременно бросают? Что мы такого сказали, или сделали, или, наоборот, не сделали, отчего Бэзил бросил тебя, а Гай меня? Чего нам недостает для того, чтобы мужчины относились к нам серьезно? И если нам недостает этого, тогда зачем позволять обманывать себя?

Забыв об осторожности, Кейт допустила ошибку:

— Ах, Брайди, если бы можно было придумать такую формулу! Что касается нас с Бэзилом, мы пришли к обоюдному выводу, что нам лучше расстаться…

— А со мной Гай обошелся как с собачонкой, и я как дура попалась на его крючок! — с горечью воскликнула Брайди.

— Ничего подобного! — с жаром возразила Кейт. — Он, изо всех сил старался обольстить тебя и привлек для этого все свое обаяние. Ты была бы попросту неполноценной, если бы не увлеклась им. Поэтому, ища ответа на свой вопрос, смотри, что получилось у него, а не у тебя. Он прогадал, ты — нет. Брайди, дорогая, пойми, ты не должна приучать себя к мысли, что мужчины не любят тебя. Понимаешь, не должна!

Брайди вздрогнула, но не от холода.

— Но я не могу не думать так, — сказала она. — Даже когда я оправлюсь после Гая, в следующий раз мне будет очень страшно. Я это точно знаю!

— Не будет! Говорю тебе, не будет! Ты уже достаточно много узнала, чтобы распознать такого, как Гай. А когда какой-нибудь мужчина по-настоящему полюбит тебя, тебе и в голову не придет бояться.

— А ты откуда знаешь? Разве ты сама не боишься, что тебе снова причинят боль?

Кейт задумалась, потом ответила:

— Думаю, нет. Один неудачный роман не заставит меня разувериться в любви, и я уверена, что среди ста настоящих мужчин найдется всего один такой, как Гай Дэвенпорт.

— Когда ты говоришь о настоящих мужчинах, ты имеешь в виду таких, как Деннис и Конор? Добрых, таких, которым можно верить? — Брайди грустно вздохнула. — Представляешь, каким мужем будет Конор для той, кого он изберет? Как он будет заботиться о ней и защищать! Она будет жить как за каменной стеной, зная, что он выдержит все и не даст слабины. Ну скажи, Кейт, разве ты не завидуешь ей? Я завидую.

Кейт задумалась.

— Теоретически, в общем, завидую. Только такие мужчины, как правило, любят принимать решения сами, и я сомневаюсь, что могла бы все время послушно подчиняться.

Брайди даже хихикнула:

— Да, подчиняться у тебя бы точно не получилось. Я согласна: такой, как Конор, тебе не подходит. Он и сам так считает: что ты, похоже, понятия не имеешь, зачем вообще нужен мужчина — чтобы быть как раз такой каменной стеной, монолитной глыбой, бастионом.

Кейт выпрямилась:

— Ты хочешь сказать, что вы с Конором обсуждаете меня?

— Ну, разумеется, разговор иногда заходит о тебе. Только это не обсуждение, а просто интерес — ты нам небезразлична. На самом деле мы беседовали о Деннисе, когда Конор сказал это, а именно что тебе нужно перестать жалеть его, если ты не хочешь, чтобы это превратилось в дело всей твоей жизни… Кстати, Кейт, что нам делать с Деннисом, если он не сможет или не захочет вырваться из-под власти гнетущих его переживаний? — озабоченно прибавила Брайди.

На этот вопрос Кейт не могла ответить, хотя знала, что и сам Деннис нередко задается им. Она полагала, что без особого результата, пока однажды не приплыла к нему на лодке, чтобы передать письмо из литейного цеха в Корке, пришедшего на ее адрес для него.

Он будто бы работал над какими-то чертежами, но по готовности, с которой он отложил их в сторону, Кейт поняла, что не оторвала его ни от чего. На письмо он отреагировал вяло.

— Ах это! — небрежно проронил он и отложил его в сторону. — Как они раздражают меня! Ты же знаешь, о чем они, — об этом конкурсе в Америке. Им почему-то непременно хочется, чтобы я участвовал. Только присылают вечно в последний момент.

— Ах, Деннис, ну почему тебе это неинтересно? Разве это не имеет прямого отношения к тому, чем ты занимаешься, — непромышленному художественному литью? — увещевала его Кейт.

— Да, и в награду — тур по Соединенным Штатам и гарантированный денежный приз. Тогда, быть может, скажешь, какую фигуру мне отлить или где взять сил на то, чтобы стоять целыми днями у печи? И потом, на что мне эти деньги? Мне и так хватает, — ворчал Деннис.

Кейт попыталась иронизировать.

— Ты, похоже, считаешь, что уже выиграл, — сухо заметила она.

— Вовсе нет. Но какой смысл участвовать в конкурсе, если ты заранее знаешь, что не победишь? Или, по крайней мере, не надеешься победить? Но именно этого-то у меня и нет, Кейт. У меня нет желания победить, потому что некому потом будет сказать: «Смотри, я это сделал!»

Зная, что ничем не порадует его, Кейт все же ответила:

— Мы будем радоваться за тебя. И все твои друзья. И дело даже не в туре и не в призах. Разве ты не гордился бы одержанной победой?

Он покачал головой:

— Нет. Потому что мне не с кем было бы разделить радость победы или разочарование поражения. — Он встал, пошевелил в печи угольки и поставил на них почерневший чайник. — Нет, такая гордость не для меня, а для эгоистов типа Берка. Он никогда бы не произнес вслух слово «неудача», даже если бы ему пришлось написать его на бумаге сотню раз, и с удовольствием отполировал до блеска луну, лишь бы показать, что и он причастен к освоению космоса…

Кейт промолчала, и некоторое время они пребывали в тишине, слушая деловитое ворчанье закипающего чайника. Все это время Деннис стоял у печи, глядя на огонь, и, когда крышка чайника начала приподниматься, махнул рукой в сторону.

— Заварочный чайник, Кейт. И заварку. Ты знаешь, где они.

Кейт принесла, он заварил чай. Но, поворачиваясь, чтобы поставить его, задел за угол печи и чуть было не упал, если бы Кейт вовремя не поддержала его за локоть.

Он нахмурился:

— Видишь? Я способен держать равновесие не лучше волчка… — начал было он и осекся, удивленно уставившись на руку Кейт, поддерживавшую его.

Кейт посмотрела на него и отвела глаза. Он вдруг протянул к ней руки, и Кейт прильнула к нему, словно ища поддержки, виновато осознавая, что не найдет ее здесь.

Они долго стояли обнявшись, но Деннис так и не поцеловал ее, а когда она пошевельнулась, он выпустил ее из своих объятий.

— Скажи честно, Кейт… Ты предвидела, что так случится? — спросил он.

— Нет…

— Но ты допустила, чтобы это произошло. Почему?

— Не знаю. Наверное, и в самом деле не нужно было.

— Быть может, и мне тоже. Хотя когда ты прижималась сейчас ко мне, мне вдруг стало ясно, как много в моей жизни зависит от тебя. Интересно, могло бы быть между нами что-нибудь другое? Ты понимаешь, о чем я?

— Понимаю. Только ничего другого быть не могло. Правда же?

— Правда. Извини, Кейт…

— Не надо извиняться. Наверное, я могла бы сказать, что если бы мы сейчас занялись любовью, то я для тебя была бы Эйлин, а ты для меня…

— Бэзил Кент, да? — закончил он за нее. — И все же, Кейт, почему бы нет? Что мы теряем, если попробуем? Оба одиноки и к тому же старые друзья. Разве половина ломтя не лучше, чем вообще ни крохи?

Кейт покачала головой:

— Если речь идет о любви, то нет. Нас бы это не сделало счастливее.

— Не знаю. У нас много общего, и, быть может, со временем это переросло бы во что-нибудь серьезное? Знаешь, Кейт… — Он взял ее руку и начал бережно перебирать пальцы. — А что, если мы не станем отказываться от этой идеи навсегда? У нас впереди много времени, и мы могли бы еще договориться. А, как ты думаешь?

— Мне кажется, я не очень хорошо понимаю, о чем мы сейчас говорим. Ты предлагаешь что-то вроде испытания или помолвки?

— Нет. Если ты не захочешь, то нет. Просто я хочу, чтобы мы признали, что могли бы со временем пожениться и что это не такая уж гиблая затея.

— Но мы ведь не любим друг друга, Деннис! Между нами ничего нет!

— А разве можно полюбить во второй раз? — И после этого риторического вопроса он прибавил: — Но так мы хотя бы будем честны сами перед собой. И мне так нужна твоя вера в меня, Кейт! Так нужна!

Кейт знала, что этого недостаточно и что он тоже наверняка понимает это. Ей вспомнились слова Конора, переданные ей сестрой: «Кейт должна перестать жалеть Денниса, если она не хочет, чтобы это превратилось в дело всей ее жизни». Если бы она дала согласие Деннису, то только из жалости. Но к чему это могло бы их привести? Это был опасный путь, лишенный будущего. И все же уже через мгновение Кейт как бы со стороны услышала собственные слова: «Хорошо. Мы попробуем». Они улыбнулись друг другу, так, в сущности, и не поняв, о чем только что договорились, но в чем бы ни заключался этот пакт, он был закреплен коротким поцелуем.

Потом они перекусили, и Кейт слушала Денниса, впервые за многие месяцы рассказывавшего ей о своих творческих планах без малейшей тени былого цинизма.

Значит, ее помощь действительно нужна ему, радостно думала Кейт. Но позже она с ужасом поняла, что наделала своим опрометчивым обещанием, за которое впоследствии, быть может, придется расплачиваться. Она не смогла понять этого тогда, в объятиях Денниса, но сейчас это было очевидно. Его истосковавшаяся по любви душа скучала по Эйлин, и он искренне верил, что сама Кейт мечтает о Бэзиле. Но это было не так, и Кейт знала это. Мысли ее были поглощены другим — Конором Берком. Да, Конором — прямолинейным, резким, самонадеянным и надежным как скала. Конором, так легко умеющим справляться с ее неподатливым нравом, таким нежным и участливым по отношению к Брайди. Конором, этим огромным оводом, так раздражающим ее отца. Конором, которому нет до нее никакого дела, но который однажды, поддавшись внезапному импульсу, поцеловал ее с такой искренней страстью. Конором, для кого она всего лишь объект его бескорыстной и безграничной заботы и доброты. Конором, которого весь ее здравый смысл запрещал ей полюбить. Но — невероятно, безумно — она полюбила его. И все же позволила глупой жалости возобладать, заставив ее дать Деннису туманное обещание разделить с ним будущее. Что же она наделала?!

Кейт не спрашивала, мучили ли Денниса подобные сомнения, она лишь видела, что он в буквальном смысле ожил, и не решалась тревожить его покой.

У них впереди было много времени, он сам это сказал. Так что же тут плохого, особенно если они будут хранить свой договор в секрете? Так увещевала себя Кейт. Многие вещи происходят сами собой, даже вопреки твоим планам, и если Деннис сейчас искренне верит, что их дружба может перерасти в любовь, то, быть может, со временем он передумает, вновь станет самим собой и все это окажется для него уже не важным.

Деннис отправил заявку на участие в конкурсе и приступил к работе. Он усердно корпел над набросками, стараясь успеть к решающему дню. Его первоначальным замыслом были резные ворота, но он все же отверг эту идею в пользу витого канделябра, который мог отлить у себя в мастерской без посторонней помощи. От былого равнодушия к работе не осталось и следа. Его дом превратился в настоящий хаос, где повсюду в беспорядке валялись наброски и пробные материалы. Но в том, что он снова чувствовал себя почти счастливым, вне всякого сомнения, была заслуга Кейт.

Во время его нового краткого визита на север по окрестностям озера прокатился слух о том, что прилегающие к нему земли объявлены к распродаже. Из уст к уста люди передавали друг другу эту новость, нередко фантазируя — дескать земли уже проданы. Разумеется, это было не так. Ибо кто стал бы покупать — их за немалые деньги — ни к чему не пригодные земли? Слишком большая роскошь. Все же земли были выставлены на продажу, и именно тогда в дом Рутвенов повидаться с профессором заехал Конор.

Кейт, впустившей его на порог, пришлось побороть не только удивление, но и знакомый прилив щемящего чувства, охватившего ее при виде Конора.

— Отец? — Она стояла в нерешительности. — Да, он дома, только…

Конор усмехнулся:

— Успокойтесь, все в порядке. Я не взламывал ворота, а пришел сюда по его просьбе.

— Он просил вас прийти?!

— Да. Царственным указом, который оставил для меня в магазинчике Хэллоранов.

— Но зачем? С какой целью?

— Он не упомянул, хотя я догадываюсь…

Конор осекся, потому что дверь профессорского кабинета отворилась и он сам появился на пороге.

— Что тут за трескотня, Кейт? Шумят, балаболят… Имеет, в конце концов, человек право поработать в тишине? — возмутился он и тут же приспустил на нос очки, устремив на Конора пристальный взгляд. — Вы, судя по всему, Берк? — проговорил он. — И что вам, интересно, нужно от Кейт?

Конор лукаво посмотрел в ее сторону:

— От Кейт? Да нет, ничего такого, что бы я осмелился спросить. Да и потом, разве я пришел сюда по ее, а не по вашей просьбе?

— Вы говорите, я просил вас прийти? — В голосе профессора слышалось сомнение, потом он кивнул, глядя на Кейт. — Ах ну да, я и забыл. Я же хотел его видеть. Впусти его, тогда мы хотя бы сможем узнать правду о тех варварствах, которые он тут еще планирует.

Кейт предложила им сигареты, Конор взял одну, а отец раздраженно отодвинул пачку в сторону. Некоторое время они сидели: Конор — свободно, раскрепощенно, отец — натянуто, с суровым лицом, пока наконец он не спросил:

— А ну-ка скажите нам, это правда, что вы сделали заявку на покупку этой земли и собираетесь купить ее по удобной вам цене?

— Правда, — ответил Конор. — Но я не только сделал заявку, но уже и купил ее. Она моя.

— Вот как? Тогда позвольте поинтересоваться, что вы собираетесь с нею делать?

— Я мог бы не отвечать, но раз уж вы спросили, то скажу. Я собираюсь разбить на ней поле для гольфа для моих постояльцев, — вежливо пояснил Конор.

— Поле для гольфа?! — Тон, с каким профессор Рутвен произнес это слово, не оставлял сомнений, что он предпочел бы арену для петушиных боев или медвежьей травли. — Это ж надо, поле для гольфа! Вы хотя бы знаете, докуда она простирается, эта ваша земля?

— Конечно. Я не раз объезжал ее. Она начинается прямо за землей, принадлежащей вам, за фермами О'Шиэза и Хинана и тянется к западу.

— Совершенно верно. И вы считаете для себя приличным допустить, что спокойные люди, такие, как те, кого вы сейчас перечислили, будут приветствовать эту идею и радоваться тому, как полчища горластых туристов играют в гольф чуть ли не под самыми их окнами?

Конор поднял брови:

— С «приличным» я бы еще согласился, со «спокойными» — нет. Может, о вас, профессор, и можно так сказать, но никак не о ребятах Хинана. Разве все трое не гоняют на мотоциклах как сумасшедшие и разве всем на озере не известно, что восемь молодых О'Шиэзов орут во всю глотку чуть ли не с тех пор, как их крестили?

Профессор только развел руками, а Конор невозмутимо продолжал:

— Мне известна ваша точка зрения. Озеро видится вам прелестным уголком, где, по вашему мнению, должна царить старина. Но как бы вы ни старались, профессор, вы не можете остановить будущее. И раз уж мы тут не особо стесняемся в выборе слов, я скажу: если бы судьба Ирландии была в руках таких людей, как вы, мы бы все и поныне сидели на картофельной диете и лишь по праздникам получали бы миску каши.

— А что плохого в картошке и каше? Разве поколения здоровых ирландцев не росли на этой пище в течение многих веков?

— Разумеется, росли, — согласился Конор. — Только тысячами умирали от голода в неурожайные годы и последние гроши отдавали лендлордам за пригоршню овсянки. Вам наверняка известно о голодном море 1848 года, не говоря уже о более мелких.

Профессор метнул на Конора суровый взгляд:

— У нас сейчас нет голода. А вы, молодой человек, если бы действительно пеклись о будущем страны, то не стали бы уродовать ее лицо своими отелями и площадками для гольфа и всякими там ночными клубами и игорными домами, которые наверняка собираетесь построить в будущем.

Конор встал и загасил сигарету.

— Здесь вы не правы. Лишь именно потому, что меня заботит будущее страны, я считаю необходимым дать возможность увидеть ее красоту людям, не имевшим счастья родиться здесь. У нас сказочная природа, волшебный климат, гостеприимный народ, и наша страна ни в чем не отстает по красоте от заморских далей с их пальмами и орхидеями. Но тем, кто едет к нам, нужны такие же хорошие отели и места для отдыха, какие они находят в других странах. И поскольку это мой бизнес, я хочу спросить вас, согласны вы, чтобы за вашими угодьями была выстроена площадка для гольфа?

Профессор изумленно смотрел на Конора:

— Согласен ли я?! У меня что, есть выбор? Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду вот что. Если я не смогу разбить на этой земле поле для гольфа, я попросту не буду заинтересован в ней. В этом случае я продам ее тем, кто стоял следующим по списку среди желающих.

— Кому же?

— Английской фирме, которая планирует урезать свои расходы, построив здесь пуговичную фабрику. Вы когда-нибудь видели, как дымит пуговичная фабрика, профессор? А если их не устроит мое предложение, то следующими по списку были какие-то бандиты-немцы со своей строительной компанией. Им получить любое разрешение на любое строительство так же просто, как помахать кулаками. Теперь ясно?

— Пуговичная фабрика?! Строительная компания?! Да вы что, мистер Берк, шантажируете меня?

— Называйте как хотите, — невозмутимо ответил Конор.

— В таком случае вы можете поступать со своей собственностью как вам угодно, но я ни в какие сделки с вами вступать не буду. Впрочем, раз уж мы затронули эту тему и вряд ли еще когда-либо увидимся — во всяком случае, у меня такого желания нет, — то, быть может, вы ответите мне честно — это правда, что вы купили также еще и угодье Спеллейн?

— Спеллейн? Да. А у вас, профессор, хорошая разведка. От вас, похоже, ни одна новость не ускользает. И поскольку я вижу, вам интересно, то могу сказать, что думаю построить там дом.

— Всего один? А не улицу из коттеджей и небольшой мотель?

— Нет. Просто один дом.

— Для чего, позвольте узнать?

— Чтобы жить. Для чего же еще?

— Кому жить? Вам? А разве вы не живете в этом принадлежащем вам публичном месте, что находится на том берегу?

— Живу. Но здесь вы правы — это действительно публичное место. Человеку, когда он женится — а я собираюсь, — нужен собственный дом. Поэтому я и приобрел Спеллейн.

— Понятно. Ну что ж, спасибо, мистер Берк. По крайней мере, вы были честны.

Профессор поднялся и тяжелой походкой направился к двери. Дойдя до нее, он обернулся и сказал, обращаясь к Кейт:

— Мы забыли о гостеприимстве, дочка. Ты простишь мне, я знаю, но тебе следует предложить нашему гостю чего-нибудь выпить.

С этими словами он вышел.

 

Глава 7

В комнате воцарилась тишина. Достав из буфета графин и стаканы, Кейт шепотом спросила:

— Зачем вы так жестоко с ним говорили?

Конор жестом дал понять, что не будет пить.

— Я выпью с профессором, когда он захочет составить мне компанию. Но что значит «жестоко»? Вовсе нет. Напротив, он даже получил удовольствие от этой беседы. Разве вы не заметили?

— Ничего подобного!

— Получил. В нем проснулся настоящий тигр, и он защищал свою любимую Ирландию от меня. Правда, по его глазам было ясно, что он и сам прекрасно понимает, что такие, как я, вряд ли способны довести Ирландию до беды.

— Слушая вас, можно было подумать, что такие люди, как вы, собираются сделать это как можно скорее.

— Что значит «скорее»? Давайте-ка заглянем в будущее. У нас, слава богу, не диктатура и не полицейское государство, а торфяные разработки и заготовка сена вручную будут существовать и после нас, и ваш отец в глубине души прекрасно понимает это. И что еще более примечательно, несмотря на то, что он скорее умрет, чем признает это, я склонен подозревать, что он знает, что мы с ним на одной стороне. Он, сохраняющий старые фольклорные традиции и древнюю гэльскую культуру, и я, старающийся привлечь туристов, — разве оба мы не делаем одно общее дело, пытаясь вывести нашу страну на передовой уровень?

— Надеюсь, это так, — вздохнула Кейт.

— А я это точно знаю. И в один прекрасный день профессор, быть может, и сам признает мою правоту. Кстати, не прокатитесь ли вы как-нибудь со мною в Спеллейн? Я нанял архитектора, который работает сейчас над чертежами дома, и мне бы хотелось услышать ваше мнение относительно выбранного места.

— У вас уже есть план дома? — удивилась Кейт. — А я думала, что пока вы только купили землю.

— Так оно и есть. Но, покупая землю, я не собирался медлить с постройкой. Быка надо сразу брать за рога. Так вы поедете со мной?

Кейт пребывала в нерешительности.

— Но… Я ничего не смыслю в постройке домов.

— Чепуха! Как любая женщина, вы прекрасно поймете, что нужно в доме в первую очередь. Воскресенье, скажем, вас устроит? Вы приедете к нам на ленч, а потом мы отправимся смотреть Спеллейн.

— Хорошо. Благодарю вас, — согласилась Кейт, не в силах отказать себе в сладком удовольствии провести с ним наедине полдня, хотя бы ценой того, что ей придется давать советы по благоустройству дома, в который он собирается привести другую женщину. Интересно, есть у него уже такая на примете? Кейт вдруг поняла, что совсем не хочет, чтобы такая женщина была.

Угодье Спеллейн располагалось в густо поросшем деревьями дальнем уголке озера, дробившегося здесь на небольшие заводи, вытянувшиеся в одну линию и напоминавшие нитку драгоценных камней. Примерно за милю до озера дорога уводила в сторону, так что добраться до места, где Конор предполагал построить дом, можно было, только оставив машину и пройдя к озеру лесом.

Само место оказалось сравнительно небольшой поляной, окруженной соснами, буками и грабами. Меж их стволов и колышущейся листвы проглядывало синим блюдцем озеро.

Они молча осмотрелись.

— Ну как? — спросил наконец Конор.

— Здесь очень мило, — ответила Кейт. — Но вам-то самому понравится здесь?

— А почему мне должно не понравиться?

— Потому что для вас это место могло бы показаться чересчур замкнутым… Эти деревья…

— А-а, понимаю. Вы думаете, я имею зуб против деревьев вообще. А если я скажу вам, что берусь за топор, только когда мне нужно расчистить место для сада или аллеи, как бы вы к этому отнеслись?

— Я была бы рада это слышать.

— И все же удивились бы, так как были убеждены, что я вырубил немало деревьев, расчищая вид на озеро в «Лэйкстрэнде». Правда же? Видите ли, открытый вид там — всего лишь вопрос разумно поставленного бизнеса, в то время как здесь это было бы обыкновенным насилием над природой. — Он испытующе посмотрел на нее. — Вы, Кейт, все еще считаете меня чем-то средним между Аттилой и Чингисханом? Не так ли?

— Конечно же нет!

— Тогда кем? — Но, заметив тень, пробежавшую по ее лицу, он поспешно прибавил: — Ладно, не надо. Это было бы нечестно. Лучше давайте-ка присядем, и я покажу вам план дома. Ведь мы приехали сюда именно за этим.

Он нашел кресло, сделанное самой природой из перевитых корней сосны, и уселся чуть повыше Кейт, склонившись над ее плечом так, чтобы обоим был хорошо виден чертеж.

Дом, как объяснил Конор, должен был быть из белого камня, с крышей из оливково-зеленой голландской черепицы, с непременными «маркизами» на окнах, выходящих на солнечную сторону, не одноэтажный и не двухэтажный, а выстроенный в два уровня с учетом легкого ландшафтного уклона. Главный вход должен был быть обращен к лесу, а сад — спускаться к озеру. Он тыкал пальцами в чертеж, показывая, где будет гостиная, столовая, внутренний дворик, кухня, спальни, ванная и комната для няни. Удобно ли расположена последняя? Где должна храниться детская коляска? И правильно ли размещены вентиляционные решетки? Эти и другие вопросы он задавал Кейт, и она старалась отвечать на них как можно более спокойно и бесстрастно.

Кейт сняла шляпку и, склоняясь над чертежом, то и дело откидывала теперь со лба непослушные густые темные пряди. Однажды Конор сам отвел их бережным движением, отчего Кейт непроизвольно вздрогнула. Словно ужаленный, он тут же отдернул руку и выпрямился, сохраняя дистанцию между ними, и голосом, уже не таким ровным, как прежде, сказал:

— Хорошо, Кейт. Вам нет необходимости произносить это вслух…

— Произносить что?

— Что, несмотря на заключенный мир, вы все же не забыли о своей обиде. И что вы все еще боитесь, что подобное повторится, хотя это не так. — Он дотронулся до ее локона. — В следующий раз, когда мы опять встретимся в лавке Хэллоранов, я куплю вам в подарок коробочку заколок. Согласитесь, ваши ушки не очень-то справляются с ролью зажимов для волос.

Кейт неуверенно рассмеялась, стесняясь этой своей нервной привычки заправлять волосы за уши, над которой только что пошутил Конор. Она расправила волосы.

— Так лучше, — одобрил Конор, и на этом вопрос был исчерпан.

Позже, когда чертеж был свернут и Кейт сидела, обхватив колени, а Конор лежал на спине, подложив руки под голову, и смотрел сквозь филигранное кружево листвы на небо, она спросила:

— Когда чертежи будут закончены, сколько времени уйдет на постройку дома?

— Об этом нужно спросить строителей. Впрочем, настроены они бодро, и все материалы под рукой, так что дом будет построен так быстро, как я захочу. А почему вы спросили?

— Просто… было интересно. Вы переедете в него сразу, как только закончится строительство, или только после того, как женитесь?

— Жить одному здесь без жены? У меня в «Лэйк-стрэнде» прекрасная крыша над головой.

Кейт повернулась к нему улыбаясь:

— Знаете, Конор, иногда мне кажется, будто вы герой какого-то сериала, начало которого я не видела. Например, до тех пор, пока вы не сказали отцу, что купили Спеллейн и собираетесь построить здесь дом, я и понятия не имела, что вы помолвлены.

Конор немного помолчал, потом сказал:

— Можете быть спокойны, вы не пропустили начало сериала. Я не помолвлен, и пока об этом нет и речи. Но если я строю дом, для того чтобы жить в нем потом со своей будущей женой и матерью моих детей, разве должен я бросить все и нестись на Графтон-стрит, чтобы купить обручальное колечко еще до того, как заложен первый камень?

— Но вы сказали…

— Что намерен жениться? А почему бы и нет? Разве большинство людей не делают то же самое? Разве мужчина должен скрывать это намерение до самой последней минуты, пока не соберется наконец сделать предложение даме своего сердца?

— Значит, вы еще не сделали такого предложения?

Он встал, стряхнув сосновые иголки с брюк, и протянул руку Кейт.

— Пока нет. Более того, я не собираюсь делать этого до тех пор, пока не буду убежден, что моя избранница тоже выбрала меня. Пусть думает столько времени, сколько захочет, но одного ответа я не приму от нее никогда — слова «нет».

Испытывая трепет от прикосновения рук и такой необыкновенной близости, Кейт через силу рассмеялась. Если такой девушки пока нет, она все равно будет, и когда-нибудь они вместе будут стоять вот на этом самом месте, взявшись за руки. Но если он никогда не узнает, что это станет причиной слез другой девушки — по имени Кейт Рутвен, — тогда уж лучше смеяться.

— Ах, Конор, как бы мне хотелось завладеть вашим рецептом уверенности! — призналась она. — Неужели вы никогда не сталкивались с неудачей? Хотя бы в чем-нибудь?

— Не сталкивался? Конечно сталкивался. Кто из нас не сталкивается с неудачами? Но я смотрю им прямо в лицо и осмеливаюсь бросить им вызов, и тогда они отступают.

— Вы счастливый человек.

Он покачал головой:

— Дело не в счастье. Просто, если хочешь достать луну с неба, нужно раздобыть лестницу подлиннее и добраться до нее самому.

— Но разве стремление достать луну с неба не называется по-другому, а именно честолюбием?

— Нет, это не честолюбие. Это дерзость мысли, и все знают, что она двигает жизнь вперед, — уверенно заключил он, поворачиваясь, чтобы идти обратно к машине.

Брайди провела эту неделю у родственников в Каслбаре, но, вернувшись, очень быстро узнала новости о проектах Конора. Кейт просила ее не обсуждать строительство площадки для гольфа с профессором, зато Брайди заставила ее рассказать все, что ей известно о покупке Конором Спеллейна и о доме, который он собирался там построить.

— Обычно он мне все рассказывает, но про это по какой-то причине хитрит, — жаловалась Брайди. — Когда я спросила, правда ли, что он купил угодье Спеллейн, он только и ответил, что «конечно». А когда я сказала, что ему нужно было дождаться меня посоветоваться так же, как с тобой, он сказал: «Зачем?»

— А ты?

— А я сказала, что у меня, как у любой девушки, масса идей по планировке дома, и с чего он взял, что мне нечего ему посоветовать? А он ответил на это, что слишком много идей тоже плохо, что у него есть мнение архитектора, свое собственное, а когда ему потребуется женский совет, то он попросит его у тебя. Но, Кейт, зачем ему этот дом, если у него уже есть жилье в «Лэйкстрэнде»? — удивлялась Брайди, не подозревающая, что разговор о планах Конора на будущее может причинить Кейт такую боль.

А между тем в досуге Брайди все чаще и чаще стал фигурировать некто по имени Рори. Поначалу о нем упоминалось как о мистере Тирни, потом Рори Тирни и, наконец, просто Рори, после чего Кейт поинтересовалась у Брайди кое-какими деталями, которыми та охотно поспешила с ней поделиться.

Рори был другом их кузин по рутвеновской линии, ему было всего двадцать, он учился в Дублинском университете и сейчас пребывал на летних каникулах. Он прекрасно разбирался в машинах и в… овцеводстве. Познакомившись с Брайди на пикнике, он после этого буквально не вылезал из дома ее дядюшки, и Брайди с ним подружилась. Она очень обрадовалась, когда Рори сообщил, что у него есть друзья в Мора-Бег и что, когда он поедет к ним, обязательно навестит Брайди.

— Если он приедет, мы ведь встретим его как подобает? Правда же, Кейт? А если мы будем мешать папе, то, может быть, нам вчетвером — тебе, Деннису, мне и ему — поехать поужинать в «Лэйкстрэнде»? — спросила Брайди и, помолчав, озабоченно прибавила: — Если он приедет, то ему, наверное, лучше не знать о Гае Дэвенпорте?

На что Кейт как можно категоричнее ответила:

— Конечно же нет!

Рори Тирни и в самом деле не стал тянуть с выполнением обещания.

Как-то утром он неожиданно заявился без предупреждения — высокий, стройный, с мужественным лицом и озорным взглядом, весело сверкающим из-под густой темной шевелюры, — виртуозно подкатив к дому на видавшей виды машине.

Он оказался парнем не только умным, но и, судя по всему, предусмотрительным. Учитывая то, что его никто не ждал, он запасся в супермаркете Мора-Бег целой сумкой провизии — колбасой, ветчиной, всякими мясными полуфабрикатами, которые вызвался сам приготовить с позволения и при помощи Брайди, и уже за столом напустил на себя самый что ни на есть невинный вид, когда профессор Рутвен поздравил Кейт с невиданными доселе кулинарными успехами.

Когда с едой было покончено, из своей машины, также запасливо оснащенной всякими нужными вещами, он извлек удочку и пригласил Брайди порыбачить на озере. Уловом они похвастать не могли, зато заглянули на остров выпить чаю и вернулись оттуда, заручившись согласием Денниса поужинать сегодня вечером в отеле вчетвером.

И снова оказалось, что машина была поистине складом необходимых вещей, ибо облаченный в джинсы и куртку Рори удалился переодеться в ванную и вышел оттуда в идеально скроенном черном костюме, безукоризненно сидевшем на его стройной фигуре и прекрасно сочетавшемся с белым платьем Брайди. На этот раз волосы ее были взбиты нежным облаком и подвязаны белой лентой, а на лице не присутствовало ни грамма косметики, если не считать бледно-розовой помады на губах. Судя по всему, она полностью излечилась от Гая Дэвенпорта, с радостью думала Кейт. Сама она надела красное платье с квадратным вырезом, плотно обтягивающее ее фигуру. Это был совсем не ее стиль, и сама она с некоторых пор недолюбливала эту вещь — после достаточно прямолинейного намека, сделанного ей однажды Конором: «Платье шикарное, Кейт, но не для вас». Зато Деннису оно нравилось, и, поскольку он сопровождал ее сегодня за ужином, Кейт решила порадовать его.

Они встретились с Деннисом в холле отеля, где Рори сразу же объявил, что ужин будет за его счет — он действительно еще днем заказал по телефону столик на четверых. Полчаса они провели за аперитивами и лишь потом проследовали в зал, где, садясь за стол, Кейт вдруг чуть не потеряла дар речи.

Она коснулась руки Брайди:

— Смотри, вон там, в дальнем углу… По-моему, это Эстер Дэвенпорт с…

В этот момент спутник Эстер повернулся, и Кейт, к великому облегчению, обнаружила, что это не Бэзил. Личико Брайди омрачилось.

— Да, это Эстер, — согласилась она.

Эстер тоже заметила их, томно помахав им рукой. Однако стол был накрыт, и они приступили к ужину, а когда подали десерт, Эстер со своим спутником покинула зал. Но не отель. Когда вся компания перебралась в танцевальный зал, там было несколько пар, и среди них Эстер со своим ухажером. Завидев их, она подвела его к ним, представив как Джорджа Бартона и заставив Кейт представить Рори и Денниса, хотя с последним уже была вскользь знакома.

Джордж Бартон перекинулся с ними парой фраз и удалился в бар поболтать с приятелем, а Эстер была крайне удивлена, когда Кейт холодно поинтересовалась, давно ли она вернулась из Англии.

— Я приехала неделю назад вместе с Гаем. Между прочим, мы там часто виделись с Бэзилом. Только сейчас он опять уехал в какую-то даль по делам, и мы потеряли контакт. Ну, ты ведь знаешь, как это бывает… — прибавила она и вдруг обратилась к Брайди: — Кстати, дорогая, ты просто должна удовлетворить мое любопытство и рассказать, что же произошло у вас с Гаем. Он молчит как партизан, тогда хоть ты расскажи. Насколько мне известно, ты названивала ему, потом вы наконец встретились, прошлись по всем кафе в городе, а на следующий день, как говорится, «у любви, как у пташки крылья…»! Но как же могло такое произойти? Ведь я очень хорошо помню, как он увлекся тобой тогда, когда ты чуть не врезалась в его машину!

Брайди побледнела как полотно. Осторожно посмотрев в сторону Рори и облизнув пересохшие губы, она сказала:

— Но ты не можешь не знать, что между нами произошло!

Эстер расширила бледные, пустые глаза, всем своим видом изображая невинность:

— Да вот, положа руку на сердце, уверяю тебя, что я не… — начала было она, но тут ее будто бы осенило. — Ты хочешь сказать, что он бросил тебя, бедную девочку? О господи, как это ужасно с его стороны! Ведь ты так доверяла ему! А ведь я предупреждала Кейт, что он такой. Постоянно знакомится с новыми девицами и считает, что они не должны возражать, когда ему вздумается бросить их. Конечно, на полном серьезе его обаянием могут увлечься только совсем уж неопытные дурочки, но мне кажется, он слишком уж жестоко с ними поступает. Когда они надоедают ему…

Она не успела договорить, потому что сумочка Брайди вдруг выпала у нее из рук, и Рори поспешил поднять ее. Схватив сумочку, Брайди бросилась прочь, Кейт поспешила за ней, на ходу заметив, как к Эстер подошел Конор и сухим, официальным тоном пригласил потанцевать.

Брайди сидела в пустой дамской комнате, обхватив лицо руками. Кейт, обняв ее, пыталась утешить.

— Брайди, детка, это была всего лишь пустая, бессмысленная злоба! Не стоит так переживать из-за этого! — умоляла она.

— Не переживать, когда Рори слышал все это?! — задыхалась Брайди. — Ты видела, как он посмотрел на меня? Так, словно никогда не сможет уже доверять мне!

Кейт покачала головой:

— Чепуха! Ничего подобного. Он смотрел так, словно у него под ногами разорвалась бомба. А почему бы и нет? Знаешь, что тебе нужно сейчас сделать? Тебе нужно пойти к нему и без утайки рассказать все, как было с Гаем.

Брайди вырвалась из ее объятий:

— Я не могу! Не могу! Сегодня мы признались другу другу в том, что влюбились с первого взгляда, и я, так или иначе, солгала, что у меня раньше никого не было. Кроме того, ты сама сказала…

— Знаю. Что ты не должна рассказывать ему о Гае. Но теперь, когда он слышал эту искаженную версию, ты просто обязана рассказать ему свою. Если бы он никогда не слышал упоминаний о Гае, то и не надо было бы ему об этом говорить. Но теперь ты должна.

— Нет, я не могу! Рассказать ему, как я собиралась сбежать из дома и уехать в Англию? Нет, только не это! Но Кейт твердо сказала:

— Я боюсь, он теперь сам захочет услышать; почему у вас с Гаем все кончено. Так ты сразу снимешь с себя все подозрения. — Кейт решительно взяла накидку. — Сейчас мы вернемся, и я попрошу Денниса пригласить меня прогуляться по берегу. И если вы с Рори захотите уехать отсюда без нас, то можете это сделать. В конце концов, у Денниса здесь машина, и он отвезет меня потом. Так что давай.

Но Брайди продолжала упираться:

— Но она… Она же будет там!

— Кто? Эстер? Нет. Я видела, как Конор пригласил со и они пошли танцевать.

Брайди выгнула брови:

— Конор?! Пригласил ее? Ты уверена? То есть я хочу сказать, неужели после всего, что было у меня с Гаем, он может иметь дело с кем-либо из них?

Про себя Кейт думала так же, но вслух сказала в защиту Конора:

— Думаю, Брайди, если человек содержит отель, он не может себе позволить наживать врагов на пустом месте, хотя бы и ради своих друзей. — Но, говоря так, Кейт даже не представляла себе, с каким отвращением заставил себя Конор сделать это.

В кабинете Конора, одно из окон которого выходило на озеро, а другое находилось над самой водой, спиной к закрытой двери и держась за ее косяк, стояла Эстер Дэвенпорт.

— Итак, пригласив меня танцевать, но вместо этого препроводив словно пленницу сюда, вы, быть может, скажете мне теперь, чего от меня хотите? — с вызовом проговорила она, обращаясь к Конору, стоявшему скрестив руки возле письменного стола.

— Извольте, скажу, — невозмутимо проговорил он. — То есть если вы, конечно, не попытаетесь отгадать сами. Это не займет много времени, но как бы там ни было, я не стану вам предлагать сесть.

Эстер вздернула подбородок:

— Ну что ж, благодарю за радушный прием, но я предпочитаю постоять. Теперь я, кажется, догадываюсь. Вы собираетесь сказать, что, когда закатили Гаю в городе тот спектакль, предупредив его, чтобы он здесь больше не появлялся, вы имели в виду, что это касается также и меня. Так ведь?

— Совершенно верно.

— И вы полагаете, я стану с этим мириться? Только потому, что вы так сказали, перестану ездить сюда когда и с кем захочу?

— Судя по всему, вы меня верно поняли. Во всяком случае, я надеюсь на это.

— Вот как? Тогда поправьте меня, если я ошибусь. Вы действительно владелец этого отеля? А лицензия у вас имеется? То есть вы владеете им на законном основании?

— Разумеется, да. И хотя закон предписывает мне обеспечивать кровом и пищей как людей, так и животных, он все же оставляет за мною право вышвыривать из моего владения тех, кого я считаю неугодными гостями.

Эстер задыхалась от злости:

— И вы набрались дерзости причислить меня к числу «неугодных»?!

— Так вот, — Конор оглядел ее с головы до ног, — раз уж вы имели смелость снова явиться сюда, я даю вам время на раздумья — до конца сегодняшнего вечера.

— Весьма щедро с вашей стороны. И чем же я провинилась?

Взгляд Конора сделался жестким.

— Вы это сами должны знать. Тем, что злобно досаждали другой моей гостье, беззащитной девушке, почти ребенку. Вы позволили себе то, что я не хотел бы называть своим именем, потому что все-таки щажу ваши уши. Иначе не стал бы притворяться, что хочу потанцевать с вами, а попросту прилюдно указал бы вам на дверь.

— Я сказала этой наивной дурочке и ее… авантюристке сестрице лишь то, что они заслуживали. А вы вряд ли осмелились бы попросить меня при всех покинуть отель лишь на этом основании.

— Не осмелился бы? Да, вы правы, я вовсе не прошу, а ставлю вас перед фактом.

— Ах вот как? Ну что ж, тогда позвольте мне в свою очередь сообщить вам, любезный мистер Берк, что я не выйду из этой комнаты. Равно как и вы. Для этого вам сначала придется испытать всю неловкость объяснений перед вашим персоналом!

С этими словами она сунула руку за спину и повернула ее вправо, после чего подбежала к окну, выходившему на озеро, и быстро открыла его. Показав Конору ключ от запертой двери, она бросила его, и тот, словно перышко, полетел в воду. Потом она подошла к другому окну и, скрестив руки точно так же, как Конор, встала возле него.

Конор подошел к ней.

— Я вижу, вы начитались дешевых мелодрам, — насмешливо заметил он. — Ну и чего вы надеялись добиться своим жонглерством?

— Все очень просто, — холодно проговорила Эстер. — Хочу напомнить вам, что я приехала сюда не одна. Когда мой спутник обнаружит, что я исчезла, он, естественно, захочет меня разыскать. А когда он сделает это, то, поверьте, я приложу все усилия, чтобы он должным образом понял, что означает эта запертая дверь.

— Интересно, что же она означает? — тем же подчеркнуто вежливым тоном поинтересовался Конор.

— Как будто не догадываетесь!

— Ну, допустим, догадываюсь… Будто я заманил вас сюда, запер дверь и принудительно держал. Ну и какой же вред это может причинить моей репутации и моей лицензии?

— Какой? Это уж ваша головная боль. Не так ли?

— А если ваш бойфренд не будет скучать без вас довольно долгое время?

— Тогда остается еще ваш персонал. У меня достаточно сильный голос, и он будет хорошо слышен, если я решу, закричав, позвать на помощь, вместо того чтобы дожидаться Джорджа Бартона.

— И вы считаете, люди поверят в то, что мои намерения были злостными?

— Уж в этом-то можете не сомневаться, — уверила она его.

— Понятно. Осужденный перед смертью плотно позавтракал, — съязвил Конор. — Ну и о чем же мы с вами будем беседовать в ожидании, пока вас спасут или вы не решите все-таки закричать?

Эстер пожала плечами:

— Думаю, ни о чем. Разве нам так уж необходимо о чем-то говорить?

— И все-таки кое о чем мы поговорим, — уверенно сказал Конор. — Несколько минут назад вы назвали Кейт Рутвен авантюристкой. Почему?

— Если вы не знаете, но умеете подслушивать, то можете поинтересоваться, о чем судачат в вашем собственном баре.

Конор покачал головой:

— Нет, я бы предпочел, чтобы вы сами сказали мне. Тем более, что вы уже собираетесь. Так что же вы имели в виду?

— Лишь то, что эта штучка Рутвен явно не теряет времени даром. В Лондоне она заловила наследника «Кент холдинга» Бэзила Кента, а когда поняла, что с ним ничего не выгорит, быстренько смекнула что почем и теперь вот прицепилась к этому вашему отшельнику с острова… Как там его?.. Ригану. Говорят, ему досталось невероятно огромное наследство. А если вы не верите, то пойдите и сами полюбуйтесь. Вот, пожалуйста…

Она ткнула пальцем в окно. Конор подошел поближе и посмотрел в направлении, в котором она указывала, — по берегу прогуливались под руку две фигуры. Это были Кейт и Деннис. Они вдруг остановились, и он поцеловал ее, прежде чем они двинулись дальше. Полная луна, вышедшая из-за тучи, хорошо освещала их.

— Ну? — проговорила наконец Эстер. — Теперь убедились, что эта дамочка точно знает, чего хочет? Хотя вам-то с какой стати беспокоиться? Ах, понимаю!.. Вы, кажется, тоже были не прочь найти в ней отклик, когда она еще была помолвлена с Бэзилом Кентом. Помните, тогда?.. Я-то, например, хорошо помню. Так что если вы все еще не прочь поучаствовать, можете быть уверены, она не откажет. Подумать только, что может быть удобнее?! Хромой жених, который не может носиться за ней по пятам и выслеживать…

Конор сверкнул на нее взглядом так, что она опустила глаза.

— Ну все, хватит! — рыкнул он, потом подошел к письменному столу, отпер ящик, достал оттуда ключ, подошел к двери и, отперев, распахнул ее настежь. — А теперь убирайтесь вон! — приказал он.

— Запасной ключ?! Ха! Стало быть, спасательная операция не состоялась? Жаль! — съязвила она на прощанье.

— Если вы сейчас же не уберетесь, тогда вам точно понадобятся спасатели! — предупредил Конор. — Я даю пятнадцать минут на то, чтобы вы забрали своего ухажера и исчезли. Через пятнадцать минут я лично выйду на стоянку и проверю.

Она ушла. Конор смотрел ей вслед, пока она не скрылась за углом коридора, потом вернулся в кабинет и открыл оба окна нараспашку, словно желая как можно скорее проветрить оставшуюся после нее атмосферу зла.

 

Глава 8

Через две недели на северном берегу озера уже тарахтели бульдозеры, расчищающие землю для разбивки поля для гольфа.

По обоюдному молчаливому согласию Кейт и Брайди ни словом не упоминали о строительстве в присутствии профессора, а он, со свойственной ему невозмутимостью и отрешенностью, казалось, вовсе не замечал, что происходит у него под носом. Наведываясь в деревню, он обходил отгороженную для стройки зону без каких бы то ни было комментариев, в разговорах со знакомыми никогда не обсуждал эту тему, а однажды Брайди заявила, что может поклясться, как слышала, будто бы отец сказал кому-то с отсутствующим видом: «Да бог с ней, с этой стройкой». На что Кейт иронично заметила:

— Наверное, папа думает, что если он будет не замечать стройку, она прекратится сама собой.

— По-моему, на всем озере найдется только один человек, не приветствующий идею строительства площадки для гольфа. Это наш папа, — заметила в ответ Брайди.

Это была чистая правда. Профессор остался один при своем мнении. Все в округе, так или иначе, видели в последнем предприятии Конора одну лишь выгоду, расценивая его с точки зрения возможности торговли, рабочей занятости и престижа для всей деревни. Единственным, кто высказал недовольство, был О'Шиэз. После того как на почте появились предназначенные для гольф-клуба тележки на колесиках для сбора мячей, старик испугался, что это новшество лишит заработка троих из его восьмерых пацанов, которые должны были закончить занятия в школе к Рождеству.

На смену августу пришел сентябрь, то тихий и безмятежный, то буйный и ветреный. Деннис работал не покладая рук, чтобы успеть к началу конкурса, а Кейт, памятуя об уговоре с Брайди, все гадала, когда та все-таки захочет освободиться от обещания пробыть дома до конца лета.

Погостив в Мора-Бег, Рори Тирни вернулся в Каслбар, а оттуда отправился с другими парнями на парусную регату. Он планировал вернуться в Дублин в октябре, к началу осеннего семестра, и если Дублин все еще манил Брайди, то разве так уж необходимо было отказывать ей в этом?

События показали, что Кейт волновалась напрасно. Когда они затронули эту тему, Брайди безмятежно заявила, что у нее впереди еще «полно времени» и что она еще успеет выучиться на флориста в Дублине, а пока с большим удовольствием поработает у Конора, и что Рори, узнав о желании профессора не отпускать ее из дома, сказал, что она должна остаться.

Удивленно, хотя и с облегчением, Кейт спросила:

— Не рано ли для Рори приказывать тебе?

На что Брайди блаженно ответила:

— Когда ему кажется, что я по одному его слову прыгну в озеро, я позволяю ему так думать. За это он иногда разрешает мне покомандовать им.

— Покомандовать? Это как?

— Ну, например, заставляю его потеплее одеться или не позволяю, чтобы мама подолгу ждала его. Ты же знаешь, она вдова. В общем, мы с Рори отлично понимаем друг друга, — прибавила Брайди, судя по всему окончательно избавившаяся от совсем еще недавних безосновательных страхов на свой счет.

Зато ее беспокоило другое. Однажды она спросила:

— Кейт, ты не замечала, что папа в последнее время будто бы сдал? Например, совсем недавно, когда он не знал, что я наблюдаю за ним, я заметила, как он остановился и долго не мог отдышаться, а когда сегодня утром я принесла ему молоко, он сидел за столом, обхватив голову руками. Такое впечатление, будто ему трудно даже писать свои трактаты. Как ты думаешь, может, с сердцем у него хуже?

Кейт тоже уже думала об этом и только считала дни до следующего медицинского осмотра. Сейчас же она сказала:

— Нам нужно попросить доктора Килиана перенести осмотр на более ранний срок. А папа так невнимателен к датам, что все равно не заметит.

Небольшой обман состоялся, и профессор Рутвен был убежден, что каким-то непостижимым образом, оказывается, уже прошло четыре месяца, а не три с хвостиком, как ему казалось.

К облегчению сестер, заключение доктора Килиана оказалось сравнительно успокаивающим.

— С клинической точки зрения его состояние лишь немного ухудшилось, — сообщил доктор. — А если он чувствует себя неважно, то, может быть, прислушается наконец к моим советам. Он ведь и сам прекрасно понимает, что я не могу дать ему новое сердце или даже залатать старое. Лучшее, на что мы можем надеяться, что он продержится в таком состоянии еще долго.

— Скажите, доктор, должна я заставлять его отдыхать больше или ограничивать занятия? — спросила Кейт.

Доктор Килиан усмехнулся:

— Попробуйте, если хотите. Только, по-моему, лучше не суетиться без толку. Пусть продолжает в обычном ритме, потому что тот узкий мир, в котором он живет, является лучшей броней от всего, что могло бы причинить ему вред. А в остальном пусть получше питается, держит ноги в тепле, и не забывайте: все в ваших руках.

Итак, профессор на всю осень остался пребывать в своем отрешенном мире. Пока деревья вокруг озера меняли цвет и роняли листву, он задумал новую серию переводов с гэльского и обсуждал с Кейт идею написания на этом языке пьесы собственного сочинения.

Помимо своей работы Кейт успевала еще редактировать и печатать его рукописи и лекции. Обычно она делала это после ужина в его кабинете, но в тот день, который впоследствии запомнила на всю жизнь, обнаружив с утра, что у нее есть свободное время, решила попечатать на машинке.

День этот выдался на редкость непогожим — словно взбесившийся ветер гнул деревья впополам, а хлещущие клочья дождя взбивали поверхность озера в сплошные серые гребни. Брайди уехала в Корк, а профессор, хотя Кейт и пыталась его отговорить, настоял на том, чтобы, по обыкновению, немного пройтись. Тогда, укутав его потеплее и снарядив термосом с горячим бульоном, Кейт взяла с него обещание, что он вернется до того, как устанет.

В кабинете отца она уселась за пишущую машинку и среди рукописей нашла те, над которыми собиралась работать. Первая — кусок прозы — была уже почти готова, остальные же — переводы четырех или пяти любовных стихотворений, написанных на гэльском языке. Дойдя до последнего из них, Кейт решила передохнуть.

Судя по всему, профессор испытывал с ним трудности и решил пройтись по воздуху перед тем, как передать его Кейт на перепечатку, потому что гэльская версия была до сих пор приколота скрепкой к английскому переводу, на котором чуть ли не каждая третья строчка была зачеркнута и заново переписана, а отдельные слова обведены или обозначены вопросами.

Поначалу Кейт показалось, что она не сможет ничего разобрать. Потом она решила, что перепишет карандашом и даст отцу проверить перед тем, как печатать.

Постепенно каракули, которые она читала, начинали приобретать вполне ощутимый смысл. Она уже восстановила две первые строфы стихотворения и собиралась приняться за третью, когда наткнулась глазами на слово из гэльского оригинала. «A thaisge» — вот что это было за слово. Тот самый эпитет, которым наградил ее некогда Конор и о котором, не найдя его в словаре, она благополучно забыла. Но как могло выражение «моя дорогая» — такое примитивное и даже унизительное — употребляться в исполненной высокого чувства любовной лирике, пришедшей из древних времен?

Ну конечно же перевод отца даст ей ответ на этот вопрос! Кейт нетерпеливо пыталась найти соответствующее место в переводе и нашла. Одна из строк без всяких поправок повторялась дважды и делала сравнение легким и попросту очевидным: «I love thee, love thee, love thee, my treasure!» («Люблю, люблю, люблю тебя, сокровище мое!») А на полях рукой отца было отмечено: «Перевод выражения «a thaisge» до некоторой степени буквальный, но ритмически наиболее здесь подходящий». Эти слова удваивали уверенность.

Итак?.. Кейт откинулась на спинку стула в изумлении, в горле у нее внезапно пересохло. «A thaisge» — «мое сокровище» — нежные слова любви! Теперь она поняла, почему не нашла их в современном словаре, — скорее всего, это была малоупотребительная форма. И если Конор считал, что она переводится как «моя дорогая», значит, его познания в гэльском оказались куда более узкими, чем он думает. Или ошибался отец, но в это было трудно поверить.

Но если… Если Конор употребил это слово, понимая его истинное значение, тогда что бы это могло означать и что из этого получится? В тот вечер, когда они выручали из беды Брайди, он обезоружил ее окончательно. Тогда вместо былой враждебности в ее сердце поселилось совершенно другое чувство, заставившее это сердце болезненно сжаться при виде Брайди, нашедшей теплое утешение в нежных объятиях Конора.

В тот вечер она впервые поняла, что любит его. В тот вечер Бэзил стал просто частью ее прошлого, не имея больше власти над нею. А что, если Конор?.. Но Кейт решительно отмела от себя все «если», понимая, что это просто мечты. В тот вечер она, если бы захотела, могла бы принадлежать ему, но он… он не принадлежал бы ей. Он не называл ее ласковыми именами, разве что только однажды, по ошибке. Они просто прекратили вражду, заключив мир ради Брайди. Они просто сделались друзьями и остаются ими теперь. Но это все, и по-другому не будет. Но вот почему — это Кейт, даже с ущербом для себя, все же хотела бы выяснить.

Все, что она знала на настоящий момент, это то, что трещина — если таковая была на самом деле, а не в ее воображении — образовалась по инициативе Конора и никак не исходила от нее самой. Она образовалась, когда Рори Тирни пригласил их поужинать в «Лэйкстрэнд». Правда, все реже появляться в отеле она стала вовсе не потому, что боялась оставлять отца одного. Просто с тех пор, как развернулось строительство площадки для гольфа, Конор сам стал чаще наведываться на этот берег озера.

Они с Кейт часто виделись, но всегда случайно, а не по его инициативе. У нее постоянно оставалось впечатление, будто он спешит и не хочет отвлекаться от своих дел ради ее персоны. Более того, по его неприступному виду можно было подумать, будто что-то мешает ему сблизиться с ней.

Было время, думала Кейт, когда она еще могла бы позволить себе поддразнить его этим «a thaisge», посоветовав получше изучить гэльский и только потом пытаться цитировать. Но теперь она сомневалась, что может себе это позволить. Того Конора, который мог бы понять ее шутку и посмеяться вместе с ней, больше уже не существовало для Кейт…

Она с усилием заставила себя вернуться к рукописи и попыталась сосредоточиться, но вскоре услышала шум подъезжающей машины.

Кто это там?.. Для Брайди рано. Скорее всего, кто-нибудь из соседей предложил профессору подбросить его до дома. А это значит, что нужно будет предложить кофе или чего-нибудь покрепче… Отложив в сторону бумаги, Кейт поднялась и вышла в прихожую.

Конор, проведший утро в переговорах с подрядчиком, вырулил на огибавшую озеро дорогу почти в том самом месте, где когда-то чуть не сбил Кейт. Проезжая по горбатому мостику, он мимолетом глянул на его выгнутый парапет, заслонявший вид на озеро.

Правда, в самом конце моста озеро все же виднелось, и притом очень хорошо — от берега до берега, во всем своем суровом великолепии, взволнованное, мрачное, серое. Его безжалостные волны грозили гибелью любому суденышку, оказавшемуся бы привязанным вблизи берега, и казалось, ничто не может поспорить в это утро с его разъяренной мощью.

Но действительно ли ничто? Конор притормозил, остановился и достал полевой бинокль, который всегда держал в бардачке. Наведя его на объект, находившийся между островом и северным берегом, Конор увидел лодку Денниса Ригана, которая, подпрыгивая на волнах, раскачивалась, как игрушечный кораблик в ванной, а рядом с ней в воде маячила голова Денниса.

Конор выругался. Парень что, совсем свихнулся? Выходить на лодке в такую погоду, да еще при таком увечье, когда ты не можешь ни править лодкой, ни забраться в нее без посторонней помощи! Конор положил бинокль и, выйдя из машины, принялся кричать и махать руками. Но ветер поглощал его голос, относя звук в сторону. Поняв, что пловец не слышит его, Конор снова бросился к машине.

В «Лэйкстрэнде» имелся спасательный катер и собственная лодка Конора. Но гораздо ближе, всего в нескольких сотнях ярдов позади него, находился причал Рутвенов и их лодка, к тому же Деннис был ближе к этому берегу. Быстро приняв решение, Конор развернул машину, еще раз посмотрел в бинокль на Денниса, потом отыскал глазами лодку Рутвенов — она, к счастью, оказалась на берегу — и изо всех сил нажал на газ.

На полной скорости он подкатил к причалу и вдруг обнаружил, что там уже кто-то есть. Этот кто-то отвязывал канат и при приближении Конора, тяжело дыша, распрямился.

Враги встретились. Конор заговорил первым.

— Интересно, что это вы тут делаете? Не терпится прокатиться в небеса? — строго спросил он.

Профессор Рутвен подскочил к нему, указывая на озеро:

— Там человек в опасности. Это приятель нашей Кейт, если вы не знаете. Он оказался за бортом. Так чем же я тут могу заниматься? Конечно, стараюсь поскорее помочь ему!

Конор понимающе кивнул:

— Молодой человек — это, иными словами, Деннис Риган? Только не вы будете помогать ему, а я. Так что дайте-ка сюда канат, и я сам отвяжу лодку и спущу ее на воду.

Профессор снова склонился над узлом:

— Нет, я. Я сам…

— Прекратите вы, наконец, терять время? Дайте сюда канат и отойдите! — рявкнул Конор.

Профессор посторонился:

— Пожалуйста, я отойду. Спускайте лодку, только имейте в виду, что я сяду в нее вместе с вами. А если вы думаете, что я не смогу, то знайте: я выходил на озеро и в более сильные шторма еще задолго до того, как вы щеголяли в подгузничках, да и потом целую пропасть раз!

Конор усмехнулся:

— Вы отстали от жизни на два поколения — в мое время уже были памперсы. Впрочем, сейчас нет времени на споры. Полезайте в лодку, если вам так уж надо.

— Я сяду на весла…

— А вот это нет. Сидите на носу и не мешайте. Ваша помощь, возможно, понадобится, когда потребуется придержать лодку, если мне придется лезть за Риганом в воду.

Они забрались в лодку и оттолкнулись от берега. Деннис все еще держался на воде, но силы, судя по всему, уже изменяли ему, и расстояние между ним и лодкой, которую относило волнами, увеличивалось с каждой минутой…

Еще в кабинете Кейт узнала по шуму машину Денниса. Но не он вошел в прихожую, когда она открыла, а отец и… Конор. Более того, к ее бесконечному удивлению, они вовсе не тяготились обществом друг друга, чего Кейт никак не могла бы от них ожидать. Конор привез отца на машине Денниса? Откуда и почему? Теряясь в догадках, она изумленно смотрела на них, забыв даже поздороваться, пока профессор не сказал строго:

— Ну что, Нора… то есть Кейт, не хочешь ты поприветствовать мистера Берка? Он только что спас Денниса Ригана, вытащив его из озера. А я помогал ему, впрочем, по-моему, не слишком успешно.

У Кейт перехватило дыхание от испуга.

— Деннис был в озере?! Он… С ним все в порядке? Ведь у него же…

— Успокойтесь, — ответил Конор. — С ним все в порядке, и он сейчас обсыхает под неусыпным оком моей матери. Он собирался сюда на лодке, но я отвез его в отель и вызвал доктора Килиана. Когда мы добрались до него, он уже почти тонул. Впрочем, доктор Килиан считает, что он, скорее всего, отделается сильной простудой.

— Но… — Кейт окинула их по очереди удивленным взглядом. — Вы-то как оба оказались там?

— Я увидел его тонущим, когда проезжал по горбатому мостику, и поспешил за вашей лодкой…

— А я увидел его с береговой тропинки и как раз собирался отправиться ему на выручку… — вставил профессор.

— Ох, папа, нельзя было тебе этого делать!

Профессор вытаращил глаза:

— Так что я, по-твоему, должен был дать ему утонуть? Откуда мне было знать, дочка, что наш друг тоже уже спешит ему на помощь?

— И все-таки тебе не следовало выходить на лодке. Что скажет доктор Килиан, когда узнает об этом?

Тут вмешался Конор:

— Профессор не хотел давать мне лодку, если я не возьму его с собой, так что у меня не было выбора. Но я рад, что взял его, потому что не мог втащить Ригана на борт, и мне пришлось прыгать за ним в воду. — Конор поймал быстрый взгляд Кейт. — О нет, не беспокойтесь — я уже переоделся в сухое. Мы оба переоделись. В общем, кончилось все тем, что мы взяли лодку Ригана на буксир и отправились в «Лэйкстрэнд», а поскольку я оставил свою машину возле вашего причала, Деннис одолжил мне свою, чтобы я отвез профессора домой. Теперь все ясно?

Кейт молча кивнула, не зная, как благодарить его. А отец? До чего же безрассудно было с его стороны пытаться самому спасти Денниса! И все же он прав: так поступил бы каждый, в ком есть хоть чуточку смелости — и она сама, и Брайди. Но при мысли о том, чем все могло закончиться, не окажись Конор поблизости, у Кейт перехватило дыхание, и она молчала.

Не успела она вновь обрести дар речи, как отец вдруг что-то сказал Конору по-гэльски, и тот, лукаво глядя на него, ответил ему на том же языке. Потом профессор подошел к буфету и уже по-английски обратился к Кейт:

— Кейт, дочка, мистер Берк говорит, что не отказался бы чуточку прогреться. — И, уже глядя на Конора, прибавил: — Назовите, что предпочитаете, старина, и мы с вами выпьем за наше озеро, за бурю и за штиль.

По-заговорщически переглянувшись с Кейт, Конор сказал:

— Сначала я назовусь сам, профессор. Мое имя — Конор. И я выпил бы виски. А что же еще можно пить за наше озеро? А потом мы выпьем за нашу Ирландию. Идет?

Профессор охотно согласился.

Когда Конор ушел, чтобы забрать свою машину, Кейт позвонила Деннису в отель, предложив ему, по совету Конора, подогнать машину обратно чуть позже, когда стихнет буря.

Деннис обрадовался:

— Да, Кейт, сделай это, пожалуйста. Я просто умираю, как хочу видеть тебя… Что? Нет, со мной все в порядке, хотя Килиан взял с меня обещание, что я переночую здесь. Видишь ли, я, конечно, понимал, что отправляться в моей скорлупке в такую погоду — полнейшее безумство, но почему-то вдруг почувствовал, что не могу больше оставаться на острове ни одной минуты.

Сердце Кейт екнуло.

— Но, Деннис, как же так? Я думала, ты уже справился с этой депрессией!

— Справился, конечно. Почти справился. Только когда она снова охватывает меня, мое будущее начинает казаться мне таким смутным и безнадежным, что мне хочется бежать к тебе, как я сделал сегодня утром.

Чтобы вдохнуть в него силы, Кейт уверенно проговорила:

— Твое будущее будет таким, каким ты пожелаешь его увидеть. Понятно?

— Да, «властелин моей судьбы, капитан моей души», — с горечью процитировал Деннис. — Хорошо. Предположим, у меня есть деньги, в определенной мере талант, и я могу своими руками строить свое будущее. Но что проку в успехе, если мне не для кого к нему стремиться и не с кем его разделить? Послушай, Кейт, — я собирался сказать это тебе сегодня утром — не думаешь ли ты, что пришло время сделать то, о чем мы с тобой договорились?

— Ты считаешь, что настал миг принять окончательное решение?

На другом конце провода образовалась тишина, потом Деннис мрачно произнес:

— Нет, я имел в виду не это.

— Тогда что же?

— Что мы могли бы открыться перед всеми и устроить настоящую помолвку.

Кейт тянула время.

— В таком случае, Деннис, мы должны быть уверены, что у нас появилось больше оснований сделать это.

— Да, должны, — согласился он. — Но у меня они появились. Теперь я точно знаю, что ты нужна мне сама по себе, а не как замена Эйлин. — Он помолчал. — Прошу тебя, Кейт, выходи за меня замуж.

Могла ли она после этого еще тянуть время? Зная, что должна сказать это даже с риском причинить ему боль, она твердо произнесла:

— Пожалуйста, Деннис, только не сейчас. Не по телефону. Нам надо увидеться.

— Значит, когда ты пригонишь машину, да?

— Да.

Благодарная за эту, пусть и короткую отсрочку, Кейт, как и Деннис, не могла знать, как жестоко распорядится судьба, отложив на полку эту ее проблему.

По настоятельному требованию Брайди, профессора еще днем отправили в постель, однако, к удивлению обеих сестер, он не стал сопротивляться и спал, пока Кейт не принесла ему чаю и не присела рядом с ним на постель подождать, когда он выпьет. Сидя в пижаме с подоткнутой под подбородок салфеткой, он напоминал Кейт беспомощного, чахлого ребенка, и сердце ее болезненно сжималось.

Как мальчишка порадовавшись бутерброду, он спросил:

— Буря прекратилась?

— Почти, — сказала Кейт, с ужасом подумав о том, как бы ей этого не хотелось. На самом деле уже час назад дождь и ветреные шквалы прекратились, потом ветер и вовсе стих, небо расчистилось, и его осветило бледное солнышко, а вместе с ним пришла и тяжелая необходимость свидания с Деннисом. Свидания, гораздо более близкого, чем раньше…

А профессор продолжал:

— Наше озеро всегда так: то тихое и безмятежное, то уже через минуту шумное и недовольное. Как дитя. Я часто думал и понял, почему Всевышний создал эти буйные перепады, эти приступы стихийной ярости, которые возникают внезапно и заканчиваются в положенное им время, сменяясь тихим безмолвием. Они оделяют озеро здоровой силой. Вот Деннис, кажется, понял, что мы, родившиеся на озере, не привыкли откладывать свои дела и ждать, когда оно сменит гнев на милость. Потому что гнев всегда проходит. Лох-на-Скахан… Озеро Теней… Но какие тени без солнца? Это я напомнил Деннису и тому другому парню, который не дал мне воспользоваться моей собственной лодкой… Сейчас вспомню его имя…

— Конор, папа. Конор Берк, — подсказала Кейт.

— Ах да, Конор Берк. Знаешь, Кейт, загадочный он человек. У него есть свои планы относительно отеля и площадки для гольфа и угодья Спеллейн, которые изменят вид озера, но по тому, как он говорит о них, чувствуется, что у него есть сердце и что он по-своему пытается принести пользу нашему озеру.

— Возможно. Я знаю, что и Брайди такого же мнения, — заметила Кейт.

— Да и ты ведь тоже. Ему удалось убедить тебя, так же как почти удалось меня?

— Да, — улыбнулась Кейт.

— Правда, у него довольно странная манера убеждать. Зато он, похоже, отлично знает, чего хочет, и делает это в конечном счете ради Ирландии, умея напрочь разоружить противника. И помнишь, как я спросил его по-гэльски, не хочет ли он чего-нибудь горячительного? Так вот он, оказывается, не ограничился теми крохами, которым учили в школе, и потом еще два года изучал гэльский, так что теперь знает его превосходно.

— Так уж и превосходно? — пробормотала Кейт.

— Что-что?

— Ничего, папа.

— Нет, ты что-то сказала, дочка. Я же слышал.

Но Кейт переменила тему:

— Кстати, раз уж мы заговорили о гэльском, я ведь, папа, начала сегодня утром печатать эти стихи.

— А, «Любовные песни Мюнстера»? Не показалось ли тебе, что они еще недоработаны?

— Некоторые — да, некоторые — нет, но я всегда могу перепечатать снова. Среди них была одна, над которой ты явно собирался еще поработать. Я ее еще не закончила… — Кейт помолчала и вдруг спросила: — Кстати, папа, там была одна фраза, которая меня заинтриговала. Ты перевел «a thaisge» как «мое сокровище» и потом сам выразил сомнение на полях. Есть ли у него какое-нибудь другое значение, и если есть, то ка…

Но на этот вопрос Кейт не суждено было получить ответа. Потому что в этот самый момент чашка выпала из рук профессора, а маленький поднос, который он держал на коленях, соскользнул в сторону. Кейт едва успела поддержать его голову, когда та безвольно откинулась на подушки.

— Отец! — вскричала она, но так и не поняла, слышит ли он ее.

Одной рукой поддерживая его, Кейт расстегнула ему пуговицы на пижаме. Шея и лицо его сначала покраснели, а потом приняли ужасающе пурпурный цвет, его затрудненное дыхание переходило в протяжный мучительный рев, глаза закатились, и хотя Кейт никогда в жизни не приходилось быть свидетелем острого сердечного приступа, инстинктивно она поняла, что это был именно он.

Она осторожно вытащила руку и побежала звать Брайди. Увидев испуг в глазах Кейт, девушка попыталась прорваться в комнату, но старшая сестра с решительной твердостью сказала:

— Нет, милая, лучше вызови доктора Килиана. Скажи ему, что у папы приступ. Только, пожалуйста, скорее. И вот еще что, Брайди, — прибавила она, в то время как та бросилась к телефону: — Потом позвони Деннису в «Лэйкстрэнд» и скажи, что папа заболел и мы обе должны находиться при нем, поэтому я не смогу пригнать машину сегодня вечером.

Для обеих сестер начались напряженные дни и ночи перемежающихся надежд и отчаяния, пока отец боролся за свою жизнь и собственными силами, и при помощи всевозможных медицинских средств.

Временами он приходил в сознание и был в ясном уме, в другое же время под воздействием сильных препаратов уносился в мир, в который они не могли последовать за ним, и им оставалось лишь ждать и быть начеку.

В тот первый вечер они очень боялись услышать от доктора Килиана слово «больница». Но хотя, к их величайшему облегчению, он не произнес ничего подобного, врач все же предупредил, чтобы они не исключали такой возможности. В то же время он пригласил к ним сиделку, и сестрам попеременно с нею надлежало день и ночь дежурить у постели больного. Уходя, доктор Килиан прибавил:

— Было бы неплохо, если бы вы сообщили Норе. Вы меня понимаете?

Значение этих слов не ускользнуло от Кейт.

— Папа действительно так плох? — спросила она.

— Боюсь, да. И Нора должна знать об этом. Но если она не будет настаивать, не заставляйте ее приезжать сейчас. В таком состоянии, как теперь, он ее вряд ли узнает, так что пусть лучше пока остается у мужа. — Доктор Килиан помолчал, потом взял в руки дрожащий подбородок Кейт. — Вы, Кейт, жестоко вините себя в том, что произошло сегодня утром. Не так ли?

— Да.

— Не нужно. Вы не могли предвидеть этого. И не смогли бы предотвратить. И вы также не должны позволять заниматься самобичеванием Ригану и Берку. Потому что это могло случиться с ним в любое другое время и при других обстоятельствах. И кто знает, Кейт, какие из них оказались бы хуже?

— Да, это, конечно, так… — Но мысли Кейт были заняты сейчас Деннисом — она представляла, как ей придется его утешать, если после утреннего происшествия отец умрет.

Все проявляли к ним сочувствие. Конор приостановил шумные работы на строительстве площадки для гольфа и освободил Брайди от работы на неопределенный срок. Он звонил дважды в день — утром и вечером, предлагая свою помощь и интересуясь, не нужно ли им чего-нибудь в Корке, в Мора-Бег или в самой деревне.

Каждый день миссис Берк присылала обеим девушкам и сиделке приготовленный на кухне «Лэйкстрэнда» ленч в горячих судках, и дважды в неделю их белье забирали в прачечную отеля и возвращали чистым.

На почте ежедневно вывешивали листок — нечто вроде бюллетеня, — в котором докладывалось, как «Сам» борется с приключившейся с ним напастью.

Ребята Хинана, хотя их никто и не просил, прекратили гонять на мотоциклах. Старший О'Шиэз вызвался рубить для сестер дрова и привозить им торф, а младшие наперебой выражали готовность накормить кур. А Деннис каждый день приплывал с острова посидеть у изголовья профессора или вывести прогуляться Брайди или Кейт, не понуждая ее при этом отвечать на его вопрос.

Проведя два дня в полной коме, профессор пришел в себя, с тем чтобы снова погрузиться в бессознательное состояние и потом вновь очнуться. Однажды он принял Брайди за мать, называл ее именем жены и разными ласковыми словами. Поначалу испугавшись, Брайди решила все-таки подыграть ему, а потом горько рыдала в объятиях Кейт, представив, что было бы, если бы Кейт и Конор в свое время вовремя не остановили ее.

Кейт утешала ее как могла:

— Детка, если бы ты тогда уехала, отец простил бы тебя.

Но Брайди знала, что сама не смогла бы простить себе этого, и продолжала сокрушаться.

Иногда профессор начинал вдруг говорить по-гэльски, не обращаясь ни к кому конкретно, его, казалось, радовала сама мелодика этой напевной речи. А однажды он все-таки полностью узнал Кейт, хотя, судя по всему, напрочь забыл о ее разрыве с Бэзилом Кентом.

— Ты, быть может, не захочешь послушать меня, но ты совершишь большую ошибку, если выйдешь замуж за этого парня из Англии, — сказал он ей.

— А я и не собираюсь, папа.

— Если ты говоришь это, только чтобы успокоить меня, то не нужно. Не то чтобы я был против того, что он англичанин. Твоя мать тоже была англичанкой… Но он тебе не подходит. Лучше, если бы ты огляделась по сторонам здесь, на озере. Разве я не говорил тебе этого раньше?

— Говорил, папа, только…

— Да, теперь вспоминаю. Я спросил тебя, не хочешь ли ты взглянуть на Денниса, а ты ответила, что тебе такое в голову не придет. Но вы ведь все-таки думали друг о друге с тех пор? Или он просто так сказал мне?

— Деннис сказал тебе это?! Когда?

Но взгляд профессора замутнился, и он покачал головой. Время и обстоятельства выскользнули из его памяти, и следующие его слова уже были обращены к самому себе:

— Деннис… и Кейт… Разве я не говорил ей, что она должна еще и любить?.. Что одной доброты недостаточно?.. Иначе она выйдет за него из жалости. И как же тогда тот, другой, о котором я думал совсем недавно? Ведь он, этот Берк, тоже, как и Деннис, не рожден на озере, но, похоже, сильно любит его и гордится. Да, гордится и мечтает о его будущем. Разве многие из нас, уроженцев этих мест, могут похвастать тем же? И разве не слышал я уже, что этот парень влюблен в нашу Кейт, а она в него? Только…

Но тут его слова превратились в неразборчивое бормотание и вскоре стихли. И хотя девушки еще не знали этого тогда, их отцу уже было суждено никогда больше не заговорить с ними. На следующее утро перед зарей сиделка позвала их к нему и позвонила доктору Килиану. Свежий утренний ветерок прогуливался по глади озера, возвещая о рассвете, которого последнему из мужчин в роду «черных» Рутвенов уже не суждено было увидеть.

 

Глава 9

Долгое время Кейт не верилось, что она сможет забыть первую реакцию Брайди на их утрату. Девушка тогда сказала так:

— Теперь я смогу поехать в Дублин и заняться там тем, о чем давно мечтала. Я бы никогда так не сказала, если бы знала, что папу можно вернуть.

Так думала и Кейт, хотя обе они не раздумывая променяли бы свою новоявленную свободу на сковывавшие их до сих пор цепи любви и заботы. Теперь у них было много свободного времени, и они имели возможность на себе убедиться в том, как тяжело, когда у тебя нет никого, о ком ты мог бы заботиться. Разбирая вместе с Кейт бумаги и вещи отца, Брайди однажды сказала:

— Какая ужасающая тишина поселилась у нас после того, как папы не стало! Будто он расхаживал по дому и бил в гонг.

Кейт согласилась. Действительно, никто не нарушал безмолвия своими шагами, не шумел, и дом, в особенности кабинет отца, своей унылой пустотой словно давал понять, что ждет возвращения хозяина.

Сестры обсуждали дальнейшую жизнь, прекрасно понимая, что здесь для них нет будущего. У них было достаточно денег на обучение Брайди, но дом подлежал продаже, с тем чтобы обеспечить всех трех сестер материальной основой для будущего. Нора подумывала о рождении первенца и не собиралась возвращаться сюда по крайней мере еще год, пока не кончится командировка мужа. И хотя Кейт сообщила Брайди о том, что намерена в самое ближайшее время вернуться в Лондон, она понимала, что сначала должна разобраться с Деннисом.

Конор отреагировал на смерть их отца, как полагается нормальному мужчине. Он не стал, придерживаясь общепринятых условностей, звонить по телефону и задавать вопросы вроде: «Могу я чем-нибудь вам помочь?» Он просто приехал и помогал, беря на себя одну за другой печальные обязанности, постоянно находясь рядом с ними или держась на связи.

Совсем по-другому повел себя Деннис. Он так любил профессора, что теперь сам нуждался в постоянном утешении. Он был подавлен так же, как обе сестры, и они нередко вместе предавались воспоминаниям, которых не мог разделить с ними Конор. Конор помогал делом и почти не выражал формальных соболезнований. Но именно Конор, а не Деннис сказал Кейт правду, которую она давно пыталась облечь в слова, но до сих пор не могла их подобрать.

— Знаешь, Кейт, тот, кто теряет любимого человека, похож на дерево, которому обрубили сучья. Но не на срубленное дерево, заметь. Веришь или нет, но у тебя отрастут новые ветви, и заживленные раны воспоминаний окажутся не единственным соком, который будет питать эти ростки. Все лучшее, чем он был, станет этим соком. Оно не уйдет и останется в тебе. В твоей памяти может стереться его внешность, звук его голоса, но в нужный момент все лучшее, что было в нем, станет частью тебя, тем, за что тебя будут любить потом другие. Как ты думаешь, хватит у тебя смелости и терпения дождаться этого?

Кейт покачала головой.

— Не знаю. Сейчас я с ужасом думаю, что могла бы когда-нибудь забыть хотя бы малейшие его черточки, — призналась она, сердцем понимая, что Конор прав и что глубокий след, оставленный человеком, не имеет отношения к хрупкой человеческой памяти. Этот след всегда будет жить в любящих сердцах. Но откуда Конор так хорошо знает это?

А между тем Деннис задумал по-своему помочь. Это выяснилось, когда однажды они с Кейт остались в доме одни.

Подойдя к телефону ответить на раздавшийся звонок, Кейт повернулась к Деннису.

— Это был Фербер, агент по недвижимости, — сообщила она. — Но я полагаю, ты все и так понял?

— Да, — признался Деннис.

— Он сказал, что ты предложил им полную цену за дом и не требуешь, чтобы его освобождали. Это правда?

Деннис кивнул:

— Ну, раз Фербер говорит, то…

— Но, Деннис, почему?..

— По разным причинам. — Он заметил, как горделиво вздернулся подбородок Кейт, и поспешил прибавить: — Но поверь, тут нет никакой связи с тем, о чем мы когда-то договорились. Мы вернемся к этому вопросу не раньше, чем ты захочешь. Но не думала ли ты, куда вы подадитесь с Брайди, если кто-нибудь другой купит ваш дом и вам придется немедленно освободить его?

— Брайди в следующем месяце уезжает в Дублин и будет жить в общежитии, которое подыскал для нее Рори. А я…

— А Нора? — поспешил вставить Деннис. — Они с Томом должны будут где-то жить, когда вернутся.

— До этого еще далеко. И если ты хочешь купить дом по полной цене, мы не можем не освободить его.

— Если даже я не захочу жить в нем, то одной из вас троих он может со временем понадобиться. Если ты по-прежнему возражаешь, вы могли бы платить мне чисто символическую ренту и считать этот дом своим. Но ты не должна препятствовать мне в его покупке, Кейт. Не должна! У меня достаточно денег, чтобы заплатить за него, и я не вижу другого способа оплатить свой долг перед вами.

— Ты нам ничего не должен, Деннис!

— Должен, Кейт, еще как должен! Разве ты, и Брайди, и твой отец не принимали меня здесь как своего и не сделали для меня этот дом родным? Кормили, поили, нянчились со мной, носились как с писаной торбой… Разве этого не достаточно? И не забывай: есть и другое. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать, понимая, что, если бы не я, профессор мог бы быть сейчас жив?

— О, Деннис, ты не должен винить себя! — воспротивилась Кейт. — Доктор Килиан сказал…

— Я знаю… что это могло случиться с ним в любое другое время. Но разве эта мысль может облегчить мое состояние, если я не сделаю все, что в моих силах, чтобы возместить хотя бы частично ту потерю, к которой я приложил руку? Поэтому, Кейт, ты не должна возражать против того, чтобы я купил дом. Хорошо?

Понимая, что на этот раз все, как никогда, зависит от нее, Кейт сказала, что если Нора не будет возражать, то она согласна. И в ответ получила:

— Благодарю тебя, Кейт. Ты даже не представляешь, что для меня сделала!

Новости быстро распространялись вокруг озера. Люди, судача о делах Кейт и Брайди, уже не спрашивали: «Что бедняжки будут делать без отца?» Теперь в округе поговаривали, что молодой Риган с острова купил дом сестер все равно что для них же самих, чтобы они могли жить в нем, пока не разъедутся в разные стороны: Брайди — в Дублин, а Кейт — обратно в Англию. «Только о чем думает этот вдовец Риган, если собирается упустить из-под носа такую красотку, как Кейт, одному только Богу известно», — толковали люди.

Именно в таком виде слух достиг ушей миссис Берк, которая всегда предпочитала верить не сплетням, а фактам, и на этот раз конечно же не могла оставить новое обстоятельство без внимания.

— Думаю, у этой парочки давно уже все улажено между собой, — сказала она Конору. — Брайди говорит, что Кейт вернется в Англию, только, скорее всего, это связано с ее обязательствами на работе. Может, спросишь у Денниса, какие у него в самом деле намерения? Или хочешь, я спрошу?

— Не нужно, — кратко ответил Конор. — В этом нет необходимости.

— Нет необходимости?! С чего ты взял?

— Из того, что я вижу собственными глазами, и из того, что сказал профессор. В тот день, когда мы вытаскивали Денниса из озера, он назвал его парнем Кейт. А уж кому было знать, как не ему?

— Действительно, кому? Если, конечно, исключить тот факт, что старик не всегда имел верное представление о том, что происходит вокруг него. Но если это так, то я рада за них и при встрече с Кейт обязательно поздравлю ее. А ты поздравь Денниса.

— Делай как хочешь, — сказал Конор. — А я не собираюсь поздравлять Ригана, потому что вовсе не рад.

— Не рад?! Почему, сынок? — Миссис Берк окинула сына проницательным взглядом. — Может, ты считаешь, он для нее не слишком хорош или она ему не подходит?

— Не в этом дело. Просто Кейт выйдет за него лишь из жалости и материнского инстинкта, который ей следовало бы приберечь для будущих детей.

— Но, сынок, тебе-то что до этого за дело? Или ты считаешь, она должна спрашивать у тебя совета, хотя была знакома с Деннисом еще задолго до того, как познакомилась с тобой? — мягко проговорила миссис Берк. — Уж наверное, она знает, что делает.

— Если бы она знала, что делает, она бы вышла за него еще тогда, а не оставила его здесь и не позволила, чтобы он мог жениться на другой…

— Сынок, но ты не можешь так говорить!

— Могу и буду. Они никогда и не вспомнили бы друг о друге, если бы судьба не привела их обоих сюда снова. Деннис рад стать ей заменой того английского парня, который ее бросил, а она делает это из милосердия. И знаешь, мама, если вспомнить, что для женитьбы нужна любовь, я имею в виду — физическая, то в таком случае эти двое просто младенцы. Как ты думаешь, мог бы кто-нибудь другой на месте Денниса, будучи помолвлен с такой девушкой, как Кейт, во время ночной прогулки по берегу только один раз поцеловать ее? Будто играет в «Тук-тук! Кто там?» или боится дотронуться до нее, словно она дрезденский фарфор.

Миссис Берк улыбнулась.

— Но если ты видел все это, значит, было не так уж темно, — с иронией заметила она.

— Ах, мама, ну что ты все время придираешься к словам! — возмутился Конор. — Ну естественно, там не было темно, потому что светила луна. Только факт остается фактом — если парень не целует свою девушку при лунном свете, то когда же он это делает?

— Думаю, когда они оба уверены, что за ними не подсматривают всякие любопытные, — сухо заметила миссис Берк. — Во всяком случае, твои доводы не имеют под собой никаких оснований, и ты прекрасно знаешь это. Ты просто ворчишь и придираешься непонятно по какой причине.

— Потому что я убежден, что между Деннисом и Кейт не может быть ничего.

— Не знаю. Он нуждается в ком-то, кто бы заботился о нем, он может сам заботиться о Кейт, и, кроме того, они давным-давно дружат. Поверь мне, сынок, на свете существуют куда менее веские причины, чем эти, для того, чтобы пожениться.

— И еще целая пропасть более веских! — огрызнулся Конор и бросился вон из комнаты, так и не услышав раздавшегося ему вслед задумчивого: «Ну, ну!..»

На неделе, когда Деннис ожидал результатов конкурса, Кейт пришлось поехать в Корк по вопросу продажи дома.

Для удобства она подгадала так, чтобы поехать вместе с Брайди на грузовичке, и сестры договорились встретиться в ресторанчике торгового комплекса после того, как Кейт побеседует с поверенными, а Брайди закончит свои дела на цветочном рынке. Брайди никогда точно не знала, когда управится, кроме того, в это утро ей предстояло кое-что купить, и Кейт пришла на место встречи первой. Час был не ранний, и в ресторане было людно. После того как Кейт подождала в небольшой очереди, ее провели к столику на двоих. Официантка, только что принесшая ей кофе, вскоре вернулась, ведя за собой еще кого-то. Мило улыбнувшись, она сказала:

— Если мадам не возражает, то эта леди…

Кейт собралась было возразить и сказать, что место скоро будет занято, но незнакомка уже успела усесться на стул и снять перчатки, и в это же мгновение через стол Кейт услышала приторно-нежный, медоточивый голосок Эстер Дэвенпорт:

— До чего же все-таки тесен мир! Давно не виделись!

Кейт застыла на мгновение, потом придвинула к себе сумочку и перчатки.

— Доброе утро, — сухо проговорила она. — Я жду здесь Брайди.

— Брайди? Ах, ну тогда я конечно же пересяду, когда она придет… Если будет куда. Кстати, вы не возражаете, если я закурю? Может быть, тоже закурите?

— Нет, благодарю, — отказалась Кейт и помешала ложечкой кофе, вовсе не собираясь следовать пожеланиям Эстер и надеясь, что формальная вежливость не повредит ей.

Однако Эстер чувствовала себя вполне раскованно. Она огляделась по сторонам.

— Вы часто здесь бываете? Я заскакиваю сюда, только когда прихожу за покупками, а обычно бываю по утрам в баре яхт-клуба. Вы состоите в нем? Не мешало бы. Вам, возможно, и нетрудно было бы найти спонсора, — сказала она тоном, предполагающим подтекст.

— Боюсь, все, что касается городских развлечений, не для меня. Я не часто здесь бываю и, возможно, скоро вообще уеду в Лондон.

Эстер удивленно приподняла брови:

— Вот как? А я думала, вы, так или иначе, крепко застряли на озере.

— Так было, пока был жив мой отец.

— Был?! Ах ну да… Это, должно быть, он тот самый профессор Рутвен, чей некролог занял целую полосу в «Геральд» и колонку в «Тайме». Сожалею. И все же вы меня удивляете тем, что собираетесь вернуться в Англию. Разве вас там не постигло другое разочарование?

— Другое разочарование? — удивилась Кейт.

— Ну да. Я имею в виду Бэзила. Кстати, вы знаете, что он постоянно в отъездах? Последнее, что я слышала, это то, что он сейчас в Аргентине по делам «Кент холдингз» и пробудет там неизвестно сколько. Но мне казалось, вы уже прекратили оплакивать этот разрыв и, по-моему, готовы были объявить о своей помолвке с этим меланхолическим состоятельным вдовцом, с которым вас часто видели вместе.

— Нет, — твердо ответила Кейт.

— Ну и напрасно. В общем, понятно — решили отложить в долгий ящик. В конце концов, это не мое дело. Знаете, иногда все же интересно посмотреть, как живут другие. А кстати, вас не удивляет, почему ни я, ни Гай не появляемся больше в «Лэйкстрэнде» с тех пор, как мы виделись там в последний раз?

Решив, что пора прекратить эти откровения, Кейт позвала официантку, чтобы получить счет.

— В общем-то — нет. Мне и в голову не приходило задаваться такими вопросами, — сухо ответила она.

Эстер метнула на нее быстрый взгляд.

— Да, но если бы вы и задали такой вопрос, то вряд ли получили бы на него правдивый ответ. Потому что он не решится обмолвиться и словом, и, в сущности, можно считать, что ему просто повезло, что я не раздула из этого историю до небес.

Кейт насторожилась:

— Он?!

Эстер кивнула:

— Конор Берк. Кто же еще? О, я понимаю, для Брайди он просто голубоглазый паинька и для вас, возможно, тоже. Но тогда скажите, откуда мне было знать, что, пригласив меня на танец, — а вы это сами слышали, — он вместо этого затолкает меня в свой кабинет и… В общем, об остальном можете догадаться!

Сердце Кейт заколотилось.

— Я в это не верю! — с жаром проговорила она. Эстер пожала плечами:

— Как хотите. Но только напрасно, потому что это правда.

— Этого не может быть! Во-первых, Конор… не такой. А во-вторых, он бы не осмелился. И потом, как он мог держать вас там против вашей воли? Вы могли уйти. Что вас удерживало?

Эстер медоточиво улыбнулась:

— Что? Запертая дверь, милочка, ключ от которой был у него.

— Я все равно не верю. Вы говорите это нарочно, чтобы дискредитировать Конора по каким-то своим причинам. Ни один мужчина на его месте не стал бы рисковать своей репутацией, удерживая женщину в комнате против ее воли.

— Вы хотите сказать, я отвечала его грязным поползновениям? Или, быть может, меня там вообще не было? — возмутилась Эстер.

— Думаю, что, скорее всего, вас там действительно не было и что все это ложь.

— Вот как? — Эстер решительно загасила сигарету. — Тогда давайте восстановим события. Вы видели и слышали, как он пригласил меня танцевать. Так?

Кейт кивнула.

— После этого вы видели меня, пока сами не уехали?

— Нет, но…

— Никаких но. Не видели. Потому что перед тем, как я навсегда отряхнула со своих ног пыль этого ужасного места, я была именно там, где сказала. Хотите, чтобы я доказала вам это?

— Докажите, если можете.

— И как же я могу доказать это? Как, если не скажу, что, после того, как Берк приволок меня туда — после, заметьте, — вы с вашим другом прогуливались вдоль озера, а потом остановились и он поцеловал вас? Разве этот отрезок берега не виден только из этого окна и ниоткуда больше?

Кейт почувствовала себя нехорошо.

— Не знаю. Я была там всего один или два раза.

— Можете проверить, хотя лучше поверьте мне на слово, потому что я действительно видела вас оттуда. Теперь удовлетворены?

— Хорошо. Я признаю, что вы могли быть там с Конором, — неохотно согласилась Кейт. — Но это не означает, что он удерживал вас силой или что он…

— Интересно, зачем же тогда он меня туда притащил? — возразила Эстер. — Поговорить о бизнесе? Или о политике? Неужели вы думаете, я осталась бы там хоть на минуту, если бы дверь не была заперта? Кроме того, если вы требуете от меня доказательств, тогда вспомните: разве с вами не произошел такой же случай и разве он не пытался проделать с вами нечто подобное? И надо признать, что, хотя вы тогда были, так или иначе, помолвлены с Бэзилом Кентом, глядя на вас, нельзя было сказать, чтобы вы сильно противились!

Кейт не стала отвечать на этот злобный выпад и, несмотря на то что официантка все не шла, встала и надела перчатки.

— Ну и если предположить, что вас там держали насильно, то как же вы тогда вышли? — поинтересовалась она.

— Я пригрозила, что закричу.

— И вы хотите, чтобы я поверила, что, если Конор действительно пытался угрожать вашей чести, вы потом ничего не предприняли, а просто ушли и никогда больше не появлялись в «Лэйкстрэнде»?

Эстер ехидно улыбнулась:

— Есть много способов отомстить обидчику. Если честно, то я собиралась разобраться с ним, но у Гая появилась более интересная идея. У нас много друзей, и знаете — намек здесь, словечко там — и глядишь, этот Берк со своим несчастным отелем разорится за милую душу…

Но в этот момент кто-то взял Кейт за локоть. Она обернулась и увидела Брайди — та переводила удивленно-враждебный взгляд с одной на другую.

— Не возражаешь, дорогая, если мы выпьем кофе где-нибудь еще? — сказала Кейт почти одновременно с наглым возгласом Эстер:

— О, Брайди? Что это ты тоже такая мрачная? А знаешь, что потом сказал Гай? Что если ты чуточку повзрослеешь и избавишься от этого своего щенячьего восторга, то он с удовольствием снова с тобой увидится… Думаю, ты тоже будешь рада. Правда же? И если он действительно так считает, хочешь, я попрошу его, чтобы он иногда позванивал тебе?

— Нет, — сказала Брайди, сжав губы, потом повернулась и, не дожидаясь Кейт, направилась к выходу.

Кейт не знала, насколько можно верить непристойной истории, рассказанной Эстер, и мысленно цеплялась за все «за» и «против».

Эстер конечно же была в комнате Конора, и определенно была там не одна. Только Конор мог привести ее туда. Но с какой целью, если не с той, о которой она говорила? Была ли дверь действительно заперта? Если да, то Кейт сомневалась, что даже Гай мог бы убедить Эстер не устраивать скандала. Если нет, то, значит, всю эту историю она придумала из злости. И все же что-то там происходило, ведь дыма без огня не бывает. Эта избитая фраза внушала Кейт омерзение тем, что могла, хотя бы теоретически, иметь под собой основания. Но перед Эстер Кейт защищала Конора и, если бы понадобилось, защитила бы снова. «Конор не такой!» — сказала она тогда. А вдруг он бывает «таким»? Как все мужчины. Ведь он такой самоуверенный. И много ли ему нужно, чтобы позволить себе такое? Разве что-то подобное уже не случалось с нею самой? А ведь она не давала повода. И если Эстер не давала ему повода, то не может ли эта история быть наполовину правдивой? Пусть не такой, чтобы можно было раздуть скандал, но достаточной для того, чтобы убить в ней, в Кейт, всякое желание любить и уважать Конора. И тем не менее не нужно рассказывать этого Брайди — она сейчас и так расстроена этим неожиданным свиданием с Эстер. На обратном пути Брайди возмущалась:

— «Нет»! Я сказала «нет», и только-то! Скажи, Кейт, почему так бывает? Хочешь сказать человеку то, что он заслужил, но почему-то в нужный момент не подберешь слов.

— Это с каждым бывает, — мягко заметила Кейт. — Обычно в таких случаях говорят: «Человек задним умом крепок». Хотя лично мне показалось, что твой тон был исчерпывающим. А что бы ты хотела сказать?

Брайди задумалась.

— Мне нужно было спросить ее, с чего она взяла, что я захочу снова увидеть ее разнесчастного братца.

— Своим «нет» ты сказала больше.

— Тогда мне нужно было изобразить недоумение, будто я вообще не могу припомнить, кто такой ее братец.

— Это уже лучше, — одобрила Кейт.

— А еще лучше мне нужно было вытаращить глаза и спросить ее, разве она не знает, что я помолвлена с…

Кейт выпрямилась:

— Брайди!

Брайди наморщила носик:

— Ой, ну я же просто так сказала. Нас с Рори не очень-то волнуют подобные вещи. Мы просто знаем, что когда-нибудь поженимся. Вот и все. Просто жаль, что мне не хватило находчивости сказать это Эстер.

— И давно вы с Рори решили пожениться? — поинтересовалась Кейт.

Лицо Брайди осветилось нежной улыбкой.

— Как только познакомились. Мы оба сразу поняли, что каждый из нас нашел свою вторую половинку. Скажи, Кейт, а у тебя было так с Бэзилом Кентом?

— Мне казалось, что это так. А ему, судя по всему, нет.

— Да, иначе он не отпустил бы тебя. — Брайди помолчала, потом прибавила: — Знаешь, я думала о вас с Деннисом. Последнее время вы всегда вместе. Или я похожа на сводницу?

После недолгого сомнения Кейт призналась:

— Да, мы говорили об этом.

Брайди метнула на нее быстрый взгляд:

— Говорили? И чем…

— Мы говорили давно, когда еще был жив папа. Деннис всегда был очень терпелив, а я старалась оттянуть решение этого вопроса, потому что… — Кейт вздохнула. — Потому что не очень уверена.

— В таком случае ты не должна этого делать, — решительно сказала Брайди. — Даже я это знаю. Ну а он? Он любит тебя?

— Не так, как Эйлин. Но говорит, что я нужна ему.

— Знаешь, я ему вообще-то тоже нужна — штопать одежду. Но этого недостаточно. Недостаточно только того, что ты кому-то нужен. Недостаточно, если ты не уверен, что любишь.

— Да, я знаю и поэтому боюсь. Но и в любви можно ошибиться, как мы с тобой обе уже убедились, — заметила Кейт.

— Да, это так, но начинается все с любви, в этом я уверена. Скажи, папа знал о вас с Деннисом?

— Да, Деннис говорил ему, и папа сказал то же самое, что и ты, — что одной симпатии к Деннису и желания помочь ему недостаточно.

— Милый папа! — вздохнула Брайди. — Ты была права, когда сказала, что он видит и знает гораздо больше, чем мы думаем. Но и Конор говорил то же самое. Помнишь? Когда просил меня предостеречь тебя, чтобы ты не выносила себе приговор на всю жизнь из одной только жалости к Деннису. Думаю, он догадывался, что ты допускаешь возможность выйти замуж за Денниса. Но, пожалуйста, Кейт, прошу тебя, не надо этих «хладнокровных» жертв! Лучше возвращайся в Лондон и хорошенько подумай. Ладно?

— Я уже думала. И сейчас думаю.

Брайди довезла Кейт до их аллеи и поехала дальше в «Лэйкстрэнд», а Кейт пошла пешком к дому. Со стороны озера дверь никогда не запиралась, и, войдя, Кейт обнаружила, что ее ждет Деннис.

Он вышел к ней в прихожую и упавшим голосом, заставившим сердце Кейт заколотиться, сказал:

— Пришли, Кейт.

— Пришли? Результаты конкурса? Ах, Деннис, ну что там?

Взяв за руку, она повела его в гостиную, где он показал ей бумаги.

— Ничего, — сказал он. — Лишь середнячок в числе двенадцати остальных.

— Но и это неплохо, — принялась утешать его Кейт. — Не забывай, это был международный конкурс, и быть в числе первых двенадцати победителей совсем не плохо. Разве мог ты мечтать об этом?

— Может, и не мог, но все-таки мечтал. Безумие, конечно, учитывая результат, но я рассчитывал на второе или хотя бы третье место. А что получилось? И что будет дальше?

— Но даже состоя в числе первых двенадцати, ты получишь приличный приз, — уверенно заметила Кейт.

— Я не нуждаюсь в деньгах, а других стимулов у меня нет. Ну что ж, так мне и надо. У меня такое ощущение, будто я сам полез под танк и он просто проехался по мне.

Кейт молчала. Они молчали оба. Кейт думала: «Время настало. Хотя я и считала, что смогу его оттянуть». Деннис, помнится, обещал, что они не будут говорить о женитьбе, пока Кейт не будет готова, но Кейт чувствовала, что он ждет. Она понимала, что пришло время для разговора, и вдруг отчетливо представила, что именно скажет.

 

Глава 10

И сжигая все мосты, она сказала это:

— Скажи, Деннис, ты по-прежнему чувствуешь, что у тебя есть стимул жениться на мне?

— Разве я не говорил тебе, что да? Конечно чувствую, и ты знаешь это.

— Тогда знаешь…

Но к ее безграничному удивлению, он покачал головой:

— Нет… Кейт, иди сюда, пожалуйста.

Она подошла, и он взял ее за руки.

— Ты, наверное, и не представляла, что я боялся этого так же, как и ты?

— Как я? Откуда ты знаешь?

— Потому что, если бы мы оба не боялись, мы давно бы поговорили об этом или у нас вообще не было бы необходимости обсуждать это. Я боялся даже допустить мысль, что окажусь слишком слабым для тебя и ты мне откажешь. Потому что ты жалеешь меня из-за Эйлин, потому что мы старые друзья, потому что у меня увечная нога и потому что озеро нас сближает. Но ко всему этому больше нечего прибавить. Или все это имеет какое-то значение?

— А почему бы и нет?

Он снова покачал головой:

— Но ведь в этом-то все и дело, Кейт. Понимаешь? Если бы ты считала, что этого достаточно, я бы сейчас так не говорил. Нет, я считаю, что этого недостаточно. Меня это как громом поразило, когда я ждал тебя сегодня утром. Я вдруг понял, что должен перестать опираться на других. Слишком долго я только брал и почти ничего не давал. Так не должно продолжаться.

— Но если ты понял, что не должен опираться на других, ты ведь можешь прекратить это, как сделал только что?

— Одной готовности недостаточно. Я должен отдалить себя от трости, на которую опираюсь. Только тогда это поможет. — Он нежно взял в руки лицо Кейт. — Кейт, ты слишком добра и терпима ко мне. Так больше продолжаться не может, поэтому я хочу уехать.

— Уехать с озера? Деннис, куда? И неужели навсегда?

— Быть может, не навсегда. Пока не знаю. Для начала я хочу снова съездить на север, к родителям Эйлин. А потом я собираюсь поездить по Америке, поучаствовать в разных конкурсах по художественному литью и посмотреть, какие призы смогу заработать. Быть может, я переоцениваю свои силы, но так будет лучше. Если бы я не получил эту оплеуху, я бы никогда не решился.

— Мы будем ужасно скучать без тебя, — сказала Кейт. — Неужели ты навсегда уедешь с острова?

— Нет. Во всяком случае, пока. Я как раз хотел попросить тебя: когда я уеду на север, говори всем, что это, как обычно, ненадолго и что я скоро вернусь. Хорошо?

— Конечно. Если ты хочешь, чтобы это осталось в тайне.

— Разумеется, хочу. Вся округа сочувственно кивала головами в мою сторону. Мне бы хотелось, чтобы и Брайди не знала. Десять к одному, что она попытается убедить меня не уезжать. А я должен.

— Она знает о нас, Деннис. Только сегодня утром я рассказала ей, что мы думали пожениться, поэтому придется рассказать, что теперь не собираемся.

— Тогда пусть узнает, только не раньше чем уедет в Дублин, иначе она обязательно расскажет миссис Берк и Конору. Когда она уезжает?

— В следующий понедельник. В пятницу она работает в «Лэйкстрэнде» последний день.

— Тогда давай на прощанье пригласим ее туда пообедать. Я планирую уехать в четверг. Кстати, что она сказала, когда ты сообщила ей о нас? Или она, быть может, и сама догадывалась?

— Она удивилась, но когда я сказала, что этот брак будет не по любви, Брайди посоветовала мне не делать этого.

Деннис криво усмехнулся:

— Как говорится, устами младенца глаголит истина. Странно, правда, что такая девочка, как Брайди, почти ребенок, учит нас, взрослых, уму-разуму? Ну а ты, Кейт? Скажи, ты-то хоть понимаешь, почему я вынужден был так поступить? Ведь я долго ждал твоего ответа.

Кейт нежно сжала его руки.

— Ты же знаешь, что я все понимаю. И как бы там ни сложилось, я всегда буду гордиться тобой.

— Гордиться? Правда? За что?

— За то, что ты набрался решимости… как ты сам сказал, жить самостоятельно.

— Да, до сих пор я не делал ничего подобного. Только говорил. Ты же знаешь, какие мы, сыны Ирландии, мастера на этот счет.

— Но теперь ты сделаешь это. И пусть бережет тебя Бог! — сказала Кейт, подумав про себя, что и ее Бог уберег от себя самой, от этой безнадежной затеи с замужеством и от утренних горьких сомнений в честности Конора. Теперь она тоже наберется решимости и попытается забыть все это. Эти слова «Пусть бережет тебя Бог!» она говорила и себе.

Тем временем близился отъезд Брайди. Рори приехал из Дублина на выходные, и они вдвоем провели все воскресенье на озере, где Брайди прощалась с родными местами, а в понедельник он увез ее.

После ее отъезда Кейт прибралась в доме, который теперь опустел вдвойне. Обе они собирались приехать сюда на Рождество, но до этого дому суждено было погрузиться в безмолвие небытия.

А сейчас Кейт предстояло много хлопот — протереть мебель, запереть в гараже машину, отнести кошку, которую согласилась взять на время миссис Хинан, и переселить, тоже на время, кур к О'Шиэзу. Теперь Кейт с каждым днем все больше и больше чувствовала, что прошлое тяготит ее. Она с ужасом представляла, как закроет за собой дверь, но иногда ощущение одиночества становилось таким тягостным, что она мысленно торопила момент отъезда.

В один из таких моментов, в самый канун ее отъезда в Англию, Конор пригласил ее пообедать вместе с ним в «Лэйкстрэнде». Он сделал это, как обычно, в королевском тоне, не приемля отказа, и Кейт согласилась, вопреки собственному внутреннему голосу, твердившему ей: «Не делай этого! Это может навредить тебе!» Она понимала, что не должна этого делать, но не могла воспротивиться соблазну провести с ним последний вечер и надеялась, что гордость позволит ей выстоять.

Кейт сдержала обещание, данное Деннису, не рассказывать Брайди о его планах до тех пор, пока не напишет ей первое письмо в Дублин.

«Перед отъездом он пребывал в тяжелых раздумьях и сказал, что не выдержит, если кто-то захочет переубедить его, — писала Кейт. — Я также не сказала тебе — то, что было между мной и Деннисом, забыто навсегда. Не по моей инициативе… Пока я не решалась начать, он сам принял решение. Похоже, в тот самый момент, когда я наконец согласилась, он понял, что мы не должны этого делать. Я верю, что это никак не скажется на нашей дружбе. Но, Брайди, пожалуйста, напиши ему, потому что он сейчас очень одинок и ему важно знать, поняла ли ты, почему он…»

Но еще до ответа Брайди Кейт получила два других письма, в обоих содержались примерно одни и те же новости. Первым Кейт прочла письмо Норы.

«Дорогая, пишу тебе в спешке. — (Интересно, писала ли Нора когда-нибудь на досуге, подумала Кейт.) — Благодаря самой что ни на есть невероятной случайности сестра леди Соумс с мужем (ты ведь помнишь леди Соумс — тещу Денниса Ригана?) приехала сюда к своему сыну, который, как выяснилось, работает директором в школе Тома. Мы встретились с ними на вечеринке и, как водится, много говорили о родных краях. Сейчас они собрались домой, но перед отлетом я отдала им катушку с фильмом, где сняты Том, я (толстая, как бочка), наш дом, школа и многое другое, и они обещали, что Деннис передаст ее тебе. У тебя нет экрана и проектора, зато любой может одолжить тебе их. Например, Конор Берк. Насколько я знаю, у него есть и то и другое…»

Другое письмо было от леди Соумс.

«Дорогая Кейт, Деннис очень тепло отзывается о тебе и все время тебя вспоминает. Должно быть, ты уже знаешь от сестры о чудесной случайности, которая свела их в Кувейте. У нас находится пленка с фильмом, который тебе конечно же захочется посмотреть. От Денниса я узнала, что ты в начале следующей недели собираешься вернуться на работу в Лондон, поэтому хочу спросить, не сможешь ли ты полететь с остановкой в Белфасте и погостить у нас в эти выходные?

Пожалуйста, если можешь, приезжай. Мы будем очень рады тебя видеть. Ведь ты так много сделала для Денниса после того, как все мы потеряли нашу Эйлин».

Кейт сложила оба письма и задумалась. Первой ее мыслью было отложить отъезд, но потом пришли сомнения.

Это означало, что ей придется отменить вылет, назначенный на понедельник, вместо этого заказать на пятницу билет на Белфаст, позвонить леди Соумс и принять ее приглашение и ко всему прочему отказаться от обеда с Конором в воскресенье. Не слишком ли много?

Еще толком ничего не решив, она начала потихоньку собираться, с одной стороны радуясь, что теперь есть чем занять время, с другой — сожалея о невозможности встретиться с Конором в другой день. Сейчас он находился в Дублине на конференции и только в четверг должен был вернуться в Корк, где из-за назначенной на вечер встречи собирался пробыть до пятницы. Кейт позвонила миссис Берк, чтобы извиниться, и объяснила, что улетает в Белфаст.

— Он расстроится, но не сомневайтесь — я обязательно передам ему это.

— Спасибо, миссис Берк. Я надеюсь, он поймет, — сказала Кейт.

— Конечно поймет, ведь вы хотите посмотреть этот фильм про Нору и Тома. Вы, наверное, и с Деннисом увидитесь? А как там Брайди? Были от нее весточки с тех пор, как ее поглотил Дублин?

— Пока нет. Я жду от нее письма. И сама хочу сообщить ей, что мои планы изменились.

— Ну что ж, когда будете писать, передайте ей, что, если у нее там плохо с едой, пусть только бросит в ящик открытку, и мы вышлем ей посылочку с нормальной деревенской пищей. Ну а вы сами, Кейт? Когда, вы сказали, отбываете?

— Теперь уже в пятницу.

— И каким же рейсом? Трехчасовым? Да, тогда, конечно, вы вряд ли уже успеете увидеться с Конором, потому что я жду его никак не раньше обеда. Но насколько я понимаю, вы обе вернетесь к Рождеству, если не раньше?

— Боюсь, никак не раньше, — сказала Кейт, и после того, как миссис Берк обещала, что если она оставит ключ, то дом к их приезду будет проветрен, протоплен и снабжен провизией, они пожелали друг другу всего доброго и распрощались.

«Да, поступок, достойный труса, — прощаться по телефону, да еще через других людей!» — подумала Кейт, кладя трубку. Но если бы Кейт видела, с каким озадаченным видом положила трубку миссис Берк, она была бы немало удивлена.

Между Мора-Бег и Корком железнодорожная ветка примерно с полмили тянулась вровень с шоссе, и в пятницу днем именно на этом отрезке, когда поезд, в котором ехала Кейт, пыхтя, продвигался на восток, машина Конора на полной скорости неслась на запад.

Подъехав к «Лэйкстрэнду», Конор оставил машину во дворе и, спугнув игравших в лото мальчишек-посыльных, вихрем пронесся по отелю, на ходу забрав внизу почту и обеденное меню в столовой.

Ворвавшись в кабинет, он бросился к телефону, за которым его и застала вошедшая миссис Берк:

— А, вернулся, сынок? — начала было она, как раз когда он оторвал от уха трубку, недоуменно указывая на нее.

— Что такое с телефоном, не пойму! По дороге сюда увидев у Симонскросса поезд, я вдруг подумал: машина Кейт в гараже, а ведь ей в понедельник надо будет добраться до Корка. Вот я и хотел сообщить ей, что мог бы отвезти ее в аэропорт. Но телефон у нее почему-то молчит, а на станции мне сказали, что номер отключен!

Миссис Берк кивнула:

— Что же тут удивительного? Должно быть, она перед отъездом позвонила на телефонную станцию и попросила отключить. Ее нет дома, поэтому никто и не отвечает.

— Как нет дома?! Она должна быть! Ведь она уезжает только в понедельник!.. И раз ее нет дома, тогда где же она?

— В настоящий момент, думаю, на пути в Корк. А быть может, уже и там, если учесть, что она собиралась вылететь трехчасовым рейсом на Белфаст, а уже оттуда потом в Англию в понедельник. Судя по всему, она ехала как раз в том поезде, который ты встретил.

— Интересно, зачем ей лететь в Лондон через Белфаст тремя днями раньше, когда она ужинает со мной в воскресенье? — заорал Конор в сердцах.

— Эту идею пришлось похоронить, — объяснила миссис Берк. — Я сказала ей, что ты поймешь и не обидишься. Она поехала через Белфаст, потому что ее пригласила леди Соумс погостить у них на выходные. Да и Деннис Риган уже там.

— И он там?! Что это значит?

— Это лучше спроси у себя, сынок…

— А я спрашиваю у тебя!

После минутной паузы миссис Берк предположила:

— Ну, возможно, он пригласил туда Кейт, чтобы показать ее теще и тестю, так как, кроме них, у него нет никого из близких, да и они в свою очередь, наверное, хотели бы познакомиться с нею.

— Это еще для чего?

Миссис Берк укоризненно пригрозила пальцем:

— Я знаю, ты нарочно притворяешься, что не понимаешь. Разве не ты сам сказал, что отношения Кейт и Денниса не оставляют никаких сомнений? Но если ты видишь какую-то другую причину, почему Кейт подвела тебя с обедом, пожалуйста. Только знай: еще совсем недавно они собирались объявить о своей помолвке. Ты хоть знаешь, что это такое? Кстати, позволь тебе напомнить, что ты все еще не положил трубку и, быть может, не даешь кому-то прозвониться.

Вместо ответа, Конор бросил трубку на рычаг, порывисто подошел к окну и, уставившись в него, проговорил:

— Значит, Кейт улетает трехчасовым рейсом в Белфаст?

— Да, сынок. А сейчас уже больше половины первого…

Конор резко повернулся, агрессивно вздернув подбородок:

— И что же ты этим хочешь сказать, мама?

— Только то, что ты еще можешь успеть увидеться с ней, если поторопишься. И тогда, быть может, тебе удастся первому…

— Я не имею привычки отбивать девушек у других!

— Конечно не имеешь. Только не забывай: они пока еще только собирались пожениться. И если Кейт все еще раздумывает, выходить ей за Денниса или нет, то почему бы тебе не воспользоваться этим последним шансом?

В бешенстве подскочив к матери, Конор взял ее за локти:

— Мама, ты… Как ты можешь такое говорить?! С чего ты это взяла?

Мать посмотрела на сына, в глазах ее промелькнули лукавые огоньки:

— Я наблюдаю, сынок. Есть признаки. В последнее время их просто полно…

— Ничего подобного! — возмутился Конор. — Даже сама Кейт ни о чем не подозревает. Я не сделал ей ни единого намека!

— И напрасно. По-моему, время как раз наступило. Иначе она так и будет ни о чем не догадываться. Ну так что? Насколько я понимаю, тебя не нужно ждать к ленчу, потому что ты едешь обратно? Или ждать?

Вместо ответа, Конор лишь потрепал ее по волосам, чмокнул в щечку и выскочил за дверь. Через минуту внизу взревел его мотор.

— Ах ты, старая интриганка! — пробурчала миссис Берк, обращаясь сама к себе, оставшись одна, и скрестила пальцы, чтобы не сглазить то, что так старательно выстроила, умолчав о некоторых подробностях.

Поезд Кейт был единственным из утренних, и она приехала в Корк за час до рейса. Сидя в зале ожидания аэропорта, Кейт от скуки разглядывала пассажиров, пытаясь угадать, кто из них полетит с ней одним рейсом. Старая величественная вдова в допотопной шляпке, путешествовавшая еще, видимо, во времена первых паровозов; мамаша с двумя детьми, старший из которых, судя по всему, уже успел полетать, а младший в ожидании полета выглядел уже слегка зеленоватым; группка доморощенных музыкантов, потчующая бесплатным представлением несчастных зрителей, попавших в ловушку; собачонка в дорожной клетке, обреченно ждущая посадки; пара монашек с безмятежными лицами; преуспевающего вида господин, во всеуслышание жалующийся на слишком высокие багажные таксы, и многие другие, в чьих карманах, возможно, находились посадочные талоны на рейс, которого ждала Кейт, — ее будущие товарищи по полету.

Преуспевающего вида господин, как выяснилось, летит в Бирмингем, монашки — в Лондон, и Кейт продолжала гадать, куда едут остальные пассажиры, как вдруг сердце ее заколотилось — прямо к ней, словно притягиваемый магнитом, несся… Конор!

Он остановился в ярде от нее и, пристально посмотрев на нее, притянул ногой соседний пустующий стул в тот самый момент, когда по громкоговорителю объявили, что вылет на Белфаст задерживается на некоторое время. Он дослушал сообщение и посмотрел на часы, потом сказал:

— Ну что ж, очень хорошо. Значит, у нас есть немного времени. А теперь скажите, что все это значит? Почему вы удираете на три дня раньше, когда у нас обед в воскресенье?

Кейт вскинула голову.

— Я не удираю. И потом, я все объяснила миссис Берк, — начала оправдываться она и вдруг, осененная догадкой, сказала: — А-а, так, быть может, вы еще не виделись с ней? Вы еще не заезжали домой?

— Нет, заезжал. Я виделся с матерью, и она рассказала мне, что вы уже уехали…

— В таком случае вы должны знать почему! — перебила его Кейт. — Миссис Берк обещала, что все объяснит вам и извинится за меня.

— Что она могла объяснить, если вы ей ничего толком не сказали, оставив нас обоих теряться в догадках, почему вы уезжаете в Белфаст в такой спешке?

— Но я все объяснила ей! — возмутилась Кейт. — Рассказала, что меня пригласила леди Соумс провести у них выходные перед тем, как лететь в Лондон, потому что это моя единственная возможность посмотреть кинопленку, которую прислали Нора с Томом из Кувейта…

— Посмотреть что?

— Кинопленку. Сестра леди Соумс с мужем привезли ее из Кувейта. И леди Соумс пригласила меня заехать к ним в Белфаст по пути.

— И заодно увидеться с Деннисом Риганом. Да?

— Ну разумеется. Он ведь сейчас у них. В общем, все это я объяснила миссис Берк по телефону, и она обещала, что расскажет вам и вы поймете.

— Как я должен был понять, если мне ничего не сказали? — Конор сжал зубы, пробормотав в адрес матери: — Ну подожди, мама! — И снова обратился к Кейт: — Знаете, вместо того, чтобы сообщить все это, она намекала мне, что вы едете в Лондон через Белфаст будто бы для того, чтобы Риган познакомил вас там со своими родственниками и объявил им о вашей с ним помолвке.

Удивленный возглас Кейт заставил других пассажиров повернуть головы в их сторону.

— Чепуха! Я еду туда только по той причине, которую назвала вам. И я совершенно не представляю, почему ваша мама сказала вам это!

— Она этого не говорила.

— Тогда с чего вы взяли…

— Думаю, она решила применить ко мне шоковую терапию.

— К вам? Мне не совсем понятно.

— Вы действительно не поймете, но я попробую объяснить. Ну, начнем с того, что я являюсь сыном проницательнейшей женщины на свете. Как вы думаете, как я оказался здесь? С ее благословения и молчаливого согласия.

Кейт покачала головой:

— Если не считать вашей обиды из-за сорвавшегося воскресного ужина, мне просто не понятно, из-за чего вы так беспокоились.

Он посмотрел ей в глаза:

— Вы же знаете: я думал, что вы едете утрясать свои дела с Риганом. И хотите сказать, что не понимаете, почему я сорвался и примчался сюда как сумасшедший, боясь, что вы уедете и я не успею сказать вам: «Я люблю вас, Кейт! Выходите за меня замуж. Выходите за меня, потому что я люблю вас. Люблю по-настоящему!» Потому что то, что соединяет вас с Риганом, — это вовсе не любовь. Ведь так?

Все поплыло у Кейт перед глазами.

— Между мною и Деннисом нет ничего, что могло бы стать поводом для женитьбы. Да, я признаю, мы обсуждали это, но пришли к выводу, что нам не следует этого делать. После Белфаста я, как и планировала, собираюсь вернуться на работу, а Деннис уедет в Америку. Но вы!.. Вы говорите, что любите меня. Но этого не может быть! Вы никогда не… Мы никогда… Нет, это не может быть правдой! Потому что если бы это было правдой, то почему вы ждали так долго, чтобы сказать мне об этом? — Кейт вдруг замолчала, презирая себя за этот лепет и за то, что не осмеливается даже надеяться…

Конор придвинулся к ней, так что теперь они словно оказались на крохотном островке в огромном людском море.

— Потому что сначала вы были с этим парнем, Кентом, и не обращали на меня внимания. А потом, когда он бросил вас, гордость не позволила мне воспользоваться вашим положением. Потом был Риган, взывавший к жалости и ко всему, что связывало вас раньше, и, кроме того, одобрение вашего отца. Я знал, что он выпьет вас до дна, если вы выйдете за него, но в тот вечер, когда я собирался сказать вам об этом, вы гуляли с ним под моим окном и целовались так, словно женаты уже тридцать лет…

— Это было… — хотела было возразить Кейт, но он прервал ее.

— Это еще больше раздразнило меня, — продолжал Конор. — К черту соперничество, подумал я, если Кейт сама этого хочет. Если ее устраивает такой вариант, значит, я не подхожу ей, да и она мне. Можете считать меня дураком, но в этот момент за спиной у меня стояла эта Дэвенпорт и насвистывала, что именно состояние Ригана не дает вам покоя и вы охотитесь за ним. За это я выставил ее за дверь, но яд остался.

— Потому что вы позволили ему остаться, — заметила Кейт с тяжелым вздохом. — Я очень хорошо помню этот вечер и должна заметить, что версия Эстер Дэвенпорт сильно отличается от того, что рассказали вы.

— Меня это не удивляет. Можете не рассказывать — я все знаю. Якобы я заманил ее в комнату, запер дверь и держал там против ее воли, пока она не припугнула, что позовет на помощь. В то время как на самом деле… — Конор вдруг возмутился: — Нет, я не могу терять сейчас драгоценное время! Вы должны поверить мне на слово, что я «заманил» эту волчицу к себе в кабинет лишь для того, чтобы предупредить, что в следующий раз просто выпровожу ее отсюда, а она заперла дверь и выбросила ключ, не подозревая, что у меня есть запасной и что я могу выйти, когда захочу. Но все это не имеет отношения к тому, что происходит сейчас, к нам с вами, Кейт, к тому, как сильно я люблю вас! Я люблю вас, Кейт, и если б только я мог надеяться!..

— Конор, милый, если б только вы знали, как давно я люблю вас, вы бы ни за что не стали говорить о какой-то там надежде!

Он смотрел на нее в изумлении, потом проговорил:

— Давно, говорите? Как давно?

— Как давно? О, мне трудно сказать. Сначала я совсем не принимала вас, но потом посмотрела на вас с другой стороны. Однажды, я помню, Эстер Дэвенпорт даже поддразнивала меня, что я не могу определиться, люблю или ненавижу вас. Но если и так, то любовь все равно победила…

— Но тогда почему же вы ни единым намеком не показали мне этого? И если вы любили меня, то как тогда могли думать о том, чтобы выйти за Ригана? — В голосе Конора звучала ревность.

— Он почти убедил меня, что я нужна ему и что этого достаточно, чтобы мы были счастливы. Мы всегда были добрыми друзьями. Но всерьез я подумала о свадьбе лишь однажды — когда засомневалась в вас. — Кейт усмехнулась. — В конце концов, он сам решил не жениться на мне.

— Решил не жениться?! Что это с ним такое случилось? Или чувства полностью отказали ему?

— Вовсе нет. Просто он вдруг понял, что ради Эйлин, ради самого себя и даже ради меня должен встать на ноги и идти собственным путем. Вот почему он собирается уехать в Америку. Но вы… Вы могли догадаться, что я к вам неравнодушна?

Светло-карие глаза Конора светились.

— Были времена, когда я чувствовал, что бреду в темноте и натыкаюсь лишь на каменную стену вашего презрения. Я не имел надежды. И все же разве я не поцеловал вас тогда со всей силой подлинной страсти, пылавшей во мне? И помните, к чему это привело?

— Вы это сделали не из любви.

— Мне лучше было знать. А помните день, когда я пригласил вас в Спеллейн посмотреть место для будущего дома? Я повел себя как фазан, приглашающий самочку посмотреть на гнездо, которое он вьет для нее. Но в то время мне казалось, что у меня еще есть время доказать, что я могу дать вам больше, чем Риган. Я тогда хвастался и петушился. Помните? Сказал, что никогда не потребую от девушки согласия до тех пор, пока она сама не захочет. И к чему привела меня моя глупая гордость? К тому, что я пытаюсь сделать это сейчас, когда у меня почти нет времени. Когда я вынужден был примчаться сюда вслед за вами и в последний момент, в полном смятении просить вашего согласия.

Конор в отчаянии ткнул пальцем в циферблат часов.

Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, Кейт рассмеялась:

— Ах, Конор, если бы вы даже захотели, у вас все равно получилось бы скомканно. Вам не кажется, что, если бы у вас была целая вечность, вы все равно примчались бы ко мне в последний момент?

— Но мне же нужно было как-то за вами поухаживать?

— Все равно результат был бы тот же. Если бы я отказала вам, вы бы сочли, что мне нужно еще подумать. Уж если вы приставляете эту свою лестницу к небу, вы ни за что не согласитесь признать, что луны, за которой вы туда лезете, может там просто не быть.

— Вы дразните меня моими собственными словами. Неужели вы и впрямь считаете меня чем-то вроде бульдозера?

— Да, это было бы справедливо, только папа подобрал для вас более подходящее название — «джагернаутова колесница», — сказала Кейт и вдруг погрустнела.

Конор молча смотрел на нее, потом нежно взял ее за подбородок.

— Что с тобой, Кейт? Что такое ты вспомнила? Быть может, это из-за той вражды, которая была у нас с твоим отцом?

Она покачала головой:

— Нет, ты был прав. В глубине души он понимал, что вы оба на одной стороне, и перед самой смертью сказал это. Я очень хорошо помню. Он был почти уже без сознания, когда бормотал, что мог бы выбрать тебя для меня, если бы…

— Он вправду сказал так?! Почему ты никогда мне не говорила?

— Как я могла сказать тебе это, если, несмотря на всю твою доброту к нам с Брайди, считала, что нас разделяет целая пропасть?

— Но тогда мне не пришлось бы приставлять эту лестницу к небу и ждать, когда ты уладишь свои отношения с Риганом! Ах, Кейт, сколько времени мы потратили напрасно! Скажи, когда ты выйдешь за меня? Когда, a thaisge?

— A thaisge? Вот как? — Радостная и счастливая, Кейт сказала игриво: — Быть может, скоро. Но только знай: если ты опять будешь называть меня этим своим «моя дорогая», я могу и передумать!

— Только попробуй! И знаешь, моя… Кстати, я никогда не называл тебя таким словом! — с горячностью возразил он.

— Называл. Твои скромные познания в гэльском позволяют тебе считать, что a thaisge означает именно это. Разве не так?

Конор расхохотался:

— С чего ты взяла это, Кейт?

— С чего взяла? Ты сам сказал.

— Я такого не говорил. Я только спросил тебя, не возражаешь ли ты против слов «моя дорогая», а ты почему-то обиделась. Но если б ты не была мне дорога, то кому ты тогда дорога? Кроме того, я подумал, что ты можешь заинтересоваться и узнать, что оно означает, а потом прийти ко мне и спросить, с какой стати я называю тебя «своим сокровищем»? Тогда бы, конечно, я без обиняков объяснил бы тебе. Но как ты узнала, скажи?

Кейт принялась было рассказывать, но в этот момент громкоговоритель объявил: «Пассажиров, имеющих посадочные талоны на рейс Корк — Белфаст через Дублин просим пройти к выходу номер два. Просьба не курить. Благодарим за внимание».

Когда объявление смолкло, все, кого оно касалось, направились к выходу. Кейт показала Конору посадочный талон.

— Мне надо идти, — сказала она. Он кивнул:

— Кейт, тебе действительно надо?

— Боюсь, что да. Мой начальник в Лондоне был и так добр ко мне все это время, и я не хочу подводить его. Кроме того, меня ждет леди Соумс, и я надеюсь повидаться несколько минут с Брайди во время остановки в Дублине.

— Ах, Брайди… Интересно, что она скажет насчет нас?

Кейт рассмеялась:

— Она, конечно, глаза вытаращит от удивления. Но я ей напомню, как она однажды сказала, что хотела бы иметь такого брата, как ты.

— Благослови Бог ее доброе сердце! А Риган?

— Он тоже будет рад за нас, я это точно знаю. — Кейт встревоженно посмотрела на очередь, выстроившуюся у выхода на посадку. — Конор, милый, мне нужно идти!

— Иди, — сказал он и поставил ее сумку, которую держал уже было наготове. — Только не кажется тебе, что даже государственные авиалинии могли бы позаботиться о том, чтобы люди могли спокойно попрощаться, и отвести для этого специальное место? Потому что, понимаешь, Кейт, когда я тебя сейчас поцелую, все это увидят. Ты не возражаешь?

— Возражаю? Почему я должна возражать? — сказала она и бросилась в его объятия.

Высокомерно и надменно величественная старая вдова смотрела на них из-под шляпки, словно через наведенный лорнет. Проходивший мимо пустой носильщик закатил глаза под потолок и присвистнул. Молодая мамаша, не видя ничего вокруг, озабоченно качала малыша. Собачонка, растянувшаяся в своей клетке, лениво глянув на них, зевнула и свернулась клубочком, чтобы спать дальше.

Но двое влюбленных, целовавшиеся, посреди зала, не видели никого вокруг. Прильнув друг к другу, они слились в долгом страстном поцелуе, в котором было все — и мучительная боль расставания, и сладкое ожидание встречи.

Но времени уже не оставалось. Турникет за Кейт захлопнулся, и сквозь его решетку Конор прошептал ей вслед:

— Еще до того, как ты вернешься, я приеду к тебе, a thaisge. А когда ты вернешься навсегда, озеро будет ждать тебя!