Подбор актеров мы проводили в небольшом здании в колониальном стиле с просторным залом на втором этаже. Видимо, в таких помещениях принято проводить вечера и съезды, потому что помимо подиума здесь располагалась каменная барная стойка и целый склад легких кресел. Усевшись за столы в кресла на первом ряду, мы приступили к отбору актерского состава. Вначале фотографировали претендента на роль, и крепили фото к уже имеющемуся портфолио, а потом записывали его игру на видео. Еще в дороге мы с Шахом быстро набросали тексты и краткую сюжетную линию для искомых героев, так чтобы главные эмоциональные всплески они разыграли сразу же.

Шаген, я и Льюис Барто, которого Шах представил своим помощником, заняли места у подиума. Анабель ассистентка Льюиса коротко объясняла претендентам что делать, Льюис фиксировал видео на своем ноутбуке, а немолодой фотограф Джим делал снимки для портфолио. Мы же с Шахом были заняты самой творческой работой, взглянув на человека, выдавали задания в зависимости от роли. Кто-то подходил для одного варианта, кто-то для двух и даже трех позиций, а кому-то приходилось давать от ворот поворот еще на подступах в зал:

— Этот не подходит ни под один из образов. — Я указала на бритоголового мужчину, играющего перед камерой.

— Почему? Раздражает отсутствие волос?

— Нет. Я не верю голубым… — Шах не дал договорить, оборвав на полуслове.

— В рекламном ролике их сексуальные предпочтения не важны, разве что если он будет приставать к мужской половине команды.

— Глазам, голубым глазам. — Рассмеялась я. Себе же честно призналась, что у Ромы такие же светлые вот истоки внутреннего неприятия и стойкая аллергия на голубоглазых. — На счет волос, это дело поправимое. Рыжик и Ольга оформят его в лучшем виде, если фактура подошла. А фактура не подходит.

— Почему вы не верите голубым… глазам? — так же тихо поинтересовался Шах, продолжая просматривать портфолио актера.

— Потому что мне нравится омут темных. — Я указала на следующего претендента, вошедшего в двери. — А вот и неплохой пример обаятельного темноглазого мужчины.

Красивый подтянутый, хорошо прокачанный молодой человек на вид лет тридцати легкой походкой прошествовал на место, указанное ассистенткой. Светлая рубашка поло и темные брюки на нем сидят идеально, двигается уверенно, ведет себя соответственно образу — обаятельный мартовский кот. Подметив мой оценивающий взгляд, индивид совсем чуть-чуть изменил позу, приосанился и улыбнулся.

— Берем!

— Нет, — сухо ответил Шах.

— Берем на заметку, — нашлась я, когда Алекс, а так звали темноглазого шатена, начал произносить слова. Шаген нахмурился, принимая портфолио Алекса из моих рук.

— Вы только посмотрите, он же прекрасно подходит на роль спортсмена, — указала на запись видео и попросила ассистентку прогнать с актером еще два тестовых варианта для ролика. Обернувшись к Шаху, я уверенно продолжила:

— А еще бизнесмена в лифте, и молодого человека с провальными предложениями руки и сердца. Впрочем, его можно представить и в образе главы семейства на отдыхе, который указывает, как сделать фото.

— Нет.

— Присмотритесь, разве вы не видите, что выбранная вами блондинка с пятым размером на его фоне будет смотреться достойно.

— Нет.

— В таком случае даем отворот поворот блондинке Синтии, потому что остальные пятьдесят претендентов на ее фоне меркнут.

— Я не закреплял за мисс Блан ни одну из ролей. А ввел ее в список наиболее подходящих.

— То же самое я прошу сделать и для него. — Шатен завершил съемку и приятно улыбаясь, покинул зал. — Кстати, ноги у человека короткие, так что снимать будем не в полный рост. Следующий.

Сижу и очень стараюсь не улыбнуться, под пристальным взглядом Шаха. Потому что признаваться в умышленном искажении фигуры актера, будет не рационально. Особенно, если он подходит для стольких ролей. Искать недостатки пришлось еще у семи подходящих молодых и симпатичных актеров. Что я с чистой совестью сделала на благо компании. С женской половиной дела обстояли хуже. Наличие темной шевелюры и маленькой груди тут де сокращали шансы претендентки на роль. И здесь приходилось нахваливать и откладывать портфолио актрис в стопку подходящих.

Отвоевывая право на повторное рассмотрение очередной брюнетки, убедила Шаха в идее, что выбирать нужно из наибольшего количества вариантов. Иначе разномастные актеры будут смотреться в кадре не органично.

Льюис и Джим седили за нашей пикировкой плавно перешедшей с немецкого на русский, не поддерживая ни одного, в то время как Анабель разливала команде кофе.

— Вы не правы, актриса в кадре должна быть аппетитной. — Ответил Шах.

— В таком случае все взгляды будут прикованы к актрисе, а не к гаджету.

— Но таким образом мы выступим против анарексичных девушек.

— Ах, вот где собака зарыта. Так вы за нормальный женский вес или привлекательные объемы? Или прикрываете второе первым?

— Именно так.

— Именно так что? Там было два варианта ответа.

— А меня устраивают оба.

— Шутите?

— Отчасти.

— Что ж вот так мы и утвердили ваши вкусовые предпочтения — от третьего до пятого размера. — Про себя удовлетворенно отметила, что я в них никоим образом не вписываюсь.

— На самом деле можно привыкнуть к любой груди. Но так как у меня руки большие…

— Объемы должны быть не маленькие? — я широко улыбалась.

— Скажем такими, чтобы умещались в ладони.

— Но вы засматривались на пятый. Если подумать то, какие должны быть кисти у правообладателя на этот размер?

Он лишь загадочно улыбнулся, скрывшись за чашкой с кофе.

Следующим этапом отбора были дети школьного возраста, а так же полутора и двухлетние малыши и их мамочки. Смотреть приходилось и тех и других, потому что превосходная игра ребенка на съемках могла усложниться вывертами родительницы. К счастью или к несчастью эмоциональных мам мы на кастинге не обнаружили. Быстро отобрали старшую группу. А затем, просмотрев не менее шестидесяти малышей, мы отложили портфолио самых раскованных в кадре с подходящими для роли мамами (если ребенок не согласится пойти к одному из актеров), и тех, кто не плакал, когда ассистентка брала их на руки.

Так прошло еще три часа. Голодная и уставшая я сидела в кресле, отрешенно наблюдая за тем, как группа Шаха собирается. В это время одна из мамочек, которая на кастинг привела сына лет восьми, оживленно беседовала с Анабель. Удерживая при этом на руках второго ребенка возрастом до года. Они говорили уже минут пять поэтому, когда ассистентка предложила девушке что-то записать, та освободила руки, посадив девочку на барную стойку. То что ребенок пополз в противоположную от мамы сторону можно было предвидеть, а то что Анабель и мамаша рискнут отойди от стойки — нет.

Не знаю, как успела преодолеть эти пять метров, но поймала малышку на подлете к полу. Мое падение на колени и детский смех счастливо не разбившейся кнопки привлек внимание заболтавшихся.

Встревоженный лепет француженки я не поняла, но попросила позволить еще подержать ребенка:

— Дайте мне ее еще чуточку потискать, давно детей не держала на руках, но очень хочется. — Мамочка успокоилась, как только услышала, что ей перевела ассистентка.

— Как зовут чудо мелкое? — поинтересовалась через Анабель.

— Жасмин.

— О, какая лапочка, ты смотри на эту улыбашку, — подняла малышку в белом платьице над головой. — А что мы уже умеем говорить. А ну-ка? Скажи что-нибудь.

Малышка показала язычок и озорно рассмеялась, когда я ее пожурила приобняв. Поздно вспомнила, что Жасмин не из смирных, и чуть не лишилась уха.

— Нет-нет-нет пусти мою сережку. Я знаю, она красивая, но ааа… — спешно потянулась к сумке, где у меня лежал брелок с маленьким резиновым поросенком. — Вот! E! Смотри, вот это могу отдать.

Поросенок перекочевал в ручки восторженной Жасмин:

— Она не поранится?! — опасливо спросила молодая мамочка через Анабель.

— Не должна это резина, не канцерогенна и без химических добавок. Не беспокойтесь.

И обратилась к притихшей девочке:

— Солнышко светлое, что задумалась, а?

И солнышко начало что-то лепетать, на радость мне и на удивление матери. Через пару минут француженка засобиралась и забрала малышку. Счастливо попрощавшись с Жасмин, я застыла на месте как идол, глядя им вслед. В какой-то момент незаметно подошел Шаген:

— Анна, что-то случилось? Почему вы плачете?

— Нет, я просто… Тут такая малышка.

— Любите маленьких?

— Очень и не маленьких тоже очень. Они такие… — я прервала себя на полуслове, тяжело вздохнула. По лицу действительно текли слезы, а судя по сжавшему сердце стальному жгуту, они готовы литься в три ручья. И плевать моей гордости, что рядом стоит Шах и внимательно смотрит на меня. Привет тебе, моя незажившая рана.

— Они такие бесстрашные, все время лезут куда-нибудь, за ними приглядывать нужно постоянно. И… Господи, почему детки рождаются у таких бессознательных мамаш?

Вытирая глаза, покосилась в сторону Шагена, предоставившего мне платок.

— Вы… — безрезультатно сглотнула комок в горле. Буду продолжать в том же духе примет за истеричку. Я дала себе еще несколько секунд, прежде чем почти бодро спросить, — Шаген, по актерам есть какие-то вопросы?

Его взгляд напомнил о том, что с людьми нужно быть менее колючей. Но шмыгнув носом я послала куда подальше и его взгляд и собственное чувство вины за грубость. Мне нельзя брать детей на руки и нельзя расклеиваться каждый раз вспоминая о своем… И пусть простят окружающие за враждебные всплески агрессии и отчужденности, но намного проще быть грубой колючкой, чтобы не превратиться в слезливую квашню.

— Что у вас случилось? — мягко повторил он.

— Все в порядке, — попыталась придать лицу бравый вид и не столько почувствовала сама, как заметила его взгляд, скользящий по щеке вслед за моей слезой. Не сдержалась. Оглядываюсь, стирая слезу. Уходить здесь некуда, народу вокруг полно. Может попросить оставить в покое?

— Оставьте меня… — он не сдвинулся с места, — ну, пожалуйста.

— Уверены? — я не успела сказать нет, он уже оказался рядом, обнял. И решил проявить участие. — Очень плохо?

Уж лучше бы не спрашивал, тихо разревелась не чувствуя ног повисла на нем. Удержал, прижал крепче, ободряюще поглаживая второй рукой по спине. И неизвестно от чего плачу. Из жалости к себе? Или потому что годами тешилась надеждой встретиться с порядочным, родить собственное солнышко и перестать пугаться своих отпусков и праздничных выходных?

Ведь у родителей обязательно встречусь со счастливой Олей, ее Виталием и их маленьким счастьем Машенькой.

Постаралась взять себя в руки и отодвинуться. Шах позволил отстраниться лишь чуть-чуть, скрывая меня собой от команды мягко коснулся моего виска, а затем убирая соленую влагу, прошелся пальцами от виски ко все еще вздрагивающему подбородку с одной стороны затем с другой.

— Почему вы такой нежный, с-се-ссейчас?

— Потому что сейчас это нужно. — Последовал простой ответ, от чего стало еще горше.

Вот теперь еще и мужика разжалобила, и ведет он себя так потому что это нужно мне, а для него процесс не вызывает сложностей. Зажмурившись, проговаривая про себя: «Дыши просто дыши. Все наладится. Все будет именно так как ты того хочешь. Стоит всего лишь, не теряя веры искать. И найдешь. Он обязательно найдется».

— Идти можете?

Медленно выдохнула. Вот ведь! Если веришь в собственные силы, они найдутся. Открыв глаза, смогла даже улыбнуться ему.

— Нет. Я теперь могу не только идти, но и летать. — Взяв его за руку, потянула за собой на выход. Шах не отступал и с улыбкой комментировал ситуацию:

— Всегда удивлялся силе женских слез.

— Почему? — мы свернули к лестнице.

— Выплакавшись вам, становится легче, и вы можете пережить все и вся. А мы чтобы не видеть этих слез готовы пойти на все.

Кивнула, не смея смотреть на него. В голове вспыхнули глупости из разряда, что же он обо мне подумал и прочее. Уж лучше бы он обо мне вообще не думал.

— В том числе остаться рядом и просто поддержать. — Продолжил Шах, сжав мою ладошку. — Если быть честным — это самое сложное, из всего что мы можем сделать.

И не понятно, он пытается меня приободрить или заметил мою стыдливость и поясняет свои действия. Вскинула голову и встретилась с ним взглядами. Выражение лица Шаха можно было отнести то ли к смущенному от искренности, то ли к сочувствующему.

— Спасибо. — Кивнул, к машине мы шли в тишине.

— А расскажите…

— Анна, разве я сегодня мало рассказал?

Мысленно прикинула все, что он сегодня говорил, и подведя итог, честно призналась:

— На самом деле, вы вообще ничего не рассказывали.

— На сегодня хватит. — Шах тихо рассмеялся и отрицательно покачал головой, когда я попыталась возразить. Предупредив движение водителя, сам открыл передо мной дверь автомобиля и помог занять сидение.

— И вас тишина смущать не будет?

— Нет.

— Хорошо.

Тишина его не смущала от силы минуты три. Затем он взял мою ладошку и, привлекая внимание, сжал:

— Я должен вам в кое-чем признаться.

— Слушаю.

— У меня есть актриса на роль девушки. Девушки для истории с провальными предложениями руки и сердца.

— Прекрасно. — Женское любопытство профессионализм тут же задвинул на дальнюю полку. — Почему не показали сразу? Мы бы сегодня же подобрали партнера по сцене. Видеоматериалы или фото с девушкой у вас есть?

— Да, все есть. — Размышляя он, смотрел в окно, неосознанно поглаживая мою ладошку. — Так вы не против?

— Нет, это ваш ролик и ваше решение. — Руку я не забрала, и вообще исполню все, что попросит. И даже больше того лишь бы избавиться от накатившего раскаяния за истерику. — Но я очень хочу взглянуть на нее. И Ша…

— Шаген, если у вас есть еще какие-нибудь вопросы или предложения сообщайте о них заранее.

— Предложение есть. — Он дал знак водителю и тот остановился. — Что скажете насчет итальянского ресторана?

— Прямо сейчас?

— Седьмой час вечера, почему нет?

— Я не одета для ресторана, да и вид неважный.

— О! Вы прекрасны Анна.

— Да, для заднего входа пойдет. — Прокомментировала я, вглядываясь в маленькое зеркальце.

— Именно так. — Клацнув, мое зеркальце выпало из рук. А он, как ни в чем не бывало, продолжил. — Войдем через служебный вход поднимемся на второй этаж и займем столик в самом темном углу зала, а лучше отдельного кабинета. И если очень хотите, наденем на вас черную паранджу. У меня с собой всегда есть парочка, для меня как для постоянного посетителя их шьют под заказ.

— Но я…, вы шутите.

— Анна, вас показывать я не хочу никому. — Со смешком добавил Шах.

— Это что только что было? Комплимент или угроза террориста-собственника?

— Решать вам. — Он вышел из автомобиля, обошел его и открыл дверцу с моей стороны. — Что решили?

— Что от сытного ужина не откажусь, а паранджу мы оставим на потом. — Вложила руку в его ладонь и мягко вышла следом.

Шах повел меня в зеленый проулок через кованые ворота. Шикарного входа в итальянский ресторан за поворотом не оказалось. Маленький уютный дворик, зеленеющий всеми цветами зелени был выложен декоративной плиткой и укомплектован скамейками на двоих. Помимо окон в чужие квартиры, как в чужие жизни там была простая металлическая дверь, скрытая тенью плетущегося винограда.

— Паранджа бы вам подошла. — Шаген открыл дверь для меня, а затем за руку повел по лестнице вверх.

— Не сомневаюсь. Как и прочим девушкам.

— Нет, в прорези ткани ваши глаза смотрелись бы незабываемо. — По моим подсчетам мы поднялись на пятый этаж, а Шах все еще дышал спокойно.

— Угу. — Только и ответила я, когда впереди возникла слабо освещенная площадка старинного ресторана. Это действительно был ресторан, точнее его самый дальний угол — стеклянный эркер выходящий окнами в живописный дворик. Панорама города была потрясающей. А вид столика накрытого на двоих восхитил и порадовал. И личный официант уже ожидал.

— Анна, почему у меня такое впечатление, что вы только что поставили мне пять баллов? — спросил он подводя меня к столику.

— Вы ошибаетесь. — Улыбнулась я, заняв свое место.

— А вы уверены?

— Да. Я вам поставила десятку, и не жалею об этом.

В ходе дегустации, а порции тут не смотря на итальянскую кухню были все же французскими — только для дегустирующих, выяснилось, что любимый ресторан Шаха в Киеве «Восточный экспресс», итого любимая кухня армянская. А так как все мы родом из детства, то и есть ее лучше всего в Ереване.

Развернуть диалог далее предпочтений в еде он не позволил. Сопротивляться этому не имело смысла, захочет сам направит в нужное русло. Сегодня я с чистой душой решила передать все бразды правления в уверенные мужские руки. А потому не прошло и получаса за десертом, и Шах затронул волнующую его тему.

— Анна, ваш бука… То есть ноутбук вчера вечером упал.

Делаю глоток восхитительного кофе и вспоминаю, что с букой я сегодня уже работала. Никаких повреждений, вмятин, царапин на корпусе, а так же сбоев в работе не обнаружила. Тогда почему об этом говорит Шах?

— Надеюсь, он падал с небольшой высоты? — наивно поинтересовалась я.

— С небольшой. Но раскрылся.

— Удивительное свойство для этого вида гаджета. И вы как специалист в этом вопросе со мной согласны.

— Именно, — он начал отстукивать мелодию на поверхности стола.

— Вас удивило что-то еще? — улыбнулась, потому что знаю, к чему он клонит.

— Да. — Его перестук прервался.

— Цвет клавиатуры у буки нормальный, — отчеканила я, делая серьезное лицо.

— Что?

— А то что на кнопку «Еnter» наклеен Лунтик — это еще не факт сумасшествия. Это факт племяшкиной любви.

— Анна, я не о том. И Лунтика я не увидел.

— Как вы могли его не увидеть?! — возмутилась я, сдерживая улыбку.

— Я увидел заставку.

— И Лунтик померк в ваших глазах?

— Предлагаю Лунтика оставить в покое…

— Бедный Лунтик, его лишили внимания. — Промямлила я, перебив Шаха. Смысл моих уверток, до него наконец-то дошел. Наблюдать за мимикой лица гордого армянина было одно удовольствие, если бы не мелькнул знакомый прищур и оскал.

— Только не тянитесь за водой! — попросила я, чем вызвала чистосердечный смех.

— Теперь буду знать, как прекратить ваши издевки. — Он еще раз прищурился как хищник, взирающий на противника, по-видимому, для закрепления результата. Зря старается.

— Я нечаянно, честно-честно. — Потупила глазки в стол.

— Вы опять?

— Простите, не могу остановиться… — Забыв о потупленных глазках и красивой скатерти стола, с загадочным видом поинтересовалась. — Так о чем вы говорили?

— Это был кусок из вашей личной переписки?

— Да.

— Почему вы ее храните?

— Потому что история давняя, а опыт ценный.

— Опыт, укравший два года жизни. — Утвердительно произнес Шах.

Отнекиваться было бы глупо, прошлое есть прошлое. Заставку я не сменила только по одной причине, я ее не замечаю уже. Поэтому ответила честно:

— Получив мое сообщение, он приехал из командировки на следующий день. С цветами, шампанским и простеньким кольцом на так называемое «первое время». — Произвела в воздухе жест кавычек. — И я согласилась.

— Почему?

— Почему согласилась? — устремила взгляд на панораму. — Потому что верила в любовь с первого взгляда. А еще и в то, что ему нужна. Правда, он так не думал. По истечению двух лет, я не стала носить фамилию Шевченко, в то время как он успел стать будущим папой. А затем и совладельцем фирмы «РоСтас».

— И вы себя с ним невольно сравниваете?

— Уже нет. Только в первое время. — Я посмотрела на Шагена, который явно не дышал. Он следил за мной как удав за кроликом. Кролик сытно поев, чувствовал себя спокойно и легко и плакать по прошлому не собирался.

— Сравнивала не с ним, а с Галей моей бывшей подругой, на которой он женился. В итоге: пришла к мысли, что я лучше.

— Вы оставили часть переписки как напоминание об ошибке?

— Да. Чтобы впредь не говорить правды под видом лжи. А лучше вообще ни в чем не признаваться.

— Так спокойнее? — раздалось в наступившей между нами тишине. Отвечать на его вопрос не хотелось.

Пять лет спокойного одиночества можно воспринимать по-разному. Как время для осмысления жизни, поиска себя, свободы, исполнения желаний и одинокости. Я прошла все этапы восприятия, ежедневно доказывая себе и другим, что это нормально и противоестественного в одиночестве нет. Но оглядываясь назад, приходится признаться — боялась и боюсь. Боюсь обгореть.

И поэтому прячусь в завалах работы.

* * *

Ракушка захлопнулась. Следя за ее лицом, он понял это прежде, чем Анна холодно поинтересовалась:

— Вы закончили с ужином и допросом?

— Да. — Дал знак Жерому — записать на личный счет и спросил. — Поехали?

— Да, было бы не плохо.

Колючей. Вот какое качество приобретает, когда думает что сказала лишнее. Движения становятся более порывистыми, взгляд сердитым из-под бровей, хотя и пытается это скрыть, голос взвинченным, перестает смотреть в глаза, чаще в сторону или на верхнюю пуговку рубашки. Прикосновения…

У лестницы Шаген протянул руку, и она после секундных раздумий ее приняла. Сместив теплую ладошку на свой локоть, он повел Анну вниз. Размышлял мужчина, стараясь не смотреть в сторону спутницы.

Была бы возможность, она бы сбежала. И руку себе отсекла лишь бы не протягивать ее. Недоверие из-за прошлого опыта и предательство двух человек, вкупе с истерикой из-за ребенка, наталкивают на определенные выводы.

Он открыл двери. Как и следовало ожидать, локоть она отпустила и отошла на достаточное расстояние вперед. Занять место в машине ей на этот раз помог подоспевший водитель.

Улыбку все еще пытается сохранить, да и держится хорошо. Если не учитывать кроткие взгляды из-под опущенных ресниц. С последующими контактами следует повременить, иначе будет отскакивать как от искры. А впрочем, что такого она рассказала? Если было и прошло, то почему такая реакция на сторонний интерес?

Стоило только занять место рядом с ней, и она бессознательно постаралась отгородиться сумкой, которую поставила на сидение возле себя.

Фамилия и название компании ее бывшего знакомы. — Шах спокойно убрал ее сумку в сторону, и погрузился в мысли. — Выходит спектакль в темном кабинете предназначался для Шевченко Романа Юрьевича, а не для Федора. У ее бывшего украинская фамилия, русские имя и отчество, а по лицу видно еврей. И ведь все абсолютно все написано на лице. Он покосился в сторону Анны, задаваясь одним вопросом, как можно было не видеть этого человека? Из-за любви с первого взгляда? Но вспомнив собственный опыт, согласился, что слепнуть можно и от второй и от третьей любви.

— Шаген? — позвала она тихо. — Я не сказала вам, что вечер был замечательный и мне очень понравилось. — Улыбнулась спокойно, не сияя как в прошлый раз и не поднимая глаз выше уровня его подбородка.

— Спасибо. — Тихо пролепетала Анна.

— Я рад, что вам понравилось.

— Мне очень понравилось.

Ракушка захлопнулась, избегать будет, опасаться сказать лишнее так же, — подвел он черту.