Ева ждала, заняв позицию на набережной. Услышав выстрелы и плеск воды от падающего в реку тела, она замерла.

Кто-то кричал или ей почудилось?

Вдруг Джека ранили?

Ева всматривалась в темную воду, напряженно пытаясь разглядеть Далтона, и хотя Темза выглядела отталкивающе, Ева была готова броситься в воду и плыть, чтобы найти Джека и положить конец сомнениям, от которых у нее сжимался желудок. Но она должна была стоять здесь, в темноте, в компании трупа, зловеще напоминающего Джека, и ждать.

«Господи, как же долго».

– Где он? – пробормотала Ева вслух.

Страх терзал ее своими острыми отравленными когтями. Вот на воде показалось что-то темное. Цепи, сжимавшие желудок Евы, ослабли, но в следующее мгновение она застонала от досады. Это была всего лишь крупная речная крыса, сновавшая среди отбросов, плавающих на поверхности Темзы. А потом вдруг что-то разорвало поверхность. Послышалось частое резкое дыхание. Ева сбросила накидку и поспешила к ступеням, ведущим к самой воде. К ней плыл человек.

Джек. И не похоже, что он ранен. Слава богу!

Ева испытала такое облегчение, что у нее даже перехватило дыхание. Она упала на колени, схватила Джека за руки и попыталась вытянуть его из воды. Это оказалось нелегко. Далтон в самом деле весил шестнадцать стоунов, если не больше. Наконец он сделал последний рывок и со стоном выбрался на берег.

Ева повалилась на спину, а Джек растянулся на ней. Несколько долгих мгновений они так и лежали, пытаясь восстановить дыхание. Наконец Джек сообразил приподняться на локтях, чтобы не раздавить Еву своим весом. Ее платье мгновенно промокло и облепило тело. Ледяная вода пахла гнилью, но мисс Уоррик почти не замечала вони, а жар, исходящий от Далтона, вытеснял холод реки. Их тела были плотно прижаты друг к другу, и через мокрую одежду Ева чувствовала каждое движение его мускулов. Их сердца стучали в унисон, казалось, пробиваясь навстречу друг другу. И даже в густых сумерках Ева остро ощущала его пронизывающий взгляд, суровые контуры лица и изогнутые губы, так близко от своих собственных. Прижатая Далтоном к земле, Ева почти не могла пошевелиться, но ей этого и не хотелось. Особенно когда он опустил голову в тот самый момент, когда она чуть приподнялась, и их губы нашли друг друга.

Казалось, с тех пор как они целовались в последний раз, прошли годы. Мисс Уоррик охватило всепоглощающее желание, еще больше подогреваемое давлением массивного тела Далтона, его требовательным ртом. Они лежали на мокрой грязной каменной плите рядом с пахнущей тиной рекой, но Ева ничего этого не замечала, она чувствовала только вкус Джека и необузданную мощь его тела.

Она должна была испугаться, почувствовать угрозу, ведь он намного больше ее и необыкновенно силен. Однако желание сделало ее сильной, равной ему во всем. Ева изловчилась и высвободила руки, зарывшись пальцами в его мокрые волосы. Далтон застонал от желания овладеть мисс Уоррик здесь и сейчас, отстранился от нее и перекатился на спину. Ева сразу почувствовала, что ей мокро и холодно. Так они и лежали – тяжело дыша, глядя в ночное небо и слушая плеск реки у каменной пристани. Наконец Ева рискнула посмотреть на низ его живота. Сквозь мокрую одежду отчетливо вырисовывалось мужское достоинство Далтона, и мисс Уоррик едва совладала с желанием дотронуться до него.

Джек прикрыл глаза рукой, его пальцы были сжаты в кулак.

– Распроклятый чертов ад! – хрипло пробормотал он.

– Вот именно, – ответила Ева.

Проще всего было бы приписать их поцелуй влиянию этой ночи, полной волнения и неизвестности, но Ева бывала в подобных ситуациях и с другими агентами «Немезиды», но не набрасывалась с жадностью ни на одного из них. Только Джек возбуждал в ней это сумасшедшее желание, заставляя терять контроль над собой.

Ева с трудом села. Странным образом, когда Джек больше не лежал на ней, ее тело казалось тяжелее.

– Значит, все получилось, – сказала она.

– Рокли меня видел, его человек погнался за мной, и я сделал так, чтобы он думал, будто всадил в меня пулю. Я слышал, как он подошел к краю берега, поэтому с минуту плыл по течению как труп, а потом ушел под воду.

Джек поднялся на ноги, проворчал что-то и, поморщившись, поправил заметно выступающую часть своего тела. Видя, как он запросто прикасается к себе, Ева залилась краской. Она вдруг представила, как он держит в руке свое мужское достоинство, и у нее пересохло во рту, а груди отяжелели и стали очень чувствительными. Делал ли он это когда-нибудь? Прикасался ли к себе среди ночи? И если делал, думал ли он в этот момент о ней?

Боже, если она будет об этом задумываться, то может потерять сознание.

Ева стала подниматься. Джек протянул ей руку, предлагая помощь. Обычно она отвергала такие жесты, но сейчас, похоже, просто не могла упустить любую возможность к нему прикоснуться. Она вложила свою ладонь в ладонь Далтона и поежилась – такой шершавой оказалась у него кожа. Он поднял ее на ноги легко, словно пушинку.

– Ты вся мокрая, – сказал Джек, глядя на ее платье. Ткань облепила тело мисс Уоррик, обрисовывая груди, бедра, и взгляд Джека жадно впитывал эти подробности. В его глазах полыхал огонь.

Ева была уверена, что такой же огонь горит и в ее глазах. Но этой ночью им предстояло сделать еще кое-что, и нужно было сохранять здравый рассудок. Она отвернулась.

Боже правый, меньше чем в пятнадцати футах от них лежит труп! А она извивалась вокруг Джека, даже не думая об этом. Он действует на ее сознание как дурман.

– Уже почти светает, – сказала Ева.

Джек отряхнулся, как пес, разбрызгивая воду во все стороны, потом убрал от лица мокрые волосы.

– Давай закончим это дело.

Поднимаясь по скользким ступеням, Ева внезапно осознала, насколько опасной была роль Далтона сегодняшней ночью – его вполне могли убить или он мог утонуть в коварной реке.

Наверху лестницы их дожидался труп.

– Дай мне твой револьвер. – Джек протянул руку.

– Я умею стрелять, – возразила Ева.

– Стрелять в мертвого – мерзкое занятие, и я не хочу, чтобы ты это делала.

Ева немного подумала, не оставить ли револьвер у себя, но потом со вздохом передала оружие Далтону.

– Телохранитель стрелял три раза, – сказала она.

Джек остановился над трупом, взвел курок и прижал дуло к груди трупа.

– Подожди!

Он опустил револьвер, нахмурившись.

– Что такое?

Ева схватила свою накидку и сделала из нее узел.

– Вот, закрой дуло. Это должно приглушить звук.

– Но твоя накидка будет испорчена.

«Какая странная предупредительность!» – подумала мисс Уоррик, но вслух произнесла:

– Мне все равно нужна новая.

– Прости, приятель, – сказал Джек, обращаясь к трупу, и выстрелил. Потом всадил в труп еще одну пулю.

– Выстрелов было три, – напомнила Ева.

– Я собираюсь выстрелить ему в лицо, чтобы его труднее было опознать. – Он виновато покосился на Еву. – Будет грязно.

– Делай то, что считаешь нужным.

Хоть Ева и храбрилась, все-таки, когда Джек сделал последний выстрел, она закрыла глаза.

– Не открывай глаза, – посоветовал он.

Далтон бросил тело в реку.

– Ну вот, милая, дело сделано.

Они наблюдали, как тело относит водой от берега, а потом оно скрылось из вида.

– Кто бы он ни был, – прошептала Ева, – надеюсь, он нас простит.

Джек отвернулся от реки.

– В этом-то и проблема с мертвыми. Когда нам нужно их прощение, мы можем получить от них в ответ только молчание.

Из-за горизонта выглянуло солнце, объявляя начало нового дня. Лондон постепенно просыпался, а Ева с Джеком двинулись пешком в долгий путь в штаб-квартиру «Немезиды».

Джек брился перед треснутым зеркалом и рассматривал свое отражение. Он не был красивым ни сейчас, ни раньше, и жизнь его не была легкой и полной удовольствий. Даже когда он сбрил последние остатки щетины, он все равно выглядел грубым и злобным. Человеком, который направо и налево раздавал жестокие удары, но и сам получал их немало. Человеком, который мог, не моргнув глазом, выстрелить в труп, и совесть его нисколько не мучила. Он крепко спал, и все его сны были только о Еве и тех порочных, неприличных вещах, которые ему хотелось бы с ней делать.

Джек склонился над умывальником и ополоснул лицо водой, смывая остатки пены для бритья. Он припомнил, что в какой-то религии считается, что если священник окунул тебя в воду, ты рождаешься заново, с чистой душой. Религия Джека никогда не привлекала, и уж точно не тогда, когда он с трудом пытался выжить, но сейчас идея начать все с чистого листа, без единого пятнышка, представлялась ему заманчивой.

Дверь в комнату открылась, и вошла Ева с непроницаемым выражением лица. Джек стоял к ней спиной, но видел ее отражение в зеркале и заметил, что мисс Уоррик жадно его разглядывает. Вот она задержала взгляд на его широких плечах, потом посмотрела ниже, и еще ниже, до самых босых ступней, отчего Джек почувствовал себя незащищенным. Ступни-то у него были большие и к тому же волосатые. Еще одно доказательство того, что он грубое животное, а не приятный мужчина. Но Еве понравилось то, что она увидела. Она смотрела на Далтона так, словно тот был сладкой карамелькой, которую ей хотелось пососать. Он в одно мгновение стал твердым как сталь.

Джек повернулся к ней лицом, и ее взгляд переметнулся на его торс, потом двинулся ниже. Когда она увидела, как ее исследующий взгляд действует на тело Далтона, у нее порозовели щеки. И вовсе не от смущения. Джеку было плевать, что сейчас день, что этажом ниже члены «Немезиды» занимаются повседневными делами. Единственное, что его интересовало, – это как уложить Еву в свою постель. А до этой постели было рукой подать.

Он шагнул к Еве. Но ее лицо снова приняло отстраненное выражение, и она протянула ему газету, открытую на нужной странице.

Ему было легче читать вслух, так он и сделал, хотя некоторые длинные слова все равно давались ему с трудом.

– «Сегодня из Темзы было извлечено тело печально знаменитого преступника и беглого заключенного Джека Далтона. Хотя труп до некоторой степени обезображен из-за повреждений и пребывания в воде, его опознали. Обнаружение тела Далтона после того, как он убил Джона Джиллинга, барристера, стало для всех большим облегчением».

В статье было что-то еще, но Джек уже прочел все, что ему было нужно. Их план сработал. Мир считает его мертвым. Рокли тоже должен так думать.

Джек свободен.

Он зачем-то принялся очень тщательно сворачивать газету, потом положил ее на столик для умывальных принадлежностей. Далтон чувствовал себя странно, неловко, словно его тело принадлежало кому-то другому и он мог ходить только по ниточке.

– Куда ты теперь пойдешь? – спросила Ева.

Ее голос, казалось, донесся откуда-то издалека.

– Пойду? – переспросил Джек.

Она прошла к окну и посмотрела во двор.

– У нас больше нет на тебя влияния. Мы ничем не можем тебя здесь удерживать, разве что силой.

Ева провела пальцем по пыльному оконному стеклу, оставляя чистую полоску.

– «Немезида» больше во мне не нуждается?

– Я… мы нуждаемся. Ты по-прежнему знаешь о привычках и передвижениях Рокли больше, чем любой из нас.

– Значит, я все еще вам полезен, – сказал Джек.

– Мы нуждаемся в тебе больше, чем ты в нас, – продолжала Ева все тем же странным, бесцветным тоном. – Я уверена, что Рокли ослабил охрану. Так что теперь тебе будет относительно легко ему отомстить, чего ты с самого начала и хотел.

Джек обвел взглядом ее шею, плечи, лопатки, вырисовывающиеся под платьем. Стройная женщина, но при этом настоящая крепость.

– Ну да, он умрет, но это не поможет мисс Джонс восстановить справедливость.

Ева повернулась к нему лицом.

– Мисс Джонс для тебя ничего не значила.

– Может, и не значила поначалу. – Он сделал шаг к Еве. – Я не смог помочь Эдит, но мисс Джонс помочь могу. Это она удерживает меня здесь.

– Мисс Джонс… Ты к ней неравнодушен.

– А что, если так? – с вызовом спросил Далтон. – Думаешь, такой головорез, как я, не может никого любить?

– Я знаю, что ты можешь, – тихо сказала Ева.

Джек смотрел на нее, и сердце громко колотилось в его груди.

В комнату лился солнечный свет, делая ярким все вокруг. Он играл в медовых завитках ее волос, отражался в янтарном блеске ее глаз, этих чертовски проницательных глаз, которые видят слишком много, но, может быть, недостаточно.

– Я никуда не ухожу, – негромко сказал он.

– Ради мисс Джонс?

– Причина имеет значение?

Ева подошла ближе и прижала ладонь к его груди. Ее прикосновение было одновременно и обжигающим, и ледяным. Помолчав, она ответила:

– Нет.

Потом привстала на цыпочки и поцеловала его. Джек уже пристрастился к ее поцелуям, к тому, как они открывали ему истинную Еву – не прекрасно владеющую собой и расчетливую, но неистовую и жадную. Несдержанную. Ее поцелуи взывали к его животному началу. И сейчас, притягивая Еву, он зарычал. Она была сладкая на вкус, но Джека не одурачить. Он знал, что мисс Уоррик еще и с перчинкой. Да с такой, от которой он терял разум. Если она будет вот так его целовать, он сделает все, о чем бы она его ни попросила.

«Стоп!»

Джек прервал поцелуй и отстранил Еву от себя. Она открыла глаза и удивленно заморгала.

– Не надо, – прорычал он. – Тебе нет нужды морочить мне голову таким манером, чтобы удержать.

Выражение ее лица изменилось с затуманенного желанием на растерянное, а потом и вовсе взбешенное.

– Я ошибалась, – сердито сказала она. – Я защищала перед всеми твой интеллект, но оказывается, ты величайший в мире придурок.

Еще до того, как Джек успел раскрыть рот, она распахнула дверь с такой силой, что та ударилась о стену, и выскочила из комнаты.

Через несколько секунд в комнату Джека примчался Саймон. Он схватил Джека за грудки и прошипел:

– Что ты сделал, черт тебя побери?

Губы Джека искривились.

– Помнишь, я говорил, что умею читать? Оказалось, что не умею. – Из его горла вырвался скрипучий горький смех. – Ни единого чертова слова.

Ева и Джек наблюдали за фасадом борделя миссис Арам, стоя в тени на другой стороне улицы. Ночь была бедна на события – они вели наблюдение уже полчаса, и за это время в дверь борделя не постучался ни один клиент.

– Куда, к черту, все подевались? – пробормотал Джек.

– Может быть, лондонские джентльмены внезапно почувствовали тягу к высокоморальному поведению?

Джек недоверчиво фыркнул, из чего стало ясно, что он считает это предположение невероятным. Они снова погрузились в напряженное молчание. Ева сгорала от нетерпения подойти к двери борделя, толкнуть ее и войти внутрь. Однако они не могли этого сделать, пока не были убеждены, что количество охранников сократилось. К счастью, слежка не предполагала, что им нужно много разговаривать. Ева сомневалась, что смогла бы сказать Джеку хоть что-то, что не прозвучало бы сердито и не выдало то, как глубоко ее ранили его подозрения. Она не могла дать ему в руки такую власть над ней. Ева всегда считала, что должна защищать себя, и обвинение, которое ей бросил Джек, только укрепило ее в этом убеждении. Буквально на секунду поддавшись слабости, она осталась с кровоточащей раной. Больше мисс Уоррик не совершит такой глупости.

– Ева… – начал Джек, но замолчал, потому что недалеко от заведения миссис Арам остановился экипаж.

Из него вышел неизвестный им мужчина. Он посмотрел по сторонам и только после этого приблизился к борделю. Судя по шляпе и покрою костюма, это был какой-то преуспевающий банкир. Он негромко постучал в дверь набалдашником своей трости, и та почти немедленно открылась. Ева вздохнула с облегчением – теперь у двери стоял один охранник, а не два, как было в прошлый раз. Охранник коротко поговорил о чем-то с клиентом, потом отступил в сторону, пропуская его в дом.

После того как дверь закрылась, Ева поправила вуаль на шляпке и надела перчатки, чтобы выглядеть аккуратно и респектабельно. Удовлетворенная результатом, она повернулась к Джеку и принялась разглаживать лацканы его сюртука. Внезапно ее рука замерла в воздухе. «Что я делаю? Суечусь вокруг него, как внимательная жена».

– Пора идти добывать улики, – бросила Ева и отвернулась.

Они перешли улицу и пошли по дорожке к парадной двери, Джек поддерживал мисс Уоррик под локоть. Сердце Евы учащенно забилось. Гнев, предвкушение работы, близость Джека, его прикосновение – все это вместе действовало на нее. Поднимаясь по ступеням, она сделала несколько глубоких вдохов. Нельзя, чтобы из-за ее внутреннего смятения пострадало дело.

Они остановились перед дверью. Джек выдохнул и потянул шеей из стороны в сторону, как будто готовился к драке. Даже в респектабельном клетчатом костюме и с напомаженными и зачесанными назад волосами он все равно напоминал боксера, которым был раньше. Ева не хотела любоваться тем, с какой естественностью он носит свое большое сильное тело, решимостью, горящей в его глазах, и еще тысячью мелких деталей, вызывающих у нее восхищение. Но что она хотела и что делала в действительности – это были две очень разные вещи.

– Готова, женушка? – спросил Далтон.

Еву пугало, что ей очень нравится слышать из его уст такое обращение, особенно после того, что он наговорил раньше.

– Начинаем.

Джек посмотрел на нее непроницаемым взглядом и постучал в дверь. Дверь открылась. На пороге стоял охранник – крупный детина с лицом, которое, казалось, расплющили бетонной плитой.

– Вам кого? – спросил он.

– Мы пришли за клубникой, – ответил Джек.

Прищурив крошечные глазки, детина пристально рассмотрел Джека, потом стал разглядывать мисс Уоррик. Ева одарила его самой неуверенной улыбкой из своего арсенала, точно такой, какой улыбнулась бы женщина, ступая на неизведанную территорию. Охранник, по-видимому, удовлетворился, потому что отступил назад и открыл дверь шире.

– Ладно. Проходите в салон и поговорите с хозяйкой дома.

Ева с Джеком прошли в холл. Он выглядел так же, как холл дома любого успешного бизнесмена, – здесь была и подставка для зонтиков, и большая вешалка из красного дерева, и вазы со свежими цветами. По коридору плыли звуки фортепиано и трели женских голосов. Центральная лестница вела на два верхних этажа, по-видимому, там девушки и выполняли свою работу. Где-то в этом доме находилась личная комната Рокли, и в этой комнате они должны были найти сейф, в котором хранились доказательства его преступлений.

– Вам сюда, – сказал охранник, показывая дальше по коридору.

Ева и Джек переглянулись. Они могли рвануть за тем, что им нужно, прямо сейчас, но тогда на них набросился бы весь дом. Лучше обойтись по возможности без борьбы.

«Немезида» рисковала, отправляя сюда Джека, а не Саймона или Марко. Далтона могли здесь помнить как бывшего телохранителя Рокли и узнать. Но он знал планировку борделя и то, как поведут себя охранники в случае опасности. Хотя Ева надеялась, что до этого не дойдет.

Они прошли про застеленному ковром холлу и вошли в салон. Обстановка по-прежнему походила на дом бизнесмена: темная мебель, обои в цветочек, мягкие кресла и диван. За исключением того, что тут и там бродили, сидели или полулежали около дюжины девушек в неглиже. Три молодые женщины играли в карты, одна девушка сидела на коленях у мужчины и лениво забавлялась с его усами, еще одна, с крашеными рыжими волосами, играла на пианино. Играла на удивление хорошо, и это удручало. Ева легко представила, что она дочь какого-нибудь клерка и ей дали благопристойное образование, научив музыке, рисованию и французскому, но она где-то оступилась, и грехопадение привело ее в это место. Остальные девушки откровенно скучали, украдкой позевывая. Их возраст было трудно определить из-за большого количества косметики, но некоторым было не больше пятнадцати.

Появилась женщина постарше, одетая в красные шелка.

– Добро пожаловать, сэр… – она посмотрела на Еву, – и мадам.

Ева опустила глаза, изображая замешательство.

– Чем мы можем вас порадовать сегодня вечером? – Тон миссис Арам выдавал в ней нечто среднее между сводницей и доброй бабушкой, предлагающей чай и печенье.

Джек, несомненно, побывал во многих борделях, однако выглядел подобающе смущенным.

– Моя жена и я… мы… гм… думали, что, может быть…

Он издал нервный смешок.

– Конечно! – Миссис Арам повернулась к Еве.

– Мадам, у нас здесь только девушки. Вам интересно посмотреть или вы подумываете о более активной роли? Или… – она помолчала, – или вы с мужем желаете, чтобы у вас были зрители? У нас есть чудесная комната со множеством скрытых мест для наблюдения. Можно пригласить к вам в комнату и девушку, чтобы она смотрела. Все, что пожелаете.

Ева на мгновение растерялась, не зная, что сказать. Она увидела краем глаза, что Джек покраснел. И тут ей пришла в голову довольно порочная идея.

– Может быть, вы найдете девушку для меня, а мой муж мог бы за нами наблюдать?

Джек издал нечленораздельный звук, Ева про себя улыбнулась.

– Это можно легко устроить, – сказала миссис Арам. – У нас много девушек. – Она вдруг замолчала, глядя на Джека, и нахмурилась. Это длилось всего мгновение, но Ева заметила, как глаза миссис Арам чуть-чуть расширились.

Далтон и мисс Уоррик переглянулись.

– Позвольте, я вызову Женевьеву, – приветливо продолжала миссис Арам и направилась к звонку. – Это самая подходящая для вас девушка.

– Не звоните! – сказала Ева, бросаясь вперед. Но было поздно.

Миссис Арам дотянулась до ленты звонка и дернула за нее. Открылась дверь, скрытая под панелями стен, и в комнату влетел мускулистый мужчина с редеющими волосами. Он тяжело подошел к Джеку.

– Хозяйка дома хочет, чтобы вы ушли, – сказал вышибала скучающим тоном, по которому было ясно, как много раз его вызывали, чтобы выпроводить буйных гостей.

Но с таким клиентом, как Джек, ему никогда не приходилось иметь дело. Как только Лысоватый протянул руку к Далтону, Джек тут же нанес первый удар прямо в грудь вышибале. Его предполагаемый противник пошатнулся и попятился, ловя ртом воздух. Проститутки завизжали и повскакивали с мест. Единственный клиент в салоне бесцеремонно столкнул сидевшую у него на коленях женщину на пол и вскочил на ноги. Потом, не оглядываясь, выбежал через боковую дверь.

В комнату влетел тот охранник с расплющенным лицом, который встречал их у парадной двери. Он сразу понял, что Джек представляет угрозу, а потому вооружился тяжелой дубинкой.

– Джек, сзади! – крикнула Ева.

– Это Алмаз! – пронзительно закричала миссис Арам.

Осознав, с кем они столкнулись, оба охранника побледнели от страха. Ева знала, что у Джека была определенная репутация, но до этого момента даже не догадывалась, насколько он был известен. Эти два охранника, здоровые, как быки, и к тому же закоренелые преступники, его боялись! Но они тоже были не лыком шиты, и их страх перешел в ярость. Лысоватый выхватил из ножен нож и, зарычав, как зверь, замахнулся на Джека. Ева шагнула вперед, собираясь помочь Далтону, но увидела, что миссис Арам открывает выдвижной ящик стола. Блеснул металл. Не раздумывая, Ева ударила хозяйку борделя кулаком по лицу еще до того, как та успела вытащить оружие. Миссис Арам беззвучно осела на пол.

Девушки в вихре кружев и ароматов бросились прочь из гостиной, визжа, как испуганные попугаи. На Джека тем временем, размахивая дубинкой, набросился Расплющенное Лицо. Но Далтон, быстрый как молния, схватил охранника за запястье и не дал ему нанести удар. Другой рукой он вцепился за свободный конец дубинки. Используя захват за запястье, Джек свалил Расплющенное Лицо на землю. От удара об пол охранник даже хрюкнул. Джек выхватил дубинку и повернулся к Лысоватому. Тот пытался полоснуть его ножом, лезвие тускло блестело в свете газовых ламп. Джек парировал его удары и широкими взмахами дубинки удерживал нападающего на расстоянии. Еве очень хотелось броситься Джеку на помощь, но она боялась, что если вмешается в драку, то будет только отвлекать Джека и, вероятно, добьется того, что они оба пострадают. Джек дрался неистово и грубо. Он обладал врожденным чутьем, подсказывающим, когда может последовать следующий удар, и отбивался с грацией воина, выросшего на улицах. Здесь не было цивилизованных правил, не было джентльменских принципов. Он стремился поразить противников любыми средствами. И это зрелище ее завораживало.

Лысоватый отступил на шаг, отбиваясь от Джека, но в это время Расплющенное Лицо встал на ноги, собираясь присоединиться к драке.

– Джек! – крикнула Ева предостерегающе.

Далтон действовал так быстро, что она едва могла различить его движения. Всего через мгновение после того, как Лысоватый замахнулся на него ножом, Джек огрел вышибалу дубинкой по плечу, а секунду спустя ударил Расплющенное Лицо ногой в грудь. От удара бандит отлетел назад, ударился головой о тяжелый деревянный столик и со стоном рухнул на пол. Глаза у него закатились, и он потерял сознание.

Джек со зловещей усмешкой снова повернулся к Лысоватому. Увидев, что его напарник растянулся на полу, не подавая признаков жизни, вышибала пришел в ярость. Он замахнулся ножом, но Джек увернулся от удара и с размаху опустил дубинку на запястье Лысоватого. В гостиной раздался тошнотворный хруст. Вышибала завизжал, нож выпал из его руки, а Джек нанес ему удар кулаком в челюсть. Несколько мгновений Лысоватый хлопал глазами, словно пародируя кокетку, а потом без чувств свалился на пол. Далтон резко развернулся, готовый отразить атаку следующего нападающего, но больше никого не было.

– Здесь все, – сказала Ева.

– Их будет больше. – Он посмотрел на миссис Арам, распростертую на ковре, потом на Еву и снова усмехнулся, сверкнув белыми зубами. От этой усмешки в сочетании с бойцовской стойкой пульс Евы пустился вскачь, но она знала, что нельзя терять головы. Им еще предстояло найти улики.

– Куда теперь? – спросила мисс Уоррик.

– Личная комната Рокли наверху. То, что мы ищем, должно быть там.

Ева направилась к двери гостиной, но Джек остановил ее, схватив за локоть, и указал в сторону боковой двери.

Эта дверь ведет на лестницу для слуг. Так будет быстрее.

Ева кивнула и знаком предложила ему идти вперед.

Всего несколько минут назад в этой гостиной слышались мелодичные звуки вальса Шуберта и женское щебетание. А теперь здесь было тихо и пусто, не считая троих людей, лежащих на полу без сознания. Ева улыбнулась своим мыслям. Здесь побывала «Немезида». Нет, «Немезида» не может поставить себе в заслугу природную силу, которую источал Джек Далтон.

Ева шла вслед за Джеком по узкому коридору для слуг. Несколько испуганных горничных выглянули из дверей, но потом в ужасе их захлопнули. Они были достаточно хорошо обучены, чтобы не бежать за помощью в полицию. Джек не забывал держать наготове дубинку. Револьвер Евы по-прежнему лежал в ее сумочке. В тесных пространствах огнестрельное оружие может быть очень опасным, оно имеет обыкновение поражать не тех людей или быть выбитым из рук. Так что ее револьвер будет оставаться в безопасном месте, пока не возникнет крайняя необходимость.

Как только они поднялись на площадку второго этажа, дверь резко распахнулась и на лестницу выскочил еще один охранник, вооруженный куском трубы. Здесь было мало места для маневра, и удар пришелся Джеку по плечу. Ева поморщилась, а Джек только крякнул и поднял руку, чтобы атаковать противника дубинкой, но лестница была слишком узкая, чтобы он мог как следует замахнуться. Тогда Далтон бросил дубинку и, схватив охранника за грудки, ударил его головой об стену. Но у этого охранника оказалась крепкая голова. Он выпустил из рук свое оружие, тоже схватил Джека за лацканы сюртука и несколько раз ударил о перила лестницы, пытаясь столкнуть вниз. Джек застонал от боли.

Ева бросилась на пол и принялась шарить между тяжелыми ботинками дерущихся мужчин.

Есть! Ее пальцы сомкнулись вокруг трубы. Она встала позади охранника и ударила его трубой по основанию черепа. Охранник издал булькающий звук и осел на пол. Как только Джеку удалось восстановить равновесие, он склонился над обмякшим телом.

– Он мертв? – спросила Ева.

Джек выпрямился.

– Когда он очнется, то непременно захочет пообщаться с бутылкой виски, а может, и не одной. – И, глядя на кусок трубы, заметил: – Думаю, мне повезло, что ты не использовала что-нибудь вроде этой штуки против меня.

Ева взвесила в руке трофейное оружие.

– Еще есть время.

– Я получу какое-нибудь предупреждение? – усмехнулся Далтон.

В ответ Ева махнула в сторону лестницы:

– Поднимайся выше, и узнаешь.

Джек кивнул и пошел вверх по ступеням. Ева последовала за ним. Одно из двух: или он безрассуден, или действительно ей доверяет.