– Где я? – спрашивает Синтия, глядя на костер в центре круга, образованного людьми, сидящими в отдалении от огня, в тени. Где-то поблизости слышны ритмичные удары барабана. Чей-то голос заунывно поет на неизвестном ей языке.

– В Хижине Грез, – отвечает лекарка.

– Где я?

– Под луной на ущербе.

– Почему?

– Ваш сон сбывается.

Синтия ступает в круг, образуемый светом костра. За его пределами ночь кажется особенно темной. Она обходит вокруг костра – раз, другой, третий.

Он стоит там. Высокий. Молчаливый. Незнакомый.

Она подходит к нему и берет его за руку. Их пальцы переплетаются. Они снова обходят вокруг костра. Она чувствует, что их сердца бьются в такт ударам барабана.

И ее охватывает страх.

 

Глава 1

Синтия Тримейн прикрыла зевок рукой, пожала плечами и посмотрела из окна поезда на Ринкон. Это была территория штата Нью-Мексико. Если на Диком Западе и нашлось бы местечко скучнее и непригляднее, чем это, она предпочла бы проехать его во сне, чтобы просто не видеть.

Едва ли здесь можно было найти что-нибудь интересное и достойное для описания в книге.

Даже индейцы жили в резервациях или умерли, поэтому можно было не ожидать засады.

Синтия праздно и без интереса разглядывала пассажиров, садившихся в поезд. Даже их разнообразная и пестрая одежда, по меньшей мере, странная на ее, уроженки Востока, взгляд, не привлекала внимания. Все эти вещи потеряли для Синтии очарование где-то посреди западного Техаса, после того как она села в поезд на побережье Мексиканского залива, в Галвестоне. Но, по крайней мере, в поезде Синтия не страдала от морской болезни, как на пароходе, когда путешествовала из Нью-Йорка. Она даже не была уверена, что визит к подруге Виктории Малоун на ранчо Кордова стоил длительного нелегкого путешествия. Только гордость, жажда мести и решимость добиться успеха погнали Синтию так далеко на Запад.

Как она и ожидала, Хаскел Рейнз уволил ее после того, как она отвергла его притязания. Он позаботился и о том, чтобы она не нашла редакторской работы у других издателей Нью-Йорка и ближайших городов. Ей было одинаково тяжело перенести удары, нанесенные как ее гордости, так и кошельку.

Но на помощь пришла Виктория. Она прислала подруге ожерелье, изготовленное индейцами племени яки, с крупным камнем. Это был горный хрустать. Волшебное ожерелье пленило Синтию и заставило ее отправиться на Запад, чтобы принять от Виктории второй дар. Подруга предложила ей комнату и офис на ранчо Кордова на территории штата Нью-Мексико, где жила с мужем. Помещениями Синтия могла пользоваться бесплатно и без ограничений.

В июне 1886 года число работающих женщин увеличивалось. Синтия начинала свою деятельность как машинистка, позже доросла до редактора и была готова проложить дорогу к блестящей карьере не только себе, но и другим женщинам.

Она была уверена, что на Западе смогла бы найти отличные книги и основать собственное издательство. Сбережения и опыт у нее были, а сильное желание работать не давало сидеть, сложа руки. Все, что требовалось Синтии, – это распродать три тысячи экземпляров знаменитой книги Энн Стивенс «Малеска: жена-индианка белого охотника».

В Нью-Йорке у нее не было постоянного друга, способного утешить и поддержать ее. Мать Синтии умерла давным-давно. Отца она не знала, совсем. К тому же ей давно хотелось побывать на Западе. И все это подвигло ее на то, чтобы забыть о слезах и своем поражении, оставить друзей и продолжать жить. И потому Синтия приняла предложение Виктории. Наилучшее, что она могла придумать пока, – это написать бестселлер из жизни Запада о несравненных свойствах полыни, песка и седел.

Синтию снова одолела зевота. Она открыла сумочку, куда прежде положила книгу, которую попыталась читать. Это был новый роман Констанс Фенимор Вулсон «Ангелы востока». Но и он не мог избавить её от скуки и сонливости. А ведь это была хорошая книга, столь же увлекательная, как и все романы этого автора, действие которых развертывалось на фоне Великих озер. Но Синтия решила, что закончит чтение позже.

Она откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза, стараясь преодолеть скуку, навеваемую путешествием. Вдруг Синтия вспомнила свой сон, вздрогнула и дотронулась до магического кристалла яки сквозь ткань белой блузки. Однако борьба с навязчивым сном и однообразием долгого путешествия гасила эмоции и вызывала у нее нарастающую усталость. Дикий Запад пока что не оправдал надежд Синтии. Ей хотелось возвратиться к прежней жизни, к тому времени, когда Хаскел Рейнз еще не сломал ее судьбу. Но теперь вернуться в прошлое было уже нельзя.

Подавив зевоту, Синтия открыла глаза. В вагон вошел красивый высокий мужчина с резкими чертами лица, похожий на ковбоя. Видя, как он двигается по вагону, направляясь по проходу в ее сторону, она ощутила исходившую от него энергию. Несомненно, этот красавец был сердцеедом.

У незнакомца были длинные черные волосы, завязанные сзади кожаным шнурком, смуглая кожа и синие глаза. На нем были выцветшие голубые джинсы и такая же рубашка, черный кожаный жилет, пояс с серебряной пряжкой, украшенной бирюзой, черный стетсон и поношенные черные ковбойские сапоги. Через плечо перекинуты потрепанные седельные сумки. Мужчина двигался с легкостью и грацией дикого животного, и у него был зоркий взгляд человека, привыкшего действовать.

Он сел на расстоянии от нее.

Синтия приложила руку к сильно забившемуся сердцу, чтобы умерить его стук. Похоже, этот человек был опасным сорвиголовой, у которого наготове не счесть историй, способных очаровать всю Америку. Осмелится ли она подойти к нему? Синтия проделала столь долгий путь, так много перенесла. Но она вела жизнь леди и не могла просто так заговорить с незнакомцем. С другой стороны, думала Синтия, леди не бьют своих боссов ногами. Она с трудом вздохнула. Ей предстоял выбор: оставаться леди или добиться успеха. Жизнь дала Синтии шанс доказать, что у нее есть отвага и уверенность. Она может добиться желаемого сама и не дожидаться мужчины, который бы понял, чего она хочет, и дал бы ей это.

Поезд тронулся. Синтия встала, сжимая в руке сумочку, и двинулась по проходу. Пассажиры оглядывались на нее. Впрочем, мнение окружающих было ей безразлично. Она оставила прежнюю жизнь с ее предсказуемостью и дамской респектабельностью. Чтобы добиться цели, стоило рискнуть. Синтии предстояло забыть о том, что она леди, по крайней мере, на некоторое время.

Она остановилась в проходе возле мужчины и внимательно посмотрела на его лицо. Вид у него был устрашающий. Сердце Синтии забилось еще быстрее, но она не поддалась желанию повернуть назад.

Незнакомец поднял глаза:

– Чем могу помочь, мадам?

– Место напротив вас свободно?

Он бросил взгляд на пустое место, потом снова посмотрел на нее. Угол его рта приподнялся в кривой усмешке.

– Полагаю, что такая дама, как вы, может выбрать любое место.

Он мысленно размышлял о том, продается ли она и по средствам ли ему купить ее.

Синтия опустилась на сиденье, сжимая сумочку, лежащую на коленях.

– Я хотела бы побеседовать с вами.

– Пли!

– Что? Прошу прощения?

– Чем могу служить?

– Мое имя Синтия Тримейн.

Она пыталась не обращать внимания на опасный блеск в его синих глазах. Сердце ее все еще сильно билось, ладони стали влажными, но внутренне она была полна решимости продолжить знакомство.

– Мое имя Мэверик Монтана.

Уголок его чувственного рта вновь приподнялся в усмешке.

– Вы ведь не здешняя?

– Нет. А как вы догадались?

Он хмыкнул. Этот низкий звук вызвал мурашки, пробежавшие вдоль всей ее спины. Никогда в жизни Синтия не встречала личности, которая произвела бы на нее столь сильное впечатление, как этот дерзкий малый. Ее чувства и ощущения смешались, Страх, решимость и странная зачарованность боролись в ней.

– Я тоже далеко от дома, – продолжил разговор незнакомец. Он смотрел на нее прищуренными синими глазами. – Может быть, мы могли бы утешить друг друга?

– Я имела в виду вовсе не утешение.

Синтия срочно должна была направить разговор в желаемое русло. В противном случае возникло бы недоразумение, способное вызвать неприятности. Ее напор, по всей вероятности, создал у него ложное впечатление. Он подумал, что она из тех, кто торгует своим расположением. Впрочем, интересно представить, что было бы, если бы она согласилась продать себя такому, как этот искатель приключений. Но нет, Синтия мгновенно прогнала эту мысль. Она не позволит себе попасться в ловушку. Ей совсем не хочется загонять себя в угол столь двусмысленным выбором: оставаться леди или стать шлюхой. Синтия не была ни той ни другой – просто женщиной. И все должны были принять как должное тот факт, что она не склонна более считаться с ограничениями, налагаемыми на женщину обществом.

– Вы правы, у меня на уме нечто большее, чем утешение, – подтвердил незнакомец.

Он гадал, новичок ли она в этом деле. Синтия его забавляла. А сейчас он мог позволить себе немного повеселиться. Его путь лежал на границу с Мексикой, но такая красавица могла помочь ему скоротать ночи. Кроме того, Монтана не мог отказать хорошенькой женщине, как и упустить все, что шло ему в руки. Он много скитался, и ему вполне подходило его прозвище.

– Какова ваша цена?

– Дело в том, что я редактор из Нью-Йорка. Я приехала на Запад искать материалы для публикаций. Вы похожи на человека, живущего увлекательной жизнью и много повидавшего на своем веку. Мне хотелось бы опубликовать историю вашей жизни, если вы не против. Вы можете даже стать соавтором. Читатели хотят узнать о Западе как можно больше.

Монтана долго смотрел на нее, потом нахмурился:

– Чего вы хотите?

Он гадал, не может ли это быть новым способом знакомства, о котором он до сих пор не слышал. Монтане нравилось так знакомиться. Но даже если это не было хитрой игрой, ему все равно хотелось бы получше узнать Синтию и увидеть больше, чем позволяла ее строгая одежда. У нее была стройная фигура с соблазнительными изгибами, присущим и женскому телу, которые она пыталась скрыть под корсетом и темно-зеленым костюмом из слишком тяжелой ткани. Мэверику импонировала эта строгость туалета, голоса и манер. К тому же ему хотелось увидеть, как все это соскользнет с нее вместе с одеждой. Он представил ее длинные рыжие волосы распущенными. Мысленно он уже стал тем мужчиной, ради которого она готова была забыть все свои приличные манеры, но Синтия прервала его мечтания:

– Я позабочусь, чтобы вам хорошо заплатили. Но я только начинаю собственное дело. У меня нет своего издательства, но есть связи на востоке страны. Думаю, мы могли бы объединиться в творческом союзе.

Он кивнул. Незнакомка была женщиной со вкусом. В ней чувствовался класс. Похоже, она считала, что следует поиграть, и говорила вовсе не о том, о чем они оба думали. Мэверик принимал условия игры. А если все-таки она и была нью-йоркским редактором, в чем он весьма сомневался, то он тем более находил эту игру волнующей. Это было вызовом. Синтия нравилась ему все больше.

– Я вас заинтересовала?

– Можете не сомневаться.

И все-таки Мэверика терзали вопросы и догадки. Он подумал, что, вероятно, Синтия ищет богатого покровителя. Ведь если леди оказалась без поддержки, рассталась с мужчиной или покинула свой старый дом, то, пожалуй, ей нетрудно было бы подцепить следующего партнера. Впрочем, Синтия показалась ему несколько старше, чем другие представительницы древнейшей профессии. Мэверику нравились доступные женщины, не задававшие лишних вопросов. Проще всего было заплатить за услуги и получить желаемое. В этом случае ему пришлось бы делать вид, что он верит, будто она издатель.

– Мы могли бы начать прямо сейчас, – предложила Синтия.

Мэверик снова оглядел ее с ног до головы. У нее были широко расставленные глаза зеленого оттенка, маленький прямой нос и полные губы, возможно, даже чуть припухшие, когда она не сжимала их в ниточку. Бледная кожа туго обтягивала овальное лицо, а на высоких скулах то ли от румян, то ли от возбуждения проступили розовые пятна. Она бы вполне подошла ему во многих отношениях.

Женщина подвинулась к нему.

Мэверик подумал о том, какая у нее грудь – персикового цвета или кремового? Он хотел бы это узнать и решил, что скоро выяснит все.

– Так как насчет моего предложения? – настаивала Синтия.

– Мужчина был бы сумасшедшим, если бы отверг его. Но я не скоро вернусь на свое ранчо в Вайоминг.

– В Вайоминг?

У нее не было желания ехать так далеко, чтобы записать его историю. Синтия просто узнает от него основные факты, возможно, возьмет интервью у некоторых его друзей, потом обоснуется на ранчо Кордова и откроет там свой офис. Но незнакомцу знать об этом ни к чему. По правде говоря, даже лучше, если он не узнает всех ее планов. Трудно предположить, насколько можно доверять этому крепышу.

– Я сойду в Лордсбсрге, на границе с Аризоной. Хотите меня сопровождать?

– Да.

Этот маленький городок был тем уютным и безопасным местом, где Синтия сможет взять у него интервью. Кроме того, она и так собиралась сойти в Лордсбсрге, а потом дать телеграмму Виктории, чтобы та приехала за ней. Ранчо Кордова находилось где-то на севере и тянулось вдоль границ штатов Нью-Мексико и Аризона. Мэверик Монтана прекрасно вписывался в ее планы.

– Хотите обсудить оплату сейчас же? Думаю, сумма получится недурная, – предположил он.

– Даже лучше того, – улыбнулась она. – Наша сделка будет стандартной. Детально мы обсудим ее позже. А теперь самое время приняться за работу.

– Мне нравятся энергичные женщины.

– Вы меня вдохновили.

– Но я не рассчитывал на это.

Его темная бровь поднялась. Он снова оглядел Синтию и подумал о ее груди. Все-таки персиковая или кремовая? Он был готов держать пари, что на вкус она не хуже, чем на вид.

Синтии же пришлось признать, что в нем больше обаяния, чем требовалось для написания хорошей книги, но на нее не действовали сердцееды. Она не воспринимала их и не доверяла им. Кроме того, после инцидента с Хаскелом Рейнзом мужчины в списке ее приоритетов не значились. И у этого улыбчивого незнакомца с яркими синими глазами не было ни малейшего шанса на успех.

Когда Синтия и Мэверик сошли с поезда в Лордсбсрге, по лазурному небу расползлись алые закатные краски. Легкий ветерок принес аромат полыни и песка и запахи города. Деревянные строения на главной улице были соединены друг с другом бревенчатыми тротуарами. Лошади у коновязей помахивали хвостами. Мимо железнодорожной станции прогромыхал фургон, который тащили мулы. Фасады магазинов пестрели вывесками, рекламировавшими товары, но в это время дня большая часть покупателей направлялась в салуны.

Мэверику и самому не терпелось отправиться туда, но приходилось проявлять осторожность. Ему не хотелось, чтобы кто-то из прежних знакомых узнал его. Он надеялся, что теперь, когда рядом с ним леди, к нему не станут внимательно присматриваться. Все взгляды будет притягивать Синтия, а он сможет сосредоточить внимание только на ней. Прежде чем он отправится на Юг, они проведут жаркую ночь. Правда, он хотел бы удержать ее в постели и дольше, хотя бы на неделю, а то и на месяц, чтобы насытиться ею, но риск был слишком велик. Мэверик углубился слишком далеко на Юг, а здесь он не чувствовал себя в безопасности.

Синтия пересчитывала свои чемоданы, пока кряжистый малый ставил их на платформу возле поезда. Она взяла с собой все самое ценное и дорогое, начиная с любимых книг и заканчивая одеждой, Она бросила взгляд на Мэверика. В левой руке он держал ее ковровый саквояж. Седельные сумки Мэверика были перекинуты через его правое плечо. Синтия сжимала в руках свое портмоне и хлопчатобумажную шаль. Она собиралась оставить свои вещи на складе при железнодорожной станции до приезда Виктории.

Теперь, когда все шло по плану, Синтия могла слегка расслабиться. Она была рада тому, что ее ожидали горячий ужин и мягкая постель. После встречи с Мэвериком, Запад не казался ей унылым и скучным. А если он и впрямь был таким удручающим местом, она готова была так отредактировать его, чтобы для ее читателей он приобрел неодолимое очарование.

Когда все вещи были выгружены из поезда, Синтия распорядилась, чтобы их отправили на склад. Теперь одной заботой стало меньше, и она повернулась к Мэверику. Ей вовсе не понравилась его улыбка, больше смахивавшая на глумливую ухмылку.

– Что-то не так с моими чемоданами? – Синтия прищурила свои зеленые глаза.

– Вы собираетесь пробыть здесь некоторое время?

Он пытался скрыть свою улыбку, но ему это не удалось.

– Что вы хотите сказать?

– Ну, чемоданов, кажется, восемь?

– Я бы предпочла, чтобы было десять.

Синтия продала и раздала очень много вещей, но ведь захватить с собой всю предшествующую жизнь было невозможно.

Мэверик поднял бровь:

– Вы держите путь на Запад?

– Я уже прибыла на Запад.

Она спустилась с платформы. Вокруг ног клубилась пыль.

– Давайте найдем отель, – предложила Синтия. – Мечтаю о горячей ванне.

Мэверик усмехнулся. Он представил Синтию обнаженной. Тогда он смог бы увидеть ее длинные распущенные волосы. Да, это было бы приятным зрелищем для усталых глаз. Но прежде чем мечтать, нужно было найти место для ночлега, и Мэверик повел Синтию в лучший отель в городе.

Он остановился возле «Пыльного гуртовщика».

– Благодарю вас.

Она вошла в прохладный вестибюль отеля. Возможно, это был лучший отель, но он не оправдал ее ожиданий. Деревянный пол был весь в царапинах от шпор и в песке, занесенном с улицы. Над потертым письменным столом висела голова пумы, столь же потрепанная, как стол, и щерилась на них. За письменным столом скучал молодой человек в несвежей белой рубашке и выцветших черных штанах. Увидев Синтию и Мэверика, он с любопытством принялся разглядывать их.

Синтия посмотрела на Мэверика. К ее удивлению, он был вполне спокоен. Тогда Синтия подвергла анализу свои ожидания. Что ей было нужно? Только постель и ванна.

– Я сниму лучший номер в отеле.

Он направился к молодому человеку за письменным столом.

Она удержала его. Мэверик устремил на нее изумленный взгляд своих синих глаз.

– Самый лучший номер сниму я. А вы чуть похуже.

– Два номера? – удивился он.

– Да.

Должно быть, в поезде он чего-то не понял или она не сумела ему ничего толком объяснить. Кто он? Головорез? Сердцеед, использующий каждый удобный случай? Конечно, он рассчитывал на то, что все будет так, как угодно ему. Ладно. Скоро ему придется смириться. Решать, как сложатся их отношения, предстоит ей, и ему следовало осознать это.

Он заколебался, перебирая в уме все происшедшее. Если она хочет продолжать игру, ему остается хотя бы ненадолго подчиниться. Дама будет жить в отдельном номере. Это факт.

– Два номера, – твердо повторила Синтия.

В ее голосе чувствовалось напряжение. Мэверик кивнул, потом подошел к столу, где сидел молодой человек. Клерк был достаточно молод и потому едва ли мог видеть его прежде, но на всякий случай Мэверик низко надвинул ковбойскую шляпу, затенив лицо.

Когда ему выдали два ключа, он проводил Синтию вверх по лестнице на второй этаж. Под ногами поскрипывал песок, а в воздухе стоял запах затхлой одежды. Но Мэверик не замечал этого. Он был очень расстроен тем, что не сумел получить два соседних номера. Правда, он надеялся, что один из них не будет использован по назначению.

Мэверик распахнул дверь комнаты, которая считалась лучшей и самой просторной в отеле. Синтия вошла, повернулась к нему лицом и протянула руку.

Он с изумлением взглянул ей в лицо.

– Мой саквояж, – требовательно сказала Синтия. Мэверик сделал шаг вперед.

– Я поставлю его в комнате.

Она продолжала протягивать к нему руку.

– Я сама его внесу. Мэверик нахмурился:

– Лучше мне сначала увидеть комнату.

– Лучше вам осмотреть свою.

– Синтия, я...

Ее длинные пальцы сомкнулись на его руке, державшей ручку саквояжа. Мэверик не выпускал чемодан, но думал о другом. Ее рука была нежной, теплой и он представил, как она обнимает его, гладит и ласкает.

– Будьте любезны отдать мой саквояж. – Голос Синтии прервал его размышления.

Тряхнув головой, чтобы отогнать тревожные мысли, Мэверик отпустил саквояж. Если он не будет следить за собой, то окажется в дураках. И он уже подозревал, что ничего не понимает в ее играх. Но если бы ему удалось правильно разыграть карты, направить ее в нужное русло, Синтия испытала бы потребность в нем, даже не подозревая, что желает его. Впрочем, он всему ее научит. «Редактор»! Он вглядывался в ее лицо. Неужели ему так не повезло и она сказала правду? Нет. Он заплатит ей за то, что хочет получить. И дело с концом.

– Вы не пойдете в свой номер?

Синтия вцепилась в свой саквояж обеими руками. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения.

– Я подожду и потом поведу вас обедать.

– Хорошо. Мне очень хочется поговорить с вами.

– Поговорить? – осклабился он.

– Да. А что же может быть еще?

Мэверик глубоко вздохнул. Она умела довести мужчину до умопомрачения. Эх, если бы Синтия не была настороже, он бы распахнул дверь пошире, а потом захлопнул за собой. Он бросил бы на туалетный столик несколько золотых монет с орлом и не стал бы больше тратить время попусту. С каждым мгновением он желал ее все больше.

– Ну?

Ее лицо оставалось холодным и выражало сдержанность, но сердце готово было выскочить из груди. Она опасалась, что он заметит ее волнение. Синтия пыталась держать себя в руках, но ей трудно было управлять своими чувствами, когда он был рядом. В прошлом она никогда не оказывалась в таком положении. Она ненавидела сантименты. Для нее важен был бизнес и больше ничего.

Мэверик сделал шаг назад, В конце концов, скоро обед. Ему надо смыть пыль путешествия, прежде чем он прикоснется к ней. Но тело его жаждало иного решения.

– До скорого свидания.

Она вынула ключ из замка и закрыла дверь, не в силах ни минутой дольше выносить его близость.

Мэверик не тронулся с места, продолжая смотреть на дверь, будто ждал, что Синтия передумает. Он уже поднял руку, чтобы постучать, но потом заставил себя повернуться. Ему не следовало терять головы. Если он не будет соблюдать осторожность, его отправят обратно в Вайоминг в сосновом ящике.

Кем бы ни была эта Синтия Тримейн, редактором или шлюхой, она знала, как обращаться с мужчинами. Ему следовало помнить об этом, чтобы добиться желаемого.

 

Глава 2

Услышав стук в дверь, Синтия закрыла книгу и перестала раскачиваться в кресле. Она отложила роман и посмотрелась в овальное зеркало над умывальником. Синтия чувствовала себя посвежевшей. Она приняла вожделенную ванну и немного вздремнула. Ее комната была непритязательной, но чистой. Здесь было все, что нужно – постель, туалетный столик, умывальник и вешалка для одежды. Она была рада, что наконец избавилась от качки корабля и тряски поезда. Синтия не привыкла к роскоши, и ее вполне устроила гостиница «Пыльный гуртовщик».

Стук в дверь повторился.

Синтия догадывалась, что это был Мэверик, но не спешила открывать. Этот головорез мог и подождать, пока у нее пройдет сердцебиение. Она снова критически оглядела себя. Ее волосы были собраны на затылке в шиньон. Белая блузка и черная юбка, вынутые из коврового саквояжа, выглядели просто, но придавали ей особое обаяние. На шее красовалось магическое ожерелье с кристаллом яки – оно должно принести ей удачу. Синтия старалась, насколько это было возможно, походить на деловую женщину и надеялась, что Мэверик примирится с этим фактом.

Синтия взяла черное кожаное портмоне под цвет ее туфель на низком каблуке и направилась к двери. Она набрала как можно больше воздуха и открыла дверь. Мэверик выглядел отлично. Похоже, он тоже принял ванну и сменил рубашку на другую, – красную, как потемневшая кровь. Она была ему к лицу и гармонировала с его загорелой кожей и черными волосами. Синтия вздрогнула, когда дверь за ее спиной захлопнулась. По всему ее телу разлился жар. Она положила руку на сгиб его локтя и неожиданно встретила ответную ленивую улыбку.

– Скучали по мне? – поинтересовался Мэверик.

– У меня не было на это времени. Я читала «Ангелов востока».

– Что это? – вскинул он бровь.

– Не думаю, что вы знакомы с романами Констанс Фенимор Вулфсон. Хотя она популярная романистка.

– Вы читаете книги?

Он покачал головой, будто это ему совсем не понравилось. Похоже, что она действительно была редактором, а ему хотелось, чтобы она оказалась простой доступной женщиной.

Синтия, хмурясь, смотрела на него.

– Я же вам сказала, что я редактор. Он пожал плечами:

– У меня в жизни есть вещи поважнее, чем чтение о событиях, которые не происходили в действительности.

В ней закипел гнев. Она стремительно отстранилась и убрала руку с его локтя.

– К вашему сведению, книги, повествуют ли они о вымышленных событиях или о реальных, столь же важны, как и любой жизненный опыт, – критически заметила Синтия.

Он изумленно поднял брови:

– Образование меняет человеческую жизнь, И вы можете получать знания как из романа, так и из учебника.

Она порывисто вздохнула и рванулась вперед:

– Авторы пишут, основываясь на опыте, исследованиях или истории. И то, что они пишут, доходит до тысяч людей. – Она снова глубоко втянула в грудь воздух. – А вы можете сказать, что чем-либо впечатлили тысячи людей?

Он покачал головой:

– Я никогда и не хотел этого. Я буду счастлив, если смогу впечатлить вас.

– Вы не принимаете меня всерьез.

– Конечно, принимаю. Вы серьезная леди. Мне следовало бы понять, что вы готовы вспылить, если что-то глубоко вас заденет или обидит.

– Что вы хотите сказать?

– Ну, например, то, что у вас рыжие волосы, а это как раз признак горячего нрава. – Уголок его рта пополз вверх в кривой ухмылке.

– Разве вы не слышали, что я сказала?

Теперь ее гнев уступил место смущению. Он снова предложил ей согнутую в локте руку и заставил ее опереться на нее. Потом повел по коридору.

– Вы любите читать. Что ж, я вас не осуждаю.

– Вы – что?!

Гнев снова охватил ее, но на этот раз она сдержала себя.

– Вы любите книги, а я предпочитаю коров и лошадей. Согласны, что такое может быть?

Она пыталась понять его логику.

– Да, думаю, это справедливо.

Синтия знала, что далеко не для всех чтение было столь важно, как для нее. Конечно, ей было гораздо приятнее свернуться клубочком за чтением, чем трястись на лошадиной спине. Но Мэверик не разделял ее интересов. И это разочаровало ее.

Они спустились по лестнице, пересекли холл и вышли из «Пыльного гуртовщика». Бархатная ночь охватила их и втянула в свою черноту. Кругом было темно, если не считать золотистого света, просачивавшегося из салунов и кафе, расположенных на главной улице Лордсберга.

– Даже если книги вас не интересуют, вы все-таки хотите, чтобы я издала историю вашей жизни. Не правда ли?

Она остановилась, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Сделка есть сделка. И раз уж вам так угодно, я сдержу свое слово.

Он задумался о том, в чем же, собственно, их сделка заключалась. Впрочем, это значения не имело. Правда и честность ничего не изменили бы в его жизни и в отношениях с Синтией. Она верила в фантазии, ей нравилось мечтать. Если она хотела историю из жизни Дикого Запада, он мог ей помочь.

– Хорошо, – согласился Мэверик.

Она вздохнула с облегчением.

– А теперь давайте найдем какое-нибудь прелестное местечко, где мы сможем поесть.

Он искоса посмотрел на нее:

– Бифштекс с картофелем найти будет нетрудно.

– Я хотела бы что-нибудь еще, кроме бифштекса, если это возможно.

Пока они шли по дощатому тротуару, Синтия внимательно смотрела по сторонам, надеясь найти что-нибудь, соответствующее ее вкусам. Но ей не удавалось сосредоточиться. Ощущение жара, исходившего от его плоти и проникавшего сквозь тонкую ткань рубашки, отвлекало Синтию, сбивало ход ее мысли Мэверик показал на какое-то кафе через дорогу:

– Лонгхорн обслуживает здешних владельцев ранчо. Там хорошая еда. И вам не обязательно заказывать бифштекс.

Мэверик тут же пожалел о своем предложении. В этом кафе его могли узнать. К счастью, Синтию не заинтересовал этот вариант, и они прошли мимо, продолжая свой путь по дощатому тротуару. Она замедлила шаги возле каждого салуна и пыталась заглянуть внутрь сквозь завесу, образуемую дымом. Такие заведения, как эти, Синтия как раз мечтала описать в книгах. С интересом она разглядывала мужчин в ковбойских шляпах, сапогах со шпорами и женщин в атласных платьях. Реальность превосходила все ее ожидания и даже не дотягивала до того, что описывалось в дешевых романчиках. Наконец-то она нашла тот Запад, который был ей нужен. Но Мэверик увлекал ее дальше, и они проходили мимо мужчин, приподнимавших перед ней шляпы или смотревших вслед оценивающим взглядом.

Ее терзали противоречивые чувства. С одной стороны, она была рада, что Мэверик может обеспечить ее безопасность, потому что все эти ковбои выглядели устрашающе, но, с другой стороны, ей хотелось самой обследовать весь этот городок.

– Мы можем зайти в один из салунов, если вам так хочется, – предложил Мэверик.

– Не сейчас, – покачала она головой.

Они продолжали прогулку по тротуару, заглядывая в темные окна магазинов. Салуны манили запахом виски, металлическим бренчанием пианино, а также шелестом тасуемых карт, но они проследовали мимо. Дальше Главная улица заканчивалась.

– Смотрите, Мэверик! – Синтия остановилась перед небольшим магазинчиком, в котором помещалось и кафе, и указала на вывеску «Вдовий треугольник». – Какое славное название. И там подают чай.

– Чай. – В голосе Мэверика не было энтузиазма, но по крайней мере в этом заведении он никогда не был.

На окнах кафе красовались лиловые атласные занавески, отделанные кружевами цвета слоновой кости. Безделушки вроде фарфоровых ангелов, кроликов и сердечек, кружевные перчатки, мотки ниток, выкройки и другие изящные и полезные вещицы, способные привлечь леди, были выставлены на полках.

– Зайдем туда. – Она гипнотизировала его сияющими зелеными глазами. – Может быть, они подают к чаю булочки и мармелад?

Мэверик не тронулся с места. Он подумал, что лишится плотного обеда, и в животе у него заурчало.

– Нам нужно что-нибудь посущественнее, чтобы желудок не прилип к ребрам.

– Но на голодный желудок лучше спится.

Она открыла дверь. Приветливо прозвенел колокольчик, и Синтия вошла.

Молодая женщина в черном с белым воротничком и манжетами платье и в белом переднике появилась из-за кружевной занавески. Она протискивалась по узкому свободному пространству крошечного магазинчика, переполненного товарами, разложенными на столах и полках. В одном углу стоял круглый стол с двумя стульями. Он был накрыт цветастой лиловой с примесью цвета слоновой кости скатертью. На стульях лежали подушки из такой же ткани.

– Чем могу служить? – приветливо улыбнулась хозяйка.

– Мы пришли не за покупками. Мне очень хочется есть. На вашей вывеске написано, что здесь подают чай. Может быть, и булочки?

– Я Вайолет.

Женщина поправила свои темные волосы, как только увидела входящего в магазин Мэверика.

– А я Синтия.

– Джентльмен с вами?

От волнения Синтия забыла о Мэверике. Он настороженно оглядывал лавку. Синтия повернулась к нему:

– Как насчет чая?

Вайолет улыбнулась:

– Если вы сядете за столик, я буду рада обслужить вас. Сейчас заварю свежий чай, а булочки только что из печи. И у меня есть земляничный джем. Если хотите, я могу сделать для вас сандвичи с курятиной. А возможно, вы любите маринованные овощи... – Она запнулась. – Конечно, это будет стоить дороже.

Синтия поспешила к столику и села за него прежде, чем Мэверик мог попытаться помешать ей.

– Мы заплатим, сколько скажете. Только не говорите ничего о бифштексах и картофеле.

Вайолет хмыкнула:

– Понимаю, что вы хотите сказать. У меня здесь бывает много дам с ранчо.

Синтия заметила на полке несколько книжек.

– Вы торгуете книгами?

Она встала, чтобы получше их рассмотреть.

– Да.

Вайолет подошла к ней.

– С тех пор как умер мой муж, я стала читать больше.

– Мне жаль, что ваш муж умер.

Вайолет вздохнула:

– Мне ужасно его не хватает, но я справляюсь. Он бы мог мной гордиться. Хотите знать, что случилось? Его сбросила лошадь. Я до сих пор не могу в это поверить, потому что он был хорошим наездником. Но видимо, лошадь попалась необъезженная.

– Мне очень жаль.

– Я смогла пережить утрату. Теперь много читаю и продаю книги.

– Я читаю новый роман Констанс Фенимор.

– «Ангелы востока»! Я только что его закончила. Чудесная книга.

Синтия в восторге сжала ее руки:

– Что вы подумали, когда героиня...

– Если мы собираемся есть, то давайте приступим.

Мэверик решил прервать их излияния. Ему хотелось поскорее вернуться с Синтией в отель. Он выдвинул стул из-за стола, нечаянно потянул на себя скатерть, она выскользнула у него из рук и упала на пол. Он нагнулся поднять ее, но неуклюже зацепился за стул, опрокинул его, задел витрину с товарами, и та, накренившись, чуть не упала на него. Вайолет хихикнула, прикрыв рот ладошкой, и исчезла за занавеской. Синтия поспешила поправить скатерть, она не хотела раздражать Мэверика упреками.

– Надеюсь, еда вам придется по вкусу, – миролюбиво сказала Синтия.

Он сел напротив нее, стараясь не опрокинуть хрупкий стул.

– Разве это еда?

– А я считала, что заказала еду.

– Если нам дадут все, что она перечислила, это на один зуб. Я одолею это в два глотка.

– Вам здесь не нравится? Тогда мы могли бы уйти.

– Это местечко предназначено для мышей, а не для людей, – недовольно пробормотал Мэверик.

Синтии почему-то было приятно его раздражение. До сих нор он оставался невозмутимым, теперь они поменялись ролями. Но едва ли это могло помочь ей получить от него нужные сведения. Ей следует быть любезнее с ним, стараться, чтобы ему было приятно. Но Синтии трудно было заставить себя помнить о том, что она леди, когда Мэверик был рядом.

Хотя Мэверика и подавляло обилие кружев, лепт и безделушек в этом магазинчике, но он хотел доставить Синтии удовольствие. Он решил сидеть неподвижно, чтобы не повредить чего-нибудь еще.

Синтия придвинулась к нему:

– Почему бы, пока мы ждем, вам не рассказать мне о себе.

– Что, например?

– Откуда вы, чем занимаетесь, где жили? Мне хотелось бы взять интервью у некоторых ваших знакомых.

Мэверик откинулся на спинку стула. До каких пор она собирается играть в эти игры? Может быть, ее нанял кто-то из его врагов, чтобы подловить, когда он будет с ней откровенничать? Он готов был заплатить золотыми монетами с орлами за то, чтобы получить ее. Но уж если речь идет о нем и его безопасности, то он не собирается подыгрывать ей.

– Пожалуй, я потребовала слишком многого, – смягчилась Синтия. – Может быть, лучше вы мне расскажете какую-нибудь любопытную историю из своей жизни. Должно быть, с вами случалось много всего интересного?

Он нахмурился:

– Разве вам не приходилось слышать, что люди на Диком Западе не имеют прошлого? Мы живем одним днем.

Она вздрогнула.

– Вы хотите размазать мое прошлое по страницам книги и продать его тысячам людей.

Он покачал головой. Синтия случайно коснулась самой болевой его точки. Он почувствовал в ней талант и профессионализм и насторожился.

– Но видите ли, это будет совсем безболезненно для вас, – оправдывалась Синтия.

Она посмотрела на него с интересом:

– У вас старая рана, которая до сих пор не дает вам покоя? Это как раз такая история, которую я могла бы использовать в книге. Какая это рана – огнестрельная или ножевая?

– Укус.

– О! – Ее зеленые глаза округлились.

– Хотите услышать о женщине, которая причинила мне боль?

Он ухмыльнулся, показав белые зубы.

– Вы меня дразните. – Она сжала полные губы в ниточку.

– Может быть, вы заслуживаете того, чтобы вас подразнили.

– Но это серьезное дело.

– И с каждой минутой становится все серьезнее.

– В таком случае почему бы вам не помочь мне?

– Я собираюсь убить двух зайцев разом.

Мэверик позволил себе задержать взгляд на ее полной груди. По опыту он знал, что женщин не оскорбляет, когда на них смотрят так дерзко. Впрочем, если так угодно, он мог бы даже показать ей несколько шрамов, оставшихся от ударов ножом.

– Ладно. Давайте поможем друг другу, – согласилась Синтия.

– Можем начать уже сегодня вечером в вашем...

– Вот ваш свежезаваренный чай.

Вайолет смущенно улыбнулась, потому что прервала их разговор. Она внесла серебряный поднос. Поставила на стол фарфоровый чайник с узором из фиалок и такие же чашки.

– Пейте чай. Я скоро вернусь.

– Благодарю вас. Выглядит потрясающе, – просияла Синтия.

Мэверика не удивило, что фарфоровый сервиз был подстать всему остальному в этом магазине. Должно быть, покойному мужу Вайолет опротивели все эти безделушки и он предпочел им самую норовистую лошадь, какую только сумел сыскать.

Синтия разлила чай.

– Хотели бы вы, чтобы книга была основана на самых ранних ваших воспоминаниях? – спросила она Мэверика. – И мы могли бы последовательно рассказать в ней обо всех ваших приключениях вплоть до сегодняшнего дня. Или вы предпочитаете просто изложить в ней разные случаи из вашей жизни? Ну например, приключения, связанные с лошадьми, со скотом...

– И с «кольтом» 45-го калибра?

– Верно! Вы ухватили самую суть.

Мэверик покачал головой. Синтия рождала в нем идеи, не имевшие ни малейшего отношения к будущей книге.

Вернулась Вайолет с булочками, на которые были уложены тонкие ломтики курятины. Мэверику отдельно принесли маринованные овощи, а чуть позже он рассчитывал съесть и бифштекс, запах которого, казалось, уже витал в воздухе. Теперь Мэверик мог не опасаться умереть с голода.

– Ну разве это не восхитительно? Просто изысканная еда! Синтия прикрыла глаза от удовольствия. Она представила, что снова попала в Нью-Йорк.

Мэверик разом проглотил сандвич, но не стал есть овощи. Он глотнул чаю, обжег язык, закусил другим сандвичем. И все – конец трапезы, как это называла Синтия.

Синтия бросила взгляд на его тарелку и улыбнулась:

– Вы ведь были голодны. Да?

Он кивнул:

– Теперь я понял, что у меня нет времени на интервью здесь, в Лордсбсрге. Это отнимет больше времени, чем я думал прежде. Я должен съездить на несколько дней в Мексику, – неожиданно сообщил Мэверик.

Ему показалось, что она удивлена и разочарована. Ее реакция ему понравилась.

– Но вы могли бы поехать со мной. А по дороге поговорим, – предложил он.

– В Мексику? И это далеко?

– Нет.

– Поедем только мы вдвоем?

Он кивнул.

– Не знаю. Как часто туда ходит дилижанс?

– Вообще не ходит.

– Ну, поезд.

– И поезда нет.

Она нахмурилась:

– Что, верхом на лошади?

– Да.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– А почему нет?

– Я давно не ездила верхом.

– Не важно. Я буду с вами. Куплю хороших мустангов и все, что требуется.

– Я думала, мы поговорим здесь.

– Мне надо уехать на рассвете.

– Я могла бы подождать здесь вашего возвращения.

– Это было бы пустой тратой времени. К тому же, возможно, я поеду не через Лордсберг.

В его синих глазах появилось лукавство.

– Не хотите поглядеть на меня в деле? Разве это не поможет вам написать книгу?

– Думаю, да. Я для того и приехала на Запад. Но Мексика – другая страна. Там может быть опасно.

– Я буду рядом и смогу вас защитить.

Она колебалась. Он проявил напор:

– Это лучший способ собрать материал для книги. А возможно, и единственный. Если хотите написать обо мне книгу, вам следует быть со мной и наблюдать.

– Я не думала об этом.

– Человек на Западе должен быть все время в движении.

– Понимаю.

Внезапно уютное ранчо Кордова показалось Синтии далеким, почти недостижимым. Может быть, стоит проявить осмотрительность и здравый смысл и позволить ему уехать? Но тогда ей будет не о чем писать. И она никогда не увидит Мэверика. До встречи с Мэверик он Запад казался Синтии скучным и пресным. Этот красавец привнес в ее мир краски, и она не могла его отпустить просто так. Возможно, другого такого случая не представится. И кто знает, встретит ли она еще когда-нибудь такую колоритную фигуру? Прежде всего ей следовало думать о деле, иначе потом она будет жалеть, возможно, всю оставшуюся жизнь.

– Что скажете? – прервал Мэверик тревожный ход ее мыслей.

Пока что он не понимал, перешла ли теперь инициатива в его руки. Впрочем, это было второстепенным. Главное, чтобы Синтия оставалась с ним. И Мэверик готов был сделать все, чтобы добиться цели.

– И как далеко нам предстоит продвинуться по мексиканской территории? – поинтересовалась она.

– Не особенно далеко.

– А мы будем там в безопасности?

– Насколько я смогу ее обеспечить.

Она вздохнула:

– Ладно. Но я рассчитываю на ваше сотрудничество. Иначе книга не получится.

Он ухмыльнулся:

– Вы не представляете, насколько охотно буду я сотрудничать с такой женщиной, как вы.

– На что вы намекаете?

– Я хочу сказать, что вы можете от меня получить столько, сколько пожелаете. Я буду весь в вашем распоряжении.

Она снова нахмурилась, не вполне уверенная в том, что правильно поняла его.

– Это касается только дела.

– Я хочу того же самого.

– Отлично.

Ее мучило неприятное ощущение того, что они говорят о разных вещах. Синтия выражала свои мысли предельно ясно. Она хотела узнать историю его жизни, описать и издать ее. После Хаскела Ремиза она не доверяла мужчинам и поэтому хотела убедиться, что с Мэвериком Монтаной ее не ожидает неприятный сюрприз.

– А вот и я, – появилась Вайолет с серебряным подносом в одной руке, на котором красовалось блюдо булочек. Она поставила на стол свежее белое масло и земляничный джем.

Синтия улыбнулась ей:

– Все выглядит очень соблазнительно.

– Я не думала мешать вам, – сказала Вайолет нерешительно – но, если вы хотите поговорить об «Ангелах востока» или о книгах вообще, я бы с радостью поддержала разговор и сообщила бы вам о, вкусах читателей.

Лучшей собеседницы, чем женщина, торгующая книгами, Синтия не могла себе представить. Для того, чтобы обсудить предпочтения читателей на Западе, Вайолет была самой подходящей личностью. Синтии явно везло. Она тут же вспомнила о магическом кристалле яки и, нащупав его сквозь белую блузку, дотронулась до него. Может быть, подарок Виктории и в самом деле принесет ей удачу?

– Я думаю, вы очень заняты, – сказала Вайолет смущенно.

– Это вовсе не так. – Синтия старалась скрыть свое разочарование. – Но дело в том, что завтра утром я уезжаю.

– На рассвете, – хмуро добавил Мэверик.

– О! – Вайолет прижала серебряный поднос к груди. – Это ужасно.

– Но мы могли бы поговорить нынче вечером, – улыбнулась Синтия. – Мэверик хочет съесть хороший толстый бифштекс. Он мог бы заняться этим, пока мы будем беседовать.

– Минутку! – перебил их Мэверик, бросив взгляд на Синтию. – Я не могу оставить вас одну в таком городе, как Лордсберг.

– Это разрешимо, – ответила Вайолет, постукивая ногтем по подносу. – Мой друг всегда дежурит здесь до того момента, когда я закрываю магазин на ночь. Он мог бы проводить Синтию до отеля.

– Отлично. – Синтия взяла свою чашку и отпила глоток ароматного напитка.

– Кто он? – Мэверик судорожно пытался придумать причину, чтобы покинуть это заведение вместе с Синтией, но почувствовал себя совсем беспомощным. Предложить что-то стоящее он не мог, ведь он собирался затащить ее в постель.

– На этой же улице есть магазин Джея и Сильви, в котором продают книги. Им будет приятно побеседовать со знатоком литературы.

С каждой минутой эта идея все больше захватывала Синтию. Она повернулась к Мэверику:

– Вам ведь надо еще купить лошадей и все, что требуется для путешествия. Верно? Вы можете этим заняться, пока я буду говорить о книгах.

Мэверик переводил взгляд с одной женщины на другую, думая прежде всего о том, как провести ночь с Синтией, а уже потом об их путешествии по пустыне. Но дельных мыслей на сей счет в его голове, увы, не было. Он уже почти смирился с таким неожиданным поворотом событий. Что ж, ему придется принять условия игры и подождать. К тому же и в самом деле следовало подготовиться к путешествию по Мексике. Если они собирались выехать на рассвете, ему следовало обеспечить такую возможность.

Мэверик поднялся с места. Синтия посмотрела на него с беспокойством:

– Но вы ведь не уедете без меня?

– Будьте готова к отправке на рассвете.

Она улыбнулась.

Мэверик бросил деньги на стол. Он готов был дорого заплатить за то, чтобы унести с собой эту улыбку.

– Здесь слишком много, – сказала Вайолет.

– Пусть. Синтия может купить себе какую-нибудь новую книгу, – бросил Мэверик на ходу и быстро вышел из магазина.

– Он похож на головореза, – сказала вслед ему Вайолет.

Синтия кивнула:

– Как вы думаете, он может стать героем книги?

– О, да. – Вайолет села напротив Синтии. – Он мне напоминает...

Но Синтия ее не слушала. Она думала о Мэверике и об их путешествии в Мексику. Она согласилась подвергнуть себя опасностям. Но как ей было устоять? Сейчас ей уже тридцать. У нее есть опыт и знания. Она разбирается в книжном деде и уверена, что сможет справиться с этим сорвиголовой с Запада. В конце концов, Синтия была из Нью-Йорка.

 

Глава 3

Синтии показалось, что на Западе утро наступает раньше. С первыми лучами солнца она была уже в кожаном седле на гнедом с белым мустанге. Синтия чувствовала себя непривычно. Ее черная амазонка была приспособлена только для езды в дамском седле. Ощущение дискомфорта усилилось, когда Синтия увидела беспорядок в своей одежде. Юбка задралась до колен, белая кружевная оторочка муслиновых панталон предательски выглядывала из-под нее, черно-белые полосатые фильдекосовые чулки и черные замшевые гетры могли обозревать все.

Синтия бросила хмурый взгляд на Мэверика и оправила юбку.

– Вам следовало найти дамское седло.

– Что? Для верховой езды женщины носят юбки, похожие на мужские штаны.

– Но у меня нет такой юбки. – Синтия снова попыталась оправить юбку. – Мне нужно дамское седло.

– Лучше вам научиться ездить в мужском. Сомневаюсь, что в Лордсбсрге где-нибудь найдется дамское.

Мэверик улыбнулся. У нее были красивые ноги. Чтобы наслаждаться этим зрелищем всю дорогу до Мексики, он готов был сжечь все дамские седла на Западе.

– Тогда задержимся, пока я не найду подходящую одежду, – предложила Синтия. Она чувствовала, как в ней нарастает раздражение, потому что Мэверик без стеснения глазел на нее.

– Нет времени. – Он посмотрел ей прямо в лицо. – Кроме того, вы одеты с головы до ног.

– У меня нет желания демонстрировать свое белье всей Мексике, – начала выходить из себя Синтия.

Мэверик не смог удержаться от улыбки:

– Но это прелестное зрелище.

Она снова нахмурилась:

– Я думала, вы найдете настоящих лошадей.

– Если вы хотите добраться до цели, то лучше выбрать мустангов. Они гораздо сильнее, выносливее и более приспособлены к здешним условиям, чем породистые лошади.

Мэверик покачал головой. Может быть, следовало предоставить ей читать книги и пить маленькими глотками чай в относительной безопасности этого городка?

– Эти лошади совсем не такие, как те, на которых я каталась в Центральном парке, – заметила Синтия.

– Мы не собираемся кататься в парке.

– Думаю, в вашем замечании есть здравый смысл.

Синтия похлопала своего мустанга по холке. Конечно, эти края Мэверик знал лучше, чем она, и, возможно, он сделал правильный выбор.

Мэверик сейчас был еще больше похож на головореза. Он переоделся в синюю мягкую поношенную рубашку и подпоясался широким кожаным поясом с револьверами, украшенным блестящими заклепками. На каждом бедре у него было по «кольту», и создавалось впечатление, что это для него привычно. К седлу была приторочена винтовка. Синтия могла только догадываться, сколько ножей рассовано по его карданам. Мэверик выглядел впечатляюще. И Синтия уже не знала, чувствует ли она себя защищенной или испытывает страх.

С легкостью, – дающейся долгими годами упражнений, Мэверик вскочил на своего мустанга. Он выбрал хороших лошадей и жалел только о том, что под ним нет привычного седла и собственной лошади.

Мэверик подъехал к Синтии и сорвал черную шапочку для верховой езды с ее головы.

– Что вы делаете? – возмутилась она.

Он водрузил на ее голову ковбойскую шляпу с завязками.

– Если не будете защищать лицо, сожжете его до волдырей еще до того, как мы выедем из Лордсберга. Вашей бледной коже вредно здешнее солнце.

С минуту она внимательно разглядывала ковбойский головной убор.

– Возможно, вы правы. И все же верните мне мою шапочку. Она подходит к моему костюму.

Мэверика смущала бесконечная смена ее настроений: Синтия могла быть практичной, а через минуту отдавалась на волю фантазий. Ее шапочка была совершенно бесполезной, но раз уж она хотела ее сохранить, он не мог отказать ей. Синтия запихнула свою шапочку в седельную сумку. Кто знает, может быть, в надлежащий момент она окажется нужной и выручит ее.

Мэверик спешил выехать из Лордсберга. Когда они окажутся подальше от города, выедут на проезжую дорогу, у Синтии отпадет охота думать о таких мелочах, как высоко задранная юбка и открытые ноги.

– Как плохо, что я не могу взять свой ковровый саквояж, не говоря уже о чемоданах. У меня почти нет одежды на смену – одна только блузка. Надеюсь, что путешествие будет недолгим, – рассуждала Синтия.

Она поправила черные нитяные перчатки, защищавшие руки, и подумала, что он нашел для нее белую шляпу, гармонирующую по цвету с блузкой под жакетом. Шляпа была ей впору. Может быть, Синтия слишком сурова к Мэверику, ведь он старался ей помочь?

– Вы взяли из своих чемоданов все, что сочли нужным. А наше путешествие продлится столько, сколько потребуется. – Он покачал головой. – Если вы – собираетесь ныть всю дорогу, вам не следует ехать.

Туг Синтия поймана себя на мысли, что все время скулит и жалуется. Но причины для этого у нее были. Она не доверяла этому головорезу, и ей вовсе не хотелось попасть в дикие и пустынные места Мексики. Она предпочла бы взять у него интервью в Лордсбсрге или на ранчо Кордова. Синтия чувствовала, что уже не управляет ситуацией, и видела в этом угрозу. Но выход был только один. Если уж рискнула на совместную прогулку с Мэвериком, то следовало вести себя наилучшим образом.

– Ну? – Мэверик боялся, что Синтия передумает.

– Я готова ехать с вами.

Она выдержала его красноречивый взгляд и не отвела глаза.

Синтия вспомнила о беседе с Вайолет, которую вела накануне. Вайолет пришла в восторг, узнав, что Синтия редактор и знаток издательского дела. Она чуть не клятвенно заверила ее, что будет оказывать ей всемерную поддержку и помощь. Ранчо Кордова было совсем недалеко от Лордсберга. И Синтии повезло, что она нашла здесь близкого по духу человека. Все складывалось прекрасно, если не считать Мэверика с его путешествием. Но она была готова вытерпеть и это, чтобы получить желаемое – историю его жизни.

– Больше не будет жалоб? – иронически поинтересовался Мэверик.

Синтия заколебалась: она опять вспомнила про свои ноги. Впрочем, какое это имеет значение?

– Нет, жалоб больше не будет, – твердо ответила Синтия. – Она решила доказать, что перенесет все тяготы пути. – Но мне не хочется связывать себя обещаниями, – продолжала она. – От этого может быть только хуже.

Он улыбнулся:

– Или лучше.

Синтия не ответила. Она решила, что во всем должна убедиться сама и все увидеть своими глазами.

Виктории была отправлена телеграмма с подробными объяснениями, почему она отправляется в Мексику с Мэвериком Монтаной. Синтия обещала также сообщить, когда они снова окажутся по эту сторону границы. Но Мэверик о Виктории не знал ничего. Синтия тоже умела быть скрытной.

– Время не ждет. Нам лучше тронуться в путь. – Мэверик снял свою стетсоповскую шляпу и провел рукой по густым волосам.

Синтии на мгновение вновь стало страшно. «Боже мой, еще не поздно передумать, отправить Виктории другую телеграмму и через несколько дней благополучно оказаться на ранчо Кордова». Синтия попыталась совладать со своими чувствами. Ей надо забыть о страхе и беспокойстве. Синтия в очередной раз вспомнила о магическом кристалле яки: другого талисмана у нее пока не было. Нет, ей не стоило сомневаться. Она отважилась на приключение, которое могло изменить ее жизнь, сделав реальностью мечты о собственном издательском доме.

– Готовы? – Мэверик еще раз решил удостовериться в твердости ее намерений.

– Я еду прямо за вами, – подтвердила Синтия и последовала за ним к конюшне.

Мэверик зачем-то вел запасного оседланного и взнузданного мустанга, нагруженного седельными сумками. Может быть, в Мексике его ждала женщина? Может быть, они отправлялись в Мексику за этакой горячей штучкой, которая должна была услаждать его ночи? Или это была обычная осмотрительность на случай, если одна из их лошадей занеможет? Синтия не знала, а Мэверик ничего не объяснял. И все же она заставила себя взять в руки поводья и отбросить тревогу. Стараясь не отставать от Мэверика, она старательно держалась в седле.

Пока Синтия и Мэверик ехали на юго-запад по направлению к Аризоне, все их внимание поглощала окружающая природа. Далеко на горизонте вздымались пурпурные горы. На плоской равнине хорошо была видна яркая зелень и сизые колючки кактусов. Небо было лазурным. И эта голубизна, чуть окрашенная розовым сиянием солнца, казалось, окутывала равнину. В потоках жаркого воздуха парил ястреб, вскрикивал и уносился прочь. Песок цвета старого мыла заглушал стук подков.

Мэверик знал, что они находятся к западу от Рио-Гранде и к югу от реки Хила. Теперь же они направлялись к сухой, выжженной солнцем земле у подножия гор Чирикауа. Мэверик решился сказать обо всем Синтии, так как опасался, что она повернет обратно, если поймет, насколько тяжелым обещает быть путешествие.

Синтия поняла, что где-то поблизости ранчо Кордова, и еще раз пожалела, что едет не туда, а в Мексику. Если из поезда, где она была в безопасности, местность выглядела устрашающей, то открывавшийся теперь простор таил в себе опасность. Синтия сделала неприятное открытие: одной ей здесь не выжить. Она отдала свою судьбу в руки Мэверика Монтаны и теперь опасалась, что поступила неразумно.

Солнце поднималось все выше, Синтия страдала от жары. Она сдвинула ковбойскую шляпу на затылок и отерла влагу со лба. Усталость давала о себе знать. Ее руки в перчатках стали мокрыми от пота. Теперь Синтия жалела, что не оделась полегче. Скоро она сдастся и напьется из фляжки, привязанной к луке седла. Но ей не хотелось показать ему, что ее мучит жажда, до того, как он сам признается, что хочет пить, И Синтия держалась из последних сил.

Она остановила мустанга и обернула луку седла поводьями. Синтия хотела снять черный жакет, но он прилип к ее повлажневшей блузке. Несколько минут она пыталась справиться с ним, но ей удалось только спустить его с плеч. И тут произошла осечка: жакет застрял, и ее руки оказались прижатыми к бокам. Чувствуя беспомощность, Синтия окликнула своего спутника, Мэверик оглянулся и нахмурился:

– Что случилось?

Оглядев Синтию, он засмеялся:

– Жарко?

– Лучше ничего не говорите, помогите мне снять этот чертов жакет.

– Да, мэм. – Он потянулся к ней, потом заколебался. – А награда будет?

Она нахмурилась:

– Если вы так ставите вопрос, я сама с ним справлюсь.

Он нежно поцеловал ее в губы, потом стянул жакет и с торжествующим видом помахал трофеем над головой.

– Благодарю.

Синтия не знала, сердиться ли ей из-за того, что он ее поцеловал, или радоваться, что она избавилась от этой лишней детали одежды.

Мэверик положил руку ей на колено.

– Я думаю, что поцелуй был вашей, а не моей наградой, – сделал вывод он. – А что же причитается мне?

От наглости она изумленно захлопала глазами. Не отводя от нее взгляда, он позволил своей руке скользнуть под ее юбку и сжал бедро.

– О! – Ее глаза округлились от неожиданности. – Кто вы такой?

– Лучше привязать ваш жакет к скатанному одеялу. Он дотянулся до узла за ее спиной и водворил жакет на место.

– Как вы смеете?!

Мэверик был так близко, что Синтия уловила его мускусный запах, увидела капельки пота на шее под расстегнутым воротом рубашки. По ее телу вновь пробежали мурашки. Сначала было жарко, теперь ее охватил озноб. Ей вовсе не понравилось то, как он на нее действует.

– Все в порядке. – Он усмехнулся, выпрямляясь в седле. – А что касается меня – вы ведь меня спросили, кто я такой, – то могу ответить: я тот человек, с которым вы вступили в сделку. Теперь слишком поздно что-либо менять.

Синие глаза сцепились с зелеными. Некоторое время этот поединок взглядов продолжался.

Синтия начала было говорить, но тут с ужасом заметила, что он поднял ее юбку на самое бедро. Она быстро одернула ее так, чтобы прикрыть колено. Потом хмуро подняла глаза и увидела, что Мэверик продолжает улыбаться.

– В будущем... – сердито начала она.

– Вы сделаете меня счастливым человеком, – продолжил он и скомандовал: – Поехали.

Он сделал знак, чтобы она следовала за ним.

По-видимому, он привык действовать стремительно. Неплохо поучить его хорошим манерам. Но Синтия решила отложить урок на некоторое время. Сначала надо было оказаться в безопасности городских улиц, а потом она все-таки должна была получить свой сюжет, историю его жизни.

Продолжая путь через пустыню, Синтия заметила, что другие всадники им не встречалась. Не заметила она и животных или птиц. Только ветер да крик ястреба нарушали тишину.

Синтия чувствовала себя маленькой и беззащитной в этом огромном пространстве. Маячившие вдали горы казались ей бесплодными и грозными. Как можно жить в этой пустыне? Но ведь апачи жили здесь до того, как солдаты Соединенных Штатов вытеснили их.

Через некоторое время Синтия утратила интерес ко всему, кроме своего мустанга. Она никогда не увлекалась верховой ездой и не ездила в мужском седле. Ей было непривычно скакать несколько часов без передышки. И впервые езда верхом причинила ей физическую боль. Если бы ковбойская шляпа не была подвязана у нее под подбородком, она давно бы уже потеряла ее из-за тряски в жестком седле. Синтия была бессильна что-то изменить. Ей хотелось подложить подушку, чтобы смягчить тряску, нагнать облаков, чтобы закрыть палящее солнце, и поставить мустанга на колеса – сделать все, что угодно, лишь бы побыстрее прекратить эти мучения. Из мягкого кресла в Нью-Йорке жизнь на Западе казалась ей более заманчивой.

Скоро Синтии стало казаться, что на ее теле нет живого места, что все оно – сплошной синяк. Она проклинала корсет, врезавшийся в ее чувствительную кожу и натиравший влажное тело. И все же ей не хотелось выглядеть слабой в глазах Мэверика, который, кажется, родился для езды в седле.

А Мэверик продолжал гнать лошадей, преодолевая огромные расстояния. Иногда он останавливался, чтобы размять ноги и дать отдохнуть ей. Когда они отдыхали, он следил, чтобы она поела, по-братски делясь с ней сыром, лепешками и, конечно, водой. Но передышки эти были короткими. Его раздражала потеря времени.

Мэверику было ясно, что у Синтии небольшой опыт верховой езды. Ему следовало оставить ее в Лордсбсрге. Да и вообще не нужно было вступать с ней в сделку. И все же он восхищался ею. В ней чувствовалась внутренняя сила. Синтия была из тех женщин, что кажутся изнеженными, но обладают твердой волей.

Мэверик спрыгнул с мустанга, взял фляжку и подошел к ней. Синтия спешилась, но когда ноги ее коснулись земли, оказалось, что они ее не держат. Она чувствовала себя ужасно усталой, все тело болело. Она пила маленькими глотками воду и гадала, сможет ли ехать дальше. Но выбора не было.

Мэверик все больше уважал ее за терпение и силу духа, но в нем росло и чувство беспокойства. Сколько она может выдержать? Они проехали уже довольно много. Скоро наступит ночь, нужно искать безопасный ночлег.

Мэверик напился из фляжки, вытер губы тыльной стороной ладони и направился к мустангу. Синтия знала, что им снова предстоит скачка, однако ей показалось, что передышка была слишком короткой. Она попыталась взобраться на лошадь, но не смогла даже поднять ногу. Синтия прижалась лбом к седлу и почувствовала, что глаза ее полны слез. Этот долгий день стал для нее непрерывным кошмаром. А ведь он еще не кончился.

– Скверно?

За спиной послышались его шаги. Она кивнула, продолжая прижиматься головой к жесткой коже седла.

Мэверик положил руку ей на плечо:

– Мы забрались слишком далеко, чтобы возвращаться. Придется продолжить путь. Отдых не поможет. Сначала будет тяжело, потом полегчает.

– Я хотела бы повернуть все вспять и никогда не встречать вас.

– Подождите до завтра. Станете проклинать меня, если у вас хватит на это сил.

– Но по крайней мере нынче ночью я смогу выспаться в мягкой постели?

– Нет, насколько возможно, нам придется держаться подальше от городов. Кроме того, поблизости нет ни одного.

– Что?

– Вам придется сегодня спать на одеяле, постелив его на жесткую землю.

Синтия застонала. Она была слишком утомлена, чтобы беспокоиться о том, что он подумает о ней. В изнеможении она изо всех сил вцепилась в седло.

– Я помогу, – предложил Мэверик.

Он приподнял ее юбку и обхватил руками икру ее левой ноги. Сейчас не было времени для того, чтобы прикасаться к ней так, как ему бы хотелось. С трудом, овладев собой, он помог ей вдеть ногу в стремя и все-таки нашел силы не дать воли рукам, хоть это и далось ему нелегко.

Синтия была слишком измучена, чтобы противиться такой фамильярности. К тому же это был единственный способ взобраться на лошадь. Ноги больше не слушались ее, и все же Синтия была полна решимости скакать дальше, пока он не даст ей сигнала остановиться.

– Как только я вас подтолкну, опускайтесь в седло. Его руки обхватили ее ягодицы.

Синтия судорожно вздохнула, но, прежде чем она успела возразить, Мэверик подтолкнул ее.

– О'кей?

Он смотрел на нее с улыбкой.

– Благодарю вас.

Она все еще чувствовала прикосновение его рук к своему телу и невольно подумала о том, скольких женщин ему удалось обольстить. Видел ли он в ней только потенциальную добычу или равноправного партнера? Неужели она тщеславна и хочет, чтобы он находил ее привлекательной и умной? Нет, она не собиралась поддаваться очарованию этого сердцееда.

– Сможете ехать дальше? – поинтересовался Мэверик.

– А у меня есть выбор?

– Мне хотелось бы разбить лагерь возле реки Сан-Симон. Это не особенно далеко. Но если вы не в состоянии продолжать...

– Если вы были бы один, вы бы поехали дальше?

– Да.

– Тогда едем. – Она смотрела на него прищуренными зелеными глазами. – Но неужели в течение всего нашего путешествия вам придется поднимать меня в седло и вынимать из него?

Он усмехнулся:

– Для меня это удовольствие.

Она не нашла в себе сил не ответить на его улыбку.

– Давайте доберемся до гор Пелончильос, проедем перевал и достигнем реки Сан-Симон до наступления темноты. Тогда вы сможете отдохнуть.

Ее взгляд был устремлен вдаль. Отсюда было трудно определить расстояние до гор. Впереди простиралась равнина, и пространственные ощущения были обманчивыми. Однако было ясно, что солнце скоро сядет. Сможет она продержаться до заката?

– На западе небо темное. Похоже, пойдет дождь. Он вскочил на лошадь и подъехал к ней:

– Вы ведь не испугаетесь, если затопит ложе высохшей реки?

– А это так?

– Сомневаюсь, что дождь будет таким обильным.

– В таком случае поехали.

– Если вы решите, что не можете ехать дальше, остановимся на ночлег в любом месте.

Он вглядывался в ее лицо, ища ответ. Если бы Синтия так не раскраснелась от жары, он счел бы, что она бледнее обычного.

– Думаю, река поможет нам.

– Нам всем нужна вода. И я не имею ничего против дождя. Больше всего сейчас я хочу опустить ноги в холодную воду реки или ручья.

Он кивнул.

– Когда-нибудь, если я почувствую себя лучше, я отомщу вам за то, что вы солгали мне, будто до Мексики рукой подать.

Он усмехнулся и поскакал к горному перевалу.

 

Глава 4

Они оставили за спиной Пелончильос, а впереди им приветливо сияли последние лучи заходящего солнца. Мэверик почувствовал, как легкий ветерок овевает его лицо. Дождь прошел, оставив ощущение влажности и прохлады. Запах воды прибавил прыти мустангам. Мэверик улыбнулся. Теперь ничто не мешало им добраться до реки Сан-Симон. И, как и мустанги, Мэверик радовался тому, что сможет напиться вволю и смыть пыль. Ему казалось, что и Синтия готова осушить целую реку.

Когда он объявил об остановке, Синтия с волнением подумала, что вряд ли устоит на ногах, если спешится. Меньше всего ей хотелось предстать перед Мэвериком в нелепом виде, например свалиться с лошади.

Но даже если удастся приземлиться удачно, Синтия не была уверена, что сможет идти. Впрочем, она так страдала, что мечтали только о том, как побыстрее избавиться от этих мучений – лишь бы не сидеть больше на лошади в мужском седле. Впервые в жизни она поняла, какое ценное изобретение – дамское седло. Ей оставалось только надеяться, что она не станет колченогой, как ковбои, которых ей доводилось видеть на фотографиях.

Берег реки зарос высокими тополями. Их серебристые листья позванивали на ветру. В узловатых ветвях щебетали корольки. На сухих камнях грелись ящерицы.

Мэверик направил своего мустанга в густую тень старого тополя и остановился.

– Здесь мы разобьем лагерь и проведем ночь.

Мустанг Синтии затрусил рысцой к другим лошадям, но больше она не могла выносить тряску. Она изо всех сил натянула поводья. Лошадь попятилась, тряхнула головой, закусила удила и все же остановилась.

Синтия закрыла глаза, ощущая, как горит лицо. Она взмокла от пота, ее одежда была влажной от дождя. Если бы она не предвкушала, что окунется в холодную воду реки, то закричала бы от разочарования и изнеможения. Сознание, что скоро придет облегчение, придавало ей сил.

– Требуется помощь?

Мэверик легко спрыгнул с седла.

Он выглядел озабоченным. Но Синтию унижала его жалость, хотя она отчаянно нуждалась в помощи.

– Только постойте здесь. – Гордость не позволила ей попросить о чем-то большем.

Она передала ему поводья:

– Ловите меня, если я...

– Я не дам вам упасть.

Мэверик натянул поводья и заставил лошадь стоять смирно.

Синтия оперлась о стремена, перенеся на них тяжесть тела, перекинула правую ногу через круп лошади и наконец оказалась на земле. Она попыталась высвободить и другую ногу из стремени, но силы окончательно оставили ее. От усталости Синтия просто рухнула бы навзничь, однако Мэверик вовремя подхватил ее.

– Полегче. Не принимайте близко к сердцу. – Его голос был низким, а теплое дыхание овевало волосы. – Отдохните немного.

Синтия не смогла вынести жара, исходившего от его тела, и отстранилась. Надо было найти в себе силы, чтобы устоять на ногах даже после такого тяжелого дня.

– Благодарю вас, – почти прошептала она. – Думаю, я смогу идти сама.

Синтия попыталась даже улыбнуться, но каждый шаг, каждое движение причиняли ей боль. Все ее тело ломило, она с трудом преодолевала, подавляла в себе эти неприятные ощущения, Синтия сделала несколько шагов вперед. Ветерок, пронесшийся над водой, освежал ее разгоряченную кожу. Она сняла шляпу и принялась обмахивать ею лицо. Ей стало легче.

Возможно, разумнее было бы подождать, пока поступит новые рукописи, и начать свое дело в Нью-Йорке. Синтия и понятия не имела, что жизнь на Западе так тяжела, а головорезы так опасны. Как оказалось, читать романы о Диком Западе было намного приятнее, чем жить здесь. Но могла ли она отступить теперь? Это было бы все равно что начать читать книгу и бросить на середине.

– Через неделю вы привыкнете и будете чувствовать себя прекрасно.

Мэверик отвел ее мустанга к остальным лошадям.

– Через неделю?

Она в ужасе смотрела на него.

– Вы ведь давно не ездили верхом?

Вместо ответа Синтия продолжала потихонечку двигаться и почувствовала, как сведенные мышцы расслабляются.

– Я вовсе не собираюсь провести в седле целую неделю.

Мэверик кивнул, радуясь тому, что задор возвращается к ней. Он снял с лошадиного крупа фляжку, седельные сумки и одеяло.

– Пошли. После ужина вы почувствуете себя лучше.

– Не думаю, что еда поможет мне, – скептически заметила Синтия.

– Конечно.

Мэверик восхищался ее решительностью. Но этого ему было мало. Он хотел, чтобы Синтия нуждалась в нем, сознавала свою зависимость. Он надеялся, что будет ухаживать за ней всю ночь. Ведь благодарность творит с женщинами чудеса.

Мэверик расстелил одеяло на земле в тени тополя и бросил на него седельные сумки и фляжку. Теперь было самое время отдохнуть и поесть. Как бы он хотел заглянуть в зеленые глаза Синтии и заставить ее понять, что без него она здесь пропадет! Но увы, требовалось еще много усилий, чтобы усмирить Синтию.

Она подошла к нему, осторожно ступая.

– Я не могу есть. Мне слишком жарко, и я устала. Лучше я сначала искупаюсь.

– В реке?

– А где же еще?

Он улыбнулся:

– Отличная мысль. Я с вами.

– Нет. Разве вам не надо стеречь наши вещи?

– Здесь нет апачей, которые могли бы позариться на них.

– Пожалуй, я все-таки не стану купаться, а только умоюсь. Синтия направилась к реке. Здесь было неглубоко. Это ей вполне подходило. Синтии хотелось выполоскать свою блузку. Более того, ей отчаянно хотелось расшнуровать корсет и вообще не надевать его до возвращения в город. И зачем она вырядилась так, будто собралась прогуляться по Центральному парку.

Синтия заметила, что Мэверик украдкой наблюдал за ней. Но она не могла отказаться от своих намерений. Конечно, можно было бы дождаться темноты, но она опасалась змей, которые могли бы оказаться в воде.

Мэверик принялся распрягать мустангов.

– Мне помочь вам? – предложила Синтия.

Он оглянулся и, казалось, безразлично бросил через плечо:

– Позаботьтесь о себе, а я о мустангах. Синтия не стала настаивать.

– Не поворачивайтесь, пока я не скажу, что можно.

Мэверик занялся мустангами: он обтер их влажные спины и напоил. Но его не оставляли мысли о Синтии. Оказывается, она еще и стыдлива вдобавок ко всему остальному. Это совсем не похоже на ночную бабочку. Нет, он был не из тех, кто упускает свой шанс. Чего ради изменять своим привычкам? Да и Синтия совсем не простушка. Она знает, как раззадорить мужчину. Говорит, чтобы он не смотрел на нее, а должно быть, хочет, чтобы он ее ослушался.

Синтия попыталась сесть на землю, но натруженные мышцы заболели. Она застонала, уперлась руками в прибрежный песок и осторожно опустилась. Она стянула один башмак, потом второй, радуясь тому, что на ней гетры с эластичными подвязками, а не сапоги на пуговках. Скатала снятые чулки, сунула их в башмаки и застонала от наслаждения, опустив ноги в холодную воду. Синтия окунула в поток руки, сложила их лодочкой и напилась, потом плеснула воды на лицо. Ей показалось, что никогда еще в жизни она не испытывала такого наслаждения.

И все же даже прохлада воды не приносила Синтии настоящего облегчения, потому что туго обтягивавший корсет буквально врезался в тело. Следовало избавиться от этого мучения. Синтия оглянулась на Мэверика. Похоже, он был полностью поглощен заботами о лошадях. Надо было срочно использовать такую возможность. Синтия начала было приподниматься, но силы оставили се, и она почти что упала.

Впрочем, даже сильнейшая усталость не мешала Синтии наслаждаться красотой тихого вечера. Воздух был наполнен ароматом москита и тополиной листвы. Последние лучи солнца окрасили воду в красный цвет. Живя в Нью-Йорке, Синтия и не представляла, сколь обширна и прекрасна эта страна. Более того, она чувствовала внутреннюю связь с этой чужой землей, какой не ощущала ни с каким другим местом.

Синтия поднялась и пошла по течению. Теперь до нее уже не доносились звуки, которые производил Мэверик, распрягая и растирая лошадей. Нависшие ветви тополей и густой кустарник на берегу скрывали ее от взоров. Это место подходило для раздевания как нельзя лучше.

Синтия укрылась за стволом дерева и быстро сняла блузку. Потом расстегнула юбку, и та соскользнула к ее ногам. За верхней юбкой последовала единственная нижняя. Затем она расшнуровала корсет и сорвала его с себя.

От воды тянуло свежестью и прохладой. Синтия вздрогнула и почувствовала, как отвердели ее соски. Ей было так приятно избавиться от многослойной и потной одежды. Синтии так хотелось побыть совсем одной, раздеться полностью и прыгнуть в воду. Но неподалеку маячил Мэверик. Она сложила одежду горкой, потом взяла корсаж и обернула вокруг тела, чтобы прикрыть хотя бы грудь, но застегивать не стала.

Синтия украдкой выглянула из-за дерева и не увидела Мэверика. Она стремительно вошла в воду, поплескалась, затем села и застонала от восторга, ощутив под собой мягкий песок дна и прохладу, омывавшую ее тело. Она могла бы оставаться в воде бесконечно долго. Синтия сложила ладони лодочкой и напилась, снова плеснула воды в лицо и позволила ей стечь на грудь. Она отклонилась назад, чтобы вода омыла ее спину, но голову держала высоко над водой, боясь намочить волосы. Потом подалась вперед, стараясь окунуться как можно глубже. Белый батистовый корсаж намок, стал почти прозрачным, и под ним рельефно обозначились ее полные груди. Синтии казалось, что никогда в жизни ей не было так комфортно. Облегчение и наслаждение последовали за усталостью и болью, и она не смогла удержаться от громкого радостного смеха.

– Что вас так развеселило?

Синтия буквально проглотила свой смех. Она судорожно попыталась стянуть корсаж на груди и резко повернулась. Мэверик стоял на берегу. По-видимому, он уже искупался, потому что волосы его были влажными, как и синие джинсы, облепившие тело и обозначившие упругие и крепкие мускулы. В руках он держал сухую рубашку.

– Я подумал, что вы захотите надеть это сегодня вечером, пока ваша одежда высохнет, – почти безразлично сказал он.

– Это ваша рубашка?

– Да. У меня в седельных сумках оказалась одна запасная.

– А вы что будете делать?

– Не думаю, что она мне понадобится. – Он усмехнулся. – Возможно, она не понадобится и вам.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

Но она прекрасно поняла. В последних лучах угасающего дня, бросавших отблеск в глубину его синих глаз, Синтия прочла не высказанное им желание. Ей и прежде доводилось видеть желание в мужских глазах. Но она привыкла не доверять своему впечатлению, как и самим мужчинам. Хаскел Рейнз попытался прибегнуть к насилию. Она отплатила ему. Теперь же в глазах Мэверика она читала нечто иное – не только страсть, но и нежность. Она ощутила одновременно возбуждение и страх, а потом на смену страху пришло желание.

– Думаю, понимаете.

Он положил рубашку на берег, потом вошел в воду и присел на корточки рядом с ней.

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше.

– Вам все еще больно?

Она кивнула, внезапно обратив внимание на его красиво очерченные полные губы, синеву глаз и темный блеск волос.

– Завтра будет хуже, – предупредил он. – Но мы не будем ехать так долго. – Он протянул к ней руку, потом опустил. – Я могу вам помочь.

– Как? – Она была смущена.

Мэверик положил руки ей на плечи и принялся медленно их массировать. Синтия закусила губу, чтобы удержаться от слов протеста. Ей нельзя показать своего удовольствия и дать чувствам взять верх над разумом. Его близость волновала ее, ей нравились его прикосновения. Но она не хотела подавать виду. В конце концов, у них всего лишь деловое соглашение и ничего больше. А он просто хотел помочь зеленому новичку.

Однако его прикосновения были так приятны, что лишали здравого смысла. Желание росло в ней, распространялось по всему телу. Она хотела продлить удовольствие.

– Расслабьтесь, – тихо сказал Мэверик. – Вы напряжены.

Его пальцы спустились ниже, к ключицам. Синтия уже почти не контролировала себя. Да и кто на ее месте смог бы сохранить самообладание под руками этого сорвиголовы!

– Было бы лучше снять это. – Он потянул за корсаж.

Синтия покачала головой, ощущая, что сгущавшиеся сумерки способствовали атмосфере интимности. Чтобы мыслить ясно и трезво, ей необходим был солнечный свет. Она должна была заставить себя вспомнить, что она редактор, а не просто женщина, подпавшая под влияние обаятельного мужчины. Но ничего не получалось – Синтия думала только о том, какое удовольствие она получает. Ее мышцы, уставшие за этот длинный день, проведенный под открытым небом, на солнце, просто млели под его сильными руками.

– Что вы так держитесь за корсаж?

– Он не застегнут.

В его горле зарокотал смех.

– Тем легче его снять.

Она замерла под его прикосновениями.

– Уже почти темно. Кто вас увидит? – Он наклонился к ней так близко, что почти коснулся ее уха. – Клянусь, я никому не скажу.

Его теплое дыхание щекотало ее кожу, низкий голос вибрировал. И от этого вдоль ее спинного хребта бежали сладкие мурашки и возникало желание сбросить всю оставшуюся одежду. Синтия расслабилась и потеряла бдительность. Теперь она уже забыла, что недавно ощущала боль во всем теле. Его руки обладали какой-то магией.

– Если вы не напишете об этом в своей книге, то никто ничего не узнает.

Его голос стал хриплым. Потом он легонько прикусил мочку ее уха.

– О! – Все ее тело откликнулось на его ласку. – Не делайте этого!

– Почему? – Он снова легонько прикусил ее ухо.

– Это неприлично.

Он запрокинул голову и расхохотался:

– Вы непредсказуемы!

– То же самое я могла бы сказать и о вас.

– Не возьму в толк почему. – Он снова принялся массировать ее. – Я с самого начала вам сказал, чего я хочу.

– Но вам известно, что мне надо.

– В таком случае не будем терять времени.

Он стряхнул с нее корсаж. Теперь его руки оказались на ее обнаженной груди, он прижался к ее спине и принялся покрывать горячими поцелуями шею. Мгновением позже он обвил ее тело ногами. Синтия ощутила его возбужденную плоть, сильные мускулы бедер и жесткие волосы на груди. Она была в ловушке, но не сопротивлялась. Ее тело отвечало на этот призыв, на каждое его прикосновение. Он вел себя так же стремительно и уверенно, как собака, поймавшая кролика.

– Вам ведь приятно? Разве нет?

Он ласкал ее груди до тех пор, пока соски под его ладонями не превратились в плотные бутоны. Потом снова осыпал ее поцелуями.

– Повернитесь ко мне лицом.

Синтия вздрогнула. Она попыталась оторвать его ладони от своей груди. Но он оказался намного сильнее, чем она предполагала.

– Вы предпочитаете играть в игры, да?

Он слегка прикусил ее шею, из его горла вырвался звук, похожий на рычание.

– Прекратите!

Синтия почувствовала, что ей давно следовало это сказать, но собственное тело предало ее. Она попыталась отстраниться, но он привлек ее ближе к себе. Никогда в жизни она не испытывала такой тяги к мужчине. Что сотворил с ней этот Мэверик Монтана? Неужели она наконец почувствовала, что такое Дикий Запад?

– Вы правы.

Он убрал руки с ее груди, но приподнял и заставил лечь лицом к себе.

С минуту она оставалась покорной и неподвижной, продолжая удивляться его напору и стремительности. Затем хотела оттолкнуть его, но он воспринял это как поощрение. Мэверик заставил ее прижаться спиной к дну, придерживая руками голову над водой. Потом она оказалась под ним и он принялся покрывать ее лицо страстными поцелуями. Он прижимался к ее обнаженной груди. Сильное мускулистое тело Мэверика оказалось между ее ног. Его горячие губы целовали, покусывали, дразнили и возбуждали ее, пока она не попыталась уклониться, откинув голову назад.

– Не играйте со мной, Синтия.

Он снова прижался к ней так, что она ощутила твердость его восставшей плоти.

– Дайте мне поцеловать вас.

– Вы и так меня целуете, – прошептала она, задыхаясь.

– Не говорите, что не желаете, чтобы я овладел вами. Мэверик принялся целовать ее в глаза и нос, потом снова в губы.

Синтия укусила его. Он заворчал, потом хмыкнул:

– Думаю, мы подходим друг к другу.

– А я думаю, что пора вам отпустить меня. – Наконец-то Синтия осознала, как далеко все это может зайти. – Вы причиняете мне боль.

– Простите, я забыл.

Мэверик тотчас же отрезвел и откатился в сторону.

– Можем мы наконец пообедать? Я проголодалась.

Синтия сделала усилие, чтобы отвлечь его. Мэверик кивнул, потом медленно прикрыл ее груди. Она выпрямилась и глубоко втянула воздух.

– Думаю, усталость и боль лишили меня разума.

– Вам незачем думать. Ваши инстинкты вас не обманывают. – Он улыбнулся. – Вам только необходима практика. И побольше.

– Практика?

– Вы понимаете, о чем я.

Мэверик приподнял кристалл яки и стал разглядывать его, держа на ладони. Потом задумчиво погладил шелковый шнурок, на котором тот висел и заглянул ей в глаза:

– На что вам такая вещица? Я не думал, что серебро и хрусталь в вашем вкусе. А как насчет золота и изумрудов под цвет ваших глаз?

– Это подарок.

Он нахмурился:

– От мужчины? Вас кто-то ждет здесь? Такого подарка не сыщешь в Нью-Йорке.

– Это мой талисман, камень удачи.

Его бровь взметнулась вверх.

– Откуда он у вас?

– Подарок от одного писателя. Мне его прислали.

– Мужчина?

Она нахмурилась:

– Вы ведь не поверите, если я скажу, что женщина. Да?

– Нет. И что это за мужчина?

Мэверика пожирала ревность. Он чувствовал себя болваном. С самого начала ему следовало бы догадаться, что у нее есть мужчина. Нет, много мужчин. Вероятно, у нее есть подарки более изящные и ценные. Почему же она носит это дешевое украшение, а не изысканные драгоценности? Должно быть, этот кристалл представлял для нее особую ценность. А это означало, что он подарен дорогим для нее человеком. Мэверику захотелось сорвать кристалл с ее шеи и бросить в реку. Вместо этого он сжал его в кулаке.

– Сеанс массажа еще не закончен.

– Я больше не вынесу, – застонала Синтия.

Это было лукавство: она жаждала его прикосновений, хотела вкусить еще больше от Дикого Запада, Мэверик будил в ней непривычные ощущения. С ним она становилась такой же дикой, как и он сам.

– В таком случае отложим это на потом, – согласился Мэверик.

Она отогнула его пальцы, сжимавшие кристалл. Ей показалось, что он не хотел выпускать его из руки. По-видимому, он был против того, чтобы она его носила. Но почему?

Мэверик помог ей встать и подняться на берег. Вода стекала с нее, струилась по ее телу, но он уже держал наготове свою сухую рубашку. Это выглядело соблазнительно, но она заколебалась, не решаясь надеть что-нибудь, принадлежащее ему. Однако липнущее к телу насквозь промокшее белье было еще хуже.

– Снимите все, Синтия, – манил Мэверик.

Она все еще не решалась, потом подумала, что темнота надежно скроет ее наготу, быстро выскользнула из мокрого корсажа и потянулась за рубашкой.

– Снимите панталоны, – предложил Мэверик.

– Но я не могу раздеваться при вас.

– Темно. Многого я не увижу.

– Увидите достаточно.

– Хотите надеть рубашку?

Мэверик уже далеко продвинулся к намеченной цели: он снял ее корсет, теперь заставляет снять панталоны. Но ему и этого мало. Он хотел видеть ее обнаженной. Синтия сделала шаг в сторону. Мэверик поймал ее за талию, привлек к себе, его пальцы судорожно расстегивали пуговицы на ее панталонах.

Смущенная и испуганная, она пыталась вырваться, но он опередил ее. Отяжелевшие от воды панталоны легко соскользнули на землю. Теперь Синтия стояла перед ним обнаженная, разгневанная и возмущенная.

Мэверик рывком привлек ее к себе.

– Нет!

Она сопротивлялась, чувствуя его решительность. Он снова начал массировать ее натруженные за день мускулы.

Синтия застонала:

– Нет, Мэверик. Мне больно!

Он поднял голову:

– Вы знаете, как держать мужчину на коротком поводке. Да?

– Но вы сделали мне больно.

– Прошу прощения. – Он опустил руки. – Не стану вас принуждать ни силой, ни хитростью.

Он нежно поцеловал ее в макушку и набросил рубашку на плечи.

– Вам лучше одеться, а я приготовлю ужин. Мэверик повернулся и зашагал по берегу реки.

 

Глава 5

Тремя днями позже Синтия и Мэверик въехали в Тьюлу, маленькую деревеньку к югу от Агу-Приета в Мексике. Глинобитные строения с плоскими крышами отбрасывали тени на колодец в центре площади. Куры тихонько квохтали, беседуя друг с другом, и раскапывали землю вокруг колодца. Белый крест венчал церковь. Ветер гнал пыль по плотно утрамбованной земле, закручиваясь в небольшие смерчи. Ослик, привязанный возле таверны, то и дело топал копытом и отмахивался хвостом от мух. В воздухе стоял запах дров, предназначенных для очага и приготовления пищи.

Ничто не нарушало покоя сиесты. Ничто не портило монотонности красок. Собственно говоря, вся деревня была цвета песка. Все было однотонным, кроме ярко-красного атласного платья девушки и окраса собаки.

Девушка и собака шутливо, соревновались, и, похоже, собака проигрывала. Девушка тянула платье в одну сторону, а собака, ухватившая ее за подол, – в другую. Они рычали, скалили белые зубы и трясли головами, раскачиваясь взад и вперед.

Должно быть, когда-то платье это было предметом роскоши. Девушка оправляла узкие бретельки, сползавшие с плеч и открывавшие ее тело. При этом каждый раз собака получала преимущество. Впрочем, это была девочка лет одиннадцати, маленькая и стройная. Головку ее венчала копна ниспадавших ниже пояса темных волос, похожих на гриву. Черная собака тоже была маленькой и поджарой.

– Похоже, это соревнование равных по силе, – прокомментировал Мэверик. Он хмыкнул, и они проехали мимо.

– Соревнование! – Синтия порывисто вздохнула. – Похоже, что эту бедную маленькую девочку сейчас съедят живьем. Где же ее родители? Эй, кто-нибудь!

– Да успокойтесь вы! – усмехнулся Мэверик, думая о том, что они очень сблизились за время путешествия. Не будь она такой усталой, не страдай так от боли и ломоты во всем теле, их дружба была бы, пожалуй, еще нежнее.

– Мэверик, вы должны спасти ребенка, – не успокаивалась Синтия.

Он огляделся, гадая, где могли быть ее родители. Было похоже, что девочка знала, как справиться с собакой. Возможно, они часто играли в эту игру. И все же собака могла ее укусить.

– Если вы не вмешаетесь, это сделаю я, – нетерпеливо требовала Синтия.

– Да не волнуйтесь вы. Я помогу девочке.

Они подъехали ближе, но ни девочка, ни собака не обратили на них внимания. Поединок продолжался. Девочка резким движением подтянула бретельку своего платья. Собака воспользовалась этим и рванула платье к себе. Девочка не удержалась на ногах и распласталась на земле.

– Ах ты, шелудивая, блохастая, беззубая, бездомная, желтопузая тварь. Одно только название что собака!

Ома потянулась за алым башмачком на высоком каблуке.

– Я проучу тебя за то, что ты рвешь мое любимое платье!

В ответ на эту угрозу собака зарычала и принялась тянуть подол что есть силы. Девочка ударила ее ногой по носу. Собака заскулила, но не выпустила платья. Девочка снова ударила собаку, та взвыла от боли и убежала, поджав хвост.

– Ты будешь помнить этот урок, жалкая, глупая, бездомная псина!

Девочка вытряхнула из туфельки песок. Выставив маленькую ножку, она надела туфельку на кончики пальцев, примеряя, насколько удобно та сидит. Потом поднялась, покачалась на каблуках, разгладила юбку и в очередной раз поправила бретельки.

И тут она заметила двух незнакомцев.

– Вы, толстые и неповоротливые! Не могли набросить лассо на эту жалкую тварь и повесить ее на самом высоком дереве?

Синтия и Мэверик в изумлении уставились на маленькую дерзкую замарашку. Она ответила им пристальным взглядом.

– Что вы так смотрите? Знаю, что у меня хорошенькое платьице, но вам оно не достанется даже за ваши североамериканские доллары с орлами.

– Похоже, ты не нуждалась в помощи, – снисходительно, но дружелюбно заметил Мэверик.

– Я все делаю сама. – Девочка подобрала подол, чтобы он не волочился по пыли, потом снова обратилась к Мэверику и Синтии: – Что вам здесь надо? Напрашиваетесь на неприятности или хотите промочить горло? У меня есть мононгахольское виски, но это влетит вам в копеечку.

– Ты пытаешься нас смутить? – снисходительно усмехнулась Синтия, понимая, что у девочки не могло быть американского виски.

Девочка нахмурилась:

– Думаете, если будете говорить медленнее, у вас на языке разведутся мухи?

Синтия непонимающе заморгала:

– Что ты хочешь сказать?

– Она из Нью-Йорка, – объяснил Мэверик. Он ни с кем не хотел ссориться в этой деревеньке, даже с ребенком.

Девочка внимательно оглядела Синтию.

– Слышала, что у вас, янки, есть рога и копыта. Мэверик хмыкнул:

– Где ты научилась так бойко лопотать по-английски?

– А где ты научился ездить верхом? – Девочка снова помрачнела. – Лучше занимайся своими делами и не суйся в мои.

– Где твои родители? Они поблизости? – спросил Мэверик, спрыгивая с лошади.

– А твои где? – Девочка выпятила нижнюю губу.

– Мы здесь кое-кого ищем.

– Кто вам нужен? – Девочка подошла к ним поближе. – Я всех здесь знаю и хорошо говорю по-английски.

Она уперлась руками в бедра. Мэверик сдался:

– Я ищу девочку примерно твоих лет. Он тоже положил руки на бедра.

– И что ты собираешься с ней делать – купить, продать или на что-нибудь выменять?

Неожиданно Синтия обратила внимание на то, что Мэверик и девчушка поразительно похожи друг на друга.

– Мне просто надо найти девочку по имени Розалинда, а имя ее матери – Мария Саленда.

Девочка очень удивилась и широко раскрыла глаза. Она хотела было убежать, но потом передумала.

– А зачем она вам?

– Ну это уж мое дело. – Мэверик бросил беглый взгляд на Синтию и снова сосредоточил внимание на девчушке: – Ты ее знаешь?

– У вас есть деньги. Я могу их ей передать. Мэверик покачал головой:

– Мне надоели твои фокусы. Пойду, поговорю с кем-нибудь, у кого есть ясные ответы. Вероятно, ваш священник все знает.

– Мария умерла! И Розалинда тоже! А теперь убирайся! – прокричала девочка. Она сбросила туфли и помчалась с такой скоростью, на какую была способна.

– В чем дело? – спросила Синтия, недоуменно глядя на Мэверика.

– Давайте побеседуем с отцом Баптисте.

Он помог Синтии спрыгнуть с мустанга, стараясь не потревожить ее натруженные мышцы.

– Думаю, я должен кое-что вам объяснить.

– Это самое меньшее, что вы можете сделать.

– Может быть, вам лучше узнать это от отца Баптисте.

– Наверное, вы не хотите мне говорить.

– Не горю желанием.

– И все же вам придется это сделать.

– Но не сейчас.

Они приблизились к церкви и вошли в прохладное святилище. В помещении никого не было.

– Сиеста, – пояснил Мэверик и покачал головой. Стоило пускаться в столь дальний путь, чтобы у финиша так долго ждать.

Вдруг порывом ветра распахнуло дверь. Гулкое эхо от удара о стенку прокатилось по всей церкви.

– Надеюсь, в этом нет дурного предзнаменования, – сказала Синтия, поворачиваясь к выходу.

Неожиданно послышался чей-то голос:

– Кто там?

Человек в черном облачении священника выступил из-за настенного гобелена. На шее у него висел простой крест.

– Вы похожи на отца Баптисте.

– А вы, должно быть, Мэверик Монтана.

Человек улыбнулся и направился к ним. Он был низкорослым и плотным, с коротко подстриженными темными волосами, кое-где посеребренными сединой.

– Это так. – Синие глаза Мэверика сузились. – Как вы меня узнали?

– Я жду вас давно. – Отец Баптисте бросил взгляд на Синтию: – Миссис Монтана, вы как раз та, кто нам нужен.

Она изумленно заморгала:

– Мне жаль вас разочаровывать, но я Синтия Тримейн. Я издатель и путешествую с Мэвериком только потому, что он обещал мне поведать историю своей жизни.

Синтия улыбнулась, чтобы избавиться от неловкости, потому что, как известно, леди не путешествуют в обществе головорезов.

– Поведать что? – переспросил отец Баптисте.

– Я здесь по собственным делам. Вот и все, – смутилась Синтия.

Отец Баптисте посмотрел на Мэверика.

– Мы познакомились с леди в поезде, в Ринконе, –

объяснил Мэверик.

– И все же именно она вам и нужна. – Отец Баптисте оглядел их по очереди и, судя по всему, остался доволен.

– Но я подозреваю, что вы это сами понимаете.

– Что вы хотите сказать?

Синтии все больше не нравился этот разговор. Она чувствовала себя неловко, как будто оказалась в двусмысленном положении.

– Розалинда, – задумчиво проговорил отец Баптисте.

– Мы совершили долгое путешествие. – Мэверик посмотрел на свою пыльную одежду. – Устали, Хотим пить. Синтии ничего не известно ни о Розалинде, ми о Марии. Я думал, что она все узнает о них от вас.

– Я слышал, что вы отважны, – хмыкнул отец Баптисте. Мэверик ухмыльнулся:

– Легко быть храбрым, если нечего терять. Кроме того, когда речь заходит о женщинах и детях, мужская отвага ни при чем.

Отец Баптисте понимающе кивнул:

– Пойдемте. У меня за церковью небольшой садик. Там есть стол и стулья. Я принесу вам еду и питье.

– Не стоит вас затруднять, – сказала Синтия. – Я уверена, что мы можем...

– Благодарю, – ответил Мэверик, поспешно открывая дверь и подталкивая Синтию к выходу. – Сомневаюсь, что у отца Баптисте есть еще и еда для гостей, – сказал он, когда дверь за ними закрылась, – но было бы невежливо пренебречь его гостеприимством.

– Возможно, вы правы, – согласилась Синтия. Она оглядела открывшуюся взору деревню. – Я начинаю понимать, что будет дальше.

– И что же? – спросил Мэверик с беспокойством.

– Вы не собираетесь рассказывать мне вашу историю. Предпочитаете, чтобы ее рассказали другие.

Мэверик покачал головой:

– Может, хватит играть в игры?

– В какие игры?

– Вы никогда не уступаете? Да?

– Я хочу услышать вашу историю, и все.

– В таком случае вы сейчас узнаете ее часть. – Он хмыкнул. – Я не такой плохой, как вам может показаться.

Она ущипнула его за руку:

– Хвастун!

Они пришли в садик раньше отца Баптисте. Послеполуденное солнце согревало все вокруг. Здесь росли ослепительно яркие цветы. Воздух наполнял аромат влажной земли и растений. Лениво жужжали насекомые. На мескитовом дереве сидел попугай с ярким оперением.

– Поглядите на эту птицу! – воскликнула Синтия. Попугай раскрыл мощный клюв, издал какой-то звук и улетел.

– Красивый? – Отец Баптисте поставил поднос на резной стол. – Эти птицы встречаются в здешних местах и севернее.

– Я думала, они обитают в Южной Америке. Синтия следила за птицей, пока та не скрылась из виду.

– Но вы углубились гораздо дальше на юг, чем полагали. – Отец Баптисте указал рукой на стол: – Присоединяйтесь.

Он расправил на столе пеструю скатерть и положил на нее салфетки. Синтия и Мэверик сели на тяжелые резные стулья.

– Горячие сладкие тамали.

Отец Баптисте поставил тарелки и снял с подноса керамический горшок. Потом расставил на столе стаканы из зеленого стекла и такой же кувшин с водой, добавил тарелку с кукурузными лепешками-тортильо и миску с черными бобами, приправленными красным и зеленым перцем и улыбнулся:

– Пожалуйста, ешьте, не стесняйтесь. Если желаете что-то покрепче, тогда вам лучше пойти в таверну.

– Нет, это чудесно.

Синтия выпила махом полстакана родниковой воды.

Отец Баптисте снова наполнил ее стакан.

Мэверик взял тамали, развернул трубочку и откусил. Синтия осторожно последовала его примеру. Казалось, лепешка была сладкой, но тотчас она почувствовала, как горит у нее во рту, и схватила стакан с водой.

Мэверик усмехнулся:

– Слишком острое?

Она кивнула, не в силах говорить, глаза ее наполнились слезами.

Отец Баптисте забеспокоился:

– Мы привыкли к этому вкусу. Я не думал, что так выйдет. Вы в порядке?

– Да.

Синтия сделала еще одну попытку. Она с ужасом наблюдала, как Мэверик с хрустом пожирает перец. Похоже, для него это было обычное дело.

Утолив голод, Мэверик откинулся на спинку стула.

– Благодарю вас. Давно не ел так вкусно.

– Да, это изысканные блюда, – вторила ему Синтия. – Благодарю вас за то, что накормили нас.

– Для меня это удовольствие, – Отец Баптисте подался вперед. – А теперь поговорим насчет моей телеграммы.

– Прошу прощения, но, мне кажется, сперва стоит поговорить о другом, – перебила Синтия. Мэверик с изумлением посмотрел на нее.

– Девочка из этой деревни, на мой взгляд, одевается совсем не по возрасту. На вид ей не больше одиннадцати. Когда мы приехали, она боролась с собакой. А что, если бы та укусила ее?

– Вы познакомились с Розалиндой, – объяснил священник и откинулся на спинку стула. – И что вы о ней думаете?

– Так это была Розалинда? – изумился Мэверик. Он сделал стремительное движение и чуть не опрокинул свой стакан с водой.

Отец Баптисте кивнул.

– Но я думал, что еду спасать одинокого, запуганного, беззащитного ребенка, – разочарованно протянул Мэверик. – А эта девочка – дикарка. Вы бы поглядели, что она вытворяла с несчастной собачонкой!

– Она умеет добиться, чего хочет, – ответил отец Баптисте.

Мэверик покачал головой:

– Эта девочка не может быть Розалиндой, она совсем не похожа на Марию.

– Это верно, – ответил отец Баптисте. – Мария была мятущейся душой. Розалинде удается побороть демонов, мучивших ее мать.

– Что вы хотите сказать? – спросил Мэверик.

– Сами увидите.

– Не будете ли вы так любезны объяснить, что здесь происходит? – потребовала Синтия.

– Хотите, чтобы я тоже поведал часть истории? – спросил отец Баптисте у Мэверика.

– Да.

– Тогда сначала расскажите вы, а я закончу, – Отец Баптисте, дотронулся до креста на шее, – Вероятно, вы удивляетесь, почему я так отлично говорю по-английски. Я из Мехико. Знаю несколько языков. Меня готовили к... Но сейчас это уже не важно к чему. Я здесь для того, чтобы побороть грех гордыни и высокомерия. – Он тяжело вздохнул. –

Пока я не научился чувствовать свою боль, я понимал страдания других только в той мере, в какой они могли послужить пищей для моего интеллектуального опыта. Синтия подалась вперед:

– Это поразительно! Так вы интересуетесь литературой, хотели бы написать книгу? Я намерена основать свой издательский дом. Возможно, ваш опыт, давшийся вам столь большой ценой, сможет помочь другим.

Мэверик бросил на нее хмурый взгляд.

– Не искушайте меня, – ответил отец Баптисте – Прежде я ухватился бы за эту мысль. Я был гордым и высокомерным.

– Но нет ничего дурного в том, чтобы помочь другим, – сказала Синтия. – Книга могла бы оказать им хорошую услугу.

– Вы так считаете?

Лицо отца Баптисте приняло задумчивое выражение.

– Я многому научился от людей за те шесть лет, что прожил в этой деревне. Я подумывал о том, чтобы написать книгу, но считал это проявлением своей гордыни...

– Чепуха! Вы ведь могли не подписывать ее собственным именем, а деньги использовать для добрых дел.

– Синтия, – Мэверик нахмурился и возвысил голос, – зачем вы пытаетесь втянуть священника в свои игры?

– Что вы хотите сказать? – спросил отец Баптисте.

– Мэверик не читает книг, – пояснила Синтия. – Естественно, он не понимает значения печатного слова. Но мы-то с вами знаем, что это такое.

– Я был бы счастлив поддерживать контакт с вами, – ответил отец Баптисте с улыбкой. – Я хочу знать все о жизни Розалинды. Она немного научилась английскому от матери, пока жила в Агу-Приета.

– Понимаю, что вы хотите сказать, – усмехнулась Синтия. – Должно быть, учить для вас радость.

– Это так.

– Возможно, вам бы хотелось издать какое-то пособие.

– Хотелось бы. И я был бы рад обсудить это, – оживился отец Баптисте.

– Если ваше сердце умеет чувствовать, что хорошо, а что нет, – сказала Синтия, – думаю, вам не о чем тревожиться.

– Синтия! – Мэверик нервно сжимал свой стакан с водой и смотрел на нее сердито. – Вы уже раздаете советы священникам?

– Я просто подумала, что ему было бы уместно написать книгу, – оправдывалась Синтия.

Отец Баптисте усмехнулся:

– Не ссорьтесь. О книге мы поговорим позже. А теперь вернемся к животрепещущим вопросам. Ну, Мэверик, вы начнете?

– Ладно, – ответил Мэверик, гипнотизируя Синтию суровым взглядом, потом отвел его и засмотрелся на что-то, едва видное вдали. – Я буду краток. В свое время мне довелось жить в южной части Нью-Мексико и в Аризоне, но иногда приходилось бывать и в северной части Мексики. Тогда я и встретил Марию Саленда, которая подавала напитки в лучшей таверне Агу-Приета. Была она так хороша, что не выразить словами. Ни один мужчина, увидевший ее хоть раз, не мог забыть.

Отец Баптисте кивнул.

– Она вовсе не была шлюхой, но мужчины не давали ей покоя. У нее был выбор. И она выбрала меня.

– Так Розалинда – ваша дочь? – Синтия начала кое-что понимать.

– Я ничего не знал о Розалинде до тех пор, пока отец Баптисте не прислал мне телеграмму.

– Мария ничего вам не говорила? – спросила Синтия.

– Она с самого начала понимала, что я перекати-поле.

– У нее была гордость, – заметила Синтия, проявляя нечто вроде женской солидарности.

– На этот счет ничего не могу сказать, но клянусь, что о Розалинде я ничего не знал, пока не получил телеграмму.

Мэверик подался вперед:

– Я и сейчас не уверен, что она моя дочь. У Марии не было недостатка в поклонниках.

Синтия тотчас же с болью вспомнила, как Мэверик и Розалинда стояли напротив друг друга в одинаковых позах, положив руки на бедра и оглядывая друг друга с головы до ног. Да, они вполне могли быть отцом и дочерью. Красивая женщина. Одичавший ребенок. Головорез. И даже священник с прошлым. Рядом с ними она почувствовала себя незначительной и бесцветной. Неужели ей предстоит только редактировать и издавать книги, повествующие о жизни других людей?

Синтии тоже захотелось испытать что-то волнующее и необычное в своей жизни, чтобы Мэверик много лет спустя вспоминал о ее красоте и страсти и говорил о ней с таким же благоговением.

– И все-таки вы поспешили на помощь Розалинде, – сказал отец Баптисте.

– Мне была невыносима мысль о том, что девочка попадет в приют или станет разменной монетой в руках безжалостных людей. – Мэверик оглядел сад. – Я решил, что она чувствует себя одинокой после смерти бабушки. Я подумал, что она нуждается во мне.

– Падению предшествуют гордыня и высокомерие, – сказал отец Баптисте.

– Но возможно, они направляют нас на тот путь, о котором мы и не помышляли раньше, – возразила Синтия.

Отец Баптисте улыбнулся:

– Позвольте мне рассказать эту историю дальше, потому что Розалинда нуждается в отце, хотя пока еще не сознает этого.

Лицо Мэверика приняло скептическое выражение.

– Все это я узнал от Розы, матери Марии, и от самой Марии, – продолжал отец Баптисте. – Роза была индианкой из племени яки. Она была местной curandera, то есть мудрой женщиной, целительницей и знатоком трав, но рано умерла.

– Продолжайте. – Синтия была заинтригована рассказом. Это было как раз то, что она хотела бы услышать, когда сидела в своем офисе в Нью-Йорке.

– Да, Мэверик, Мария знала, что вы перекати-поле, но она вас любила и хотела иметь от вас ребенка, потому и появилась Розалинда.

Отец Баптисте глотнул воды из своего стакана.

– Как я уже сказал, Мария была редкостной красавицей, но она родилась и жила в этой глухой деревушке и мало что знала о мире. Появлявшиеся здесь мужчины обращали на нее внимание, когда она была еще ребенком. Среди них были богатые и влиятельные. Встречались и бандиты. Эти мужчины были слишком высокого мнения о себе, чтобы предложить девушке брак, они готовы были только купить ее. К тому же многие из них уже имели семьи. Местные жители если и предлагали ей руку и сердце, то получали отказ, потому что она привыкла, чтобы за ней ухаживали и делали ей подарки.

Рассказ священника вес более зачаровывал Синтию.

Отец Баптисте покачал головой:

– В конце концов Мария оставила Тьюлу и уехала с каким-то молодым человеком в Агу-Приета. Некоторое время он жил с ней, потом исчез. Возможно, его убил соперник. После этого Мария меняла мужчин как перчатки.

– Возможно, она так и не забыла своей первой любви, – вступила в разговор Синтия.

– Возможно, – согласился отец Баптисте, – но я знаю, что она хотела, чтобы ее любили в родной деревне, как ее мать-curandera. И в то же время она стремилась к более увлекательной и беззаботной жизни.

Но вскоре Мария поняла, что никто не интересуется красотой ее души. Все хотели только использовать ее. Одни желали ее как женщину, другие хотели сделать Марию инструментом в борьбе друг с другом. В конце концов она утратила иллюзии, потеряла надежду найти настоящую любовь и решила завести ребенка. – Отец Баптисте посмотрел на Мэверика: – И тут появились вы – красивый, не похожий на других бродяга, не скрывавший, что ему не сидится на месте. Вы ничего ей не обещали, только пытались скрасить ее одиночество.

Мэверик кивнул, и лицо его стало печальным.

– После рождения Розалинды Мария была счастлива, но недолго. Мэверик скрылся, исчез навсегда. Красота ее начала увядать, она стала пить, хоть и понимала, что это неразумно. Мужчины, появлявшиеся в ее жизни, ревновали Марию к ребенку. Они обращались с ней плохо. Тогда Мария вместе с дочерью вернулась сюда. Односельчане презирали ее как падшую женщину. У нее было много поклонников, но им нужны были только виски и сладкие слова. Мария умерла рано от спиртного и бесчисленных мужчин, когда Розалинде было восемь лет. Розы не стало несколько месяцев назад. – Отец Баптисте тяжело вздохнул.

– Розалинда чтит память матери и бабушки. Она привлекательная девочка, но не такая красивая, как мать.

Мэверик сжал руки, лежавшие на краю стола.

– Мне горько было узнать все, что вы рассказали о Марии. Я хотел бы, чтобы ее жизнь была счастливее. Она никогда не говорила, что любит меня. Ни слова не сказала о ребенке, – Он помолчал.

– Я даже не уверен, что Розалинда – мое дитя. Но это не имеет значения. Я не хочу, чтобы она была несчастной.

Отец Баптисте улыбнулся:

– Розалинда никому не позволит унижать себя. Она curandera, хотя так молода. Девочка обладает большой властью. Мудрая женщина из племени яки ценится не ниже, чем священник. Любые правила вступают здесь в силу только тогда, когда в них принимают участие и католический священник, и старейшины яки.

– Вы заблуждаетесь, утверждая, что магическая сила передается в этой семье через поколение. То, что было силой в Розе, стало слабостью в Марии, хотя ее редкостная красота сделала ее доступной женщиной. Но мне кажется, что в Розалинде много от ее отца, – вступила в разговор Синтия.

– Трудно поверить, что эта дикарка – мой ребенок, – сказал Мэверик, – но я не отвернусь от дочери Марии, если ей нужна моя помощь. – Он улыбнулся. – Правда, непохоже, что эта девочка в ярко-красном платье нуждается в чьей-нибудь помощи.

Отец Баптисте покачал головой:

– Она только прикрывает свою боль и одиночество бравадой. Ей не хватает матери. Розалинда раньше времени повзрослела. Бедняжке нужна семья. Священник замялся.

– Она наполовину англосаксонского происхождения. Ее мать была здесь притчей во языцах. Не думаю, что многие предложат ей руку и сердце. И все же как целительницу ее будут уважать в этой деревне. Но вы можете дать ей другую жизнь. Я верю, что вы ее отец, и считаю, что у нее должна быть семья.

Мэверик принялся нервно вертеть в руках стакан с водой.

– Вы возьмете ее с собой? – спросил отец Баптисте. Синтия затаила дыхание.

– Ради памяти Марии я это сделаю. Мэверик поставил свой стакан. – У меня есть ранчо. Я не женат. И похоже, я не лучший кандидат в отцы.

– А как насчет Синтии? – спросил отец Баптисте.

– Насчет меня? – Синтия беспомощно подняла руки. – У меня нет опыта в деле воспитания детей, особенно таких своенравных. Кроме того, я останусь с Мэвериком только до тех пор, пока не закончу книгу о нем.

Отец Баптисте улыбнулся:

– Розалинда многому могла бы научиться у вас.

– Но разве Розалинда захочет уехать отсюда? Похоже, она привыкла к этому образу жизни, она стала частью этой деревни.

– Возможно, она и не захочет покинуть свой дом, – согласился Мэверик.

– Посмотрим, – ответил отец Баптисте, вставая. – Знаю, что вы оба устали, поэтому не будем решать сейчас. Вы можете снять комнаты над таверной. А я устрою вашу встречу с Розалиндой в ее доме сегодня же вечером.

Мэверик тоже поднялся с места:

– Благодарю за помощь. А вы уверены, что увезти Розалинду отсюда – это правильно?

– Но неужели вы согласны оставить спою дочь здесь?

– Мария ведь все знала, да?

– Что вы хотите сказать? – спросил отец Баптисте.

– Она хотела, чтобы вы связались со мной в случае, если Роза умрет до того, как девочка станет взрослой?

– Да.

– Она знала, что эта частица ее всегда останется со мной.

– А вы с ней.

Синтия почувствовала, как по телу ее пробежал холодок. Она ревновала Мэверика к этой давно умершей женщине, которая все еще удерживала его через ребенка. Синтия не могла справиться с этим неприятным чувством. Она ощущала себя ничтожной перед лицом столь сильной любви и глубокого горя.

– Мы не можем заставить Розалинду уехать с нами, – задумчиво сказал Мэверик. – Это было бы, неправильным. Мы дадим ей возможность решить все самой.

– Вы можете предоставить ей право выбора, – сказала Синтия, – но, думаю, она поступит так, как захочет, а если что-нибудь будет противоречить ее желанию, тотчас же наведет порядок, все поставит на место одним движением своей туфельки на высоком каблуке.

– Не думаю, что она станет считаться с какими-нибудь правилами, кроме тех, что установит сама, – хмуро заметил Мэверик.

 

Глава 6

– Мне кажется, что вы потащили меня к югу от границы Штатов не с лучшими намерениями, – сказала Синтия, опередившая Мэверика и теперь толкавшая хлипкую дверь таверны.

В ее голосе и движениях проскальзывал гнев. У Синтии было время на то, чтобы принять горячую ванну и отдохнуть в относительно комфортабельной постели. Ее тело перестало болеть, одежда была выстирана и пахла чистотой и свежестью. Она уже дважды вкусно и сытно поела и впервые за много дней чувствовала себя хорошо.

Лучи заходящего солнца окутали Тьюлу розоватым сиянием. Легкий вечерний ветерок развеял остатки дневного зноя. Перед домом сидел молодой мужчина: он пощипывал струны гитары и пел песню на языке яки. Женщины столпились возле колодца и болтали. Группа мужчин направлялась к таверне. Они оживленно разговаривали и жестикулировали.

– Я вам ни разу не сказал, почему еду в Мексику. – Мэверик почти оправдывался перед Синтией.

Он чувствовал себя виноватым, и это было ему неприятно.

– Но вы решили, что недурно иметь под боком женщину, когда заберете своего ребенка. Так? – Она бросила на него сердитый взгляд.

– Признаю, что такая мысль приходила мне в голову.

– Я поехала с вами не для того, чтобы стать нянькой, и вы это знаете. Но вы вообразили, что я буду делать все, что вам захочется... – Она умолкла и почувствовала, что краснеет.

– Вы же знаете, что вместе нам хорошо. – Он остановился рядом с ней.

– Я достаточно ясно выразила свое желание.

– Я тоже.

– Ничего подобного. – Ее зеленые глаза метали молнии. – Вы ни слова не сказали о ребенке, о своем неожиданном отцовстве, которое не оставит вам времени для работы над книгой.

– У меня всегда найдется время для вас. – Мэверик почувствовал, как в нем поднимается гнев. – Розалинда, возможно, не пожелает ехать с нами.

– Дело не в этом. – Она сжала кулаки. – Вы знаете, что я не поехала бы с вами, если бы знала о Розалинде. Вам просто была нужна любая женщина, способная заботиться о вашем ребенке.

– Вы кипятитесь из-за пустяка.

– Это Розалинду вы называете пустяком?

– Да, она не подарок, с ней хлопот не оберешься, но это не имеет никакого отношения к тому, что происходит между нами.

Мэверик подошел к Синтии ближе, стараясь подавить ее своим ростом и мощью.

– Кроме того, это вы начали свои игры в издателя и писателя. Вы втянули в них даже отца Баптисте. Неужели у вас нет никаких нравственных устоев?

– Нравственных устоев?

Она ударила его по щеке, потом в ужасе отступила назад. Никогда в жизни Синтия не поднимала руку на другого человека, если не считать случая с Хаскелом Рейнзом, но то была самозащита. Ей было отвратительно насилие.

Мэверик потер щеку.

– Вы привыкли все делать по-своему. Да?

– Прошу прощения. Это совсем на меня не похоже.

– В чем дело?

– Я уверена, что отец Баптисте найдет кого-нибудь, кто проводит меня обратно в Лордсберг. Желаю вам удачи с Розалиндой. Думаю, вы найдете женщину, способную помочь вам в воспитании дочери.

Она резко повернулась, чтобы уйти, но он удерживал ее.

– Если хотите устроить сцепу, валяйте!

Мэверик приблизил к ней лицо, потирая ее руки вверх и вниз.

Синтия попыталась уклониться.

– Пустите меня!

– Теперь вам от меня не убежать. – Он помрачнел. – Я буду целовать вас до тех пор, пока вы не потеряете сознание, и сделаю это на виду у всех, чтобы показать вам, чего я от вас хочу.

– Что вы имеете в виду?

Синтия смущенно заметила, что прохожие останавливаются и глазеют на них.

– Вы отлично понимаете, что я хочу.

Мэверик склонился к ней ближе. Синтия ощутила его теплое дыхание на своем лице. Но вдруг он оттолкнул ее.

– Я устал от ваших игр. Вы хотите, чтобы я произнес это вслух? – Мэверик придвинулся еще ближе и понизил голос. – Я хочу вас. Ужасно. Отчаянно. И вы чувствуете то же самое.

– Вы желали Марию так же сильно? – дерзко спросила Синтия. Она не могла поверить, что произнесла эти слова.

И тут его лицо просветлело.

– Так вот в чем дело!

Мэверик прижал ее к груди и принялся нежно гладить по спине. Синтия чувствовала мощное биение его сердца. Еще несколько мгновений она была в его объятиях, думая о том, что он опять ничего не понял.

– Марии нет в моей жизни больше десяти лет. – Мэверик прервал ее размышления.

Это был вовсе не тот ответ, который она хотела бы услышать.

– А как насчет Розалинды?

– Если она моя дочь, то станет частью моей жизни. Но это не имеет никакого отношения к нам с вами.

– Она ваша дочь, – вздохнула Синтия.

Он приподнял ее лицо, держа его в ладонях.

– Если вы ревнуете – значит, у меня есть надежда. – Мэверик нежно поцеловал ее в кончик носа. – А теперь давайте на время забудем обо всем этом и пойдем знакомиться с Розалиндой.

Синтия снова вздохнула. То, что было таким простым и естественным в поезде на станции Ринкон, казалось сейчас запутанным и сложным. Теперь им придется говорить о его дочери, знакомиться с Розалиндой, выяснять отношения. Хватит ли у нее на это сил?

– Согласны?

Мэверик вглядывался в ее глаза, ища в них ответ, который значил бы больше, чем слова.

Она кивнула. Мэверик опустил руки, не сводя глаз с Синтии. Судя по скептическому выражению ее лица, она уже почти не доверяла ему, но разве это главное? Она все еще была с ним. И только это имело значение. Мэверик поймал и нежно поцеловал ее руку. Они уже было направились к глинобитному дому на южной окраине деревни, как услышали за спиной взволнованный окрик:

– Синтия, Мэверик! Подождите!

К ним спешил отец Баптисте.

– Мне не хотелось, чтобы вы встретились с Розалиндой без меня, – сказал он.

– Ожидаете неприятностей?

– Не думаю, – ответил отец Баптисте. – Но Розалинда знает меня и доверяет. Поэтому лучше мне пойти с вами.

– Благодарю, – сказал Мэверик.

– Но сначала я хочу кое-что объяснить. Тьюла – необычное место. В большинстве поселений индейского племени яки нет церкви. Но в этой деревне церковь появилась давным-давно, и с тех пор отцы церкви присылают сюда священников.

Синтия слушала его с интересом, думая о книге, посвященной истории племени яки.

– Обычно церковь, отчасти католическая, отчасти яки, сама идет к народу. Пако, религиозный праздник, во время которого церемония проходит под деревом в патио, бывает то в одном, то в другом доме. Много раз церемония проходила в доме Розы. Но в этой деревне люди племени яки приходят и в нашу церковь.

Мэверик бросил взгляд через плечо на дом Розалинды:

– У нас есть время поговорить об этом?

– Да, это важно. – Отец Баптисте сложил руки и потер одну о другую. – Жители деревни яки в своей духовной жизни опираются на ежедневную практику. У каждого есть определенные обязанности, выходящие за пределы их повседневного существования и работы. В воскресенье «койоты» несут изображение своей покровительницы, Святой Девы Гуадалупе, на праздник пако.

Мэверик смущенно и непонимающе хмурился.

– Дайте мне еще минуту времени. Я все объясню, – продолжал отец Баптисте. – В ожидании вашей встречи с девочкой я вдруг понял, что если она уедет с вами, то окажется вдали от обычаев и верований яки.

– Вы хотите сказать, что ей не следует уезжать отсюда? – спросил Мэверик.

– Нет, – возразил отец Баптисте и покачал головой, вы ее единственный родственник. Я просто прошу вас не забывать о ее религиозных предпочтениях.

– Едва ли я гожусь на роль примерного воспитателя. Моя жизнь не была образцом нравственности. И я ничего не знаю о том, как растят детей. – Мэверик покачал головой. – Но мешать Розалинде я не стану. Я хорошо понимаю значение духовной жизни для местных людей. Однако ей придется самой заботиться о своих духовных нуждах. Отец Баптисте улыбнулся:

– Это уже хорошо. К тому же я буду поддерживать с ней связь.

– В таком случае все в порядке. – Казалось, Мэверик испытывает облегчение.

Отец Баптисте хмыкнул:

– Это так, но вам предстоит многому научиться чтобы вырастить ребенка, особенно такого, как Розалинда.

Синтия улыбнулась:

– Может быть, не стоит больше говорить об этом с Мэвериком сейчас, а то Розалинда, пожалуй, никогда не попадет в Вайоминг.

Мэверик рассмеялся:

– Я знаю, как обращаться с годовалыми телятами и жеребятами. На них надо набросить лассо, заклеймить, а потом пустить гулять на воле. И они останутся в стаде, пока не понадобятся тебе.

– Вы и с женщинами так же обращаетесь? – поинтересовалась Синтия. – Только их-то отпускать на волю нельзя.

Мэверик ухмыльнулся и сжал ее руку. Отец Баптисте покачал головой:

– Думаю, вам всем придется поучить друг друга.

– Я готов учиться, – согласился Мэверик и подмигнул Синтии.

Она отвернулась:

– Если мы не тронемся сейчас же, то опоздаем, и Розалинда никогда не простит нам этого.

Своенравная девочка встретила их молча у двери, скрестив руки на груди. С плоской крыши свешивались гирлянды сушеного перца и всевозможных трав, обрамляющие ее голову. На девочке была простая белая блузка, украшенная вышивкой, и темно-зеленая юбка. Она была босой. Ее волосы свисали вдоль лица прямыми длинными прядями. Отец Баптисте откашлялся, прочищая горло.

– Я привел их, как и обещал.

Сначала Розалинда оглядела Мэверика с ног до головы – от кончиков сапог до шевелюры. Потом обошла вокруг него, молча рассматривая со всех сторон, и наконец кивнула:

– Ты лучше многих, кого привечала Мария. Мэверик разглядывал ее с не меньшим любопытством.

– У нее такие же синие глаза, Мэверик, как у вас, – сказала Синтия.

Ей захотелось, чтобы он принял эту девочку. Ради этого она была готова пожертвовать даже книгой о его жизни.

– У многих синие глаза, – возразил Мэверик. Розалинда замерла. Она посмотрела на отца Баптисте:

– Ты сказал, что он мой отец.

– Это были слова Марии.

Розалинда вздохнула с облегчением:

– Она не могла ошибиться. И она никогда не лгала.

– Ты когда-нибудь улыбаешься? – спросил Мэверик. Ему было интересно узнать, унаследовала ли девочка улыбку Марии.

Розалинда хмуро посмотрела на него:

– А ты?

– Может быть, мы зайдем в дом и поговорим там? – предложила Синтия в надежде разрядить атмосферу. Она всей душой желала соединить отца и дочь. Возможно, было глупо с ее стороны лезть в чужие дела. Но Синтия была незаконнорожденной и не знала своего отца. Надежды познакомиться с ним у нее уже не было. А вот Розалинде и Мэверику повезло больше.

Розалинда мотнула головой:

– Идемте туда, под дерево.

Она скрылась в доме.

– Девочка осторожная, – заметил отец Баптисте. – Она не знает ваших намерений, но не хочет показать свою слабость, боится показаться уязвимой.

– Понимаю, – сказала Синтия. – По крайней мере она не отказывается поговорить.

– Вы в самом деле думаете, что она моя дочь? – спросил Мэверик.

– Да. – Синтия положила руку ему на плечо. – Когда она вырастет, ваше сходство станет заметнее.

– Даже если она и не мой ребенок, я помогу ей.

Отец Баптисте потирал руки с довольным видом:

– Она пригласила нас к своему дереву. Это хорошее начало. Не хочется, чтобы вы думали, будто Розалинда здесь совсем одна. За ней присматривает вся деревня.

– Это замечательно, – сказала Синтия.

– Но она ни на что не променяет дом бабушки и собственную независимость.

Отец Баптисте выразительно посмотрел на Мэверика.

– Я не собираюсь ломать ее характер, – сказал тот. Отец Баптисте улыбнулся. Они обошли глинобитный дом и оказались позади него. Воздух был полон аромата душистых трав. Там, под деревом, стояли стол и стулья, похожие на те, что они видели возле дома отца Баптисте. Близилась ночь, на столе горела свеча.

Розалинда вынесла из дома поднос с графином и четырьмя стаканами. Предложив каждому по стакану воды, она присела рядом.

– Добро пожаловать под мое дерево.

– Спасибо за то, что приняла нас.

Синтию удивила внезапная учтивость Розалинды. Может быть, мать и бабушка девочки научили ее гораздо большему, чем можно было бы подумать. По-видимому, взрослая не по годам Розалинда сама решала, когда и где использовать эти знания. И все же она была еще ребенком.

Наступило затяжное молчание. Все чувствовали себя неловко.

Вдруг откуда-то из-за дома послышались жалобный вой и лай собаки.

Розалинда вскочила на ноги:

– Ах ты, короткохвостое, грязное, блохастое существо, засоряющее дом своими паразитами!

Собака гавкнула еще несколько раз и бросилась бежать.

– На этот раз я тебя поймаю! – Розалинда вскочила и погналась за собакой.

Отец Баптисте хмыкнул:

– Не знаю, что бы она делала без этой твари.

– Так это ее собака? – удивилась Синтия.

– Она живет в деревне, но после смерти Розы взяла себе манеру приставать к Розалинде. – Он улыбнулся. – Будто знает, что ей нужно отвлечься от горя.

– Она не кусает девочку? – спросила Синтия, вглядываясь в темноту.

– Нет, – покачал головой отец Баптисте, – они друзья. И еще неизвестно, кто будет тосковать больше, когда Розалинда уедет.

– Эта собака с нами не поедет, – твердо заявил Мэверик. – И при таких обстоятельствах я даже не могу толком поговорить с Розалиндой. Я же не могу здесь оставаться вечно.

Мэверик стремился поскорее уехать отсюда. Он не мог мешкать, у него было слишком много врагов к югу от границы. Нужно было быстрее забрать Розалинду и пуститься в обратный путь. Теперь же он не знал, как с ней справиться.

Наконец, набегавшись за собакой, Розалинда появилась с другой стороны дома. Она тяжело дышала, и понадобилось некоторое время, чтобы девочка пришла в себя.

– У тебя есть ко мне предложение. Верно? – спросила она наконец.

Мэверик с трудом удержался от улыбки и сохранил торжественное выражение лица.

– И она тоже часть сделки? – спросила Розалинда, кивком указав на Синтию.

– Нет, – Синтия ощутила в словах девочки желание уязвить ее, – я с Мэвериком по другой причине.

Розалинда понимающе улыбнулась.

– Давай сначала поговорим о тебе. Или обо мне. – Мэверик пристально вглядывался в лицо Розалинды. – У меня есть хорошее ранчо на севере штата Вайоминг. Там много комнат. Если хочешь, можешь поехать ко мне. Думаю, твоя мать была бы не против.

– Верно, – подтвердил отец Баптисте, – и Роза представляла, как ты будешь жить там.

– Я вовсе не предлагаю тебе бросить твое наследство, доставшееся от яки, и забыть твои верования, – продолжал Мэверик. – Я горжусь, что ты яки.

Он почувствовал некоторую неловкость. Не знал, что сказать еще.

– Я также горд тем, что ты дочь Марии, – добавил он.

– И твоя? – спросила Розалинда.

Мэверик кивнул. Пока что он не мог назвать ее дочерью. Он все еще не верил, что это правда.

Розалинда вздохнула и оглядела собравшихся.

– Я знала о видении Розы. Моя бабушка почти всем делилась со мной, но никогда не говорила об отце. Я думаю, меня не хотели разочаровывать на случай, если он не появится.

Отец Баптисте кивнул.

Отхлебнув маленький глоточек воды, Розалинда решительно сказала:

– Я не хочу ехать, но, думаю, все же стоит попытаться начать новую жизнь. Я отвожу на это год времени – от нынешнего до будущего лета. Если мне не понравится, я вернусь домой. Если решу остаться, то буду возвращаться сюда время от времени. – Розалинда посмотрела на отца Баптисте. – Я оформлю все законным образом, чтобы этот дом всегда оставался моим.

– Мы это сделаем, – сказал отец Баптисте и сжал ее руку. – Мария и Роза гордились бы тобой.

– Я и делаю это ради них, – ответила Розалинда, – а также чтобы дать шанс ему. – Она кивнула на Мэверика.

– Помните, она curandera, – усмехнулся отец Баптисте.

– Я буду звать тебя Мэверик, – решила Розалинда.

– О'кей, – согласился Мэверик.

Он и сам еще пока не мог представить, что Розалинда будет называть его отцом.

– Ну а как насчет нее? – спросила Розалинда, бросив суровый взгляд на Синтию.

– Я его биограф, – миролюбиво ответила та.

– Eгo кто? – спросила Розалинда.

– Я редактор из Нью-Йорк и создаю свой издательский дом на Западе. Думаю, что книга, представляющая историю жизни Мэверика, была бы хорошим началом. Да и отец Баптисте тоже может что-нибудь написать для меня.

Розалинда рассмеялась:

– Хотела бы я посмотреть на Марию в такой роли! Издатель!

– Но это правда. Я люблю книги. А ты?

– Нет, – хмуро ответила Розалинда.

– Она читает по-английски, но у нас не очень много книг, – пояснил отец Баптисте.

– Может быть, вы могли бы помочь ей по части образования.

– Я сказала «нет». – Розалинда хлопнула рукой по столешнице. – Так почему она здесь?

Мэверик казался смущенным. Розалинда тотчас же все поняла, а об остальном догадалась.

– Мы познакомились с Синтией в поезде, когда ехали сюда, и некоторое время путешествовали вместе. Если она захочет, то может вернуться с нами на мое ранчо.

– Но она не станет сторожевой собакой при мне? – спросила Розалинда.

– Нет! – Синтия подалась вперед. – Я была бы рада обмениваться с тобой книгами и разговаривать о жизни, но Мэверик – твой отец. Мы с ним просто попутчики.

Мэверик не смог удержаться от улыбки. Ему понравилось, что Синтия сумела выбрать нужные слова.

– Ладно, – великодушно согласилась Розалинда, – но никаких книг. Мне не нужны ее знания, но готова поспорить, что мои бы ей пригодились.

– Я была бы счастлива чему-нибудь научиться от тебя. Синтия приложила все усилия к тому, чтобы голос ее звучал приветливо и терпеливо, но у нее сразу же возникли серьезные сомнения в возможности их совместной поездки. По правде говоря, сейчас она хотела только добраться до ранчо Кордова и забыть, что была знакома с мужчиной по имени Мэверик и девочкой по имени Розалинда.

– Тогда все улажено, – решил Мэверик. – Ты поедешь на Север со мной.

Розалинда кивнула, потом задумчиво огляделась:

– Но я буду скучать по этой деревне.

– Ты же покидаешь ее не навсегда, – сказал отец Баптисте. – Я буду тебе писать.

– Ты позаботишься об этой шелудивой собаке?

– Да, ты же знаешь.

– А я помогу тебе отвечать отцу Баптисте, если захочешь, – предложила Синтия.

Розалинда молча уставилась в пространство. «Конечно, – подумала Синтия, – она будет тосковать по родной деревне».

 

Глава 7

Синтия сидела на стуле возле открытого окна в своей маленькой комнатке над общим залом таверны. Она сушила волосы на легком ветерке и читала следующую главу «Ангелов востока». Снизу доносился звон стекла и шелест тасуемых карт, на площади прокричал петух. Синтия собиралась поехать в Лордсберг и почти предвкушала приятное путешествие верхом.

Но это было впереди. А пока Синтия наслаждалась ощущением покоя и праздности. Она и не предполагала прежде, что просто сидеть и читать такое удовольствие.

Синтия улыбнулась, вспомнив, каким унылым и скучным ей показался Запад, когда она ехала в поезде. Но это было до встречи с Мэвериком Монтаной.

Синтии очень хотелось быть рядом с ним, но прежде всего ей следовало подумать о себе и издательском доме. Справиться сразу и с Мэвериком, и Розалиндой ей было не под силу. Ничто не должно было ее отвлекать от дела. К тому же на Западе у нее появились новые друзья. Отец Баптисте и Вайолет смогут дать ей хороший материал для книги. Но ее будущее зависело еще и от того, сохранит ли она трезвую голову и решительность. Если рядом с ней будут Мэверик и Розалинда, едва ли она сможет воплотить задуманное.

Сейчас Мэверик и Розалинда пошли возложить цветы на могилы Марии и Розы. Когда они вернутся, их ждет путешествие в Лордсберг. Мустанги уже ожидали своих хозяев возле здания таверны. Синтия была готова двинуться в путь в любую минуту, но пока Мэверик и Розалинда не вернулись, можно было расслабиться и почитать. Синтия снова взяла книгу и тут услышала какой-то незнакомый звук. Она выглянула из окна. С юга донесся топот копыт, который приближался и становился громче. Неожиданно из облака пыли появились вооруженные до зубов всадники, очень похожие на бандитов.

Внезапно дверь в ее комнату со стуком распахнулась, стена завибрировала от удара.

– Мэверик! Вы меня напугали! – вскрикнула Синтия.

– Пора убираться отсюда.

Он сделал несколько стремительных шагов к ней.

– В чем дело?

– Не время задавать вопросы. Пошли!

Мэверик резким движением надвинул на глаза ковбойскую шляпу.

– Но я еще не высушила волосы, не причесалась!

– Я же сказал вам, что у нас нет ни минуты.

Он поднял ее на руки, перебросил через плечо и почти что выбежал из комнаты.

– Как вы смеете?!

Синтия принялась молотить его по спине кулаками и книгой и брыкаться, стараясь высвободиться. Но казалось, он даже не замечай этого.

– Опустите меня! – требовала она.

Но Мэверик, поспешно выбежав через боковую дверь, бросил ее в седло и сунул в руки поводья. На бегу, не сбавляя скорости, Мэверик вскочил в седло и крикнул:

– Не отставай!

Синтия слышала топот копыт. Ей казалось, что лошади окружают ее со всех сторон. Она чувствовала их дыхание. Бандиты были уже на другом краю деревни. На мгновение они заколебалась, но при виде удаляющихся Мэверика и Розалинды решила, что опасность реальна, и пустила своего мустанга шагом, потом рысью и наконец галопом.

Тревожные мысли путались у нее в голове. Правда ли, что им грозит опасность? Почему ни Мэверик, ни Розалинда ничего не объяснили ей? Но ответов не было. К тому же она скакала с такой скоростью, что вес ее внимание теперь было направлено на то, чтобы не упасть с лошади. Изо всей силы Синтия сжимала седло коленями и старалась удержать ноги в стременах.

Они скакали на север, в Агу-Приета. Скоро Синтия поравнялась с Мэвериком и Розалиндой. Ее мустанг бежал резво и быстро. С облегчением она посмотрела на Мэверика. Но, оглянувшись, Синтия увидела, что бандиты гнались за ними. Они нахлестывали своих лошадей. Деревня осталась далеко позади и скрылась в облаке пыли.

Теперь у Синтии не оставалось сомнений. Их преследовали вооруженные люди. Ее охватил страх, который возрастал с каждой минутой. Но в чем дело? Причина была в Мэверике. Она снова посмотрела на него. Он улыбнулся.

Синтия не могла поверить своим глазам. Она тряслась в жестком седле, тело ее болело, она была напугана до безумия, а у него хватало дерзости получать от всего этого удовольствие. По крайней мере его должно было тревожить хотя бы то, что он подверг опасности жизнь своей дочери. Оставалось только надеяться, что Мэверик умеет хорошо обращаться с пистолетом и винтовкой, потому что преследователей было явно намного больше.

Если бы Синтия могла применить сейчас редакторские способности, то она переписала бы эту сцену заново. Но едва ли карандашные пометки на бумаге могли помочь делу. Ее бы вполне удовлетворило, если бы она могла попасть в глаз бандиту остро отточенным карандашом. Удивленная собственной кровожадностью, Синтия тотчас же отбросила эту мысль и сосредоточила все свое внимание на мустанге. Теперь ей во что бы то ни стало надо было удержаться в седле. Она могла попасть под лошадиные копыта, и ее затоптали бы или легко могли застрелить. Ведь преследовавшие их бандиты были не плодом воображения, а реальностью.

Когда Синтия увидела впереди Агу-Приета, у нее вырвался вздох облегчения. Они в безопасности. Здесь царят закон и порядок. Но Мэверик вихрем промчался по городу.

Только попавшаяся на дороге корова вынудила его сбавить скорость и объехать ее. Синтия оглянулась. Расстояние между беглецами и преследователями сократилось. Бандиты подняли ружья и прицелились. Синтия прильнула к гриве своей лошади, чтобы не стать удобной мишенью. Ей казалось, что сейчас она чувствует, как пуля вошла в ее тело. Синтия посмотрела на Розалинду. Разве можно поручиться, что бандиты не станут стрелять в ребенка? Никто из них не был в безопасности.

Внезапно они миновали границу, пролегавшую возле городка Дуглас. Синтия не могла дождаться, когда они обратятся за помощью к полиции и шерифу. Но Мэверик галопом проскочил большую часть городка и свернул на западную дорогу вместо северной. Синтия опять оглянулась. Бандиты остановились на мексиканской стороне. Она было вздохнула с облегчением, но туг увидела, что преследователи снова целятся в них. Синтия пригнулась, услышав свист пуль над головой. Она торопила своего мустанга, стараясь не отстать от Мэверика и Розалинды.

Теперь Агу-Приета и Дуглас остались позади. Они направлялись к гряде низких холмов, поросших кактусами и мескитовыми деревьями.

Мэверик не сбавлял скорости до тех пор, пока выстрелы не смолкли и граница с Мексикой не скрылась из виду. Они поехали рысью.

Розалинда хорошо выдержала бешеный темп езды. Она откинула сомбреро. Шляпа висела у нее за спиной, придерживаемая шнурком. Девочка отерла пот со лба, поднесла ко рту фляжку с водой и долго пила.

Синтия неохотно перешла с галопа на рысь. Она бы предпочла скакать так до самого ранчо Кордова. Все ее тело болело, как один большой синяк. Но это ее беспокоило меньше всего. Главное, что ее не подстрелили. Мэверик и Розалинда тоже были невредимы. И Синтия была благодарна судьбе за это. Она бросила испытующий взгляд на Мэверика:

– Ваши друзья?

Он покачал головой.

– Где вы научились так цепко сидеть на лошади?

– В Центральном парке, конечно. Где же еще?

Он усмехнулся:

– Недурно для янки.

Розалинда бросила взгляд на Синтию:

– Тебе надо юбку с разрезами.

– Я поняла это в первое же утро, когда Мэверик посадил меня на мустанга. Но переодеваться было поздно.

Розалинда кивнула.

– Мне хотелось бы получить разъяснения. – Голос Синтии звучал строго и не допускал возражений.

Она была сильно напугана, страх все еще сидел в ней. Теперь она не доверяла мирному виду деревни или пустыни. Это спокойствие было мнимым. Бандиты могли оказаться за любым углом. Сейчас Синтии меньше всего хотелось сопровождать Мэверика, хотя этот инцидент мог дать ей хороший материал для книги.

– Я думала, что мы быстро съездим в Мексику и вернемся, – продолжала Синтия.

Мэверик снял шляпу и провел рукой по влажным волосам. Потом снова плотно нахлобучил ее на голову.

– Мы не смогли обернуться достаточно быстро, – заметила Розалинда.

– Но почему? – допытывалась Синтия. – Что такое вы натворили на кладбище, что так разозлило этих мужчин?

– Дело вовсе не в кладбище.

Мэверик оглянулся. Дорога была пустой, никто больше не гнался за ними.

– Ну, можно сказать, что я нажил кое-каких врагов, когда несколько лет назад занимался делами в Мексике, – скупо объяснил он.

– Несколько лет назад? – Синтия уставилась на него. – Так это была целая шайка бандитов. Они могли убить нас. Как вы могли подвергнуть такой опасности свою дочь и меня?

– Я не собирался этого делать. Было бы лучше уехать еще на рассвете, но вы захотели вымыть волосы, и почитать, и...

– Вам следовало сказать мне, что нам грозит опасность, и тогда я согласилась бы уехать даже вчера вечером. Ни Розалинда, ни я ничего не сделали этим бандитам.

– Но мы ведь были с ним, – сказала Розалинда.

– Какой смысл кипятиться сейчас? – пожал плечами Мэверик, – Мы в безопасности.

– Пока в безопасности. – Внезапно в голову Синтии пришла новая мысль. – А что, если они последуют за нами через границу? Такое возможно?

– Да, они могли бы, – согласился Мэверик.

– Что?! – Синтия судорожно сжала поводья.

– Но я сомневаюсь в этом, – успокоил он.

– Едва ли они захотят нарываться на неприятности по эту сторону границы, – подала голос Розалинда, – если только не жаждут крови Мэверика очень сильно.

– А это так? – спросила Синтия. Он пожал плечами:

– Может быть. Нам надо подождать и посмотреть.

Синтия покачала головой. Что с него взять? Он – сорвиголова. Только теперь значение этого слова открылось для нее в полной мере.

– Лучше нам установить дежурство на всю ночь, когда мы разобьем лагерь, – решила Розалинда.

– Я сам позабочусь об этом. – Мэверик огляделся. – Надо найти надежное место для ночлега.

– Нам следовало бы остаться в этом городке, где есть шериф, мягкие постели и еда, – сказала Синтия, вглядываясь в ландшафт. Теперь они ехали другой дорогой. И от этого она почувствовала еще большее беспокойство.

– Шериф Дугласа едва ли порадовался моему прибытию в его город, – усмехнулся Мэверик.

– Вы хотите сказать, что за нами могут охотиться не только бандиты, но и шериф? – спросила Синтия.

– Возможно.

Синтия закрыла глаза, потому что эта мысль сразила ее.

– Чем скорее мы удалимся от границы, тем лучше, – сказала она.

– Не стану с вами спорить, – ответил Мэверик, делая глоток воды из фляжки.

– Когда мы снова повернем на север? – поинтересовалась Синтия. – Мне как можно скорее хотелось бы оказаться в безопасности. Мы поедем в Лордсберг?

– Нет, в этом нет необходимости, – возразил Мэверик.

– Что?! – воскликнула Синтия.

– Мы направляемся в Тумстон.

– Тумстон! Почему?

Тотчас же Синтии вспомнилось все, что она слышала об этом пресловутом месте, известном своими серебряными приисками.

– Я там не бывал в последнее время.

Розалинда хмыкнула:

– Это еще забавнее, чем я представляла.

– Сейчас мы в безопасности, – сказал Мэверик. – Для меня и этого достаточно.

– Все идет не так, как я ожидала, – грустно заметила Синтия.

Она смотрела на яркие лучи заходящего солнца, окрасившие лазурное небо в причудливые ослепительные тона. Такой закат можно было изобразить на обложке книги. Черный силуэт ковбоя на лошади на фоне красного заката выглядел очень романтично.

– Надеюсь, мы прибудем в Тумстон к обеду и сможем выспаться в мягкой постели, – осторожно предположила Синтия.

– Не стоит на это рассчитывать. – Мэверик ответил однозначно и совсем недипломатично. Он подъехал вплотную к ней. – Я не допущу, чтобы что-нибудь случилось с Розалиндой или с вами.

Синтия посмотрела в его синие глаза и почувствовала, как ее обдало жаром. Ей хотелось верить Мэверику и быть рядом. Она мечтала научиться понимать его. Но неприятности и опасные приключения преследовали его.

– Разгневанные люди с ружьями, желающие нас подстрелить, – сказала Розалинда. – Не думаю, что твоя любимая леди рассчитывала на такое развлечение.

– Я всего лишь редактор, – возмутилась Синтия.

– Конечно, – согласилась Розалинда со смехом и поскакала вперед.

Наступила ночь. Мэверик, Синтия и Розалинда сидели вокруг костра, укрывшись в небольшом каньоне, поросшем самшитом и скрытом холмами и подножиями гор. Стреноженные мустанги оставались возле мескитового дерева. Они были накормлены, напоены и растерты.

Розалинда поворошила огонь палкой и молча смотрела на пламя. Мэверик прислонился спиной к своему седлу, держа в одной руке «кольт» и положив на землю рядом с собой «винчестер». Синтия сидела, завернувшись в одеяло и стараясь держать «Ангелов востока» близко от огня, чтобы видеть текст.

Наконец она отложила книгу и посмотрела на Мэверика и Розалинду:

– Если нам грозит опасность со стороны бандитов, не лучше ли нам укрыться у моей подруги, живущей неподалеку отсюда, и побыть там, пока угроза не минует?

Мэверик поднял бровь:

– Я не думал, что вы знаете кого-то из местных.

– Викторию Малоун, писательницу. Я приехала к ней, чтобы основать издательство.

Мэверик застонал:

– Нет, не надо начинать эту волынку. Перестаньте говорить о писателях и редакторах.

Но Синтию это не смутило. Она хотела убить двух зайцев: получить сюжет из жизни ковбоя и оказаться в безопасности. Синтия не сомневалась в том, что Виктория не станет возражать против ее друзей, которые на время поселятся на ранчо.

– За Розалиндой будет присмотр, пока мы разработаем план книги в деталях. Потом вы вдвоем отправитесь в Вайоминг, а я останусь с Викторией, – миролюбиво излагала свои планы Синтия.

Мэверик нервно повернул цилиндр своего «кольта».

– Я думал, мы заключили сделку.

– Так и есть, – улыбнулась Синтия. – И мы сможем закончить наше дело на ранчо Кордова, а потом вы...

– Где? – оживился Мэверик и сверкнул глазами на Синтию.

– На ранчо Кордова.

– Я так и подумал. – Он отложил «кольт» в сторону и подался вперед. – Вы слышали это название в Лордсбсрге. Верно? И все подстроили. Вы никого не знаете на ранчо Кордова. Это одно из самых крупных ранчо в этих краях, и владеет им семья испанских грандов. Я не против игр, но это уж слишком.

Синтия была шокирована и выглядела оскорбленной. Она с недоумением смотрела на Мэверика и Розалинду.

– Неужели ни один из вас не верит мне?

– Все это кажется неправдоподобным, – сказала Розалинда. – Впрочем, отец Баптисте способен поверить чему угодно.

Синтия выпрямилась и устремила взгляд на Мэверика:

– В таком случае чего же, как вы полагали, я хотела от вас, когда подошла к вам в поезде?

– Я предположил то, что подумал бы каждый мужчина на моем месте, будь он в здравом уме.

Мэверик оглядел ее с головы до ног и ухмыльнулся.

– И что же это? – настаивала Синтия. Ей удалось справиться со своими чувствами, поэтому она говорила спокойно и взвешенно.

– Я решил, что вы хотели бы, чтобы я позаботился о вас. И подумал, что вы знаете себе цену. Вы не стали бы затевать это, если бы речь шла об одной или двух ночах. Я был тоже настроен на более длительные отношения.

– Позаботиться обо мне?

Синтия закрыла глаза, настолько одиозным показалось ей все это. Розалинда бросила в огонь еще одну толстую ветку.

– Он хочет стать твоим избранником, – уточнила Розалинда. – Неужели не попятно?

– Избранником? – Это слово показалось Синтии невыразительным и фальшивым. – Значит, вы и не собирались рассказывать мне о своей жизни?

– Черт возьми!

Мэверик встал, сделал несколько шагов от костра, потом вернулся и сел рядом с Синтией.

– Вы все запутываете. От вас одни неприятности, У меня и раньше были сомнения, но все же я думал, что вы подойдете для Розалинды. Я был готов заботиться о вас, и я собирался взять вас на ранчо в Вайоминг. Обычно женщин там не бывает.

– И вы полагали, что я буду польщена?

Синтия вскочила на ноги.

Он схватил ее за руку и потянул к себе.

– Мы должны все выяснить здесь и сейчас.

Розалинда с интересом наблюдала за происходящим.

– Ладно. – Синтия набрала в грудь воздуха, потом огляделась. – Не знаю, как убедить вас в том, что я и в самом деле редактор из Нью-Йорка.

Мэверик застонал и, взяв ее за плечи, встряхнул.

– Поможет телеграмма от Виктории?

– Нет. Вы никого не знаете на ранчо Кордова. Но даже если бы у вас там и были знакомые, мы туда все равно не поехали бы. Вам лучше выбросить эту затею из головы.

Синтия попыталась вырваться, но руки Мэверика крепко ее удерживали.

– А теперь отвечайте: вы едете со мной в Вайоминг? – потребовал он.

– Нет. – Она снова набрала полную грудь воздуха. – Во всяком случае, если вы не расскажете мне свою историю, чтобы я могла написать и издать книгу.

– Опять вы за свое! – почти застонал Мэверик.

Чувствовалось, что он колебался, не зная, какое решение принять. Он пристально вглядывался в лицо Синтии и ее зеленые глаза. Наконец он вздохнул:

– Черт бы вас побрал! – Его голос звучал мягко, в нем чувствовались примирительные нотки. – Значит, вы все-таки говорите правду?

Она кивнула.

– Какого же черта я связался с, возможно, единственной женщиной-редактором на всем Диком Западе? Право, не знаю.

– Ты ей веришь? – спросила Розалинда.

– Никто не станет без конца повторять такую глупую историю, если в ней нет ни слова правды.

– Она вовсе не глупая. Просто необычная. – Синтия была рада, что наконец ей поверили. – Значит, наша сделка в силе?

– Ни о какой сделке не может быть и речи, – нахмурился Мэверик. – Я принял вас за легкомысленную женщину, а не за редактора, который хочет поведать историю моей жизни сотням...

– Тысячам.

Мэверик помрачнел еще больше:

– Сообщаю на всякий случай: я прожил не самую достойную жизнь и меньше всего хочу, чтобы она стала известна всей стране.

Он снова подошел к ней, подавляя ее своим ростом, нависая над ней как башня.

– Хотите похоронить меня у подножия какого-нибудь холма?

– Нет. – Синтия сжала руки. – Я не сознавала, что...

– Верно. Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о моей жизни. Я беру то, что хочу. – Он привлек ее к себе. – И дело в том, что мне следует взять вас. Я хочу вас, а вы меня.

– Нет. – Синтия отпрянула, пытаясь высвободиться. Ей не хотелось показывать свою слабость. Она больше всего на свете желала, чтобы он держал ее в объятиях и целовал. Но она не верила ему.

– Нет? – Он покачал головой. – Вы слишком много времени потратили на чтение романов. И больше не отличаете правду от вымысла.

Розалинда бросила в костер еще одну ветку. Ветка загорелась, затрещала, девочка посмотрела на них:

– Не обращайте на меня внимания. Я просто несчастное дитя, напуганное бандитами, а ты чужая женщина, утверждающая, что он мой отец, потаскушка, заявляющая, что она издает книги. Я буду спать, а вы можете ссориться и выяснять отношения.

Мэверик выглядел смущенным. Он подошел к Розалинде:

– Я не хотел пугать тебя.

– Вероятно, ты тоскуешь по дому и по отцу Баптисте, – сказала Синтия, опускаясь на колени возле девочки.

– От вас у меня рези в желудке, и ужин не пошел на пользу, – отрезала Розалинда. Она хмуро смотрела исподлобья. – Не пытайтесь меня задобрить. Мне надоели ваши приторные речи. Возможно, я скучаю поэтому паршивому псу, да и то только потому, что мы с ним постоянно гонялись друг за другом.

– Мы заведем для тебя собаку в Вайоминге, – пообещал Мэверик. Он протянул руку Синтии: – Перемирие?

Она позволила ему помочь ей подняться на ноги.

– Ладно, – заключил Мэверик, – допустим, у вас есть подруга на ранчо Кордова. И вы редактор из Нью-Йорка. Но от этого мне не легче. – Он сжал ее руку. – Я доставлю вас в Тумстон, а оттуда поезжайте, куда вам угодно.

– Мне казалось, у нас общая цель.

– Можно было бы это выразить и так. Но я не согласен на ваши условия.

Мэверик крепко поцеловал Синтию. Она не противилась. Только вздохнула.