Поспала я всласть почти до утра. Проснулась в том же мире галлюцинаций и в той же комнате от дизайнера шизофреника. Проснулась от ужасного крика и топота ног. В голове бьется только одна мысль, убью первого попавшегося, просто чтобы душу отвести. К сожалению, первым оказался бесенок.

А злиться на маленьких у меня не выходило никогда.

— Галя, Вы проснулись? — положив на кровать рядом цветастые тряпки, он отступил в сторону и обеспокоенно посмотрел на меня.

— Проснулась. — Подняла подушку повыше и села. — Льелик, что за топот с утра и почему кричат?

— Повелитель сообщил жертвенницам, какие задания предстоит исполнить.

— И что? Там значится пункт бегать, как лошади, и кричать, как ослицы.

— Н-нет.

— Так какого черта?! — возмутилась я, зажимая уши.

— Простите Галя, но Вы не должны ругаться. В этом мире…

— А да, точно. Я больше не буду.

Потянула тряпки на себя. Синяя ткань переливается, как органза, приятная на ощупь, вышивка на бюстье шикарная из мелкого светлого жемчуга. К верхнему платью идет нижнее светло-серебристое с длинными рукавами и воротником стойкой. Никакого кокетства или намека на него, все предельно просто и закрыто. Прицокнув, я уже думала, какое же там будет белье. Но, к моему удивлению, на одеяле осталось лишь две широкие и длинные ленты.

— Бесенок, а белье где?

— Вот, — он ткнул пальцем в ленты.

— Это прикол садиста, а не белье.

— Но мы смотрели на вашу моду…

— Да?! И что? Попали на фильм «Пятый элемент»?

— Нет, как бы…

— Вот и хорошо, давай мне белье из моего мира, даже можно из моего рюкзака, который вернул черт.

— Это запрещено.

— А с едой нет?

— Законы Повелителя не обсуждаются.

— Тогда пусть ваша модельерша посмотрит современные фильмы моего мира. — Проговариваю и тут же понимаю, что лучше уточнить. — Только не «Основной инстинкт», героиня им вообще не пользовалась. И не «Дневники Бриджит Джонс» с бабушкиными труселями! И не…

— Так, может, подскажете в каком искать?

— В моем рюкзаке! V! И размерчик мой и фасончик как раз для этого мира. Я их еще для прогулок по лесу с Кешиком отобрала.

— Как будет угодно. — Бесенок пропал, ленты тоже.

Минут через десять топот ног и гам девичьих голосов прекратился, на моей кровати появилось аналог упомянутого мной белья. Комплект, пошитый из серебристой ткани, сидел на мне как литой, платье тоже приятно облепило и подчеркнуло девичью красоту, так что мысли о том, чтобы сделать разрезы и декольте либо на груди, либо на спине я отбросила.

Стоило только облачиться, в комнате появился бесенок.

— Я кое-что для Вас принес! — с этими словами вручил мне мою земную щетку и дезодорант. — Это прислали сегодня от барона Кешика!

— Шикарно! — я забрала посылку. — А завтрак будет?

— Накрывают в общей зале.

— Льелик, меня покормят моей домашней стряпней или динозавра на блюде подадут?

— Вашей, — пообещал он. — Что хотите отведать?

* * *

Ковыряясь вилкой во фруктовом салате, который особенно хорошо удается Женьке, я очень сожалела, что не заказала бесенку бутылку коньяка. Коньяк бы меня убил — это точно, но жизнь была бы не так горька.

Пять жертвенниц, а их за ночь не прибавилось, выглядели да и вели себя как жертвы. Кислые мины, синяки под глазами, растрепанные волосы, красные носы, даже у тех, у кого кожа от природы зеленая и огненно-рыжая, и речи, соответствующие образам, неимоверно подавляющие. Они все готовились умереть.

И тема за столом дальше загробной жизни и похоронных процессий не двигалась. Я узнала, как хоронят в 127 мире. Да, тут она была самая статная со светящимися глазами разума. Агюллия обладала белой косищей, волочащейся по полу, и тонкими чертами лица. У них хоронили не тела, а души. После болезненного извлечения из тела душа или, как еще она назвала, разум, прячется в хрустальный сосуд.

Глядя на ожерелье девицы из светящегося хрусталя, я все думала, а не кладбище ли она на себе носит.

Зеленка Ульрима Терризианская, которая из-за колечка третировала мастера-сантехника, не переставая плакать, поведала, что из-за юного возраста станет водным ландышем. То есть очень некрасивой травой. Для девицы из 98 мира — это катастрофа. Несмотря на то, что есть возможность переродиться. Хотела предложить ей порадоваться, в нашем мире ее явная соплеменница, русалочка, по сказке стала пеною морской. А вода в моем мире используется везде и в сантехнических нуждах тоже. Так что еще неизвестно, кому больше повезло.

Огненно-рыжая Дельта из 40 мира сгорает до состояния пепла, а затем сама развеивается. Развеивается стремительно, потому что пепел целебный и омолаживающий, а она девушка жадная и против того, чтобы ею хоть кто-то пользовался. Плевать, что она из рода фениксов, и появится живой и невредимой в доме родных через несколько дней, зато кожа цвет поменяет. А, став более красной, отпугнет нескольких красавцев женихов.

После этих слов мощная темноволосая валькирия из 16 мира недобро улыбнулась и сделала зарубку на рукоятке своего меча. Именно она феникса Дельту якобы в шутку «жадиной» назвала, но пообещала всегда прикрывать ее тыл. Ошрамованое лицо Оргирии улыбалось, когда валькирия рассказывала, с какими почестями ее похоронят, если падет в ратном бою. Был в ее рассказе и гроб хрустальный, и тридцать три молящихся богатыря, и чаша с подношениями во славу героине.

Что будет, если помрет в мире другом и при других обстоятельствах, рассказала скомкано с тоской в глазах. Без почестей и молитв нарубят то, что от тела останется, и сбросят со скалы на поедание орлам.

Я, неверующая, перекрестилась и перестала ковырять салат с гранатовыми зернышками. В них мне померещились нарубленные кусочки и без того исполосованной в боях Оргирии.

— Мы тебе меч в руки сунем, — пообещала я, — не бойся, похоронят с почестями. Ну, а ты как? — услышав мой вопрос, бледная поганка из 10 мира вздрогнула.

На самом деле это была Эва, и выглядела она в нормальном состоянии как гуманоид или же как человек, но в расстроенном превращалась в полутораметровую поганку с полупрозрачной шляпкой. Мозги в шляпке грибной не светились, зато просматривались глаза.

— Я спорами начинаю размножаться. — Молвила она.

— То есть, у тебя есть возможность оставить после себя жизнь.

— Три тысячи жизней. — Горделиво заявила Эва.

— А у меня сын! — таким же тоном сообщила Оргирия.

— Мдя! Девчонки, слушайте, в каком случае реально нужно сокрушаться. — Я глотнула кофе и начала и чувством, толком и расстановкой. — Замужем не была, детей или потомков нет, родить не успею, обратно не вернусь. У нас, так сказать, точка невозврата присутствует, померла и все на том. Хоронят в деревянном ящике, погрузив на два метра в землю. Короче, никого омолодить или обогатить не успею и почестей для семьи гибелью не принесу. И есть только один позитивный момент!

— Какой?

— В нашем четвертом мирке я стану кормом для червей!

На меня перевели сочувствующие взгляды все присутствующие.

— И знаете что!

— Что?

— Черта с два я им без боя сдамся!

— Галя! — грянули девицы хором.

— Я не специально… вырвалось!

В течение дня я сталкивалась в коридорах дворца с жертвами обряда и пыталась узнать подробности. Персонал от меня сбегал, хозяин поблизости не объявлялся, других гостей во дворце я не встречала. Возможно, они надеялись сохранить хоть одну здравомыслящую жертвенницу. Но неизвестность лишь усугубила мое состояние нервозности. Попыталась выяснить детали заданий у жертвенниц. К сожалению, ни одна из соратниц ничего нового рассказать не смогла или не захотела, ограничивались эпитетами вроде:

«За семь лет с заданиями не справился никто!»

«Мы все умрем!»

«Нужно подумать о похоронах!»

«Главное, не забыть о спорах!»

И прочее сопутствующее. Дошло до того, что я сама чуть гробик деревянный у бесенка не заказала. Таких страхов натерпелась, каких с диплома не испытывала.

А тогда мне тоже казалось, что если диплом не сдашь: либо жизни не будет, либо она будет неполноценная. Глядя на побледневшую и похудевшую меня в предпоследнюю неделю перед университетской экзекуцией, мамулик посоветовала к Женьке в гости нагрянуть. Совету я внемлить не хотела. Мамулику вместе с папуликом пришлось конспекты из рук выдергивать и из дома родного вытуривать, братец в этом подлом деле подсобил. Перехватил поперек и вынес за порог, словно мешок с картошкой. Спасибо, далее обходился со мной как человеком: загрузил в салон, а не в багажник.

Уезжая от дома, я в мыслях своих уже представляла, как долгожданный диплом уплывает из рук. Зря нервничала, все произошло именно так, как Женька и предсказывала, пока меня отпаивала и откармливала. Домой я вернулась влюбленной, загоревшей и раздобревшей, вернулись не только мои исконные шестьдесят кг, но и здоровый девичий румянец. Диплом сдала с боем, без потерь, и даже с прибавлением в лице тщедушного Глеба. То, что и года не прошло, он подался влево — это Глеба проблемы, а вот то, что нервничала зря, а обернулась все так просто — мои.

Вот и сегодня состояние было такое же. Я очень старалась поддерживать в себе дух, но под конец дня и мой энтузиазм иссяк. Спала крепко, а снилась гадость всякая, с похоронами связанная. И почему-то через обряды захоронения проходят не девчонки, а я.