Пятница, 17 ноября. Париж
– Что-то их до сих пор нет, странно, – отойдя от высокого окна, пробормотала Даха Маню, закопавшемуся в своём компьютере, в их уютной квартирке, где антиквариат уживался с современностью порой даже чересчур демократично.
– А? Что? Да всего три часа дня, не волнуйся, – рассеянно ответил он, взлохмачивая свою и без того кудлатую шевелюру и отвлекаясь от громадного монитора, стоящего на бюро восемнадцатого века с позолоченными львами по углам и на ножках.
– Вот именно. Три, – сказала Даха. – А они выехали в пять утра из Шамони.
– Откуда ты знаешь?
– Мне Вика в ВК написала, – Даха взглянула на экран мобильного и прочитала: – «Солныш! Доброе утро! Пишу тут, чтобы не будить. Мы сейчас выезжаем в Женеву на ранний рейс. Будем у вас не позднее часа. Машину Миша арендовал удачно, правда ругался, что маленькая. Зато красненькая))) Дашуль, ты, пожалуйста, не говори ничего больше плохого про него, ладно? У меня вчера был самый счастливый день в жизни! У нас!!!». И фотки вот, смотри, – Даха протянула Маню смартфон с десятком фотографий:
«Миша купил мне кольцо!!!»
«Сырный магазинчик. В Мише проснулся экспериментатор. Некоторые сыры пахнут старыми носками, но вкус – не оторваться! Купила тебе, Славику и маме»
«Мы грабим сувенирный ларёк»
«Классно в снегу валяться!»
«РомантИк!»
«Шарики)))) Миша сказал, что я с ним одной крови – я и шарик)))
«Удав и Кобра. В добром расположении духа – почти котята)))) (Миша сказал, что когда я злюсь, я похожа на кобру – хихих, отомстил мне за удава))))))»;
«Змеиная семья на выгуле (правда, мы ещё не решили, где жениться, а Миша уже "мы-семья". И я за ним повторяю))))»
«Под ёлками в прыжке. Ура! Скоро Новый год!»
«Мы встретили Кандида Тове!!!! Короля фрирайдинга! Уиии! Это он с Мишей за руку здоровается».
– О! Супе́р! – живее всего отреагировал на последнюю фотографию Маню и, обняв за талию Даху, притянул к себе. Взглянул хитро: – А у нас тоже был вчера самый счастливый день в жизни. У нас с тобой каждый день такой, да, mon trésor? О-ля-ля, как же восхитительно после встречи в Научном совете мы с тобой отпраздновали мой успех!
– Хорошо, да… Но я не об этом, Маню, – серьёзно ответила Даха. – Я о том, что Михаил никогда не опаздывает. А в случае, когда речь идёт о деле, тем более о таком, от которого его будущее зависит, он приезжает заблаговременно и готовится так, чтобы и комар не пролетел.
– Ну, он ведь уже подготовился…
– Нет. Он перед сложными переговорами, как самурай перед боем настраивается. Не дай бог вмешаться! Голову снесёт и снова в свои бумаги и мысли.
– Ты же сама говоришь, что с Викой он сильно изменился.
– Не думаю, что ему вдруг стало на всё наплевать. Вечером он просил кое-какие файлы из его служебного ноута ему на мобильную почту переслать. Несмотря на всю их романтику и поцелуйчики. Так вот. А ещё я узнала, что самолёт из Женевы в аэропорт Шарль-де-Голль уже давно прилетел, следующий вечером, впритык.
– Может, они не успели на первый рейс и поехали на автомобиле? – предположил Маню, отхлебнув остывшего кофе из гигантской чашки – ему под стать и с надписью по-русски «Моему любимому медведю!»
– Тогда почему не берут трубку? Ни Михаил, ни Вика. Я уже раз пять звонила. Или десять. Вне зоны…
– Кхм, ну давай я позвоню. – Маню набрал Михаила, подождал, повторил пару раз процедуру и развёл руками: – Да, абонент вне зоны действия сети.
У Дахи увлажнились от волнения ладони.
– Я волнуюсь. Я Мишу знаю очень хорошо. Это вообще на него не похоже.
– Погоди, любимая, – Маню оживил экран движением мышки. – Ты думаешь, авария? Сейчас проверим! Так, смотрим новости Шамони Мон-Блан. Ага, снегопад, затруднено движение. В районе тоннеля ранним утром было перекрыта основная дорога, столкнулись две машины.
Даха вцепилась холодными пальцами в руку Маню.
– Нет, это не они, успокойся, – пробормотал француз. – Тут написано: фургон, занимающийся доставкой продуктов, и автомобиль местного жителя. Оба водителя не справились с управлением.
– Миша очень хорошо водит, – покачала головой Даха. – Осторожно. Не лихачит никогда.
– Уже здорово, – сказал Маню, пытаясь улыбкой подбодрить жену. – Значит, ты зря паникуешь. Мало ли, может пробка на центральной трассе?
– Ну, может, – согласилась Даха, но потом снова вернулась к экрану. – А посмотри ещё в происшествиях. Что там, в том районе? Ну и потом по всей трассе? Ради моего спокойствия…
– Опа, лавина сошла, – удивился Маню. – В районе Мэрибель. Но ничего не говорится о пострадавших. Мимо деревни прошла.
Даха похолодела.
– А что там ещё есть, кроме деревни? Трасса не там проходит?
– Нет, что ты! Основная вот тут, видишь? – Маню мигом включил Гугл карты. – А Мэрибель аж тут. – Он подался вперёд и сощурился. – Постой-ка.
– Что? Что, Маню?!
Он ткнул крупным пальцем в сенсорный экран.
– Вот если на основной трассе – шоссе Бланш утром было перекрыто, то можно было поехать в объезд или через Салланш, или по старой дороге Рут д'Оэкс, по которой практически никто не ездит. А она идёт… – Даха следила напряжённо за указательным пальцем мужа, который привёл прямо к отмеченному зелёными ломаными холмами на карте спутника массиву Мэрибель. – Вот дерьмо! Прямо сюда…
Глаза Дахи в ужасе расширились.
– А большая лавина была?!
– Не знаю.
– Звони! Звони срочно! Спасателям! Полиции! Мэру! Всем звони! И я тоже! – закричала Даха.
– Но, дорогая, может, ты зря паникуешь? Может, они приедут вот-вот? – пробормотал Маню. – Зачем устраивать ажиотаж?
Даха выставила палец и покачала им грозно.
– Ажиотаж?! Там же моя Вика!!! Да пусть с меня три штрафа сдерут и визы лишат, если я просто так кипишь подниму! Это моя Вика!! И Мишка! Я его знаю! Он не опаздывает!
Маню моргнул, сглотнул и на всякий случай попытался отъехать в кресле на колёсиках от похожей на мини-но-очень-опасного-льва жены. Даха поймала спинку кресла и решительно придвинула его, как тачку, обратно к столу с телефонами.
– Уже звоню… – сдался Маню и набрал в поисковике контакты спасательных служб.
Солнечный ноябрьский денёк перестал быть томным.
* * *
– Шойгу на вас, французов, не хватает! – рычала Даха после нескольких бесплодных переговоров по телефону. – Расслабленные какие-то! Если никто не проезжал, дорогу можно чистить после дождичка в четверг только потому, что она второстепенная?! Тоже мне Европа! Знал бы ты, Маню, сколько у нас рекламы: «европейский уровень жизни», «европейский сервис», «европейское качество»… Тьфу! – И жалобно добавила: – А ведь могли наших просто не заметить, ведь если они там ехали, то ранёхонько!
Маню был расстроен тем, что расстроена жена, и готов был сделать, что угодно, но не знал, что.
– Может, в Шамони в вертолётную службу позвонить? – спросил он, сообразив, наконец. – Пусть хоть сверху посмотрят, как там дела.
– Точно! – воспряла Даха. – И я ещё Егору Доброву позвоню, если у него телефон не изменился. Он мужик хваткий и бойкий, а вдруг поможет как-нибудь… А потом ещё знаешь кому? – не договорила. Но затаила дыхание, потом решительно выдохнула и начала листать список контактов с таким видом, с каким в фантастических фильмах супермены выбирают оружие из арсенала. Затем приложила смартфон к уху.
Маню удивлялся новым граням своей жены: то девочка-одуванчик, то львица на охоте, то боевой бурундук, то нежная рыбка, то Клеопатра, то Белоснежка. Проще было предсказать сейсмическую активность во льдах, чем следующее настроение его Даши. Интересно, все ли русские женщины такие? До него донёсся голос «женщины-капитана подлодки, требующей подкрепление у адмирала напрямую». По-русски Маню не понимал, но звучало очень убедительно – он бы обязательно послал пару кораблей, бомбардировщик и связку мин, если б у него так просили.
– Здравствуйте, Валерий Иванович! – говорила на самом деле Даха, меряя широкими шагами кабинет Маню. – Вас беспокоит бывший секретарь Михаила, вашего сына, Дарья Иванова. Да, я тоже не ожидала, что буду вам звонить. Дело не терпит отлагательств. Не хочу вас пугать, но Михаил пропал. Не берёт трубку, не приехал в Париж в назначенное время. А он… – Даха чуть не проговорилась про переговоры, но вдруг застопорилась, вспомнив настроения олигарха, и в последний момент исправилась. – Он должен быть уже в Париже по делу. И не появился. Вы же знаете, что Михаил никогда не опаздывает.
Даха уткнулась лбом в холодное стекло и, выслушав царственное бурчание, отдалёнными раскатами долетающими до ушей Маню, ответила:
– Да я знаю, где он был и с кем. Сегодня в пять утра Михаил выехал в Женеву на арендованной машине из Шамони Мон-Блан. Красного цвета. Кажется, Рено. Он был с моей подругой, Викторией Ивановой. Нет, мы не сёстры, но я знаю её очень давно. Она мне почти как сестра. – Голос Дахи стал мрачным. – Нет, ничего не было подстроено. Нет, она не охотница… Что вы говори…те?! – Минутная робость, и вдруг Даха рявкнула басом на Париж под ногами так, что вековые стёкла задрожали, а Маню подскочил с кресла. Его хрупкая женщина рычала в окно, как голодный хищник: – Да вы вообще себя слышите, Валерий Иванович?! Я вам говорю о том, что с вероятностью в семьдесят процентов или даже девяносто ваш сын попал под лавину сегодня в Мэрибель, а вы о такой ерунде! Очнитесь! Или вам его хоронить предпочтительнее?! Смею, да. У меня прекрасная должность – друг называется. Звоню, потому что мне-не-всё-равно. А вам?
Она отбила звонок и выругалась. Насупилась на здание напротив, как мышь на крупу, и стиснула зубы. Потом стукнула кулаком по подоконнику со всей силы и повернулась к мужу.
– Хочу действовать. Не знаю как. С ума сойду! Посмотри ещё в ленту новостей. Все происшествия по пути Шамони-Париж. А я Доброву сообщу. – И хотя Маню ни слова не возразил, сказала строго: – Твой проект подождёт. А я буду ждать тебя потом из чёртовой Антарктики, сколько надо. Но Миша и Вика ждать не могут, если они под снежным завалом. Дерьмо!
– Я всё сделаю, любимая, – пообещал Маню, отчаянно вспоминая телефон коллеги из обсерватории в Альпах. Кажется, у того кто-то работал спасателем. Или волонтёром. Не важно, придётся выяснить.
В тот же момент раздался звонок. Опять непонятный русский язык. Надо его выучить.
– Да, это я, Валерий Иванович, – сдержанно и недружелюбно ответила Даха. – Да, в спасательные службы звонила. Они, как сонные мухи. И большую часть техники отправили на границу с Италией, там какой-то отель завалило снегом. Да, если что-то изменится, я позвоню. И вы звоните в любой момент.
Переговорив со всеми, кто мог хоть что-то сделать или подсказать, изучив от корки до корки свежие происшествия и в сотый раз позвонив по неотвечающим номерам Миши и Вики, Даха и Маню уставились друг на друга. Старинные часы с инкрустацией, которые прабабушке Манюэля подарил какой-то граф, показывали почти пять.
– Что теперь? – спросил Маню. – Будем ждать?
Даха покусала губы, и вдруг в её карих глазах зажёгся огонёк с чертовщинкой.
– Знаешь, отец Михаила – такой гад! Он реально может забрать компанию и всю жизнь Вике с Мишкой разрушить! Хочется ему фигу с маслом показать!
Маню побоялся высказать жене опасение, которое уже неоднократно приходило к нему на ум: будет ли кому и что разрушать? Но Даха даже мысли такой не допускала. И этим вызывала уважение и ещё больший восторг от того, какая ему досталась жена. А друзья всё отговаривали жениться на русской, с которой через интернет познакомился, чего только не говорили… Кретины они все, бёф!
Тем временем Даха продолжала говорить:
– Я не знаю, что с нашими случилось, но очень похоже, что на переговоры они не попадают. Пропали переговоры… И надежда на решение Мишиной проблемы, если они поженятся с Викой. Нет, выкрутятся они, конечно… Но, знаешь, Маню, меня аж выворачивает от того, что придётся все карты в руки этому самодовольному гусю Бургасову отдавать, – она сощурилась, как будто что-то затевала, и вдруг выпалила со слегка ненормальным, очень по-русски странным энтузиазмом. – А знаешь, что?! – Она схватила Маню за руки. – Не будем мы давать никаких козырей этому гусю! Мы пойдём на переговоры сами! Вместо Миши и Вики!
Маню сглотнул и вытаращился на жену:
– Дорогая, ты переволновалась. Как можно?
– Да так! – горела она идеей. – Мне знаешь, как Мишка мозг сделал подготовкой к этим переговорам? Он же из-за них и не хотел меня увольнять, понимаешь?! Я эти долбанные насосы знаю вдоль и поперёк. Ночами снились! И весь его новый проект, на который он хочет выбить финансирование.
– Но ты – не он.
– Да. Я и буду «не он». Михаилом у нас будешь ты!
– Что с тобой?! Я ни капли на него не похож.
– А никто из принимающей стороны не в курсе, как ты должен выглядеть. Михаила нет с соцсетях. Зато мою фотку помощница мсьё Одюльмера видела. Они меня ждали изначально, меня и получат. Ту же мадемуазель Иванову.
– Нет, моё сокровище, так нельзя. Я не говорю по-русски. И ничего не знаю про ваши насосы. И вообще, это какой-то водевиль.
– Ага, – радостно сказала Даха. – Вика ради меня устроила водевиль с устройством на работу и вызволением моего паспорта, чтобы ты и я, понимаешь, могли спокойно пожениться. А так бы ты опять уплыл в свои льды, и ещё три месяца или больше мы бы не могли расписаться. В общем, мы Вике должны. И так как раскапывать снег не в наших силах сейчас, мы будем делать то, что в наших – подменим ребят на переговорах и договоримся об инвестициях. Ты вон только что себе выбил. Теперь и Мише давай, обаяй соотечественников на всю катушку!
– Но нет, но… – моргал Маню, не веря, что это происходит на самом деле.
– Никаких «но». Весь товар изучать не нужно, я сейчас введу тебя в курс дела. Неужели ты, учёный со степенью, исследователь и бесстрашный полярник, не разберёшься? Признайся, ты боишься такой ерунды?!
Маню распрямил плечи и даже немного оскорбился:
– Ничего я не боюсь, но это попахивает мошенничеством.
– Попахивает, а не воняет. И мы ни у кого ничего сейчас брать не будем. Только презентуем, договоримся. Я столько презентаций перевела на своём веку, что и сама готова хоть пингвинам мороженое продавать.
– Но дорогая, а мой русский? Я могу только сказать «Спасиба».
– Главное, научись произносить: Михаил Черенцов. А про остальное скажем, что ты выучил французский. Иногда сыграешь. И акцента русского добавь.
– О, mon Dieux! Как?! Я не актёр…
– Ну, когда мы с тобой играли в полицейского и горничную, ты очень даже был актёр, – хмыкнула Даха.
Маню залился краской, однако тут же возразил:
– А что мы скажем, когда явятся настоящие Вика и Миша? Если явятся…
– Главное, чтобы явились, – помрачнела Даха. – Тогда и придумаем. Или уже будет всё равно… – на её глазах появились слёзы, но Даха тут же встряхнула головой, вытерла их и по-боевому задрала подбородок. – Будем молиться, чтобы Вика и Миша явились раньше Гала-ужина в замке Сен-Дени. А пока тащи сюда свой свадебный смокинг. Я тебе буду про насосы рассказывать.
* * *
Пятница, 17 ноября. Французские Альпы
Несмотря на то, что вставать в половину пятого утра для меня было смерти подобно, я заставила себя проснуться и теперь смотрела во все глаза. Люблю снег, особенно в таком сказочном антураже. Хоть доставай из сумочки блокнот и пиши сказку! Но темновато…
Из-за аварии, заблокировавшей вход в тоннель, мы съехали с трассы на дорогу поменьше, как указал навигатор, и миновали почти лубочную деревушку, уснувшую в предрождественском настроении под пышными белыми шапками. Ажурные снежинки, словно невесомые пёрышки, срывались с тёмных, громадных елей, утомлённых после долгого снегопада, кружили в свете фар на синем фоне и растворялись в белоснежной дороге и в сугробах по обе стороны.
Миша вёл спокойно и сосредоточенно. Красивый мой, любимый! Так хотелось как-то к нему поближе подсесть, но он строго велел пристегнуться, и всё внимание отдавал дороге. Жаль, радио не ловило, приходилось только слушать мерный гул нашего мотора, поскрипывание шин по снегу и периодическое вжик-вжик дворников на лобовом стекле. И на моего водителя поглядывать. Даже машин не было вокруг – ни встречных, ни попутных. Одна старая колымага будто из музея семидесятых, выехала из-за очередного поворота и скрылась за другим. А потом остались только мы, утро, которое для меня было ещё глубокой ночью, запах кофе и зимняя красота.
У Миши удивительная способность к концентрации, я даже немножко завидую. Если он за рулём, для него существует только дорога. А я личность, отвлекающаяся на красивости и мелочи, на снежинку прилипшую к зеркалу бокового вида или живописно торчащую сосну на утёсе, словно из поэмы Лермонтова. В такие моменты слова в моей голове сами складываются в строчки или чужие рифмы вспоминаются. А красивые обороты или эпитеты «en plein air» откладываются в ячейки памяти, как зарисовки у художника. Потом куда-нибудь впишу – главное, не забыть!
Рядом с Мишей, столь уверенным и надёжным, я совсем расслабилась. Даже немного ребёнком себя почувствовала, которого ублажают с удовольствием и готовы испортить подарками и сладостями, но теперь пристегнули к удобному креслу и ни-ни, велели не баловать. Сижу, слушаюсь, хотя так и подмывает спеть что-нибудь или пошалить. Пока держусь, про себя напевая всякие зимние песенки.
Я вспомнила про стиральную машинку, которую собиралась купить после укрощения удава, и прыснула потихоньку – так нелепо и смешно всё это теперь казалось. Ещё смешнее будет, если сам удав принесёт мне эту машинку домой. Это просто верх наглости, – сказала бы Ниночка. Но тогда я буду в честно завоёванной машинке стирать ему футболки после утреннего бега. Хотя у Миши ведь есть своя квартира в хорошем месте, в самом центре, возле Парка имени Октябрьской Революции с ещё дореволюционной кованой оградой. И Пушкинская рядышком – самая «гуляльная» улица из всех в Ростове. Там столько клумб и деревьев, кафешек и милых лавочек. И народ возле Публичной библиотеки устраивает флэшмобы или выступления, как на Старом Арбате. Как бы я ни привыкла к своей крошечной двушке, могу и переселиться. Вряд ли переселится ко мне он. Интересно, а Миша «усыновит» моего кота и канарейку Люсю? Придётся. И бугенвиллии я, конечно, не оставлю…
Машину чуть занесло, а меня вернуло из мыслей о будущем в настоящее. Миша напряжённо всмотрелся в дорогу. Мы проехали по-над пропастью, убегающей вниз в сизую даль с тёмными силуэтами елей. Над встречной полосой естественным козырьком нависла скала. Из-за поворота метрах в ста в свете фар растекалась белесая дымка.
– Какое странное облако! – беспечно сказала я. – Чешет пузо о ёлки.
– Чёрт! – бросил Миша.
Резко сдал назад – так, что у меня чуть голова от шеи не отвалилась. И со всей скорости въехал под нависшую над встречной дорогой скалу, почти нишу. Облако увеличилось в секунды, нарастая на нас с огромной скоростью, как выпущенный из бани пар. Земля загудела. Загромыхала чем-то. Всё перед автомобилем заполонила навязчивая белая мгла. В машину ударила страшная силища, вжав задом в каменную стену со звуком раздавленной консервной банки. Нас тряхнуло с боку на бок, и автомобиль встал обратно на все четыре колеса. Ветровое стекло залипло хлопьями бешеного снега. Боковые тоже. И ничего вокруг не стало. Кроме белизны и пятна ещё более яркой белизны в свете ошалевших фар. Что-то с грохотом пронеслось мимо нас. Камни? Деревья? Не знаю. Нас словно погрузили в стакан с молоком или в мешок с коробочками хлопка и оставили на самом дне.
От страха у меня пересохло во рту. Тело оцепенело. Я посмотрела на Мишу. Его лицо было белым, как марево снаружи. Одна рука вцепилась в руль, вторая в поднятый до предела ручной тормоз. Половина вещей из багажника каким-то образом оказалась в салоне, а в окно у заднего сиденья за Мишей, почему-то не ровно, а по диагонали, смотрел хищный чёрный камень, пустив по стеклу паутинку трещин.
– Что это было, Миша? – одними губами прошептала я, с трудом вспоминая, как дышать.
Он посмотрел на меня глазами, полными ужаса. Но увидев мой страх, сглотнул и с усилием воли попытался вернуть себе самообладание. Его побелевшие губы изобразили улыбку:
– Пустяки, Вика! Нас просто накрыло лавиной. Ничего страшного!
Что?!