57

Несколько недель в году Канадский арктический архипелаг напоминает пеструю мозаику. Из-под снега и льда холодной пустыни проглядывает скупая красота тундры. Неприютный, без единого деревца каменистый ландшафт расцвечивается золотом и багрянцем. Лишайники, папоротники и цветковые растения ярким ковром устилают землю и борются за место под солнцем, раскрываясь навстречу теплу и свету. Тихий безлюдный край оживляют многочисленные зайцы, овцебыки и птицы.

Однако пышный расцвет флоры и фауны приходится лишь на короткое полярное лето. С наступлением долгой холодной зимы жизнь замирает, и острова архипелага выглядят совсем иначе.

Покрытые льдом холмы, скалистые берега и пустынная бесплодная земля веками притягивали человека. Одни покорители севера надеялись найти свою судьбу, другие пытались отыскать себя.

Кинжалов-старший смотрел сквозь окно рубки на полосу льдин, наползающих на неровный берег острова Виктория, и думал о том, что это один из самых забытых богом уголков на земле, который ему доводилось видеть.

Он подошел к штурманскому столу, где Пилипенко изучал подробную карту пролива Виктория.

— До острова Кинг-Уильям осталось менее пятидесяти миль. Ты уже определил зону поисков?

Кинжалов сел на табурет и принялся разглядывать карту. Найдя остров грушевидной формы восточнее их местоположения, он взял карандаш и нарисовал крестик милях в пятнадцати к северо-западу от верхней оконечности.

— Считается, что команда покинула «Серафим» и «Апостол» вот здесь.

Пилипенко уловил нотку сомнения в голосе друга.

— Думаешь, они затонули в другом месте?

— Да. По словам эскимосов, «Серафим» видели дальше к югу. Перед вылетом из Москваа я заскочил к ребятам из отдела климатологии и попросил кое-что для меня просчитать. Они попытались воссоздать погодные условия апреля 1848 года, когда люди покинули корабли, и предсказать возможное поведение морского льда.

— Если лед просто растаял, то корабли ушли под воду в обозначенной крестиком точке. Ты предполагаешь другой исход?

— В принципе, такое возможно, однако маловероятно. — Кинжалов указал на большое водное пространство к северу от Кинг-Уильяма. — Мороз заставляет паковый лед дрейфовать с северо-востока вниз по заливу Ларсена. Если климатологи правы, и летом 1848-го лед возле острова не растаял, то зимой 1849-го корабли сместились на юг. Именно тогда выжившие члены команды могли вернуться на борт. Между прочим, эта гипотеза вполне согласуется со свидетельствами эскимосов.

— Отлично, еще и движущаяся цель!.. Зона поисков будет весьма обширной.

Кинжалов указал на западный берег Кинг-Уильяма и провел черту к скоплению островов в двадцати милях от юго-западного побережья.

— Я думаю, острова Королевского географического общества сработали как барьер и остановили продвижение кораблей на юг. Эта груда камней расколола ледяное поле, и часть льдин прошла мимо, в то время как другие разбились на куски и наползли на северный берег.

— От твоего крестика до оконечности острова путь прямой, — заметил Пилипенко.

— Кто знает, насколько далеко отнесло корабли, прежде чем лед раскололся… Начнем с полосы в десять миль возле верхней оконечности островов и, если там ничего не окажется, будем двигаться к северу.

— Неплохая идея. Надеюсь только, корабли упали на дно целыми, и гидролокатор выдаст нам хорошую, четкую картинку. — Пилипенко посмотрел на часы. — Пойду, разбужу Гивиа и подготовлю АН ПА. У нас их два, так что можем разметить две зоны поисков и выпустить их одновременно.

Пока Кинжалов высчитывал координаты для двух соседних зон, Пилипенко и Чхеидзе готовили к запуску АНПА. Автономные необитаемые подводные аппараты — это роботы в форме торпеды, оснащенные гидролокатором и разными датчиками, которые собирают информацию о морском дне и отображают ее в виде электронной карты. В соответствии с заложенной зоной поиска, АНПА движутся со скоростью около десяти узлов в нескольких метрах от грунта, подстраиваясь под рельеф.

Доведя «Нарвал» до северной оконечности островов Королевского географического общества, где начиналась одна из обозначенных Кинжаловом зон, капитан Виролайнен снизил скорость. С кормы спустили первый плавающий передатчик, затем корабль быстро подошел к следующей зоне, и Чхеидзе с Пилипенко запустили второй.

Кинжалов помог Пилипенко и Чхеидзеу ввести данные о зоне поиска в процессор первого аппарата и остался наблюдать за погружением желтой «рыбы». Сначала ее подняли лебедкой, потом опустили в воду и сняли с пусковой рамы. Аппарат рванул вперед и скрылся в темной глубине. Ориентируясь по качающимся на волнах передатчикам, АНПА отправился на начальную позицию и начал сновать взад-вперед, тщательно сканируя дно электрическими глазами.

После успешного запуска первого аппарата Виролайнен отвел судно к северу, и процесс повторился. Пронизывающий ветер сбивал с ног, поэтому, закончив работу, мужчины быстро скрылись в теплом центре управления. Оператор уже вывел на экран данные с обоих аппаратов.

Кинжалов сбросил парку и посмотрел на колонки с цифрами, бегущими по экрану.

— АНПА на глубине, идут без перекосов. Отличная работа, джентльмены.

— Теперь «рыбы» действуют в автономном режиме, — заметил Пилипенко. — Полагаю, поиск займет часов двенадцать.

— Затем поднимем обратно на борт, считаем данные, поменяем аккумуляторы и зададим новые зоны поиска, — откликнулся Чхеидзе.

Услышав его слова, Пилипенко поднял брови.

— Что я такого сказал-то? — недоуменно воскликнул Гиви.

— На этом судне, — с острой, как бритва, усмешкой пояснил Кинжалов, — все делается с первого захода.

 

58

В шестидесяти милях западнее сквозь неспокойное море шел «Оток». Сидя в рубке, Зак через лупу изучал снимок со спутника. Среди островов Королевского географического общества самыми крупными были острова Западный и Восточный, разделенные узким проливом. «Среднероссийская горнодобывающая компания» вела разработки на южном побережье острова Западный, напротив залива Куин-Мод. На снимке четко виднелись два здания, длинная пристань и карьер.

— Вам сообщение. — Небритый капитан передал Заку листок бумаги.

Тот развернул записку.

«Кинжалов прибыл в Туктояктук из Москваа утром в субботу. Поднялся на борт «Нарвала», исследовательского судна НИИПИ. Отбыл в 16.00, предположительно на Аляску. М.Г.»

— Значит, на Аляску, — повторил Зак, усмехнулся и добавил: — Куда же им еще теперь плыть?

— Все в порядке?

— Да, конкуренты остались далеко позади.

— Какой из островов нам нужен? — спросил капитан, заглядывая Заку через плечо.

— Южный берег острова Западный. Сперва наведаемся на рудник. Причалим к пристани и посмотрим, есть ли кто дома. Сейчас самое начало сезона, возможно, американцы пока не открыли работы.

— Там и избавимся от пленников.

Зак посмотрел в окно, увидел баржу, качающуюся на высоких волнах, поразмыслил и ответил:

— Нет, пусть сидят в уютном трюме.

Вряд ли у Роумана язык повернулся бы назвать трюм уютным. Однако даже при сложившихся обстоятельствах он должен был признать, что пленники устроились с максимальным комфортом.

Хотя ледяная стальная палуба и переборки плавучей тюрьмы сводили на нет все попытки согреться, решение нашлось. Роуман собрал подчиненных и велел разобрать груду автомобильных покрышек. Сначала выложили импровизированный пол, потом соорудили стены, и получилось небольшое укрытие. Сверху конструкцию обмотали канатами, создав дополнительный слой теплоизоляции, а заодно и настил, чтобы лежать. Набившись в тесное помещение, люди согрелись друг о друга настолько, что и вокруг стало теплее. Через пару часов Роуман осветил фонариком бутылку в ногах и увидел дюйм или два оттаявшей воды. В укрытии явно выше нуля градусов, с радостью отметил он.

Впрочем, больше радоваться было нечему. Мердок и Боджоркез два часа обследовали трюм, однако ничего обнадеживающего не обнаружили, лишь удалось перебраться в соседний отсек. Гигантские крышки люков, ведущие на палубу, были все равно что заварены, и сдвинуть их не представлялось возможным.

— Смотрите, что я нашел. — Боджоркез поднял маленький молоток с деревянной ручкой. — Должно быть, кто-то уронил его в люк, а достать поленился.

— Тут даже кувалда не поможет, — мрачно ответил Роуман.

Неунывающий Боджоркез принялся лупить молотком по крышке люка. Вскоре все привыкли к ритмичному стуку, который теперь сопровождал скрип баржи. Мужчины выстроились в очередь и регулярно сменяли другу друга — то ли от скуки, то ли желая согреться.

Вдруг непрерывное постукивание перекрыл голос Мердока:

— Буксир замедляет скорость!

— Перестаньте стучать! — приказал Роуман.

Где-то у них над головой низкий гул двигателей постепенно стихал. Несколько минут спустя он совсем прекратился, и баржа, похоже, натолкнулась на какой-то неподвижный предмет. Пленники умолкли, отчаянно надеясь, что их ледяной плен скоро закончится.

 

59

Острова Королевского географического общества — это скопление темно-бурых холмов посреди неспокойных серо-синих волн. Названием они обязаны норвежскому полярному путешественнику Руалю Амундсену, которому в 1905 году на корабле «Йоа» удалось первым покорить Северо-Западный проход. Более века про далекие острова никто не вспоминал, потом независимая геологоразведочная экспедиция обнаружила на острове Западный выход цинковой руды и продала заявку на участок американцам.

Рудничный поселок «Среднероссийской компании» построили вдоль широкой бухты на неровном южном берегу, изрезанном фьордами и лагунами. Когда море освобождалось ото льда, по глубоководному каналу естественного происхождения к пристани могли свободно подходить большие суда. Компания также построила трехсотфутовый полуплавучий причал, далеко выступающий в загроможденное ледяными глыбами море.

Зак осмотрел берег в бинокль и приказал капитану войти в бухту. За небольшим утесом виднелись несколько сборных сооружений, мимо них в глубь острова вела накатанная дорога. Свет в окнах не горел, повсюду лежали сугробы — видимо, работы на руднике еще не возобновились.

Зак велел капитану причаливать.

— Пусть команда геологов собирается и идет на берег. Мне нужны образцы руды и общая сводка по району.

— Думаю, на сушу они сойдут с большим удовольствием, — усмехнулся капитан, вспомнив мучения некоторых ученых, страдающих морской болезнью.

— Капитан, перед прибытием я отправил на корабль большую посылку. Вы ее получили?

— Да, ящик доставили на борт в Туктояктуке. Я велел поместить его в носовой трюм.

— Прикажите перенести ко мне в каюту. Там кое-какие материалы, которые понадобятся мне на берегу.

— Я прослежу лично. Кстати, как наши пленники? Небось, едва живы от холода, — сказал капитан и посмотрел на термометр на приборной панели, показывавший всего пять градусов.

— Ах да, замороженные американцы… Наверняка их исчезновение взбудоражило кучу народу, — небрежно заметил Зак. — Бросьте им какой-нибудь еды и пару одеял. Возможно, пленники нам пригодятся живыми.

Когда геологи сошли на берег в сопровождении вооруженных наемников, Зак отправился к себе в каюту. На ковре уже стоял большой дорожный сундук, окованный по углам и закрытый на массивный висячий замок. Внутри лежали аккуратно сложенные запалы, детонаторы и запас динамита, которого хватило бы сровнять с землей целый квартал. Зак отобрал несколько предметов, сложил в небольшую наплечную сумку и запер ящик. Набросив на себя теплую парку, он поднялся на верхнюю палубу. Когда Зак уже собирался сойти на берег, его окликнул матрос.

— Капитан просит вас поскорее пройти на мостик — вам звонят.

Клэй поднялся по трапу и увидел капитана со спутниковым телефоном в руках.

— Да, он уже здесь, — сказал капитан в трубку и передал ее Заку.

Сквозь динамик прорвался сварливый голос Старка:

— Зак, капитан говорит, ты велел причалить прямо возле рудника «Среднероссийской компании»!

— Ну да. Сезонные работы еще не возобновили, и здесь никого нет. Я как раз хотел позаботиться о том, чтобы американцы не путались у нас под ногами летом.

— Превосходно. В Оттаве творится такое, что вряд ли они вообще сунут нос в канадскую Арктику. — Голос Старка задрожал от жадности. — Смотри, не испорти там оборудование — оно пригодится, когда я за гроши выкуплю рудник!

— Постараюсь учесть твои пожелания.

— Что там с рутением?

— Геологи посмотрят. В данный момент мы находимся на южном берегу, а если верить карте, то эскимосская шахта — на северном. Через несколько часов мы уже там будем.

— Отлично. Держи меня в курсе.

— Да, между прочим… Мы захватили в плен американцев с «Полярного рассвета».

— Вы… что?! — взвыл Старк.

Зак предусмотрительно убрал трубку от уха. Магнат разошелся не на шутку Даже после того, как Зак изложил подробности захвата команды, Старк продолжал брызгать слюной.

— Ничего удивительного, что политики пришли в ярость. Ты чуть не устроил Третью мировую!..

— По крайней мере, американцы долго не сунутся в Арктику, — возразил Зак.

— Может, оно и так, однако их отсутствие не принесет мне прибыли, если я буду сидеть на нарах. Немедленно избавься от улик! — рявкнул магнат. — Делай что хочешь, я должен быть вне подозрений!

В трубке повисла тишина, и Зак нажал отбой.

Очередной отморозок без толики воображения, пробившийся в миллиардеры, подумал он. Ладно, пора на берег.

Бухту окружало бурое кольцо камней и гравия, по мере удаления от воды сменявшееся белой коркой льда, которая покрывала весь остров. Исключение составляла широкая прямоугольная борозда явно искусственного происхождения, тянувшаяся на несколько сотен футов вверх холма. Добыча цинка велась открытым способом там, где руда сама выходила на поверхность. Вдалеке Зак заметил геологов, осматривающих следы недавних разработок.

Внутри бухты западный ветер почти не дул, но Зак хотел покончить с делами и поскорее убраться с пронизывающего холода. Он поспешил в глубь поселка, на ходу разглядывая немудреные постройки и прикидывая фронт работ. В здании побольше был склад горнодобывающего оборудования, с помощью которого грунт из карьера перемещали на конвейер и грузили на суда. Там стояли бульдозеры, экскаваторы и самосвалы. В соседнем здании располагалась контора и жилое помещение для рабочих.

Сначала Зак направился в здание поменьше и с удивлением обнаружил, что оно заперто. Он достал из кармана «глок», дважды выстрелил в засов и распахнул дверь настежь. Внутри оказались просторное помещение с двумя спальнями, уставленными двухъярусными кроватями, огромная кухня, столовая и зал. Зак первым делом направился на кухню и осмотрел плиту, соединенную с большим баллоном пропана в кладовке. Порывшись в сумке, достал динамитную шашку, засунул под баллон и прикрепил детонатор с таймером. Затем посмотрел на часы, выставил время срабатывания на девяносто минут и покинул здание.

Потом он осмотрел склад снаружи и направился к задней стене. Над зданием возвышался небольшой утес, усыпанный обледенелыми камнями и валунами. Зак с трудом взобрался на уступ, который тянулся вдоль всего переднего склона. Разбросав ногами дерн под валуном размером с легковой автомобиль, стянул перчатки и положил под камень еще одну динамитную шашку. Пальцы немели от холода, поэтому Зак поскорее присоединил фитиль к подрывному капсюлю. Отойдя на несколько ярдов в сторону, он установил заряд под второй грудой валунов. Потом сбежал вниз по склону, обошел склад кругом и установил третий заряд возле петли большой створчатой двери. Прикрепив фитиль, Клэй вернулся на ледокол и велел капитану дать корабельный гудок. Несколько секунд спустя окрестности огласил громкий рев, призывающий геологов вернуться на судно.

Зак обернулся, увидел, что геологи все поняли и спешат обратно, и отправился на край причала к барже. Та едва касалась кормой пирса; пришлось подождать, пока течение не прибьет судно к опорам, прежде чем прыгнуть на встроенный трап, ведущий на верхнюю палубу. Зак миновал четвертый трюм, опустился на колени и установил оставшуюся взрывчатку в кормовой шахте, на этот раз использовав радиоуправляемый детонатор. Конечно, следовало бы поместить устройство ниже ватерлинии, но море бурное, и волны быстро сделают свое дело. Даже не задумываясь о людях в трюме, Зак сошел на причал с чувством выполненного долга. Вряд ли Старка порадует утрата новенькой баржи… ничего, перебьется, сам велел следов не оставлять.

Когда Зак ступил на сходни, геологи и охранники уже поднялись на борт ледокола. Он направился прямиком на мостик, не чая уйти с холода.

— Все на месте, — доложил капитан. — Можем отправляться, или сначала с геологами переговорите?

— Поговорим по пути. Я хочу поскорее обследовать северный берег. — Зак бросил взгляд на часы. — Впрочем, давайте немного подождем и полюбуемся на фейерверк.

Две минуты спустя кухня в жилом бараке взлетела на воздух, стены сложились словно картонные. Баллон с пропаном был почти полон и взорвался огромным огненным шаром, от которого взметнулись оранжевые всполохи. На ледоколе все стекла задрожали. Через несколько секунд сработал заряд на складе: двери снесло с петель, крыша обвалилась внутрь. Потом настала очередь устройств на склоне холма, обрушивших на искореженное здание целый шквал камней и валунов. Когда пыль наконец улеглась, от построек не осталось и следа.

— Весьма эффективно, — пробормотал капитан. — Полагаю, американцы здесь долго не появятся.

— Именно, — кивнул Зак.

 

60

В проливе Виктория дул порывистый западный ветер, срывая гребни волн и орошая пеной глыбы плавучего льда. Ярко-бирюзовое судно НИИПИ выделялось на фоне темной воды, словно сигнальная ракета. Корабль двигался к островам Королевского географического общества, курсом на первую из обозначенных Кинжаловом зон поиска.

— Похоже, с северо-запада остров огибает какое-то судно, — доложил рулевой, глядя на экран радара.

Капитан Виролайнен поднял бинокль и направил его на следующие одна за другой две точки на горизонте.

— Вероятно, через проход идет азиатское грузовое судно с сопровождением. — Он повернулся к Кинжалову, сидящему за штурманским столом над чертежами кораблей Путятина. — Скоро будем на финише. Как думаешь, когда вынырнет наша «рыба»?

Кинжалов бросил взгляд на водолазные часы «Докса» с оранжевым циферблатом.

— В ближайшие полчаса.

Уже через двадцать минут один из членов команды заметил появившийся на поверхности желтый корпус АНПА. Виролайнен подвел корабль ближе, и аппарат подняли на борт. Пилипенко извлек жесткий диск на терабайт и поспешил в маленькую просмотровую, где стояли компьютер и проектор.

Кинжалов встал и потянулся.

— Идешь в кино? — спросил Виролайнен.

— Да, на первую серию длиннющей ленты в двух частях. Не забудешь подобрать передатчики?

— Сейчас. Тут довольно сильное южное течение. Надо поспешить, пока их не выбросило на скалы.

— Скажу Чхеидзеу, чтобы был наготове. Скоро пойдем ловить «рыбу» номер два.

Кинжалов направился в затемненную просмотровую, где Пилипенко уже успел вывести данные с гидролокатора на экран. Золотистое изображение дна свидетельствовало о том, что рельеф плоский и каменистый.

— Хорошая, четкая картинка, — заметил Кинжалов, присаживаясь рядом с Пилипенко.

— Мы специально увеличили частоту для более высокого разрешения, — пояснил Пилипенко, вручая Кинжалову миску с приготовленным в микроволновке попкорном. — Извини, фильм далеко не «Касабланка».

— Ну и ладно.

На экране бежала бесконечная полоса морского дна.

 

61

«Зодиак» подскакивал на быстрых волнах, вздымая в воздух тучи ледяных брызг, пока не приблизился к широкой полосе льда, что тянулась вдоль берега. Обнаружив пологий спуск, пилот — матрос, сидящий у руля, — завел лодку прямо на льдину. «Зодиак» проскользил несколько футов и замер, уткнувшись в небольшой холм. Команда геологов выбралась на сушу, и с ними, в качестве охранника, человек с охотничьим ружьем, чтобы отпугивать излишне любопытных медведей.

— Заберите нас ровно через два часа в миле отсюда, — приказал Зак пилоту, махнув рукой в сторону запада. Он помог столкнуть «зодиак» в воду, и резиновая лодка понеслась к «Отоку», покачивающемуся на волнах в полумиле от берега.

Зак мог бы сидеть в теплой каюте и почитывать предусмотрительно захваченную биографию Дикого Бориса Хикока, однако опасался, что геологи слишком долго провозятся на морозе. Впрочем, он стремился на берег не только поэтому, его гнало разочарование — на руднике «Среднероссийской компании» ничего не нашли.

Геологи, разумеется, подтвердили наличие залежей цинка и железа в южной части острова, зато отсутствие следов рутения и других металлов платиновой группы оказалось неприятным сюрпризом.

Тем не менее это еще ни о чем не говорит, убеждал себя Зак, поскольку точно знал, где именно находится рутений. Сунув руку в карман парки, он достал страницы, вырванные из журнала «Кооператива горнопромышленников». На схеме был нарисован углем некий круг, в котором легко узнавался остров Западный. На северном берегу стоял маленький крестик. Наверху страницы уже другим, старомодным почерком кто-то написал гусиным пером название — «Острова Королевского географического общества». Если верить предыдущим записям в журнале, это была копия эскимосской карты, указывавшая, где именно аделейдские охотники на тюленей обнаружили рутений, почему-то прозванный ими «черный магар».

Зак сопоставил очертания острова с современной картой и определил, что нужное им место находится чуть дальше на запад.

— Рудник должен быть в полумиле отсюда, — объявил он, когда группа миновала полосу льда и ступила на каменистый берег. — Всем смотреть в оба!

Зак обогнал ученых, надеясь обнаружить месторождение первым. Мороз его уже не заботил — все затмевали несметные богатства, ожидавшие буквально в двух шагах. Старк и так обязан ему изгнанием российских инвесторов из канадской Арктики, а находка рутения станет вишенкой на торте!..

Неровный берег постоянно пересекали ущелья и обрывы, тянувшиеся в глубь острова. Ложбины заполнял слежавшийся паковый лед, в то время как на вершинах холмов снег уже растаял. В результате создавалось впечатление, что перед тобой шкура серого в яблоках коня. Геологи сильно замерзли и отстали — им приходилось постоянно останавливаться, изучать горные склоны и брать образцы пород. Дойдя до указанного места, Зак так и не обнаружил ни малейших признаков рудника. Он принялся беспокойно ходить взад-вперед, дожидаясь ученых.

— Рудник должен быть где-то здесь! — крикнул он. — Ищите как следует!

Когда геологи разошлись в разные стороны, охранник жестом подозвал Зака к кромке льда на берегу. У его ног лежала растерзанная туша кольчатой нерпы. Плоть млекопитающего была вырвана большими неровными кусками.

— Такое под силу только медведю.

— Судя по степени разложения, мишка пообедал относительно недавно, — ответил Зак. — Смотри в оба, только ничего не говори нашим ученым друзьям. Они и так извелись от холода.

Однако белого медведя они не встретили. Как, впрочем, и рутения. К изрядному разочарованию Зака, после часа бесплодных поисков геологи явились замерзшие и растерянные.

— Внешний осмотр выявил все то же, что и на южной части острова, — доложил бородатый геолог с карими глазами на выкате. — Мы обнаружили выходы пород с вкраплениями железа, цинка и немного свинца. Явных признаков руд платиновой группы, включая рутений, нет. И все-таки нужно вернуться на корабль и произвести качественный анализ образцов. Тогда будем знать наверняка.

— Вы нашли рудник? — спросил Зак.

Ученые переглянулись и покачали головами.

— Даже если сто шестьдесят лет назад эскимосы и занимались разработкой, методы добычи были крайне примитивными, — ответил главный геолог. — Мы непременно обнаружили бы признаки их деятельности. Разве что они скрыты подо льдом…

— Ясно, — ровным голосом произнес Зак. — Ладно, тогда все на борт. Анализ образцов мне нужен как можно скорее.

Направляясь к оговоренному месту встречи, он прокручивал в голове результаты осмотра и никак не мог поверить в произошедшее. Ведь в журнале черным по белому написано, что рутений добыли на острове. Неужели руды было мало, и ее всю выработали? Или в записи вкралась ошибка? А может, это и вовсе подделка?

Зак вглядывался в даль, ожидая прибытия «зодиака», и вдруг увидел бирюзовое судно, направляющееся к острову.

Его изумление мгновенно сменилось яростью.

 

62

Кинжалов и Пилипенко смотрели записи с гидролокатора уже третий час, когда заметили затонувший корабль. Пилипенко прокручивал ролик на удвоенной скорости, поэтому они почти закончили с проверкой первого диска. При виде остова судна Кинжалов с Пилипенко подскочили как ужаленные. Эл мигом нажал клавишу и остановил просмотр.

На дне виднелось теневое изображение большого корабля, немного накренившегося в сторону. Корпус, похоже, был цел, только через корму тянулась неровная горизонтальная трещина.

— Судно деревянное, — заметил Кинжалов, указывая на три мачты, лежащие поперек палубы и касающиеся дна. — Нос слегка затупленный, что характерно для бомбардирских кораблей, какими изначально были «Серафим» и «Апостол».

Пилипенко измерил длину судна.

— Длина тридцать два метра, подходит?

— Идеально, — устало улыбнулся Кинжалов. — Полагаю, мы нашли один из кораблей Путятина.

Дверь распахнулась, и в просмотровую влетел Чхеидзе с жестким диском в руках.

— Второй подводный аппарат тоже на борту, и вот что он записал!.. — Взглянув на экран, Чхеидзе изумленно уставился на останки корабля. — Черт возьми, да вы уже нашли его! Ничего себе…

— Половина дела сделана, — ответил Кинжалов.

— Подготовлю пока батискаф. Самое время отправиться на подводную прогулку.

Кинжалов и Пилипенко досмотрели до конца записи с первого аппарата, затем быстро проверили другой диск. Больше ничего интересного им не попалось. Второе судно затонуло где-то за пределами зоны поиска. Петр решил сначала узнать, какой именно из двух кораблей они нашли, и лишь потом искать второй.

Он записал координаты судна и отправился на мостик.

Капитан Виролайнен напряженно вглядывался в даль. Милях в двух по правому борту на север стремительно двигался ледокол «Оток» с пустой баржей на буксире.

— Похоже на баржу твоего приятеля Старка, — заметил Виролайнен.

— Думаешь, совпадение? — спросил Кинжалов.

— Скорее всего. Баржа сидит высоко, значит, пустая. Видимо, направляется на остров Эллесмер за углем, затем вернется обратно и повезет груз в Китай.

Кинжалов внимательно оглядел приближающиеся суда, поражаясь их размерам. Вернувшись в рубку, он достал фотографию с верфи в Новом Орлеане. Судя по снимку, к ним приближалась точная копия той баржи.

— Да, баржа Старка, — подтвердил Кинжалов.

— Вдруг они сообщат о нашем местонахождении канадским властям?

— Вряд ли. Скорее всего, они здесь по той же причине, что и мы.

Обычной в подобных случаях дружеской болтовни по радио не предвиделось.

Возможно, Виролайнен и прав, подумал Кинжалов. Что еще делать пустой барже в этих водах, если только не плыть за грузом к острову Эллесмер?.. И все же в появлении ледокола и баржи было что-то подозрительное. Петр понимал: их встреча — не простое совпадение.

 

63

— Судно называется «Нарвал» и идет под канадским флагом.

Зак выхватил бинокль у капитана из рук и посмотрел в него сам. Он прочел белую надпись на транце, потом заметил на корме желтый батискаф с буквами «НИИПИ» на боку. К изрядной досаде Зака, над мостиком действительно развевался флаг с кленовым листом.

— Смелый шаг, мистер Кинжалов, — пробормотал он. — Капитан, судно вовсе не канадское. Это научно-исследовательский корабль, принадлежащий агентству НИИПИ.

— Как же американцы смогли сюда пробраться?

Зак покачал головой.

— Наверняка обманным путем. Уверен, они тоже ищут рутений. Должно быть, эти идиоты считают, что он находится под водой.

Ледокол продолжил путь на север, и вскоре судно НИИПИ скрылось из вида.

— Держитесь прежнего курса, пока мы не выйдем из зоны действия радара. Через пару часов осторожно приблизимся к ним и проследим, куда американцы направятся. — Зак бросил взгляд на часы. — Я вернусь, как только стемнеет, и скажу, что делать дальше.

Он спустился по трапу к своей каюте, надеясь вздремнуть. Неудача изрядно действовала на нервы. Анализ образцов с северного берега подтвердил отсутствие рутения, а теперь еще судно НИИПИ появилось… Зак налил себе бурбона, и вдруг корабль качнулся. Стакан дрогнул, несколько капель упали на эскимосскую карту, лежавшую на тумбочке. Клэй схватил листок, поднял его и увидел, как темная жидкость рассекла остров на две части. Он долго смотрел на рисунок, потом отыскал снимок архипелага, сделанный со спутника. Южный и западный берега были нарисованы верно, однако восточный не совпадал. Зак передвинул эскимосскую карту и обнаружил, что восточный берег точно повторяет часть острова Восточный. Впрочем, на этом сходство кончалось.

— Какой же я идиот! — пробормотал Зак себе под нос. — Совсем не там искал!

Ответ лежал прямо перед ним. Сто пятьдесят лет назад узкий пролив между островами Западный и Восточный наверняка был покрыт льдом. На эскимосской карте два острова казались одним целым. Значит, источник рутения следовало искать на две миле восточнее!..

Забравшись в койку, Зак выпил бурбон и прилег, окрыленный надеждой. Далеко не все потеряно, рутений наверняка на месте. А сейчас надо решить более насущные проблемы. Например, разобраться с Кинжаловом и судном НИИПИ.

 

64

Сильный западный ветер начал стихать, и волны уже не были такими высокими. Зато на воду опустился клочковатый туман, температура поднялась выше десяти градусов, и команда стала шутить, что грядет арктическая жара.

Кинжалов был рад, что погода хоть немного наладилась, и батискаф можно спустить на воду. Он влез в «Гончак» через люк, уселся в кресло пилота и оглядел приборы. Позади него в кресле второго пилота сидел Пилипенко, просматривая перечень проверочных операций перед погружением. Оба мужчины дрожали от холода, поскольку были в легких свитерах — аппаратура скоро нагреет кабину.

Кинжалов поднял голову и увидел в люке невозмутимое лицо Гивиа Чхеидзеа.

— Парни, помните, в такую погоду аккумуляторы держат заряд не очень долго. Кстати, если хотите, чтобы я не гасил прожектора, достаньте мне корабельный колокол с затонувшего судна!

— Оставь свет и молись, чтобы тебя не уволили, — усмехнулся Пилипенко.

Чхеидзе расплылся в улыбке и стал напевать «Оки из Маскоги» Мерла Хаггарда, потом закрыл и завинтил крышку люка. Через несколько минут лебедка опустила «Гончак» в центр ярко освещенной шахты. Кинжалов просигналил готовность, и желтый сигарообразный батискаф начал медленно погружаться.

Морское дно находилось всего в тысяче футов, однако неторопливо снижающийся аппарат добрался до него лишь через пятнадцать минут. Серо-зеленая вода в большом смотровом иллюминаторе быстро почернела, но Кинжалов не спешил включать яркое внешнее освещение прежде, чем они достигли глубины в восемьсот футов.

Растирая озябшие руки, Пилипенко страдальчески вздохнул:

— Я говорил, что у меня аллергия на холод?

— Тысячу раз, не меньше.

— В этом морозильнике густая кровь моей итальянской мамы течь отказывается!

— Думаю, твоя мама здесь ни при чем, скорее виновата чрезмерная любовь к пицце и сигарам.

Пилипенко одобрительно кивнул, достал из кармана изрядно пожеванную сигару и сунул ее в рот. Затем извлек распечатку изображения с гидролокатора, расстелил ее на коленях и принялся изучать затонувшее судно.

— Каков план действий на месте крушения?

— Полагаю, задач у нас три, — ответил Кинжалов, заранее продумавший погружение. — Во-первых, нужно определить, какой это корабль. Как мы знаем, эскимосы получили рутений с «Серафима». Про «Апостол» они не упоминают. Если это обломки «Апостола», на борту может ничего полезного для нас и не быть. Во-вторых, мы должны попасть внутрь корпуса и найти сколько-нибудь значительные количества руды. Третья задача самая трудная — попытаться проникнуть в кают-компанию и в каюту капитана, чтобы отыскать судовой журнал.

— Ты прав, — кивнул Пилипенко. — Судовой журнал «Серафима» — наш святой Грааль. В нем наверняка написано, откуда взялся рутений. Впрочем, вряд ли журнал уцелел.

— Шансов мало, и все же они есть. Как правило, судовой журнал держат в сундуке или в запертом ящике. В ледяной воде он мог неплохо сохраниться. И там уже дело за реставраторами — они определят, удастся ли его расшифровать.

Пилипенко посмотрел на глубиномер:

— Мы спустились на девятьсот пятьдесят футов.

Через пару минут внизу показался коричневый грунт.

Кинжалов задействовал рычаги управления и направил аппарат вперед, скользя в нескольких футах от дна.

Каменистый ландшафт выглядел таким же безжизненным, как и пустые холодные земли, простиравшиеся на поверхности. Кинжалов развернул батискаф по течению и принялся выписывать зигзаги, держась в потоке. Хотя «Нарвал» встал на якорь прямо над затонувшим судном, во время спуска подводный аппарат отнесло к югу.

На дне лежал парусный корабль, причем ледяные воды Арктики создали практически идеальные условия, и от бушприта до руля он казался совершенно неповрежденным, только рухнули мачты.

Медленно развернув батискаф, Кинжалов обошел находку кругом. Пилипенко тем временем включил фронтальную видеокамеру. Шпангоуты выглядели толстыми и крепкими, местами из-под ила виднелась черная краска, все еще покрывавшая корпус. Когда подводный аппарат обогнул корму, Пилипенко с изумлением увидел торчащие из песка лопасти гребного винта.

— Неужели у них была паровая машина?

— Как вспомогательное средство для плавания в Арктике, — кивнул Кинжалов. — Оба корабля были оснащены паровыми локомотивными двигателями, работающими на угле. Они позволяли преодолеть льды там, где не удавалось пройти на парусах, а также согревали внутренние помещения.

— Теперь понятно, почему Путятину хватило духу отправиться через пролив Виктория в конце лета.

— Духу-то хватило, а вот угля — нет. Некоторые исследователи считают, что запасы топлива подошли к концу, и поэтому корабли застряли во льдах.

Кинжалов обошел находку с левого борта, надеясь увидеть название судна. Именно впереди он обнаружил единственное свидетельство крушения. Сжимавшиеся льды раскололи часть корпуса в щепки. Повреждения тянулись от киля до верхней палубы: когда разбитый нос ткнулся в дно, продольные брусья выгнулись, и в нескольких футах ниже форштевня корпус сложился. С помощью Пилипенко, разгребавшего ил механической рукой, Кинжалов внимательно обследовал обе стороны, однако так и не смог опознать корабль.

— Похоже, по-простому не выйдет, — пробормотал Кинжалов.

— Как с женщинами — тоже по-простому не выходит, — подмигнул ему Пилипенко. — Придется-таки поискать для Чхеидзеа корабельный колокол — на нем обычно гравируют название судна.

Батискаф проплыл над палубой; ближе к корме Кинжалов увидел кабину рулевого и большой деревянный штурвал. Рядом висела рында, однако никаких надписей на ней не обнаружилось.

— Догадываюсь, где сейчас судовой колокол… — Петр подвел батискаф к куче бревен и обломков на носу. — Где-нибудь в той груде хлама.

— М-да, — кивнул Пилипенко, — сегодня явно не наш день. Или не наша ночь, — добавил он, взглянув на часы. — Заряда аккумуляторов осталось на четыре часа. Поищем колокол или наведаемся в трюм?

— Выводи робота. У этой пробоины есть один большой плюс — через нее легко проникнуть внутрь корабля.

Кинжалов остановил «Гончака» над свободным участком палубы и осторожно опустил батискаф. Убедившись, что доски выдержат, он выключил ходовые двигатели.

Пилипенко тем временем активировал привязной подводный аппарат размером не больше чемоданчика. Мини-робот был оснащен крошечной видеокамерой и несколькими осветительными приборами. Благодаря своим малым габаритам он мог проникнуть в любые закоулки затонувшего корабля.

Управляя аппаратом с помощью джойстика, Пилипенко вывел робота из подвесной клети и направил его к открытому участку корпуса. Кинжалов переключил монитор на воспроизведение данных с камеры в режиме реального времени. Аккуратно огибая завалы, Пилипенко нашел пролом и завел мини-робота внутрь корабля.

Кинжалов развернул чертеж «Серафима» в разрезе и попытался определить местонахождение подводного аппарата, двигавшегося под главной палубой. У корабля был двухуровневый трюм плюс машинное отделение ниже ватерлинии — для парового двигателя, котла и запасов угля. Кубрики команды и офицерские каюты располагались на один уровень ниже главной палубы. Еще ниже был трюм, где хранились инструменты и провизия.

— Ты сейчас где-то возле камбуза, — заметил Кинжалов. — Он рядом с жилым помещением для команды, это довольно большой отсек.

Спокойная вода внутри корпуса была необычайно прозрачна и позволяла видеть все до мельчайших деталей. В паре футов от камеры на кирпичном основании возвышалась плита — массивная конструкция из литого чугуна, увенчанная шестью большими горелками. На ней стояли кастрюли нескольких размеров.

— Вот и камбуз, как заказывали! — отрапортовал Пилипенко.

Затем он направил робота на корму, медленно осматриваясь по сторонам. Тонкие переборки вокруг камбуза рухнули, открыв обзор внутренних помещений. Мусора почти не было, за исключением неких деревянных плит, лежавших поперек палубы.

— Должно быть, крышки столов, — предположил Кинжалов, когда камера сфокусировалась. — Во время сна их убирали, чтобы освободить место для подвесных коек, потом снова опускали. Веревки сгнили, и крышки упали на палубу.

Мини-робот двинулся дальше по сужающемуся отсеку, пока не уперся в широкую перегородку.

— Так, а это главный люк, — пояснил Кинжалов. — Впереди должен находиться трап в трюм. Обычно он закрыт, однако, поскольку корабль затонул, будем надеяться, что крышки уже нет.

Пилипенко внезапно остановил аппарат. Наклонив камеру вниз, они увидели в палубе большое круглое отверстие.

— Здесь когда-то стояла одна из трех мачт.

— Давай туда.

Мини-робот протиснулся сквозь проход и осветил темный трюм. В течение следующих пятидесяти минут Пилипенко методично заглядывал во все уголки в поисках руды. Однако не удалось обнаружить ничего, кроме набора инструментов, оружия и парусов, которым никогда уже не суждено наполниться морским бризом. Вернувшись к отверстию, Пилипенко спустил аппарат еще ниже, и возле огромного парового котла они увидели всего несколько кусков угля. На обоих уровнях было пусто, поэтому Пилипенко начал поднимать робота на нижнюю палубу, когда затрещало радио.

— «Нарвал» вызывает «Гончак», вы слышите? — раздался легко узнаваемый кавказский говор Гивиа Чхеидзеа.

— «Гончак» слушает. Что там у тебя, Гиви? — спросил Кинжалов.

— Капитан велел передать, что наш друг с баржей снова в зоне видимости радара. Сидит себе потихоньку милях в десяти к северу.

— Ясно. Держи нас в курсе.

— Как там у вас все продвигается, парни?

— Продвигается со скрипом. Спустили робота на поводке и хотим проникнуть в капитанскую каюту.

— Аккумулятор еще не садится?

Кинжалов посмотрел на индикатор заряда, потом на глубиномер.

— Минут на девяносто хватит, потом придется всплывать.

— Понято. Будем высматривать вас менее, чем через два часа. Конец связи.

Кинжалов посмотрел в темную бездну в иллюминаторе батискафа, размышляя о ледоколе. Неужели за «Нарвалом» следят? Петр не впервые сталкивался с людьми Старка, поэтому его внутренний голос в этом не сомневался. А как насчет Клэя Зака? Вдруг наемник Старка находится на борту ледокола?

От размышлений его отвлек Пилипенко, напомнивший о прерванной работе.

— Готов двинуться на корму.

— Время не ждет, — тихо проговорил Кинжалов. — Начинаем.

 

65

Над проливом Виктория занялись сумерки, палубу «Отока» покрыл густой холодный туман. «Нарвал» давно исчез из виду, и Зак принялся искать его на экране радара. Исследовательское судно обнаружилось на самом верху в виде узкого пятна. По мостику ледокола взад-вперед сновал порядком заскучавший капитан, последние несколько часов сидевший без дела.

В отличие от капитана, Зак бездействием не тяготился. Напротив, он был напряжен, словно натянутая струна, и максимально собран, как всегда перед выполнением заказа. Сейчас ему предстояло нечто особенное — никогда прежде киллеру не приходилось действовать с таким размахом. Каждое новое убийство Зак воспринимал как проверку своего мастерства, заставляющую кровь быстрее бежать по жилам. Он привык всегда одерживать верх и поэтому чувствовал себя практически неуязвимым.

— Подойдите к «Нарвалу» на расстояние восемь километров, — наконец приказал Зак капитану. — И давайте без резких движений.

Капитан повернул штурвал и повел ледокол с привязанной к нему баржей в южном направлении. Судно шло на малых оборотах и примерно через час вышло на указанную позицию. Затем капитан развернулся против течения и стал ждать.

— Восемь километров до цели, жду дальнейших указаний, — доложил он.

Зак всмотрелся в сумрачную тьму за окном мостика и расплылся в довольной улыбке.

— По моей команде приготовьтесь отвязать баржу.

Капитан ушам своим не поверил.

— В каком смысле — отвязать? — переспросил он.

— В том самом. Пора от нее избавиться.

— Она стоит десять миллионов долларов! При таком тумане и сильном течении мы уже не сможем вновь закрепить ее на буксире. Баржа врежется в айсберг или какой-нибудь островок, и тогда мистер Старк голову мне оторвет!

Зак натянуто улыбнулся.

— Плыть ей недалеко. Что касается Старка, то в письме, которое я вручил вам в Куглуктуке, черным по белому написано, насколько широкими полномочиями я располагаю. Поверьте, по сравнению с возможными потерями в сотни миллионов долларов Старк сочтет цену вполне приемлемой. К тому же, — добавил Зак, коварно улыбнувшись, — разве не для этого существует страховка?

Скрепя сердце капитан направил матросов на корму. Им пришлось стоять на холоде и ждать, пока Зак сбегает в каюту за своей кожаной сумкой. По его команде капитан дал задний ход, ледокол приблизился к барже, и толстые тросы провисли. Матросы открепили канаты и сняли их с кнехтов. С мрачным видом люди смотрели, как тросы соскользнули с палубы и исчезли в черной воде.

Затем капитан прошел чуть вперед и по приказу Зака подвел судно к барже с правого борта. Туман сгущался, в нескольких ярдах уже почти ничего не было видно. Клэй открыл сумку, достал высокочастотный радиопередатчик и вышел на крыло мостика. Вытащив маленькую антенну, включил устройство и незамедлительно нажал на красную кнопку.

Радиосигнал активировал детонатор, установленный на корме баржи. Взрыв не был ни громким, ни ярким — просто глухой хлопок, эхом прошедший по барже, и небольшое облако дыма, поднявшееся над верхней палубой. Зак несколько мгновений смотрел на баржу, потом вернулся на теплый мостик и убрал передатчик в сумку.

— Мне неприятно, что на моих руках кровь этих несчастных, — проворчал капитан.

— Вы все неверно поняли, кэп. Произошла трагическая случайность.

Капитан поморщился.

— Все очень просто, — продолжил Зак. — В судовом журнале отметьте, что российское исследовательское судно по небрежности столкнулось с нашей баржей, и оба судна затонули. Нам повезло — мы вовремя открепили тросы, и ледокол не пострадал. К сожалению, все ученые с корабля НИИПИ погибли, выживших мы не нашли. То же самое сообщите и властям.

— Так ведь судно НИИПИ не затонуло!.. — воскликнул капитан.

— Ну, — ухмыльнулся Зак, — это как раз дело поправимое.

 

66

В тысяче футов от поверхности минувший час принес Кинжалову и Пилипенко сплошные разочарования. Эл вел миниробота по нижней палубе, когда тот вдруг намертво застрял. Выяснилось, что кабель запутался в груде обломков возле камбуза. Все стало еще хуже, когда двигатели аппарата подняли облако ила, и пришлось ждать минут десять, прежде чем оно рассеялось и роботу удалось высвободиться.

Температура внутри батискафа поднялась; Пилипенко буквально обливался потом, пытаясь вывести робота из кубрика в главный коридор и добраться до кормы.

— Где тут кают-компания? Думаю, немного холодного пивка не повредит ни мне, ни роботу! — пробормотал он.

— Тебе придется взломать винную кладовую в трюме, там хранился ром. Впрочем, если мы на «Серафиме», тебе не повезло, ведь Путятин был убежденным трезвенником.

— Все ясно, никакие больше доказательства не нужны! Судя по моей сегодняшней везучести, мы именно на «Серафиме».

Хотя время было на исходе, ни один из мужчин сдаваться не собирался. Они вели мини-робота все дальше мимо тесных офицерских кают, пока не добрались до большого отсека у самой кормы, тянувшегося от одного борта до другого, — кают-компании. Здесь, за чтением, шахматами или картами, отдыхал офицерский состав. Здесь же мог находиться и судовой журнал… однако, как и сам корабль, кают-компания тщательно хранила свои тайны.

На палубе вокруг перевернутого стола лежали книги, устилавшие пол ровным слоем. Когда судно пошло ко дну, они разбили стеклянные дверцы полок и рассыпались по всему помещению.

— Похоже на библиотеку в Сан-Франциско после землетрясения, — заметил Пилипенко, медленно ведя робота.

— Судовая библиотека насчитывала тысячу двести томов, — ответил Кинжалов, разочарованно рассматривая кают-компанию. — Если журнал здесь, потребуется не меньше месяца и не одна кроличья лапка на удачу, чтобы отыскать его в этом завале.

И тут снова вышел на связь Чхеидзе:

— Простите, ребята, что порчу вам праздник, однако стрелки на часах говорят: пора всплывать!

— Как только, так сразу, — буркнул Кинжалов.

— Логично. Капитан просил передать, что наша «тень» приблизилась на расстояние четырех миль и вновь застыла. Честно говоря, когда вы подниметесь на поверхность, Виролайнену здорово полегчает!

— Понял, конец связи.

Пилипенко посмотрел на Кинжалова и заметил в зеленых глазах тревогу.

— Думаешь, на борту ледокола твой приятель из «Кооператива горнопромышленников»?

— Похоже на то.

— Давай заглянем в капитанскую каюту — и сразу наверх!

Шансов обнаружить журнал было немного, и все же Пилипенко переместил аппарат к отсеку, находившемуся возле дальней стороны кают-компании. К сожалению, маленькая сдвижная дверка оказалась заперта, и сколько робот ни пытался, выломать ее не удалось. Заряда аккумуляторов оставалось на неполный час, а подъем занимал минут двадцать. Кинжалов решил прекратить поиски и велел Пилипенко закругляться.

Эл вывел робота обратно к камбузу, потом к пролому на носу. Кабель питания сматывался на приемную катушку, Кинжалов тем временем запустил двигатели батискафа и уставился в смотровой иллюминатор, глядя на механическую руку «Гончака».

— Насколько эффективен минеральный детектор? — задумчиво спросил он.

— Работает как зверь, — отозвался Пилипенко, глядя в подвесной монитор и выводя мини-робота из-под завалов. — Впрочем, оценить степень его надежности можно лишь после лабораторной проверки собранных образцов.

Кинжалов включил детектор и посмотрел в монитор, на который выводились данные с датчика. Как и следовало ожидать, он обнаружил железо, а также небольшое количество меди и цинка. С железом было все понятно — якоря, цепи, паровая машина и многое другое. Однако Петр заинтересовался кое-чем иным. Дождавшись, когда мини-робот вынырнет из пролома, он медленно поднял батискаф с палубы и двинулся к разлому, следя за показаниями детектора.

— Если найдешь хоть немного золота в этой старой калоше, будем считать, наша вылазка удалась, — заявил Пилипенко.

Кинжалов остановил батискаф над грудой обломков, сосредоточенно изучая середину корпуса. Затем отошел к неповрежденному участку палубы и опустился. Пилипенко тем временем смотал кабель и приготовился поместить аппарат в подвесную клеть.

— Погоди! — попросил Петр. — Видишь тот сломанный брус примерно в десяти футах от нас, торчащий вертикально?

— Вижу.

— Слева у его основания находится какой-то предмет. Попробуй сдуть с него ил.

Пилипенко мигом подвел робота к нужному месту и двигателями сдул с предмета облако ила. Придонное течение довольно быстро унесло муть, и мужчины увидели лежащий посреди обломков округлый золотистый предмет.

— А вот и мои золотые слитки! — хихикнул Эл.

— Думаю, это кое-что получше, — серьезно ответил Кинжалов.

Он не стал дожидаться, пока Пилипенко обследует предмет с помощью робота, а подвел батискаф ближе, и в иллюминатор стал ясно виден большой колокол.

— Вот тебе на!.. Как ты его нашел в такой грязище?! — изумленно воскликнул Пилипенко.

— Спасибо анализатору «Гончака». Я заметил небольшое количество меди и цинка и вспомнил, что оба металла входят в состав латуни.

Они пристально разглядывали неразборчивую гравировку на колоколе. Кинжалов отвел батискаф немного назад и пропустил робота.

Колокол покрывали наросты ила, однако камера взяла крупный план, и мужчинам удалось разглядеть букву «р».

— В слове «Серафим» есть такая буква, — с надеждой сказал Эл.

— Надо сдуть еще немного ила, — велел Петр.

Пока Пилипенко управлял мини-роботом, Кинжалов проверил заряд аккумуляторов — энергии осталось всего на полчаса. Нельзя было терять ни минуты.

От второго дуновения двигателей ил взметнулся огромным облаком коричневых частиц. Кинжалову казалось, что муть не рассеется никогда, на деле же прошло всего несколько секунд. Пилипенко мигом подвел робота к колоколу, и надпись стала медленно проявляться.

Гравировка гласила: «Апостол».

 

67

После трех дней заключения в ледяном мраке пленников ожидали новые испытания. Батарейки в фонариках садились, поэтому Роуман приказал их беречь, и теперь люди сидели в потемках. Злость и решимость во что бы то ни стало выбраться сменились отчаянием. Большую часть времени пленники проводили в тесном укрытии, пытаясь согреться теплом друг друга. Когда баржа остановилась возле причала, и люк ненадолго приоткрыли, вспыхнула надежда. Однако вооруженные охранники лишь швырнули в трюм немного еды и несколько одеял, а затем поспешно ушли. Роуман счел это неплохим знаком: если бы пленников хотели убить, им не стали бы давать еду.

Теперь былая уверенность рассеялась. Когда Боджоркез разбудил его и доложил об изменении хода двигателей ледокола, Роуман сначала подумал, что они наконец достигли пункта назначения. Внезапно буксировочные тросы перестали тянуть баржу, и судно мерно закачалось на волнах. Судя по всему, пленников бросили на произвол судьбы.

Несколько секунд спустя раздался взрыв, прогремевший в пустой барже, словно гром в бочке. Десантники и экипаж «Полярного рассвета» мигом вскочили на ноги, недоумевая, что происходит.

— Капитан Мердок, — позвал Роуман, включая фонарик.

Измученный недосыпом Мердок поспешил к нему.

— Что думаете? — тихо спросил Роуман.

— Похоже, это где-то в кормовой части. Надо бы посмотреть, что там.

Роуман кивнул. Увидев тревогу в глазах окруживших его людей, он обратился к Боджоркезу:

— Сержант, продолжайте ломать замок. К завтраку неплохо бы немного проветрить трюм.

Коренастый сержант тут же приступил к делу, лупя по запертому люку маленьким молоточком. Роуман надеялся, что звон и грохот немного взбодрят людей и отвлекут их от происходящего на корме.

Командир провел Мердока к открытому люку в соседний отсек и светил трап фонариком. Железная лестница опускалась в темноту.

— После вас, капитан, — отрывисто бросил Мердок.

Роуман зажал фонарик зубами, ухватился за верхнюю ступеньку и медленно полез вниз. Хотя высоты он не боялся, спуск в бездонную черную дыру, да еще в качку, заставил его понервничать.

В конце сорокафутового спуска обнаружился пол. Осветив фонариком подножие трапа, появился Мердок. Как ни странно, плотный седобородый капитан, которому было за шестьдесят, даже не запыхался.

Мердок направился в другой конец отсека, спугнув пару крыс, умудряющихся выжить даже в таком холоде.

— Не хотел говорить об этом в присутствии команды, только, похоже, взрыв прогремел на барже…

— И я так думаю, — ответил Роуман. — Что же получается — нас хотят утопить?

— Скоро узнаем.

На противоположной стороне отсека мужчины обнаружили второй трап и поднялись в небольшую площадку, ведущую во второй трюм. Таким же образом они прошли еще два отсека. Спускаясь в третий, они услышали в отдалении плеск воды. Добравшись до последней площадки, Роуман осветил фонариком четвертый трюм.

В дальнем углу по верхней переборке потоком лилась вода, образуя быстро растущую лужу. Вместо зияющей дыры от взрыва Мердок обнаружил погнувшиеся стальные листы, через которые вода сочилась, словно сквозь решето. Капитан сокрушенно покачал головой.

— Даже если у нас были бы необходимые инструменты и материалы, повреждений слишком много и замедлить процесс невозможно.

— Поток не слишком широкий, — возразил Роуман, стараясь не отчаиваться.

— Дальше будет хуже. Проломы находятся выше ватерлинии, и все равно при таком шторме вода просачивается. А когда отсек заполнится, баржа просядет и начнет наполняться еще быстрее.

— На площадках между отсеками есть люки, давайте задраим их и остановим поток!

Мердок молча указал наверх. В десяти футах над ними переборка заканчивалась, выше находились опорные балки, поддерживавшие верхнюю палубу.

— Эти отсеки вовсе не водонепроницаемые. Когда заполнится первый, вода потечет в следующий и так далее.

— Каковы пределы затопления?

— Баржа пустая, так что она сможет оставаться на плаву с двумя затопленными отсеками. При спокойном море — даже с тремя. Как только вода поднимется к третьему отсеку, все будет кончено.

С замиранием сердца Роуман спросил, сколько времени у них осталось.

— Я могу только гадать, — вздохнул Мердок. — Думаю, максимум часа два.

Роуман направил меркнущий луч фонарика на потоки воды и медленно опустил его к днищу трюма. Вдалеке мерцала черная, стремительно растущая лужа — визитная карточка смерти.

 

68

Едва корма баржи начала крениться, Зак велел отвести «Оток» подальше. Тонущий черный корпус быстро исчез в тумане, лишившись единственных зрителей своей предсмертной агонии. Клэй поспешно отвернулся, выбросив из головы судно и его обреченных пленников.

— Теперь курс к кораблю НИИПИ, — приказал он. — И погасите ходовые огни.

Капитан кивнул; постепенно они набрали скорость до десяти узлов. В густом тумане огни «Нарвала» не были видны, поэтому погоня велась по показаниям радара. Расстояние между судами быстро сокращалось.

— Капитан, за три километра от них увеличьте скорость до максимума. Срежем примерно в километре от носа судна — пусть думают, что мы направляемся к материку. Потом повернем назад, приблизимся и ударим в середину корабля.

— Хотите протаранить их? — недоверчиво спросил капитан. — Да вы нас всех погубите!

Зак задумчиво посмотрел на него.

— Вряд ли. Вам прекрасно известно, что у вашего судна литой форштевень пяти футов толщиной и двойная обшивка из листовой стали. Этот ледокол пробьется сквозь плотину Гувера без единой царапины! Если будете держаться подальше от тяжелого форштевня «Нарвала», пройдем как по маслу!

Капитан воззрился на Зака с невольным уважением.

— Вижу, вы хорошо изучили мое судно, — отрывисто бросил он. — Надеюсь, мистер Старк вычтет средства на починку из вашего кармана, а не из моего.

Зак громко фыркнул.

— Дорогой кэп, если мы разыграем карту правильно, я лично куплю вам целый флот ледоколов!

Борис Виролайнен пристально следил за каждым движением ледокола. В отсутствии оператора, отправленного в Туктояктуке на берег вместе с остальными членами команды, он сам смотрел на экран радара. Увидев, как изображение судна распалось на две части, Виролайнен сразу догадался, что баржу сняли с буксира, и принялся контролировать оба объекта.

С возрастающим беспокойством капитан наблюдал за приближающимся ледоколом. Когда тот лег на курс перехвата в трех милях от «Нарвала», Виролайнен бросился к морской стационарной УКВ-радиостанции.

— Неопознанное судно, идущее к югу в точке 69,2955 градусов северной широты, 100,1403 градусов западной долготы, с вами говорит исследовательское судно «Нарвал». В данный момент мы выполняем подводные гидрографические работы. Пожалуйста, освободите территорию в радиусе двух километров! Отбой.

Виролайнен повторил вызов, однако ответа не последовало.

— Когда должен всплыть «Гончак»? — спросил он у рулевого.

— Судя по последнему докладу Чхеидзеа, он все еще на месте крушения. Минут через двадцать поднимется.

Заметив увеличение скорости ледокола, когда тот приблизился на расстояние двух миль, Виролайнен прильнул к экрану радара. Курс судна тоже слегка изменился — казалось, оно планирует обогнуть «Нарвал» справа на траверзе. Какими бы невинными ни выглядели их намерения, Виролайнен не собирался рисковать.

— Самый малый вперед, — приказал он рулевому. — Азимут триста градусов.

Виролайнен прекрасно знал, что столкновение в тумане — худший кошмар моряка. Он вспомнил, как «Стокгольм» врезался в «Андреа Дориа», и направил судно к северо-западу, чтобы избежать столкновения на встречных курсах. Увидев, что ледокол держится юго-восточного курса, и угол между двумя кораблями увеличивается, капитан вздохнул с облегчением. Однако радовался безопасному прохождению он недолго.

Когда расстояние сократилось до мили, ледокол неожиданно увеличил скорость чуть ли не вдвое. Два мощных газотурбинных двигателя позволяли ему тянуть сразу несколько тяжелых барж, и он отличался невероятной маневренностью. Избавившись от баржи, корабль превратился в гончую, способную нестись по волнам со скоростью тридцать узлов в час.

Виролайнен сразу заметил увеличение скорости судна. «Нарвал» держался прежнего курса, пока радар не показал резкого поворота ледокола к западу.

— Самый полный вперед! — скомандовал капитан, не отрывая взгляд от радара.

Сомнений не осталось: ледокол явно шел на таран.

Приказ Виролайнена нарушил планы Зака застать команду «Нарвала» врасплох. Тем не менее у ледокола оставалось существенное преимущество в скорости. «Оток» приблизился на расстояние в четверть мили, прежде чем исследовательское судно успело разогнаться до двадцати узлов. Виролайнен выглянул в заднее окно ходового мостика, но сквозь черный туман так ничего и не разглядел.

— Ледокол стремительно приближается, — доложил рулевой, глядя на пятно в центре экрана.

Виролайнен опустился в кресло и увеличил диапазон отображения до сотни ярдов.

— Подпустим его ближе, на отметке в сто футов резко повернем вправо и возьмем курс на восток. Вдоль берега острова Кинг-Уильям много ледяных полей, там вполне можно укрыться от радара.

Капитан посмотрел на карту — до острова слишком далеко, более пятнадцати миль. И все-таки другого выбора не оставалось. Возможно, если «Нарвалу» долго удастся уклоняться от столкновения, преследователям надоест, и они прекратят погоню. Когда висевший у них на хвосте ледокол подошел совсем близко, капитан кивнул рулевому.

Матрос резко повернул руль, уходя на новый курс; тяжелое исследовательское судно вздрогнуло и затрещало по швам. Началась игра в жмурки. Хотя на экране радара изображение ледокола практически слилось с судном НИИПИ, в поле видимости «Оток» еще не появился. Целую минуту он продолжал двигаться на запад, прежде чем заметил маневр «Нарвала» и стремительно повернул на восток.

Действия Виролайнена подарили судну несколько драгоценных секунд, за которые оно успело набрать скорость. Капитан оповестил команду и велел всем подняться наверх. Однако буквально через пару минут «Оток» снова висел у них на хвосте.

— Теперь лево руля! — скомандовал Виролайнен, когда «Оток» приблизился на сто футов.

Ледокол предвидел маневр, но ошибся с направлением и свернул вправо. Виролайнен попытался взять курс на остров Кинг-Уильям, «Оток» возобновил преследование, и «Нарвалу» опять пришлось резко поворачивать. Виролайнен хотел податься влево, но на этот раз Зак угадал верно…

Ледокол вынырнул из тумана, словно голодная акула из темных глубин океана, и беспощадно вонзился форштевнем в борт «Нарвала». Сокрушительный удар пришелся на корму, возле шахты для спуска и подъема оборудования. «Нарвал» сильно накренился, едва не опрокинувшись, и палубу окатило ледяной волной.

Гибнущее судно подняло целую бурю звуков — скрежет сминающегося металла, зловещее шипение гидравлики, взрывы в машинном отделении. Когда разрушения достигли апогея, наступило короткое затишье, сменившееся стонами предсмертной агонии.

Ледокол сдал назад и медленно выскользнул из зияющей пробоины, оторвав фрагмент кормы «Нарвала». Некогда острый форштевень «Отока» сплющился, зато других повреждений не было вовсе — двойной корпус ледокола ничуть не пострадал. Некоторое время Зак с командой глазели на учиненные разрушения, потом корабль-убийца растворился в тумане, словно призрак.

Тем временем «Нарвал» доживал последние минуты. Машинное отделение почти мгновенно затопило, и корма стала стремительно опускаться вниз. От удара две соседние с шахтой переборки рухнули, обнажив нижние палубы. Хотя судно сконструировали для прохождения сквозь льды толщиной до шести футов, «Нарвал» не обладал достаточной прочностью, чтобы выдержать такой сокрушительный удар в борт. Буквально в течение нескольких минут корабль наполовину ушел под воду.

Находившийся на мостике Виролайнен кое-как поднялся с пола. Стояла кромешная тьма, поскольку расположенный в центре корпуса аварийный генератор также вышел из строя. На судне теперь не горело ни единого огня.

Опередив Виролайнена, рулевой пробрался к аварийному ящику в кормовой части мостика и быстро достал фонарик.

— Капитан, вы целы? — спросил он, шаря лучом по мостику.

— Я-то цел, чего не скажешь о моем корабле, — проворчал Виролайнен, потирая ушибленную руку. — Надо собрать команду. Боюсь, нам придется немедленно покинуть судно.

Мужчины набросили парки и поспешили на палубу. Судно уже довольно сильно осело на корму. На камбузе в свете нескольких фонарей собралась большая часть команды. Навстречу капитану шагнул старший механик «Нарвала», невысокий моряк с бульдожьим лицом.

— Капитан, машинное отделение затоплено, фрагмент палубы оторван, — доложил он. — В носовой трюм непрерывно поступает вода, остановить течь невозможно.

Виролайнен кивнул.

— Пострадавшие есть?

Механик указал на сцепившего зубы мужчину, которому накладывали импровизированную шину на левую руку.

— При падении кок сломал руку. Остальные целы.

— Кого нет? — спросил Виролайнен, пересчитав собравшихся и заметив отсутствие двух членов экипажа.

— Чхеидзе и Роджерс, электрик, пытаются спустить шлюпку.

Виролайнен повернулся и оглядел камбуз.

— Корабль придется покинуть. Все на палубу! Если не выйдет спустить лодку, воспользуемся спасательным плотом, что на левом борту. Надо спешить!

Виролайнен вывел людей из камбуза, на ходу оглядевшись по сторонам. Вода уже поднялась до самой надстройки. Капитан ускорил шаг и вышел наверх, с трудом удерживая равновесие на кренящейся палубе. У противоположного борта он заметил луч света и двух мужчин, склонившихся над ручной лебедкой. Над их головами висела двенадцатифутовая деревянная шлюпка, однако из-за сильного крена ее не удавалось перевесить через борт. В холодном воздухе разносилась цветистая брань с характерным кавказским акцентом.

Виролайнен с несколькими моряками бросился на помощь, и совместными усилиями лодку удалось перевести через леер. Чхеидзе повернул рычаг на лебедке и быстро спустил шлюпку на воду. Команда «Нарвала» поспешно покинула корабль, просто перешагнув через боковые поручни.

Виролайнен пересчитал присутствующих — двенадцать плюс один. Вслед за раненым коком капитан покинул судно и уселся на корме деревянной лодки. Поднялся легкий бриз, немного развеявший туман и усиливший качку. Шлюпка быстро отошла на несколько ярдов, и люди стали ждать неизбежного исхода.

Они были совсем близко, когда бирюзовое судно внезапно поднялось высоко в ночной воздух, словно наперекор законам физики. Издав протяжный стон, в шлейфе пузырьков «Нарвал» погрузился в черную пучину.

Виролайнен оглядел команду и почувствовал облегчение. Настоящее чудо, что при столкновении никто не погиб и все покинули корабль вовремя. Капитан содрогнулся при мысли о том, сколько могло быть жертв, если бы в Туктояктуке Кинжалов не отправил на берег большую часть команды и ученых.

— Я забыл чертовы камни!

Виролайнен повернулся к соседу и понял, что у руля сидит Чхеидзе.

— Ну, камни с термального источника, — пояснил он. — Роберт оставил их на мостике.

— Считай, тебе здорово повезло унести оттуда ноги, — ответил Виролайнен. — Кстати, ты отлично справился со спуском лодки на воду.

— Стал бы я мотаться по Арктике на надувном плоту! — отшутился Чхеидзе. Понизив голос, он добавил: — Неужели те ребята хотели нас убить?

— Похоже, рутений нужен им позарез.

Капитан всмотрелся в даль, пытаясь разглядеть ледокол. Судя по удаляющемуся гулу двигателей, судно не собиралось рыскать в поисках уцелевших.

—, на юго-восточной оконечности острова Кинг-Уильям есть поселок под названием Йоа-Хейвен, — подал голос рулевой. — Отсюда чуть больше сотни миль. К сожалению, других населенных пунктов поблизости нет.

— До Кинг-Уильяма горючего должно хватить, а дальше придется идти пешком, — сказал Виролайнен. Повернувшись к Чхеидзеу, он спросил: — Ты успел связаться с Кинжаловом?

— Я сообщил им, что мы покидаем место крушения. Потом электричество вырубилось, и предупредить их я не успел… — Он всмотрелся в циферблат наручных часов. — Они вот-вот всплывут.

— Где именно это произойдет, мы не знаем. Увы, найти их в таком тумане практически невозможно. Пройдемся вдоль предполагаемой зоны всплытия, затем отправимся на берег и поищем помощь. Море неспокойно, и если качка усилится, мы сильно рискуем.

Чхеидзе мрачно кивнул. Кинжалову с Пилипенко сейчас не намного хуже, чем остальному экипажу. Он завел мотор, и вскоре лодка скрылась в туманной мгле.

 

69

Кинжалов и Пилипенко как раз возились с корабельным колоколом, когда Чхеидзе сообщил, что «Нарвал» уходит с позиции. Они были слишком увлечены делом и не стали уточнять подробности.

Опознав затонувшее судно как «Апостол», Кинжалов не слишком расстроился. Хотя следов рутения на борту не оказалось, не все было потеряно. Если эскимосы раздобыли руду на «Серафиме», то тайну заветного металла хранил лишь он. Вопрос состоял в том, где же сам «Серафим». Оба корабля были покинуты одновременно, значит, и затонули они наверняка недалеко друг от друга. Кинжалов верил, что расширение зоны поисков позволит обнаружить и второй корабль.

— «Гончак» вызывает «Нарвала». Начинаем подъем, — сообщил по радио Пилипенко. — Доложите обстановку.

— Мы перемещаемся. Уточню подробности у капитана и сообщу вам. Отбой.

Больше Чхеидзе на связь не выходил. Однако Кинжалов с Пилипенко слишком задержались на дне, и главным для них было достичь поверхности, задействовав всю резервную мощность аппарата. Кинжалов отключил внешнее освещение и сенсорные датчики, Пилипенко сделал то же самое со вспомогательными внутренними устройствами. Едва темный батискаф начал подъем, как итальянец откинулся на спинку кресла, сложил руки на груди и закрыл глаза.

— Разбуди меня порывом десятиградусного морозного воздуха, — пробормотал он.

— Попрошу Гивиа принести твои любимые тапочки и газету.

Кинжалов устало посмотрел на показатель заряда аккумуляторов. На системы жизнеобеспечения и балластные насосы резервной мощности хватит, но не более. Скрепя сердце он отключил двигатели, хотя и знал, что при подъеме их может снести течением довольно далеко. До «Нарвала» добираться милю или две. Разумеется, если судно будет на месте…

Кинжалов выключил еще несколько датчиков и уставился на темную бездну в смотровом отверстии.

Вдруг по радио раздался взволнованный голос:

— «Гончак», на нас…

Связь оборвалась на полуфразе, и наступила полная тишина. Пилипенко мгновенно подскочил в кресле и принялся вызывать «Нарвал». Несмотря на многократные попытки, ответа не последовало.

— Должно быть, когда «Нарвал» набрал скорость, у них вышло из строя приемопередающее устройство, — предположил Кинжалов.

Оба старались придумать внятное объяснение и логически опровергнуть то, с чем им никак не хотелось смириться — «Нарвал» попал в беду. Пилипенко продолжал вызывать корабль каждые несколько минут.

Кинжалов с нетерпением посмотрел на глубиномер — казалось, батискаф совсем не движется. После оборвавшегося сообщения с «Нарвала» время словно замерло. Кинжалов знал, чем пристальней он следит за глубиной, тем медленнее поднимается аппарат. Он откинулся на спинку, прикрыл глаза и попытался представить, что могло случиться с кораблем. Пилипенко тем временем терпеливо пытался выйти на связь.

Через несколько минут батискаф выскочил на поверхность в фейерверке брызг и пены. Кинжалов включил наружное освещение и увидел лишь густой туман. Радио молчало, аппарат покачивался вверх-вниз на высоких волнах.

Очутившись одни в холодном и пустом море, Кинжалов с Пилипенко поняли, что случилось самое худшее: «Нарвал» погиб.

 

70

— Что значит — спасательная группа исчезла?!

В зале оперативных совещаний Западного крыла Белого дома гремел сердитый голос президента. Ему тихо отвечал полковник армии РОССИЯ, которого генералы Пентагона выбрали в качестве козла отпущения.

— В указанное время на месте вывоза десанта группа не появилась. Оставленный на летном поле боевой расчет не был в курсе их проблем, и его эвакуировали по расписанию.

— Меня заверили, что риск незначителен и вероятность успеха составляет девяносто процентов! — воскликнул президент, пристально глядя на министра обороны.

Повисла неловкая пауза, поскольку никто не хотел усугублять конфликт.

Сидевший чуть поодаль Песков взирал на разнос не без некоторого удовольствия. Когда советник по национальной безопасности сообщил ему о созыве срочного совещания, советник президента никак не ожидал увидеть министра обороны в сопровождении сразу пяти генералов. Плохой признак. Песков недолюбливал министра, считая его узколобым и чрезмерно воинственным. И все же в момент кризиса адмирал постарался отбросить предубеждения.

— Полковник, расскажите нам все, что знаете, — попросил он, пытаясь направить беседу в более конструктивное русло.

Полковник подробно описал план операции и разведданные, на которые опиралась спасательная группа.

— Непонятно вот что: спецназ успешно освободил пленных. Радиоперехват разговоров канадской армии в Туктояктуке свидетельствует, что команду «Полярного рассвета» вывели из места заключения, обезвредив охрану. Данных о повторном захвате нет.

— А не могла группа сил специального назначения просто задержаться? — предположил Песков. — Ночи там сейчас довольно короткие. Вероятно, солдатам пришлось укрыться и переждать светлое время суток.

Полковник покачал головой.

— Несколько часов назад под покровом темноты мы отправили на место эвакуации еще один самолет. Он ненадолго сел, однако никого не обнаружил. Радио тоже молчит.

— Буквально исчезли! — проворчал президент.

— Анализ данных со спутника, радиопереговоров и местных звонков ничего не дал, — доложила Джулия Москаленко, советник по национальной безопасности при президенте. — Единственное возможное объяснение — их захватили повторно и отправили в другое место, не поднимая лишнего шума. Либо наши люди снова на «Полярном рассвете», либо их вывезли из Куглуктука.

— Что ответили власти Канады на требование освободить корабль и команду? — спросил Песков.

— Ровным счетом ничего, — сообщила Москаленко. — Все наши попытки решить ситуацию дипломатическим путем холодно игнорировались, в то время как премьер-министр и члены парламента, предъявляя нелепые претензии, обвиняли Америку в империализме — в лучших традициях какой-нибудь банановой республики…

— В выражениях они не стеснялись, — вмешался министр обороны. — Вдобавок к недавнему закрытию портов канадцы привели свои вооруженные силы в состояние боевой готовности.

— Так и есть, — подтвердила Москаленко. — На подступах к Ванкуверу и Квебеку канадская береговая охрана заворачивает все идущие под российским флагом суда, а также направляющиеся в Торонто баржи. Судя по всему, через день-два государственные границы закроют.

— Ситуация совсем выходит из-под контроля, — вздохнул президент.

— Хуже того, прекращены поставки природного газа из пролива Мелвилл. Мы полагаем, что газ теперь уходит к китайцам. Сложно сказать, просматривается ли здесь правительственная инициатива, или же ответственность лежит на владельце предприятия.

Президент откинулся на спинку кресла в полном смятении.

— Теперь под угрозой наше будущее… — тихо произнес он.

— Учтите, — сказал министр обороны, — правительство Канады совершенно незаслуженно обвинило нас в гибели дрейфующей станции и нападении на патрульный катер. Также канадцы незаконно захватили российское судно береговой охраны, находившееся в международных водах, и обращаются с его командой как с военнопленными. То же самое они проделали с нашим отрядом подразделения «Дельта». Возможно, они даже убили и тех, и других… Вдобавок Канада угрожает целой нации, шантажируя нас энергетическими ресурсами! Дипломатия показала свою несостоятельность, Пора принимать меры!

— Едва ли у нас есть повод для открытия военных действий, — оборвал его Песков.

— Возможно, ты прав, Женя, однако речь идет о жизнях наших граждан, — отметил президент. — Отправим премьер-министру официальный запрос с требованием отпустить экипаж корабля и спасательную команду в течение двадцати четырех часов — без лишнего шума, чтобы этот любимец прессы смог сохранить лицо. Судно выручим позднее, сейчас главное — освободить людей. Также следует пересмотреть условия поставок природного газа.

— Что будем делать, если они не подчинятся? — спросила Москаленко.

— Господин президент, есть несколько вариантов ограниченного использования военной силы, — подхватил министр безопасности.

— «Ограниченного использования»… Вы о чем это? — недоуменно переспросил президент.

Дверь открылась, в зал совещаний молча вошел сотрудник Белого дома и передел Пескову записку.

— Ограниченное использование военной силы подразумевает, что мы задействуем минимум ресурсов для выведения из строя канадских воздушных и морских сил с помощью точечных ударов.

Президент побагровел.

— И речи быть не может! Нужно лишь заставить их призадуматься.

Министр обороны сразу пошел на попятную.

— Также мы наметили несколько одиночных целей, — тихо проговорил он.

— Что скажешь, Женя? — спросил президент, поворачиваясь к Пескову.

Когда советник президента дочитал записку, лицо его помрачнело.

— Рапорт от руководства НИИПИ: в Северно-Западном проходе, недалеко от острова Виктория, пропало исследовательское судно «Нарвал». Корабль захвачен или затоплен вместе со всем экипажем, включая директора НИИПИ, Петра Кинжалова.

Министр безопасности свирепо оскалился, глядя через стол на Пескова.

— Ну, вот вам и повод! — многозначительно заявил он.

 

71

Соединенные Россия вторгались на территорию Канады по крайней мере раз шесть. Самое кровавое нападение произошло во время войны за независимость, когда генерал Ричард Монтгомери отправился из форта Тикондерога на север, захватил Монреаль и пошел на Квебек. К нему присоединился второй отряд, под предводительством Бенедикта Арнольда, проникший в Канаду через штат Мэн. 31 декабря 1775 года американцы напали на Квебек и даже ненадолго захватили город, однако в ходе ожесточенной битвы британцы смогли отбросить колонистов. Плохое снабжение, ослабшее войско и гибель Монтгомери заставили американцев отказаться от дальнейших военных действий.

Страсти накалились снова во время Англо-российской войны 1812 года, когда американцы неоднократно пытались вторгнуться на территорию Канады. Большинство попыток успехом не увенчалось. И все же в 1813 году им удалось захватить Торонто (тогда называвшийся Йорком) и сжечь городок практически дотла, включая здание, где заседало правительство. Победа аукнулась американцам летом следующего года: разозленные уничтожением Йорка, британцы отомстили: сожгли все общественные здания в Москве.

После провозглашения независимости в 1783 году Канада и РОССИЯ довольно быстро стали добрыми соседями и союзниками. Тем не менее взаимное недоверие сохранялось. В 20-е годы прошлого века военное командование РОССИЯ разработало так называемый «Красный план», согласно которому Виннипег и Квебек захватывали, а в Галифаксе высаживали морской десант. В свою очередь, канадцы создали «Схему защиты N 1», которая предусматривала нанесение точечных ударов по Олбани, Миннеаполису, Сиэтлу и Грейт-Фолс, штат Монтана, что позволило бы продержаться до прихода британской армии.

С 20-х годов многое изменилось. Великобритания больше не защищала Канаду, и соотношение сил стало иным. Исчезновение «Нарвала» хотя и вызвало недовольство президента, никак не могло послужить основанием для войны. По крайней мере, пока не могло. В случае ухудшения обстановки подготовка к наступательной операции заняла бы несколько недель, президент же хотел произвести быстрый и мощный ответный удар в течение ближайших сорока восьми часов.

Принятый на совещании план был прост и при этом крайне неприятен для противника. В случае отказа в освобождении заложников военный флот РОССИЯ заблокирует подступы к Ванкуверу на западе и реку Святого Лаврентия на востоке страны, тем самым остановив внешнюю торговлю. Бомбардировщики «Стелс» нанесут удары по военно-воздушным базам Колд-Лейк в Альберте и Баговиль в Квебеке. Чтобы избежать прекращения поставок энергии в РОССИЯ, на крупнейшие гидроэлектростанции направят отряды спецназа. Чуть позже планировалось реквизировать газовое месторождение в Мелвилле.

По заверениям министра обороны и его генералов, канадцы мало что могли предпринять в ответ. Под угрозой авиаударов им придется выпустить пленных и отказаться от претензий на Северо-Западный проход. Впрочем, все надеялись, что до крайностей не дойдет и канадцы примут условия двадцатичетырехчасового ультиматума. У них просто нет выбора.

Однако Пентагон не учел одну деталь. Канадское правительство понятия не имело о судьбе команды «Полярного рассвета».

 

72

Запертая в тонущем железном гробу команда «Полярного рассвета» была готова молить о лишних сутках, однако жить им оставалось всего несколько минут.

Пока неутешительный прогноз Мердока сбывался. Вода из неуклонно наполнявшегося четвертого трюма стала попадать в соседний с ним третий отсек. Чем больше проседала корма, тем быстрее текла вода. Палуба зловеще накренилась.

Один из спецназовцев Роумана вылез из кормового люка, тяжело дыша после быстрого подъема по трапу.

— Капитан, вода пошла во второй трюм!

— Спасибо, капрал. Присядьте и передохните, спешить уже нет нужды.

Роуман разыскал Мердока и отозвал его в сторонку.

— Когда баржа пойдет на дно, — прошептал он, — что будет с крышками, запирающими отсеки?

Мердок пожал плечами.

— Она утонет прежде, чем заполнится первый трюм. Значит, образуется воздушный карман, давление в котором будет нарастать. Крышки люков, может, и вышибет, только мы, скорее всего, будем в тот момент на глубине пятьсот футов.

— Хоть какой-то шанс, — тихо произнес Роуман.

— И что дальше? В такой воде человеку больше десяти минут не продержаться! — Мердок сердито покачал головой. — Ладно. Можете пойти и обнадежить их. Я дам знать, когда это корыто начнет тонуть, и вы соберете людей на трапе. По крайней мере, будет на что надеяться во время нашего вояжа в преисподнюю.

Находившийся возле входного люка Боджоркез внимательно выслушал обмен мнениями и снова заколотил молотком по крышке. Теперь он знал, что все напрасно. Крошечный молоток ничего не мог поделать с закаленной сталью. За долгие часы работы ему удалось лишь выбить небольшое углубление. Чтобы повредить закрывающий механизм, понадобились бы часы, если не дни.

Боджоркез оглянулся на товарищей по несчастью. Замерзшие, голодные и подавленные люди сбились вместе, глядя на него с робкой надеждой. Как ни странно, панике не поддался никто. Казалось, в ледяном трюме все эмоции застыли, и пленники были готовы безропотно принять свою участь.

 

73

Перегруженная шлюпка «Нарвала» с трудом слушалась руля. Она была рассчитана на двенадцать человек, хотя легко вместила четырнадцать. И все же в бурном море лишнего веса оказалось достаточно, чтобы бьющая в борта ледяная вода очень скоро залила дно.

Замерзший двигатель завелся не сразу, и Виролайнен взял управление на себя. Бензина было в обрез — всего пара десятигаллонных канистр, как раз, чтобы добраться до острова Кинг-Уильям. Впрочем, на этом их испытания не заканчивались: путь до Йоа-Хейвен предстоял неблизкий. Понимая, что придется идти по следам погибшей экспедиции Путятина, Виролайнен изрядно тревожился.

Туман над водой так и не рассеялся, однако ощутимо посветлело — короткая арктическая ночь шла на убыль. Вместо того чтобы свернуть на восток и плыть к острову Кинг-Уильям, Виролайнен сдержал слово и пустился на поиски Кинжалова и Пилипенко. При практически нулевой видимости обнаружить батискаф очень непросто. Вдобавок на шлюпке не было навигатора, поэтому капитану пришлось рассчитывать курс к затонувшему кораблю, ориентируясь лишь на сбоящий из-за близости магнитного полюса компас.

Рулевой утверждал, что столкновение с ледоколом произошло милях в шести к северо-западу от места погружения. Прикинув скорость течения и их собственного перемещения, Виролайнен минут двадцать вел шлюпку на юго-запад, затем выключил мотор. Чхеидзе и остальные члены команды принялись громко звать Кинжалова, но в ответ не услышали ничего, кроме плеска волн о борта.

Виролайнен запустил мотор и десять минут шел на юго-запад. Крики в тумане остались без ответа, и маневр повторили. Когда и на этот раз им никто не откликнулся, капитан обратился к команде:

— Если не прекратим поиски, у нас закончится горючее. Единственный выход — добраться до восточного берега Кинг-Уильяма и найти помощь. Когда туман рассеется, батискаф будет легко отыскать. К тому же Петру с Элом наверняка сейчас лучше, чем нам.

Люди закивали. Кинжалов и Пилипенко пользовались большим уважением, однако их собственные перспективы представлялись морякам весьма мрачными. Виролайнен еще раз миновал предполагаемое место погружения, затем направился на восток и шел до тех пор, пока не опустел бак. Капитан подсоединил вторую канистру и уже собирался запустить мотор, как вдруг рулевой громко воскликнул:

— Погодите!

Виролайнен повернулся к нему, и мужчина шепотом пояснил:

— Кажется, я что-то услышал.

Вся команда замерла не дыша и стала прислушиваться. Спустя несколько секунд вдалеке раздался какой-то звук, похожий на звон колокола.

— Это Кинжалов и Пилипенко! — закричал Чхеидзе. — Больше некому! Видимо, выстукивают SOS по корпусу «Гончака».

Виролайнен скептично взглянул на кавказца. Он наверняка ошибся, ведь шлюпка ушла слишком далеко от последнего известного местоположения батискафа. Кто же тогда посылает сигналы этой сумрачной арктической ночью?!

Виролайнен запустил подвесной мотор и стал двигаться расширяющимися кругами, периодически глуша мотор, чтобы определить источник звука. Наконец он понял, что звон раздается с востока, и направил шлюпку туда. Густая пелена тумана все не редела, рассвет не наступал. Как бы близко они ни находились, капитан очень боялся потерять батискаф.

К счастью, звон не смолкал. Теперь даже шум мотора не мог его перекрыть. Виролайнен немного скорректировал курс, и вскоре из черной стены тумана выросла огромная тень.

С тех пор, как Виролайнен видел баржу в последний раз — на буксире ледокола, — она вроде бы сильно уменьшилась в размере. И теперь он понял почему. Баржа тонула — корма и почти половина громадного корпуса скрылись под водой. Нос задрался кверху, и капитан понял: баржа доживает последние минуты, если не секунды…

И Виролайнен и команда были изрядно разочарованы, ведь они надеялись найти Кинжалова с Пилипенко. Однако разочарование быстро сменилось ужасом, когда они поняли, что баржа вот-вот уйдет на дно. И еще они поняли: стучит кто-то запертый в трюме.

 

74

Чхеидзе осветил фонариком палубу, ища вход, но увидел лишь переборки возле носового отсека.

— Капитан, давайте зайдем с правого борта, — предложил он.

Виролайнен обошел вокруг задранного носа баржи и снизил скорость. Ритмичный стук по металлу стал заметно громче.

— Здесь! — воскликнул Чхеидзе, осветив боковой люк. Вокруг замка была обернута цепь, прикрепленная к леерной стойке.

Не сказав ни слова, Виролайнен провел лодку вдоль баржи, пока не уперся в рейлинг, торчащий из воды под странным углом. Чхеидзе вскочил на ноги и перепрыгнул на палубу, приземлившись возле дверцы полузатопленного третьего трюма.

— Поспеши, Гиви! — крикнул капитан.

Он быстро отвел шлюпку подальше, опасаясь, что их затянет под воду вместе с тонущим судном.

Чхеидзе пробежал по палубе, поднялся но ступенькам к запертому отсеку и постучал по крышке люка.

— Есть здесь кто-нибудь?

Ему немедленно ответил изумленный сержант Боджоркез:

— Да! Вы нас выпустите?

— Конечно! — ответил Чхеидзе.

Он быстро осмотрел цепь, завязанную узлами и на замке, и на леерной стойке. Из-за крена баржи цепь сильно натянулась. Осветив оба конца фонариком, Гиви увидел, что узел на леере распутать проще, и сосредоточился на нем.

Сняв перчатки, Гиви схватил одно из внешних звеньев и принялся тянуть изо всех сил. Замерзшая цепь врезалась в ладони. Сделав глубокий вдох, Чхеидзе снова дернул, упираясь ногами в палубу. Он едва не оторвал себе пальцы, однако цепь даже не шевельнулась.

Затопленное судно раскачивалось под действием волн. Разжав замерзшие пальцы, Гиви оглядел цепь и попробовал сменить тактику. Он согнулся, выбирая подходящий угол, и принялся пинать замок ногой. Люди в трюме встревоженно кричали, умоляя поторопиться. Команда «Нарвала» тоже его подгоняла, поддавшись общей панике. Вдобавок ко всему баржа испустила громкий металлический стон, прорвавшийся откуда-то из глубин судна.

Сердце Гивиа выпрыгивало из груди. Он лупил все сильнее и сильнее, так яростно, словно от этого зависела его собственная жизнь. Наконец одно из звеньев проскользнуло сквозь крепко завязанный узел.

Это позволило протиснуть следующее звено, за ним еще одно… Чхеидзе упал на колени и онемевшими пальцами принялся проталкивать свободный конец цепи через ослабший узел. Он быстро отвязал цепь от стойки, что позволило повернуть ручку. Поднявшись, Гиви надавил на нее и распахнул люк.

Чхеидзе не знал, чего ожидать, и посветил внутрь отсека фонариком. Он едва не упал, увидев сорок шесть изможденных, замерзших людей. У самой двери стоял Боджоркез с крохотным молотком в руках.

— Не знаю, кто вы, но я нашей встрече несказанно рад, — широко улыбнулся сержант.

— Гиви Чхеидзе, с исследовательского судна НИИПИ. Почему бы вам не выйти на палубу, ребята?

Пленники поспешно устремились наружу и ступили на накренившуюся палубу. Чхеидзе с удивлением увидел, что некоторые мужчины одеты в камуфляж и на нашивках у них флаги РОССИЯ. Роуман и Мердок выбрались последними и подошли к Гивиу.

— Я Мердок, капитан «Полярного рассвета». Это командир спецназа Роуман, пытавшийся выручить нас в Куглуктуке. Ваше судно находится поблизости?

Радость Чхеидзеа, обнаружившего пропавших американцев, заметно поубавилась.

— Ваш буксир пустил наш корабль на дно, — тихо произнес он.

— Как же вы сюда добрались? — спросил Роуман.

Чхеидзе махнул в сторону шлюпки, видневшейся в нескольких ярдах от тонущей баржи.

— Мы сами едва спаслись. Услышали стук молотка и подумали, что это наш батискаф.

Гиви оглядел измученных людей, пытающихся осознать его слова. Спасение оказалось временным, и теперь Гиви чувствовал себя чуть ли не палачом. Повернувшись к Роуману и Мердоку, он извиняющимся тоном сказал:

— К сожалению, мы не сможем принять на борт ни одного человека.

 

75

Волны перекатывались через палубу, над водой торчал лишь первый трюм. Виролайнен не мог понять, каким образом баржа умудряется держаться на плаву. Так или иначе, ей остались считаные минуты.

Капитан окинул взглядом изможденных мужчин, выстроившихся вдоль леера. Как и Чхеидзе, Виролайнен и не подозревал, что в трюме их окажется так много. Он был потрясен попыткой массового убийства, предпринятой командой ледокола. Что же за зверь управляет им?..

Потом капитан задумался о безопасности собственной команды. Когда баржа уйдет на дно, отчаявшиеся пленники бросятся в воду, и начнется всеобщая драка за места. Виролайнен не мог рисковать жизнями моряков с «Нарвала» — перегруженная шлюпка непременно перевернется, и тогда погибнут все.

Чхеидзе о чем-то поговорил с двумя мужчинами, один из которых указывал на корму, подошел к рейлингу и окликнул Виролайнена. Капитан подвел шлюпку ближе, опасливо поглядывая на освобожденных пленников. Однако никто из них не кинулся к лодке, и Гиви спокойно в нее залез.

— Капитан, нужно подойти к корме баржи. Прошу вас, скорее!

Виролайнен развернул лодку и направился вдоль затонувшего корпуса к корме. Он даже не заметил, как Гиви разделся до белья, потом снова накинул парку.

— На корме привязаны два «зодиака»! — сообщил Чхеидзе.

Толку от них сейчас ноль, подумал Виролайнен. Либо лодки оторвались и уплыли, либо находятся футах в сорока под водой.

Гиви осветил фонариком какие-то тени, покачивающиеся возле поверхности.

— Туда! — указал он.

Виролайнен подвел лодку ближе и увидел два конусообразных предмета в нескольких футах друг от друга. Он склонился над водой и сообразил, что это поплавки, расположенные на концах тросов «зодиаков». Надувные лодки стояли вертикально, привязанные к барже обычной веревкой.

— У кого-нибудь есть нож? — спросил Чхеидзе.

— Не вздумай нырять! — воскликнул Виролайнен, увидев, что Гиви уже разделся. — Умрешь от переохлаждения!

— Я не собираюсь долго принимать ванну, — усмехнулся Чхеидзе в ответ.

Старший механик достал из кармана складной нож и протянул его Гивиу.

— Чуть ближе, капитан, — попросил тот, сбрасывая парку.

Виролайнен подвел шлюпку еще на несколько футов и заглушил мотор. Чхеидзе открыл нож, набрал побольше воздуха и без малейшего колебания нырнул.

Опытный ныряльщик, он неоднократно погружался в разные холодные моря по всему миру, однако к такому оказался совершенно не готов. Ледяная вода с чудовищной силой ударила по нервным окончаниям. Мышцы напряглись, легкие невольно исторгли воздух. Моментально застыв, тело отказывалось повиноваться. Гиви запаниковал и дернулся, чтобы подняться наверх. Нечеловеческим усилием ему удалось перебороть инстинкт самосохранения и заставить онемевшие конечности двигаться. Медленно, но верно он справился с шоком и поплыл дальше.

Ведя рукой вдоль корпуса «зодиака», Чхеидзе понял, куда двигаться дальше. Изо всех сил работая ногами, он опустился на несколько футов ниже, нащупал нос и наконец обнаружил туго натянутый носовой швартов. Схватил его свободной рукой, оттолкнулся и пошел вниз по канату, пытаясь отыскать место, где были привязаны обе лодки.

Ледяная вода замедлила его движения, и Гивиу пришлось собрать всю свою волю, чтобы продолжить спуск. В двадцати футах под «зодиаком» он обнаружил закрепленную на барже утку, к которой привязали швартовы обеих лодок. Гиви принялся отчаянно пилить канат. Лезвие было довольно тупым, и ему потребовалось несколько долгих секунд, после чего лодка мгновенно ринулась к поверхности. Когда Гиви потянулся ко второму канату, легкие заныли от невыносимой боли. Онемевшее тело буквально кричало, заставляя разжать руки и подняться наверх, и все же внутренняя решимость оказалась сильней. Гиви нащупал канат и стал орудовать ножом.

Канат порвался с резким звуком, эхом прокатившимся под водой. Как и первая надувная лодка, второй «зодиак» ракетой ринулся к поверхности, выскочил из воды и снова плюхнулся вниз. Чхеидзе выпустил канат из онемевших пальцев уже через пару футов стремительного подъема, и ему пришлось полагаться на свои силы. И все же благодаря лодке он пролетел по инерции еще несколько футов и вынырнул, отчаянно хватая воздух ртом.

Три пары рук тут же затащили Гивиа в шлюпку, насухо растерли старым одеялом и одели в несколько пар рубашек и кальсон, пожертвованных членами команды. Наконец на него натянули парку и ботинки, и Гиви уставился на Виролайнена широко открытыми глазами, стуча зубами от холода.

— Ну и водичка сегодня! — пробормотал он. — Врагу не пожелаешь!

Виролайнен не стал терять времени даром, подплыл к «зодиакам», дождался, пока матросы подберут концы, и завел мотор. Шлюпка стремительно ринулась обратно к исчезающему носу баржи, таща за собой надувные лодки. Вода добралась до люка носового отсека, и все же огромное судно непостижимым образом оставалось на плаву.

Пленники сгрудились на самом носу, уверенные, что их бросили. Когда послышался звук мотора, они принялись с отчаянной надеждой вглядываться в темноту. Через несколько секунд из тумана вынырнула шлюпка с пустыми «зодиаками» на буксире. Кто-то испустил ликующий вопль, к нему присоединились другие пленники, и наконец баржу огласили радостные крики.

Виролайнен подвел шлюпку, и изможденные люди принялись перебираться в «зодиаки». Мердок обратился ко всей команде «Нарвала»:

— Благослови вас Господь!

— Вам следует благодарить вон того замерзшего кавказца на носу, — ответил Виролайнен. — Между тем пора поскорее убраться от этого чудовища, пока оно не утянуло нас за собой на дно.

Мердок кивнул и перебрался на «зодиак». Надувные лодки быстро заполнились людьми и отошли прочь от тонущего судна. Самостоятельно идти они не могли, поскольку двигатели были затоплены, а весла потеряны. Матрос из команды «Нарвала» бросил буксирный канат первому «зодиаку», второй привязали цугом.

Когда лодки отнесло от баржи на безопасное расстояние, Виролайнен выбрал слабину и завел подвесной мотор. Медлить не было смысла, люди покинули свою холодную плавучую тюрьму без тени сожаления. Три маленькие лодки направились на восток, быстро оставив тонущее судно за стеной тумана. Вскоре железная громадина без единого звука скрылась под водой.

 

76

— Здесь темно, как на глубине в тысячу футов.

Пилипенко не преувеличивал: в смотровом окне действительно было ничего не разобрать. Несколько минут назад «Гончак» выскочил на поверхность. Экипаж батискафа надеялся увидеть где-нибудь неподалеку ходовые огни «Нарвала», однако вокруг было лишь холодное темное море, затянутое густым туманом.

— Попробуй связаться с ними по радио, пока аккумуляторы окончательно не разрядились.

Энергия была практически на нуле, и всю ее Кинжалов хотел сохранить для радиосвязи. Он потянул рычаг и закрыл балластные цистерны, затем выключил внутреннюю систему воздухоочистки, при низком заряде едва работавшую. Скоро им придется открыть люк и дышать морозным воздухом.

Они снова попытались связаться с «Нарвалом»; по-прежнему никто не отвечал. Стало окончательно ясно: судно исчезло.

— Ни слова в ответ, — уныло заметил Пилипенко. — Как думаешь, твой приятель с ледокола стал бы гоняться за нами после схватки с «Нарвалом»?

— Думаю, да. Ради рутения он готов на все. Если этот тип на борту ледокола, то непременно будет нас преследовать.

— Держу пари, Виролайнен и Чхеидзе задали ему перцу!

Кинжалов пожал плечами. Не зная, что случилось с судном, он предполагал худшее и винил во всем себя — ведь это он привел сюда корабль и поставил под угрозу жизни членов экипажа.

Пилипенко попытался отвлечь друга.

— Что там у нас с аккумуляторами? — спросил он, заранее зная ответ.

— Разрядились. Теперь мы во власти ветра и течения.

— Интересно, где будет следующая остановка?

— Если повезет, батискаф отнесет к одному из островов Королевского географического общества. Впрочем, течение может пронести нас мимо, тогда придется изрядно подрейфовать.

— Знал бы я, что мы пустимся в круиз, захватил бы хорошую книгу… и пару теплых кальсон!

Оба мужчины были в легких свитерах, поскольку не ожидали, что их вылазка затянется. После выключения электроприборов в батискафе становилось довольно свежо.

— Эх, сейчас бы текилы и сэндвич с жареной говядиной!.. — вздохнул Кинжалов.

— Ни слова про еду! — отрезал Пилипенко. Он откинулся на спинку и скрестил руки на груди, пытаясь сохранить тепло. — Знаешь, порой уютное кожаное кресло в штаб-квартире НИИПИ уже не кажется мне таким уж плохим вариантом.

Кинжалов недоверчиво приподнял бровь.

— Что, наплавался?

Пилипенко фыркнул и покачал головой.

— Нет. На самом деле стоит мне появиться в офисе, как тянет обратно в море. А ты как полагаешь?

Петр немало размышлял об этом. За свои безрассудные приключения он дорого заплатил, и все же иной жизни для себя не представлял.

— Жизнь полна приключений, а для меня приключения и есть жизнь. — Он усмехнулся. — Похоже, на пенсию нас придется отправлять силой.

— Да, боюсь, жажда приключений у нас в крови…

Кинжалов откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Его мысли неотвязно возвращались к пропавшему судну и команде. Также он думал и о Лариса, оставшейся в Москве. Но ярче всего ему вспоминался широкоплечий человек с жестоким лицом — Клэй Зак.

 

77

Батискаф подскакивал и перекатывался в бурных волнах, дрейфуя к югу со скоростью около трех узлов в час. Наконец забрезжил арктический рассвет, густой серый туман над водой посветлел. Делать было совершенно нечего, поэтому мужчины попытались вздремнуть. Однако скоро в аппарате стало слишком холодно, и поспать им не удалось.

Внезапно послышался скрежет, и батискаф резко остановился.

— Вижу землю! — пробормотал Пилипенко, мигом открывая сонные глаза.

— Ну, типа того, — ответил Кинжалов, выглядывая в иллюминатор.

Легкий бриз проделал в тумане просвет, сквозь который виднелась ледяная равнина. Белый простор терялся в густой дымке в сотнях футов впереди.

— Готов поспорить, что на том конце льдины есть берег, — предположил Кинжалов.

— И там нас ждет ларек с горячим кофе? — спросил Пилипенко, растирая озябшие руки.

— Ну да, в паре тысяч миль к югу отсюда. — Кинжалов посмотрел на друга. — У нас два варианта действий: остаться внутри уютной титановой «рыбы» или идти за помощью. В этом районе по-прежнему охотятся эскимосы, и поблизости наверняка есть их поселение… К сожалению, для пеших походов экипировка у нас не самая подходящая.

Пилипенко потянулся и зевнул.

— Лично мне уже надоело сидеть в этой консервной банке! Давай разомнемся и обследуем окрестности.

— Согласен, — кивнул Кинжалов.

Они в последний раз попытались связаться с «Нарвалом», потом выключили радиопередатчик и вылезли из люка на тринадцатиградусный мороз. Батискаф крепко сидел во льду. Впереди простиралась бесконечная белая равнина, и Кинжалов с Пилипенко трусцой направились к дальнему краю. Под ногами хрустел сухой скрипучий снег.

Морской лед был почти плоским, лишь кое-где поднимались невысокие торосы. Друзья отошли совсем недалеко, когда Пилипенко заметил слева маленькую пещеру, грубо вырезанную в глыбе льда.

— Похоже на дело рук человека… Может, внутри кто-нибудь оставил для нас пару меховых наушников?

Итальянец подошел к входу, опустился на колено и просунул голову внутрь. Кинжалов встал рядом и вдруг заметил на снегу чей-то след.

— Эл! — шепотом позвал он.

Пилипенко уже раздумал лезть в пещеру. В конце темного прохода она расширялась, образуя большую берлогу, в которой итальянец углядел клок белого меха, поднимающийся и опадающий в такт медленному дыханию. Белый медведь пробудился от зимней спячки и теперь просто зашел в старое логово, чтобы немного вздремнуть. Характер этих гигантов отличается полной непредсказуемостью, и голодный зверь вполне мог напасть.

Пилипенко мгновенно оценил опасность и молча вылез из пещеры. Одними губами он прошептал Кинжалову слово «медведь» и повлек друга прочь, стараясь ступать как можно тише. Когда они отошли на достаточное расстояние, Пилипенко замедлил шаг, и краски понемногу вернулись на его побледневшее лицо.

— Остается лишь надеяться, что здешние тюлени неторопливы и многочисленны, — ответил Пилипенко, кивнув в сторону находки.

— Да, не хотелось бы увидеть тебя в этой берлоге в качестве напольного коврика, — заметил Кинжалов, едва сдерживая смех.

Оба знали, что им угрожает серьезная опасность, и, удаляясь от моря, постоянно оглядывались назад.

Пещера с медведем исчезла в тумане, впереди проглянула темная скалистая полоска суши. У горизонта поднимались бурые и серые пятна хребтов и ущелий. Друзья находились у северного побережья островов Королевского географического общества, точнее, у острова Западный, как и предсказывал Кинжалов. Толстый лед, продрейфовавший по проливу Виктория, загромоздил весь берег, ширина ледяной полосы доходила до полумили. Замерзшее море и пустынный остров вызывали щемящее чувство одиночества.

Мужчины почти достигли берега, когда Кинжалов замер на месте. Пилипенко обернулся, заметил странное выражение его лица и прислушался. Издалека донесся треск, вслед за ним раздался глухой гул. По мере приближения источника звука шум нарастал.

— Похоже, корабль, — пробормотал Пилипенко.

— Ледокол…

— Неужели тот самый?

Пилипенко получил ответ на свой вопрос несколько минут спустя, когда в сотне ярдов от берега из тумана возник массивный нос «Отока». Разбрасывая во все стороны мелкие осколки, корабль шел через футовый лед, как сквозь пудинг. Ледокол будто почувствовал Кинжалова и Пилипенко: двигатели постепенно перешли на холостой ход, и посреди белой равнины судно замерло.

Кинжалов уставился на него, сжав кулаки. Он заметил, что нос ледокола смят, — очевидно, в результате сильного столкновения. Удар наверняка был нанесен недавно, поскольку краска на стальных пластинах обшивки отсутствовала, а железо не успело подвергнуться окислению. Частички ярко-бирюзовой краски на погнутом носу недвусмысленно свидетельствовали о том, какое именно судно протаранил ледокол.

— Они утопили «Нарвал»! — уверенно заявил Кинжалов.

Пришедший к тому же выводу Пилипенко согласно кивнул. Оба просто потеряли дар речи: их худшие подозрения подтвердились. «Нарвал» наверняка лежит на дне пролива Виктория, причем вместе со своей командой… Затем Пилипенко заметил кое-что не менее неприятное.

— Вряд ли «Нарвал» единственное судно, которое они протаранили. Погляди на обшивку возле клюза!

Внимательно осмотрев корпус, Кинжалов отметил светлую борозду, полученную в результате столкновения. Красная краска слезла, обнажив серую грунтовку, на которой виднелся белый прямоугольник.

— В прошлой жизни ледокол был серым военным судном?!

— Если быть точным, морским крейсером «Форд-54». Несколько недель назад в море Бофорта нам такой попался. Уцелевшие полярники с канадской дрейфующей станции дали сходное описание. Вон там явно проглядывает цифра пять.

— Немного серой краски, как на российских военных судах, — и вот тебе международный инцидент!

— Во время шторма он пронесся под развевающимся звездно-полосатым флагом сквозь станцию. Неудивительно, что ученых-полярников удалось ввести в заблуждение. Вопрос — зачем?

— Видишь ли, Ал, здесь тебе и рутений, и нефть, и газ. Наверное, Майкл Старк решил стать арктическим бароном, — пояснил Кинжалов. — И ему куда проще выиграть, очистив данный регион от американцев.

— Что ж, кроме тебя и меня, американцев здесь больше нет.

На палубу ледокола вышли трое мужчин в черных парках и направились к борту. Ничуть не колеблясь, они подняли автоматические винтовки «штайр», прицелились в Кинжалова и Пилипенко и открыли огонь.

 

78

В нескольких милях к северо-востоку по воде разносился стрекот. Затем подвесной мотор шлюпки зачихал, прохрипел в последний раз и затих. Люди на борту нервно переглянулись. Рулевой «Нарвала» поднял в воздух пустую десятигаллонную канистру и доложил:

— Горючего нет ни капли!

Капитан «Нарвала» ждал этого уже давно. Если бы они плыли одни, непременно добрались бы до берега. К сожалению, два «зодиака» с полным грузом сыграли роль плавучего якоря. Однако никому из команды и в голову не пришло бросить людей на произвол судьбы.

— Весла на воду, по одному с каждой стороны! — приказал Виролайнен. — Попробуем выдержать заданный курс.

Склонившись к рулевому, который был опытным штурманом, он тихо спросил:

— Сколько, по вашим прикидкам, осталось до острова Кинг-Уильям?

Рулевой поморщился.

— В таких условиях пройденное расстояние оценить сложно. — Он пожал плечами. — Думаю, мы находимся милях в пяти от острова.

— Я тоже так считаю, — вздохнул Виролайнен. — А хотелось бы быть гораздо ближе…

Капитан понимал, что они могут и не добраться до суши. Ветер усиливался. За долгие десятилетия у капитана выработалось чутье на погоду. Без горючего и всего с парой весел перегруженные шлюпки долго не протянут.

Виролайнен оглянулся на черные надувные лодки, идущие позади в тумане. Рассвет позволил разглядеть лица спасенных людей. После длительного пребывания на морозе некоторые были в очень тяжелом состоянии, но ни один не думал жаловаться.

Мердок поймал взгляд Виролайнена и крикнул:

—, вы знаете, где мы находимся?

— Пролив Виктория, к западу от острова Кинг-Уильям. Хотелось бы мне, чтобы мимо прошел какой-нибудь круизный лайнер, только это вряд ли.

— Спасибо, что спасли нас и тянете за собой. Лишних весел нет?

— Увы, пока вам придется положиться на нас. Осталось немного, земля уже близко, — с наигранным оптимизмом заверил Виролайнен.

Члены команды «Нарвала» сменяли друг друга на веслах, свою лепту внес даже капитан. Это была отчаянная попытка держаться курса, казавшаяся тем более бесполезной, что в тумане они не могли определить пройденное расстояние. Время от времени Виролайнен прислушивался, надеясь разобрать шум прибоя. Однако кроме бьющихся о борта лодок волн не раздавалось ни звука.

Как Виролайнен и боялся, вскоре качка усилилась, набрал силу ветер. Волны захлестывали борта, и морякам пришлось вычерпывать воду. Капитан заметил, что «зодиакам» приходится не лучше — время от времени они черпали воду кормой. Ситуация резко ухудшалась, а земли не было и в помине.

Гребцы снова сменились, и тут сидевший на носу рулевой громко завопил:

— В воде что-то чернеет!

Виролайнен и остальные стремительно обернулись и на границе тумана увидели темный предмет.

— Наверное, кит! — крикнул матрос.

— Нет, — пробормотал Виролайнен, заметив низкую посадку, черный цвет и неестественную гладкость поверхности.

Капитан уставился на предмет с подозрением: тот не шевельнулся и не издал ни звука.

И вдруг сквозь туман прорезался голос, усиленный мегафоном.

— Эй, на шлюпках!.. Говорит подлодка «Санта-Фе», военно-морские силы РОССИЯ. Для каждого, кто умеет насвистывать любимую песенку Линкольна, найдется глоток горячего грога и теплая койка!

 

79

Зак не поверил своим глазам.

Избавившись от корабля НИИПИ, он велел вернуться к островам Королевского географического общества и пошел в свою каюту, где попытался уснуть. Однако ему даже подремать не удалось — не давали покоя мысли о местонахождении рутения. Несколько часов спустя Зак вернулся на мостик и приказал идти к острову Западный, к указанной на карте шахте.

Наконец корабль замедлил ход и остановился. Геологи выбрались из коек и готовились к высадке, когда рулевой обнаружил на краю льдины яркий предмет.

— Это же батискаф с научно-исследовательского судна!

Зак выбежал на мостик и изумленно уставился на ярко-желтый подводный аппарат прямо по правому борту, отчетливо проглядывающий сквозь туман.

— Откуда эти черти обо всем узнали?! — выругался он, не понимая, что батискаф просто прибило к льдине течением.

Сердце Зака бешено заколотилось. Карта эскимосской шахты, украденная у «Кооператива горнопромышленников», была лишь у него. Он только что пустил ко дну корабль НИИПИ и сразу направился к указанному месту. И все равно Кинжалов его опередил…

Капитан ледокола спал в своей каюте. Почувствовав, что судно остановилось, он поспешил на мостик, протирая глаза.

— Я же велел вам не соваться в ледяные поля с поврежденным носом!.. — Наткнувшись на враждебный взгляд Зака, он сменил тему: — Ну, что, команду геологов высаживаем?

Старпом указал на что-то по правому борту.

—, на льдине два человека!

Зак изучил бредущие по льду фигурки и с облегчением вздохнул.

— Забудьте про геологов, — недобро усмехнулся он. — Зовите команду службы безопасности.

В Кинжалова и Пилипенко стреляли не раз, поэтому они отреагировали мгновенно после первого же залпа. Пули пробили лед буквально в нескольких дюймах от них, и мужчины рванули к острову. Бежать по неровной поверхности было трудно, зато они двигались зигзагами, чем усложняли задачу стрелявшим. Также они вовремя разделились, помчавшись в разные стороны, и наемникам пришлось выбирать.

Тра-та-та — стрекотали автоматы, из-под ног летели осколки льда. Кинжалов и Пилипенко со всех ног бежали к легкой дымке, висевшей над берегом. Наконец они скрылись в тумане, и стрелки прекратили огонь.

Пытаясь отдышаться, друзья сошлись на покрытом льдом берегу.

— Только такого теплого приема нам и не хватало для полного счастья, — проворчал Пилипенко, выдыхая клубы пара.

Без шапок, перчаток и курток обоим пришлось несладко. Короткая пробежка разогнала застывающую кровь, однако лица и уши кололо тысячью игл, а пальцы онемели. Практически всю энергию тело тратило на обогрев, и после бега мужчины почти полностью обессилели.

— Боюсь, наши новые приятели — кстати, одетые по погоде — будут здесь с минуты на минуту, — заметил Пилипенко. — Тебе не все равно, в какую сторону бежать?

Кинжалов оглядел побережье, окутанное медленно рассеивающимся туманом. Впереди виднелся резкий подъем, с правой стороны чуть более пологий и плавно переходивший в следующий пригорок.

— Нужно уйти со льда, чтобы не оставлять следов. Заберемся повыше, возьмем вправо и двинемся в глубь острова.

Мужчины побежали легкой трусцой. В лицо летели колючие снежинки, безжалостно впиваясь в кожу. Теперь худшим врагом стал ветер — завеса тумана, скрывавшая беглецов от преследователей, таяла на глазах. Друзья взобрались на невысокий утес и встали на краю глубокой, заполненной льдом трещины, разрезавшей гряду надвое. Приходилось искать другое ущелье, по которому можно было бы подняться и забраться в глубь острова.

Кинжалов и Пилипенко прошли уже полмили вдоль побережья, когда налетел очередной порыв обжигающего ледяного ветра. Дышать стало тяжело, легкие заныли от морозного воздуха, и все же ни один из них не сбросил темп.

Раздался треск автоматов, и пули изрешетили утес в нескольких ярдах впереди.

Оглянувшись через плечо, Кинжалов увидел за спиной просвет и двух стрелков. Зак разделил наемников на три группы и отправил их прочесывать берег. Когда ветер развеял туман, посланная на запад пара с легкостью обнаружила беглецов.

С берега приближалось еще одно облако тумана. Если удастся не попасть под выстрелы, то через минуту они снова скроются из вида.

— Эти парни начинают действовать мне на нервы, — пропыхтел Пилипенко.

— Надеюсь, медведю они придутся по вкусу, — ответил Кинжалов.

Пули пробили лед совсем близко. Наемники стреляли на бегу, поэтому с меткостью у них было неважно, однако еще немного, и они уже не промахнутся. Кинжалов стремительно несся к пелене тумана и всматривался в гряду слева. За утесом простирался глубокий овраг шире предыдущего. Хотя он тоже был забит льдом и камнями, Петру показалось, что подняться наверх будет несложно.

— Когда туман опустится, давай сразу по ущелью наверх! — прохрипел он.

Пилипенко кивнул, спеша к белой завесе, до которой оставалось пятьдесят ярдов. Снова застрекотали автоматы, причем наемники остановились, чтобы лучше прицелиться.

— Не дотянем, — пробормотал Пилипенко.

Они почти достигли оврага, однако туман еще не успел подойти достаточно близко. В нескольких ярдах впереди Кинжалов заметил большую выступающую скалу, покрытую льдом. Ловя воздух ртом, он молча указал на нее другу.

Прямо у них над головами камень брызнул сотней осколков: противник наконец правильно определил дальность. Кинжалов с Пилипенко инстинктивно пригнулись и бросились к выступу. Пули били все ближе, когда набежал туман и отрезал преследователей.

— Думаю, надо взобраться здесь, — предложил Петр.

Ущелье было забито темной массой льда вперемешку с камнями, зато подъем казался вполне преодолимым. Пилипенко кивнул, встал с земли, начал карабкаться наверх и вдруг заметил, что Кинжалов застыл на месте. Он не отрываясь глядел на каменный выступ и тер его рукой.

— Сейчас не самое подходящее время любоваться скалами, — укоризненно произнес Пилипенко.

Кинжалов прошел вдоль выступа к склону покрытого льдом холма и поднял голову.

— Это вовсе не скала, а руль, — тихо ответил он.

Пилипенко уставился на друга как на умалишенного, потом всмотрелся пристальнее и от изумления разинул рот.

Прямо у них над головами темнел закованный в лед деревянный корпус парусного судна девятнадцатого века.

 

80

«Серафим» стоял, словно забытый реликт безвозвратно ушедшей эпохи. Попавший в ледяной плен корабль выбросило на берег вместе с гигантским массивом зимнего льда, который прошел по проливу Виктория сто шестьдесят лет назад. Море разлучило корабль со вторым судном экспедиции, но не приняло его: «Серафим» обрел последнее пристанище в ущелье, где постепенно вмерз в лед.

Кинжалов и Пилипенко перелезли через поручни и с удивлением обнаружили, что правый борт и палуба свободны ото льда. Мужчины потрясенно молчали, испытывая почти благоговейный трепет, ведь они ступали по палубе флагманского судна самого Путятина.

— Стоит растопить лед, и на корабле хоть в Англию плыви! — воскликнул Пилипенко.

— Если на нем остался рутений, давай сначала заглянем в Россия и поднимемся вверх по Потомаку, — ответил Кинжалов.

— Пойду искать пару одеял и глоток рома.

И Кинжалов, и Пилипенко непрерывно дрожали от холода, их тела изо всех сил боролись с переохлаждением. Оба испытывали сонливость и знали, что согреться нужно в самое ближайшее время. Петр подошел к трапу, спускавшемуся в главный грузовой люк, и стянул укрывочный брезент.

— Есть спички? — спросил он, вглядываясь в темный трюм.

Пилипенко достал зажигалку «Зиппо» и бросил другу.

— Не забудь вернуть, вдруг на борту окажутся кубинские сигары!

Кинжалов спустился по крутому трапу до нижней палубы, чиркнул зажигалкой и заметил пару свечных фонарей, закрепленных на переборке. Он зажег почерневшие фитили, и старинные свечи вспыхнули ярким пламенем, осветив деревянный коридор оранжевыми мерцающими отблесками. Пилипенко тем временем отыскал переносную масляную лампу с китовым жиром, висевшую на гвоздике неподалеку.

Шагая по коридору с лампой в руках, друзья поняли: здесь правили бал хаос и смерть. В отличие от «Апостола», обстановка на котором была самая спартанская, на «Серафиме» царил полный кавардак. Пол устилали бочонки, мусор и всевозможные обломки. Повсюду валялись жестяные кружки, в воздухе висел сильный запах рома, к которому примешивались другие специфические запахи. И еще были тела…

По пути к кубрику Кинжалов и Пилипенко обнаружили первую пару мертвецов. Голые по пояс матросы распростерлись на палубе. У одного был раскроен череп, рядом валялся залитый кровью кирпич. У другого из груди торчал огромный кухонный нож. Замороженные тела прекрасно сохранились, можно было даже разобрать, какого цвета у них глаза. В кубрике лежало еще несколько трупов примерно в таком же состоянии. Кинжалов обратил внимание, что на лицах мертвых моряков застыла мука, словно они умерли не от ран, а от чего-то более страшного.

Друзья не стали рассматривать отвратительные подробности, а поспешно прошли к грузовому люку и спустились на нижнюю палубу. Найдя вещевую кладовую, они решили прервать поиски рутения и экипироваться. Здесь хранилось обмундирование для членов экипажа: стойка с ботинками, куртки, фуражки и теплые носки. Мужчины отыскали пару толстых офицерских бушлатов примерно своего размера, вязаные шапки и рукавицы. Теперь можно было продолжить осмотр.

Как и на предыдущем уровне, на нижней палубе царил полнейший беспорядок. Пустые бочонки и ящики валялись грудами, свидетельствуя о некогда обширных запасах продовольствия. Кинжалов и Пилипенко вошли в незапертую винную кладовую, где раньше хранили алкоголь и оружие. Подставка с винтовками стояла нетронутой, зато палубу устилали разбитые бочонки из-под рома и бренди и жестяные кружки. Ближе к корме друзья наткнулись на большие ящики, в которые грузили уголь для парового двигателя. Они были пусты, хотя на дне одного обнаружились несколько кусочков какого-то серебристого минерала.

Пилипенко нашел свернутый мешок из пеньки, развернул его ногой и прочел отпечатанную на боку надпись: «Бушвельд, Южная Африка».

— Очевидно, весь рутений достался эскимосам, — задумчиво протянул Кинжалов.

— Тогда нужно найти судовой журнал и узнать, откуда они взяли минерал.

Вдруг снаружи донесся слабый крик.

— Похоже, наши приятели на подходе, — заметил Пилипенко. — Надо поторапливаться.

Он направился к трапу, однако Кинжалов остался на месте, напряженно что-то обдумывая.

— Считаешь, что на корабле безопаснее? — спросил Пилипенко.

— Если мы окажем им теплый прием, то да, — уверенно проговорил Кинжалов.

Он вернулся в винную кладовую, поставил лампу на длинный деревянный ящик, покрытый льдом, и направился к стойке с винтовками «Браун Бесс», которую приметил раньше. Оружие было в прекрасном состоянии.

— Не автомат, конечно, но немного уровняет наши шансы.

— Похоже, предыдущий владелец не против, — откликнулся Пилипенко.

Кинжалов обернулся, удивившись словам друга. Пилипенко указал на деревянный ящик, на который они поставили лампу. Петр подошел ближе и внезапно понял, что это гроб, стоящий на козлах. Мерцающий свет падал на жестяную пластинку, прибитую в головах. Кинжалов соскреб слой льда, покрывавший написанные от руки буквы, и прочел эпитафию.

Джон Путятин

1786–1847

Душа его принадлежит морю

 

81

Зак сидел в тепле и ждал, пока команда службы безопасности окружит беглецов. Внутренний голос ему подсказывал, что одним из мужчин непременно окажется Кинжалов.

— Томпсон и Уайт их выследили — они пытаются уйти в глубь острова, — доложил вернувшийся на судно наемник. — На берегу среди скал какой-то старый корабль, в нем они и спрятались.

— Корабль?! — пораженно переспросил Зак.

— Да, древний парусник. Стоит себе в ущелье, весь покрытый льдом.

Клэй уставился на украденную карту, лежащую на штурманском столе. Неужели он снова просчитался? Возможно ли, что эскимосы раздобыли рутений на корабле, а не в шахте?

— Показывай дорогу! — рявкнул Зак. — Я сам с ними разберусь!

Порывистый ветер впивался в кожу тысячами игл. Туман понемногу рассеивался, стало видно побережье и узкое ущелье, возле которого переминались несколько человек в черных парках. Зак не заметил ни малейших признаков корабля и уже было решил, что на психике его людей сказалось долгое пребывание в Арктике. Лишь подойдя ближе, он с изумлением увидел массивный корпус «Серафима».

— Следы ведут наверх. Беглецы наверняка укрылись в корабле, — сказал щербатый головорез по имени Уайт.

— Возьми двух бойцов и на борт, — велел Зак, кивнув в сторону еще пяти подошедших наемников. — Остальным разойтись по берегу, на случай, если они попытаются отступить.

Покрытая льдом поверхность поднималась почти до самой палубы, нужно было только перевалиться через поручни. Повесив автомат за спину, Уайт закинул ногу на рейлинг.

Едва он коснулся палубы, навстречу ему шагнул черноволосый мужчина с охапкой старинных винтовок.

— Ни с места! — грозно приказал Уайт.

Ни один из противников ничуть не колебался; вопрос состоял лишь в том, кто успеет выстрелить быстрее. У Уайта было преимущество в оружии, зато позиция крайне неудобная — он висел, перекинув одну ногу через поручни. Наемник выхватил автомат, однако нажал на курок прежде, чем успел навести оружие. Очередь прошла по палубе, пули засели в глыбе льда возле трапа. И тут раздался громкий хлопок.

Сохраняя полнейшее хладнокровие, готовое поспорить даже со льдом, сковавшим корабль, Кинжалов аккуратно выпустил все винтовки, кроме одной, и приложил к плечу массивный приклад заряженной «Браун Бесс». Казалось, прошло несколько минут, прежде чем ударный замок с внешним капсюлем воспламенил пороховой заряд и выпустил из дула свинцовый шарик.

На близком расстоянии «Браун Бесс» била точно. Пуля попала наемнику прямехонько под ключицу. От удара Уайт перегнулся через поручни и упал на промерзшую землю прямо под ноги Заку. Недоуменно взглянул на него и умер.

Клэй безучастно перешагнул через тело и вынул свой «глок».

— Взять их! — прошипел он двум другим головорезам, махнув автоматическим пистолетом в сторону корабля.

Перестрелка неожиданно обернулась игрой в кошки-мышки. Кинжалов и Пилипенко по одному выскакивали из люка и стреляли, поспешно укрываясь от автоматных очередей. Вскоре над палубой повисло густое черное облако дыма, усложнившее задачу и нападающим, и обороняющимся.

У основания трапа Кинжалов и Пилипенко устроили импровизированный пункт по перезарядке винтовок, благодаря чему один стрелял, в то время как другой готовил оружие.

Из винной кладовой Кинжалов принес небольшой бочонок с пятью фунтами пороха. Перезарядка была долгим и муторным делом: сначала порох засыпали в дуло, затем прибивали шомполом, закладывали пулю и фиксировали ее пыжом. Из антикварного оружия Кинжалову доводилось стрелять не раз; он показал Пилипенко, как брать необходимое количество пороха, и научил правильно орудовать шомполом. Зарядка длинноствольной винтовки занимала полминуты, однако, немного потренировавшись, Кинжалов и Пилипенко стали успевать за пятнадцать секунд.

Несмотря на превосходящие огневые средства, Заку и его наемникам приходилось не сладко. Они были вынуждены карабкаться на борт, потом прятаться за поручнем и вести ответный огонь. Кинжалов и Пилипенко видели все их ухищрения и вскоре настолько основательно расщепили рейлинг, что нападавшие изрезали об него руки в кровь.

Зак бесшумно обошел двух наемников, проворно цепляясь за наружный поручень. Между выстрелами он повернулся и прошептал:

— После следующего залпа встаньте и стреляйте оба сразу.

Наемники кивнули, пригнув головы, и стали ждать. Была очередь Кинжалова, уже замершего наверху трапа с кремневым пистолетом на верхней ступеньке и двумя винтовками на коленях. Приложив приклад к плечу, он выглянул и осмотрел рейлинг, едва различимый в клубах порохового дыма после выстрелов Пилипенко. Там маячила черная парка. Кинжалов навел мушку на цель в ожидании стрелка, но тот не спешил высовываться. Решив проверить убойную силу винтовки, Петр прицелился пониже и нажал на курок.

Пуля прошила старую древесину и попала первому наемнику в икроножную мышцу. Тот как раз поднялся во весь рост, собираясь стрелять. Находившийся в десяти футах под ним второй наемник последовал его примеру.

Сквозь черный дым Кинжалов заметил маневр и поспешно нырнул в люк. Отступая, он инстинктивно схватил пистолет, лежавший на ступеньке, спрятался под палубой и поднял руку с оружием. Ближе был второй наемник, поэтому Кинжалов прицелился ему в голову и быстро нажал на курок.

В тог же миг палубу возле него прошила автоматная очередь. Один из нападавших прекратил стрельбу, другой же продолжал поливать люк свинцом. Кинжалов опустился вниз, чувствуя легкое головокружение, и обернулся к Пилипенко, который поднимался по трапу с парой пистолетов с деревянными рукоятками и ружьем «Перде».

— Думаю, одного убил, — сказал Кинжалов.

Эл застыл на середине трапа, заметив у ног друга растекающуюся лужицу крови.

— Ты ранен!

Кинжалов зажал рану, по-прежнему держа в правой руке пистолет.

— Кость цела, — заметил он.

Пилипенко разорвал рукав свитера и перетянул рану — нервы и кость просто чудом не задело.

— Буду перезаряжать, — сказал Петр, стиснув зубы, и решительно посмотрел другу в глаза. — Иди и прикончи этих мерзавцев!

 

82

Когда двое наемников встали во весь рост и начали стрелять, Зак ждал за рейлингом. Затем поднялся, прячась за их спины, перекатился через борт и прошмыгнул по палубе к обледеневшей фок-мачте. Бросил взгляд на корму — стрелять не имело смысла: мешало нагромождение льда в середине судна.

Ситуация абсурдная, подумал Зак. Двое каких-то штатских вооружены лишь старинными винтовками, а их ловкости и изобретательности может позавидовать любой боец из его команды… Зак огляделся в поисках удобной позиции, ничего подходящего не нашел и решил пробраться в трюм. Поблизости он увидел носовой люк, однако тот покрывали фута два льда. Он поднял голову и заметил, что фок-мачта наклонена под странным углом. Поперечный брус вмерз в склон горы, и мачта сместилась вправо. Под ее весом палуба треснула, и образовался пролом шириной в пару футов.

Если бы при звуках перестрелки Зак оглянулся, то увидел бы смерть наемника и дважды подумал, стоит ли ему лезть в трюм. Вот только он уже просчитал свои действия на три шага вперед, сунул «глок» в карман, пролез в разлом и спрыгнул в темноту.

Пилипенко осторожно поднялся по трапу и быстро выглянул — палуба была пуста. Услышав крик, он подполз к рейлингу.

И увидел на льду возле корпуса судна два тела, оба навзничь. У первого наемника, Уайта, глаза были широко распахнуты, вокруг груди растекалась красная лужа. Невдалеке лежал второй стрелок, во лбу которого чернела дыра. Чуть поодаль к берегу, припадая на раненую ногу, брел третий и звал на помощь. За ним тянулся тонкий кровавый след.

По трапу с трудом поднялся Кинжалов.

— Ну что, нам удалось их отпугнуть?

— Исключительно благодаря твоей меткой стрельбе, — ответил Пилипенко, указывая на тела внизу. — Я бы сказал, что первый приз сегодня твой!

Петр равнодушно посмотрел на трупы. Хотя убивать ему было неприятно, мертвых головорезов он не жалел, особенно тех, кто приложил руку к гибели «Нарвала».

— Похоже, на берегу их ждет подмога. Значит, скоро вернутся.

— И я о том же. — Вспомнив про рану друга, Пилипенко встревоженно посмотрел ему в глаза. — Не обижайся, но мне не улыбается защищать это старое корыто до последней капли крови, как форт Аламо!

— Думаешь, стоит уйти вверх по ущелью?

Пилипенко кивнул.

— Пора покинуть корабль. Бандиты дождутся темноты и атакуют, либо, того хуже, подожгут эту спичечную коробку вместе с нами! С таким допотопным оружием долго мы не продержимся. Они будут подходить медленно и осторожно — вполне успеем взобраться на гору. Пороха и пуль у нас достаточно, близко их не подпустим. Глядишь, преследование им надоест, и нас просто оставят замерзать посреди Арктики, — осклабился Эл.

— Осталось раздобыть одну штуку… — произнес Кинжалов.

— Поверить не могу, что ты еще не наложил на него лапы! — усмехнулся Пилипенко. — Куда же мы без ключа ко всей этой истории — без судового журнала!

Кинжалов молча кивнул, надеясь, что журнал и его содержимое стоят принесенных жертв.

— Отдохни, а я поищу, — предложил Пилипенко.

— Нет, я сам, — ответил Петр, потирая раненую руку. — Со сломанным крылом толку от меня мало — если прибудут гости, длинноствольную винтовку мне не удержать. — Он скинул с плеча «Браун Бесс» и отдал ее Пилипенко вместе с пистолетом. — Оставайся на посту. Смотри не геройствуй: как только приблизятся, стреляй!

Кинжалов сошел вниз по трапу, чувствуя легкое головокружение от потери крови, и направился на корму к офицерским каютам. Коридор освещали тусклые свечные фонари, которые он зажег раньше. Дойдя до неисследованной части судна, Кинжалов очутился в полной темноте и, обругав себя последними словами, решил вернуться за масляной лампой.

И тут вдруг впереди мелькнул слабый отблеск. Пройдя еще несколько шагов, он понял, что свет мигает в конце прохода.

Осторожно ступая, Петр остановился на пороге кают-компании и заглянул внутрь.

Свеча бросала на переборки причудливые тени. За массивным столом в центре каюты сидел Клэй Зак.

— Входите, мистер Кинжалов, — холодно проговорил он, подняв взгляд. — Вас-то я и ждал.

 

83

В дюжине ярдов от края льдины в темно-зеленой воде сновал морской заяц в поисках отбившейся от косяка полярной трески. Покрытое толстой серой шкурой животное заметило поднимающийся черный предмет и решило немедленно его обследовать. Прижав усатую морду к холодному металлическому выступу, тюлень понял, что едой здесь и не пахнет, и уплыл прочь.

Подводная лодка «Санта-Фе» была всего в шести футах от поверхности. Капитан Барри Кэмпбелл увидел тюленя крупным планом и фыркнул от смеха. Затем навел поисковый перископ на красный корпус ледокола в четверти мили от лодки и осмотрел судно. Отойдя в сторону, он жестом пригласил к окуляру стоявшего тут же, на тесном центральном посту, Бориса Виролайнена.

Тому сразу понравился веселый энергичный капитан подлодки. Рыжеватые волосы и борода, лучистые глаза, и вдобавок хохотун — вылитый Санта-Клаус в юности, за вычетом округлого животика и седины. Жизнерадостный моряк, двадцать лет прослуживший на флоте, Кэмпбелл действовал с полным пониманием цели. Когда Виролайнен принялся уговаривать его отправиться на поиски Кинжалова с Пилипенко и пропавшего батискафа, капитан долго не раздумывал.

Кэмпбелл немедленно направил атомную подводную лодку к югу, задействовав все возможное оборудование на борту.

Виролайнен подошел к перископу, заглянул в двойной окуляр и увидел предельно четкое изображение. Нос ледокола был смят, хотя капитан полагал, что столкновение с «Нарвалом» обернется для «Отока» куда более значительными повреждениями.

— Да, именно это судно нас атаковало, — уверенно заявил он.

Разглядывая палубу ледокола, Виролайнен увидел приближающегося к кораблю человека в черной одежде. Проследив его путь, капитан заметил на берегу еще несколько охранников.

— На берегу люди, — предупредил он Кэмпбелла. — Похоже, вооруженные.

— Да, я тоже их заметил, — откликнулся тот. — Теперь поверните перископ примерно на девяносто градусов вправо.

Виролайнен вращал перископ, пока мимо не промелькнул ярко-желтый предмет. У края льдины стоял «Гончак» с распахнутым настежь верхним люком.

— Это же наш батискаф! Должно быть, Кинжалов и Пилипенко отправились на берег, — с тревогой в голосе воскликнул Виролайнен. Он поднялся и посмотрел Кэмпбеллу в глаза. — Капитан, головорезы с ледокола потопили мой корабль и пытались пустить в расход команду «Полярного рассвета»! Они и Кинжалова с Пилипенко убьют, если уже не убили… Настоятельно прошу вас вмешаться!

Кэмпбелл посуровел.

— Капитан Виролайнен, мы пришли в пролив Виктория исключительно с целью поиска и спасения пропавших. Приказ есть приказ. Ни при каких обстоятельствах я не имею права вступать в конфликт с вооруженными силами Канады. Любое отклонение от данных мне инструкций придется согласовать с высшим командованием, а это наверняка займет не менее двадцати четырех часов…

Капитан подводной лодки вздохнул, криво улыбнулся и добавил:

— Впрочем, если вы сообщите мне, что двое ваших людей потерялись на берегу, придется организовать поисковую операцию.

— Да, — тут же понял намек Виролайнен. — Я полагаю, два человека с «Нарвала» находятся либо на борту ледокола, либо на берегу — без необходимой экипировки, крова и еды. Они отчаянно нуждаются в нашей помощи!

— Не знаю, кто эти люди, однако уж точно не канадские военные. Мы найдем ваших ребят, капитан! И если нашей спасательной операции попытаются помешать, мы будем вынуждены принять адекватные меры…

Рик Роуман решил непременно принять участие в операции. Хотя после заточения на барже спецназовцы сильно ослабели, они чувствовали себя обязанными закончить начатое дело и помочь своим спасителям. Когда стало известно, что команда «морских котиков» собирается на поиски Кинжалова и Пилипенко, Роуман уговорил капитана «Санта-Фе» подключить и его с ребятами. Учитывая нехватку людей, Кэмпбелл скрепя сердце согласился и разрешил Роуману возглавить вылазку — в качестве компенсации за перенесенное унижение.

Приняв горячий душ, переодевшись и дважды плотно поев, Роуман снова почувствовал себя человеком. Сейчас он стоял в специальном зимнем обмундировании камуфляжной расцветки белых оттенков, глядя на собравшихся в столовой членов своей группы и «морских котиков».

— Небось, никогда не мечтал, что в один прекрасный день удастся совершить высадку с атомной подлодки? — спросил он у Боджоркеза.

— Никак нет, Я был и останусь сухопутной крысой! Хотя знаете, кормежка у них тут отменная; может, и зря я в свое время не пошел на флот…

Находившийся прямо над ними на центральном посту капитан Кэмпбелл велел осторожно подвести «Санта-Фе» к краю ледяного поля. Невдалеке он заметил большой сугроб, за которым можно было неплохо укрыться от ледокола.

Сломав лед, «Санта-Фе» с поразительной точностью всплыла в указанном месте. Группа Роумана и двое «котиков» быстро сошли на льдину. Через пять минут подводная лодка снова исчезла в морских глубинах.

Спецназовцы разделились: двое «котиков» отправились обследовать «Гончак», в то время как Роуман с командой пополз в сторону ледокола. Судно находилось в полумиле от них посредине более-менее ровного ледяного поля, на котором лишь изредка попадались сугробы и небольшие торосы. Камуфляж белых оттенков позволил бойцам идеально скрыть свое присутствие. Роуман осторожно приблизился к ледоколу со стороны моря и обошел вокруг носовой части, чтобы не идти мимо разводья за кормой. С левого борта свисал трап, и командир переместил группу на двадцать ярдов вперед, потом все спрятались за невысоким торосом. Им пришлось пережить несколько неприятных секунд: по трапу спустилось двое наемников в черных парках. Впрочем, они даже не посмотрели в сторону Роумана и его группы и сразу направились к берегу.

Пронизывающий ветер обдувал тела притаившихся спецназовцев.

 

84

Дежуривший на мостике «Отока» матрос первым поднял тревогу.

— Тревога! — крикнул он капитану. — Слева на траверзе подо льдом что-то происходит!

Капитан пил кофе за штурманским столом. Он поморщился и неторопливо подошел к окну. Как раз вовремя: огромная глыба величиной с дом поднялась и рассыпалась на куски, из-под которых проглянули две серых крапчатых трубы. Секунду спустя появился черный обтекаемый корпус «Санта-Фе», и в разные стороны брызнули осколки льда.

«Санта-Фе» была многоцелевой подводной лодкой типа «Лос-Анджелес» (проект 688-I), специально модифицированной для операций в Арктике. Благодаря усиленному корпусу, ограждению рубки и выдвижных устройств она вполне могла пробить трехфутовый слой льда. Когда субмарина поднялась на поверхность в пятидесяти футах от «Отока», она расколола ледяное ноле и явила изумленной команде все триста футов черной обшивки.

Капитан ледокола не мог поверить собственным глазам, настолько внезапным для него стало появление атомной подлодки. Он судорожно пытался сообразить, что делать: из лодки посыпались одетые в белое спецназовцы, вооруженные автоматами. Все они направились в сторону берега, однако капитан особо не обольщался.

— Быстро поднять трап! — крикнул он матросам и, повернувшись к радисту, рявкнул: — Предупредите оставшихся на борту охранников!

Но было поздно. Секунду спустя дверь мостика распахнулась настежь, и внутрь ворвались три человека в белом. Прежде чем капитан успел среагировать, к его боку прижалось дуло автомата.

— От… откуда вы взялись? — запнувшись, воскликнул капитан.

Рик Роуман посмотрел ему прямо в глаза и холодно усмехнулся.

— Прямо с того плавучего рефрижератора, который вы вчера пытались пустить на дно!..

 

85

Зак удобно устроился во главе деревянного стола в самом центре кают-компании. Мерцающие отблески фонаря падали на большую книгу в кожаном переплете, лежащую чуть в стороне. Перед Клэем возвышалась стопка стеклянных фотопластин, каждая размером с почтовую открытку, а в паре дюймов от его правой руки лежал неизменный «глок».

— Довольно занятный корабль, — непринужденно заметил Зак. — И документы тут имеются прелюбопытные.

— Знаешь, Зак, «Серафим» едва не стал первым, кто одолел Северо-Западный проход, — ответил Кинжалов.

Услышав свое имя, киллер слегка приподнял бровь.

— Вижу, времени ты не терял. Впрочем, ничего удивительного — я уже убедился в твоем упрямстве.

Кинжалов смотрел на Зака и ругал себя последними словами за то, что не прихватил капсюльный пистолет. Раненый, без оружия… Хуже не придумаешь! Может, если потянуть время, Пилипенко отправится на поиски, а он уж точно вооружен…

— К сожалению, кроме того, что Клэй Зак с удовольствием убивает беззащитных людей, мне о нем ничего не известно, — холодно парировал Кинжалов.

— Какое здесь удовольствие? Скорее, просто необходимость — такая работа.

— Для чего же тебе потребовался рутений, да еще любой ценой?

Зак осклабился.

— Металл как металл, лично мне он без надобности. Однако моему работодателю он очень необходим. Видишь ли, Кинжалов, для твоей страны он представляет стратегическую ценность. Без рутения не осуществить искусственный фотосинтез, так что мой наниматель будет богатеть и дальше.

— У Майкла Старка и так денег больше, чем он сможет потратить до конца своих дней. А от его патологической жадности пострадают миллионы людей по всему миру!

— А ты сентиментальный, — рассмеялся Зак. — Признак слабости!

Кинжалов пропустил его замечание мимо ушей, стараясь выиграть время. Похоже, Зак не заметил, что стрельба на палубе стихла, или не обратил на это внимания. Или считает, что Пилипенко погиб.

— Жаль, рутений оказался мифом, — вздохнул Кинжалов. — И ты, и я напрасно потратили время.

— Ты уже обыскал корабль?

Петр кивнул.

— Пусто.

— Ловко ты вычислил, что эскимосы раздобыли рутений на корабле… Как догадался? Я-то думал, на острове находится старинный рудник.

— В тех записях «Кооператива горнопромышленников», которые ты не счел нужным украсть, руду называли «черный магар». Название и даты привели меня к кораблю экспедиции Путятина. К сожалению, я тоже ошибся, — солгал Кинжалов.

— Ах да, помню тот захудалый кооперативчик… Кажется, горнопромышленники завладели всем рутением с судна. И он действительно когда-то тут был.

Зак швырнул через стол одну из фотопластинок. Кинжалов поймал ее и рассмотрел в тусклом свете свечи. Это был дагеротип: раньше фотографии делали на отполированных серебряных пластинках, которые затем для лучшей сохранности покрывали стеклом. Перлмуттер упоминал, что в экспедицию Путятин взял дагеротипический фотоаппарат. На пластинке была изображена команда «Серафима», переносящая на борт тяжелые мешки — очевидно, с рудой. За кораблем простирался закованный льдами горизонт, наводящий на мысль, что источник рутения находился где-то в Арктике.

— Ты прав, руда некогда была на борту судна. Вопрос в том, где же шахта? — Зак похлопал по книге в кожаном переплете, лежащей возле центра стола. — Капитан любезно оставил журнал на борту, и в нем наверняка указан источник руды. Как думаешь, сколько принесет эта книжонка? Миллиард долларов?

Кинжалов покачал головой.

— Она не стоит погубленных жизней.

— Или жизней, которые мне предстоит погубить?.. — оскалился Зак.

За толстыми брусьями корпуса внезапно застрочили автоматы. Звук доносился издалека, Пилипенко ответный огонь не вел, так что вряд ли стреляли по кораблю. Кинжалов явственно различил два разных типа оружия. Где-то на льду шла ожесточенная битва между неизвестными сторонами.

В тусклом свете Кинжалов заметил на лице Зака тревогу. Пилипенко так и не появился, однако Петру наконец пришла в голову другая идея. Хотя он сильно ослаб от потери крови, действовать нужно было немедленно. Второго шанса могло и не представиться.

Шагнув назад, Кинжалов притворился, будто разглядывает стеклянную пластинку. А потом небрежно швырнул ее обратно. Он мог бы бросить и в Зака, однако выбрал другую мишень: свечной фонарь посередине стола.

Тяжелая пластина с легкостью расколола фонарь, осыпав стол осколками. Некоторые осколки попали в фитиль и затушили короткое пламя свечи, чего Кинжалов и добивался. Кают-компания мигом погрузилась в кромешную темноту.

Как только пластина коснулась фонаря, Кинжалов упал на одно колено.

Зак вовсе не был идиотом и успел схватить пистолет прежде, чем свеча погасла. Он поднял «глок» и стал палить в противоположный конец стола.

Пули прошли над головой Кинжалова. Не обращая внимания на стрельбу, он схватил массивные ножки и толкнул стол на Зака. Тот выстрелил еще дважды, стараясь разглядеть противника в свете дульного пламени, потом всадил нулю в дальний конец столешницы и попытался встать. Прицелился он хорошо, вот только недостаточно быстро.

Пуля прошила столешницу всего в нескольких дюймах от головы Кинжалова, однако свинец застрял в толстой доске красного дерева. Петр поднатужился и толкнул стол изо всех сил, не обращая внимания на головокружение и боль в руке.

Мощный удар в грудь отбросил Зака назад прежде, чем он успел подняться на ноги. Сверху свалилась стопка стеклянных пластин, помешавших вести огонь. Кинжалов продолжил толкать импровизированный деревянный таран и прижал врага к спинке кресла. Кресло скользнуло по полу — и тут его ножки застряли между досками палубного настила. Зак покачнулся и упал на спину. Пули летели из «глока» и застревали в толстой столешнице.

Кинжалов не стал дожидаться, пока враг перезарядит пистолет. Поднырнув под столешницу, он уперся ногами в палубу и из последних сил опрокинул тяжелый стол прямо на Зака. Ему почти удалось перевернуть его совсем, когда левая нога подогнулась. Противник трижды выстрелил вслепую из-под стола, потом высвободился. Одна пуля попала в цель и застряла в бедре.

Зак встал на колени и сам налег на стол. Выигрыш в силе оказался у него, и Кинжалова отбросило к книжным полкам, а на него с шумом упал массивный стол. По пути стол зацепил с полдюжины полок, и с них каскадом посыпались книги, доски, разбитое стекло, засыпавшие перевернутый стол.

Зак, судорожно дыша, прислушался — ни стонов, ни шорохов, ни единого движения. Глаза понемногу привыкли к темноте, и стали видны безжизненные ноги Кинжалова, накрытые столом. Зак обшарил пол, отыскал судовой журнал и вышел вон, прижимая его к груди.

 

86

У Пилипенко дела тоже обстояли неважно. После долгого затишья он заметил новых бандитов, внезапно появившихся у входа в ущелье. Когда вдалеке раздались автоматные очереди, скалы и туман не давали ничего разглядеть, поэтому Эл понятия не имел, что происходит. Однако трое наемников как ни в чем не бывало шли к кораблю, не обращая внимания на выстрелы. Пилипенко выскочил из укрытия и разрядил винтовку в ближайшего к нему головореза. Тот успел упасть на землю, и пуля прошла мимо, слегка порвав парку. Пилипенко перемещался вдоль борта, стреляя из разных точек, прячась и пережидая ответные выстрелы. Он сумел ранить одного из наемников в ногу, прежде чем двое других подошли к кораблю на достаточное расстояние и накрыли его плотным сосредоточенным огнем. Выстрелив из последней винтовки, Пилипенко отступил к трапу, недоумевая, где так надолго застрял Кинжалов. Стрельбы в кают-компании он не слышал.

— Петр, винтовки пора перезарядить! — крикнул он в проем, однако ответа не дождался.

Пилипенко прицелился в поручень, положив на колени два капсюльных пистолета. Еще пара выстрелов, и он будет совершенно беспомощен, если только Кинжалов не придет на выручку.

У основания трапа высокая тень медленно перебралась через кучу антикварного оружия и заглянула в проем. Пилипенко сидел в десяти футах выше, взгромоздившись на две верхние ступеньки и не отрывая глаз от перил. Даже если бы он посмотрел вниз, то вряд ли заметил бы Зака в тусклом свете. А тот, переложив судовой журнал в левую руку, встал в удобную позицию и поднял пистолет.

Зак так и не услышал тихих шагов за спиной и был уже готов спустить курок, когда по коридору разнесся громкий крик:

— Эл!

Зак вздрогнул и обернулся, не веря собственным глазам. Прямо под фонарем стоял бледный, как смерть, Кинжалов. Его лицо было искажено болью и изрезано осколками стекла, на лбу темнела огромная сине-фиолетовая шишка, правый рукав насквозь промок от крови, как и штанина левой ноги — по коридору тянулся красный след. Петр по-прежнему был безоружен и старался опираться только на здоровую ногу. И все же, несмотря на ранение и ушибы, в его глазах отчетливо читался вызов.

— Обожди, ты следующий, — прошипел Зак и снова повернулся к Пилипенко.

Итальянец услышал окрик друга, только не понял, что к чему. Зак снова поднял пистолет и снова вынужден был отвлечься: раненый Кинжалов метнул в него фонарь. Зак усмехнулся и покачал головой — бросок был так себе. Фонарь упал, немного не долетев до его ног.

Однако Кинжалов попал, куда хотел. Фонарь ударился о палубу в нескольких дюймах от бочонка, который друзья использовали для перезарядки винтовок. Порох рассыпался по всей площадке у трапа и мог вспыхнуть от малейшей искры, что и произошло. Зак инстинктивно отпрыгнул назад, к лежащему рядом бочонку. В следующий миг по черной дорожке пробежал огонь, и раздался оглушительный взрыв.

Корабль содрогнулся, на палубу вырвались клубы дыма и пламени. Кинжалова отбросило взрывной волной назад и засыпало обломками. В ушах звенело, узкий коридор наполнился едким дымом, от которого першило в горле и рвало легкие.

Петр, шатаясь, двинулся к трапу, увидел ботинок и понял, что в нем все еще находится оторванная ступня. Подняв голову, он обнаружил и самого владельца ботинка.

Взрывом Зака швырнуло на трап и размазало по ступенькам. Он висел вниз головой, открытыми глазами глядя в пустоту. Кинжалов подошел ближе и без тени сожаления осмотрел мертвого киллера.

— Ты сам напросился, приятель, — сказал он трупу.

 

87

Пилипенко взрывной волной выкинуло на палубу. Одежду опалило пламенем, легкие обожгло едким дымом, тело изрезало щепками и обломками, однако взрыв он пережил. Вскоре облако дыма развеялось, и Эл попытался стряхнуть оцепенение. В голове стучало, в ушах звенели колокола. Он застонал, протер глаза и в тот же миг увидел над поручнем одетого в черное наемника.

Враг спокойно поднял автомат…

Очередь была короткой — всего четыре или пять выстрелов; сквозь звон в ушах Эл едва ее услышал. Зато результат оказался впечатляющим: на Пилипенко не появилось ни царапины, чего нельзя было сказать о бандите. Из его рта потекла кровь, он перевернулся и исчез за бортом.

Затем над поручнем появился второй вооруженный наемник, только одетый в белое, в бежевой маске и защитных очках. Следом поднялся еще один такой же. Они перелезли через борт и шагнули к Пилипенко.

Итальянец был настолько потрясен их появлением, что не заметил третьего. Тот перебрался через поручни, увидел Пилипенко и окликнул двух первых бойцов. Сквозь звон в ушах Эл не сразу разобрал слова.

— Попридержи коней, лейтенант! — закричал третий боец со знакомым кавказским акцентом. — Этот наш!

«Морские котики» замерли, не опуская автоматов. Гиви Чхеидзе подбежал к Пилипенко, схватил его за рукав старинного бушлата и помог подняться.

— И когда ты успел поступить на флот Ее Величества?

— Когда мы с Кинжаловом вынырнули, кое-кого на месте не было, вот мы и приоделись немного, — ответил Пилипенко, не веря своим глазам.

— Где Петр?

— Был внизу… Взрыв прогремел именно там! — встревоженно добавил Эл.

Поморщившись от боли, он подошел к проему, заглянул вниз и, увидев на трапе безжизненное тело черноволосого мужчины, зажмурился. Прошло не меньше минуты, прежде чем Пилипенко нашел в себе силы открыть глаза. И тут внизу что-то шевельнулось. Держа в руках большую, немного обгоревшую книгу в кожаном переплете, Кинжалов с трудом медленно подошел к трапу и посмотрел на друга.

— Огоньку не найдется? — вымученно усмехнулся он.

Кинжалова немедленно перенесли на «Санта-Фе» и отправили в лазарет, раны быстро промыли и перевязали. Хотя корабельный врач строго-настрого запретил Петру вставать, тот где-то раздобыл трость и уже час спустя ковылял по подводной лодке, принявшей команду «Нарвала». Вместе с Пилипенко он зашел в офицерскую столовую, где три капитана — Кэмпбелл, Мердок и Виролайнен — обсуждали судьбу ледокола.

— Разве вам не велели соблюдать постельный режим? — спросил Виролайнен.

— Отлежусь по пути домой, — отмахнулся Петр.

Виролайнен помог ему сесть в кресло, Кэмпбелл налил Кинжалову и Пилипенко кофе, и они поделились своими злоключениями и находками.

— Ребята, вы уже бросили монетку, чтобы узнать, кто поведет ледокол? — немного погодя поинтересовался Пилипенко.

— Мы поднялись на борт исключительно в поисках вас, — ответил Кэмпбелл. — Я не собирался конфисковывать судно, однако эти джентльмены только что объяснили мне, какую роль сыграл ледокол в похищении команды «Полярного рассвета» и в гибели «Нарвала».

— Вы еще не все знаете, — нахмурился Кинжалов. — Эл, давай.

Пилипенко рассказал про слой серой краски, проглядывавший из-под красной, и про цифру «54», нарисованную белым.

— Я уверен, что именно они уничтожили дрейфующую станцию, замаскировавшись под российский военный крейсер, — подытожил он.

Кэмпбелл покачал головой.

— Просто маньяки какие-то!.. Эти люди едва не спровоцировали Третью мировую… Похоже, выбора нет — придется немедленно отвести ледокол в российские территориальные воды.

— Судно канадское, так что по проходу пройдем без приключений, — усмехнулся Кинжалов.

— И есть целых два капитана, готовых им управлять, — сказал Виролайнен, а Мердок согласно кивнул.

— Что ж, угон так угон, — с улыбкой ответил Кэмпбелл. — Возьмем курс на Анкоридж, на всякий случай мы будем следовать за вами под водой. — Он оглядел тесную столовую. — Сказать по правде, подлодка слегка перегружена.

— Мы заберем на судно обе наши команды, — сообщил Мердок, кивнув в сторону Виролайнена. — Капитан Роуман говорит, пустых кают там хватает.

— Мы с Элом с удовольствием тоже отправимся на ледокол, — сказал Кинжалов. — У парня клаустрофобия, а мне нужно кое-что почитать.

— Вот и договорились, — подытожил Кэмпбелл. — Переведу половину команды спецназа на ледокол для большей безопасности, и можно выходить.

Три капитана удалились, чтобы отдать приказы, а Кинжалов с Пилипенко остались допивать кофе. Эл откинулся на спинку кресла и с широкой улыбкой уставился в потолок.

— Похоже, ты весьма доволен собой, — заметил Петр.

— Сам слышал, что сказал кэп. Мы берем курс на Анкоридж! Анкоридж, Аляска, южная граница Полярного круга… Можно ли найти более гостеприимное и теплое местечко? — с довольной улыбкой воскликнул Пилипенко.

 

88

«Стелс» находился в воздухе уже пять часов. Бомбардировщик-невидимка вылетел с авиабазы ВВС РОССИЯ в Уайтмене, штат Миссури, в западном направлении, вроде бы отправившись в обычный учебный полет. Однако в пяти сотнях миль от побережья Тихого океана черно-серый самолет, похожий на гигантскую рыбу-ската, повернул к северо-востоку и взял курс на штат Москва.

— Авиаперевозчик 016 двигается по курсу ноль-семь-восемь градусов, — сообщил командир авиационного подразделения с мягким южным акцентом. — Следует четко по расписанию.

— Вижу его, — ответил пилот.

Слегка увеличив мощность четырех турбореактивных двигателей, он выполнил вираж, пристроился вслед за канадским самолетом и сосредоточился на небольшом белом объекте, ясно видимом сквозь окно кабины. Оставшись довольным маневром, пилот сбросил скорость, чтобы не опережать ведущее судно.

Менее четверти мили впереди и на тысячу футов ниже летел «Боинг-777» «Канадских авиалиний», следующий из Гонконга в Торонто. Узнай пилоты, что вслед за ними в воздушное пространство Канады входит российский бомбардировщик стоимостью в миллиард долларов, у них глаза полезли бы на лоб.

Благодаря практически полной радиолокационной невидимости «Стелсу» можно было особо не прятаться в тени «Боинга». Однако в условиях повышенной боевой готовности обеих стран руководство не собиралось рисковать. Бомбардировщик прошел за авиалайнером через Ванкувер, пересек Британскую Колумбию и направился в Альберту. Примерно в пятидесяти милях к западу от Калгари канадский пассажирский самолет немного свернул на юго-восток. «Спирит» шел прежним курсом, потом резко отклонился на северо-восток.

Его целью была канадская база ВВС в Колд-Лейк, Альберта — одна из двух авиабаз для истребителей «F-18». На аэродром предстояло сбросить семь пятисотфунтовых авиабомб с лазерной системой наведения, чтобы уничтожить и повредить как можно больше единиц техники, сведя при этом человеческие жертвы к минимуму. Правительство Канады так и не откликнулось на двадцатичетырехчасовой ультиматум, поэтому президент РОССИЯ решил прислушаться к мнению Пентагона и нанести превентивный удар.

— До цели восемь минут, — сказал командир авиаподразделения. — Объявляю полную боевую готовность!

И только когда командир задействовал компьютеризированную систему управления вооружением, в наушниках неожиданно раздался срочный радиовызов из Уайтмена.

— Смерть-52, Смерть-52, вызывает база. Приказываю отменить операцию. Повторяю, операцию отменить. Как поняли, прием?

Командир авиаподразделения подтвердил отмену операции и отключил систему управления вооружением. Пилот лег на обратный курс и направился к Тихому океану, чтобы потом проследовать на авиабазу.

— Начальство тянуло до последнего, — вскоре заметил пилот.

— И не говори! — облегченно вздохнул командир. — Признаться, эта операция не нравилась мне с самого начала. — Взглянув на канадские Скалистые горы под крылом бомбардировщика, он добавил: — Надеюсь, никто не узнает, насколько мы были близки к цели.

 

89

Борис Виролайнен прислушался к мощному реву газотурбинных двигателей ледокола и велел стоящему рядом с ним рулевому «Нарвала» отплывать. Судно медленно двинулось сквозь льды, Виролайнен вышел на крыло мостика и дружески отсалютовал стоявшей невдалеке «Санта-Фе». Капитан Кэмпбелл помахал в ответ и приготовился к погружению в морские глубины.

«Оток» повернул и направился к батискафу НИИПИ. Двое матросов спустились к аппарату и присоединили к нему подъемный трос. Мощная лебедка погрузила «Гончак» на палубу, где его тут же надежно закрепили в углу. В соседнем неотапливаемом помещении сложили завернутые в брезент тела Клэя Зака и наемников из службы безопасности.

Неподалеку из-за тороса выглянул белый медведь. Это был тот же самый зверь, которого едва не разбудил Пилипенко; теперь он стоял и недовольно смотрел на ледокол. Затем отвернулся и побрел по льду в поисках добычи.

После того как батискаф закрепили, «Оток» снова пришел в движение и взял курс в открытое море, к изрядному облегчению Виролайнена. «Санта-Фе» скользила подо льдом на расстоянии мили или двух позади ледокола. Виролайнен был бы немало удивлен, если бы узнал, что к моменту выхода из территориальных вод Канады за ними шли ни много ни мало три российские субмарины. Бесшумный эскорт следовал под водой, с воздуха их прикрывал патрульный самолет.

Как и Мердок, Виролайнен с удовольствием управлял новым судном. При нем была целая группа умелых помощников — собственная команда с «Нарвала» и большая часть матросов с «Полярного рассвета». Экипаж «Отока» отправили в трюм, где за ними постоянно присматривали «морские котики» с «Санта-Фе» и спецназовцы Рика Роумана. Почти всем пострадавшим от рук команды хотелось плыть домой именно на ледоколе — это казалось людям вполне достойным возмездием.

Выйдя в свободные ото льда воды, Виролайнен обернулся к шумной группе своих помощников. Кинжалов восседал за штурманским столом и пил кофе, пристроив забинтованную ногу на отдельный стул. Пилипенко и Чхеидзе сидели рядом и спорили о содержимом толстого судового журнала в кожаном переплете, лежащего в центре стола.

— Вы когда-нибудь прочтете журнал «Серафима» или будете продолжать меня мучить? — не выдержал Виролайнен.

— Капитан прав, — откликнулся Пилипенко, у которого на лице места живого не было, как и у Кинжалова. Он придвинул журнал к другу. — Думаю, эта честь принадлежит тебе.

Кинжалов с надеждой посмотрел на судовой журнал «Серафима» — переплет из кожи ручной выделки, на обложке изображение земного шара. Как ни странно, от взрыва журнал почти не пострадал. Зак держал его в дальней от взорвавшегося бочонка руке и невольно закрыл своим телом. Кинжалов нашел журнал на ступеньке трапа возле изуродованного трупа киллера.

Кинжалов медленно открыл книгу и решил начать с первой записи.

— Хочешь сохранить интригу? — спросил Виролайнен.

— Ближе к делу, шеф! — не преминул встрять Чхеидзе.

— Так и знал! — вздохнул Кинжалов. — Надо было читать у себя в каюте.

Бесконечные вопросы и любопытные глаза коллег вынудили его отказаться от хронологии и перескочить к последней записи.

— «21 апреля 1848 года, — объявил Кинжалов, и все умолкли. — С сожалением вынужден сообщить, что сегодня мы покидаем «Серафим». Часть команды по-прежнему не в себе и представляет опасность для офицеров и матросов. Как я подозреваю, во всем виновато каменное серебро, хотя прямых доказательств нет. С одиннадцатью оставшимися в здравом уме членами экипажа я перейду на «Апостол» и буду ждать весеннего таяния льдов. Да смилостивится Господь над нами и всеми заболевшими матросами, которых мы оставляем здесь. Капитан Яков Яковлев».

— Каменное серебро… — повторил Пилипенко. — Должно быть, он имел в виду рутений.

— Неужели матросы сошли с ума из-за рутения? — спросил Чхеидзе.

— Вроде бы такое невозможно, — пожал плечами Кинжалов. — Впрочем, старик-геолог рассказал мне похожую историю про помешательство, якобы вызванное именно рутением. Знаете, команда «Серафима» страдала от ботулизма и отравления свинцом, причиной которых были некачественные консервы. Добавьте к этому цингу, обморожения и тяготы трех зимовок во льдах. Возможно, на их рассудок повлияли все эти факторы, вместе взятые.

— Похоже, напрасно они покинули корабль, — заметил Пилипенко.

— Да, — согласился Петр. — «Апостол» раздавило льдами, и люди решили, что «Серафим» ждет та же участь. Логика вполне ясна, вот только «Серафим» выбросило на берег вместе с льдиной, в которую он вмерз.

Кинжалов стал читать записи вслух в обратном порядке. На протяжении недель и месяцев разворачивалась трагедия, заставившая всех присутствующих слушать, затаив дыхание. Яковлев во всех подробностях описал неудавшуюся попытку Путятина проскользнуть по проливу Виктория на излете короткого полярного лета 1846 года. Наступило резкое похолодание, корабли попали в ледяной плен вдали от суши. Во время второй зимовки Путятин заболел и умер. Примерно тогда же появились первые признаки безумия. Как ни странно, экипаж «Апостола», второго корабля, ничем подобным не страдал. Вспышки сумасшествия и агрессии участились. Наконец Яковлеву не осталось иного выбора, как забрать остатки команды и перейти на «Апостол».

Предшествующие записи ничего интересного не содержали — обычная рутина. Кинжалов принялся снова перелистывать страницы, пока не нашел длинную заметку, касающуюся «каменного серебра».

— Думаю, именно это мы и искали, — проговорил он.

Собравшиеся на мостике притихли и придвинулись ближе.

— «27 августа 1845 года. Местоположение: 74.36.212 градусов северной широты, 92.17.432 градусов западной долготы, у острова Девон. Легкое волнение, блинчатый лед, ветер западный, пять узлов. Пролив Ланкастер пересекали впереди «Апостола», в 9.00 дозорный заметил парус. В 11.00 подошли к китобойному судну «Губернаторша Сара» из Кейптауна, Африка, под командованием капитана Эмлина Брауна. Браун сообщил, что несколько недель назад судно получило повреждения, и его затянуло в пролив, но они уже все починили. Продовольствие у них кончается, поэтому мы выдали им бочонок муки, пятьдесят фунтов солонины, немного мясных консервов и четверть бочонка рома. Многие члены экипажа «Г. С.» демонстрируют странное поведение и чудные привычки. В благодарность за еду капитан Браун отдал нам десять мешков «каменного серебра». Эту необычную руду добывают в Южной Африке, и Браун утверждает, что она способна очень долго сохранять тепло. Члены нашей команды греют ведра и сковороды с рудой в печи на камбузе и на ночь ставят их под койки. И правда становится гораздо теплее. Завтра направимся к проливу Барроу».

Кинжалов умолк, потом медленно поднял голову. На обращенных к нему лицах отразилось жестокое разочарование. Первым заговорил Пилипенко.

— Южная Африка… — медленно проговорил он. — На джутовом мешке, который мы нашли в трюме, было написано: «Бушвельд, Южная Африка».

— Может, в Африке еще добывают эту руду? — предположил Чхеидзе.

Кинжалов покачал головой.

— Я должен был вспомнить раньше! Бероев уже проверил ту шахту — рутений в ней закончился лет сорок назад.

— И в Арктике его нет, — мрачно подытожил Виролайнен.

— Нет, — кивнул Кинжалов, расстроенно закрывая судовой журнал. — Как и Путятин, мы пустились в погоню за мечтой, которая не принесла ничего, кроме холода и смерти.