Лилиан ухватилась за край стойки, пытаясь удержаться на ногах. Кухня перед ее глазами потускнела, покачнулась, поплыла. Она прижала руку к сердцу и попыталась сделать глубокий вдох.

– Странно, – проговорила она тихо. – Ведь девочка-служанка сказала, что принц уехал в Техас.

– Ах, она, видимо, решила, что вы спрашиваете о коронованном принце Марке. Он был здесь на прошлой неделе, – ответила Повариха и принялась бегать по кухне, заглядывая в кастрюли. – Патрика здесь никто за принца не считает. Он всего лишь младший брат Марка. Очаровательный сумасброд.

Лицо Поварихи расплылось. Теплая материнская улыбка появилась на толстых губах.

Лилиан тяжело плюхнулась на стул. Все эти новости с трудом укладывались в ее голове. Человек, за которого ее собирались выдать замуж, был пьяницей и гулякой. Да, он оказался безумно привлекательным, но вряд ли уважающая себя женщина может выйти за такого замуж. Она уже забыла, что только что собиралась в него влюбиться. Что ж, она расскажет об этом отцу. Эта новость послужит веским поводом для расторжения ее помолвки. И разве не за этим она приехала сюда?

По правде говоря, она начинала путаться во всем этом. Слишком много странных событий произошло за короткое время.

Повариха, закончив обследовать кастрюли, наконец повернулась к ней и деловым тоном сказала:

– Что ж, давайте поговорим о вашей работе. Ведь вы кондитер, не так ли? Мы не ждали вас так рано, но это не беда. Это можно уладить.

Лилиан хотела сказать ей правду, но та не давала ей открыть рта.

– Итак, – продолжала тараторить Повариха, – давайте посмотрим, на что вы способны.

Я замесила тесто для пирогов. Постарайтесь приготовить из него что-нибудь необычное…

– Простите, – растерянно пролепетала Лилиан, – но я пришла сюда не для того, чтобы наняться на работу.

– Вы хотите сказать, что вы не кондитер?

– Нет.

Ей было трудно объяснить, почему она явилась сюда. Принц только что был здесь, но она не поговорила с ним. События смешались, принимая какой-то странный оборот. Пора открыть, кто она, и попытаться повернуть ход событий в нужное русло.

– Видите ли, – начала она, набравшись смелости. – Я – принцесса Лилиан Пэрроу-Дюваль.

В это время раздался громкий детский плач. Повариха замерла и уставилась на корзину, стоявшую на стойке.

– Ваш ребенок, – сказала она. – Тина говорила мне, что вы пришли с ребенком. У нас, к сожалению, нет условий, чтобы держать его здесь. Вам следовало справиться об этом заранее.

Лилиан какое-то время колебалась.

– Понимаете, – наконец проговорила она, – это не мой ребенок. Я нашла его в саду.

Повариха выпучила глаза и подбоченилась.

– Что за чушь!

Она склонилась над корзиной и стала покачивать ее, пытаясь успокоить проснувшееся дитя.

Лилиан закусила губу, сделала глубокий вдох и, подойдя к женщине, сурово посмотрела на нее.

– Уверяю вас, я нашла эту девочку в саду.

Повариха посмотрела на нее и заметила, что она волнуется.

– Что ж, может, и так. Но как этот ребенок оказался в саду?

Хороший вопрос. Хотелось бы, чтобы кто-то знал ответ! Стараясь говорить сдержанно и без эмоций, Лилиан вкратце рассказала Поварихе, что ворота поместья были открытыми, когда она приехала сюда, и никакой охраны у ворот не было. Повариха неохотно согласилась.

– Да, оно так и было. Здесь последнее время творится что-то непонятное, – сказала она, качая головой. – Знаете, обычно они оставляют детей прямо у ворот, недалеко от сторожки. Но чтобы в саду… Это что-то новое. Так вы говорите, что нашли девочку в саду?

Лилиан нахмурилась.

– А вы хотите сказать, что чужие дети появляются здесь довольно часто?

Повариха пожала плечами.

– Не так уж часто, но появляются. Одинокие девицы подбрасывают нам своих младенцев, надеясь, что мы будем растить их как принцев и принцесс. Вы, наверное, слышали историю о принцессе Аньес? Эта история стала легендой королевского двора Октавии.

Лилиан понятия не имела, о какой истории идет речь. Впрочем, сейчас ей было не до историй.

– Вы полагаете, что девочку подбросила какая-нибудь отчаявшаяся молодая мамаша? – спросила она, чувствуя, что от услышанного у нее начинает идти кругом голова.

– В этом нет никаких сомнений, – ответила Повариха.

Лилиан посмотрела на крошечное создание, лежащее в корзине. Каждый раз, когда она смотрела на это личико, ее сердце таяло и трепетало. Девочка снова расплакалась, и, не долго думая, Лилиан взяла ее на руки и стала покачивать.

В это время в кухне появилась Тина, и Повариха, завидев ее, обратилась к ней с новым распоряжением:

– Тина, поднимись к господину Густаву, попроси у него телефонную книжку, найди телефон сиротского приюта и позвони туда. Скажи им, что у нас появился еще один подброшенный ребенок, пусть они приедут за ним.

Лилиан встрепенулась, с ужасом подумав, что ей скоро придется расстаться с этим небесным созданием.

– Может, лучше позвонить в полицию и попытаться найти ее родителей? – предложила она.

– Бесполезно, моя дорогая, – возразила Повариха. – Мы позвоним в приют для детей Октавии. Мы – октавианцы и должны заботиться о своих детях. Разве вы не октавианка, милая?

– Октавианка, – ответила Лилиан.

– Тогда, похоже, вы слишком долго живете в этой стране и стали мыслить, как американка. Так же, как наш молодой принц. Но даст Бог, мы все скоро вернемся в свою страну, – сказала Повариха и, покачав головой, добавила: – Живя здесь, на чужбине, мы теряем свои национальные традиции.

– Так вы тоже готовитесь к возвращению? – удивленно спросила Лилиан.

– Не только готовимся, но уже многие из нас переселились. Знаете, это нельзя сделать за один раз, люди переселяются небольшими партиями. Вот и мы сидим здесь и ждем, когда придет наша очередь. Из-за этого в поместье и творится непонятно что. – Она развела руками. – На прошлой неделе уехала экономка и забрала с собой лучших работников. Они отправились, чтобы подготовить дворец в Октавии для переселения королевской семьи. Она оставила вместо себя дворецкого, но тот влюбился в кондитершу, и они вместе сбежали. Так что теперь мне приходится управляться со всеми делами одной. И Бог свидетель, у меня работы по горло.

В этот момент в кухню, подпрыгивая, вбежала Тина и поспешила сообщить:

– Они сказали, что не смогут принять ребенка. У них там корь. И только через четыре дня, может быть…

– Да, хороши дела, – вздохнула Повариха и покачала головой. – Интересно, что еще свалится на нашу голову сегодня.

Лилиан посмотрела на Повариху, потом глянула на малышку… Она понимала, что стоит на распутье. Стоило ей сейчас признаться, что она принцесса, и все сразу изменилось бы. Ее тут же проводят на другую половину дома, покажут ее спальню и спросят, не желает ли она чего. А малышка останется здесь, и, быть может, она никогда не увидит ее больше.

С другой стороны, она может остаться здесь под видом девушки, ищущей работу, и посмотреть, что будет дальше. В конце концов, кто-то же должен позаботиться об этой крошке. Лилиан понимала, что не может бросить это беспомощное дитя на произвол судьбы. Она знала, что значит быть брошенной. Кроме того, она умела ухаживать за малышами. Ей часто приходилось оставаться с ребенком своей сестры.

– Мне кажется, я смогу помочь, – робко проговорила она.

Повариха с любопытством оглядела ее.

– Правда? А как вас зовут, милочка?

– Лилиан Пэрроу, – гордо ответила она.

Лилиан была уверена, что, не назвав своего последнего имени, она может смело продолжать играть роль наемной работницы. Никому и в голову не придет, что принцесса, помолвленная с их принцем, вдруг задумала скрываться.

– Судя по имени, вы имеете родственную связь с королевским семейством Западной Октавии, – понимающе сказала Повариха.

Лилиан кивнула и, желая замять эту тему, коротко ответила:

– Возможно.

– Что ж, в наши дни многие претендуют на связь с королевской семьей, – продолжала Повариха, улыбнувшись. – Я думаю, мы сможем предоставить вам работу. Кому-то нужно будет присматривать за этим ребенком, и я бы не отважилась доверить это Тине. Итак, у вас есть опыт по уходу за младенцами? Вы когда-нибудь работали няней?

Принц Патрик обожал сидеть за рулем своего серебристого «порше». Машина была так послушна в управлении и податлива, что напоминала ему чувствительную женщину. Может, именно поэтому, после утомительных часов, проведенных за скучными деловыми обсуждениями, по дороге домой он невольно вспомнил милую зеленоглазую фею, которая явилась ему в беседке.

Он вспомнил, как прижимал к себе ее гибкое тело, вспомнил запах ее кожи, ее обжигающий взгляд, когда она сердилась. Ее образ так настойчиво возникал в его воображении, что он рассмеялся над собой. Она была лакомым кусочком! И именно поэтому ему следовало быть настороже, ведь совсем недавно он поклялся себе, что будет держаться от женщин подальше.

Женщины! Загадочные, противоречивые, непостоянные существа, с которыми совершенно невозможно вести честную игру. Они вначале соглашались выполнять основные правила игры: обещали относиться ко всему легко, клялись, что будут избегать сердечных привязанностей и не станут устраивать драму из-за любого пустяка, но потом начинали предъявлять требования, пытались связать его обещаниями, настаивали на долгосрочных обязательствах. И если он отказывался идти у них на поводу, искали способ, чтобы отомстить ему.

Он до сих пор не мог прийти в себя после скандальной истории с женщиной, которую он даже не целовал. Эта женщина подняла шум в местных газетах, сочинив дикий роман с описанием эротических сцен в общественных местах и оргий на яхтах. И все лишь потому, что он перестал отвечать на ее телефонные звонки!

С другой стороны, ему было ужасно совестно вспоминать обо всех тех женщинах, которым он когда-то причинил боль. Почему женские сердца так ранимы? Он понял, что эту загадку ему, как и любому другому мужчине, разгадать не дано, и пришел к заключению, что лучше не ввязываться больше во все эти сомнительные игры. Кроме того, он был помолвлен, и этот факт освобождал его от необходимости искать себе пару. Так почему бы вообще не отказаться от женщин на некоторое время?

Но обаятельная незнакомка заинтриговала его. Она сказала, что она фотограф, но, по всей видимости, появилась в королевском особняке, чтобы наняться на должность кондитера. А что, совсем неплохая идея, если с сегодняшнего дня она будет готовить для него сладости. Эта мысль заставила его улыбнуться.

Он подъехал к особняку и вышел из машины. В гараже он нашел своего шофера Вальтера и попросил его проверить двигатель – по дороге домой ему показалось, что из мотора доносится странное постукивание. Потом он лихо взметнулся по ступенькам парадного входа в особняк и устремился в кухню. Ему не терпелось снова увидеть ее.

– А вот и он! Небось, проголодался! – радушно встретила его Повариха. – Ужинать будешь дома, Ваше Высочество?

– Конечно, – ответил он и чмокнул толстушку в щеку.

Он быстрым взглядом окинул кухню, но зеленоглазой девушки здесь не было.

– Вот и хорошо. Посиди хоть один вечер дома, а то ты частенько сумасбродишь по ночам, – с материнским упреком в голосе сказала Повариха. – Гости будут?

– Нет, – ответил он, снова оглядывая кухню.

В углу на низком табурете сидела Тина и лущила горох. Над стойкой, склонившись, стояла высокая худая незнакомка.

– А где наша новая кондитерша? – спросил он.

Повариха кивнула в сторону худосочной девицы.

– Вон она. Хорошая девушка, трудолюбивая.

Патрик нахмурился.

– А куда подевалась та? Ты не взяла ее на работу?

– Ты имеешь в виду Лилиан? Она еще здесь. Согласилась понянчить малышку, пока ту не заберут в приют. Она сейчас, наверное, в детской.

Не сказав ни слова, Патрик бросился вон из кухни.

– Неисправимый, – пробурчала Повариха, покачав головой.

Значит, ее зовут Лилиан. Типичное имя для октавианки. Да и выглядит она как настоящая октавианка. Невзирая на свое решение держаться от женщин подальше, он не мог отказаться от удовольствия снова увидеть ее.

Он остановился перед дверью детской, одернул пиджак, поправил воротничок рубахи, надел обаятельную улыбочку и нетерпеливо постучал.

– Войдите! – послышался голос за дверью.

И он вошел, ожидая, что она будет приятно удивлена.

– Ах, это вы, – сказала она и смерила его суровым взглядом.

Она сидела на кресле-качалке с ребенком на руках, и по ее лицу можно было догадаться, что она чем-то встревожена. Он застыл и растерялся.

– Я что-то не так сделал? Что случилось?

Она встала и снова посмотрела ему в глаза.

– Я ждала вас, – холодно сказала она. – Нам нужно поговорить.

Несмотря на свое удивление, он успел заметить, что она так же безумно хороша, как была утром. Ее волнистые волосы окаймляли утонченное лицо с открытым высоким лбом, полными губами и зелеными блестящими глазами.

– У меня сегодня было несколько деловых встреч, признаться, довольно скучных. Может, я упустил что-то за это время? – торопливо отчитался он.

Упустил что-то! Она молча отвернулась от него, положила спящую малышку в старинную колыбель, потом нагнулась и поцеловала ее в лобик. Эти проявления любви к беспомощному крошечному существу становились для нее привычными. И теперь она имела на это полное право. Теперь она была защитницей этой девочки и намеревалась обеспечить ей необходимый уход.

К счастью, детская была завалена всеми необходимыми для ребенка вещами. В шкафах было полно одеял и пеленок. Один из ящиков комода был забит игрушками. В обед Тина съездила в супермаркет и приобрела запас детского питания. Так что это милое дитя было обеспечено всем, чем может быть обеспечена маленькая принцесса. И не исключено, что вопреки мнениям окружающих, она все-таки была принцессой.

Последние несколько часов Лилиан провела в мучительных раздумьях. Она понимала, что должна найти выход из сложившейся ситуации. Будет неразумно, если она обрушится на него с упреками. Он – не чудовище и, скорее всего, поведет себя достойно и примет правильное решение. Чтобы расположить его к себе, она решила перейти с ним на «ты».

– Итак, ты узнал что-нибудь о матери этой девочки? – осторожно спросила она.

Его подкупила ее фамильярность – этакий смелый шаг к сближению. Но вопрос слегка смутил.

– Не волнуйся, власти позаботятся об этом, – уверенно сказал он. – В приюте знают, как это сделать. Обычно за два-три дня они находят матерей и возвращают им их детей. Ты, наверное, слышала историю о принцессе Аньес?

Странно. Эту историю сегодня упомянули дважды. Наверняка она повествует о событии, которое касается Восточной Октавии, именно поэтому Лилиан никогда раньше не приходилось слышать о ней. Она решила, что должна вникнуть во все тайны и тонкости происходящего, прежде чем сделать свой вывод.

– Ты можешь сесть, – предложила она, указывая на кресло, стоящее напротив качалки. – Я бы хотела услышать эту историю.

Ее повелительный тон едва не рассмешил его. Она говорила с ним так, будто это она была принцессой, а он – слугой или работником в ее доме. Впрочем, он привык к тому, что люди обращались с ним как с равным. Он довольно долго жил в Соединенных Штатах. Окончив университет в Вест-Пойнте, он поступил в армию и последние несколько лет прослужил в чине лейтенанта-полковника. Но армия есть армия. Теперь же он был в своем доме, а эта девушка была работницей и наверняка уже выяснила, кто он. Самым забавным было то, что она не испытывала ни малейшего смущения в его обществе и не проявляла ни малейшего желания обращаться к нему как к принцу или, по крайней мере, как к своему боссу.

– Если ты октавианка, то должна была слышать эту историю, – сказал он, садясь в кресло.

– Возможно, я слышала ее когда-то, но не запомнила, – ответила она, усаживаясь в качалку. – Может, ты расскажешь мне ее снова?

– Ладно. Слушай. История о принцессе Аньес, – начал он, сосредоточенно глядя в пространство перед собой. – Это случилось более ста лет назад в Октавии. Обстановка в королевстве была весьма нестабильная. У моей прабабушки-королевы было три сына. Она любила их, но мечтала родить дочь. Однако этому ее желанию не суждено было осуществиться: вскоре стало известно, что она не сможет больше иметь детей. Она была в отчаянии – страх, что война однажды отнимет у нее сыновей и она останется совсем одна, делал ее глубоко несчастной. Но однажды, гуляя в саду, она услышала плач младенца. И каково же было ее изумление, когда она нашла под кустом роз новорожденную девочку! Прабабушка приняла это как божью милость, удочерила девочку и вырастила ее как настоящую принцессу. Ее назвали Аньес. Из благодарности и преданности королеве Аньес отказалась выходить замуж и не оставляла свою приемную мать до конца ее дней.

– Невероятно.

– Да. В наши дни такую благодарность и верность встретить почти невозможно, – сказал он и печально улыбнулся. – Я очень плохо помню ее, но мне о ней много рассказывали. Она очень любила людей и помогала всем, кто нуждался в помощи и поддержке. Она никогда не оставалась равнодушной к чужим бедам и трудностям. Это она основала первую в нашей стране благотворительную клинику для бедных и первый приют для сирот. Ее любили все. Люди почитали ее как святую.

– Принцесса Аньес. Конечно, я слышала о ней. Да, она была необыкновенной женщиной, – задумчиво сказала Лилиан.

Она вспомнила, что читала эту проникновенную историю, когда ей было лет двенадцать или тринадцать, и тогда эта история глубоко потрясла ее детское воображение. Странно, что с годами она забыла ее.

– С тех пор имя Аньес стало легендой, а история ее жизни превратилась в миф. Среди жителей Октавии распространилось мнение, что королевская семья точно так же может удочерить или усыновить и других детей. Королевский сад в те дни был открыт для всех, и женщины стали оставлять своих детей под кустами роз и писать записки с просьбой позаботиться о них. И вот теперь в Америке октавианские беженцы снова вспомнили эту историю и, по-видимому, решили восстановить традицию. Так у ворот королевской усадьбы снова стали появляться подкинутые дети.

– Понятно, – задумчиво сказала Лилиан и посмотрела на колыбельку, где спала малышка.

Он невольно проследил за ее взглядом.

– Так ты говоришь, что нашла девочку в саду?

– Да. На лужайке, под традиционным кустом роз, – ответила Лилиан.

– Странно, – тихо сказал он. – Боюсь, что королевской семье сейчас не до приемных младенцев.

Лилиан поймала его взгляд.

– А что, если эта малышка – не просто подкидыш? Что, если ее подбросила знакомая тебе женщина?

– На что ты намекаешь? – настороженно спросил он.

Она встала, подошла к комоду и достала из ящика открытку.

– Вот, – сказала она, – прочти это. Открытка выпала из одеяльца, в которое была завернута девочка.

Он, предчувствуя нечто крайне неприятное, нехотя протянул руку и взял открытку.

«Милый Патрик», – прочел он в первой строке и криво усмехнулся.

Но тут же продолжил читать:

«Не понимаю, почему ты так поступаешь со мной? Ты больше не приходишь ко мне и перестал писать. Я просто теряюсь в догадках и не знаю, что думать, что делать. А ведь ты клялся, что будешь любить меня и никогда не бросишь. Но, похоже, ты все же разлюбил меня. А я гак рассчитывала на твою поддержку. Я оставляю тебе нашу девочку, потому что знаю, что не смогу сама обеспечить ее будущее. Это наш с тобой ребенок, и ты не должен забывать об этом. Надеюсь, ты полюбишь ее и вырастишь из нее настоящую принцессу. Уверена, что она будет счастлива и обеспечена. Ты хорошо знаешь, что мне одной с этим не справиться. Но я по-прежнему люблю тебя и буду любить всегда. Твоя Тайная Возлюбленная».

– Неплохо придумано – Тайная Возлюбленная, – иронично сказал он, постукивая открыткой по столу.

Лилиан напряженно следила за ним.

– Ты, конечно же, прочла это, – сказал он и заглянул в ее дивные зеленые глаза.

Лилиан густо покраснела. Она понимала, что не имела права вмешиваться в чужие дела.

– Я… я прошу прощения, – пролепетала она. – Я не думала…

Он пропустил ее извинения мимо ушей.

– Но это не важно. Важно то, что все это ложь, – сурово сказал он и бросил открытку на стол.

– Ложь? – переспросила она.

– Конечно, – сердито продолжал он. – Я понятия не имею, кто эта женщина. Как я могу быть отцом ее ребенка?

Лилиан пристально посмотрела на него. Так вот, оказывается, какую позицию он выбрал! А она надеялась, что он, по крайней мере, почувствует угрызения совести и пообещает девушке поддержку.

А может, он говорит правду? Может, и в самом деле это не его ребенок? Лилиан почувствовала, что начинает сомневаться. Она была бы рада поверить ему. Но записка казалась искренней. Женщины обычно знают, кто является отцом их детей. К тому же она сомневалась, что женщина могла вот так подбросить своего ребенка, не зная, что будет с ним дальше.

– А я полагала, что ты, по крайней мере, знаешь, кто эта женщина, – сказала она, продолжая сверлить его глазами.

– Я сказал тебе, что понятия не имею.

Она задумчиво нахмурилась, будто что-то подсчитывала. Девочке, по всей вероятности, месяца три-четыре, не больше.

– Ладно, попытайся вспомнить, где ты был чуть больше года назад? Я думаю, что это могло произойти именно тогда.

– Я был в Октавии. Боролся с подпольным движением бунтовщиков, – холодно ответил он.

– Но эта женщина тоже могла быть в это время в Октавии, – осторожно предположила она и заметила, как у края его глаза дрогнула мышца.

Он крепко сомкнул губы и криво усмехнулся.

– А ты не думаешь, что это какая-то местная девица, которая услышала историю о принцессе Аньес, вдохновилась и решила испытать свою судьбу? – спросил он, удивляясь ее дерзкой настойчивости.

Он поймал ее взгляд, и какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза. Атмосфера между ними накалялась, напряжение росло. Лилиан почувствовала, что ей становится трудно дышать. И она догадывалась почему. Не зная, как справиться со своим смущением, она стала легонько покусывать губу и заметила, что он как-то странно смотрит на ее рот. Тут она совсем растерялась и на миг забыла, о чем они говорили.

– Во всяком случае, тебе незачем так беспокоиться об этом, – наконец сказал он и беззаботно пожал плечами. – Рано или поздно мать найдется.

Лилиан глубоко вздохнула. Его беззаботность и безответственность начинали раздражать ее.

– И это все, что ты можешь сказать по этому поводу?

– А что ты хочешь от меня услышать? – спокойно спросил он.

Он выглядел теперь абсолютно безучастным, как будто был выше всей этой суеты.

– О, не знаю, не знаю, – торопливо заговорила она. – Можешь, например, сказать, что тебе жаль эту брошенную малютку, можешь сказать, что попытаешься сделать что-нибудь, чтобы найти ее мать… – Она развела руками. – В конце концов, можешь хоть как-то показать, что тебе не совсем наплевать на эту историю!

А что, если ему и в самом деле наплевать?

Он едва удержался, чтобы не сказать это. А очень хотелось. Женщины, которые бросали своих детей в надежде, что королевская семья вырастит их, как-то мало интересовали его. Такие вещи происходили здесь с тех пор, как он помнит себя. И единственное, чем этот случай отличался от других, было то, что на этот раз отчаянная мамаша сочинила душещипательную записку, навязав ему роль отца. И еще то, что новая работница почему-то приняла эту историю слишком близко к сердцу.

Однако самое интересное было то, что он испытывал к этой новой работнице откровенное, почти непреодолимое влечение. Такого с ним не было очень давно. Женщины часто заигрывали, флиртовали с ним и открыто давали понять, что готовы лечь с ним в постель. Но эта девушка была какой-то необычной. Он видел, что нравится ей, но при этом замечал, как упрямо она пытается подавить свои чувства. И он понимал, что эту преграду ему нелегко будет преодолеть.

Он так же понимал, что до тех пор, пока он не предпримет какие-то действия для решения проблемы с ребенком, она не успокоится.

– Если тебе станет от этого лучше, я могу поручить это дело опытному, надежному человеку, – сказал он и подошел к телефону.

– Алло! Густав! У меня есть для вас поручение. Встретимся через пять минут в моем кабинете.

С чувством выполненного долга он повернулся к ней и сказал:

– Это мой камердинер. Самый надежный человек в мире. Он уладит эту проблему в два счета.

Лилиан опустилась в кресло и задумалась. Что она могла на это ответить? Ей хотелось, чтобы он проявил больше энтузиазма и участия. Она надеялась, что ему захочется докопаться до сути этой таинственной истории, узнать ее причину. А он просто отмел все это в сторону, как нечто маловажное и малозначительное, и, как это свойственно всем богатым и властным людям, не стал вникать в проблемы мелких людишек. Именно это качество она больше всего ненавидела в монархах. Это было одной из причин, побуждавших ее раз и навсегда покинуть королевский дворец.

Наконец она снова подняла глаза и увидела, что он стоит у двери.

– Ну что ж, мне пора, – сказал он. – Кстати, ужин – в семь, в Игровом зале.

– Я не приду, – сухо ответила она.

Он недовольно наморщил лоб.

– Это почему же?

– Я не могу оставить ребенка.

– Я пришлю сюда Эмму, горничную с первого этажа, и она подменит тебя на время ужина. Она часто присматривает за детьми брата.

– Я не приду, – упрямо повторила она.

– Лилиан!

От его тона она вздрогнула.

– Я требую, чтобы ты явилась на ужин, – стальным голосом проговорил он. – Итак, в семь часов, в Игровом зале.

Она потеряла дар речи и круглыми глазами уставилась на него. На его лице на миг застыло выражение непреклонной властности, но постепенно его черты смягчились и на губах снова заиграла беззаботная улыбка. Это была все та же, известная ей улыбка, рассчитанная на то, чтобы увлечь, очаровать и победить. И теперь он снова смотрел на нее тем завораживающим, ласкающим взглядом, который заставлял ее млеть и забывать обо всем на свете.

– Будет лучше, если мы познакомимся поближе, – добавил он и вышел.

Она стояла, глядя на дверь, за которой он только что исчез.

Не многим мужчинам удавалось приблизиться к ней. Внешняя неприступность и строгость всегда надежно защищали ее от бессмысленных знакомств и глупого флирта. У нее перед глазами был пример ее младшей сестры Стеллы, который свидетельствовал о том, к чему может привести легкомыслие и неразборчивость. Стелла рано научилась ускользать из дому на свидания, и в конце концов это привело к тому, что вскоре, вопреки воле родителей, она вышла замуж. Через год у нее родился ребенок, а молодой муж бросил ее. Теперь Стелла жила с ребенком в доме родителей, и, глядя на нее, Лилиан понимала, что скорее умрет, чем повторит ошибку сестры.

Она выросла в атмосфере, где посещения библиотеки ценились выше, чем посещения увеселительных мест, кафе и танцевальных вечеринок. В праздники родители водили ее по музеям и театрам. Она училась в школе для девочек, а потом в девичьем колледже. Мужчины редко появлялись на ее горизонте, и, если такое случалось, она держала их на расстоянии. Ведь она была помолвлена.

В течение долгого времени этот брачный договор, словно волшебное заклинание, оберегал ее от бед и ошибок. Однако, когда Лилиан увлеклась фотографией и стала посещать классы для фотографов, она внезапно поняла, что обстоятельства, которые долгое время служили ей защитой, теперь выстроили вокруг нее высокий забор, за которым она чувствовала себя узницей. До тех пор, пока брачный договор оставался в силе, она была повязана с монархией и, следовательно, на ней лежал тяжкий груз ответственности и долга. И если она не попытается что-либо изменить, то ей придется навсегда похоронить свою мечту отправиться в Нью-Йорк и стать фотографом.

Итак, она решила сделать первый шаг. Рецепт был древним и простым. Берем привлекательного, искушенного инструктора и невинную, пытливую ученицу, оставляем их на некоторое время вместе и… Вот вам безрассудное любовное увлечение!

Каким-то чудом, уже стоя на краю бездны, она одумалась. К счастью, она вовремя вспомнила о горькой судьбе своей сестры. И все же теперь у нее был свой опыт, она стала мудрее. Она открыла для себя мир чувственности и теперь лучше понимала мужчин. Она узнала, что страсть способна разрушить человеческую жизнь. С тех пор к любовным играм она проявляла не больше интереса, чем к своей роли принцессы. Она хотела посвятить свою жизнь фотографии, стать профессиональным мастером-фотографом.

Вопреки скептическому отношению отца к ее страстному увлечению, она сумела достичь в любимом деле определенных успехов, и эти успехи говорили о том, что у нее действительно был талант. Она участвовала во многих фотоконкурсах и стала победительницей нескольких из них. Наконец ей предложили работу в Чикаго. Что ж, это было не совсем то, о чем она мечтала, но она гордилась собой и жаждала приступить к этой работе. Она никогда не забудет, с какой трепетной радостью читала это письмо с приглашением!

Ее отец, конечно же, отнесся к этому с иронией: «Не знаю, какой смысл в этом. Скоро ты выйдешь замуж за принца Патрика, и тебе придется забыть о своих увлечениях».

Странно, что он упомянул об этой помолвке после того, как многие годы никто не затрагивал эту тему. Их семья жила довольно обособленно – они общались только с узким кругом самых близких родственников и друзей и не стремились расширять связи с октавианской общиной. Поэтому у Лилиан создалось впечатление, что теперь в этом браке нет острой необходимости. И такое положение вещей ее вполне устраивало. Однако в тот день, когда отец внезапно напомнил ей о помолвке, она почувствовала, что на ее пути стоит преграда, которая может помешать заниматься любимым делом.

Итак, ей нужно любыми путями расторгнуть помолвку. И поэтому она должна быть начеку и не позволить, чтобы мимолетное увлечение человеком, от которого она должна освободиться, сбило ее с пути к намеченной цели.