О чем гласит народная мудрость «Не было печали, черти накачали» я не раз вспомнила с того момента как направила МЧ sms. Нет, небо на землю не рухнуло, мир не перевернулся с ног на голову, земля не начала вращаться в другую сторону и реки не поплыли вспять, просто в моем еще не совсем налаженном деле появились те вопросы, о возникновении которых я догадывалась, но в ближайшем времени не предполагала.
Еще не совсем разобравшись с последствиями утечки информации на сторонний ресурс, пришлось искать причину их возникновения. Крот был найден оперативно, пробоина заделана, урок получен. Разделила группы сотрудников между специалистами, а пригласив с внешки знакомого администратора, мы ввели офисные флешки, организовали доступ на сервер специалистов, и уволили крота. «Мы», потому что Саня негласно был рядом и все же поддерживал связь через сеть.
Дала себе зарок быть осмотрительнее, но от чувства неизвестности избавиться не могла. Этот день ничем не отличался от предыдущих относительно спокойных, с тех пор как я распрощалась с девушкой по имени Анна, чьи глаза до последнего уверяли меня в своей невиновности, а слова в своей непричастности. Поразительно было видеть, как изменились черты милого личика, когда ее взлом наглядно продемонстрировал администратор Сева. Поразительным был и ее уход с громко хлопающей дверью, хотя c трудом сдержалась и не вызвала охрану.
Возможно, стоило обломать крылья дальней родственнице Лебедева Егора Дмитриевича, что так ловко пристроил ее к нам. Но мне казалось, холодная война — это лучший метод против таких. К тому же слухи разнесли «добрые вести», этот старый партнер Ивакина (который теперь оказался бывшим), в крайние сроки вывел свои активы из компании и оставил сотоварища на дне с парой крупных и уже неподъемных заказов и парой кредитов. При этом сделал щедрое предложение: забрать лучшие заказы, в виду финансовой несостоятельности бывшего партнера.
Раскол подорвал и без того слабое здоровье Ивакина, состарив его на десять лет. Сегодня я впервые за два месяца столкнулась с ним лицом к лицу в фойе офисного центра, где арендовала помещения. Как и я, он спешил на встречу, короткое приветствие и кивок головы, это все чем мы обменялись. Мое впечатление осталось неизгладимым. Он медленно сгорал изнутри, навсегда теряя образ всесильного зверя и любвеобильного кота. Особенно это отражалось в потерявших блеск глазах и неуверенной зажатости, появившейся в некогда резкой пружинящей походке.
«Постарел, но продолжает бороться», — мысленно повторила я про себя.
Входящий с неизвестным номером развеял мои думы, застав на подступах к личному кабинету.
Близилось время обеда, на который я не попаду и время сдачи проекта, файлы которого необходимо просмотреть, прежде чем с чистой совестью предъявить заказчику сегодня. О делегации обязанностей я подумаю тогда, когда буду уверенна в слаженной работе механизма «PolinDes». А пока, стараясь координировать дела срочные и насущные, коротко отзываюсь на звонки и предпочитаю не терять времени даром.
— Полина Баева, слушаю.
— Полина. Это Адам. — Я открыла двери и замерла на пороге. Странно, но услышав его голос, я почувствовала привкус металла во рту, и знакомое чувство безысходности. Неизвестно от чего до боли стало трудно дышать. Пройдя внутрь кабинета, я рухнула на ближайший стул.
Он молчал несколько мгновений, подбирая слова, или же давая время прийти в себя, что мне сейчас было действительно необходимо. В последние дни я отчаянно ждала развязки, предчувствуя встречу с Максом, и в то же время с усмешкой иронизировала сама над собой.
Хотелось не быть для него безразличной. Хотелось проявлением интереса объяснить тайную помощь, неоднократно спасавшую меня. Хотелось надеяться на истинные чувства, а не двойной просчет, что так проскальзывал сквозь разыгрываемые «страсти» в тот уикенд. Хотелось…
Как многого оказывается, мне хотелось на его счет. Мне хотелось — это точно, и я неизвестно чего дождалась.
— Я не буду долго распинаться. — Прервал тишину помощник МЧ. — Он в больнице, просил привезти вас. Вы прилететь можете?
Да, более короткой формулировки я не встречала. И ожидая его слов, не заметила как голос сел, — давно… он там?
— Два дня, сегодня третий, он просил…
— Я буду. — Мыслей о том чтобы задержаться в виду сложного периода в фирме или назначенных встреч не возникло. Макс позвал, значит нужна. Просчитывая, кем и где заполнить пробелы моего отсутствия на ближайшие три четыре дня, задала волнующий вопрос. — Что с ним?
— Как было сказано мне: «все в норме», не волнуйтесь. — На словах «в норме» помощник Макса сделал запинку. Уточнять, что считается нормой у неосведомленного бессмысленно. Жив — этого достаточно.
— Просил, чтобы вы прилетели. Срочно. — Здесь Адам сделал ударение, выжидая мою реакцию. Было странно слышать, как этот сдержанный молодой человек повторяется, словно сбитый с мысли вновь и вновь произносит: «он просил…». Заверила, что вылечу сегодня. Он озвучил время следующих рейсов Москва — Лондон, позволил выбрать подходящее и заказал билеты. Как выяснилось, он был здесь в столице, узнал о случившемся несколько минут назад и тут же получил задание связаться со мной и сопроводить.
Это было неожиданно. Хотела, чтобы МЧ мне позвонил, мысленно готовила себя к предстоящему разговору, но… но не предполагала, что звонить он будет из больницы! До вылета у меня оставалось два часа, ровно столько чтобы по почти свободным улицам добраться к родителям, взять вещи и направиться в аэропорт. Я собиралась быстро, что-то слетело со стола, на полу послышался звон и звук рассыпающихся осколков. Кажется, я только что уничтожила стеклянное пресс-папье.
Не удержавшись, чертыхнулась и в кабинет, как по заказу, вбежала Мила. — Полина, что случилось?
— Воды принеси.
— Я… да сейчас. — произнесла девушка, выбегая за двери, вернулась быстро.
— Что-то еще?
— Напомни, что у меня намечено на следующие три дня. — Она повторила мои раскладки в точности. По крайней мере, в форс мажорных обстоятельствах память моя не отключается. — Вызови Анатолия.
Через минуту появился мой помощник.
— Ужасно выглядишь, — прямолинейно констатировал он. — Что-то случилось?
— Все в норме, слушай. Мы закрыли вопросы по отделке, тебе предстоит узнать следующие пункты и подать по ним заявки. Я выдрала лист из ежедневника и протянула ему. Привычка фиксировать все совершенные и предстоящие работы в ежедневнике сейчас была кстати. Передала ему флешку с непроверенным проектом, и попросила еще раз просмотреть. — Возникнут сложности — я на телефоне.
— Зная тебя, сложностей не будет, — ответил он. — Полин, сообщи, куда звонить в случае пожара.
— На мой. В сети буду постоянно, в случае надобности скину телефон гостиницы в Лондоне.
— Лондон? У нас нерешенный вопрос с сетевиками, — встревожился он.
— Нет. Личное. Буду дня через три, в случае увеличения срока — сообщу… — Мой зам кивнул, вышел.
Еще минута и я дозвонилась домой к родителям, объяснила все маме и попросила к телефону малышку. На это ушло еще несколько минут. Мысленно дала себе оплеуху: «Я отвратительная мать, с ребенком и пяти минут поговорить не могу», — и пообещала заскочить, если будет возможность.
В этот момент в дверях появился один из самых лучших прорабов в мире. Совсем забыла, как договаривалась с ним о встрече и теперь сама же нарушаю данные обязательства.
— Я встретил Анатолия, ты уезжаешь? — Вадим оттолкнулся от косяка и медленно прошел в помещение. Глядя на мои поспешные сборы, он добродушно улыбнулся.
— Да, вызвали срочно. Ты извини… — Уронила ключи от машины, резко за ними нагнулась, а разогнувшись, оступилась слегка. Так слегка, что доверенному прорабу пришлось меня придержать.
— В таком состоянии ты никуда не поедешь.
— Я полечу.
— Полина, мой водитель подвезет тебя. Вначале доставит домой, а потом в аэропорт.
— Вадим, спасибо, но… — в этот момент прозвенел звонок от Адама.
— Билеты готовы, вас ждут внизу. — Отчитался он.
— Ясно. Спускаюсь.
Сжала руку Вадима, который не отпускал, внимательно вглядываясь в мое лицо. — Машина ждет внизу.
— Я проведу тебя. — Все еще пребывая в тумане, пришлось согласиться. Он сбросил папку с документами на стол, просунув мою руку под сгиб локтя, повел к лифту. Когда двери кабины за нами закрылись, тихо поинтересовался, — это он, МЧ? Он вызывает тебя в Лондон?
— Да.
— И ты летишь на всех парах. — Как бы про себя заметил мой новый друг.
— Он в больнице. — Отчитываться не хотелось, я и не пыталась, просто посвятила его в происходящее.
— Тяжелый случай?
— Я не знаю.
В молчании мы пересекли холл, тамбур, спустились по ступеням к ожидающему меня авто. Выскочивший навстречу водитель тут же галантно открыл дверь.
— Оперативно, — заметил провожатый, не желая меня отпускать.
— Вадим, спасибо. — Я сжала его локоть и на мгновение приникла лбом к теплому плечу, прежде чем окончательно отстраниться. Он помог мне сесть, напомнив случай, когда нес на руках по офису Ивакина и так же бережно усаживал в авто.
— Береги себя.
— И ты.
Домой я все же попала. Обняла малышку, расцеловала родителей и, прихватив вещи, направилась в аэропорт. Да, теперь я жила с ними, хотя жизнью это не назовешь. Уезжала, когда все еще спали, приезжала, когда уже спали. Стандартная ситуация для многих в столице постепенно стала стандартной и для меня. В выходные «отсыпалась», урвав на два часа больше, из-за чего мой ребенок видел мать лишь в двух состояниях: уткнувшейся в ноутбук или в подушку. Зато кредит под квартиру и сдача жилплощади в аренду, позволили снять офисные помещения и купить надлежащую оргтехнику и что-то еще оставить на непредвиденные обстоятельства.
К слову о непредвиденных, мои сборы в спешке и срочный вылет вновь подтвердили необходимость зама с более крепкими позициями, чем у Анатолия. Однако думать о работе сейчас и логически расставить все по своим местам мне так и не удалось.
Аэропорт, таможенный контроль, регистрация… Я ничего не замечала, выпав из реальности, и мысленно уже была рядом с ним. Воображение детально разрисовывало самые страшные картины его состояния и не стремилось остановиться. Мы не виделись два месяца, но раз в неделю я все еще получала цветы. Изящный жест истинного джентльмена стал для меня тонкой связью с этим человеком, и подпитывал бережно хранимые воспоминания и впечатления, от которых я не была в силах отказаться.
И вот сейчас на голову обрушилось небо. А рассудить насколько он мне дорог не представлялось возможным. Возможно, достаточно одного лишь определения — дорог.
Внутренний голос с издевкой ответил, что будь он просто дорог, я не рвалась бы с низкого старта в аэропорт. Хотя о чем судить, в такой ситуация я в первый и надеюсь в последний раз. Может это простая эмпатия, и он мне не так близок, как кажется, а может я вновь создала идола и поклоняюсь ему?
Адам сидел рядом, более бледный и более сдержанный, чем в нашу первую встречу. Говорить не хотелось и как-то даже не моглось.
Нас встречал неизвестный с табличкой в руках, как вышколенный до автоматизма персонал, забрал сумки и помог занять свои места в глубине салона. Так я узнала, что водитель МЧ в коме. Сцепила руки, чтобы удержать подступившие слезы и мысленно готовилась увидеть парализованного Макса или как минимум подключенным к аппаратуре искусственного дыхания и прочим аппаратам, удерживающим смертных на земле.
Телефон Адама разрывался, на последний прозвучавший при мне звонок, он ответил коротко: да здесь. Вот так спустя почти пять часов после первого звонка Адам оставил меня в холле Лондон Бридж Госпиталя, напутствовав напоследок.
— Пятый этаж, двадцать четвертая палата.
Лифт показался камерой пыток, коридор — тоннелем ужаса, в котором я встретилась с главным героем пятичасовых кошмаров и видений лицом к лицу. Живой, на ногах и за исключением перевязки левой руки более никаких видимых повреждений. Разве что совесть пострадала. Напугав меня до чертиков неосведомленным Адамом и собственным молчанием, он посмел улыбнуться.
— Господи! — В мгновение ока мы преодолели разделяющие нас метры. В эту минуту мне не хватало слов. Впервые в жизни я просто повисла на мужчине, крепко уцепившись за него, и беззвучно глотала слезы. Он увел меня в комнату отдыха, где крепко обнял и не отпускал, пока я не успокоилась.
— Адам ничего не сказал тебе, да?
— Мерзавец! Как ты мог меня подвергнуть таким мучениям, я же передумать успела, а … а ты.
— Шшшш, я не мог. Прости.
— Неа, — я еще сильнее уцепилась за него стараясь сдержать всхрипы-вздохи. — Господи, ситуация «атас», ты… ты даже не… — На смену счастливым слезам внутренняя злость поднялась не на шутку. — Какого дьявола ты заставил меня беспокоиться?! Нельзя было все нормально сообщить!? Я летела лишь с одной мыслью, что что-то случилось. А ты жив и даже, даже ни царапины! Ты…
— Шш, — он крепче меня сжал и мир стал ярче в сотню раз.
— Живой! Живооой, как так можно было?
— Хочешь, чтобы я был побит с парой сломанных ребер и сотрясением мозга?
— Было бы не плохо. Но знаешь, я, наверное, сейчас тебе эти увечья устрою. — Вытираю глаза. — А потом по сценарию: посижу рядом, повздыхаю, пожалею, за руку подержу…
— Легкое сотрясение есть, признаюсь, остальное можешь добавить. — Серьезно сказал он с каким-то непонятным чувством раскаяния. Тон, этот его тон насторожил и встревожил не на шутку. Всматриваюсь в его лицо и понимаю, что я здесь не просто так, и опасения мои не беспочвенны.
— Дай мне минуту… — отошла, чтобы отдышалась. Подмечаю, что по всем статьям вид у него виноватого, раскаявшегося, готового ко всем наказаниям и обвинениям.
«Даже не так, он из-за чего-то не в своей тарелке. И это что-то не дает ему покоя. Но… откуда чувство вины по отношению ко мне?», — перед моими глазами калейдоскопом пронеслись все несостыковки и «случайности» с Ж.
«Нет-нет-нет, и еще раз нет, быть такого не может! Я спешу с выводами, я основательно спешу с выводами. — Еще мгновение он смотрит в мои глаза, а затем отворачивается. — Твою мать! Макс!»
— В чем дело?
— Я работаю на семью Браунов, это тебе ни о чем не говорит. — Добавляет он, вглядываясь в меня словно видит в последний раз и пытается запомнить здесь и сейчас.
— Но по женской линии у них есть ответвление — Гончарук.
В комнате резко перестало хватать воздуха. Все поплыло перед глазами, превратившись в безрадостную серую массу, я рухнула на стул, не совладав с шоком. И ведь предполагала между ними связь, подобную простому знакомству в его кругах. Но не такую же!
— Ч-ч- чтоо- о?!
— Ты здесь по этой причине. — Тихо пояснил он.
— Ты сказал… Гончарук? Макс!?
— Да, он.
— Я поэтому здесь? — мое тошнотворное состояние стало еще более гадким от догадки, которую я тут же озвучила. — Этот ублюдок попал в госпиталь, поэтому я здесь? Ты что… спятил?
— Да.
— На какой вопрос этот ответ?! — меня встряхнуло со стула, — подожди… Ты не можешь быть адвокатом Евгения. Это бессмысленно, ты не можешь быть его адвокатом!
Он виновато потупился, затем поднял на меня настороженный взгляд и ответил. — Могу.
— Ты адвокат Гончарук Евгения?
— Гончарук Григория, это одно и то же, здесь его зовут Грэг, лучше, чтобы ты знала.
— Боже…
— Мне жаль, что ты так обо всем этом узнаешь… — глухо где-то на дальнем фоне говорил МЧ. — Я не хотел, чтобы так произошло… — а на мою голову как из рога изобилия сыпятся вопросы, вопросы, вопросы, вопросы, вопросы… вопросы, ответы на которые были очевидны, но как оказалось, только не для меня.
— Связаться со мной и представить в виде любовницы — это его идея?
— Нет, моя.
— Помочь с домом для родителей?
Он настороженно посмотрел на меня прежде, чем ответить. — Моя.
— … с разводом?
— Тоже я.
— Этот… этот о твоих идеях… о твоей помощи знает?
— Нет. — На мой немой вопрос: «Почему нет?», прозвучал риторический ответ. — На то были причины.
— Ну, конечно же, как без них!
— После этого… после уикенда я отправил тебя домой в надежде, что все утрясется. А он вас с Соней видел на островах и… — Макс сглотнул, нервно проведя целой рукой по волосам. — Он в тяжелом состоянии. Начал требовать фактов, установления отцовства и прочего. И тут… еще их брачный договор. Так получилось, что пришлось вызывать тебя.
Терпеть подобное я не могла, направилась в сторону двери. — Да пошел ты! И он пошел! Идите вы оба!
— Куда ты?!
— К дьяволу!
— Полина! Стой.
Он слишком быстро для больного оказался рядом, рванул меня на себя, и я с размаху врезалась в его грудь. — Я должен ввести тебя в курс дела.
— Никуда ты меня вводить не будешь! — уперлась в его грудь. — Я его… этого знать не знаю. В глаза не видела, никогда в жизни с ним не встречалась и нежных речей не вела. Я ему никто, он мне никто! Мы незнакомцы! А тебя я ненавижу…
— Совершенно с тобой согласен. Я тоже себя ненавижу. — Он крепко обнял меня, чуть сжал как самое дорогое и отпустил. — Папка перед тобой. Ознакомься.
Медленно обойдя стол с другой стороны МЧ сел уставившись бессмысленным взглядом в пол. Я коснулась черной папки в кожаном переплете. Ж отличался фетишизмом в вещах, так что сомнений в том кому она принадлежит, не было.
«Вот и наступил день, которого я боялась с момента появления Сони», — думала я открывая черный ящик Пандоры. Это была наша с Ж распечатанная переписка. Вся за те семь месяцев словесного общения, ссылки на сайты и на мои фото в соцсетях, даже пара фотографий распечатанных на глянце из тех, что я отправляла почтой.
Я не успела просмотреть все свои глупости, спросила о главном. — Расшифровка сообщений по skype есть?
— Нет.
Удержала вздох облегчения, обернулась к неподвижному Максу. — Когда он исчез, я уничтожила всю переписку, свой профиль, свою почту, skype. Словом все что нас когда-то связывало… Откуда данные?
— Через четыре месяца… после он озаботился этим вопросом. Все это, — он кивнул в сторону папки, — хранилось на сервере сайта, где вы встретились…