«Вжик!», «бумц!»
А дальше — темнота, мокрота и странное ощущение, стопроцентно свидетельствующее — я влипла. На ощупь пространство вокруг меня невероятно мало, как в карцере, стенки чего-то неизвестного были холодными, да и жижа теплоты не добавляла. Глубоко дышу, стараюсь не паниковать, представляю себя космонавтом.
И вот тут, словно услышав мои мысли, космос решил сжалиться и добавить света. Темнота постепенно расступилась, представив шикарный вид сверху на коридор какого-то дворца и праздно шатающуюся по нему молодежь. Пока молодежь в лице трех красоток нюхала цветочки в кадках и строила глазки охране, я осмотрела место заточения. Ужас пришел с осознанием, что влипла я надолго и конкретно — в один из кристалликов люстры под потолком коридора. И не в простом кристаллике, а наполненном жижей и в этой жиже я могу дышать, мало того, я еще прекрасно вижу и слышу девиц внизу.
Вот чельд!
Мой маленький глюк, навеянный парами коньяка стал настоящим коньячным глюконатом. Вот теперь мне точно не выбраться! Я даже сникла, даже села на пол кристаллика и заскулила о том, как жизнь несправедлива. Не прошло и минуты, к моему скулежу весьма громко присоединилась одна из девиц. И охранники в кожаных доспехах с латунными чешуйками поспешили удалиться. Когда бряцанье их мечей о чешуйки исчезло, плакальщица перестала выть.
Грациозным движением руки она смахнула слезы с бледных щек:
— Наконец-то нас оставили одних!
— Рассказывай. — К ней подсели две другие. — Как обстоят дела?
— О, мои дорогие! Вначале я припугнула отца, что наложу на себя руки. Но он продолжает настаивать на своем.
— А дальше?
— Дальше я сообщила, что на пути к трону не пощажу и его. Так что коронация может пройти сразу же после первого траурного дня. — Она картинно вздохнула и подняла глаза к потолку. Надо же! Припугнула отца, что убьет его и осталась такой же спокойной — вот это… Я громко присвистнула.
Да это же принцесска! Любовь всей дьякольской жизни Люца! Снимаю шляпу перед этой девицей, так как ультиматумы своим родным выдвигать я никогда не могла. Но это не главное! Было в лице принцесски столько решимости и ослиного упрямства, что стало жаль Короля и в чем-то даже самого рогатого. Ведь с такими своенравными красотками и рай в раю станет сущим адом.
В общем, тут уже и меня замучил вопрос, как такая красавица и счастливица справилась с нерадивым отцом:
— И?!
— Я поставлю его перед фактом, и пусть выкручивается.
— Ты расскажешь о беременности?
От такой новости я шлепнулась — мгновенно перешла из положения «сидя на корточках» в позу «лежа на спине». И когда Люц успел?
— Да, поставлю перед выбором: либо сто тридцать миров и Аид, либо мелкое угодье по соседству. — Загадочно улыбнулась принцесска.
— Я до сих пор не пойму, как ты согласилась? — возмутилась блондинка в синем платье и рыжая в красном вторила ей.
— Много вы знаете. — Прошипела она, — у одной любовники среди конюхов, у другой игры с плетьми.
Любительница плетей лишь пожала плечами, а вот содержательница конюхов покраснела как свекла:
— Мы тебя не упрекаем. Тарим красив, горяч, силен, не беден и безрогий… — в один голос стали перечислять достоинства ее любовника, а потом как бы осеклись и с прищуром довольных глаз добавили, — еще безрогий.
И все трое расхохотались в голос.
Это в смысле «пока»! Это в смысле еще не наставила?! — поднявшись на четвереньки удивилась я. — Что ж за шваль Люциус себе избрал в жены?
А в это время на руке принцесски что-то сверкнуло.
— Он смотрит! — провозгласила расчетливая невеста Темного Повелителя и тут же приняла степенный вид. Подруги ее встали и отошли, и то, как они прячут лукавые улыбки, видела только я.
— Милая, — голос Люциуса, раздался над потолком. — Жертвенницы справились с первым заданием.
Принцесску от этого сообщения слегка перекосило:
— Это прекрасно, любовь моя!
— Я тоже жду не дождусь.
— Осталось немного. — Заверила его принцесска, — возможно, уже сегодня отец даст согласие без традиционных обрядов.
— Я пройду через все ради тебя. — Заверил влюбленный Люциус и замолк. Сияние на руке принцесски все еще оставалось, и она продолжила игру сентиментальной милашки.
Вот сволочь! И эта… эта… Она не любит его! Пользовательница!
Когда сияние чего-то неизвестного на руке принцесски прекратилось, ее подружки мгновенно оказались рядом:
— А дальше?!
А что дальше, я не узнала…
«Вжик!», «бумц!»
* * *
Я сидела перед Люцом и хмурым Нардо и потирала ушибленную коленку. То, что из губы текла кровь, и правый глаз явно заплыл, никто из них внаглую не замечает. Хоть бы лед предложили или полотенце! Не предлагают, потому что я якобы струсила, позабыв о великой чести жертвенницы, и пыталась скрыться.
То бишь: факт того, что меня незаметно выкрали и перебросили из одного дворца в другой, а попутно еще и намочили всю, никто не заметил. Зато все увидели, как меня вернули. К слову, вернули на лестничный пролет, конкретно подпорченный одним из зеленых гостей. И полетела я по тому пролету как валун с пригорка, больно ударив лицо, колено и спинку.
И у чьих ног я оказалась? У ног сияющего Люциуса.
И что я сделала? Сказала, что он слепой дурак, а затем все, что пришло в голову, пока кубарем летела с лесенки. Он обиделся не на это, он обиделся на ультиматум, который я предъявила. И только после того, как я послала Люца самостоятельно с принцесской встретить рассвет, поняла ни льда, ни полотенца не дождусь.
Погано.
Пришлось просить, чтобы принесли.
И вот сижу я в комнате шизофреника в одном халате с полотенцем на голове и льдом на щеке, а Люциус и Нардо прожигающими взглядами помогают мне согреться.
— И как ты себе это представляешь? — от голоса Темного Повелителя волосы стали дыбом.
— Если коротко, то выбей из Короля признание: «его дом — твой дом» и заселись на одну ночь. Хотя с этого дня он будет тебе рад, как никто другой.
Дьякол заскрипел зубами, чельд хмыкнул. А мне все равно, так как если исчезну я, то, по ходу дела, традиции не будут соблюдены. А потому со спокойной душой продолжаю:
— И, расположившись, пригласи к себе принцесску.
— Она будущая правительница Аида. — Дьякол сказал, как отрезал. — Зачем ее?
— Чтобы Король не пытался убрать. — Чельдовски обрадовалась, что так быстро нашла объяснение этому финту.
— Но традиции созданы для того, чтобы ее обезопасить.
— Вот и обезопасишь, если у Короля крыша поедет. Хотя, от таких новостей крыша явно поедет, — заметила я тише. — Но ты все равно из всех аидовцев, посетивших королевство, самым сильным будешь.
И совсем тихо, про себя почти:
— А заодно узнаешь, что за цыпу ты выбрал.
Услышал. Вспыхнул красным пламенем и, скрежеща зубами, выдавил:
— Как ты смеешь о ней так отзываться?
— А вот смею. — Я убрала лед от щеки и предложила, — проведи с ней время, и ты поддержишь меня.
— Сомневаюсь. — Резким движением руки он как бы закрыл тему. — И, по-твоему, других вариантов нет?
— Есть. Ты за одну ночь убьешь в жерле вулкана всех жертвенниц. А оно тебе надо?
— Но, в таком случае, проще купить дом и… — начал говорить Люциус.
— Хе! Кхе… И кто из нас документы читал? Нардо, поясни Его Темнейшеству, что к чему.
Пока Нардо объяснял, а хмурый Люциус слушал, задалась вопросом: кто же решил мне глаза открыть на принцесску? Выходит, в этом клубке интриг существует еще одна сторона. И кто это? Кто-то из родных дьякола, которые за него беспокоятся, кто-то из бывших возлюбленных или кто-то из будущих?
— Галя, о чем задумалась?
— Я… да так. Скажи Люциус, у тебя родные сильно были против принцессы Дарлогрии?
— Нет. Все только «за». Мне жизнь семейную давно пророчили.
— А хоть кто-нибудь против был?
Дьякол, сверкая белозубой улыбкой, сообщил, что открытого сопротивления он не встретил, так как это чревато. И удивительное дело, пока Люциус говорил, взгляд черногривого становился все отчужденнее и печальнее. Первую пришедшую мысль отмела мгновенно — чельд гетеро — его печаль вызвана другим. А вот со второй мыслью согласилась — Нардо известно больше, чем Темному Повелителю. И вот это стоит выяснить.
— Итак, мы решили. — Привлек мое внимание Люциус.
— Что?
— Ты идешь со мной.
— Почему? — я даже забыла о льде.
— На случай, если ее не будет дома.
— Будет. — Буркнула я в ответ. — И соблазнить попытается. Хотя это такая подстава для нее.
— Галя! Не смей, ты и мизинца ее… — я оборвала его на полуслове, пока этот красавец и глупец по совместительству гадостей не наговорил:
— Кстати о мизинцах, что даже пальчиками ее потрогать нельзя. Погладить, приласкать? — его взгляд был черен, страшен и очень холоден.
— Я дал ей обещание. — Отрезал дьякол. — И все семь лет она ждет меня. Ждет, как никто другой. Хотя знает, в моем мире время летит иначе.
Очень хотелось сказать, что времени зря она не теряла, и до сих пор ждала без особых потерь. Ну, почти зежеее без потерь. То есть, то, что она потеряла, в моем четвертом мире за малую цену восстанавливают и снова можно замуж невинною пойти. Хотя, здесь, возможно, это тоже практикуют. Но ради сохранности собственной жизни свои мысли оставила при себе.
— Ладно, просто поговоришь с ней. Это не запрещено?
— Нет.
— Вот и славно. Узнаешь, что она любит, что ценит, к чему стремится…
— Я знаю. Я все о ней знаю.
Уууу, как все запущено и какая уверенность редкая.
— Не проблема, тогда расскажешь о себе: что любишь, что ценишь, к чему стремишься.
— Ее, ее и к ней. — Без запинки ответил рогатый, которому после свадьбы суждено стать очень рогатым.
— Значит, поговорите о ней. Как я и предполагала. — Сникла я. — Когда идем?
— Этой ночью! Я не буду откладывать в долгий ящик. — Заверил он горячо и исчез. Видимо, собираться пошел.
Надо же семь лет откладывал и не кашлял, а вот теперь вдруг… или не вдруг? Неужели из-за предсказания он ранее сильно не беспокоился и ждал седьмого сбора жертвенниц? Возникает вопрос: а кто предсказывал?
И я знаю, кому его задать! Темногривому синеглазому!
И, как назло, над нами что-то знакомое заколотило об стены, зарокотало, а затем и завыло. Опять Нардо его сладенькая-сладенькая вызывает. Он извинился и вышел в свеже образовавшийся портал. Гул был тревожным, нарастающим, требовательным. Чельд спешил, но портал все-таки прикрыл.
У меня после падения и их хмурых взглядов совесть крепко спала. Не делая резких движений и шумных вздохов, я приблизилась к проему портала. Уловить успела немногое, увидеть что-либо вообще не удалось из-за широкой спины чельда.
— Нардо, как Галочка? Бабушка за нее очень беспокоится. — Послышался красивый девичий голос.
Так-так, а вот и про бабушку опять говорят, ну-ну, жду развития диалога.
— Галя жива. — Сердито сообщил он. — Что с господином Соорским и его друзьями?
— Поправляются. Вестерион быстрее всех, хотя был в самом незавидном положении.
— Я рад за него. Передай мой привет и почтение. Выдержать жертвенницу может не каждый.
— Обязательно передам. — Она явно улыбалась, а вот чельд был точно не в себе. Это можно было определить по поднятым плечам и наклону головы. Абонент черногривого это заметила:
— Нардо, что-то случилось? Ты чем-то недоволен.
— Все хорошо, Олимпия. — Протянул он сердито. — Сегодня нам предстоит тяжелая ночь, но мы справимся.
Она, видимо, кивнула, и сияние перед Нардо исчезло. На что тот лишь покачал головой и вздохнул:
— Ох, младшенькая.
Это стало сигналом к отступлению, так что я живенько вернулась к своей кровати и даже успела на ней свернуться в клубочек. Мне показалось или Нардо рассержен как раз на нее, на неизвестную мне Олимпию, которая младшенькая? Ладно, все вопросы позже.
Эх, поспать бы, а то чувствую, ночью вздремнуть не удастся.
* * *
В пространстве темной комнаты с приглушенным сиянием маленькая фигурка потерла изящные ручки:
— Главная жертвенница точно будет против этого брака! В нашем полку прибыло.
И прихватив темно-синий плащ, она выскользнула из своих личных покоев, где могла без страха говорить со старшим братом. Открыв портал в лечебные покои, демонесса улыбнулась:
— Все получится!
— Госпожа, разве это поможет? — Вестерион с трудом сел на травяной койке и потер лицо.
— Непременно! Она и Люциус в хороших отношениях. И такой, как принцесса Дарлогрии, мы его не отдадим.
Вестерион усмехнулся. После боя он значительно растратил свои силы, а в процессе лечения и вовсе их растерял, стал ростом не выше Темного Повелителя. Большая часть ранений и переломов исчезла, как не бывало. Но пережитый ужас от встречи с миропоедателем все еще сохранился, отчего он был бледен и малоподвижен.
— Уверены, что Галя не обратит на него свой взор?
— Она благосклонна к моему брату. — Напомнила демонесса и улыбка вновь озарила ее красивое лицо.
— Вы не видели, как они общаются.
— Вы не слышали, как о ней говорит моя родня.
— Могу себе представить. — Усмехнулся господин Соорский, но, встретив хмурый взгляд синих глаз, осекся. Олимпия сложила руки на груди и вздернула подбородок:
— К слову, много лестного.
— Простите.
— В любом случае это будет его выбор, и время у него есть. У нас же цели другие. — Демонесса накинула на плечи плащ и убрала черные как смоль волосы под капюшон.
— Чем я могу Вам помочь, госпожа?
— Отдохните, Вестерион. Пополните силы… опять. Я видела результат прошлых застолий, но и представить не могла, что с вами все обернется так. — Демонесса с улыбкой сжала его зеленую руку. — Хотя, Ваша встреча с легендарными миропоедателями могла быть менее счастливой.
Он медленно кивнул:
— Что будете делать дальше?
— Думаю, в ближайшее время я могу разорвать первоначальные договоренности с Королем Дарлогрии. Знаете, его наследница вскоре может преподнести отцу подарочек.
— Как скоро?
— Через семь месяцев.
— Большой подарочек, — согласился он. — Берегите себя.
— И Вы.
Маленькая фигурка растворилась в воздухе, чтобы через мгновение оказаться в тайной комнате для переговоров Его Величества Короля Гарминта Еол Шарильма XIV. Скрыв себя плащом-дымкой, она устроилась в одном из самых дальних кресел комнаты. Открыла книгу, чтобы скоротать время ожидания, и с довольной улыбкой углубилась в историю о путешествиях. Темный Повелитель не передумает встречать рассвет этой ночью — это маловероятно, а значит, все переговоры отца и дочери будут проводиться в этой комнате. Осталось только подождать развития событий.
* * *
Король был несчастен и бледен. Его кровиночка, его малышка, его деточка только что поставила отца в известность о своем интересном положении. Слов не было, чтобы описать его радость и разочарование. Как родитель, он рад продолжению рода и чем больше, тем лучше, но как правитель он не мог оценить столько глупого поступка.
И это его дочь?
Медленно Гарминт потер лицо дрожащими руками, и это было первое движение за более чем полчаса с момента разговора в тайной комнате.
В случившемся она обвинила его и его жесткие рамки содержания во дворце. То, что ее положение опровергает строгость родителя, дочь не покоробило. Более того, она жертва, обиженная двумя сильнейшими мужчинами ее жизни. Поэтому роль отца дитятки уготована Темному Повелителю, как второму виновнику ее падения. На экономическую сторону вопроса указывать не пришлось, корысть в дочери процветала чуть ли не с колыбели, точно так же, как у ее отца.
— Что же делать? — вздохнул Король.
И темное облако стало приближаться к нему, постепенно обретая очертания. Вскоре перед ним в соседнее кресло опустилась фигура в темно-синем плаще:
— Как быстро растут чужие дети. — Произнесла она.
— Вы здесь давно?
— Недавно. Как я поняла, Ваш интерес в этом деле стал противоположным изначальному. Теперь вы «за брак!»
— Да.
— В таком случае позвольте пожелать вам удачи и откланяться. — Фигурка мягко поднялась.
— Вы не поможете мне?
— Зачем? На Вашей стороне сам Темный Повелитель, и цели у вас одни и те же.
— Как скоро я увижу Вас среди противников союза?
— Не увидите, Ваше Величество. — С улыбкой ответила она. — Прощайте.
— Прощайте.