Пятничным утром Владимир собирался на работу, четко представляя, что он ждет от этого дня и чего должен добиться к концу следующей недели. Вероятность что новый формат журнала не будет оценен публикой, он отмел сразу. Во-первых: материал собранный корреспондентами он уже оценил, фотографии видел; во-вторых: общую концепцию они разработали процентов на 80, остальное будет доработано в процессе; в-третьих: заполучив двух новых инвесторов на смену двух внезапно отказавшихся, он мог уверовать в успех и провиденье.
Оправляя рубашку перед зеркалом, вспомнил, как Татьяна улыбалась своему отражению, уходя из шале, подмигивала, а иногда и посылала воздушный поцелуй, словно заранее заряжала свой день позитивом. Следом вспомнился ужин у Гофунгов и последующий за ним завтрак вегетарианца, в то время как сама она уплетала за обе щеки яичницу с копченой ветчиной. Ночь между двумя этими событиями не вспоминалась, как бы он ни старался. Хотя, что уж там вспоминать. Все равно попытка отвести душу не удалась и закончилась полным крахом. И как теперь относиться к Гроховской, если его система досуговых ценностей рушится под легкими шагами ее стройных ножек в не зависимости от того санкционировано было их явление или нет.
Как ни странно они — ножки Татьяны более всего запомнились на лестнице, возможно от того что уходили прочь, не соизволив утешить босса. А еще хорошо запомнилось, как она в аэропорту трижды чуть не поцеловала пол, предварительно на нем распластавшись. И опять-таки обнимая ее и помогая встать на ноги, он с удивлением отметил, что рад бы еще немного в руках подержать, даже не смотря на сопротивление.
На лице Владимира сама собой расцвела задумчивая улыбка:
— Да, кошечек в шале я больше не завел, себе дороже с такой-то мышкой.
Подумав еще раз о ее личном представлении себя как компьютерной мышки, он представил Татьяну в красном вечернем платье, затем в пиджаке и под конец в черном наряде и отмахнулся от образа маленького грызуна.
— Она точно не мышка, а что-то более умное и ночное…
В офис он добрался с небольшим опозданием, отстояв в пробках полтора часа, бодро преодолел лестницу и через минуту оказался в собственной приемной.
— А вот и Владимир Александрович, — Поприветствовала его Виорика, а яркая брюнетка занимающая кресло для посетителей ослепительно улыбнулась.
— Доброе утро.
— Доброе. — Он вошел в свой кабинет со словами, — Виорика, что у меня на сегодня.
Иными словами дал понять, зайди сюда и объясни, что за продукт пластической хирургии сидит в кресле и кто его прислал на пробу. Секретарь, вошедшая следом, тихо прикрыла двери и прошла к столу начальства.
— Зовут Анжелика, 25 лет, студентка 4 курса журналистики…
— И где она после школы провела четыре года? — вкрадчиво поинтересовался он, приступая к просмотру свежей стопки писем и бумаг на столе.
— Три, в модельном агентстве в городе Саратове.
Владимир указал на собственное лицо и грудь: — И это все… с ней там успели сделать за три года?
— А… это в последний год, когда перебралась в столицу к другу. — Пояснила Виорика, положив поверх стопки еще несколько документов. Босс принялся просматривать бумаги, поджав губы и нахмурив лоб.
— И как зовут друга?
— Кеслер Геннадий.
Перед Владимиром возник образ полного и лысого патриота газеты «АиР», который никогда просто так ничего не делает и обо всех все знает. А еще вспомнилась его наглая ухмылка и блеск сальных глубоко посаженных глазок, когда господин Кеслер произнес: «Мы можем договориться… И внести свой вклад в ваше предприятие, а может быть и в ваш коллектив.
Итак, милашка изящно сложившая холеные ручки, на не менее холенных коленках и есть тот самый вклад. Сумма инвестиций была оговорена ранее, остается неизвестным, куда собственно ее — милашку вложить.
— И какая должность подходит милашке по его мнению? Журналист, обозреватель, редактор? Секретарь или девушка на побегушках? А может быть ведущая нашего канала на YouTube, который готов финансировать ее папик?
— Выше… и проще, можно сказать без вложений. — Виорика не стесняясь, улыбалась. — Он слышал, что место заместителя главного редактора нынче вакантно.
— Тааак, — протянул Владимир, — а ты это узнала от нее?
— Да. А еще… а еще…! — повторила она восторженный шепот девицы в облегающем охристом костюме и красных туфельках в цвет сумочки, — они живут на Ленинском проспекте, в офигенном доме на третьем этаже…! И пусик во время работы, позволяет посещать клубы и вечеринки, так что она всегда в курсе, что происходит в звездных кругах нашей эстрады!
— Я рад за нее.
— Я тоже. — С улыбкой согласилась Виорика. — Она постоянно занимается саморазвитием. И сейчас обрабатывает новый метод взаимодействия журналиста и интервьюируемого. Названия метода не помнит, но исходит из того, что ее честные и подробные ответы вызовут такой же отклик в душе визави.
— Занятная система. Так она не для нас информацию добудет, а скорее раздаст.
— Хм, босс, у вас есть подходящая информация для раздачи… — улыбнулась Виорика, ткнув пальчиком в лист перед ним. На белом полотне бумаги красовались лишь две строчки: «Бадри Амилахвари попал в аварию, фотографии с места покушения запечатлели трех нападавших. В столице объявлен план перехват BMW X6 с ростовскими номерами. Бизнесмен госпитализирован»
Владимир обратил внимание на надпись и с удивлением поднял глаза:
— Это что?
— Это сообщение от Жаба. То есть от Жмурко Александра, пришло менее двадцати минут назад, перепроверено и уже опубликовано на нашем сайте.
— Фото есть?
— Конечно. Александр переслал сразу же.
— Как он там оказался?
— По вашему направлению. Кстати, он все еще там… с Женей Глинка. Ожидают интервью от потерпевшего.
Владимир коварно прищурился и прошептал: — Вначале соедини с Женей, а после вызови ко мне милашку.
— Именно в этой последовательности? — решилась уточнить секретарь.
— Да.
* * *
Я и ранее знала, что профессия корреспондента и опасна и трудна, но не в столичном же мужском журнале далеком от политических разборок, расследований и судебных разбирательств. Думая об этом, выбираюсь из-под бледного Бадри, который накрыл меня своим телом после столкновения с неизвестным авто и не выпускал пока гремели выстрелы. Пребывая в безопасности и легком оцепенении, успела насчитать их двенадцать. Когда там, снаружи был отдан приказ отступать, я сцепив зубы, отодвинула Бадри. И успела зафиксировать на телефон момент, когда трое нападавших бросили машину, протаранившую Mercedes бизнесмена и скрылись на BMW X6.
Вокруг стали собираться очевидцы и просто зеваки, кто-то просил вызвать милицию, кто-то матом крыл службу эвакуации, а в основном… фотографировали, без стеснения фотографировали и снимали тех, кто возможно умирал. Со злости на наших недалеких граждан, слушая хрипы и стоны раненных мужчин, дрожащими руками набрала номер скорой, затем полиции и сообщила номера авто, а после информация о происшествии добралась и до главного редактора журнала «Titul». Так Петр стал первым, кто узнал, что за это утро я получила яркие впечатления, размытые фотографии и кучу запредельно ярких картинок крови, а еще осталась жива и невредима, чего нельзя было сказать о водителе и самом бизнесмене…
— Держи меня в курсе событий! — обрадовался Петр и отправил ко мне Женьку.
Хмурый молодой фотограф оказался рядом через полчаса, в тот момент, когда меня допрашивали в клинике. Вначале допрос вел начальник охраны самого Бадри, получив информацию по телефону, он не поленился лично прибыть. Высокий худой мужчина одетый исключительно в серые цвета, как тень стоял за моей спиной во время допроса наших правоохранительных органов. Удостоверившись, что к нему поступила та же информация, он доверительно сообщил, что приставит ко мне своих ребят.
— Вот это уже интересно… Зачем?
— Вы все еще хотите взять интервью или уже отказываетесь?
— Хочу.
— Прекрасно, посидите с ним в палате. — И указав на Женьку, добавил, — а этого можете отправить домой.
— Отправлю, когда прибудут ваши ребята. — Отчеканила я, глядя в его холодные глаза.
— Ну, как знаете. — Он развернулся и не спеша покинул коридор, где мы сидели.
Странное дело интуиция; затылок второй раз за утро покрылся морозом. У кого-то волосы дыбом встают, а у меня словно море мелких иголочек разом пронзило кожу, как тогда на улице, когда я наконец-то дождалась Бадри. Он вновь спешил по делам в другой конец города, и единственной лазейкой в плотном графике была поездка в авто. Меня не пугало ни его общество, ни необходимость брать интервью в дороге. К мужчинам выше среднего роста, и более ста двадцати кг веса я привыкла, воспринимаю как неповоротливых плюшевых мишек, дороги и поездки люблю, вопросы приготовила давно, к очередному отказу и переносу встречи была морально готова. Но вот он говорит: «Садитесь в машину, отвечу на все вопросы, с которыми буду согласен» и меня воротит от чувства страха, перед этим шагом.
Пересилила и села. Как классно я села поняла менее чем через полчаса… И в моей голове до сих пор звучит визг тормозов и хлопки.
И вот после слов начальника охраны, опять накрыло чувство опасности. Я занервничала с удвоенной силой. Валидол перестал действовать, вернув мне нервозность и подвижность, а Женька, идущий рядом с опаской покосился.
— Все в порядке, нервничаю. — Мы шли в Vip палату, в которую Бадри определили после операции.
— Оно и видно ты трижды перезастегнула рубашку… И перестань волосы поправлять.
— Паклями висят? — расстроилась я.
— Нет. Раздражает. И что такого тебе сказал тот…? Ты сама жертва обстоятельств должна дома отлеживаться, а не тут сидеть.
— Вот это меня и тревожит. Он предложил остаться… и кому? Мне — корреспонденту, а тебя настоятельно советовал отправить восвояси.
Мы остановились возле палаты. Хмурый Женькин взгляд остановил мою новую попытку расстегнуть рубашку. Пришлось взяться за рукава.
— И что?
— А не нравится мне это. Как будто бы сейчас свидетелей добивать придут.
— Ну и фантазия у тебя. — В первый раз ухмыльнулся парень, показав очаровательные ямочки на щеках.
— Да, она с детства развита хорошо. Кстати, ты узнавал как водитель? Оперируют или… или уже все?
— Оперируют.
— Может, сходишь, узнаешь как он там? А? — я придала взгляду жалости и коснулась его плеча. В борьбе между страхом остаться одной и огромным желанием отправить парня, куда подальше выбрала второе. — Сходи, а я пока тут подожду.
Женя скрылся за поворотом, и я толкнула дверь в шикарно обставленную палату. Уверенная, что сейчас увижу полуживого бизнесмена с серым лицом, впалыми щеками и заострившимся носом, тихо постанывающим под капельницей, я удивленно остановилась на входе, столкнувшись с его немигающим взглядом.
— Дверь закрой, — скомандовал сидящий на койке Бадри, и ловко спрятал нож, которым только что целился в мою грудь. Я двери прикрыла. А он, сцепив зубы, попытался встать.
— Вы что делаете?! Вы же под капельницей должны лежать. — Я оказалась рядом, подставив свое хрупкое плечо под его немаленькую руку. — Бадри, не глупите. Ложитесь обратно.
— Татьяна, какая капельница..? — полуобнаженный мужчина с перебинтованным и окровавленным плечом показал совершенно чистые руки без уколов. — Местный наркоз в плечо и все на том.
— Но… но… Но вас сюда везли с капельницей. — Я попыталась противиться той определенности, с какой поняла — добивать будут обоих, ну и гравитации заодно, с трудом поддерживаю шатающегося бизнесмена.
И тут он выдал гениальную фразу, от которой у мены вновь мороз на затылке образовался: — Зачем физраствор тратить на труп?
— А мне только валидол дали, — обиделась я. И возмущенно оглянулась на двери. — Вот свиньи! Послушайте, так ваш начальник охраны обещал ребят прислать.
— Каких ребят? Кто именно?
— Ребят я еще не видела, но начальник у вас тот еще удав. Около сорока лет, высокий худой, одет в серое, глаза голубые…волосы короткие светлые.
— У меня Зураби работает. Если ребята сие секунду и явятся то не за мной, а за моей головой. Это я вам обещаю.
Да, уж вариант, что такое говорящее имя — Заруби носит мужчина славянской внешности отпадает. И почему я по голосу в телефонном разговоре не поняла что охрана господина Амилахвари тех же кровей?
— Но я вас не дотяну до лифта…
— Вот теперь правильно мыслите. — Он как истинный грузин прищурился и предложил, — э дэвушка, давайте сюда кресло-каталку из палаты напротив.
Ну, вот его сюда везли якобы в отключке, а он о побеге все это время думал. И даже электрическое кресло нашел.
Ранее обворовывать на средство передвижения малоподвижных людей мне не приходилось, совесть грызла неимоверно. Поэтому перед дедулей, чья не менее богатая палата, была до верху забита медицинской аппаратурой, а сам он завешен странными трубочками, извинилась раз пять или пятнадцать, пока меня не оборвали.
— Таня!
— Не рычите. — Я вытащила кресло в пустынный коридор. Обернувшись к пожилому хозяину палаты, указала на Бадри и тихо добавила. — Он все возместит.
Затем заглянула в палату бизнесмена, с радостью отметив, что со спутником мне повезло. Он натолкал под одеяло подушек и протянул туда же трубочку от капельницы. А еще под койкой оставил носки и туфли.
— Что возмещу? — бизнесмен, рухнувший в кресло со стоном, зло покосился на меня, и взялся за пульт управления инвалидным креслом.
— Это… — на ходу я укрыла босые ноги мужчины покрывалом, и на его голую грудь с окровавленным бинтом натянула то ли скатерть, то ли простынь, в общем, неизвестно что, но с резким запахом медикаментов.
— Фу…бл… воняет!
— Терпите. Лифт направо.
— Там грузовой.
— А мы в пассажирский не поместимся, — отрезала я. В те несколько мгновений, когда створки лифта за нами закрывались, помимо горящей лампочки подъемника напротив, подтверждающей, что поднимаются именно на этот этаж, я услышала чьи-то тяжелые шаги на лестнице и чьи-то торопливые в коридоре. И вот тут с опозданием вспомнила, что до сих пор была не одна, попытка остановить съезжающиеся двери провалилась:
— Ох, ты ж… Женька!
— Стой! — восточный мужчина рванул меня на себя с такой силой, что я оказалась у него на руках.
— Там Женька… он наш фотограф!
— Его не тронут. — Удерживая меня, произнес бледный Амилахвари с бисеринками пота на подбородке и лбу. — Он ничего не увидит, он ничего не знает, его не тронут.
— А если..?
— Позвони ему. Попроси спуститься вниз, или скажи что ушла.
— Хорошо. — Я чуть не прослезилась, от резкого запаха простыни, что сама на него натянула. Я восхитилась выдержкой этого человека, сжалилась и платком из сумочки стерла капельки с его лица. И в этот момент лифт остановился, и его двери бесшумно открылись.
— Вы в своем уме? — медбрат, возникший на пороге, зло на нас прищурился. За его спиной толпились: несколько докторов, медсестры и носилки на колесиках с неизвестным пострадавшим.
— А в чем дело? — бизнесмен восточных племен, нажал на пульт и выехал за пределы лифта, так словно восседает он на белом коне с волоокой красавицей на руках. — Спустились разок и все на том.
— Спустили они… — медбрат сказал, как выплюнул, но более на нас никто внимания не обратил, лифт тут же занял персонал клиники и несчастный на носилках.
— Куда теперь поинтересовался улыбчивый грузин.
И вот тут в светлом коридоре клиники я натолкнулась на удивленный взгляд нашего молодого фотографа, который направлялся к лестнице.
— Татьяна? Что это такое оставил на мину… и вы здесь? — живой и невредимый Женька остановился возле нас.
— Ага, — я соскочила с гостеприимных колен Бадри, — как водитель?
— Только что увезли из операционной, вы разминулись. — Парень улыбаясь, кивнул на лифт.
— Значит жив. Евгений ваша машина где? — пресек все разговоры бизнесмен и направил кресло в сторону служебного выхода.
— На автостоянке. — Ответил он и озадаченно обернулся ко мне, — а где моя аппаратура?
И вот стою я и не могу вспомнить, где и при каких обстоятельствах видела его аппаратуру, память спряталась за железным занавесом и выбросила ключ. Я вообще не помню, чтобы видела его сумку с фото-инвентарем, не помню…
— А ты был с аппаратурой?
— Она наверху. Напротив палаты на синих пластмассовых стульях. — Обернулся Бадри. — Татьяна ключи у него от машины возьмите.
— Жень я… — и ведь стыдно, что не доглядела, просто ужас как стыдно. А он лишь языком прищелкнул и с горькой усмешкой точь-в-точь как у его отца, взбежал по лестнице наверх.
— Жень!
— Да уймитесь вы, сейчас он вернется, — с этими словами бизнесмен направил кресло прочь из здания. Я, почти рыча, иду сзади. — Не пристрелят его, быть может, успеет сделать пару кадров, как разозленные наемники крушат палату. Или как свидетелей допрашивают.
Перед глазами тут же всплыл образ старичка увешенного трубочками, а следом картинка, что пожилого человека какая-то образина держит за грудки требуя ответа. А затем новый образ коснулся моих мыслей
— Или как палату крушат, или как пуля летит в сторону Женьки… — с этими словами я замерла на месте. И вдруг женский визг раздался на верхнем этаже клиники, на улице он был слышен исключительно из-за открытых окон в коридоре.
— Итак, отсутствие трупа обнаружено, а ваш парень еще не поднялся. — Подвел итог Амилахвари.
— Что значит отсутствие трупа?! Наверху кричали!
— Только вы не кричите. — Пришикнул Бадри. — Там увидели пистолет, или же как кто-то из подосланных ребят разряжает обойму в подушки и одеяло. — Отмахнулся он. — Сейчас важно не это. Покажите где автомобиль Евгения.
Я нажала на разблокировку, но ни одна из машин на стоянке клиники нам не подмигнула.
— Что за черт!
— Вон там, на улице, — сориентировался он, заметив вспышку фар. — Рыжий Peogeot.
— Точно…
— Татьяна, не отставайте! — скомандовал он, устремляясь в сторону выезда за территорию медицинского учреждения.
И все бы ничего, но стоило нам отойти от ворот на 10 метров, как на кресле глохнет мотор. А через те двери, из которых мы вышли пять минут назад, выскочило трое бравых удальцов, те самые, что у моего респондента никогда не работали и работать не будут. И то, что они замерли напротив автостоянки клиники, наводит на определенные мысли. Во-первых: скрыться с места преступления они не спешат, во-вторых: все еще ищут раненого и отсюда вытекает, в-третьих: никакое сопротивление нам не поможет.
— Встать сможете?
— Не успеем и шага сделать… — произнес мужчина, доставая нож. — У вас баллончик есть газовый?
— Нету… — пытаясь сдвинуть с места кресло, чуть ли там же не отдала Богу душу.
— Знал, что так и будет… — сквозь зубы выдохнул бизнесмен в тяжелом весе.
Я оглянулась в поисках выхода.
Итак, в непосредственной близости оказался мусорный бак, источающий ароматы, нестриженные газоны со стороны дороги, плюс мы были в тени ближайших деревьев. Я скептически взглянула на изможденного Бадри с темными кругами у глаз, на свою рубашку без пары пуговиц, все-таки мои нервы лечить нужно. И вдруг поняла, что у меня есть идея и не просто идея, а почти спасение. Рубашку я сорвала с плеч, оставшись в майке на бретельках, и быстро завязала на его голове тюрбан.
— Что вы делаете? — попытался отмахнуться мужчина, готовящийся к смерти. Краем глаз он отслеживал передвижения крепышей.
— Издеваюсь напоследок. — Отчеканила я, продолжая процесс повязки восточного головного убора. Кто бы говорил, что женское умение делать из полотенца тюрбан, может пригодиться в сложных ситуациях.
— Татьяна!
— Тихо… — парни уже выходили из ворот.
— Смотрите в пол, держите стакан, — с этими словами вручила ему в руки стакан из-под колы, который валялся тут же неподалеку. — И сегодня вы играете попрошайку и калеку.
Под его недобрым прищуром я бросила в стакан пару монет и, произнеся пожелания здоровья, легким шагом направилась к машине Женьки. Пусть Амилахвари считает, что я струсила и бегу с места его будущего убийства, но стоять рядом и кричать «помогите!» в то время как его расстреляют или зарежут у меня не хватит сил. Он сейчас за мусорным баком, на тротуаре в тени деревьев и наполовину закрыт кустами, так что с дороги будет выглядеть как самый настоящий попрошайка.
Я шла к Женькиной машине, прекрасно понимая, что если ее и заведу, то придется сдавать задним ходом, потому что разворачиваться я не умею и машины почти не вожу. Но это не главное, главное, чтобы братцы только что перешедшие через дорогу к одному из припаркованных авто, не узрели в непосредственной близости «объект, подлежащий уничтожению». Пусть садятся и уезжают, пусть садятся и уезжают!
До машины оставалось десять шагов, девять, восемь…
— Татьяна! — мужчина перебежавший дорогу в моем направлении, раскрыл радостные объятия. — Как я рад тебя видеть!
Я замерла как вкопанная. Вот это встреча…
— Ты мне не рада?
— Олег? Я…
— Или рада?
Что ж в этот момент словно ища ответ вокруг, обернулась назад. С ужасом отметила, что крепыши никуда не собираются, более того, они нагло ждут свое начальство. А Женька из здания все не выходит, что ж стряслось?!
— Рада, очень рада. — Я боком повернулась к обладателю древнего инстинкта «Стремись размножаться, но не плодись» и по возможности очаровательно улыбнулась. — Как твои дела?
Олег, не давая опомниться и не желая говорить правду, начал вещать, о том, что я из его мыслей все эти дни не желаю уйти прочь. То, что прошло менее двух суток его не тревожило. Что он чертовски устал на работе, и вот даже сейчас встретив даму сердца, шел по важному делу.
— Это куда? — насторожилась я, доставая мобильный телефон. Батарея разряжена, прекрасно. Теперь дозвониться Жене и настоящей охране Бадри не возможно. Я покосилась в сторону все еще живого калеки, который клевал носом и норовил выпустить стакан из рук.
— В клинику. — Улыбнулся Олег, от чего его глаза стали того же цвета, что и его рубашка — красивый прожженный плут. — Одного из моих клиентов только что обокрали, лечащий врач предупредил родственников о возможном повторении инфаркта…
— Палата VIP? — насторожилась я.
— Да, именно… а откуда ты знаешь?
— Кажется, там наверху были выстрелы, я тоже здесь по этому поводу. — У него что-то пиликнуло, и благородный мартовский кот оторвался от созерцания моего декольте. Короткий взгляд на сообщение заставил Олега меняется в лице. — Вот к машине иду за аппаратурой, батарея се…
— Я тебе позвоню. — Бросил он, бегом направляясь к клинике.
Что ж глядя на его отступление, я могла, не стесняясь следить за происходящим сзади. Вот он пробежал мимо спящего в кресле инвалида с зеленым чурбаном на голове. Прошмыгнул в ворота, где чуть не сбил высокого худого мужчину в сером… извинился за столкновение и опять побежал. Заметив, как при виде главного подскочили со своих мест бравые ребятки, я медленно развернулась и, холодея от ужаса, пошла к авто.
Господи, только бы прокатило, пожалуйста, только бы…
Восемь, семь, шесть, пять, четыре… Я разблокировала рыжую малышку Жени и отключила сигнализацию, три, два… Визг шин черного BMW X6 пронесшегося мимо был, как ножом по сердцу, и страшно оглянуться на внеочередной сердитый окрик: — Татьяна!
Взглянув в зеркальце заднего вида, я выскочила из машины как ужаленная и побежала им навстречу:
— Женька! Зачем же ты так орешь…!
— А что мне еще делать? — молодой фотограф с огромным упорством толкает тяжелое инвалидное кресло с нашим клиентом, и попутно отчитывает меня. — Там… какие-то вандалы накрошили подушки и одеяло в палате Амилахвари. В это мгновение у старика напротив вновь прихватило сердце. Я с боем забрал аппаратуру, у каких-то гандо… хороших парней, решивших, что это бомба. Чтобы отдали, показал визитки спрятанные внутри. Звоню вам…, Татьяна, а вы…
Пока младший Глинка отчитывал меня за халатность и отвратительное отношение к респонденту, мы с живым Бадри обменялись понимающими взглядами. Я, извиняясь, похлопала его по руке, а он в ответ кивнул.
— …и десяти минут не прошло, выхожу и что я вижу! Амилахвари у мусорного бака с твоей рубашкой на голове, а ты в отдалении флиртуешь с каким-то…
— Жень, — тихо позвала я парня, забрав с головы клиента рубашку, а с его колен Женькину аппаратуру.
Мы дошли к машине и, вытирая пот со лба, парень раздраженно обернулся ко мне: — Что?
— Ты палату сфотографировать успел?
— И это все что тебя волнует?
— Клиент жив, ты уже с нами, машина вот. — Я хлопнула рукой его авто и улыбнулась. — Все просто замечательно.
— А Жаб где? — Женька открыл авто помог пересесть бизнесмену и только разогнувшись поднял вопросительно бровь. Что ж к этому момент я успела придумать отговорку для Александра.
— Сбежал с полицией искать нападавших, а меня оставил… Кстати, кресло и покрывала придется с собой забрать.
Он кивнул и пошел открывать багажник. Кажется, я только что добавила себе пару очков в оценке Евгения, потому что не истерила, не извинялась, не пыталась объясниться или защитить Жаба, ответила и села на кресло рядом с водителем. Эх, Женечка, знал бы ты, что мы сегодня пережили…
— Бадри, к вам? — спросила у слегка невменяемого грузина.
— Нет, к Заруби, я продиктую адрес.
— Хорошо.
Сижу и улыбаюсь, а ведь еще вчера ночью и сегодня утром ходила, как заторможенная, не зная, куда себя примкнуть. Что дальше делать? Как с ним, Владимиром работать, если он будет продолжать в том же духе? А он будет продолжать в том же духе? В том же не хотелось бы… А в другом духе он продолжать умеет?
Знала бы, что день начнется насыщенно, не расстраивалась бы и пустяками голову не забивала. Вот уж действительно самое эффективное лекарство от душевных терзаний быть занятым. За пару часов с бизнесменом и его неприятностями все лишнее из головы как-то само собой улетучилось. Я и детство в деталях вспомнила, и юность с девичеством, и первые курсы в университете, школу, давнюю свою любовь, неудавшуюся жизнь семейную и то какими молодыми раньше были родители. Словом все, чтобы еще раз увериться, что в своем будущем я хочу счастья с достойным мужчиной, детей и дом.
И раз на тот свет досрочно не отправили, то время у меня еще есть, а может быть и пара тройка шансов. На Владимире свет клином еще не сошелся.