Это был удав?! Быть того не может… Сердце моё замерло. Глядя на с силой пещерного человека соскоблённую побелку, я поняла, что попала. Во рту пересохло. Как теперь идти на работу?! С газовым баллончиком или в сопровождении кого-нибудь большого, с дубинкой и гранатомётом? Жаль, я не Джон Коннор и личного терминатора мне из будущего никто не пришлёт.

Я зашла домой. Споткнулась о кота. Он возмущённо мяукнул.

В голове не укладывалось: три раза ночью приходил, вандал этот…

Нет, бред какой-то! Это не мог быть Михаил. Просто глупое совпадение — мало ли высоких, зеленоглазых, психов… Да он даже не звонил! Я достала из сумки служебный телефон и обнаружила, что тот выключен. Точно, я же перевела его на режим полёта перед выступлением! И забыла о нём. Кстати, это нарушение пункта Трудового договора…

Я нажала на кнопочку с усилием, и смартфон ожил, чирикнув. Канарейка с кухни чирикнула в ответ. Милая моя птичка. Я подошла к клетке, Люся перепрыгнула на жёрдочку поближе ко мне. Заглянула в глаза, чирик-чирик розовым клювиком. Снова захотелось выпустить её, но ведь пропадёт в нашем климате. Я сунула Люське между прутьями решёток кусочек яблока. И телефон завибрировал смской. От Михаила.

«Немедленно явитесь в офис». Отправлено в 06:01. Девять пропущенных. Настойчиво.

Сердце бухнулось в желудок. Сейчас почти десять. Я со своими уютно позавтракала. Суббота всё-таки. И от горячих папиных блинчиков с яблоками не смогла отказаться. Но удав требует меня к барьеру. Явно не по головке гладить. Я задержала в груди воздух, а потом выдохнула так громко, что чуть канарейку не сдула.

Спокойствие, только спокойствие. Дышим ровно. Я закрыла веки на минуту, покрываясь мурашками. Идти в офис не хотелось. Страшно. И вообще как-то не очень. Но вспомнился тренер по айкидо, бодро цитирующий мастера Морихэя Уэсиба: «Никогда не знать поражения означает никогда не вступать в борьбу». А если это поражение степлером в лоб? Наверное, и такое надо воспринимать как урок. Кот ткнулся мне в ноги, намекая: мол, хватит стоять. Идти придётся.

Из радио грянул трэк из фильма «Каратэ-пацан». Самое оно!

Я открыла глаза, наполняясь решимости. Начала борьбу я — это да. Но ведь не просто так, я Даху спасала! А она так цветёт на присланных фотках и видюшке, что даже мой ужас перед встречей с удавом по сравнению с этим ничто! Получу ярость удава за счастливое лицо подруги в свадебном платье? Ну и пусть! Нечего жалеть о сделанном. Сказала лишнего, извинюсь. Не в моих правилах прятать голову под крыло. Настоящий боец всегда несёт ответственность за свои действия, даже если он… с грудью.

Я планировала уволиться, и я это сделаю. Очень странно, что он не уволил меня прилюдно. Тоже из серии «необъяснимо, но факт». И взглянуть в глаза Михаилу нужно. Я снова почувствовала холодок по спине, представив его режущий ледяной взгляд. Опять на помощь пришёл Морихэй Уэсиба с цитатой: «Не взирай на этот мир со страхом и отвращением. Смело смотри в лицо тому, что предлагают тебе боги». Так, вдох-выдох и пойдём навстречу тому, что уготовили для меня боги и тот, кто себя им возомнил. Эх, так жить хочется в эту чертовски, до прозрачности ясную субботу!

День официально был нерабочим, но я облачилась в деловые брюки, шоколадного цвета водолазку, завязала тугую косу. Ничего лишнего. Как перед боем. Была б катана, прихватила бы. В газетку. Надо чувства и ощущения запомнить, чтобы потом записать. Специально захочешь, потом такого адреналина не прочувствуешь!

Я накрасилась чуть-чуть. Для уверенности. Сунула ноги в удобные туфли на низком каблуке. Да, они красные. Но не в кроссовках же в офис заявляться. А кто знает, что меня ждёт.

Села за стол и на чистом листе А4 старательно вывела:

«Заявление

Прошу уволить меня по собственному желанию».

* * *

Судя по открытой двери, он уже был у себя. Сердце пропустило удар. Я вся похолодела внутри, до самых пяток. Посчитала мысленно до десяти и заставила себя проделать пять шагов от двери приёмной к кабинету. Михаил сидел за столом, глядя в монитор. В костюме, расчёсанный, аккуратный, но бледный и несчастный какой-то. Очень человеческий. И я снова почувствовала себя виноватой. Тихо постучала.

— Вызывали?

Он вскинул голову. Глаза запали, но горят. Лихорадочно как-то. Ой…

— Да. — Босс кашлянул. Встал. — Проходите.

Что-то было в нём не так. Я собрала всю свою волю в кулак. Зашла и застыла у его стола.

— Садитесь, — указал он пальцем на стул.

— Да нет, я постою…

— Садитесь, я сказал! — рявкнул он, и я села. Была бы катана в газетке, уронила бы на пол.

— Виктория! Вчера вы перешли все границы! — начал он взволнованно и гневно, я такого тона у него вообще ни разу не слышала. — Вы оскорбили меня перед всем коллективом, партнёрами, клиентами! Вы сорвали сделку, к которой готовился не только я! Вы всю компанию подвели!

Я опустила голову, сжала пальцы.

— Да, простите. Это полностью моя вина. Никто не знал, каким будет выступление. Ни Алиса, никто… Я приношу вам свои извинения за… — У меня аж в губах закололось от волнения.

Он пошёл к противоположной стене кабинета и тут же рванул обратно. Навис надо мной.

— Одним извинением вам не обойтись!

— Я понимаю, — тихо ответила я и протянула ему заявление об увольнении.

Михаил глянул на него, вспыхнул, выдернул из моих рук. Развернулся ко мне спиной, я встала. Очень хотелось сбежать, пока он не видит. Но Михаил резко обернулся, и наши глаза встретились. Меня чуть не обожгло! Ничего себе железяка… Да что это с ним?! Бурлит, сверкает, словно металл в доменной печи. Он же… изваяние. Или нет?..

— Сбежать решили? — гаркнул он. — Нет уж! Так просто вы не отделаетесь, Виктория!

— Вы предлагаете мне сделать харакири? — вырвалось у меня.

Он моргнул растерянно.

— Почему харакири?..

— Ну, когда самурай подводит своего господина… — вжимая голову в плечи, заговорила я, понимая, что лучше бы замолчать, но оно говорилось само, — нужно написать хокку, сесть на колени и вспороть живот…

— Что?.. И это вы?! Вы называете меня бессердечным?! — расширил глаза он. Красивое лицо исказилось и покраснело. Даже уши.

— Простите… — сглотнула я и, отступая от него, снова села.

— Я не бессердечный! — выкрикнул он оглушительно, смяв в кулаке моё заявление. И потом тише, но чётче: — Я — руководитель! Это накладывает отпечаток… Это ответственность! Вы вообще знаете, что такое ответственность?! ВЫ!

Он навис надо мной. Меня вжало в спинку стула идущим от него напором. Ой, лучше бы оставался биороботом! Сейчас задушит! От него пахнуло жаром, мужским парфюмом и ещё чем-то очень мужским, у меня аж голова закружилась. Губы мои так горели, словно стали большими и красными, пульсировали, все в иголочках, кто его знает, почему. Надо срочно что-нибудь такое раз и не по теме, — пискнул, теряя надежду на выживание, внутренний голос.

— А вы пробовали пуэр? — спросила я неестественно громко.

Гневные зелёные глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, замерли. Словно система зависла. Раз-два-три… Лава отхлынула. Михаил снова моргнул.

— Какой пуэр?..

— Чай. Очень хороший. Успокаивает. Давайте я в офис закажу?

Михаил разогнулся. Выдохнул. Встряхнул головой. Прошёл в своё кресло и бухнулся в него. То аж скрипнуло.

— Я понял. Вы снова издеваетесь, — поджал губы он.

Я обратила внимание, что они у него тоже покраснели. Внезапно живой и очень человеческий, Михаил стал ещё красивее.

— Н-нет, — ответила я. — Мне просто вчера пуэр помог, я заснула. Я тоже понервничала. Правда. Ведь было не просто… Ну это… У меня брат хорошо в чаях разбирается. Даже церемонии чайные проводит…

— При чём тут церемонии? — мотнул головой Михаил, явно пытаясь взять себя в руки. В буквальном смысле — отдергивая из-под пиджака вниз манжеты рубашки. Словно хотел чёрт знает как их вытянуть. — Какой пуэр? Какой брат? — Посмотрел на меня удивлённо. — Вы что, заговариваете мне зубы?

Напряжение в воздухе внезапно схлынуло, стало не так горячо дышать.

— Да, — кивнула я. — Заговариваю. Простите. Вы ведь…

— … самодур и бессердечный тиран? — договорил за меня он и посмотрел так, что самой плакать захотелось. Не от страха, а почему-то. Словно, ему больно. И мне вдруг тоже. Сердце в груди сжалось. А он на меня смотрел, не отрываясь.

— Ну… ведь да, — виновато призналась я. — Нельзя же так с людьми. Совсем нельзя. Только…

— Что только? — невесело усмехнулся он.

— Кажется, вы с самим собой тоже тиран, — выдохнула я. — Не спите, не едите, не радуетесь…

— С чего вы решили? — его голос подсел.

— Вижу, — пожала я плечами. — Так что вы вроде как по заповеди. Как с собой, так и с другими. Но разве вам хорошо?

Он отвернулся и посмотрел в компьютер. Долго. Затем на меня и на смятое, как туалетная бумага, заявление. Разгладил его и… подписал. У меня воздух застрял в горле. Как это?! Вот так просто?! И тут Михаил сказал, видимо, собравшись и окончательно взяв себя в руки:

— Вы обязаны отработать две недели. Согласно Трудовому Кодексу.

— Хорошо, — промямлила я, чувствуя себя не победительницей, а неизвестно кем.

— Вы говорите, что вам не плевать на людей. Но выходит наоборот. Учитывая, что вы сорвали госзаказ, Виктория, я буду вынужден начать сокращения, — проговорил он, вновь надевая деловую маску. — Если, конечно, мы не заключим контракт с французами.

Мне стало нехорошо.

— Я сделаю всё от себя возможное. Но мне нужен на переговорах хороший переводчик. И компании в плюс, если это будет красивая женщина. Очень красивая. Как вы.

Я подумала, что ослышалась. Что? Он считает меня красивой? Разве он заметил хоть что-нибудь? Кроме красных туфель…

Но Михаил продолжал:

— Так что не моё личное благополучие, а будущее всех работающих здесь людей будет зависеть от того, справитесь ли вы хорошо со своей работой. Это понятно?

— Да.

— Надевайте, что хотите. Ведите себя, как хотите… Вы умеете быть… В общем, вы поняли. И это будут не просто переговоры, а налаживание связей. Итог которых — долгосрочный контракт. И работа, заплата, стабильность для тех людей, о которых вы так печётесь. Если не лжёте, конечно.

— Я не лгу, — тихо сказала я, не веря своим ушам.

Он встал, одёрнул пиджак.

— Хорошо. Если всё пройдёт удачно, мы забудем о конфликте, я порву заявление и не стану объявлять вам выговор. — У него дёрнулся глаз, но Михаил спокойно положил моё заявление в папку.

Ой, лучше бы наоборот!

— Мы договорились? — спросил он.

— Да, — ответила я, ощущая себя прогульщицей-бунтаркой и кандидаткой на отчисление, которой ректор даёт второй шанс. Очень красивый ректор. Живой. С блестящими глазами.

Неожиданно живой. И какой-то совсем не удав…

— Хорошо, — сказал Михаил. — Тогда поменяйте авиабилеты и идите собираться. Мы вылетаем в Париж завтра.

— Как завтра?!

— Французы приглашают. Я не могу отказаться.

Вот как! Значит, и я не могу…

Я встала неуверенно. Михаил смотрел в окно, как статуя космонавта перед полётом.

— Ну, я пойду? — спросила я.

— Да, идите. Мне нужно собрать все документы и спецификации, — кивнул он. — Времени в обрез.

Я вышла из кабинета и аккуратно прикрыла дверь. Вдохнула воздуха и уставилась на насос в рамке. Кажется, не у Михаила, а у меня только что случился разрыв шаблона. Абсолютный и бесповоротный. Уничтоживший все мысли, как водородная бомба — живое. До звенящей пустоты. Ничего себе! Завтра я лечу в Париж… С ним…