— Ну, Иррандо, ну, прекрати! — смеялась я, вновь пойманная в его объятия. — Нам надо собираться на приём. Разве его Величество будет ждать, когда мы до…

И как тут договорить, когда губы так сладко запечатываются поцелуем? Ммм… Я снова опьянела, веки сами закрылись, пальцы потянулись к его взлохмаченным вихрам. Боже… как хорошо… Король подождёт…

Иррандо подхватил меня, как игрушку, и вернул на шёлковые простыни. Тело со сладким трепетом выгнулось в его руках. Вновь полетела в сторону его рубаха и моя сорочка. Мы так никогда не оденемся! И опять мир за прозрачным пологом кровати оказался забыт и брошен. Иногда мне даже стыдно, что мы проводим здесь так много времени… Стыдно и вкусно…

— В конце концов это наш долг перед страной, — с хмельной улыбкой проговорила я.

— Ты меня с ума сводишь, — прошептал Иррандо и томно прорычал: — Моя Анрри-и-ита…

Боже, какая у него кожа… атласная. Никогда не перестану изумляться! Губы оставляют то лёгкие, то влажные следы на теле. Кожа скользит по коже… Моя светлая по его бронзовой. Едва касаясь, нежно, и вдруг требовательно, жадно. До сплетения и ритма. До совместного взрыва и головокружения, до полёта. Ааа-ах!

Каждый раз с ним будто впервые… Ненасытно, яростно или плавно, танцующе, будто под звуки вальса над цветами корделии. А бывает и совсем медленно, смакуя удовольствие и созерцая друг друга. Мы — муж и жена! С ума сойти!

Сейчас я рассмеялась от счастья и взлетела, расставив руки и паря над Иррандо в воздухе, будто в воде. Как же он красив, мой муж! До сих пор необычно так называть Иррандо и оттого хочется повторять снова и снова: мой муж, мой! Идеален в каждом изгибе сильного тела, в каждой мышце, в каждом взгляде и в каждой улыбке… Люблю!

Я взлетала всё выше, но Иррандо подскочил и ловко изловил меня, будто сбежавшую из сетей бабочку. Наши глаза оказались напротив.

— Анрита, не улетай, так не честно, — сказал он, совсем расслабленный и оттого ещё более красивый. — Ты — моя жена.

Да, не честно, ведь он не полетит сам. У нас договор — в спальне Иррандо только человек, с драконом мы лучше полетаем над садами и рощами Дриэрры. Ещё одно удовольствие, от которого невозможно отказаться — совместные полёты! Правда, мне его скоростей никогда не развить… Зависть-зависть!

Иррандо опустил меня осторожно и вздохнул:

— Боюсь, король нам не простит, если не явимся.

— Можно отмазаться какой-нибудь сверхзадачей от Великого Ока, — хихикнула я.

— В следующий раз.

Ой, кажется в его карих радужках с ромбовидными зрачками снова загорелся огонь!

— Нет, Иррандо! — строго сказала я.

— Угу… — опасно томно.

— Всё, отворачиваемся друг от дружки и одеваемся!

— Ладно.

— И не подглядывай! — говорила я, натягивая на себя раз в десятый сорочку и слушая, как возится с одеждой Иррандо. — После этой ночи и этого утра я готова слопать слона, а у короля нас ждёт какой-то обедо-завтрак.

— Уже обед. Разве тебе хватит летающего слоника? — удивился Иррандо и звякнул чешуйками кольчуги. — Он же меньше пальца.

— Я про нашего, земного, — хмыкнула я, продевая руки в рукава платья. — Хорошо, поправка для непонятливых: я съем трёх перруканских козлов.

— Фу, они не вкусные.

— Тогда я съем тебя! — Я резко развернулась и увидела моего рыцаря-дракона во всём облачении — в серебристой кольчуге с алой лентой на груди, в тёмно-красной рубахе и штанах. И даже в сапогах. Точно так же он был одет в нашу первую встречу. Только злой был, а не сияющий, как сейчас. — Ну, как ты так быстро умеешь одеваться?!

— Нас специально этому учили. Как и обращаться в драконов, — хитро улыбнулся Иррандо. — И потом у нас нет всех этих завязочек и застёжек сзади. Давай помогу.

— Только чур платье больше не снимать!

— Угу… — и снова обжигающее дыхание на шее, у уха и тысяча мурашек по спине…

* * *

Через час мы не ступили на ступени парадной лестницы, как приличные, а, влетели на балкон верхнего этажа королевского замка, как запыхавшиеся перед лекцией студенты. Выдохнули и, пытаясь принять серьёзный вид, прошли по коридорам и залам мимо придворных и фрейлин. Мы остановились перед высокими дверьми в покои короля, ожидая, когда нас пригласит лакей. В моём животе урчало, словно там не бабочки порхали, как говорят почему-то, а медведи копошились после зимней спячки. Скорее-скорей бы обед! Или хотя бы кофе-брейк… Никогда в жизни я не была такой голодной!

— Ужасно стыдно, — шепнула я Иррандо, — что мы опоздали. Король всё-таки, а не председатель ЖЭКа.

— Не знаю, каков статус председателя джека в вашем мире. И это не важно, — прошептал в ответ Иррандо, — ведь мы не опоздали ни на секунду.

Он глянул на меня и расплылся в коварной улыбке. Ого, он меня троллит?! Быстро учится!

— Ах ты ж… врун, дракон Коро! — шёпотом рявкнула я.

И тут лакей торжественно объявил:

— Господа Избранники, его величество, король Дорризоэн Второй Справедливый, примет вас в обеденной зале незамедлительно.

«О боже, еда! Еда!» — внутренне возликовала я, и Иррандо был спасён. Временно…

И чего я такая голодная, уж не превращаюсь ли в дракона?

* * *

В центре большой, затемнённой залы с сотней начищенных до блеска канделябров, со стенами, отделанными болотно-зелёным камнем с белесыми и красноватыми прожилками, с посеребренной отделкой, стоял длинный стол, будто вырезанный из каменного монолита тёмно-шоколадного цвета. Уставленный блюдами и напитками на любой вкус, он вполне мог бы накормить всех посетителей в зале ожидания Казанского вокзала. Но, как выразился король, «мы отобедаем по-семейному, без посторонних». Кроме нас за этим столом никого не было, если не считать пятерых музыкантов, играющих на арфе и флейтах на постаменте в углу, и снующих туда-сюда слуг.

Я направилась было поближе к Дорризоэну, но Иррандо удержал меня, схватив за локоть, и направил на другой конец стола. Что ж, пока речь шла о еде, меня это устраивало, а вот перекрикиваться через весь этот зал было бы, по-моему, глупо. Король церемонно указал на угощения. С ещё бо льшим апломбом лакей объявил нам названия блюд. И с трудом вспоминая об этикете, я принялась поглощать всё ведомое и неведомое, как всегда обойдя вниманием перукканских слизней.

Иррандо тоже был голоден, но успевал отвечать на вежливые вопросы короля. А тот едва притрагивался к пище, потягивая в основном какой-то белый напиток из богато инкрустированного кубка. Когда мы уже насытились, Дорризоэн прекратил отпускать незначительные фразы и, отставив кубок, заговорил:

— Я хотел бы сообщить вам о воспитании наследника. В три года ему будут даны домашние учителя. В пять — начнутся занятия на выезде. А после шести лет наследник будет обучаться в Военной Академии и проживать там с другими мальчиками. Привыкать к управлению и строить отношения с подчинёнными лучше с младых ногтей, — сказал король, словно дело было решённое. — В десять он получит в командование небольшой отряд. В одиннадцать это уже будут драконы-огнеборцы из самых родовитых семей…

— Позвольте, ваше величество, — чувствуя раздражение от того, что всё решили за меня, я отложила крылышко в меду какой-то птицы, вытерла руки мгновенно поданным слугой влажным тёплым полотенцем и сказала: — А не слишком ли рано составлено расписание жизни для нашего сына? Во-первых, может родиться девочка…

Дорризоэн Второй Справедливый покачал головой.

— Маг-гадальщик сказал, что первым будет мальчик.

Я чуть воздухом не поперхнулась.

— При всём моем уважении к вашему величеству и устоям вашего мира, не стоит на это полагаться. Мой папа всех гадалок и предсказателей готов посадить за решётку по статье мошенничество.

Иррандо пнул меня под столом.

— Странная категоричность, — заметил король. — Я всё-таки склонен доверять.

— Воля ваша, — кивнула я. — Но относительно академий, отрядов и прочего всё это похоже на одну сказку. Встретились пастушка Маша и кузнец Ваня на лугу, он ей цветочек подарил, а она посмотрела-посмотрела на ромашку и в слёзы.

— Отчего же? — удивился король.

— Вот и Ваня сказал: «Отчего ты, Маша, плачешь?» А она: «Я представила, что мы поцелуемся, а потом поженимся. А потом у нас родится сыночек. Он пойдет пасти гусей. Одного гуся утащит лиса, а наш сыночек побежит её ловить, да не заметит корягу и полетит кувырком в глубокий овраг. И шею свернет. Насмерть»… Вот так и планы на нашего ребенка, вы уж простите.

Иррандо не сдержавшись, хмыкнул. Король широко раскрыл глаза.

— Но что же вы предлагаете, принцесса?

Я обернулась. Ах, это же он ко мне! Не могу привыкнуть, что я стала принцессой… Уже месяц прошёл, а я никак!

— Пусть сначала родится благополучно, когда родится, — развела я руками. — А там видно будет. А то и рождаться никому не захочется, если тут ждёт не счастливое детство, а список неотложных дел.

— Аня, — попытался удержать меня Иррандо, — не стоит.

— Как это не стоит? — возмутилась я. — Ведь говорят о нашем будущем ребенке!

— Но жизнь королевской особы всегда расписана и строго определена, — нахмурил брови король. — Так было веками. Долг превыше всего.

— А вы счастливы, ваше величество? — спросила я.

— При чем тут это? — поджал губы король.

— Я согласна, дисциплина — это хорошо. Меня папа тоже приучал к дисциплине: мороз -40, в классе никого нет, одна я сижу и учительница с красным носом. Ноги болят, а на тренировку всё равно ведут. Я не сачок, и ребёнку нашему тоже не позволю быть лентяем. В этом вы правы. Но нельзя же всё настолько регламентировать. И свобода тоже нужна. Ведь счастье в свободе! А счастливый король и о счастье людей будет лучше печься, правда?

Дорризоэн задумался, потом произнес глухо и совсем не радостно:

— О счастье люди будут заботиться сами. Дело короля — обеспечить закон и порядок. И процветание государства.

— Вы совершенно правы, ваше величество, — сказал Иррандо. — Простите мою супругу, она ещё слишком недолго живет здесь, в нашем мире. Ей сложно понять всё сразу.

Мне стало обидно, а короля откровенно жалко. После моих слов он превратился в насупленную печалью тучу. Я встала из-за стола, отбросив руку Иррандо, и направилась к Дорризоэну. Он посмотрел на меня непонимающе, всё ещё чем-то удрученный.

Эх, король-не-король, а человеческий фактор никто не отменял.

Я вздохнула и сказала:

— Ваше величество, вы такой добрый и хороший. И справедливый, не зря вас так назвали. Но очень хочется, чтобы и вы были счастливы! Простите, если чем-то огорчила вас! И мне рано делить шкуру не убитого медведя, и вам. Может, я что-то не понимаю, может, вы.

Король встал, огромный рядом со мной, шире, но ниже Иррандо, похожий на пожилого, горделивого льва и осанкой, и седой шевелюрой, и крупными, породистыми руками, унизанными перстнями. И я продолжила:

— Я абсолютно точно не буду с вами всегда соглашаться, ваше величество. А вы со мной. А Иррандо с нами. И это нормально. Дедушки и родители всегда ссорятся, когда речь идет о воспитании. Вот мой дедушка один раз папу из-за меня даже стукнул. Правда-правда. А вы же нашему будущему малышу почти дедушка. А нам — папа…

И, повинуясь инстинкту, я зажмурилась и обняла короля, как своего. Ведь родного я не увижу, а этот тоже человек, пусть с бородой и в мантии, и дочка у него умерла, и жены нет. Совсем один, бедненький. Как он может говорить о счастье, если сам его не имеет?

Вырываться король не стал, замер на секунду, потом похлопал меня аккуратно по спине. Сказал тихо, чтобы слышала только я:

— Умница, девочка.

Я с удовлетворением вздохнула и отстранилась. Иррандо, слуги и музыканты пялились на меня ошарашенно. А вот у короля взгляд изменился, подобрел, что ли.

— Давайте жить дружно? — улыбнулась я. — А, ваше величество?

— Давайте, — кивнул он, ещё больше поражая присутствующих.

— И давайте не кричать друг другу через пятиметровый стол, чтобы связки не сорвать. Мы пересядем поближе к вам, а?

— Пожалуйте, — согласился король.

Я отодвинула стул и села по его левую руку. Иррандо ничего не оставалось, как пересесть по правую. И Дорризоэн Второй Справедливый вдруг улыбнулся.

* * *

— Что ты себе позволяешь, Аня?! — гневно сверкнул глазами Иррандо, стоило нам вернуться в свои палаты. — Тебя не воспитали согласно этикету, я понимаю! Но это не кузнец из Эррадеи, и даже не я, это король! Ты должна понимать!

Я поджала губы.

— А чего ты на меня голос повышаешь?

— Так не подобает! — не успокаивался Иррандо. — Так нельзя! Невозможно!

— Король, между прочим, тоже человек. И я — человек, и наш будущий малыш! И я не буду кивать на всё согласно. Я не инкубатор и не бесправная молчаливая прислужница! — я тоже не сдержалась и заговорила громче. — Говорить надо всегда! Нам языки даны не просто чтобы целоваться!

— Я знал, что с тобой будут проблемы…

— Ага, ты знал, зачем же женился? — насупилась я. — Ну да, ну да, выбора не было.

— Женился, потому что люблю, — грозно и совсем не ласково буркнул Иррандо. — Но не собираюсь из-за тебя краснеть. И так уже весь двор говорит о твоей невоспитанности невесть что! Я молчал, но ты решила добраться со своими феминистскими штучками до самого короля!

— Ах так? Какая есть, я тебя не устраиваю?! Тебе стыдно? — возмущение вскипело во мне. — Так имей в виду, тебе самому надо быть достойным короля, чтобы короля воспитать. А королю не бывает стыдно! Он устанавливает законы и тенденции, понял? И не расшаркивается перед сильными мира сего: как скажете, чего угодно… Фу таким быть!

— Анна!

Офигеть, он меня впервые так меня назвал с того самого дня, когда мы победили первого Маркатарра! Негодование било по вискам и требовало выплеска. Я схватила первую попавшуюся фарфоровую безделушку и швырнула об стену. В Иррандо не целилась, ещё порежется, но тот отскочил, побагровев:

— Да как ты…?!

— Смею. Я — принцесса, — сказала я и, взлетев, понеслась в сад. Подальше от Иррандо. Пусть побудет сам. Тоже мне, дракон Коро! Опустилась за колючие кусты с красными ягодами. Дышать было трудно. И тошнило почему-то. Я нервно освободилась от платья и осталась в одной нижней сорочке. Всё равно сад только наш, и здесь никто меня не увидит, кролики не в счёт. Выдохнула глубоко. Услышав треск и шелест за плечами, обернулась и бросила в сердцах:

— Уйди, Иррандо!

Да так и не закрыла рта: из кустов выступил Маркатаррский колдун со сверкающим голубым ошейником на шее. Позади него в ветвях стояли две фигуры в голубых хламидах — маги. Кажется, старый, один из одиннадцати Сауронов, и молодой, безбородый совсем.

— Что, ведьма, не ожидала?! — расхохотался чернолицый колдун в защищающем от солнца плаще.

— Скорей! У нас мало времени! — крикнул громким, испуганным шёпотом молодой маг.

Колдун выставил руки с растопыренными пальцами, маги по бокам зажгли жезлы, и меня закрутило сине-зелёным вихрем, отрывая от земли. Ой…