Роланд повернулся к служанке, сновавшей между ним и отцом его жены и подливавшей вино в их кубки. Протянув руку, он отобрал у нее наполненный кувшин. Она в изумлении попятилась, когда он поставил кувшин перед собой на высокий стол. Пинакр ничего не сказал, но Роланд почувствовал на себе его неодобрительный взгляд.

Не обращая на это никакого внимания, он налил себе сам. Потом поднял бокал и рассеянно оглядел присутствующих в огромном зале. Его больше занимало то, почему он неожиданно согласился отказаться от церемонии свидетельства. Наверное, потому, что его суженая выглядела чересчур перепуганной. Ее миниатюрная ручка была холодна, как лед, пальцы дрожали в его ладони. Она не говорила, а робко лепетала.

Он не хотел признаваться себе в том, что проникся к ней сочувствием, когда держал ее крошечные пальчики в своей руке. Ни при каких обстоятельствах он не собирался позволять своей жене брать верх над собой или показывать ей свою слабость.

Его сочувствие, видимо, было вызвано тем, что последние недели он не знал женщины и надеялся поскорее утолить свое желание, а посему не хотел, чтобы на брачном ложе его ждала перепуганная невеста.

Минуло много дней с тех пор, как Роланд имел близость с Эйнид в Керкланде. Он наслаждался ее красотой и телом, она — его покровительством. Они были прекрасными любовниками, но Роланд Себастиан не давал клятв сохранять верность своей бывшей возлюбленной. И теперь он испытывал волнение при мысли о том, что сегодня ночью его ждут постельные утехи с Селестой Чэлмерс. Любовный инстинкт подсказывал ему, что при умелом обращении от нее можно будет добиться взаимности. Это он почувствовал по ее трепету.

Неожиданный взрыв смеха снова привлек его внимание к тому, что происходило в зале. Сооруженные на козлах столы трещали под тяжестью блюд. Однако, как заметил Роланд, едой тут не слишком увлекались. Зато стремительно пустели многочисленные фляги с вином, расставленные на столах. В зале, похоже, уже не было ни одного трезвого человека, включая и его самого.

Роланд бросил взгляд на отца своей невесты. Тот явно не был настроен на веселье, как и его приближенный, сэр Джайлс. Сэр Джайлс, представленный Роланду как самый верный рыцарь Пинакра, сидел от него по правую руку. Что-то в этом юноше раздражало Роланда, хотя он не мог сказать, что именно. Высокий, стройный и сильный, кожа смуглая, впалые щеки скрыты густой черной бородой.

Только Роланд хотел отвернуться, как Джайлс поднял голову и встретился с ним взглядом. Столько враждебности и боли было в этом взгляде! И столько злобы, что рука Роланда невольно нащупала привычный изгиб рукоятки меча.

Разумеется, он и не ожидал встретить здесь друзей.

Роланд повел глазами и выхватил лицо другого человека, не сводящего с него тяжелого взгляда. Это был Орин, отпрыск графа Хэмпстеда. Какие уж тут друзья!

Бледный шрам поперек щеки юноши был виден даже с противоположного конца зала. Теперь Роланда не удивило такое отношение к нему. И нельзя сказать, что это отношение его совершенно не трогало.

Когда-то отец Роланда Себастиана был приемным отцом этого мальчика, и в обязанности Роланда входило учить Орина премудростям рыцарского военного искусства. Однако тот не особенно поддавался обучению. Роланд сделал все, что мог, чтобы научить его правильно владеть мечом. Он снова и снова просил мальчика во время атаки не наклонять голову ниже рукоятки меча. Орин сам был виноват в том, что меч Роланда скользнул вдоль лезвия его меча и глубоко поранил ему щеку.

Разгневанный отец Орина забрал мальчика домой.

Это случилось еще при жизни короля Ричарда, у которого, как было всем известно, семья Роланда была в большой чести. Роланд всегда сомневался в преданности графа Хэмпстеда Ричарду, поскольку до него доходили слухи о том, что Хэмпстед втайне поддерживал стремление Иоанна воспрепятствовать возвращению Ричарда в Англию. Отец Роланда отказывался верить подобным измышлениям. Он сердился на сына за его подозрения, а еще больше разозлился на него после того случая, в результате которого Орин был обезображен. До сегодняшнего дня Роланд не подозревал, что мальчишка проходит теперь обучение в доме его врага, который был ярым приверженцем недавно коронованного Иоанна. «Бывшего врага», поправил себя Роланд. Королевский указ об их с Селестой браке положил конец вражде между семьями.

С момента смерти отца, случившейся год назад, на Роланда вместе с титулом барона Керкланда свалилась забота о многочисленных владениях, наследником которых должен был быть Джеффри. Но и Джеффри умер.

Устав от грустных мыслей, Роланд поднялся. Его ждала красивая, хотя и несколько скрытная невеста. Шумное сборище стихло. На него устремились изучающие взгляды.

— Я отправляюсь спать, — заявил он довольно небрежным тоном.

Из окружения Себастиана донеслись подбадривающие возгласы. Брайен, его молодой оруженосец, воскликнул:

— Скоро наших ушей достигнут восторженные возгласы любовных утех. Ни одна женщина не может устоять перед вами, лорд Роланд.

Себастиан повел плечами и снисходительно улыбнулся.

Окружение сэра Джайлса, наоборот, было подозрительно молчаливо. Сам рыцарь пристально рассматривал неистово горящими голубыми глазами свои затянутые в перчатки руки. Пинакр поднял кубок, намереваясь осушить его.

Выпив для пущей храбрости еще один бокал вина, Мередит легла в кровать. Но она так и не смогла расслабиться окончательно. Чем больше времени проходило, тем большая тревога ее охватывала. Что же она скажет барону, когда тот войдет в комнату, ожидая увидеть Селесту? Ей оставалось лишь молиться и попробовать найти нужные слова. Молиться, чтобы он не пришел в ярость еще до того, как она все ему объяснит.

Огонь в очаге догорел, но у Мередит не было ни желания, ни сил встать и разжечь его снова. Ее занимало только одно — постараться подыскать такие слова, которые смогли бы убедить Роланда, что она ничего не замышляла против него, а просто хотела помочь своей сестре.

Неожиданно Мередит почувствовала, как на ее глаза навернулись слезы. Странно, она не собиралась плакать, слезы не были у нее в чести. Однако события этого дня, по-видимому, оказались слишком непосильными для молодой девушки.

Она сжалась от щемящего чувства одиночества и уткнулась лицом в подушку. Как такое могло произойти? Как она позволила Селесте уговорить себя на столь безумный поступок?

Всю свою жизнь Мередит привыкла думать, что ее сестра нуждается в опеке, хотя та была старше ее на год. Однажды, когда Мередит было шесть лет, а Селесте семь, они играли на поляне возле замка. Селеста, решив нарвать букет, стала постепенно углубляться в лес. Мередит сказала ей, чтобы она этого не делала: Агнес не разрешила им выходить за пределы замка. В ответ Селеста насмешливо предложила ей пойти с ней вместе. Мередит осталась. Когда служанка прибежала за ними, то пришла в ужас: вверенная ее заботам старшая девочка исчезла. Селесту не могли найти несколько часов. Оказалось, что она, оступившись в лесной чаще, повредила лодыжку и не могла вернуться назад.

Мередит никогда не забудет гнев отца, с которым он обрушился на нее. Отец сказал, что она не должна была позволять Селесте уходить и что ее — столь хрупкое создание — нельзя оставлять одну. С этого дня Мередит уяснила для себя следующее: чтобы заслужить любовь отца, ей надо оберегать Селесту — именно она дороже всего на свете для него.

Это была суровая истина, но Мередит мирилась с ней, и до сегодняшнего дня — без всяких слез.

Сколько времени она проплакала, девушка не знала. Рыдания прекратились только тогда, когда она вконец обессилела. Мередит лежала опустошенная, чувствуя, как набрякли веки над опухшими от слез глазами. Она закрыла их. Ей надо было отдохнуть, набраться храбрости, подготовиться к…

Роланд пошел в направлении, указанном ему служанкой. Это было самое, по меньшей мере, странное бракосочетание, о котором он когда-либо слышал: жених должен был предстать перед своей невестой без принятого в таких случаях предварительного ритуала свидетельства.

Но чем ближе подходил Роланд к опочивальне, тем все больше думал о красивой женщине, которая его там ждала. По тому, как боязливо она держалась с ним, он понял, что она весьма неопытна. Но при этом он вспоминал, какой трепет охватил ее, когда он коснулся ее руки. Верный признак того, что его невеста — женщина страстная.

Роланд поднялся по лестнице на самый верх и, открыв дверь, с удивлением обнаружил, что находится в полной темноте. Единственным слабым источником света были тлеющие в очаге угли. Роланд вошел с опаской: как-никак это был дом Чэлмерсов, врагов его семьи на протяжении нескольких поколений. Он постоял немного, давая возможность глазам привыкнуть к темноте. Однако вскоре стало ясно, что никакая опасность ему здесь не угрожает, и Роланд позволил себе немного расслабиться. Он нетерпеливо оглядел покои, но так и не обнаружил своей невесты.

Роланд уж было начал думать, что в комнате никого нет, как вдруг услышал нежное дыхание. Тут же определив направление, он направился к кровати. Подойдя к громадному ложу, барон Керкланд быстро сбросил с себя одежды, отодвинул тяжелый полог и забрался в кровать.

Протянув наугад руку, Роланд ощутил прикосновение к нежному изгибу бедра. Его невеста. Он почувствовал напряжение в чреслах при воспоминании о ее красоте. Несмотря на пробудившееся желание, Роланд понимал, что должен действовать неторопливо. Сегодня им предстоит связать себя узами взаимного удовольствия. Эти узы Роланд считал самыми главными в том, что касалось чувств.

Скорее угадывая, чем, видя очертания ее тела, Роланд склонился над ней. Когда ее нежное и теплое дыхание коснулось его лица, он, снова ощутив прилив желания, медленно прижался губами к губам невесты.

Она слегка вздрогнула и выпрямилась. Роланд продолжал нежно прижиматься губами к ее губам и на мгновение удовлетворенно почувствовал, как ее маленькая ручка легла на темную поросль на его груди. Он продолжал целовать ее губы, и вскоре она протянула другую руку и положила ее ему на затылок.

Роланд засмеялся, довольный тем, как она отреагировала на его поцелуй. Чувствуя все большее удовлетворение и растущую пылкость, он понял, что не ошибся, полагая, что она ответит ему взаимностью. Его жадные губы скользнули по нежной щеке и дальше вниз, вдоль изящной линии ее шеи.

Мередит снилось, что она лежит на огромной мягкой кровати — такой мягкой, что она ощущала себя плывущей в безмятежном море белых простыней и света. Ничто не могло потревожить ее здесь, где ей было спокойно, тепло и приятно.

Постепенно она начала чувствовать прикосновение чьих-то губ к своим губам. Сначала ей показалось, что и это происходит во сне. Губы были требовательными, но вместе с тем и нежными… Казалось, что они еще больше усиливали ощущение того, что она плывет в волнах тепла и света.

Потом, когда Мередит еще сильнее погрузилась в полузабытье, она почувствовала сладостное и возбуждающее прикосновение к обнаженному телу. Мередит вскрикнула, пульс ее учащенно забился, когда те самые губы оторвались от ее губ и стали горячо и нежно целовать ее лицо и шею. Ей и раньше снились подобные сны, от которых она просыпалась с чувством необъяснимого сожаления, что все это происходит не на самом деле. Однако этот сон затронул ее слишком глубоко и вызвал в ней слишком глубокие ответные чувства. Каким бы образом призрак ни проник в ее сновидение, он пришел, чтобы избавить ее от мучительного чувства одиночества, решила Мередит.

Сердце с глухим стуком билось в ее груди, в то время как внутри разливалось тепло, какого она никогда еще не ощущала…

Мередит выгнулась, словно ее тело понимало происходящее гораздо лучше, чем она сама.

Роланд почувствовал, как реагирует его тело на ее близость. Было что-то особенное в этой женщине. Нежное, теплое благоухание, бархат кожи. Он не думал, что откликнется так быстро.

Его руки неожиданно задрожали при прикосновении к ней. Он проглотил подступивший к горлу ком. Неистовая страсть пронзила его.

— Вы так прекрасны, Селеста, — прошептал он, поняв, что больше ждать не может.

Мередит почувствовала его руки на своем теле и, услышав имя сестры, с ужасом осознала происходящее. О Господи! Это не сон. Это был не кто иной, как Роланд Себастиан, гладкую кожу которого она ощущала под своими нетерпеливыми пальцами. Это его дразнящие губы вызвали в ней такое пылкое ответное чувство. Сквозь туман просыпающегося в ней желания она тем не менее осознавала, что близости нельзя допустить — этот человек не был предназначен ей.

Роланд почувствовал, как она вздрогнула, выгнулась и севшим голосом прошептала:

— Милорд, я не…

Он нашел ее губы и заставил замолчать. Он не хотел ни разговаривать, ни спорить. Он хотел продлить этот момент как можно дольше и нисколько не удивился тому, что не смог лучше контролировать себя. Ее очевидная ответная реакция делала это невозможным.

Мередит поняла, что пути назад нет. Роланд Себастиан сделал ее своей женщиной, хотя она и пыталась сказать ему правду о том, что она не Селеста.

Медленно очнувшись от глубокого сна, Мередит с трудом подняла веки, когда их робко коснулся свет.

В ту же секунду, потрясенная, она широко раскрыла глаза. Всего в нескольких дюймах от себя она увидела пару задумчиво рассматривающих ее глаз потрясающей голубизны в обрамлении густых черных ресниц.

Себастиан. Ее супруг.

Мередит застыла на мгновенье, впервые увидев его воочию. И, увидев, была несказанно изумлена. Он был значительно красивее, чем она представляла себе по описанию Селесты. Вообще говоря, вчера Мередит было недосуг разглядывать, как он выглядит. Она была слишком охвачена страстью в его объятиях, чтобы думать о таких вещах. Сейчас, ощущая растущее смятение, она позволила себе окинуть взглядом великолепно очерченный худощавый подбородок Роланда, его высокие скулы и чувственную нижнюю губу. Он был, безусловно, слишком красив для обыкновенного смертного! Его красота намного превосходила самые смелые фантазии любой юной девушки, мечтавшей о воплощении волшебных сказок и легенд.

Мередит почувствовала необъяснимое волнение в крови под пристальным взглядом голубых глаз. Она снова посмотрела на его губы. В ее памяти вспыхнуло яркое воспоминание о том, как жадно приникали они к ее губам.

Вздох вырвался из груди Мередит от нахлынувших воспоминаний, а вместе с этим горячая волна залила все ее тело с головы до ног. Что они наделали!

Роланд продолжал задумчиво смотреть на нее с непонятным выражением, от которого ее снова бросило в жар. Она вздрогнула, когда он произнес своим низким голосом:

— Интересно, кто же вы?

Мередит села, и ее обнаженная грудь коснулась его груди — твердой, словно железная стена. Она резко отшатнулась, почувствовав, как жар пронзил ее тело. Прикрывая свою грудь рукой и задыхаясь, Мередит с отчаянием произнесла:

— Умоляю, позвольте мне встать.

Себастиан протянул руку и убрал рыжий локон, упавший ей на руку, прикрывавшую грудь. Она вздрогнула от этого прикосновения. Когда он заговорил, в его тоне послышалась холодная жесткость.

— Не раньше, чем вы объясните мне, кто вы такая и что делаете на моем брачном ложе. — Он оглядел ее изящную фигурку. — Вы — не красавица Селеста Чэлмерс.

Мередит застыла, уязвленная безжалостным комментарием, хотя и понимала, что это было глупо, поскольку всю жизнь ее сравнивали с сестрой, и сравнение было не в ее пользу. Но она не собиралась показывать ему, что ее это задело. Она вздернула подбородок.

— ЯМередит Чэлмерс. Сестра Селесты. Роланд придвинулся ближе, его дыхание касалось ее губ.

— Это что ж, традиция семьи Чэлмерс посылать на брачное ложе сестру невесты, Очень интересно, если так.

Мередит вздохнула и изо всех сил оттолкнула его от себя. К ее удивлению, он немедленно подчинился. Она тут же выскочила из постели, таща покрывало за собой, и встала в ногах огромной кровати, в отчаянии прижимая покрывало к груди и понимая, что должна собраться с мыслями и каким-то образом найти слова, чтобы объяснить то, что случилось.

Мередит бросила взгляд в его сторону. Он сидел в ожидании, прижавшись спиной к резному изголовью кровати. Его широкая грудь была обнажена. Подняв руку, Роланд взъерошил свои иссиня-черные волосы, и мускулы на его предплечье заиграли и напряглись. Она представила, как эти сильные руки поднимают ее, словно пушинку.

Мередит бросило в жар, и она вынуждена была отвести взгляд.

— Итак, — напомнил он, — я жду объяснений. Просветите меня, Мередит Чэлмерс, по поводу того, почему тут вы, а не моя невеста.

Мередит заставила себя взглянуть на него. Поверит ли он теперь, что она намеревалась, подождав, сказать ему всю правду? Судя по выражению его лица, это было сомнительно.

— Я здесь не вместо вашей невесты. Ну, не в том смысле, в котором вы полагаете. — Она умоляюще взглянула на него в надежде встретить понимание. Конечно, после того, что произошло между ними, он может… она может надеяться. — Понимаете, я — ваша невеста. Это я вышла за вас замуж, а не моя сестра.

В своем потрясении Роланд выглядел почти комично. Его голубые глаза округлились от изумления. Но Мередит было не до смеха, когда он сказал:

— Что за чепуху вы мелете? Король Иоанн самолично отдал приказ о моем бракосочетании с Селестой Чэлмерс. Общеизвестно, что ваш отец — горячий приверженец Иоанна. Как мог он его ослушаться?

Мередит застыла, уязвленная выпадом в сторону отца, а потом гневно выпалила:

— Мой отец не ослушался короля! Я попытаюсь вам все объяснить. Ну, то, что произошло. — Она отвела глаза, чтобы не видеть его осуждающего взгляда. — Я вышла за вас вместо Селесты. Я хотела сказать вам об этом прошлой ночью, но вы пришли поздно, я спала, и мы…

— Боже праведный! — Роланд, осознав, наконец, случившееся, вскочил с постели. Мередит вздрогнула при виде его великолепной обнаженной фигуры, однако он, кажется, не заметил этого, поскольку наклонился, чтобы подобрать свои одежды с пола. Облачаясь в них, он произнес с холодным презрением: — Я позабочусь о том, чтобы справедливость восторжествовала. Я не позволю вашему отцу одурачить меня и заставить получить меньше того, что было обещано самим королем.

Мередит словно ударили тупым клинком. Больше она не намерена сносить оскорбления! Ярость затмила ей глаза.

— Да как вы смеете! Вы… вы негодяй. — Она положила одну руку на изящное бедро, придерживая другой покрывало, чтобы спрятать свою наготу. Судя по непримиримому выражению лица Роланда, его мало трогало то, что она была оскорблена. Но она продолжала: — Мой отец понятия не имел обо всем. Моя сестра и я действовали сами.

Он только что стоял у очага со скрещенными на широкой груди руками, а в следующее мгновение уже склонился над ней, с невероятной легкостью для такого крупного мужчины преодолев разделявшее их расстояние. У нее взмокли ладони, когда она взглянула в его злое лицо, которое все равно продолжало оставаться безумно красивым.

— И вы надеетесь, что я вам поверю? Она вызывающе ответила:

— Надеюсь. Потому что это чистейшая правда. Роланд, по-прежнему сурово глядя на нее, потребовал:

— Тогда скажите-ка мне, Мередит Чэлмерс, почему вы с сестрой так поступили?

Мередит нахмурилась.

— Этого я вам сказать не могу. — Она не могла предать Селесту, выдав ее секрет. Ей бы это нисколько не помогло, а Селесте здорово навредило бы.

Голос Роланда прозвучал спокойно, слишком спокойно, когда он продолжал:

— И вы надеетесь, что, услышав подобное объяснение, я поверю, что вы и ваша сестра по каким-то личным причинам решили открыто не повиноваться королю Иоанну? И при этом ваш отец ничего не знал? О, несомненно, тогда все прекрасно, и я должен быть удовлетворен.

Стиснув зубы в ответ на его сарказм, Мередит сказала с преувеличенной самоуверенностью:

— Удовлетворены вы или нет, это не моя забота, милорд.