Глава 16

У меня хорошая память на лица и, как только я увидел человека, взвешивавшего картофель, то сразу узнал его. Затем в памяти у меня всплыла надпись на вывеске перед входом в магазин. Конечно же, это капрал Ч. Трумпер. Нет, он закончил службу сержантом, если я не ошибаюсь. А как звали его друга, того, который получил военную медаль? Ах да, рядовой Т. Прескотт. Обстоятельства смерти не вполне ясные. Странные детали иногда оказывается в состоянии удержать память человеческая.

Возвратившись домой к обеду, я рассказал супруге о встрече с сержантом Трумпером, но она не проявляла заметного интереса к моим словам, пока я не отдал ей купленные фрукты и овощи. И тут она спросила, где я покупал их. «У Трумпера», — сказал я. Она кивнула и без дальнейших объяснений записала фамилию на бумаге.

Отдав распоряжение полковому секретарю направить Трумперу два билета на ежегодный ужин с танцами, я больше не вспоминал о нем до тех пор, пока не увидел его сидевшим на ужине за сержантским столом в обществе чрезвычайно привлекательной девушки. Но он почему-то весь вечер уделял внимание не ей, а какой-то особе, которая до этого сидела недалеко от меня за почетным столом и чье имя я не смог расслышать. Когда адьютант пригласил Элизабет, я воспользовался предоставленной мне свободой и, прошагав через весь зал, чтобы привлечь к себе внимание, склонился в поклоне перед спутницей Трумпера, приглашая ее на танец. Ее звали, как выяснилось, мисс Сэлмон, и танцевала она отнюдь не хуже офицерских жен. К тому же была умна и отличалась веселым нравом. Я просто не мог представить себе, о чем думает Трумпер, и, если бы это не считалось неприличным, то обязательно бы сказал ему об этом.

После того как танец закончился, я представил мисс Сэлмон Элизабет, которая, похоже, тоже пришла в восторг от нее. Позднее супруга рассказала мне, что девушка была обручена с капитаном Трентамом, который в настоящее время проходит службу в Индии. Трентам, Трентам… Я вспомнил, что в батальоне был молодой офицер с такой фамилией, награжденный Военным крестом на Марне, но было что-то еще, чего я не мог так сразу припомнить. «Бедная девушка», — подумал я, потому что Элизабет тоже пришлось пройти со мной через такое же испытание во время моей службы в Афганистане в 1882 году. Проклятые афганцы лишили меня глаза и чуть было не отняли единственную любимую женщину всей моей жизни. Тем не менее это дурной тон — жениться, когда ты еще не капитан, или после того, как ты уже майор.

По пути домой Элизабет предупредила меня о том, что она пригласила мисс Сэлмон и Трумпера посетить Джилстон-роуд следующим утром.

— С какой целью? — спросил я.

— Похоже, что у них есть для тебя предложение.

На следующий день они прибыли в наш маленький домик на Трегунтер-роуд еще до того, как часы деда перестали отбивать одиннадцать. Я усадил их в гостиной и поинтересовался у Трумпера: «Так, о чем пойдет речь, сержант?» Ответа от него я не дождался, так как за них двоих говорила мисс Сэлмон. Без лишних слов она изложила доводы в пользу моего присоединения к их маленькому делу — не в качестве служащего, конечно, — с зарплатой сто фунтов в год. Хотя я не посчитал предложение вполне уместным, но все же был польщен их доверием и пообещал тщательно все обдумать. Я сказал, что сообщу нм о своем решении письмом в ближайшее время.

Элизабет полностью согласилась с моими соображениями, но посоветовала хотя бы провести небольшую «рекогносцировку», прежде чем отклонять их предложение.

В течение следующей недели я каждый рабочий день старался находиться где-нибудь поблизости от Челси-террас 147. Довольно часто я сидел на скамейке напротив магазина, откуда, оставаясь незамеченным, мог наблюдать за тем, как у них шли дела. Свои наблюдения я проводил в разное время дня. Иногда я появлялся утром к открытию магазина, в другой раз приходил в самый разгар торговли, а затем — где-нибудь во второй половине дня. Однажды я даже обнаружил, что они были закрыты целый день, и вскоре мне стало ясно, что сержант Трумпер не относился к тем, кто работает «от и до», поскольку его магазин чаще всего закрывался последним в ряду.

Не буду скрывать, что как Трумпер, так и мисс Сэлмон произвели на меня самое благоприятное впечатление. «Редкостная пара», — сказал я Элизабет после своего окончательного визита к ним.

Несколько недель назад ко мне обращался хранитель Британского военного музея с предложением войти в состав их совета, и больше никто, кроме Трумпера, не предлагал мне никакого другого дела со времени моего выхода в отставку в прошлом году. Поскольку хранитель музея никак не обмолвился об оплате, я решил, что таковой не будет, и, судя по последним бумагам совета музея, которые они прислали мне на просмотр, мне стало ясно, что это занятие не потребует от меня больше одного часа в неделю.

После долгих раздумий, разговора с мисс Дафни Гаркорт-Браун и подстегивающих взглядов Элизабет, которая не хотела видеть меня целыми днями болтающимся дома, я послал мисс Сэлмон записку с извещением о том, что отныне я их человек.

Уже следующим утром мне стало предельно ясно, во что я впутался, ибо вышеозначенная леди вновь появилась на Трегунтер-роуд для того, чтобы проинструктировать меня по поводу моего первого задания. И делала она это не хуже любого штабного офицера, который когда-либо находился под моим командованием.

Бекки — она велела прекратить называть ее «мисс Сэлмон» теперь, когда мы были партнерами, — сказала, чтобы я относился к нашему первому визиту к «Чайлду» на Флит-стрит, как к «сухому плаванью», поскольку настоящий заплыв она хотела устроить лишь на следующей неделе. Именно тогда мы должны были «сорвать приз». Она пользовалась такими выражениями, которые иногда ввергали меня в смятение.

Могу сказать, что в то утро я подошел к банку в холодном поту и, по правде говоря, чуть было не ретировался с переднего края еще до того, как поступила команда: «В атаку». Клянусь, что, если бы не пара молодых лиц, с надеждой ожидавших меня возле банка, я мог бы отменить всю кампанию.

Что ж, несмотря на мои дурные предчувствия, мы вышли из банка, успешно завершив свой первый налет менее чем за час. И думаю, могу смело заявить, ничуть не покривив душой, что я не подвел свою сторону. Это не значит, что я был высокого мнения о Хадлоу, который сразу показался мне странным малым, хотя «Бизоны» никогда не считались первоклассной частью. Более того, этому типу никогда не приходилось смотреть в глаза противнику, что, по моему мнению, сразу характеризует человека.

С этого момента я держал деятельность Трумпера под пристальным наблюдением, настаивая на еженедельных встречах в магазине, чтобы находиться в курсе всего происходящего там. Мне даже удавалось иногда подать тот или иной совет или высказать свое одобрение. Ведь человек не любит получать вознаграждение, если он не чувствует, что несет свою долю тяжести.

Вначале все пошло как по маслу. Затем в конце июня 1920 года Трумпер попросил о личной встрече. Мне было известно, что он присмотрел другое заведение на Челси-террас, приобретение которого потребовало бы дополнительного кредита, и об этом, по моим предположениям, должна была пойти речь на встрече.

Я согласился встретиться с Трумпером у него на квартире, поскольку всякий раз, когда я приглашал его в клуб или в свой дом, он чувствовал себя стесненно. Обнаружив его в тот вечер в расстроенных чувствах, я решил, что это связано с одним из трех наших магазинов, но он заверил меня, что дело не в них.

— Тогда выбросьте это из головы, Трумпер, — сказал я.

— Если честно, то это не так просто, сэр, — ответил он, и мне осталось только ждать, когда он успокоится и выложит то, что было у него на сердце.

— Это Бекки, сэр, — пробормотал он наконец.

— Первоклассная девушка, — заверил я его.

— Да, сэр, я согласен. Но боюсь, что она беременна.

Признаюсь, что я уже слышал эту новость несколько дней назад от самой Бекки, но поскольку обещал ей не говорить об этом никому, включая и Чарли, то мне пришлось изобразить удивление. Хотя времена теперь были другие, я знал, что Бекки воспитывалась в строгих правилах и в любом случае не могла относиться к девицам определенного сорта, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Конечно, вы захотите знать, кто является отцом, — добавил Чарли.

— Мне казалось… — начал я, но Чарли покачал головой.

— Не я, — сказал он. — Если бы это был я. Тогда, по крайней мере, я мог бы жениться на ней и не беспокоить вас в связи с этим.

— В таком случае, кто же виновник? — спросил я.

После некоторых колебаний он сказал:

— Гай Трентам, сэр.

— Капитан Трентам? Но он же в Индии, если я правильно помню.

— Правильно, сэр. И я чуть лоб себе не расшиб, убеждая ее написать ему и сообщить о том, что произошло. Она же говорит, что это только сломает ему карьеру.

— А если не говорить ему, то она может сломать себе жизнь, — заметил я с раздражением. Представьте себе жизнь незамужней матери, не говоря уже о воспитании незаконнорожденного ребенка. — В любом случае Трентаму в конечном итоге придется узнать об этом, так ведь.

— Он может никогда не узнать правду от Бекки, а у меня, конечно же, нет такого влияния, чтобы заставить его поступить, как подобает порядочному человеку.

— Вам известно о Трентаме что-нибудь еще, что следовало бы знать мне?

— Нет, сэр.

Ответ Трумпера раздался слишком быстро, чтобы я ему поверил полностью.

— Тогда предоставьте Трентама мне, — сказал я. — А сами продолжайте заниматься магазинами. Но дайте мне знать, когда все это перестанет быть секретом, чтобы я не оказался в глупом положении. — Я встал, собираясь уходить.

— Скоро все это ни для кого не будет секретом, — сказал Чарли.

Заявив «предоставьте Трентама мне», я не имел ни малейшего представления о том, что мне делать. Возвратившись в тот вечер домой, я обсудил это дело с Элизабет. Она посоветовала поговорить с Дафни, которая, по ее мнению, должна была знать значительно больше Чарли. Я подозревал, что она права.

Через пару дней Элизабет и я пригласили Дафни к нам на чай на Трегунтер-роуд. Она подтвердила все, что рассказал Чарли, и даже смогла восполнить пару недостававших деталей в этой шараде.

По мнению Дафни, Трентам был первым серьезным увлечением в жизни Бекки, и уж конечно Дафни была уверена, что до их встречи она никогда не была близка ни с кем другим и только однажды с ним. Сам же капитан Трентам, заверила она нас, не мог похвастаться такой же безупречной репутацией.

Все остальное в ее рассказе не предвещало легкого решения проблемы. Как оказалось, на мать Гая полагаться было нельзя. Она не только не пыталась настоять на том, чтобы ее сын поступил честно по отношению к Бекки, а, напротив, старалась убедить всех в том, что Трентам тут ни при чем.

— А как насчет отца Трентама? — спросил я. — Не считаете ли вы, что мне стоит поговорить с ним? Хотя, как вам известно, мы никогда с ним не были близки, несмотря на службу в одном полку.

— Это единственный из всей семьи, к кому я бы обратилась, — согласилась Дафни. — Он член парламента от Западного Беркшира и к тому же либерал.

— Тогда я так и поступлю, — был мой ответ. — Хоть я и не разделяю либеральных взглядов, но это не помешает мне объяснить ему разницу между добром и злом.

Вскоре на мое письмо, отправленное на клубной бумаге, от майора пришел ответ с приглашением посидеть и выпить на Честер-сквер в следующий понедельник.

Я прибыл ровно в шесть и был препровожден в гостиную, где меня встретила довольно приятная леди, представившаяся как миссис Трентам. Она совсем не была похожа на ту, которую описала мне Дафни, и в действительности оказалась довольно симпатичной женщиной. Без конца извиняясь, она сообщила, что ее муж вызван в палату общин повесткой с тремя полосами, что, даже я знал это, означало невозможность покинуть Вестминстерский дворец ни при каких обстоятельствах. Я принял мгновенное решение — как теперь оказалось, ошибочное, — передать майору свое сообщение через его жену, поскольку дело не терпит отлагательства.

— Я чувствую себя довольно неловко, — начал я.

— Вы можете говорить со мной совершенно откровенно, полковник. Могу заверить вас, что муж полностью мне доверяет. У нас нет секретов друг от друга.

— Ну что же, откровенно говоря, миссис Трентам, дело, которое я хочу затронуть, касается вашего сына Гая.

— Понимаю, — только и сказала она.

— И его невесты мисс Сэлмон.

— Она никогда не была и никогда не будет его невестой, — проговорила миссис Трентам с неожиданным скрежетом в голосе.

— Но мне дали понять…

— Что подобное обещание дал мой сын мисс Сэлмон? Могу заверить вас, полковник, в том, что ничего общего с правдой это не имеет.

Слегка ошарашенный, я не смог найти дипломатичного способа, чтобы сообщить ей причину, по которой я хотел видеть ее мужа. Поэтому просто заявил:

— Были обещания или не были, мадам, но я считаю, что вы и ваш муж должны знать о том, что мисс Сэлмон ждет ребенка.

— И какое отношение это имеет ко мне? — Миссис Трентам уставилась прямо на меня без тени испуга в глазах.

— Такое, что ваш сын, несомненно, является отцом.

— Это утверждает только она, полковник.

— Это, мадам, недостойно вас, — заметил я. — Мне известно, что мисс Сэлмон достаточно порядочная и честная девушка. В любом случае, если это не ваш сын, то кто же другой мог им оказаться?

— Одному Богу известно, — заявила миссис Трентам. — Любой из мужчин, судя по ее репутации. Ведь ее отец был иммигрантом.

— Так же, как и отец короля, мадам, — напомнил я. — Но он, тем не менее, знал бы, как поступить, окажись он в подобной ситуации.

— Я совершенно не понимаю, о чем вы, полковник.

— О том, мадам, что ваш сын либо должен жениться на мисс Сэлмон, либо, по меньшей мере, уйти в отставку и позаботиться о содержании ребенка.

— Мне кажется, я еще раз должна объяснить вам, полковник, что эта печальная история не имеет к моему сыну никакого отношения. Могу заверить вас в том, что Гай прекратил встречаться с девицей за несколько месяцев до своего отъезда в Индию.

— Я знаю, что это не так, мадам, потому что…

— Знаете, полковник? Тогда я должна спросить, а с какой стати это дело так беспокоит вас?

— Просто потому, что мисс Сэлмон и мистер Трумпер являются моими компаньонами, — объяснил я.

— Понятно, — сказала она. — Тогда, боюсь, вам не надо далеко ходить, чтобы узнать, кто настоящий отец.

— Мадам, это также не делает вам чести. Чарли Трумпер не…

— Я не вижу смысла в том, чтобы продолжать этот разговор, полковник, — отрезала миссис Трентам, поднимаясь со стула. Она направилась к двери, даже не взглянув в мою сторону. — Должна предупредить вас, полковник, что, если где-либо эта клевета повторится вновь, я не задумываясь обращусь к своим адвокатам, чтобы предпринять необходимые меры для защиты доброго имени моего сына.

Несмотря на потрясение, я прошел вслед за ней в холл, полный решимости не ставить на этом точку. Теперь я чувствовал, что моей единственной надеждой является майор Трентам. И, когда миссис Трентам распахнула дверь, чтобы выставить меня, я твердо сказал:

— Могу ли я рассчитывать, мадам, что вы добросовестно передадите этот разговор вашему мужу?

— Вы ни на что не можете рассчитывать, полковник, — бросила она, прежде чем захлопнуть дверь перед моим носом. Последний случай, когда женщина разговаривала со мной в подобном тоне, произошел в Рангуне, но у той девицы было гораздо больше оснований для ярости.

Когда я пересказал разговор Элизабет, стараясь не опускать никаких подробностей, моя жена в присущей ей ясной и сжатой форме указала, что у меня осталось три варианта действий. Первое — это написать непосредственно капитану Трентаму и потребовать от него честного поступка, второе — поставить в известность его командира.

— И третье? — спросил я.

— Никогда не вспоминать больше об этом деле.

Я поразмышлял над ее словами и выбрал середину, а именно: послать записку Ральфу Форбзу, великолепному малому, сменившему меня на посту командира полка, и ознакомить его с известными мне фактами. Слова выбирать мне приходилось очень осторожно, ибо, если миссис Трентам вознамерится осуществить свою угрозу, то любые юридические действия, которые она предпримет, могут только еще больше запятнать репутацию полка. В то же время я решил не спускать отеческого глаза с Бекки, которая была, как свеча, горевшая с обоих концов, не говоря уже о середине. Девушка пыталась готовиться к экзаменам и одновременно выполняла бесплатную работу секретаря и бухгалтера у Трумпера, тогда как всем проходившим мимо нее на улице было ясно, что до родов ей остались считанные недели.

По мере того как истекали эти недели, меня все больше беспокоило затишье в стане Трентамов, наступившее несмотря на то, что я получил ответ от Форбза, в котором он сообщал о назначенном расследовании. Дальнейшие расспросы Дафни и Чарли показали, что им было известно не больше моего.

В середине октября того года родился Дэниел Джордж, и я был тронут тем, что Бекки предложила мне стать его крестными родителями, наряду с Бобом Макинзом и Дафни. Еще большую радость мне доставило известие, полученное от Бекки, о том, что они с Чарли на следующей неделе собираются вступить в брак. Это, конечно, не прекратит сплетни, но зато ребенок будет считаться законным.

Элизабет и я, а также Дафни, Перси, миссис Сэлмон, мисс Роач и Боб Макинз посетили скромную гражданскую службу в районном бюро регистрации, а затем побывали на шумном приеме у Чарли в квартире над магазином.

Я уже стал думать, что все сложилось наилучшим образом, но тут позвонила Дафни и попросила о срочной встрече. Мне пришлось пригласить ее на обед в клубе, где она показала письмо, полученное в то утро от капитана Трентама. Читая его, я с горечью убедился в том, что миссис Трентам, должно быть, узнала о моей записке Форбзу с предостережением относительно последствий нарушенного обещания и немедленно взяла дело в свои руки. Я почувствовал, что пора уже ее сыну узнать о том, что с этой историей еще не покончено.

Оставив свою гостью пить кофе, я укрылся в канцелярии, где с помощью крепкого бренди стал сочинять письмо в не менее крепких выражениях, скажу я вам. В нем я не упустил ничего и сделал это настолько дипломатично, насколько позволяли обстоятельства. Дафни поблагодарила меня и обещала, что изложит дословно мои соображения в своем письме.

Следующая встреча у меня с ней произошла только через месяц на свадьбе, что вряд ли являлось подходящим моментом для разговоров о Трентаме.

Придя после церемонии на Винсент-сквер, где устраивался прием, я настороженно высматривал среди гостей миссис Трентам, которая, по моим предположениям, тоже могла быть приглашена. Вступать в разговор с этой леди во второй раз у меня не было никакого желания.

Встреча же с Чарли и Бекки под огромным шатром, возведенным специально для этого случая, доставила мне одно лишь удовольствие. Я никогда еще не видел девушки, источавшей столько света, да и Чарли, во фраке и цилиндре, был сама галантность. Великолепные часы, выглядывавшие из его кармана, оказались свадебным подарком Бекки, которой они достались от отца, остальное же снаряжение, как доложил Чарли, должно быть возвращено в «Мосс Брос» сразу поутру.

— А разве не пора, Чарли, — поинтересовался я, — купить тебе свой собственный фрак? Ведь у тебя впереди еще много торжественных событий.

— Конечно нет, — ответил он. — Это было бы лишь потерей хороших денег.

— Могу я узнать, почему? — спросил я. — Ведь цена…

— Потому что я собираюсь приобрести свою собственную швейную мастерскую, — вставил он. — Я давно уже присматривался к 143-му номеру, а недавно услышал от мистера Кроутера о том, что она скоро будет продаваться.

Возразить против такой логики я не смог, а вот следующий его вопрос поверг меня в полное смятение.

— Вам что-нибудь говорит имя Маршалл Филд, полковник?

— Он служил в полку? — спросил я, напрягая память.

— Нет, не служил, — ответил Чарли с усмешкой. — «Маршалл Филд» — это универсальный магазин в Чикаго, где вы можете купить абсолютно все, что вам потребуется до конца жизни. Более того, у них там два миллиона квадратных футов торговой площади — и все под одной крышей.

Я не мог представить себе более фантастического прожекта, но не стал прерывать юношеского задора.

— Здание раскинулось на целый квартал, — информировал он меня. — Вы можете представить себе магазин, у которого двадцать восемь входов? Согласно рекламе, там можно купить все: от автомобиля до яблока, причем каждый товар у них в двадцати четырех разновидностях. Они совершили революцию в розничной торговле, первыми начав предоставлять в Штатах полный кредит. Если у них чего-то нет, они берутся за неделю достать вам этот товар. Девиз Филда: «Дадим женщине все, что она пожелает».

— Вы предлагаете нам купить «Маршалл Филд» в обмен на Челси-террас 147? — спросил я простодушно.

— Не сразу, полковник. Но если бы в свое время мне удалось прибрать к рукам все магазины на Челси-террас, мы затем могли бы открыть подобный магазин в Лондоне и, может быть, даже вычеркнуть первую строчку в их сегодняшней нахальной рекламе.

Как и полагалось учредителю, я поинтересовался, о чем гласила строка.

— «Крупнейший магазин в мире», — ответил Чарли.

— А как вы относитесь ко всему этому? — перевел я свое внимание на Бекки.

— У Чарли, — заметила она, — это будет называться «Крупнейший лоток в мире».

 

Глава 17

Первое общее годовое собрание партнеров Трумпера состоялось на Челси-террас 147 в передней комнате над фруктово-овощным магазином. Полковник, Чарли и Бекки сидели вокруг небольшого журнального столика, не зная, с чего начать, пока эту миссию не взял на себя полковник.

— Нас всего трое, но я тем не менее считаю, что все наши будущие собрания должны проводиться в профессиональной манере. — Чарли поднял брови, но не стал прерывать словесный поток полковника. — Поэтому я взял на себя смелость, — продолжал он, — выработать повестку дня. В противном случае можно легко упустить какой-нибудь довольно важный вопрос. — Полковник передал каждому лист бумаги с пятью пунктами повестки, аккуратно написанными его рукой. — В этой связи первым пунктом для обсуждения является «финансовый отчет», и я попрошу Бекки проинформировать нас о том, каким она видит текущее финансовое состояние.

Отчет Бекки был аккуратно и дословно наложен на бумаге. Для этого ей пришлось в прошлом месяце приобрести в магазине канцелярских товаров на Челси-террас 137 две большие конторские книги в кожаных переплетах — одну красную, а другую синюю — и последние две недели вставать по утрам сразу вслед за Чарли, чтобы подготовиться к ответам на все вопросы, которые могут возникнуть на их первом собрании. Она раскрыла красную книгу и начала медленно читать, время от времени справляясь по синей книге, которая была такой же толстой и внушительной. На ее обложке золотом было выведено одно единственное слово: «Отчетность».

«В 1921 году, завершающемся 31 декабря, товарооборот в семи наших магазинах составил тысячу триста двадцать фунтов и четыре шиллинга, из которых мы заявили прибыль в размере двухсот девятнадцати фунтов и одиннадцати шиллингов, что соответствует семнадцати процентам товарооборота. Наша задолженность банку в настоящее время равна семистам семидесяти одному фунту, включая налог за этот год, однако проведенная по книгам стоимость семи магазинов продолжает составлять тысячу двести девяносто фунтов, что точно отражает цену, которая была уплачена нами при их покупке. Таким образом, эта цифра не отражает их текущей рыночной стоимости».

— Я сделала разбивку цифр по каждому магазину для вашего рассмотрения. — Бекки вручила копии своих трудов Чарли и полковнику, которые несколько минут тщательно их изучали, прежде чем перейти к обсуждению.

— Бакалея по-прежнему на первом месте по прибыли, как я вижу, — проговорил полковник, пробегаясь моноклем по колонкам доходов и расходов. — Скобяные товары только-только сравнялись, а швейная мастерская довольно ощутимо пожирает наши прибыли.

— Боюсь, что это так, — вздохнул Чарли. — Понимаете, я заплатил такие деньги за помещение, переплатил за оборудование и, в довершение ко всему, получил негодных работников. Но с тех пор, как во главе встал майор Арнольд, дела начали меняться к лучшему.

Полковник обрадованно улыбнулся, услышав, что прием на работу одного из его бывших штабных офицеров принес быстрый результат. Вернувшись к гражданской жизни вскоре после войны, Том Арнольд обнаружил, что его старое место помощника управляющего у Хокса занято кем-то из демобилизовавшихся раньше него, а ему предлагается довольствоваться местом старшего продавца. Довольствоваться нм он не стал. И, когда полковник рассказал о возможности устроиться управляющим у Трумпера, он с радостью ухватился за нее.

— Должна сказать, — заметила Бекки, изучая цифры, — что люди, похоже, считают себя вправе относиться к расчетам с портным так, как никогда бы не поступили с любым другим торговцем. Вы только посмотрите на колонку должников.

— Согласен, — отозвался Чарли. — И боюсь, что мы не добьемся существенного улучшения дел, пока майору Арнольду не удастся найти замену по меньшей мере троим работникам из существующего состава. Я не жду от них прибыли в течение следующих шести месяцев, хотя надеюсь, что к концу третьего квартала их доходы сравняются с расходами.

— Хорошо, — сказал полковник. — А что же все-таки происходит со скобяными товарами? Я вижу, что в прошлом году 129-й номер имел вполне приличную прибыль, так почему же его показатели так резко упали в этом году? Их прибыль сократилась на шестьдесят фунтов по сравнению с 1920 годом и впервые стала меньше расходов.

— Боюсь, что этому существует довольно простое объяснение, — сказала Бекки. — Деньги были украдены.

— Украдены?

— Думаю, что да, — ответил Чарли. — Бекки начала замечать еще в октябре прошлого года, что недельная выручка падает, сначала понемногу, а затем все значительнее.

— Вы выяснили, кто преступник?

— Да, это оказалось довольно просто. Мы перевели туда Боба Макинза, когда один из их сотрудников находился в отпуске, и он моментально засек сынишку.

— Прекрати, Чарли, — не выдержала Бекки. — Извините, полковник. Воришку.

— Оказалось, что управляющий Рег Ларкинз играл в карты, — продолжал Чарли, — и использовал наши деньги для покрытия своих долгов. Чем больше был карточный долг, тем больше он воровал.

— Вы, конечно, уволили Ларкинза, — заметил полковник.

— В тот же день, — подтвердил Чарли. — Он повел себя просто отвратительно, пытаясь утверждать, что не брал ни пенни. Но с тех пор мы больше не слышали о нем, и последние три недели магазин даже начал приносить небольшую прибыль. Но тем не менее я хочу как можно скорее подыскать нового управляющего и уже присмотрел одного молодого парнишку, работающего у Кадсона рядом с перекрестком Чаринг Кросс-роуд.

— Хорошо, — повторил полковник. — Мы рассмотрели проблемы прошлого года, Чарли, а теперь вы можете попугать нас своими планами на будущее.

Чарли открыл свой шикарный кожаный кейс, полученный от Бекки в подарок 20 января, и извлек последний отчет из конторы Джона Д. Вуда. Откашливался он так театрально, что Бекки пришлось поднести руку ко рту, чтобы спрятать улыбку.

— Мистер Кроутер подготовил подробную справку по всем владениям на Челси-террас.

— За что, кстати, содрал с нас десять гиней, — добавила Бекки, заглядывая в бухгалтерскую книгу.

— Я не против, если это окажется выгодным вложением, — произнес полковник.

— Это уже оказывается выгодным, — заверил Чарли и раздал копии справки Кроутера. — Как вам известно, на Челси-террас имеется тридцать шесть магазинов, из которых в нашем владении находится семь. В течение следующего года, по мнению Кроутера, на продажу пойдут еще пять магазинов. Однако, как считает Кроутер, владельцы на Челси-террас поняли, что мы занимаемся скупкой, и поэтому держат высокие цены.

— Полагаю, что это должно было произойти рано или поздно.

— Согласен с вами, полковник, — сказал Чарли, — но это случилось гораздо раньше, чем я надеялся. И на деле, Сид Рексал, председатель комитета владельцев магазинов, начинает относиться к нам с большим подозрением.

— Почему именно мистер Рексал? — спросил полковник.

— Он содержит трактир под названием «Мушкетер» на другом конце улицы и последнее время взялся внушать своим посетителям, что я задался целью скупить всю собственность в квартале и выжить мелких торговцев.

— Он не так уж далек от истины, — заметила Бекки.

— Возможно, но мне ни к чему, чтобы он создавал коалицию и мешал приобретать собственность. Я серьезно рассчитывал прибрать к рукам сам «Мушкетер» в свое время, но, сколько ни обращался к нему по этому поводу, ответ всегда был один: «Только через мой труп».

— Это настоящий удар, — воскликнул полковник.

— Отнюдь, — ответил Чарли. — Никому не удается пройти по жизни, ни разу не испытав кризиса. И некоторое время мне придется иногда переплачивать, когда кто-то из владельцев решит продавать свой магазин.

— Тут ничего не поделаешь, я подозреваю, — заметил полковник.

— Почему? Время от времени можно блефовать.

— Блефовать? Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Ну что же, недавно к нам обращались два владельца с предложением купить у них магазины, но я наотрез отказался.

— Почему?

— Просто потому, что они заломили чрезмерные цены, не говоря уже о том, что Бекки постоянно пилит меня за нынешнее превышение кредитного лимита.

— И что же, они пересмотрели свои позиции?

— И да и нет, — ответил Чарли. — Один уже приходил с более реальным предложением, а другой все еще стоит на своем.

— И кто он такой?

— Кутберт, владелец 101-го, винно-водочного магазина. Но пока в этом направлении не стоит предпринимать никаких шагов, поскольку Кроутер говорит, что Кутберт в последнее время присматривается к кое-какой собственности в Пимлико. Тот же Кроутер проинформирует нас о результатах. И, как только Кутберт увязнет в этом, мы поймаем его на крючок.

— Молодец этот Кроутер, скажу я вам. А где, кстати, вы добываете всю эту информацию? — спросил полковник.

— У почтальона мистера Бэйлза и у самого Сида Рексала.

— Но вы сказали, что Рексал настроен враждебно.

— Так и есть, — сказал Чарли, — но при этом он всегда готов выложить свое мнение по любому вопросу за пинту пива, вот Боб Макинз и стал у него завсегдатаем, да еще научился не жаловаться, когда ему не доливают. Так я получаю копии протоколов заседаний комитета даже раньше, чем его члены.

Полковник рассмеялся.

— А как насчет аукционеров из номера 1? Мы все еще держим их под прицелом?

— Безусловно, полковник. Мистер Фотерджилл, владелец, продолжает все глубже и глубже увязать в долгах, опять завершив год с дефицитом. Однако ему каким-то образом удается держаться на плаву, но я предполагаю, что в конечном итоге он уйдет под воду где-нибудь в следующем году или, самое позднее, еще через год, когда я буду стоять на пристани готовый бросить ему спасательный круг. Особенно если Бекки к тому времени будет готова покинуть Сотби.

— Мне еще очень многому надо научиться, — призналась Бекки. — Я бы хотела оставаться там как можно дольше. За этот год я разобралась со старыми мастерами, а теперь собираюсь перейти к современным художникам или импрессионистам, как их стали называть в этом отделе. Понимаете, мне нужно набраться как можно больше опыта, пока они не раскусили меня. Я посещаю все аукционы, какие только могу, от столового серебра до старинных книг, но мне бы очень хотелось оставаться там до последнего момента.

— Но когда Фотерджилл окончательно потонет, то ты, Бекки, станешь нашим спасательным кругом. Поэтому хотелось бы услышать, как ты будешь спасать нас, если магазин неожиданно пойдет с молотка?

— Думаю, что как-нибудь смогу справиться с этим. Я уже присмотрела человека, который мог бы стать нашим главным управляющим. Его зовут Симон Маттью. Он служит у Сотби уже двенадцать лет и весьма недоволен, что все эти годы его бросают с места на место. Есть там также смышленый молодой стажер, который, как мне кажется, может стать одним из ведущих аукционистов следующего поколения. Он всего на два года младше сына председателя, поэтому будет только рад присоединиться к нам, если мы сделаем хорошее предложение.

— С другой стороны, длительное пребывание Бекки у Сотби нам может оказаться на руку, — предположил Чарли, — поскольку Кроутер выдвигает еще одну проблему, которую нам придется решать в ближайшем будущем.

— А именно? — заинтересовался полковник.

— На странице девять своей справки Кроутер указывает, что в недалеком будущем на продажу может поступить тридцативосьмиквартирный дом в самом центре Челси-террас, где два года назад жили Дафни и Бекки.

Его владельцем в настоящее время является какой-то благотворительный фонд, который, по словам Кроутера, собирается избавиться от него по причине неудовлетворительных доходов. Учитывая наш долгосрочный план, было бы разумно приобрести этот дом как можно скорее, чтобы не платить через несколько лет гораздо больше или вообще оказаться не в состоянии завладеть нм.

— Тридцать восемь квартир, — протянул полковник. — Хм, и сколько же они собираются запросить, по сведениям Кроутера?

— Он полагает, где-то в пределах двух тысяч фунтов. В настоящее время квартиры дают всего двести десять фунтов дохода в год, которые, вероятно, все уходят на ремонт и обслуживание. Если эта собственность поступит в продажу и мы сможем приобрести ее, то Кроутер рекомендует сдавать квартиры внаем не больше чем на десятилетний срок и преимущественно сотрудникам посольств или другим иностранцам, которые обычно не поднимают шума в тех случаях, когда их просят срочно освободить жилье.

— Таким образом, доходы от магазинов будут уходить на покрытие убытков от квартир, — отметила Бекки.

— Боюсь, что да, — сказал Чарли. — Но это будет продолжаться года два, самое большое — три, а затем я сделаю их прибыльными. Примерно столько времени потребуется на оформление бумаг, учитывая, что дело мы будем иметь с благотворителями.

— Тем не менее, такая потребность в наличности, да еще при нашем нынешнем превышении кредита, вынуждает устроить еще один обед для Хадлоу, — сказал полковник. — И я вижу, что другого выхода у меня не остается, если мы действительно хотим заполучить эти квартиры. Может даже понадобится шепнуть словечко на ухо Чабби Дакворту как-нибудь при встрече в клубе. — Полковник помолчал. — Надо отдать должное Хадлоу, он тоже подал пару хороших идей, которые я посчитал заслуживающими вашего внимания и включил следующим пунктом в повестку дня.

Бекки перестала писать и подняла глаза.

— Позвольте начать с того, что Хадлоу вполне удовлетворен нашими показателями за первый год работы, но тем не менее по причине нашего превышения кредита и из соображений более выгодной для нас выплаты налогов он твердо уверен в том, что наше партнерское предприятие следует преобразовать в компанию.

— Зачем? — вскинулся Чарли. — Какая из этого может быть польза?

— Это связано с новым финансовым законодательством, которое только что прошло палату общин, — пояснила Бекки. — И внесенное им изменение в закон о налогообложении вполне может быть использовано с выгодой для нас, потому что в настоящее время мы выступаем как семь отдельных субъектов и соответственно этому облагаемся налогом. Если же мы объединим все наши магазины в одну компанию, то сможем списывать часть прибыли, приносимой, скажем, бакалеей и мясным магазином, на покрытие убытков от швейной мастерской и магазина скобяных товаров, уменьшая таким образом свое налоговое бремя. Особенно это может быть выгодно в неудачном хозяйственном году.

— В этом есть здравый смысл, — согласился Чарли. — Поэтому так и сделаем.

— Но это не так уж просто, — заметил полковник, приставляя монокль к здоровому глазу. — Если мы собираемся стать компанией, то для начала мистер Хадлоу рекомендует назначить нескольких новых директоров для руководства теми сферами, в которых у нас мало профессионального опыта или он отсутствует вообще.

— Зачем Хадлоу понадобилось от нас это? — резко спросил Чарли. — Мы никогда не нуждались в постороннем вмешательстве в наши дела.

— Потому что мы развиваемся очень быстро, Чарли, и в будущем можем ощутить потребность в советниках, могущих предложить нам знания, которых у нас в настоящее время просто нет. Покупка квартир — хороший пример в этом отношении.

— Но у нас для этого есть мистер Кроутер.

— Который, вероятно, был бы предан нашему делу гораздо больше, если бы входил в состав нашего правления. — Чарли нахмурился. — Я вполне могу понять ваши чувства, — продолжал полковник. — Это ваше дело, и вы считаете, что обойдетесь без посторонних советов, как его вести. Но, если даже мы образуем компанию, вы по-прежнему будете хозяином, потому что только вы и Бекки будете обладать долями участия, и вся собственность будет находиться под вашим полным контролем. Кроме того, вы получите дополнительное преимущество в виде консультаций со стороны директоров, которые не будут обладать правом голоса.

— Зато будут тратить наши деньги и влиять на наши решения, — сказал Чарли. — Нет, мне совсем не нравится, когда посторонние диктуют, что мне делать.

— Не обязательно будет получаться именно так, — заметила Бекки.

— Я не уверен, что из этого вообще что-нибудь получится.

— Чарли, ты должен хоть иногда прислушиваться к себе. Ты начинаешь говорить, как луддит.

— Вероятно, нам следует проголосовать, — сказал полковник, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — И выяснить наши позиции.

— Голосовать? За что? И зачем, ведь магазины принадлежат мне?

Бекки посмотрела на него.

— Нам обоим, Чарли, а полковник более чем заслужил право выражать свое мнение.

— Извините, полковник. Я не имел в виду…

— Я уверен, что вы не имели это в виду, но Бекки права. Если вы хотите достичь своей перспективной цели, вам, несомненно, понадобится посторонняя помощь. Такую мечту просто невозможно осуществить самому.

— А с помощью постороннего вмешательства можно?

— Рассматривайте это как внутреннюю помощь, — произнес полковник.

— Так за что же мы голосуем? — обиженно спросил Чарли.

— Ну что же, — начала Бекки, — имеется предложение о преобразовании нашего дела в компанию. Если оно будет принято, мы пригласим полковника занять пост председателя, а он, в свою очередь, может назначить тебя управляющим директором, а меня секретарем. Я думаю также, что нам следует пригласить в состав правления мистера Кроутера и представителя банка.

— Я вижу, ты уже все хорошо продумала, — заметил Чарли.

— Такая роль была отведена мне в нашей сделке, если вы ее помните, мистер Трумпер, — парировала Бекки.

— Мы не «Маршалл Филд», знаете ли.

— Еще нет, — улыбнулся полковник. — Вспомните, это вы сами научили нас так думать, Чарли.

— Я знал, что виноватым в конечном итоге окажусь я.

— Итак, я вношу предложение о создании компании, — сказала Бекки. — Кто за?

Бекки и полковник подняли руки, а через несколько секунд нехотя поднялась и рука Чарли.

— Что теперь? — спросил он.

— Мое второе предложение, — продолжала Бекки, — избрать полковника сэра Данверса Гамильтона нашим первым председателем.

В этот раз рука Чарли взмыла в воздух первой.

— Спасибо, — поблагодарил полковник. — Моим первым решением в качестве председателя будет назначение мистера Трумпера управляющим директором, а миссис Трумпер секретарем компании. И с вашего разрешения я обращусь к мистеру Кроутеру, а также к мистеру Хадлоу с предложением войти в состав правления.

— Принято, — заключила Бекки, стараясь поспевать вести протокол собрания.

— Есть ли еще вопросы? — спросил полковник.

— Могу ли я предложить, господин председатель, — при этих словах Бекки полковник не смог сдержать улыбки, — чтобы мы определили дату проведения нашего первого ежемесячного собрания всех членов правления?

— Меня устроит любое время, — сказал Чарли. — Потому что ясно одно: всех сразу собрать за этим столом мы не сможем, если, конечно, вы не предложите назначить совещание на четыре тридцать утра. По крайней мере, в этом случае мы выясним, кто каким является работником.

Полковник рассмеялся.

— Если вы будете принимать свои резолюции в такое время, то мы можем никогда не узнать о них, Чарли. Но я должен предупредить вас, что один больше не составляет кворума.

— Кворума?

— Минимального числа людей, необходимого для принятия решения, — пояснила Бекки.

— Раньше им был я в единственном числе, — с тоской произнес Чарли.

— Это, вероятно, было в те времена, когда мистер Маркс еще не встретился с мистером Спенсером, — заметил полковник. — Итак, давайте остановимся на том, что наше следующее собрание состоится ровно через месяц, считая с сегодняшнего числа.

Бекки и Чарли согласно кивнули.

— А теперь, если других вопросов не осталось, я объявляю собрание закрытым.

— Осталось, — сказала Бекки, — но я не думаю, что эту информацию следует заносить в протокол.

— Трибуна в вашем полном распоряжении, — озадаченно проговорил полковник.

Бекки потянулась через стол и взяла Чарли за руку.

— Это проходит по статье расходов «разное», — сказала она, — и сводится к тому, что я собираюсь родить второго ребенка.

Чарли лишился дара речи, и лишь полковник через какое-то время поинтересовался, нет ли где-нибудь под рукой бутылки шампанского.

— Боюсь, что нет, — ответила Бекки. — Чарли не разрешает мне покупать ничего из спиртного, до тех пор пока у нас не будет своего винного магазина.

— Вполне разумно, — проговорил полковник. — Тогда нам просто придется прогуляться до моего дома, — он поднялся и взял свой зонтик. — В этом случае Элизабет тоже сможет присоединиться к нашему празднованию. Я объявляю собрание закрытым.

Все трое вышли на Челси-террас как раз в тот момент, когда в магазин входил почтальон. Завидев Бекки, он вручил ей письмо.

— С таким количеством марок оно может прийти только от Дафни. — Она вскрыла конверт и приступила к чтению.

— Давай рассказывай, что она пишет, — не вытерпел Чарли, когда они направлялись к Трегунтер-роуд.

— Она объехала Америку и Китай, и, насколько я понимаю, на очереди теперь Индия, — объявила Бекки. — Сообщает, что исхитрилась даже встретиться с мистером Калвином Кулиджем, не знаю, кто он такой.

— Вице-президент Соединенных Штатов, — подсказал Чарли.

— Неужели? И они надеются вернуться домой где-нибудь в августе, так что скоро мы узнаем все из первых рук.

Бекки оторвала взгляд от письма и обнаружила рядом с собой одного полковника.

— А где Чарли?

Они оба обернулись и увидели его застывшим перед небольшим особняком с вывеской «Продается» на стене.

Им пришлось вернуться.

— Как ты думаешь? — спросил Чарли, продолжая глазеть на дом.

— Что ты имеешь в виду под «как я думаю»?

— Я подозреваю, моя дорогая, что Чарли интересуется вашим мнением по поводу дома.

Бекки внимательно посмотрела на трехэтажный домик, фасад которого был увит виргинским плющом.

— Он чудесный, просто чудесный.

— Он лучше, чем тот, — произнес Чарли, засовывая большие пальцы в карманы жилетки. — Он вполне подходит для женатого человека с тремя детьми, являющегося управляющим директором расширяющегося предприятия в Челси.

— Но у меня нет еще даже второго ребенка, не говоря уже о третьем.

— Просто заглядываю вперед, — сказал Чарли. — Как ты учила.

— Но разве мы можем позволить себе такой дом?

— Нет, конечно, не можем, — ответил он. — Но я уверен, что цены на жилье пойдут вверх в этом районе, как только люди поймут, что под боком у них скоро появится универсальный магазин. В любом случае, уже слишком поздно, потому что я этим утром внес задаток. — Он сунул руку в карман жилетки и вынул ключ.

— Но почему ты сначала не посоветовался со мной? — возмутилась Бекки.

— Потому что знал, что ты лишь скажешь, что мы не можем себе позволить его, как это было со вторым, третьим, четвертым, пятым и каждым последующим магазинами.

Вместе с отставшей от него на шаг Бекки Чарли направился к парадному входу в дом.

— Но…

— Я оставлю вас вдвоем, — сказал полковник. — Но как только осмотрите свой новый дом, приходите ко мне на шампанское.

Полковник отправился дальше по Трегунтер-роуд, помахивая своим зонтиком под лучами утреннего солнца, довольный собой и окружающим миром, чтобы как раз успеть к своей первой порции виски за день.

Он сообщил новости Элизабет, которая проявила гораздо больше интереса к ребенку и дому, нежели к нынешнему состоянию финансов компании или же к назначению его председателем. Очень довольный собой, полковник позвал лакея и велел ему поставить бутылку шампанского в ведерко со льдом. Затем прошел в кабинет, чтобы разобрать утреннюю почту в ожидании прибытия Трумперов.

На столе нераспечатанными лежали три письма: счет от портного, который напомнил ему о пунктуальности Бекки в таких делах; приглашение на Ашбуртон Шилд, который должен был состояться в Бисли, — ежегодное событие, доставлявшее ему всегда массу удовольствия; и послание от Дафни, которое, как он ожидал, повторяло то, что он уже слышал от Бекки.

Конверт, как явствовало из штемпеля, был опущен в Дели. Полковник разрезал его. Дафни подробно повторяла восторги от путешествия, но совершенно умалчивала при этом о своих проблемах с весом. Однако дальше она сообщала, что имеет для него неприятные новости о Гае Трентаме. Находясь в Пуне, писала она, Перси однажды вечером встретил его в офицерском клубе одетым в гражданское платье. Он рассказал Перси о том, что был вынужден подать в отставку и что виноват в его падении только один человек — сержант, который оболгал его в прошлом и был известен своей дружбой с уголовниками. Гай утверждал, что однажды даже поймал его на воровстве. Вернувшись в Англию, Трентам намеревался…

У входной двери раздался звонок.

— Ты можешь подойти, Данверс? — спросила Элизабет, перегнувшись через перила лестницы. — Я занята наверху цветами.

Полковник все еще был переполнен гневом, когда открывал дверь перед ожидавшими на крыльце Чарли и Бекки. На его лице, должно быть, застыло выражение удивления, поскольку Бекки воскликнула:

— А шампанское, председатель. Или вы уже забыли о моем положении?

— Ах да, виноват. Мои мысли были далеко отсюда. — Полковник поспешно сунул письмо Дафни в карман пиджака. — Шампанское уже, должно быть, охладилось до нужной температуры, — добавил он, приглашая гостей в дом.

— Двое с четвертью Трумперов прибыли, — крикнул он наверх жене.

 

Глава 18

Полковнику всегда было весело наблюдать, как Чарли бегал из магазина в магазин, стараясь держать в поле зрения весь штат работников и в то же время пытаясь сосредоточиться на той торговой точке, которая в данный момент не приносила достаточного дохода. Но, какие бы проблемы ни возникали, он не мог устоять перед искушением провести час-другой за прилавком фруктово-овощного магазина, который по-прежнему являлся его гордостью и радостью. Пиджак долой, рукава закатаны, вовсю звучит просторечный акцент — в таком виде Боб Макинз позволял ему в течение этого часа ощутить себя стоящим на углу Уайтчапел-роуд за лотком своего деда.

— Полфунта картофеля, немного побегов фасоли и, как всегда, фунт моркови, миссис Симмондз, если я правильно помню.

— Большое спасибо, мистер Трумпер. А как миссис Трумпер?

— Лучше не бывает.

— И когда ждете ребенка?

— Месяца через три, как считает доктор.

— В последнее время вас совсем не видно за прилавком магазина.

— Становлюсь только, когда появляются важные покупатели, моя дорогуша, — сказал Чарли. — Вы ведь одна из моих первых.

— Да, действительно. Так вы уже подписали купчую на квартиры, мистер Трумпер?

Сдавая сдачу, Чарли уставился на миссис Симмондз, не в силах скрыть своего удивления:

— На квартиры?

— Да, вы же знаете, о чем я говорю, мистер Трумпер. С 25-го по 99-й номера.

— А почему вы спрашиваете, миссис Симмондз?

— Потому что вы не единственный, кто интересуется ими.

— А как вы узнали об этом?

— Я видела молодого человека со связкой ключей, поджидавшего возле дома какого-то клиента в воскресенье утром.

Чарли вспомнил, что Симмондзы жили в дальнем конце улицы, как раз напротив центрального входа в дом, в котором продавались квартиры.

— И вы узнали, кто это был?

— Нет. Я видела, как подъехала машина, но тут мой муж решил, что его завтрак важнее моего любопытства, и из-за этого мне не удалось увидеть, кто вышел из машины.

Чарли продолжал смотреть во все глаза на миссис Симмондз, пока та не взяла свою сумку и, весело взмахнув рукой, не вышла из магазина.

Несмотря на сногсшибательную новость миссис Симмондз и усилия Сида Рексала помешать ему, Чарли продолжал замышлять дальнейшую скупку собственности. Используя прилежание майора Арнольда, осведомленность мистера Кроутера и займы, предоставленные мистером Хадлоу, Чарли к концу июля заполучил право безраздельной собственности еще на два магазина на Челси-террас — женской одежды и винно-водочный. На собрании правления в августе Бекки предложила повысить в должности майора Арнольда до заместителя управляющего директора компании, который бы отвечал за все происходящее на Челси-террас.

Чарли уже давно отчаянно нуждался в дополнительной паре глаз, и, пока Бекки все еще работала у Сотби, эту миссию взял на себя Арнольд и успешно справлялся с ней. Полковник с удовольствием попросил Бекки внести в протокол решение о назначении майора. Собрание проходило очень гладко до тех пор, пока председатель не спросил:

— Есть ли еще какие-либо вопросы?

— Согласно полученным указаниям, я предложил две тысячи фунтов, — сообщил Кроутер. — Агент сказал, что будет рекомендовать своему клиенту принять это предложение, но до сего дня я не могу закрыть сделку.

— Почему? — спросил Чарли.

— Потому что Савилл позвонил мне этим утром и сообщил о том, что они получили другое предложение, гораздо более выгодное. Они считают, что я могу предупредить об этом правление.

— Они правильно считают, — заметил Чарли. — Но сколько им предложили другие? Вот что меня интересует.

— Две тысячи пятьсот фунтов, — ответил Кроутер.

За столом наступило молчание.

— Как, черт возьми, могут окупиться такие средства? — наконец не выдержал Хадлоу.

— Никак, — сказал Кроутер.

— Предложите им три тысячи фунтов.

— Что вы сказали? — спросил председатель, и все повернулись к Чарли.

— Предложите им три тысячи фунтов, — повторил Чарли.

— Но, Чарли, всего неделю назад мы согласились, что две тысячи достаточно высокая цена, — указала Бекки. — Как могло случиться, что квартиры так внезапно подорожали?

— Они стоят столько, сколько за них готовы платить, — упорствовал Чарли. — Поэтому у нас не остается выбора.

— Но, мистер Трумпер… — начал Хадлоу.

— Если мы в конце концов скупим остаток квартала, но не сможем прибрать к рукам эти квартиры, то все, над чем я работал все эти годы, пойдет коту под хвост. Мне не хочется рисковать всем ради трех тысяч фунтов или, как я предполагаю, трех с половиной тысяч.

— Да, но можем ли мы позволить себе такую сумму в данный момент? — поинтересовался полковник.

— Пять из наших магазинов работают с прибылью, — произнесла Бекки, заглядывая в книгу учета. — Два едва сводят концы с концами, а один постоянно приносит убытки.

— Мы должны иметь смелость двигаться вперед, — проговорил Чарли. — Надо скупить квартиры и после сноса построить с полдюжины магазинов на их месте. Никто и глазом моргнуть не успеет, как мы начнем получать от них доход.

Подождав, пока присутствующие оценят стратегию Чарли, Кроутер спросил:

— Так какими же будут указания правления?

— Мое предложение — дать им три тысячи, — сказал полковник. — Как отметил управляющий директор, мы должны смотреть далеко вперед, если, конечно, банк сможет поддержать нас в этом. Как, мистер Хадлоу?

— С трудом, но вы можете в данный момент позволить себе три тысячи фунтов, — проговорил управляющий банком, сверяясь с цифрами. — Но тем самым еще больше превысите кредитный лимит. Это будет означать, что в обозримом будущем вы не в состоянии будете приобрести больше ни одного магазина.

— У нас нет выбора, — заключил Чарли, глядя прямо в глаза Кроутеру. — За квартирами охотится еще кто-то, и мы не можем на данном этапе позволить соперник наложить на них свою лапу.

— Ну что же, если таковы указания правления, я попытаюсь сегодня же заключить сделку в размере трех тысяч фунтов.

— Думаю, что это именно то, чего хочет от вас правление, — подтвердил председатель, обводя взглядом присутствующих за столом. — Итак, если вопросов больше нет, я объявляю собрание закрытым.

Когда участники совещания стали расходиться, полковник взял под руки Кроутера и Хадлоу.

— Мне совсем не нравится это дело с квартирами. Такое невесть откуда взявшееся предложение требует более пристального внимания.

— Я согласен, — сказал Кроутер. — Инстинкт подсказывает мне, что это Сид Рексал и его торговый комитет пытаются пока не поздно помешать Чарли завладеть всем кварталом.

— Нет, — присоединился к ним Чарли. — Это не Сид, потому что у него нет автомобиля, — загадочно сказал он. — В любом случае, Рексал и его дружки не смогли бы предложить больше двух с половиной тысяч фунтов.

— Так вы думаете, что это кто-то посторонний? — спросил Хадлоу. — Кто имеет свои собственные виды на Челси-террас?

— Скорее всего это какой-нибудь делец, который раскрыл наши далеко идущие планы и решил припирать нас до тех пор, пока нам не останется ничего другого, как отвалить ему полцарства, — сделал вывод Кроутер.

— Я не знаю, кто это или что это, — подал голос Чарли. — Я уверен только, что мы сделали правильно, решив перебить цену.

— Согласен, — заметил полковник. — И пожалуйста, Кроутер, известите меня, как только закроете сделку. Боюсь, что я не смогу больше находиться здесь сегодня, так как пригласил одну довольно интересную леди на обед в своем клубе.

— Мы ее знаем? — спросила Бекки.

— Дафни Уилтшир.

— Передайте ей мои наилучшие пожелания, — сказала Бекки, — и скажите, что мы с нетерпением ждем среды, чтобы поужинать с ними.

Полковник приподнял шляпу перед Бекки и оставил своих четверых коллег гадать дальше, кто бы еще мог заинтересоваться квартирами.

Поскольку собрание правления длилось дольше, чем он рассчитывал, полковник успел покончить только с одной порцией виски, когда в женском зале появилась в сопровождении метрдотеля Дафни.

Она действительно прибавила пару фунтов, но он не нашел, что выглядеть она стала из-за этого хуже. Он заказал для нее у клубного официанта джин с тоником, пока она щебетала про веселую жизнь в Америке и жару в Африке, умалчивая пока о совершенно другом континенте, о котором, как подозревал он, хотела поведать в действительности.

— Ну а как Индия? — спросил он наконец.

— Боюсь, что не так хороша, — проговорила она, прежде чем отпить джина. — Скорее, ужасна.

— Странно, я всегда находил местных жителей этой страны довольно дружелюбными, — удивился полковник.

— Проблема состояла не в местных жителях, — ответила Дафни.

— В Трентаме?

— Боюсь, что да.

— Он что, не получил ваше письмо?

— Получил, но события намного опередили его, полковник. Теперь я жалею, что не воспользовалась вашим советом и не переписала ваше послание дословно, дав ему знать, что, если меня когда-нибудь спросят прямо, я буду вынуждена ответить каждому, что отцом Дэниела является Трентам.

— Почему? Что вызвало такую перемену вашего мнения?

Дафни залпом осушила свой стакан.

— Извините, полковник, но мне это необходимо. Так вот, когда мы с Перси прибыли в Пуну, первое, что сообщил нам Ральф Форбз, командир полка, это что Трентам подал в отставку.

— Да, вы уже известили об этом в своем письме, — полковник отложил нож с вилкой. — Я хочу знать, по какой причине.

— Какие-то проблемы с женой адъютанта, как позднее выяснил Перси, но никто не хотел особенно вдаваться в подробности. По всей видимости, своего рода табу, которое не обсуждалось в офицерском собрании.

— Отъявленный негодяй. Если только я…

— Полностью согласна с вами, полковник, но должна предупредить, что худшее впереди.

Полковник заказал еще один джин с тоником для гостьи и виски для себя, прежде чем Дафни продолжила свой рассказ.

— Когда на прошлой неделе я посетила Ашхерст, майор Трентам показал мне письмо, которое Гай прислал матери с объяснениями причин своего вынужденного ухода в отставку из полка фузилеров. Он утверждает, что это произошло из-за того, что вы написали полковнику Форбзу о том, что Гай связался с «уличной девкой из Уайтчапела». Я видела это своими глазами. — Щеки полковника полыхали от гнева. — И что нет никаких сомнений в том, что отцом ребенка является Трумпер. Вот так преподносит это Трентам.

— У него что, нет никакой чести?

— Похоже, что нет, — согласилась Дафни. — Поскольку далее в письме делается предположение о том, что Чарли Трумпер взял вас к себе на работу для того, чтобы вы держали рот на замке, и платит за это «тридцать сребренников», как он выражается в письме.

— Он заслуживает прилюдной порки.

— Даже майор Трентам мог бы поддержать это предложение. Но больше всего я опасаюсь не за вас и даже не за Бекки, а за самого Чарли.

— Что вы имеете в виду?

— Перед нашим отъездом из Индии Трентам предупредил Перси, когда они остались одни в офицерском клубе, что Трумпер будет жалеть о происшедшем до конца своих дней.

— В чем же он, интересно, винит Чарли?

— Перси тоже задал ему этот вопрос, и Гай сказал, что Трумпер специально натравил на него вас, чтобы просто свести старые счеты.

— Но это же неправда.

— Перси сказал то же самое, но он не стал слушать.

— И что он имел в виду, когда говорил о сведении старых счетов?

— Не могу сказать ничего, кроме того, что весь вечер Гай постоянно выспрашивал у меня о картине «Святая дева с младенцем».

— Не о той ли, которая висит у Чарли в передней?

— О ней. И, когда наконец я рассказала о ней, он прекратил свои расспросы.

— Он, должно быть, совершенно лишился рассудка.

— Мне так не показалось, — возразила Дафни.

— Хорошо еще, что он застрял в Индии, и у нас есть время, чтобы обдумать свои действия.

— Боюсь, что не так уж много времени.

— Что так?

— Майор Трентам сказал, что Гай возвращается в следующем месяце.

После обеда с Дафни полковник возвратился к себе на Трегунтер-роуд; Когда дворецкий открыл ему дверь, он все еще клокотал от гнева, хотя по-прежнему не знал, как ему поступить в сложившейся ситуации. Дворецкий доложил, что в кабинете его дожидается мистер Кроутер.

— Кроутер? Зачем я мог понадобиться ему? — бормотал полковник, поправляя висевшую в холле репродукцию картины «Лазурный остров», прежде чем отправиться в кабинет.

— Добрый день, председатель, — приветствовал его Кроутер, поднимаясь из кресла хозяина. — Вы просили сразу же сообщить вам, если у меня будут какие-либо новости относительно квартир.

— Ах да, просил, — сказал полковник. — Ну что, заключили сделку?

— Нет, сэр, я предложил им три тысячи, как мне было указано, но мне сообщили в ответ, что часом раньше к ним поступило предложение от другой стороны поднять первоначальную сумму до четырех тысяч фунтов.

— До четырех тысяч, — произнес полковник с недоверием. — Но кто?..

— Я заявил, что мы не можем предложить подобную сумму и осторожно поинтересовался, кто их клиент. Они ответили, что не делают из этого секрета. Я счел необходимым сразу же сообщить вам, председатель, поскольку имя мистера Джеральда Трентама мне ни о чем не говорит.