Элис смотрела на фасад трехэтажного дома Оливера Харролда. Хотя подобные дома стояли по всей улице и все они были выстроены по одному проекту – эркеры, колонны по обеим сторонам парадной двери и острые крыши, – только дом Харролда был выстроен на крови и поте людей Тревина. Возможно, это был самый элегантный дом в мире, величественный дворец, но ей он казался столь же отвратительным, как сточная канава.

Когда они с Саймоном зашагали по аккуратной дорожке, ведущей к дому, Элис прошептала:

– Как называлось то орудие в Средние века?.. То, которое могло швыряться булыжниками в стены или перекидывать дохлых лошадей во двор осажденного замка…

– Требушет.

– Хотелось бы мне иметь такое прямо сейчас.

– У нас есть кое-что получше требушета. – Саймон кивнул на дом и добавил: – Он будет тлеющим кратером, когда мы закончим.

– Ты всегда знаешь, что сказать.

Они поднялись по ступенькам парадного входа, и Элис подумала о том, что до конца дней своих сохранит в памяти то ощущение, которое у нее возникло, когда она прикасалась к Саймону.

Она чувствовала, что ему нравились ее прикосновения, и ей очень хотелось дать ему еще больше.

Сейчас, стоя на крыльце дома своего врага, она жаждала прижать Саймона к двери… и целовать до умопомрачения. Но наступил самый главный этап их плана, поэтому она сдержится, иначе все испортит…

К тому же Саймон верил в нее. И все в Тревине и в «Немисис» рассчитывали на нее. Сегодня она не может их подвести, хотя… Всякое возможно.

– Храбрая девочка… – Саймон сжал ее руку, лежавшую на его рукаве, и едва заметно улыбнулся. Элис тотчас же приободрилась при его словах, а он потянулся к медному дверному молотку. Внезапно его рука в перчатке замерла, и Элис, переводя дыхание, пробормотала:

– Ну… Продолжай.

Саймон постучал, и дверь немедленно открылась. На пороге стоял человек с каменным лицом и в униформе. Выглядел он более значительно, чем сам святой Петр.

– Мистер и миссис Шейл, – сказал Саймон и вручил дворецкому визитную карточку.

Выражение лица дворецкого не изменилось, но он отступил, позволив гостям пройти.

– Все собрались наверху, в гостиной, сэр, – сообщил он.

Саймон отдал плащ и шляпу молодому человеку в другой униформе, и тот же самый слуга взял у Элис палантин. Она пыталась не смотреть во все глаза на все, что ее окружало, хотя впервые в жизни оказалась в таком роскошном доме. Она уже была в доме управляющих, но видела только кухню и кладовую – да и то среди ночи. Теперь же лампы ярко горели, освещая изразцовый пол, выложенный шахматной клеткой, и мраморные столы, на которых стояли чудесные фарфоровые вазы с удивительными цветами.

Тут Саймон снова предложил ей руку, и они стали подниматься по извилистой, устланной ковром лестнице. Голоса доносились из комнаты второго этажа – резкие мужские и визгливые женские. Сердце Элис гулко забилось, а Саймон тихо сказал:

– Портреты предков на стенах они, возможно, покупали оптом.

Элис сдержала смешок, а ее сердце постепенно успокоилось.

Вскоре они остановились в дверях гостиной, выглядевшей как гниющее животное изнутри – сплошь черные и красные тона. Все поверхности были покрыты тканью – от столов и стульев до каминной доски. Куда ни падал взгляд, везде были предметы из дерева, фарфора и бронзы. А также растения, гирлянды и картины. Изобилие вещей! Сама же комната вовсе не была маленькой, но Элис чувствовала, что задыхается. Какой смысл во всем этом хламе? Хотя бы вон тот жуткий керамический слон, купленный, наверное, за большие деньги… Зачем он? Вместо него можно было бы купить… свежую говядину в лавке компании.

Но все же Элис постаралась оставаться спокойной и безмятежной.

И тут все люди, собравшиеся в комнате, заметили их с Саймоном и поднялись со своих мест. «Вот они, владельцы «Уилл-Просперити», – думала Элис. – Но как же обыденно они выглядят! Ни рогов на голове, ни гигантских чирьев на носах. И никто не потирает ладони с алчным видом. Почему их внешность не соответствует черным душам?»

В этот момент мужчина с редеющими волосами, но густой бородой выступил вперед и сдержанно поклонился.

– Добро пожаловать, мистер Шейл. Миссис Шейл, какая честь! Я Оливер Харролд.

Саймон поклонился в ответ, а Элис присела.

– Благодарю за гостеприимство. – В голосе Саймона не было ничего, кроме искренности.

Харролд улыбнулся и сказал:

– Вы слишком любезны, мистер Шейл. Благодарю, что пришли в это скромное жилище.

– Ваш дом великолепен, – вмешалась Элис. – Удобный и весьма привлекательный.

– Все это усилиями миссис Харролд. – Хозяин указал на женщину, сидевшую на темно-красном диване.

Миссис Харролд, прищурившись, разглядывала Элис какое-то время, после чего едва заметно кивнула. На шее же у нее переливались огромные драгоценные камни.

– Возможно, после ужина вы найдете время дать мне рекомендации, как обставить дом, – сказала Элис. – Мы с Саймоном недавно поженились, и я была бы очень благодарна вам за совет. Я намерена всеми силами заботиться о комфорте мужа.

Ледяное лицо миссис Харролд слегка оттаяло.

– Да-да, первейшая обязанность женщины – всеми силами обеспечить благоденствие мужа. Все остальное, в том числе ее собственный комфорт, лишь дополнительные детали.

Ногти Элис впились в руку Саймона, и тот накрыл ее ладонь своей. Любой другой человек поморщился бы от боли, но он сохранял на лице все ту же учтивую улыбку.

Элис осторожно расслабила пальцы. «Нельзя сделать ни единого неверного шага», – сказала она себе.

– Мистер Шейл, – продолжал Харролд, – вам предоставляется привилегия вести миссис Харролд к ужину. А я с особым удовольствием провожу миссис Шейл.

«Супруги» выразили благодарность, а Харроу добавил:

– Учитывая обстоятельства, Шейл, я представлю вас остальному обществу, хотя вы уже знаете Виктора Тафтона. А вот ваша жена с ним не знакома. Да, кстати, очаровательная женщина в желтом – миссис Тафтон.

Плотный мужчина с красным лицом кивнул. В противоположность мужу жена Тафтона напоминала крошечную птичку с хрупкими косточками. Саймон и Элис повторили процедуру поклонов и реверансов, после чего Харролд сказал:

– Теперь познакомьтесь с Джоном Стокемом, нашим с Тафтоном компаньоном. – И он указал на высокого худого мужчину у камина.

Элис и раньше видела имена владельцев шахты на металлической пластинке у конторы управляющих, но теперь она впервые созерцала людей, а не просто имена анонимных врагов.

– А это его восхитительная сестра, – продолжал Харролд. – Мисс Вера Стокем.

Мисс Стокем казалась ровесницей Элис, но была неприятно пухлой и с капризным лицом, присущим избалованным детям.

Саймон снова поклонился, а Элис присела.

«Черт возьми, как странно, – подумала она. – Заученные слова и ничего не значащие жесты… Все они – точно пустые фляжки шахтеров, из которых выпиты последние капли воды».

Тут в дверях появился дворецкий.

– Ужин подан, – объявил он.

– Я слышу корнуоллский акцент в вашем выговоре, миссис Шейл, – заметил Харролд. Он сидел во главе стола, а она – справа от него. В дальнем же конце усадили Саймона и миссис Харролд. Он что-то сказал ей, и та, рассмеявшись, прижала руку к груди.

А Элис было очень не по себе, хотя она знала, что именно так полагается сидеть на званых ужинах. Гости не сидели рядом с супругами или – как в случае с мисс Стокем – рядом с братьями. Саймон сказал, что это делалось для оживления разговоров, но Элис казалось, что это ужасно глупо. Как она могла болтать с людьми, которых не знала и к тому же ненавидела?

– Мы живем не так далеко от Корнуолла, – ответила Элис.

Рядом с ней появился слуга с серебряным блюдом, на котором высилась гора мяса в красноватом соусе. Она осторожно положила несколько кусочков мяса на тарелку с золотой каемкой и вовремя спохватилась, вспомнив, что не следовало благодарить слугу. Перед этим подавали супы, рыбу, жареную куропатку, окорок, барашка и устриц. А впереди было еще несколько блюд.

От такого количества еды ей становилось плохо. Элис ткнула вилкой в мясо, но съесть ни кусочка не смогла.

Жаль, что ее ридикюль так мал. Иначе она все бы вывалила в него и отвезла Саре. Та могла бы растянуть эту еду на несколько дней.

– Однако ваш муж из Лондона, – заметил Тафтон, сидевший справа от нее. Он положил себе гораздо больше мяса, чем Элис.

– Мой отец из Перранпорта, – сказала она. – Он управлял шахтой около Долкота. Вероятно, его выговор и обороты речи повлияли на мое произношение.

Тайтон и Харролд закивали, и Элис краем глаза увидела, как Саймон слегка расслабился.

– Вам повезло, что последнее предприятие вашего мужа связано именно с рудником, – заметил Харролд.

– О да. Когда мы обсуждали это дело, то подумали…

– Мы? – Тафтон нахмурился. – Мистер Шейл в самом деле говорил с вами о делах?

Все сидевшие за столом с возмущением уставились на Элис.

– Нет-нет… Конечно, нет! – хихикнула она. – Что за идея?! Я ничего не понимаю в подобных вещах, а муж никогда не говорит со мной на эти темы.

– И совершенно правильно поступает! – объявил Стокем.

– Но он сказал мне вот что… «Элис, я буду очень рад, если ты подпишешь этот документ». Я, естественно, не спросила, что это за документ. Просто подписала. Муж потом случайно обмолвился, что документ имеет отношение к корнуоллской шахте, и я подумала, что это очень забавно. Ну… из-за папы и его шахты. – По ее мнению, все это звучало так, словно вместо мозгов у нее были пушинки одуванчика, но судя по тому, как все смотрели на нее, она прекрасно справилась с ответом.

Но Тафтон вдруг снова нахмурился.

– Ваш муж случайно обмолвился?.. Не очень-то осмотрительно…

Саймон весело рассмеялся.

– Я ведь молодожен, мистер Тафтон. Отсюда и некоторая откровенность в присутствии жены. Иногда она заставляет меня терять голову.

Взгляд, который «муж» послал ей через весь стол, был таков, что Элис даже не пришлось изображать смущение.

– Кроме того, – продолжал Саймон, – мне ни к чему волноваться из-за того, что Элис кому-то проговорится. Она у меня образец скромности и послушания. После свадьбы нам пришлось делать визиты…

– Ох, не говорите об этом… – простонал Харролд. – Прошло двадцать три года с тех пор, как мы с Лорой поженились, а я все еще просыпаюсь в холодном поту при мысли, что мы не сделали всех полагавшихся визитов.

– А бедная миссис Шейл, – продолжал Саймон, – так боялась вымолвить лишнее слово, что с трудом произносила «нет» или «да». Уверен, люди, которых мы навещали, были разочарованы. Но нужно отдать должное миссис Шейл.

– И вам тоже, – добавил Тафтон. – Женщины, подобно детям или людям низшего сорта, должны воспитываться и направляться благоразумными мужчинами. Им нельзя доверять заботу о собственном благосостоянии. Такие мужчины, как мы, обязаны спасти их от самих себя.

Элис подозревала, что было бы верхом невежливости вскочить и ударить Тафтона по голове тяжелым серебряным блюдом. Поэтому она учтиво улыбнулась и стала гонять вилкой горошек на своей тарелке.

Конечно, она знала, что Саймон не верил в ту чушь, которую нес сейчас. Но он так хорошо играл свою роль, казался таким самодовольным, таким чертовски высокомерным… Она едва сдерживалась, чтобы не швырнуть в него чем-нибудь. Но на ее лице, как приклеенная, держалась глупая улыбка.

– Не могу с вами не согласиться, Тафтон, – кивнул Саймон. – Что же касается моих коммерческих предприятий, то я забочусь о жизни рабочих. Они могут ныть и стонать, требуя справедливых выплат и лучших жилищных условий, но все же, насколько я понимаю, должны быть благодарны за то, что им дают честно заработать на жизнь.

– Большего им и не следует ожидать, – добавил Стокем.

– Жить лучше – это не соответствовало бы их положению, – подхватил Харролд. Он осушил бокал вина, и слуга выступил вперед, чтобы снова его наполнить.

Элис же хотелось перехватить взгляд слуги и спросить: «Слышишь, какой бред несут эти мерзавцы?»

– Мы делаем доброе дело, – вставил Тафтон. – Низшим классам требуется, чтобы мы принимали за них решения, иначе они впадут в пьяный хаос. Видели, как они живут? Однажды я был в деревне Тревин и не увидел ничего, кроме убогих хижин. Семьи из восьми-девяти человек теснятся в двух комнатах. Никакого уединения и скромности.

– Мистер Тафтон, умоляю, давайте не будем об этом говорить. – Мисс Стокем передернуло. – Иначе я просто не смогу съесть пудинг, хотя так его ждала…

– Прошу прощения, мисс Стокем. – Саймон одарил ее чарующей улыбкой. – Это я виноват, что затронул не слишком приятную тему.

– Вы упомянули, что недавно вышли замуж, – обратилась миссис Тафтон к Элис. – А куда вы отправились в свадебное путешествие?

Голова Элис пошла кругом. Они с Саймоном не обсуждали эту тему. Самое лучшее, что могли себе позволить жители деревни, – это провести несколько дней в Ньюкве или Торкве, если хватало денег, которых всегда было мало. Но эти люди ожидали большего, чем какие-то корнуоллские приморские городки.

Она представила карту из уроков географии в школе, которую посещала давным-давно. И представила яркие пятна, обозначавшие различные страны. Бразилия? Нет, это далеко, за океаном, и там опасные джунгли. Египет? Пески и старые пирамиды. Очень странное место для свадебного путешествия.

– В Грецию! – выпалила Элис. Она знала, там много маленьких островков, которые, возможно, являются хорошими местами для молодой пары, жаждавшей познать физическую сторону брака. И, судя по одобрению во взгляде Саймона, она сделала верный выбор.

– Как мило! – вскричала миссис Харролд. – Вы видели Акрополь? Я просто обожала рынок на Монастираки – если не считать наглых греческих торговцев, конечно.

– Мы недолго пробыли в Афинах, – объяснил Саймон. – Хотели поехать в Дельфы, но дороги были небезопасны, поэтому отправились на пароходе на Санторини, а потом – на Крит.

– Ах, такая прекрасная древняя культура! – воскликнула миссис Тафтон.

– Да, это было весьма познавательно, – согласилась Элис. – То есть… очаровательно.

– Помните, дорогая, как вы просто влюбились в крошечного осленка на Крите и захотели взять его с собой? – спросил Саймон.

– Ох, вы же знаете, я никогда не могу устоять против забавного осленка…

– И что же случилось с этим созданием? – спросила мисс Стокем.

– Увы, нам пришлось оставить его на Крите, – вздохнул Саймон.

– Но в Англии и без того очень много ослов, – не удержавшись, заметила Элис.

Блюда продолжали приносить и уносить, и она едва не закричала от облегчения, когда увидела серебряные вазы с орехами и фруктами. Самая мучительная часть вечера почти закончилась, и сейчас она мысленно обзывала присутствующих всеми ругательствами, которые могла придумать, например: «сукин сын» или «пожиратель дерьма». Более того, она мысленно срывала со стола белую скатерть с ярко-голубой каймой, чтобы разбросать все блюда и разбить тарелки об пол. И еще она слышала крики Дейви Робертса, когда его поднимали из забоя. Ноги бедняги были раздавлены сломавшейся подпоркой, которую шахтеры давно просили заменить.

Интересно, как бы кричал Харролд, если бы его ноги были раздавлены? И всхлипывал бы Тафтон, как когда-то Джон Линдсей, когда его жену опускали в могилу, а дети цеплялись за него, умоляя вернуть мать?

На столе перед Элис стояли хрустальные бокалы, сверкавшие как лед, и мерцали драгоценности в ушах и на шеях женщин. В комнате же было чересчур жарко и душно. А ведь в это время года у них в коттедже так холодно, что изо рта вырывается пар: угля всегда не хватало.

Последующая беседа была ужасно скучной – очевидно, все разговоры о деле откладывались на потом, когда дамы уйдут. Элис молчала, пока все говорили об отсутствии «действительно приличного» общества в Плимуте и злословили по поводу «выскочек», хотя сами были такими же.

Наконец миссис Харролд встала и проговорила:

– Думаю, пора оставить джентльменов.

Все мужчины тотчас поднялись, едва женщины встали. Ближе всех к двери сидел Стокем – он и придержал для дам дверь. Покидая комнату, Элис бросила быстрый взгляд на Саймона. О господи, какое приятное зрелище! Его спокойствие и неизменная уверенность ободряли ее. И было очевидно: эта миссия значила для него не меньше, чем для нее. Но он каким-то образом сумел овладеть собой и держался прекрасно. Почему же она не могла?..

На сердце у нее стало легче, когда он едва заметно ей кивнул. Он не мог сказать что-либо в комнате, где находилась их добыча. Но ей и кивка было достаточно.

Элис последовала за другими женщинами, чувствуя себя соколом, высоко взмывшим над полевкой. Она летала сейчас так высоко, что маленькое безмозглое животное внизу понятия не имело, что на него охотятся.

Газовая люстра не погасла, когда Элис вышла из столовой, но комната без нее казалась темнее и мрачнее. Саймон изобразил улыбку, когда бренди и сигары пошли по кругу.

К сожалению, стены столовой были оклеены тошнотворно зелеными обоями, а массивная мебель красного дерева сгрудилась как скорбящие после похорон родственники, которым не терпится разделить пожитки усопшего. Все в доме Харролдов было приобретено только из-за высокой цены. Ни одной безделушки, ни одной картины, обладавших хотя бы каплей истинного вкуса. «Это приличная семья, с высокоморальными устоями» – так, казалось, провозглашала серебряная ваза-горка в середине стола.

– Какое облегчение, не так ли, джентльмены? – Харролд со смешком уселся на стул, с бокалом бренди в одной руке и сигарой – в другой. – Леди очаровательны, но могут быть ужасно утомительными.

– Они ничего не могут с этим поделать, – провозгласил Стокем, затягиваясь и выпуская дым к потолку. – Их жизни не могут быть так же значительны, как наши. Кстати, превосходная сигара.

– Из Флориды, что в Соединенных Штатах, – объявил Харролд. – Возмутительно дороги, но ничего…

«Более горд ценой, чем истинным качеством сигары», – подумал Саймон.

– Все лучшее недешево, – согласился Стокем. – Отправился в магазин «Рокслиз» и сказал продавцу: «Послушайте, мне нужен норфолкский пиджак, и я заплачу за него никак не меньше двух фунтов!» Парень расстарался и показал мне пиджак из шерсти викуньи, а взял за него три фунта двадцать. – Стокем усмехнулся и откинулся на спинку стула, чрезвычайно довольный собой.

В Лондоне за такой пиджак с Саймона взяли два фунта, и цена показалась ему возмутительной, но сейчас он об этом не говорил. «Боже, этот вечер никогда не кончится!» – мысленно восклицал он время от времени.

– Но все-таки нам нужны женщины, не так ли? Они заботятся о наших нуждах, заботятся о том, чтобы наши дома были уютными убежищами, и воспитывают детей, – изрек Тафтон, вертевший в руках бокал с бренди.

– И наказывают их, – добавил Харролд, подмигнув Саймону. – Наслаждайтесь этими первыми месяцами, Шейл. Вам пока что не приходится беспокоиться из-за того, что из детской вот-вот прибегут ребятишки и станут вас отвлекать от дел.

Саймон с раннего детства понял: главное – не беспокоить отца, и это означало необходимость сидеть в детской и не шуметь за обедом. А также молчать, пока взрослые с ним не заговорят. То есть изображать из себя бумажную фигурку, которую можно снять с полки, полюбоваться и вернуть на место.

Но он никогда не оставался на полке. Иногда его искали часами, обычно – в лесу, а если они находились в Лондоне, то в зоопарке или в парке. Потом его возвращали домой, ругали и били, иногда – так жестоко, что синяки долго не сходили.

Слава богу, старшие братья исполнили свой долг и подарили отцу внуков, так что их род не прервется. Саймон никому и никогда не хотел бы такого детства, как было у него.

– Миссис Шейл не терпится стать матерью, – заметил он.

– Стоит отдать ей должное, – кивнул Тафтон. – Величайшая цель женщины, помимо необходимости быть утешением для мужа, – это рожать ему детей.

– Ну, у них есть и другие цели, – вставил Стокем со смехом. Остальные присоединились к нему, и Саймон вынудил себя усмехнуться.

– Как ни приятны леди, – заметил он, – но теперь, когда они удалились в гостиную, мы можем обсудить наши дела.

– Шейл, только не говорите, что вы ханжа, – пробурчал Харролд.

– Ничего подобного не может быть, – возразил Тафтон. – Видели, как он смотрит на свою жену? – Он тяжело вздохнул. – Напоминает мне те времена, когда мы с Дороти только поженились. Но это долго не продлится, Шейл.

Харролд утвердительно кивнул и что-то проворчал себе под нос.

– Я приму к сведению ваши советы, – откликнулся Саймон. Но он часто видел подобное среди людей своего круга: браки заключались как коммерческие соглашения. У его родителей был такой же. Продолжительная страсть – если такая страсть вообще существовала – казалась ему столь же невозможной, как вечный огонь. Ведь рано или поздно топливо выгорит, пламя погаснет, и останутся лишь холодные угли.

Но ведь были еще и Ева с Джеком. Впрочем, эти двое являлись исключением, а не правилом, и он, Саймон, никогда не ожидал для себя того же, что имели они. Он никогда не думал, что сможет найти женщину, которая будет бросать ему вызов – и одновременно дарить наслаждение до конца жизни. К тому же он состоял в «Немисис». Какая разумная женщина способна вынести его перевоплощения и постоянную опасность, которой он добровольно подвергал себя?

Когда же внутренний голос прошептал ее имя, Саймон притворился, что оглох. И тотчас же, стараясь обмануть себя, подумал: «Сейчас нужно обеспечить ее будущее и забыть о своем».

– Вы ведь видели мою жену, – проговорил Саймон. – Надеюсь, мы заслужили хотя бы малую толику вашего доверия.

– Превосходная женщина! – объявил Харролд. – И кажется, она во всем полагается на вас.

– О, так и есть. Нечего бояться, что у нее есть свои мотивы и свой интерес в нашем сотрудничестве.

– Хороший знак, когда мужчина – полный господин своей жены, – улыбнулся Тафтон. – Ведь если он не может править дома, то где же тогда способен править?

– Мне кажется, вы прекрасно правите на «Уилл-Просперити», – заметил Саймон.

– Там правят управляющие. – Стокем пыхнул сигарой. – Но на наших условиях, разумеется. От этого выигрывают все.

«Если не считать рабочих», – мысленно добавил Саймон.

– У вас там весьма необычная система… Платить жетонами вместо денег – это что-то новое.

– Идея пришла к нам, когда мы увидели, как работают американские шахты, – пояснил Харролд. – Пусть все они варвары, но никто не может отрицать, что некоторые тамошние миллионеры разбогатели очень быстро. Если можно получить двойной доход от того же количества рабочих, почему бы этим не воспользоваться? Они-то все равно ничего не поймут. Ведь все они – как животные. Деньги для них значения не имеют.

– Что бы они с ними делали? – хмыкнул Тафтон. – Допивались бы до бесчувствия? Рожали еще больше крикливых ублюдков? Так что наша система оплаты куда лучше для всех заинтересованных лиц.

– Когда я изучал управление на «Уилл-Просперити» и увидел новую систему оплаты, то просто онемел от восхищения, – сказал Саймон. – Подумайте, сколько людей в промышленности могли бы разбогатеть еще больше, если бы приняли на вооружение ваш метод! По правде говоря, это стало решающим фактором в моем замысле включить вас, джентльмены, в мои заморские предприятия. «Вот они, передовые люди!» – подумал я. – Саймон сделал глоток бренди и поморщился от неприятного вкуса. Харролд, возможно, заплатил и за него безумную цену. – Поверьте, джентльмены, мы все выиграем от нашего сотрудничества.

Наступило продолжительное молчание. Наконец Харролд сказал:

– Почему бы вам не присоединиться к дамам, Шейл? Нам с партнерами нужно кое-что обсудить.

Саймон оттолкнулся от стола и затушил сигару в аляповатой пепельнице.

– И опять вы показываете себя людьми исключительной мудрости. Я бы в чем-нибудь заподозрил вас, если бы не знал о вашей честности. Увидимся наверху. – С этими словами Саймон поклонился и вышел из комнаты с совершенно невозмутимым видом.

Примостившись на краю слишком туго набитого кресла, Элис незаметно принюхалась к крошечной рюмке с ликером. Такие рюмки раздали всем женщинам, как только они вошли в гостиную. Ликер разливали слуги с непроницаемыми лицами.

Элис старалась не пить много вина за ужином, зная, что оно развязывает язык и лишает сдержанности. Более того, она знала, что если выпьет больше одного бокала, то либо начнет бросаться приборами, либо подерется с хозяевами – не лучший образ действий в их с Саймоном ситуации.

И, конечно же, она старалась не поглядывать на дверь. Интересно, о чем сейчас говорили мужчины? Должно быть – о деловом предложении Саймона. Он, казалось, был уверен, что владельцы шахты примут его план, но она все равно ужасно нервничала.

А что, если с ним… что-нибудь случится? Что, если владельцы шахты устроили засаду и трое громил уже вломились в комнату и сейчас избивают Саймона? Но она бы что-то услышала, не так ли? Элис напрягала слух, но ничего не расслышала – ни грохота мебели, ни криков. Она уже видела Саймона в деле. Он был проворен и мог побить любого врага.

О боже, она просто сходит с ума! Ведь джентльмены – даже те, которые обворовывают собственных рабочих, – не нанимают громил, чтобы избить возможных партнеров. Во всяком случае – не у себя дома, где стоит дорогая мебель.

Элис сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. «Просто мне хочется, чтобы Саймон был здесь, со мной», – сказала она себе.

А может, ей стоит выпить? Ведь все вроде бы в порядке… Элис осторожно пригубила ликера. Вкус миндаля с сахаром. Не так уж плохо. Она пригубила еще.

– Моя мать передала мне рецепт, – с гордостью заявила миссис Харролд, сидевшая на диване в другом конце комнаты.

– Я не знала, что вашей матерью была миссис Битон, – ответила миссис Тафтон с улыбкой. – Вкус такой же, как у ее домашнего ликера.

– Уверяю вас, это действительно фамильный рецепт, – заявила миссис Харролд, и женщины уставились друг на друга с вежливой злобой. – Мой ликер из плодов самбука отмечен на всех местных благотворительных мероприятиях, – добавила хозяйка дома.

Последние десять минут замужние леди беседовали о своих детях, с гордостью рассуждая об уме маленького Артура и о том, как прекрасно вышивает молодая Урсула. И все это время Элис было не по себе. Ведь если они с Саймоном осуществят свой план, то эти женщины и их дети потеряют все – возможно, даже крышу над головой. Будет ли это справедливо?

Ох, было бы куда легче, если бы она считала всех этих людей злодеями, заслуживавшими такой участи.

– Вы занимаетесь благотворительностью, миссис Тафтон? – спросила Элис.

– Конечно. Как все порядочные женщины. У нас есть собственные изделия, которые мы продаем на благотворительных ярмарках. Мои рамки для фотографий очень быстро расходятся.

– Как и мои вышитые наволочки для диванных подушек, – заявила миссис Харролд.

Мисс Стокем громко зевнула, прикрываясь ладонью, и уставилась на огонь в камине. Очевидно, благотворительные ярмарки ее не интересовали.

– А куда идут деньги, которые вы получаете на этих ярмарках? – спросила Элис.

Миссис Харролд нахмурилась.

– Но ведь в Лондоне тоже проходят благотворительные ярмарки и балы, не так ли?

– О, разумеется, – поспешно ответила Элис. – Только я хотела знать, как это делается в плимутском обществе. Возможно, я смогу чему-то научиться у вас и передать опыт своим сестрам.

Женщины тотчас заулыбались.

– «Благотворительное общество плимутских дам» известно своей щедростью по всему Корнуоллу и Девону.

– И кто же эти счастливые люди, которые получают собранные вами деньги?

Миссис Харролд в недоумении заморгала.

– Ну… я не уверена, что знаю, кто этим занимается. Все это слишком утомительно для меня.

– Скорее всего деньги получают те, кто этого заслуживает, – добавила миссис Тафтон. – Набожные люди из среднего класса, у которых настали тяжелые времена. Но не те злосчастные создания, что живут в грязи и в пороке. А таких – слишком много. Только на прошлой неделе я, как обычно по средам, делала покупки, а какая-то жуткая женщина и ее костлявый ребенок имели наглость подойти ко мне и попросить милостыню.

– На какой улице это было? – спросила миссис Харролд.

– На Корнуолл-стрит.

– Я делаю там покупки трижды в неделю.

Тут мисс Стокем пришла в себя настолько, чтобы добавить:

– А я бываю там почти каждый день. На этой улице лучшие в городе магазины.

– Поверить невозможно, что нищенка посмела подойти к вам на Корнуолл-стрит! – возмутилась миссис Харролд.

Миссис Тафтон криво улыбнулась:

– Она сказала, что ее муж – моряк, погибший при кораблекрушении, а она и ее дети голодают.

Миссис Харролд распахнула глаза.

– Какая наглость! И вы дали ей денег?

– Для чего? Потворствовать ее лени? – фыркнула миссис Тафтон. – Я посоветовала ей найти работу.

– Очень верно, – кивнула миссис Харролд.

Мир между дамами был восстановлен благодаря голодавшей вдове моряка. А мисс Стокем снова зевнула, не находя ничего интересного в разговоре о бедных.

«В конце концов, не так уж трудно разорить владельцев шахты», – промелькнуло у Элис.

Тут дверь открылась, и Саймон вошел в гостиную. Но другие мужчины не последовали за ним.

– Милые леди, – поклонился он, – у джентльменов появились новые темы для обсуждения, и они великодушно освободили меня, чтобы я мог наслаждаться вашей компанией.

Что это означало? Почему владельцы шахты вынудили Саймона покинуть столовую? Это не к добру…

– Мистер Шейл, у вас действительно вкрадчивые манеры поверенного, – хихикнула миссис Харролд.

Он прижал руку к груди.

– Позвольте заверить вас, мадам, что слухи о моей профессиональной склонности к лести сильно преувеличены. Я стал законником, потому что верю в чистосердечие. Каждое слово, срывающееся с моего языка, – чистая правда.

– Это так, миссис Шейл? – спросила миссис Тафтон.

– Мой муж – воплощение искренности.

– Ну, разумеется, вы будете так говорить, – усмехнулась мисс Стокем. – Ведь он ваш муж.

– Да, верно. Но я прекрасно разбираюсь в людях и редко ошибаюсь, когда впервые знакомлюсь с кем-то, – проговорила Элис.

– И какими же вы находите нас, миссис Шейл? – спросила миссис Харролд. Ее улыбка могла бы заморозить и океан.

– Абсолютно безупречными светскими дамами, – ответила Элис. – «И достойными того, чтобы вас усадили задницами в сточную канаву», – добавила она мысленно.

По кивку миссис Харролд слуга подал Саймону рюмку с ликером. Тот осушил ее одним глотком и схватился за спинку стула.

– Простите мне нарушение этикета, – проговорил Саймон. – Позвольте мне сесть рядом с женой. Для меня невыносимо даже несколько минут находиться вдали от нее.

– Ох, новобрачные… – вздохнула леди Тафтон.

Но Элис не поняла, говорила это она с симпатией или с некоторой горечью.

Саймон поставил стул рядом с «женой» и грациозно опустился на него. Теперь она видела напряженные морщинки у его губ, но для остальных он выглядел совершенно непринужденным.

Женщины принялись обсуждать «проблему непокорных слуг», предоставив Саймона и Элис самим себе.

– Что теперь будет? – спросила она с деланой улыбкой.

Он смотрел на нее с нежностью.

– Мы получим ответ через несколько минут.

– А если они скажут «нет»?

– Они должны сказать «да».

– Но могут сказать и «нет».

Остальные женщины взглянули на них, и Элис сообразила, что, должно быть, говорила слишком громко.

– Я повторяю тебе, дорогая… – Саймон погладил ее по руке. – В складе мебели обещали, что найдут диван, который ты хотела.

– Но это такой модный стиль! Они могут и не иметь такого дивана. Боюсь, что все раскупили.

– Если окажется, что мы не можем получить именно этот диван, найдем другой. Дорогая, клянусь: так или иначе, но мы получим все, что захотим.

– Я бы хотела иметь твою уверенность, – пробормотала Элис. Они сидели в роскошно обставленной комнате, но при этом балансировали на лезвии ножа.

– Доверься мне, – сказал Саймон с ласковой улыбкой. – Твой муж тебя не подведет.