Утро, будь оно неладно! Чертова площадка для игроков, чтоб ее разорвало! Вурдалак Гарт, чтоб ему хорошо было! Время течет сквозь пальцы и вот-вот начнется первый тур, а я не только не знаю, что ему сказать, но и представить не могу, с какой стороны подойти. Возле клыкастого красавца штук двадцать вампирш в полупрозрачном кружеве, облепили его, как мухи и «щебечут», точнее сказать рычаще шипят. На их фоне я в облегающем черном костюме с заманчивыми прорезами на груди и в области талии, как первостатейная монашка. Вот и получилось, что вариант покорить его своим внешним видом вылетел в трубу. И ведь вчера спросила у Лихо, что говорить вампиру, дабы привлечь его внимание. Даже перечислять начала: о силе, об уме, о фантастических формах или лице, может о том, что рядом с ним тихо и спокойно. Ничего плохого не спросила, ничего мерзкого не предположила, а он, молча, подошел и вырубил меня со словами: «Спи спокойно».
Ага, спокойно…
Приснился ужастик — чертова бабушка и ее плотоядный сад. Сон поначалу был мирным, я сидела в ее угодьях на скамейке в гуще зелени, в безмолвии наслаждалась гармонией и тишиной. А Рекоция в это время работала на клумбе. И все было здорово, потрясающе просто, пока одно из растений не решилось мной перекусить. Отбивалась отчаянно и очнулась с криком: «засохни, плотоядный урод, иначе выкопаю!»
Итого, выспалась, но вида привлекательного у меня нет, секретных методов соблазнения кровопийц тоже нет, осталась только наглость и отчаяние. И чем дольше я тяну, тем меньше наглости, но больше отчаяния. Проконсультироваться или посовещаться не с кем, Урурка полупрозрачные вуды забрали в стойло для пауков, а Лихо еще раньше исчез ради своего и моего блага, чтоб ему другие вампиры не заплатили.
Самое время бежать за помощью к Владыке, но…
Посмотрела в сторону его шалаша и поняла что перепуганная я счастливее, чем высокопоставленный вампир рыжеволосый. Идет, бедолага, в сторону ложи для Владыки в сопровождении мерзких личностей и еще неизвестно, как от их ненавидящих взглядов не спотыкается. Справа от него темноволосая вампирша, слева выдра белобрысая. Обе красивые, обе надменные, обеим на него начхать. Выходит Зарбу дважды женился по расчету, ой, весело.
И что, оба раза ради рождения древнего? Черт! А даже не знаю, что это значит.
Отмахнулась. А вот проиграю пари Рыру, и он мне все-все объяснит, а еще процесс покажет и заставит принять участие. О последнем гад серокожий напомнил, когда поймал сегодня меня на выходе из палатки. Сволочь клыкастая, сграбастал в свои ручищи и со звериным рыком поцеловал. Ладно бы только целовал, как зек свежевыпущенный на волю, так еще к себе прижал до хруста моих костей. В этом изумительном положении я в полной мере почувствовала, что будет ожидать меня ночью. Стало понятно, если на соревнованиях выживу, то до утра вот с этим… Рыром я не дотяну. От одной только мысли глаза защипало, мороз прошел по коже, а в груди что-то свернулось в тугой комок. Еще немного этой нервотрепки и прощай Галя-Краля, мы будем тебя помнить.
К чертям собачьим мое стеснение! Гаря я или нет. Вперед!
Команду сама себе дала и с места ни шагу не сделала. Да и куда идти-то? Разве что по вампирским головам, в надежде не поскользнуться на лакированных шевелюрах. Кричать мне Урурк запретил, попросил поберечь голосовые, а тут сквозь шипение и рычание без крика не продерешься. В рукопашную идти нельзя, мне ссориться так ни с кем и не разрешили, да и вряд ли я после этого выживу. Тут вампир вокруг Герта вон сколько вьется, а стоит вспомнить, с какой легкостью Рагу меня за шею подняла, так шея болеть начинает. Но действовать надо и время поджимает…
Стоп! Вообще-то кто я тут? Я тут Суккуб, на которую позарились все и подали заявки тоже все. Фактически я для них сексуальный энергетический источник, относительно недолговечный, но ценный. А если так, то все взгляды должны быть устремлены на меня явно или не явно.
Оглянулась, никто не смотрит, все своими делами заняты. Ладно, проверим идею чуточку иначе. Сверкнув шаловливой улыбочкой, тряхнула волосами, изящно наклонилась, чтобы поправить что-то на сапоге и медленно разогнулась, не забыв пластично прогнуться в пояснице. И вот тут со всех концов площадки послышалось приглушенное рычание, пугающе бодрящее, как на старте спорткаров. Я победно вздернула нос, ловя на себе ненасытные взгляды вурдалаков, и с прищуром посмотрела на Гарта, словно бы говоря ему «ты мой трофей».
Эх, знала бы раньше, что на него мой молчаливый призыв подействует, как мед на муху… эммм, то есть на пчелу или Винни Пуха, я бы не тревожилась совсем. Мне даже не пришлось беззвучно произносить слова Мерилин Монро: «I wanna be loved by you, just you, And nobody else but you», кокетливо целовать воздух и подмигивать. Вампир сам пресек шипение своих поклонниц, расправил плечи и, отодвинув от себя наиболее приставучих, прошагал ко мне. Возмущенный рык раздетых красоток, разнесся над площадью, подтверждая их бессилие. Шик!
И я бы позволила себе едкое: «хи-хи-хи», если бы вурдалак не остановился в сантиметре от меня, с хищным взглядом взирая сверху вниз.
— Звала?
Судорожно сглотнула.
— Мечтала… позвать, но не решалась, — голос сел и душа предательски ушла в пятки, но способность говорить в трудную минуту осталась. А это мой огромный плюс! — Я не имею права на тебя.
Серокожий красавец догадливо улыбнулся:
— Тебя продали?
— Да, а я хочу другого, — чего другого не говорю, но взираю на его губы в предвкушении и с томным вздохом добавляю: — Очень хочу.
Сглотнул, ноздри затрепетали, кадык дернулся. Ха! Да я та еще соблазнительница и плевать, что одета скромно по их меркам и даже миленькой не являюсь, но всего лишь одно обещание его уже нехило завело.
— Попроси и ты получишь все здесь и сейчас, — прохрипел вампир, рукой приподнимая мое лицо выше и заглядывая в глаза.
Это что же он имеет в виду? Что действие будет происходить под помостом? Или же он обязуется исполнить мои тайные желания на виду у всех, здесь и сейчас? Извращенец-экстримал, однако. Ну, да ничего, главное, он в нужном ключе реагирует на мои импульсы. Делаю голос более низким, а слова более протяжными.
— Я очень сильно хочу… — приподнимаюсь на носочки и шепчу у самого его уха, — а позволить себе смогу только при одном условии.
— При каком?
— Ты должен прийти последним.
Он отклонился в сторону и с удивлением воззрился на меня:
— Последним?
Да это означает, что тур им будет проигран, но если останется жив и без повреждений, то кое-какие баллы все же заработает.
— Самым последним, — медленно и дразняще я пальчиками провела по его нижней губе, — иначе трофей достанется другому. — Бросаю расфокусированный взгляд в его красные глаза, и еле слышный шепот слетает с моих губ. — Кто знает, доживу ли я до утра…
Отступила и отвернулась. На нас никто не смотрит, но я более чем уверена, что все прислушиваются. Прошла одна секунда, вторая третья…
Гарт, что же ты такой тугодум. Решай скорее или отказывайся, и я пойду искать другого, пока время есть до старта.
Вдруг горячее дыхание коснулось моего уха, а вампирский коготь прошелся по изгибу шеи.
— Даю слово, в моих объятиях ты доживешь.
Так тут есть джентльмены способные давать свое слово и держать его? Надо бы запомнить на будущее и чаще с них его брать. Ну что ж я на правильном пути. А теперь поддержим его своей непогрешимой верой. Не оборачиваясь, тихо произнесла:
— В этом я не сомневалась, Гарт. Вопрос в другом… — и горький вздох. Этот был искренним, я всего лишь вспомнила о своих обязательствах. Мне бы еще выжить.
Вурдалак медлил с ответом, неожиданно прикоснулся губами к мочке моего уха и прошептал:
— Я приду последним.
В это мгновение над площадью раздался громкий звук трубы и вампир в желтых кружевах сообщил об открытии соревнований. После чего участников попросили занять свои места, и трибуны за площадью радостно загудели.
Ху-у-у-у-у-у! Успела!
На радостях обернулась ко второму партнеру по сговору и обняла его:
— Спасибо!
Мгновенно отскочила и побежала к своему загону под номером 1327.
Как выглядит номер на вампирском понятное дело не знаю, но Урурк обещал выставить у загона что-то такое, благодаря чему я мимо не пройду. Уповая на его предусмотрительность я вначале ворвалась в загон, на дверцах которого были изображены: перепончатое крыло и морда. Предположила, что это расшифровка Краля или как они называют Крыаля Мордовская. Но там столкнулась с незнакомым серым паучищем. Быстро поняла, как ошиблась и вылетела наружу. Затем остановилась возле загона с подушкой, подвешенной у входа, предположила, что Урурк запомнил, с чем я прибыла в Ритри. Аккуратно открыла дверь, и узрела со спину обнаженного вурдалака. В другой раз я бы тихо закрыла двери и ушла, но дело в том, что серокожий одевал на себя самые настоящие латы из красного металла. И я ненадолго задержалась. Ровно до тех пор, пока его скаковой гигант не попытался плюнуть в меня паутиной. Еле успела увернуться и по инерции влетела в соседний загон. А там всадник с ног до головы облаченный в черную металлическую броню спешно седлает паука. Заметив мое явление, оба осклабились, но я уже ученная и смылась вовремя.
Теперь иду мимо загонов в глубокой задумчивости и кусаю губы.
Так что же это выходит, серокожие в броне, а я всего-то в костюмчике по фигуре? Досадливо покосилась на свой наряд и, решившись проверить догадку, заглянула еще в несколько загонов. Результат был неутешительным: все вурдалаки в броне, все чем-нибудь вооружены, и у всех с собой есть еда. А мне опять было сказано поститься.
Снедаемая нехорошим предчувствием я завернула за угол и попала в пустой загон.
— Странно, а тут никого нет.
— Краля!? Наконец-то! V! — перед самым моим носом с потолка спустился Урурк. — Где вы бы…
— А-а-а-а-а! — я его треснула прежде, чем он сообразил, что напугал меня до жути. — Ой! Мамочки. — А это уже я с опозданием поняла, кого отбила. — Урурк, ты жив? — подошла к темному углу, в который он улетел. — Паучо-о-ок?
— Не подходите ближе, раздавите, — раздалось тихое из темноты.
— П-про-сти… это вышло нечаянно.
— Забудем, — предложил он, выползая на свет. — Времени осталось мало…
— Для того, чтобы надеть на меня кольчугу, очень мало.
— Кольчуги не будет, — сообщил мохнатик, на глазах увеличиваясь в разы. Вырос в гиганта превосходящего меня по росту и прошипел: — Я не собираюсь Вас есть.
— С трудом верится, — промямлила я, осматривая его челюсти. — Но другие…
— Другие будут вынуждены защищаться, — уверенно ответил Урурк. — Мы будем пробираться через дыры Патторуса, которые соединяют два вампирских мира. А в их пространстве все жители серых миров уравниваются.
— Приобретают силу?
— Теряют ее, — подмигнул паучище четырьмя глазками из восьми и начал устанавливать какую-то люльку под своим брюхом. — Так что о быстрой регенерации речи уже не будет и силы кастового уровня так же. Ко всему прочему паук теряет ментальную связь с седоком и становится опасным для вампира.
— А в этом случае разве не легче пешочком пройти через ваш этот Патторус? Медленно, зато цел и невредим.
Он завершил крепление люльки и, почесав макушку, пояснил:
— Можно, но на все медленно движущееся в дырах нападает сигрварва.
От одного лишь названия стало жутко:
— Что это?
— Вам лучше не знать, — Урурк пригнулся так, чтобы люлька оказалась лежащей на каменном покрытии пола, и указал на нее, — забирайтесь.
— А почему туда?
— Так я уберегу вас от гибели, а себя от оглушения. Торопитесь, предстоит еще ремни завязать.
Пришлось лезть в люльку, которая отчасти напоминает спальный мешок с небольшими отличиями — есть прорези для головы и рук.
— Ремни с боков затягивайте туже, ваш костюм снизит силу трения и выдержит все звуковые нагрузки, — торжественно заявил он.
Затягиваю, как было сказано и попутно возмущаюсь:
— Вот еще, я не намерена орать.
— Это вы сейчас так говорите, а когда мы войдем в гонки, будете единственной, кто не сможет сдержаться.
— Урурк, да я эмоциональна и редко сдерживаюсь. Но это…
— Краля, что Вы! Я рад! Ваши голосовые данные расчистят нам дорогу. Именно на это я надеюсь. Вы готовы?
— Да, вроде бы…
Он переступил лапками, и пол под нами провалился.
Бы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!
Вопль разнесся в сереющей дали и не пожелал вернуться. Это что же тут за расстояния?
— Краля, не тратьте зря силы! Мы здесь одни.
— Что значит — одни. А остальные где?
— Уже умчались. Вы же опоздали. — Со вздохом ответил паучище.
— Кто я? Да я просто… проводила агентурную разведку. Откуда мне было знать, что тут и как организовано.
Отвечаю резво, а сердце в груди замирает. Мы попали в какое-то странное подпространство и приглушенными звуками и цветами, оно плотно завешено паутиной во всех мыслимых направлениях. Судя по размерам, сплетена она какими-то гигантами и очень-очень давно, настолько давно, что покрылась серой пылью и полна дыр. Вот по этим дырам совсем не маленький Урурк и начал стремительно пробираться, попутно давая мне пояснения.
— Дыры Патторуса очень опасное место, в нем необходимо либо не двигаться, либо не останавливаться. Я пообещал, что мы пройдем этот тур, я это сделаю.
Иными словами, доверяй, молчи и не лезь не в свое дело, если жизнь дорога.
— Урурк, а где гарантии, что ты не потеряешь со мной ментальной связи и не попытаешься съесть, а?
— Ментальную связь я не потеряю, так как Вы не ели, а съесть я Вас не смогу по той лишь причине, что плотно поел во дворце Владыки и запас питательных веществ еще не израсходовал.
— Так ты в тот раз меня искал или столовую?
— И то, и то.
— А почему ты сидел на плече Владыки?
— Потому что он тоже Вас искал.
От мельтешения его лапок меня понемногу стало укачивать, но это еще было терпимо, пока он не начал двигаться как боб в бобслее. И в эти мгновения обязательно из какой-нибудь дыры, как из портала с зеркальной поверхностью тянется розовая, жилистая дрянь.
— Что это за Гадость?!
— Сигрварва, — шепнул паук.
— И что это за существо?
— Это не существо, а его язык-дубинка.
И огромный восьмилапик совершил еще один быстрый переход на потолок, а затем по диагонали спустился к полу. Хотя это нельзя назвать полом, судя по тому, как люлька парила, гравитации здесь не наблюдалось.
Чтобы отвлечь себя от процесса укачивания, я высунулась чуть вперед и начала гадать из какой дыры нас опять попытаются слизнуть, к чертовой бабушке, со всеми потрохами и тараканами. В трех случаях из ста угадала и в тысячный раз помолилась за паука всевышнему. Молилась неистово, а процессе заметила, что все чаще нам на пути попадаются ошметки чужой брони: красной, черной, фиолетовой и оранжевой. Была парочка подозрительно коралловых и бирюзовых лат. Но, как говорил Урурк, в этом мире все цвета искажены, поэтому я махнула рукой на человеческие предрассудки. И начала развлекать себя догадками, какую часть доспехов увижу следующей и какого цвета она будет. Разгадать это оказалось еще сложнее, чем появление языка-дубинки, зато я постепенно начала подмечать куски вампирских сумок, одежды, седел и оружия.
Хотелось предположить, что это разгульная компания побежала плавать голышом в лесном озере, и все участники заплыва сбросили экипировку на бегу. Но воображение наперекор всему рисовало жуткие кровавые картины. Вон и серокожая рука лежит в паутине, а рядом с ней башка с белыми короткими кудряшками. Страшно стало до жути, особенно, когда голова открыла красные глазки и улыбнулся.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Он живой!
Из-за моего вопля Урурк споткнулся и полетел кубарем, а я как, не пристегнутый водитель, вылетела в лобовое стекло — под его челюстями. Шутка ли, но угораздило меня упасть прямо по соседству с улыбчивым вампиром. И совсем не вовремя я там к паутине прилипла, над нами как раз застыл язык-дубинка.
— Прекрасно выглядишь! — сообщил обладатель белых кудряшек.
Я недоверчиво скривилась, не вовремя вспомнила, что после отсидки он на любую слюнки пускает. А все равно приятно, хоть, я и аквамариновая. Детский садик вспомнился, когда толстячок Сева из двадцати девочек выбирал, кого пригласить на танец и остановился возле Светика и меня. Позже, много позже я в свои пятнадцать лет по глупости в него даже втрескалась на один летний месяц. Немного совсем, но каким был июнь слезливо-счастливым, даже сейчас передать не могу. Наверное, потому что Сева научился-таки к этому времени танцевать и ухаживать грамотно. А в раннем детстве он танцевал плохо, зато ноги оттаптывал хорошо. За что и был прозван Бегемотом. Так вот тогда я так же стояла перед выбором, отдать лучшую подругу с яслей или пойти «на эшафот» самой. Но, так как ни первого ни второго не хотелось, я пошла в наступление, не жалея грозных интонаций и кривляний. И отбила у Севы не только Светика, но и всякое желание танцевать.
И в Ритри не смогу я спокойно смотреть, как сорекожего или то, что от него осталось, жрут, а как меня жрут, тем более. В одном была уверена точно, первой меня не возьмут, так как я везучая. Вот жила во мне такая уверенность и она не подкачала.
Язык бухнув между нами в паутину, подцепил вурдалака и вырвал его из липких оков. С радостью и жалостью одновременно заметила, что кудрявый участник соревнований цел и невредим, правда, улыбается все так же странно. Главное не это. А то, что я вовремя сообразила — его не доедать тянут. Схватила пленника за руку и дернула на себя. Силы были не равны, но я не сдавалась и морально давила на потустороннюю плотоядную гадость.
— Выплюнь его, сволочь! — сорвав с вурдалака кусок доспеха, швырнула его в язык. Не подействовало. Я швырнула еще один кусок — ноль эмоций. Пришлось взывать к разуму чудовища.
— Он не вкусный!
Мне не поверили и вурдалак стал ближе к смерти еще на метр, и я вслед за ним по пояс поднялась из паутины.
— Он отравлен!
С ужасом понимаю, что паутина теперь касается только моих коленей.
— Черт! Неужели так тяжело поверить в несъедобность этого вампира!
Смотрю, а паутина уже только щиколоток касается. Стало понятно, что пора перестать взывать к разуму этого чудовища и перейти на угрозы. В детском садике подействовало, тут тоже должно.
— Я тебе язык с корнем вырву, и нарежу его в салат! — дернула вурдалака на себя со всей силы и выдала еще один перл из детства. — Сплюнь, иначе ампутацию собственными глазами увидишь!
После этого заявления вокруг нас открылось сразу пятнадцать порталов и из них вылезли глазки на ножках, свисающие гроздьями. Кажись чудовище или же чудовища решили посмотреть на процесс ампутации. Не дрейфь, сказала я себе, сделала самую страшную рожу из своей коллекции кривлялок и взвизгнула:
— Че лупишься, зенки выколю!
Не знаю, что подействовала на монстра сильнее, но в следующее мгновение нас с кровопийцей кудрявым не только сплюнули, нас еще сверху припечатали и укутали паутиной, видимо, чтобы не мерзли. Отплевываясь от серой массы, я громко рявкнула вдогонку чудовищу:
— Проваливай и чтоб больше не появлялся!
— Да-да, Краля, подождите немного, сейчас выберусь и уйду! — зашептал спасенный вурдалак, в которого я вцепилась мертвой хваткой. Он заворочался, утопая глубже в пыльной паутине.
— Куда?!
— Вниз, — пропищал серокожий. — Тут в любую сторону есть выход.
— Бестолочь, — произнесла я с чувством и потребовала позвать моего паука. Вампиры же до уконца должны быть уверены в том, что я восьмилапика не слышу.
— Зачем?! — затрясся мой сосед по «влипу» в неприятность. — Он разве не съест тебя?
— Он уже плотно поел, — заверила я серьезно. Понятное дело, вурдалак подумал, что паук объелся другими участниками игр, громко сглотнул, но моему решению противиться не стал.
Урурк, поглядывая недовольно, из паутины нас выудил и по местам рассадил. Он был сердит, но и представить не мог, во что это выльется, и мне это было невдомек.
Через полчаса ситуация повторилась. Под недобрым взглядом помощника Лихо о ядовитости и зенках кричали уже двое: я и белобрысый вурдалак. Отбили еще одного уцелевшего и, взяв его с собой, помчались дальше. Когда же мы подобрали пятого участника соревнований, наконец-то поняли, что монстр куда быстрее избавляется от добычи при слове «зенки». Еще через час на спине паука сидело уже девять игйаг серокожих, идеально слагающих речевки с «золотым словом», а я, сорвав голос, залезла в люльку. Все-таки теперь в дырах Патторуса стало более безопасно и намного более весело. Язык дубинка уже не стремился мелькнуть перед самым носом, зато глазки-гроздья, выглядывающие из зеркальных луж, провожали нас злыми взглядами. Еще через три часа Урурк, увешенный спасенными вурдалаками вывалился на сцену с огромной надписью, сияющей над трибунами. Трибуны взвыли громким «фуу!», а вампир в желтых кружевах зачитал имена и фамилии спасенных:
— За две минуты до окончания тура финишную черту пересекли… — дальше последовал внушительный перечень фамилий. Паук свалился на дрожащих лапках и, придавив меня сверху, не мог встать. А неблагодарные вурдалаки, чтоб им пусто было, отцеплялись от мохнатика по одному. На двадцать второй фамилии восьмилапик все-таки приподнял головогрудь над сценой, и я, кряхтя, вылезла не свет.
— И Краля Мордовская? — сообщил ведущий удивленно и неприязненно. Как по команде с трибун грянула отборная вампирская ругань.
Спасенные мной мгновенно набычились и покраснели. Понятное дело им пожелали смерти болезненной или мучительной, потому что почти все серокожее племя поставило против меня, и выходит все проиграли. Пока зрители бушевали, требуя крови выживших, я перевела дух. Похлопала мохнатика по ножке и показала на пальцах, чтобы он уменьшился и уже маленького Урурка посадила на плечо. Трибуны звереют, спасенные устало отбрыкиваются жестами, а я с наглой ухмылкой раскланялась перед орущими кровопийцами.
— Командующей группой спасения начисляется пятьсот очков! — сообщил ведущий соревнований, и трибуны смолкли. — Это максимальный балл первого тура за все годы соревнований! — громыхнул его голос в мертвой тишине.
Ловлю торжествующий взгляд Владыки и четыре злобных от его первейших приближенных: двух супруг и, кажись, их отцов. У советников сейчас были те же рожи, что и у владычиц, прямо-таки один в один. Точно родственники, такие моськи так просто не натренируешь.
— Мне крышка, причем цинковая.
И тут чувствую, как две невидимые руки обнимают со спины, и слышу:
— Она тебя подождет.
— Вряд ли.
— Поверь мне. И ты молодец! — прошептал Лихо и отступил. — Жду в нашей палатке. Урурк покажет дорогу.
— Угу.
Он улетел, и только развернулась уйти, как нос к носу столкнулась с белобрысым улыбчивым вампиром-кудряшкой. Кровопийца растянул губы в приветливом оскале:
— Где твой подопечный Краля Мордовская?
— Прячется, — я оглянулась, как затравленный зверек. Нас со всех сторон обступили остальные участники спасательной операции под кодовым названием «зенки». — А что? Что-то не так?
— Хочу удвоить свое дарование за ночь с тобой.
— Ээээ… — пока я медленно и верно выпадаю в осадок, над нашим собранием звучат призывы достойные биржевых брокеров. «Поднимаю на столько-то…!», «Удваиваю!», «Утраиваю!», «Увеличиваю до десяти!» и вот тут я вспомнила о втором своем пари — на ночь.
— Ой, мамочки!
— Краля, тебе плохо?! — грянула толпа вампирюг, неудовлетворенных своим спасением.
А в это время табло с циферблатом медленно отсчитывает секунды до завершения тура.
— …34, 33, 32, 31… - вещает ведущий соревнований о цифрах, в то время, как у меня в тугой комок сворачивается все внутри.
— Краля, ты бледнеешь… — это доверительно сообщает толпа, жаждущая любви и ласки от самого суккуба.
— … 8,7,6,5…
Я вздрагиваю и стараюсь вытянуть шею. Либо у меня галлюцинации внеочередные, либо в правом проходе от сцены замельтешили паучьи ножки.
— …3, 2, 1!
Явно галлюцинации, потому что краем глаз я замечаю такое же еле сдерживаемое мельтешение лапок в проходе слева. Звучит оглушающий сигнал и на свет одновременно вылетают два вурдалака. Оба ездока на скаковых пауках с ног до головы покрыты паутиной, и друг друга еще не видят! Неожиданно проходы за ними захлопнулись, отрезая нас от пространственных дыр между мирами, и истошный ор на трибунах возвестил о том, что все кто не успел добраться к пункту назначения уже не вернутся.
Вот жесть! Что ж это за лю… вампиры!
Перекрикивая гвалт, вампир в желтых кружевах рыкнул в скрученный рупор, и добившись тишины на трибунах, сообщил:
— К числу живых, но проигравших в первом туре добавляются: Рандорыр Шоре и Гарт Горем Лишс.
Прежде чем грохнуться в счастливый обморок я все-таки увидела, как два вампира, содрав с себя паутину, с удивлением уставились друг на друга. Ха-ха-ха! Не ожидали, гады, а так надеялись!