Не зная, какой ещё гадости ожидать от Ланы и не желая встретиться с представителями муниципальной опеки, приставами или армией тренированных зомби, я взял Марусю в охапку, снял квартиру посуточно и отключил телефон. Отцу звонить не стал, я заранее знаю, что он скажет. Что я дурак, и он говорил. Нет уж, весь мир подождёт, пока я не получу результаты анализа на ДНК и не пойму, что делать дальше. Я объявляю период тишины.
Сердце моё тоже замерло.
Маруся наелась всякого неположенного и заснула за мультиками на чужом диване. А ко мне сон не шёл. Душу крутило, и завтра представлялось мрачным, топя меня в отчаянии. Конечно, сдаваться я не собирался, я разрабатывал стратегии. То читал на юридическом сайте вопросы об опеке, ковырялся в форуме «не отцов», таких же, как я, кретинов, обманутых своими жёнами. Никогда не думал, что их столько! Натуральная эпидемия! И ни одного счастливого финала…
Я думал о Кате. То, что Маша будет её ребёнком, уже казалось вопросом решённым, но будет ли Катя счастлива, узнав это? Или больнее будет осознать, что у неё украли три года жизни с собственным ребёнком? А ведь есть ещё её бывший муж. Неизвестно что за фрукт, впрочем, ясно, что подлец. Вдруг он станет предъявлять претензии на Марусю? Я заранее его возненавидел и снова вернулся мыслями к моей Ромашке.
Катя, моя нежная Катя, не задумываясь, сказала, что меня любит, что нас любит. Но вдруг всё изменится с результатом теста? Вдруг она не поверит в то, что я не знал?! Увы, она ничего не ответила на мой глупый вопрос о преступнике. И правда, зачем ей преступник? За похищение детей можно лет на пятнадцать сесть… А Машу я не отдам.
К полуночи я перешёл к проработке планов поведения в самом худшем варианте. Если я не отец, и Катя не мать, в России оставаться не вариант. Марусю отберут в два счёта, и в Европу не выпустят без разрешения другого родителя. Значит, остаются безвизовые страны. Например, Грузия. Они, кстати, не подписали договорённость с Россией о выдаче преступников. Я говорю по-английски, у меня есть опыт и диплом, работу найду. Это, конечно, всё выглядело идиотизмом, но будут ли у меня другие варианты? Я был готов на что угодно, лишь бы защитить Марусю. А как уговорить Катю? Вдруг она не согласится?
Сердце моё бухнуло и заныло.
Нет, я категорически не согласен выбирать между ними обеими, я хочу их со мной! Всегда! И допущение, что это невозможно, разрывало меня пополам. От подобных мыслей дыра в моей груди увеличивалась с каждой секундой, словно рваная обшивка на дирижабле, летящем в преисподнюю. Но и туда надо отправляться, имея план и стратегию развития. Так что я стал читать про жизнь в Грузии и про все остальные безвизовые страны.
В шесть утра я заснул, почти в восемь меня разбудила Маруська. Правда не прыгала по мне, а тихонько прошушукала на ухо:
– Мапа, мапа, ты спишь? Если спишь, спи, только я кушать хочу.
Я прижал её к себе, крошечную, тёпленькую, и закрыл глаза.
– Мапа, а мы в садик пойдём?
– Не знаю…
– А в палк?
– Может быть.
– Улааа!
– Может быть ещё не значит «да».
– Улааа!
Вот и что ты будешь с ней делать?
Она всё-таки вырвалась и запрыгала. Я осторожно спустил её на пол, встал, свежий, как ходячий мертвец, с дырой в груди, будто гаубицей жахнуло, и пошёл к холодильнику за запасом Агуши. Вручил его Маруське. Сунул голову под ледяную воду в ванной и аж подскочил, отфыркиваясь.
– Мапа – конь, мапа – конь! – засмеялась Маруська, заглянувшая в ванную за мной.
– Скорее олень, – пробормотал я.
Всё, период паники кончился. Идём в наступление. И я включил телефон. Я заплатил за экспресс-тест и прибавил ещё сверху за супер-экспрессивность, так что, мало ли, вдруг готово? Сердце ёкнуло в надежде.
Меня засыпало смсками и пропущенными звонками со всех сторон. Хорошо, что они не снег – до вечера не откопался бы. Не позвонил мне только ленивый. Наш программист. Я начал пробираться через сообщения, и вдруг раздался звонок.
Лаборатория! Душа сжалась, и я провёл пальцем по экрану телефона.
– Андрей Викторович? – произнёс женский голос. – Вы заказывали экспресс-тест ДНК, он готов, приезжайте, пожалуйста.
– Говорите! – скомандовал я, готовый к худшему. Теперь у меня на него тоже был план.
– Извините, мы не можем сказать вам по телефону, вы должны приехать.
– Чёрт! Ладно, еду! Уже еду! – буркнул я и принялся собирать Маруську.
* * *
Сонная девушка на ресепшене, та же что и была вчера, выложила мне скреплённые скрепкой бумаги с какими-то таблицами. Маруська принялась раскладывать листовки по кожаному дивану для посетителей, шагая пупсом между ними, как по улице. Я вчитался в таблицы и ничего не понял.
– Где вывод?! – распсиховался я.
– Вот же, молодой человек. – Девушка привстала и ткнула пальцем в конец страницы. – Смотрите, тут написано: вероятность отцовства 99,9 %.
– И что это значит? – сглотнул я, покрываясь мурашками с ног до головы.
– Что вы отец.
– Это точно? Я?! – у меня аж ком встал поперёк горла. – Это точно?!
– Конечно, вы. Без всякого сомнения!
И в моей темноте вдруг включился свет. Люстра на тысячу солнечных лампочек, аж глаза заслезились. Я подхватил Маруську на руки и закружил, целуя во все места.
– Моя! Моя! Моя!
– Ой, мапа! – взвизгнула доча. – Не целуй насмелть!
Только что вошедшие посетители уставились на нас с недоумением, а девушка у стойки заулыбалась. Вне себя от радости, я поцеловал её в щёку, женщин на входе и даже старика, подхватил бумаги и выбежал из лаборатории. Маруська весело лепетала, сердце моё прыгало, как хмельной весенний заяц. И я вместе с ним, с дочей на руках. Кажется, я так не радовался даже когда она родилась…
Только у машины я остановился и вспомнил про вторую бумажку. А Катя?.. Глянул в неё и прочитал: «Вероятность материнства 0 %». На одно мгновение стало за неё больно – бедная моя Катя! Я прочувствовал сегодня ночью, каково это – терять ребёнка, я чуть не умер от одной только мысли! Как же больно было ей!
Но в следующее я решил: «Она не потеряет! Больше не потеряет!» Я отчаянно хотел поделиться с ней счастьем! Его было много – хватит на нас троих! А Лана? А чёрт с ней, с Ланой, после вчерашних выбреков даже показаний няни хватит, чтобы на суде Марусю отстоять. Никто мне не указ, ни префекты Москвы, ни вся судебная система. Она моя дочь! И точка.
Я усадил Маруську в машину и набрал номер моей Ромашки.
– Андрюша, – раздалось взволнованное и сонное, – наконец-то, Андрюша!
– Мне очень нужно тебя видеть! – сказал я.
– И мне тебя тоже! Ты… в порядке?
– Ещё в каком! – воскликнул я. – Я сейчас приеду, можно?!
– Конечно, только я не дома.
– Уже на работе? – удивился я.
– Нет, я у Ланы.
– Где?!
* * *
Мы встретились в входа в Парк Горького, через улицу от дома, где снимала квартиру Лана. Маруська ломанулась на площадку, а я смотрел на мою Ромашку, тоже не выспавшуюся, бледную, но красивую, и не знал, что и думать.
– Она улетела в Москву первым рейсом, – сказала Катя, мягко улыбаясь, – и оставила ключи мне – передать хозяйке.
– Угу, поехала строить новые козни со своим папашей! – буркнул я.
– Нет, – покачала головой Ромашка, – суда не будет. Ваше прежнее соглашение по опеке остаётся в силе. Она пообещала. Попозже ты и сам можешь с ней поговорить, когда самолёт приземлится.
Я усмехнулся и покачал головой.
– Прости, Кать, я не верю. Этой стерви только деньги и нужны в этой жизни! Ничего святого, она не ты!
– Нет, Андрюша, ты не прав, – спокойно, но твёрдо сказала Катя, и я заметил новые оттенки в её интонации, в ней больше не было неуверенности. – Человеку, который отказался от подаренной квартиры, важны не только деньги.
– Кто отказался? – не понял я.
– Лана отказалась. Я пришла отдать ей квартиру, чтобы она не разлучала вас с Машей.
Я вытаращился на Катю, изумлённый, а она продолжила:
– И она отказалась. Хоть и не хочет больше брать у тебя денег, а отец не даст, если она откажется от суда. Это он настоял, кстати. Знаешь, до меня дошло вдруг, что человек совершает дурные поступки, когда их от него ожидают.
– Нет, погоди, – я положил руку на Катино плечо, – ты серьёзно? Ты за нас решила отдать свой дом?
– Ну да. Эта квартира всё равно не принесла мне ни одного дня радости… Только Лана не взяла. И пообещала, что судебный иск закроет.
– Вот так ничего и не взяла и взамен не потребовала? – не верил я своим ушам. – Эта стерва чебурашкообразная?
– Ну как, не взяла, взяла… – улыбнулась Катя, и не успел я воскликнуть «Я так и знал!», как она добавила: – Розового слона.
– Кого?!
Похоже, вид у меня был идиотский, в целом, я себя идиотом и почувствовал, а Катя рассмеялась:
– Ну Жирафа не было, пришлось отдать слона. Розового. Надувного. Как в Симороне. Воображаемого.
– А почему не было жирафа? – моргал я. – И при чём здесь вообще жираф?
Катя хихикала, смешно морща нос:
– Потому что до некоторых доходит, как до жирафа! До царевичей сетевого королевства!
– Ты обо мне?
– Ага, – кивнула Катя, забавляясь. – Я всё думала, что у сети неправильно название, а теперь поняла: самое то! «Жираф»!
Хм… Она надо мной смеялась. Явно. Странное ощущение, обычно надо всеми подшучиваю я. Оказывается, это самую малость обидно… Или нет?
– То есть ты хочешь сказать, – вошёл в роль тугоумного я, – что я тупой?
Катя улыбнулась и обняла меня:
– Я хочу сказать, что ты – самый лучший на свете папа. Мапа. Мапочка. И это понятно всем, в том числе и Лане. Так что будь им дальше.
От её тёплого прикосновения я расслабился, сердце распустилось, и я обнял её тоже, заглянул в глаза:
– Спасибо тебе! Ты меня всегда удивляешь! Ты – самая необычная женщина на свете!
– Это хорошо или плохо? – спросила Катя, нежная, как цветок, в моих руках.
– Это хорошо, очень хорошо! – ответил я.
Маруська почти перелезла через ограду к карусели с жирафами, зебрами и прочим сафари. Часы на башне ЦУМа пробили девять. Пожилой кассир открыл окошечко касс на карусели. Кажется, и универмаг открылся… У меня созрело решение. Точнее, созрело оно ещё ночью, но сейчас я понял: медлить нельзя.
– Ой! Мы опоздали на работу! – воскликнула Катя.
– Ну и шут с ней! – махнул я рукой. – Покатаешь Марусю на карусели? А я отлучусь на минутку.
– Доверяешь мне? – улыбнулась Катя.
– Тебе – да!