Началось всё довольно невинно, когда Генри Паскоу, первому секретарю представительства верховного комиссара в Аранге, позвонил Билл Паттерсон, управляющий банка «Барклиз». Дело было в пятницу вечером, и Генри надеялся, что Билл хочет предложить партию в гольф в субботу утром, или, может, передать приглашение его жены Сью на воскресный обед. Но как только он услышал голос на другом конце провода, сразу понял, что звонок официальный.

— В понедельник, когда будешь проверять счета представительства, увидишь, что вам выделили более крупную сумму, чем обычно.

— Есть какая-то особая причина? — спросил Генри своим самым официальным тоном.

— На самом деле, всё просто, старик, — ответил управляющий банка. — Валютный курс неожиданно изменился в вашу пользу. Так всегда бывает, когда появляются слухи о перевороте, — добавил он небрежно. — Не стесняйся, звони мне в понедельник, если возникнут какие-то вопросы.

Генри хотел было спросить Билла, не хочет ли он сыграть завтра в гольф, но передумал.

Генри впервые столкнулся со слухами о перевороте, и неудачные дни наступили не только для валютного курса. Вечером в пятницу на экране телевизора появился глава государства генерал Оланги в парадной форме и предупредил всех добропорядочных граждан Аранги, что небольшая группа диссидентов учинила беспорядки в армии, поэтому возникла необходимость ввести на острове комендантский час, который, выразил надежду он, продлится всего несколько дней.

В субботу с утра Генри настроился на волну Би-би-си Уорлд Сервис в надежде выяснить, что же в действительности происходит в Аранге. Корреспондент Би-би-си Роджер Парнелл всегда был лучше информирован, чем местное телевидение и радио, которые каждые несколько минут талдычили одно и то же: граждане острова не должны днём выходить на улицу, иначе их арестуют, а если им хватит глупости выйти среди ночи, их попросту застрелят.

Значит, не может быть и речи о гольфе в субботу или обеде с Биллом и Сью в воскресенье. Генри провёл спокойные выходные — читал, просмотрел все нераспечатанные письма из Англии, очистил холодильник от излишков еды и наконец отмыл те уголки своей холостяцкой квартиры, которые почему-то всегда пропускала его приходящая домработница.

В понедельник утром глава государства, живой и невредимый, по-прежнему оставался в своём дворце. Би-би-си сообщила, что арестовали нескольких молодых офицеров, и вроде бы даже двоих казнили. Генерал Оланги снова выступил по телевидению и объявил, что комендантский час снят.

Когда Генри чуть позже приехал в свою контору, то обнаружил, что его секретарша Ширли — пережившая несколько переворотов — уже подготовила распечатанную почту и оставила у него на столе. Одна стопка была помечена «Срочно. Принять меры», вторая — побольше — «Рассмотреть и принять решение», и третья, самая большая, с визой «Прочитать и сохранить».

Программа предстоящего визита заместителя министра иностранных дел Соединённого Королевства лежала на самом верху стопки «Срочно. Принять меры», хотя чиновник заедет в Сент-Джордж, столицу Аранги, только потому, что здесь удобно остановиться для дозаправки по пути из Джакарты в Лондон. Мало кто удостаивал визитом крошечный протекторат Аранги, разве что по пути в другое место.

Именно этот министр, мистер Уилл Уайтинг, известный в МИДе под прозвищем «Безмозглый Уилл», должен, уверяла «Таймс» своих читателей, уйти в отставку после следующей перестановки в кабинете министров, и его место займёт человек, способный написать связный текст. «Однако, — думал Генри, — раз Уайтинг остановится на ночь в резиденции Верховного комиссара, у меня появится единственный шанс вырвать из министра решение по бассейну». Генри страшно хотел начать работы по строительству нового бассейна, в котором так нуждалась местная детвора. Он направил в министерство иностранных дел пространную служебную записку, в которой указал, что им обещали дать добро, когда четыре года назад остров посетила принцесса Маргарет и заложила первый камень в основание бассейна. Но он боялся, что проект так и останется «на рассмотрении» в министерстве, если он не будет постоянно их дёргать по этому поводу.

Во второй стопке писем лежал обещанный банковский отчёт от Билла Паттерсона, подтверждавший, что внешний счёт представительства Верховного комиссара действительно увеличился на тысячу сто двадцать три арангских фунта, благодаря перевороту, которого так и не произошло в минувшие выходные. Генри мало интересовался финансовыми делами протектората, но должность первого секретаря обязывала его визировать каждый чек от имени правительства Её Величества.

В стопке, помеченной «Рассмотреть и принять решение», оставалось ещё одно заслуживающее внимания письмо: приглашение выступить с речью на ежегодном приёме в «Ротари клубе» в ноябре. Каждый год это задание поручали кому-нибудь из руководства представительства Верховного комиссара. Теперь, судя по всему, настала очередь Генри. Он застонал, но поставил галочку в правом верхнем углу письма.

В стопке «Прочитать и сохранить» были обычные письма — люди рассылали никому не нужные предложения, рекламные проспекты и приглашения на мероприятия, которые никто никогда не посещал. Не удосужившись даже взглянуть на них, он вернулся к стопке «Срочно» и стал проверять программу министра.

27 августа

15:30: Мистера Уилла Уайтинга, министра иностранных дел, встречают в аэропорту Верховный комиссар сэр Дэвид Флеминг и первый секретарь мистер Генри Паскоу.

16:30: Чаепитие в представительстве с Верховным комиссаром и леди Флеминг.

18:00: Посещение колледжа королевы Елизаветы, где министр вручит призы выпускникам шестого класса [18] (речь прилагается).

19:00: Фуршет в представительстве. Ожидается примерно сто гостей (список имён прилагается).

20:00: Ужин с генералом Оланги в казармах Виктории (речь прилагается).

Генри поднял голову, услышав, что в комнату вошла секретарша.

— Ширли, когда я смогу показать министру участок под строительство нового бассейна? — спросил он. — О нём нет ни единого упоминания в программе визита.

— Мне удалось вставить в расписание пятнадцатиминутное посещение следующим утром по пути министра в аэропорт.

— Пятнадцать минут на обсуждение проекта, от которого зависят жизни десяти тысяч детей?! — возмутился Генри и снова взглянул на программу визита. Перевернул страницу.

28 августа

8:00: Завтрак в резиденции с Верховным комиссаром и ведущими местными бизнесменами (речь прилагается).

9:00: Отъезд в аэропорт.

10:30: Рейс 0177 «Британских авиалиний» до Лондона, аэропорт Хитроу.

— Его даже нет в официальном расписании, — проворчал Генри, снова подняв глаза на свою секретаршу.

— Знаю, — кивнула Ширли, — но комиссар считает, раз министр приехал с таким коротким визитом, нужно сосредоточиться на приоритетных вопросах.

— Вроде чаепития с женой комиссара, — хмыкнул Генри. — Пожалуйста, проследите, чтобы он вовремя позавтракал и чтобы в его речь включили тот абзац о будущем бассейна, который я продиктовал вам в пятницу. — Генри встал из-за стола. — Я просмотрел все письма и поставил на них пометки. А сейчас хочу поехать в город и посмотреть, в каком состоянии находится проект бассейна.

— Кстати, — сказала Ширли, — только что звонил Роджер Парнелл, корреспондент Би-би-си. Он хочет знать, будет ли министр делать какие-то официальные заявления во время визита в Арангу?

— Перезвоните ему и скажите «да», потом отправьте по факсу речь министра за завтраком и особенно выделите абзац с бассейном.

Генри вышел из здания и сел в свой маленький «остин мини». Крыша автомобиля раскалилась на солнце. Даже с открытыми окнами Генри весь покрылся потом, проехав всего несколько сотен метров. Некоторые местные махали ему руками, узнав «мини» и английского дипломата, который, судя по всему, искренне заботился об их благосостоянии.

Он припарковал машину у собора, который в Англии назвали бы приходской церковью, и прошёл пешком триста метров до участка, предназначенного под строительство бассейна. Он выругался, как всегда, при виде заброшенного пустыря. У арангских детей было так мало спортивных площадок: футбольное поле, жёсткое, как кирпич, которое первого мая каждого года превращалось в поле для крикета; городская ратуша, которую использовали как баскетбольный зал, когда не было заседаний местного совета; и теннисный корт и лужайка для гольфа в клубе «Британия», куда не могли вступить местные, а детей не пускали дальше ворот — разве что подмести дорожку. В казармах Виктории, в семистах метрах от участка, у военных был спортзал и полдюжины площадок для игры в сквош, но ими разрешали пользоваться только офицерам и их гостям.

Стоя на заброшенном пустыре, Генри твёрдо решил поставить перед собой цель — завершить строительство бассейна до того, как министерство иностранных дел переведёт его в другую страну. Он воспользуется своей речью в «Ротари клубе», чтобы расшевелить его членов. Он должен убедить их избрать строительство бассейна объектом своей благотворительной деятельности и уговорить Билла Паттерсона стать председателем благотворительного фонда. В конце концов, он управляющий банка и секретарь «Ротари клуба», так что лучшей кандидатуры и не придумаешь.

Но прежде всего — визит министра. Генри стал обдумывать вопросы для обсуждения, помятуя, что у него только четверть часа, чтобы убедить этого чертового министра в необходимости дополнительного финансирования от МИДа.

Он уже собирался уходить, как вдруг заметил маленького мальчика, который стоял на краю участка и пытался прочитать слова, высеченные на фундаментном камне:

«Бассейн Сент-Джорджа. Первый камень 12 сентября 1987 года заложила Её Королевское Высочество принцесса Маргарет».

— Это бассейн? — простодушно спросил малыш.

Идя к машине, Генри повторял про себя эти слова и решил включить их в свою речь перед «Ротари клубом». Он посмотрел на часы и подумал, что успеет заскочить в клуб «Британия». Вдруг Билл Паттерсон там обедает? Войдя в здание клуба, он сразу заметил Билла, который сидел на своём обычном стуле у стойки бара и читал старый номер «Файнэншл Таймс».

Билл тоже увидел Генри.

— Я думал, ты сегодня занят с министром.

— Его самолёт прилетит только в половине четвёртого, — сказал Генри. — Я зашёл, потому что хочу переговорить с тобой.

— Нужен совет, как потратить излишки, которые ты получил из-за скачка валютного курса в прошлую пятницу?

— Нет. Мне понадобится гораздо больше, чтобы сдвинуть строительство бассейна с мёртвой точки.

Двадцать минут спустя Генри вышел из клуба, вытянув из Билла обещание, что он возглавит комитет по сбору средств, откроет счёт в банке и обратится к лондонскому правлению с просьбой внести первый благотворительный взнос.

По дороге в аэропорт в «роллс-ройсе» комиссара Генри рассказал сэру Дэвиду последние новости о строительстве бассейна. Верховный комиссар улыбнулся.

— Молодец, Генри. Теперь будем надеяться, что с министром тебе повезёт так же, как с Биллом Паттерсоном.

Когда «Боинг-727» совершил посадку в аэропорту Сент-Джорджа, мужчины стояли на взлётно-посадочной полосе, и полутораметровая красная ковровая дорожка тоже была на месте.

Поскольку Сент-Джордж принимал всего один самолёт в день, да и полоса была только одна, название «Международный аэропорт» казалось Генри не вполне уместным.

Министр оказался жизнерадостным человеком и настаивал, чтобы все называли его Уилл. Он заверил сэра Дэвида, что «с нетерпением ждал визита в Сент-Эдвард».

— Сент-Джордж, министр, — прошептал ему на ухо Верховный комиссар.

— Ну да, конечно, Сент-Джордж. — Министр даже не покраснел.

Когда они приехали в представительство Верховного комиссара, Генри оставил министра пить чай с сэром Дэвидом и его женой и вернулся в свой кабинет. Даже после столь короткой поездки он был убеждён, что Безмозглый Уилл не имеет большого влияния на правительство; но это не помешает ему добиваться своей цели. Во всяком случае, министр явно прочитал краткие замечания, так как сказал, что мечтает увидеть новый бассейн.

— Строительство ещё не началось, — напомнил ему Генри.

— Странно, — удивился министр. — Мне казалось, я где-то читал, что принцесса Маргарет уже открыла его.

— Нет, она всего лишь заложила камень в основание, господин министр. Но, может быть, всё изменится, если проект получит ваше благословение.

— Сделаю всё, что смогу, — пообещал Уилл. — Но, видите ли, нам приказали ещё больше урезать внешнее финансирование.

«Верный признак приближающихся выборов», — подумал Генри.

На вечернем фуршете Генри удалось лишь поздороваться с министром, так как комиссар хотел всего за шестьдесят минут представить Уилла всем собравшимся. Когда они оба уехали на ужин к генералу Оланги, Генри вернулся в свой кабинет — просмотреть речь, которую министр произнесёт за завтраком на следующее утро. Он с удовольствием отметил, что в окончательном варианте был сохранён его абзац, посвящённый строительству бассейна. Значит, его по крайней мере занесут в протокол. Генри проверил план рассадки гостей, убедившись, что его поместили рядом с редактором газеты «Эхо Сент-Джорджа». Так он мог быть уверен, что в следующем номере появится большая статья о том, что британское правительство поддерживает проект строительства бассейна.

На следующее утро Генри встал рано и в числе первых приехал в резиденцию Верховного комиссара. Он воспользовался возможностью и сообщил собравшимся — постаравшись при этом охватить как можно больше бизнесменов, — какое значение придаёт строительству бассейна британское правительство, подчеркнув, что «Барклиз Банк» согласился открыть солидный благотворительный фонд.

Министр опоздал к завтраку на несколько минут.

— Звонок из Лондона, — пояснил он, поэтому они сели за стол только в 8:15. Генри занял место рядом с редактором местной газеты и с нетерпением ждал, когда министр начнёт свою речь.

Уилл поднялся в 8:47. Первые пять минут он говорил о бананах, потом наконец сказал:

— Позвольте заверить вас, что правительство Её Величества не забыло о строительстве бассейна, начало которому положила принцесса Маргарет. Мы надеемся в ближайшем будущем объявить о его успешном завершении. Я был рад узнать от сэра Дэвида… — Он посмотрел на сидевшего напротив Билла Паттерсона. — …Что строительство бассейна стало главным объектом благотворительности «Ротари клуба» и несколько видных местных предпринимателей уже великодушно согласились оказать ему финансовую поддержку.

С подачи Генри эти слова были встречены взрывом аплодисментов.

Министр вернулся на своё место, и Генри передал редактору местной газеты конверт со статьёй в тысячу слов и несколько фотографий строительного участка. Генри был уверен, что она займёт весь центральный разворот в следующем номере «Эхо Сент-Джорджа».

Когда министр сел, Генри отметил: 8:56. Времени было в обрез. Вскоре Уилл скрылся в своей комнате, а Генри принялся ходить взад-вперёд по коридору, каждую минуту глядя на часы.

В 9:24, садясь в поджидавший его «роллс», министр повернулся к Генри:

— Боюсь, мне придётся отказать себе в удовольствии увидеть строительный участок. Однако, — пообещал он, — я обязательно прочту ваш отчёт в самолёте и, как только вернусь в Лондон, сразу же введу в курс дела кабинет министров.

Когда машина проезжала мимо заброшенного пустыря, Генри показал министру участок. Уилл взглянул в окно:

— Чудесно, замечательно и крайне необходимо. — Но ни словом не обмолвился, что берёт на себя обязательство выделить хотя бы один пенни из правительственных денег.

— Я сделаю всё возможное, чтобы убедить этих мастодонтов из казначейства, — заявил он на прощание перед тем как подняться на борт.

Генри и без слов понимал, что «всё возможное» Уилла вряд ли убедит даже младшего служащего казначейства.

Неделю спустя Генри получил факс из министерства иностранных дел. Ему сообщали, какие перемены произошли в кабинете в результате последней перестановки. Уилла Уайтинга отправили в отставку, и его место занял человек, о котором Генри никогда не слышал.

Генри просматривал свою речь, с которой собирался выступить в «Ротари клубе», когда зазвонил телефон. Это был Билл Паттерсон.

— Генри, ходят слухи, что зреет новый переворот, и я решил до пятницы не менять фунты представительства на арангские фунты.

— С радостью последую твоему совету, Билл, — валютный рынок недоступен моему пониманию. Кстати, я с нетерпением жду сегодняшнего вечера, когда мы наконец откроем наш благотворительный фонд.

Члены «Ротари» хорошо приняли речь Генри, но когда он понял, какие суммы некоторые из них собираются пожертвовать, у него возникло опасение, что строительство затянется на долгие годы. Он всё время помнил, что до его следующего назначения осталось всего восемнадцать месяцев.

В машине по дороге домой ему на память вдруг пришли слова Билла в клубе «Британия», и у него появилась идея.

Генри никогда не проявлял ни малейшего интереса к ежеквартальным денежным поступлениям, которые крошечный остров Аранга получал от британского правительства. Министерство иностранных дел выделяло пять миллионов фунтов в год из своего фонда на чрезвычайные расходы — четыре взноса по миллиону с четвертью, которые автоматически переводились в местную валюту по текущему курсу. Как только Билл Паттерсон сообщал Генри текущий курс, главный управляющий представительства Верховного комиссара оплачивал все расходы представительства за три месяца. Теперь всё будет по-другому.

Генри не спал всю ночь, прекрасно понимая, что ему не хватает знаний и опыта для осуществления столь дерзкого плана. Он должен всё выяснить, но так, чтобы никто не догадался о его намерениях.

Наутро в его голове созрел план. Выходные он провёл в местной библиотеке, изучая старые номера «Файнэншл Таймс». Он обращал особое внимание на причины колебания валютных курсов и пытался выявить какую-нибудь закономерность.

Следующие три месяца он собирал информацию — в гольф-клубе, на приёмах в клубе «Британия» и при встречах с Биллом, — пока наконец не решил, что готов сделать первый ход.

Когда в понедельник утром позвонил Билл и сказал, что сумма текущего счёта увеличится на двадцать две тысячи сто семь арангских фунта из-за слухов об очередном перевороте, Генри дал указание положить эти деньги на счёт бассейна.

— Но я обычно перевожу их в фонд непредвиденных расходов, — удивился Билл.

— Из министерства иностранных дел пришла новая директива — К14792, — пояснил Генри. — Там говорится, что излишки теперь можно расходовать на местные проекты, если они одобрены министром.

— Но того министра отправили в отставку, — напомнил управляющий банка первому секретарю.

— Всё может быть, но я получил информацию от вышестоящего начальства, что приказ остаётся в силе.

Генри выяснил, что директива К14792 действительно существовала, хотя он сомневался, что, издавая её, министерство иностранных дел думало о бассейнах.

— Ничего не имею против, — сказал Билл. — Кто я такой, чтобы обсуждать директивы министерства иностранных дел? Тем более мне всего-то и нужно перевести деньги с одного счёта представительства на другой внутри банка?

На неделе главный управляющий ни словом не обмолвился о пропавших деньгах, так как получил ту сумму в арангских фунтах, которую ждал. Генри решил, что авантюра сошла ему с рук.

Поскольку до следующего платежа оставалось ещё три месяца, у Генри было достаточно времени для доработки своего плана. В следующем квартале несколько местных бизнесменов внесли свои пожертвования, но Генри быстро понял, что даже с таким притоком наличных они смогут разве что начать рыть котлован. Если он хочет построить бассейн, а не просто выкопать яму в земле, ему понадобится что-то гораздо более существенное.

И вдруг среди ночи его осенило. Но чтобы личный переворот Генри завершился успехом, он должен правильно рассчитать время.

Когда Роджер Парнелл, корреспондент Би-би-си, явился с еженедельным визитом и поинтересовался, есть ли другие новости, кроме сбора средств для строительства бассейна, о которых следует написать, Генри попросил уделить ему пару минут для неофициального разговора.

— Конечно, — согласился корреспондент. — Что вы хотели обсудить?

— Правительство Её Величества немного обеспокоено тем, что уже несколько дней никто не видел генерала Оланги. Ходят слухи, что во время последнего медицинского осмотра у него обнаружили ВИЧ-инфекцию.

— Боже правый, — ужаснулся корреспондент. — У вас есть доказательства?

— Пожалуй, нет, — признался Генри, — хотя я случайно услышал, как его личный врач проговорился комиссару. Но, кроме этого, ничего.

— Боже правый, — повторил корреспондент.

— Разумеется, это не для печати. Если выяснится, что информация исходит от меня, мы с вами больше никогда не сможем разговаривать.

— Я никогда не раскрываю свои источники, — оскорбился корреспондент.

В тот вечер в новостях по каналу Би-би-си передали весьма расплывчатое сообщение, в котором было множество «если» и «но». Однако назавтра, куда бы ни пришёл Генри — в гольф-клуб, клуб «Британия» или в банк, — у всех на языке было слово «СПИД». Даже комиссар спросил, слышал ли он эти разговоры.

— Да, но я этому не верю, — даже не покраснев, заявил Генри.

На следующий день арангский фунт упал на четыре процента, и генералу Оланги пришлось выступить по телевидению. Он заверил свой народ, что слухи — ложные и их распускают его враги. Своим появлением на экране он добился только одного — те, кто ещё ничего не слышал, теперь были в курсе дела, а поскольку генерал немного похудел, местная валюта упала ещё на два процента.

— В этом месяце дела у тебя идут неплохо, — сообщил ему в понедельник Билл. — После этой ложной тревоги из-за ВИЧ-инфекции у Оланги я сумел перевести на счёт бассейна сто восемнадцать тысяч арангских фунтов. Это означает, что мой комитет может дать указание архитекторам, чтобы они составили более подробные чертежи.

— Отлично, — ответил Генри, уступая Биллу лавры своего персонального переворота. Положив трубку, он подумал, что не рискнет повторить снова этот трюк.

Архитекторы сделали чертежи, модель бассейна поставили в кабинете Верховного комиссара на всеобщее обозрение, однако следующие три месяца деньги поступали на счёт бассейна тоненькой струйкой в виде небольших пожертвований от местных бизнесменов.

Генри не должен был увидеть этот факс, но в тот момент, когда бумагу положили на стол секретаря Верховного комиссара, он находился в его кабинете и просматривал речь сэра Дэвида, с которой тому предстояло выступить на ежегодном съезде банановых плантаторов.

Комиссар нахмурился и отодвинул речь в сторону.

— Не самый лучший год для бананов, — проворчал он. Прочитав факс, он нахмурился ещё больше и протянул бумагу своему первому секретарю.

«Всем посольствам и представительствам Верховного комиссара. Правительство временно отказывается от участия Британии в механизме контроля курса валют Европейского экономического сообщества. Сегодня поступит официальное заявление».

— Если так обстоят дела, не думаю, что канцлер продержится на своём посту хотя бы ещё один день, — заметил сэр Дэвид. — Однако министр иностранных дел останется, так что это не наша проблема. — Он посмотрел на Генри. — Тем не менее, пожалуй, следует придержать эту информацию по крайней мере часа на два.

Генри кивнул и вышел из кабинета, чтобы продолжить работу над речью комиссара.

Едва закрыв за собой дверь, он впервые за два года бросился бежать по коридору. В своём кабинете он набрал номер, который помнил наизусть.

— Билл Паттерсон у телефона.

— Билл, сколько у нас денег на счету непредвиденных расходов? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал естественно.

— Дай мне секунду, и я тебе скажу. Хочешь, я перезвоню?

— Нет, я подожду, — сказал Генри. Секундная стрелка его настольных часов сделала почти полный круг, прежде чем в трубке снова раздался голос управляющего банком.

— Чуть больше одного миллиона фунтов, — сообщил Билл. — А почему ты спрашиваешь?

— Я только что получил распоряжение министерства иностранных дел немедленно перевести все деньги в немецкие марки, швейцарские франки и американские доллары.

— Вам это обойдётся в кругленькую сумму. — Голос управляющего банком внезапно стал официальным. — И если валютный курс поменяется не в вашу пользу…

— Я отдаю себе отчёт, какие могут быть последствия, — перебил его Генри, — но телеграмма из Лондона не оставляет мне другого выбора.

— Понимаю, — сказал Билл. — Комиссар одобрил эту операцию?

— Я только что из его кабинета, — ответил Генри.

— Ну тогда мне пора приниматься за дело, верно?

Генри сидел, обливаясь потом в своём кабинете с кондиционером. Билл перезвонил через двадцать минут.

— Мы перевели всю сумму в швейцарские франки, немецкие марки и американские доллары — в соответствии с полученными инструкциями. Утром я пришлю тебе все сведения.

— В одном экземпляре, пожалуйста, — распорядился Генри. — Верховный комиссар не хочет, чтобы это увидел кто-нибудь из служащих.

— Понимаю, старик.

Канцлер казначейства объявил о временном отказе Британии от участия в механизме контроля курса валют Европейского экономического сообщества в 19:30, стоя на ступенях казначейства в Уайтхолле. К этому времени все банки Сент-Джорджа уже закрылись.

На следующее утро, как только открылись биржи, Генри связался с Биллом и поручил ему как можно скорее перевести франки, марки и доллары обратно в фунты стерлингов, а потом сообщить ему результат.

Он ещё двадцать минут обливался потом, дожидаясь звонка Билла.

— Твоя прибыль составила шестьдесят четыре тысячи триста двенадцать фунтов. Если бы все посольства в мире проделали ту же операцию, правительство могло бы сократить налоги задолго до следующих выборов.

— Совершенно верно, — ответил Генри. — Кстати, не мог бы ты перевести излишек в арангские фунты и положить на счёт бассейна? И, Билл, я заверил комиссара, что он никогда больше не услышит об этом деле.

— Можешь на меня положиться, — пообещал управляющий банком.

Генри сообщил редактору «Эха Сент-Джорджа», что взносы в фонд строительства бассейна по-прежнему поступают благодаря щедрости местных бизнесменов и частных лиц. В действительности же пожертвования извне составили лишь половину собранной к тому времени суммы.

Через месяц после второго переворота Генри комитет выбрал подрядчика из трёх претендентов, и на строительный участок потянулись грузовики, бульдозеры и землекопы. Генри ходил на стройку каждый день, желая лично следить за ходом работ. Но через короткое время Билл напомнил ему, что если не поступят новые средства, о трамплине для прыжков в воду и раздевалке для сотни ребятишек придётся забыть.

«Эхо Сент-Джорджа» постоянно напоминала своим читателям о сборе средств, но по прошествии года все, кто мог хоть чем-нибудь помочь, уже это сделали. Ручеёк пожертвований практически иссяк, а сборы от благотворительных распродаж и лотерей становились ничтожными.

Генри боялся, что его переведут в другое место задолго до завершения строительства, и тогда, как только он покинет остров, Билл со своим комитетом потеряют интерес и работа так и не будет окончена.

На следующий день Генри и Билл вместе приехали на участок. Они стояли и смотрели на котлован, пятьдесят на двадцать метров, окружённый тяжёлой техникой, которая простаивала без дела уже несколько дней. Скоро придётся перевести её на другой участок.

— Нам нужно чудо, чтобы собрать достаточно средств для завершения строительства, если только правительство не выполнит вдруг своё обещание, — заметил первый секретарь.

— И от арангского фунта никакой помощи. Последние шесть месяцев он стабильно держится на одном уровне, — добавил Билл.

Генри был близок к отчаянию.

В следующий понедельник на утреннем брифинге сэр Дэвид сообщил Генри, что у него есть хорошие новости.

— Попробую угадать. Неужели правительство наконец сдержало своё обещание и…

— Нет, ничего настолько сенсационного, — засмеялся сэр Дэвид. — Но вы внесены в список на повышение в будущем году и, вероятно, получите собственное представительство Верховного комиссара. — Он немного помолчал. — Говорят, там будет пара хороших мест, так что скрестите пальцы. И, кстати, мы с Кэрол завтра уезжаем в очередной отпуск в Англию, и вы уж постарайтесь, чтобы Аранга не появлялась на первых страницах газет — если, конечно, хотите получить назначение на Бермуды, а не на острова Вознесения.

Генри вернулся в свой кабинет и вместе с секретаршей стал просматривать утреннюю почту. В стопке «Срочно. Принять меры» было приглашение сопровождать генерала Оланги на его родину. Президент каждый год совершал этот ритуал, демонстрируя народу, что не забыл о своих корнях. Обычно в этой поездке его сопровождал комиссар, но поскольку комиссар отправлялся в это время в Англию, его должен был заменить первый секретарь. У Генри возникла мысль, что сэр Дэвид специально всё так устроил.

Разобрав письма в стопке «Рассмотреть и принять решение», Генри пришлось выбирать между исследовательской поездкой по банановым плантациям с группой бизнесменов и выступлением на тему будущих перспектив евро в политическом обществе Сент-Джорджа. Он поставил галочку на письме от бизнесменов и написал записку политическому обществу, предложив им пригласить бухгалтера, который, по его мнению, лучше подготовлен к разговору о евро.

Потом он перешёл к стопке «Прочитать и сохранить». Письмо от миссис Дэвидсон, жертвующей двадцать пять фунтов в фонд бассейна; приглашение на церковную благотворительную ярмарку в пятницу и напоминание о пятидесятилетии Билла в субботу.

— Что-нибудь ещё? — спросил Генри.

— Только записка от службы Верховного комиссара с рекомендациями, что взять с собой, когда вы отправитесь с президентом в горы: запас питьевой воды, таблетки от малярии и мобильный телефон. В противном случае у вас может начаться обезвоживание, вы свалитесь с лихорадкой или окажетесь оторванным от мира, и всё это одновременно.

— Да, да и да, — рассмеялся Генри, и в этот момент у него на столе зазвонил телефон.

Это был Билл. Он предупредил, что банк больше не может оплачивать чеки, выписанные со счёта бассейна, так как на него уже больше месяца не поступают сколько-нибудь крупные суммы.

— Я и так это знаю, — вздохнул Генри, глядя на присланный миссис Дэвидсон чек.

— Боюсь, подрядчики ушли с участка, так как мы не смогли оплатить следующий этап работ. Скажу тебе больше, ваши ежеквартальные миллион с четвертью не принесут никакой прибыли, пока у президента такой цветущий вид.

— Желаю хорошо отпраздновать пятидесятилетие в субботу, Билл, — сказал Генри.

— И не напоминай, — ответил управляющий банком. — Кстати, мы со Сью собираемся устроить небольшой праздник в субботу вечером. Надеюсь, ты к нам присоединишься.

— Обязательно приду, — пообещал Генри. — Меня ничто не остановит.

С того дня Генри стал принимать таблетки от малярии каждый вечер перед сном. В четверг он купил упаковку питьевой воды в местном супермаркете. В пятницу утром перед самым отъездом секретарша вручила ему мобильный телефон. Она даже проверила, умеет ли он им пользоваться.

В девять часов Генри вышел из конторы и в своём «мини» отправился к казармам Виктории, пообещав секретарше связаться с ней, как только они приедут в родную деревню генерала Оланги. Он припарковал машину на огороженной территории, и его препроводили к «мерседесу» с развевающимся флагом Соединенного Королевства, стоявшему в конце автомобильного кортежа. В половине десятого из дворца вышел президент и сел в «роллс-ройс» с открытым верхом, ожидавший его впереди колонны. Генри невольно подумал, что никогда ещё не видел генерала таким цветущим.

Когда кортеж тронулся, почётный караул вытянулся по стойке смирно. Они медленно ехали по улицам Сент-Джорджа. Повсюду, размахивая флажками, стояли дети — их отпустили из школы, чтобы они могли поприветствовать своего вождя, которому предстоял долгий путь на родину.

Генри удобно устроился в машине, приготовившись к пятичасовому путешествию в горы. Иногда он проваливался в сон, который грубо прерывался всякий раз, когда они проезжали мимо какой-нибудь деревни, где дети выстраивались как на парад, торжественно и шумно приветствуя своего президента.

В полдень кортеж остановился в небольшой деревушке высоко в горах, где местные жители приготовили обед для своего почётного гостя. Час спустя они снова тронулись в путь. Генри с тревогой думал, что аборигены, скорее всего, принесли в жертву почти все свои запасы на зиму, чтобы набить желудки солдат и чиновников, сопровождавших президента в его паломничестве.

Когда кортеж выехал из деревеньки, Генри крепко заснул. Ему снились Бермуды, где, он был уверен, нет нужды строить бассейн.

Он проснулся, словно от толчка. Ему показалось, что где-то прозвучал выстрел. Или приснилось? Открыв глаза, он увидел, как его водитель выскочил из машины и помчался в густые заросли джунглей. Генри спокойно открыл заднюю дверь, вышел из лимузина и, увидев, что впереди творится что-то неладное, решил подойти поближе и узнать, в чём дело. Он сделал всего несколько шагов и наткнулся на грузное тело президента. Он неподвижно лежал на обочине в луже крови. Вокруг стояли солдаты. Внезапно они повернулись, заметив представителя Верховного комиссара, и подняли винтовки.

— На плечо! — скомандовал резкий голос. — Помните, что мы не дикари.

Из толпы вышел армейский капитан в элегантной форме и отдал честь.

— Прошу прощения за причинённое неудобство, первый секретарь, — произнёс он чётким голосом выпускника Сандхерстского военного училища, — но будьте уверены, мы не причиним вам вреда.

Генри молчал, не отрывая глаз от мёртвого президента.

— Как видите, мистер Паскоу, с президентом произошёл несчастный случай, — продолжал капитан. — Мы останемся с ним и похороним со всеми почестями в деревне, где он родился. Уверен, он бы этого хотел.

Глядя на распростёртое тело, Генри в этом сомневался.

— Могу я предложить вам, мистер Паскоу, немедленно вернуться в столицу и доложить вашему начальству о том, что произошло?

Генри по-прежнему молчал.

— Возможно, вы также захотите им сказать, что новым президентом стал полковник Наранго.

Генри так ничего и не сказал. Он понимал, что должен как можно скорее передать сообщение в министерство иностранных дел. Он кивнул капитану и медленно пошёл обратно к своей машине без водителя.

Он сел за руль и с облегчением увидел, что ключи остались в замке зажигания. Он завёл мотор, развернул машину и пустился в долгий обратный путь по извилистой дороге. Он доберётся до Сент-Джорджа только к ночи.

Проехав пару километров и убедившись, что за ним не следят, он остановил машину у обочины, достал мобильный телефон и набрал номер своего кабинета.

Трубку сняла секретарша.

— Это Генри.

— Ой, я так рада, что вы позвонили, — сказала Ширли. — Столько всего произошло сегодня. Во-первых, только что звонила миссис Дэвидсон. Похоже, церковная благотворительная ярмарка соберёт не меньше двухсот арангских фунтов. Она спрашивала: не могли бы вы заехать к ним на обратном пути, чтобы они вручили вам чек? И, кстати, — добавила Ширли, не успел Генри вставить и слово, — мы все уже слышали новость.

— Да, именно поэтому я и звоню, — сказал Генри. — Мы должны немедленно связаться с министерством иностранных дел.

— Я уже им звонила, — сообщила Ширли.

— Что вы им сказали?

— Что вы по служебным делам уехали с президентом и свяжетесь с ними, как только вернётесь, Верховный комиссар.

— Верховный комиссар? — не понял Генри.

— Да, это уже официально. Я решила, что вы звоните по этому поводу. Из-за вашего нового назначения. Поздравляю.

— Спасибо, — небрежно поблагодарил её Генри, даже не спросив, куда он получил назначение. — Ещё новости есть?

— Нет, у нас тут ничего не происходит. Обычная тихая пятница. Вообще-то, я думала, нельзя ли мне уйти пораньше сегодня вечером? Понимаете, я обещала Сью Паттерсон помочь в подготовке к пятидесятилетию её мужа.

— Конечно, почему нет? — стараясь сохранять спокойствие, ответил Генри. — И передайте миссис Дэвидсон, что я постараюсь приехать на ярмарку. Двести фунтов существенно меняют дело.

— Кстати, как там президент? — поинтересовалась Ширли.

— Собирается принять участие в земляных работах, — сказал Генри, — так что мне пора.

Он нажал красную кнопку и сразу же набрал другой номер.

— Билл Паттерсон у телефона.

— Билл, это Генри. Ты уже обменял наш квартальный чек?

— Да, примерно час назад. Поменял по самому лучшему курсу, но, к сожалению, местная валюта всегда набирает силу, когда президент отправляется в официальную поездку к месту своего рождения.

«И смерти», — хотел добавить Генри, но вместо этого просто сказал:

— Я хочу, чтобы ты перевёл всю сумму обратно в фунты стерлингов.

— Я бы не рекомендовал этого делать, — возразил Билл. — За последний час арангский фунт поднялся ещё выше. И в любом случае такие действия должен санкционировать Верховный комиссар.

— Комиссар сейчас в отпуске в Дорсете. В его отсутствие миссию возглавляю я.

— Вполне возможно, — сказал Билл, — но мне придётся направить полный отчёт на имя Верховного комиссара по его возвращении.

— Ничего другого я от тебя и не жду, Билл, — ответил Генри.

— Генри, ты точно знаешь, что делаешь?

— Абсолютно точно, — последовал немедленный ответ. — Да, и кроме того, мне нужно, чтобы ты также перевёл в стерлинги все арангские фунты, которые хранятся на счету непредвиденных расходов.

— Не думаю… — начал Билл.

— Мистер Паттерсон, полагаю, мне не нужно напоминать вам, что многие другие банки Сент-Джорджа мечтают открыть у себя счёт британского правительства.

— Я в точности выполню все ваши распоряжения, первый секретарь, — ответил управляющий банком, — но официально отмечу, что я был против.

— Это ваше право, но я хочу, чтобы вы провели эту транзакцию сегодня до закрытия банка, — распорядился Генри. — Я ясно выражаюсь?

— Яснее не бывает, — ответил Билл.

Генри добрался до столицы через четыре часа. Все улицы Сент-Джорджа опустели, и он решил, что власти уже объявили о смерти президента и ввели комендантский час. Его несколько раз останавливали на контрольно-пропускных пунктах — слава богу, на капоте развевался британский флаг, — и приказывали немедленно следовать домой. Значит, ему не придётся заезжать на ярмарку миссис Дэвидсон за чеком.

Войдя в дом, Генри сразу же включил телевизор. Президент Наранго в парадной форме выступал с обращением к своему народу.

— Уверяю вас, друзья мои, — вещал он, — вам нечего бояться. Я намерен снять комендантский час как можно скорее. Но до тех пор, пожалуйста, не выходите на улицы — армия получила приказ стрелять без предупреждения.

Генри открыл банку варёных бобов и все выходные просидел дома. Ему было жаль, что он пропустил пятидесятилетие Билла, но, возможно, это было даже к лучшему.

По пути домой с игр Содружества в Куала-Лумпур Её Высочество принцесса Анна провела торжественное открытие нового бассейна Сент-Джорджа. В своей речи у бассейна она восхищалась высоким трамплином для прыжков в воду и современными раздевалками.

Она особо отметила работу «Ротари клуба» и успешную деятельность его руководства на протяжении всей кампании и, в частности, — председателя мистера Билла Паттерсона, которого Королева по случаю своего дня рождения наградила Орденом Британской Империи.

К сожалению, Генри Паскоу не присутствовал на церемонии открытия, так как недавно приступил к обязанностям Верховного комиссара на островах Восхождения — туда никто не заезжает, даже по пути в другое место.