Вот гад! Негодяй! – хотелось мне крикнуть громко, чтобы эхом под потолком разнеслось, но кóзлы очень пригодились. Вот почему именно подобные гады знают толк в жизни?! И умеют её портить приличным людям, если вдруг не вздумают помочь, чем ещё больше в тупик поставят.

– Шест потом подвезут, – сказал лысый строитель и, осмотрев меня с ног до головы, понимающе осклабился. – Так ваш этот… молодой человек передал.

Я моргнула. Строители вышли сами. Очкастый подмигнул мне:

– Пилон – это круто! Всегда хотел, чтобы жена меня так развлекала.

– У тебя жены нет, – хмыкнул второй.

– Но будет же!

Они вразвалочку пошли вниз по лестнице, а я захлопнула поспешно дверь.

Ненавижу! Ненавижу своё качество моргать и теряться, когда над тобой откровенно издеваются: шуточки-шуточки-шуточки… Тьфу! Я только в задний след начинаю придумывать: я сказала бы то или то. Намазывая розоватый киселеподобный клей на обоину, я представила, как заехала бы царевичу папкой в лоб. Красной, толстой! С его чёртовыми договорами!

Не знаю, чего я так раздухарилась? Обычно до драк даже в воображении не захожу. Может, всё от того, что хотя глаза его смеялись надо мной, я почувствовала волнение, когда он взял меня на руки. И потом, когда Андрей Викторович наклонился ко мне и тоном киношного злодея сообщил, что ремонт – дело сложное.

Будто я не знаю! Но чёрт! «Маленькая девочка с косичками» внутри меня смотрела на разрумянившегося вампира, раскрыв рот, и была готова ему сдаться. Или наоборот, взрослая была готова, а маленькая девочка залезла под кровать. Я в них запуталась! В общем, ненавижу быть объектом для шуток!

Я была зла. Даже на то, что царевич спас вроде от оскальпирования. Надо было бы «спасибо» сказать, но я злилась и ходила по квартире, как крокодил на выгуле, тихонько рыча себе под нос разные гадости. Всем повезло, что я живу одна!

Правда, я себя такую не люблю. На самом деле я – хорошая, добрая, спокойная и ни разу в жизни никого не ударила, хотя слегка завидовала девушкам, которые могут картинно и красиво залепить пощёчину. Жаль, не проводят по этому лайфхаков, да я бы и не смогла всё равно…

От злости я даже посмотрела в Ютубе девушек на шесте. Удивилась, честное слово: думала, это стриптиз и разврат, а мне попалась какая-то гармоничная француженка, выступающая на Пальм-Бич. Очень было красиво! И музыка, и море на фоне, и ветерок, и сама девушка со своим акробатическим танцем. Атлетически сложенной артистке я поставила лайк, а потом посмотрела на собственные руки и ноги и поняла, что с шеста я максимум могу сползти, как тесто с вилки. Скорее всего вниз головой и со множественными переломами.

Обычно я бы закрыла ролик и забыла, а тут, когда козлы мозолили глаза и память хранила язвительные шуточки, меня дерзость разобрала! Вот так бы взять и научиться элегантным головокружительным трюкам, как эта красавица на шесте! Чтоб увидел, облизнулся, а я гордо ушла в закат… ну, или просто на другую работу.

Когда я с горем пополам приклеила две обоины, позвонила Агнесса.

– Ну как, девочка, купила обои?

– Купила. Сейчас в процессе, клею. – Дышать было нечем, и я открыла окна.

– Вот умница! Слов нет, какая ты умница! Я была уверена, что наш разговор пойдёт тебе на пользу.

– Угу. – Мне хотелось нажаловаться ей или кому-нибудь на проклятого царевича, но второй волны хихиканья над собой я сегодня не перенесу, поэтому смолчала. Как всегда, впрочем.

– А я тебе помощника нашла для ремонта, хороший такой парень! И симпатичный!

– Не нужны мне никакие помощники! – возмутилась я и тут же выпучила глаза, потому что с таким трудом приклеенная полоса вздулась и начала отваливаться от стены. Я сглотнула: – Или нужны…

– Нужен, конечно! – воскликнула Агнесса. – Кстати, он уже едет у тебе.

– Ну зачем…

– Солнце моё! – воскликнула Агнесса, и при её возгласе спрятавшееся за облако солнце выглянуло, словно она его позвала. – Во-первых, я решила за тебя взяться. Утром ты мне совершенно не понравилась! А во-вторых, Славику нужно перевести какое-то письмо на английский. Ты же поможешь?

– Как будто у меня есть выбор, – вздохнула я.

– Выбор всегда есть, – хихикнула Агнесса.

– Но твой неизвестный Славик ведь уже едет!

– Он не неизвестный, а очень хороший. Чайные церемонии проводит, йогой занимается, а ты, конечно, можешь ему просто не открывать.

– И умереть от неловкости под дверью, – ещё тяжелее вздохнула я.

В дверь постучали – звонка-то у меня до сих пор нет. Я отключила развесёлую доброжелательницу и пошла открывать.

Кажется, мир, начиная с царевича, Агнессы и собственного предательского пианино, решительно собирался довести меня до белого каления! А ведь до вчерашнего дня так всё хорошо было! Тихо! Хоть в гроб ложись и крышку изнутри гвоздиками забивай… Но теперь даже солнце, заглядывающее в окна, сообщало: нет, мы от тебя не отстанем!

В последний момент я вспомнила о неприличности своей майки и натянула сверху старую рубашку. Снова почувствовала раздражение: а некоторым Жирафам даже на такую маечку наплевать! Почему-то было очень неприятно, что меня совершенно не воспринимают, как женщину, хотя я сама долго этого добивалась…

Я открыла дверь и изумилась: передо мной стоял натуральный будда, только со светлыми, пшеничными почти кудрями, лучистыми глазами и добрым, загорелым лицом. Если бы Агнесса не сказала, что он занимается йогой, я бы и так догадалась – у подобного рода парней, существующих в параллельной от меня реальности, всегда присутствует подчёркнуто незамутнённый взгляд, спортивная стройность, хвостик на затылке и деревянные браслетики на запястье – где они только такие берут? Парень ясно улыбнулся мне и сказал:

– Привет, ты Катя? Я от Агнессы. – И шагнул в квартиру, будто я его приглашала.

Мой взгляд приклеился к жёлтым замшевым ботинкам, на которых обычным красным фломастером был выведен иероглиф.

– Это Ом – знак Бога – пояснил блондин-будда и снова улыбнулся, как ясно солнышко.

– Привет, – ответила я, завязывая на узел концы клетчатой рубашки, понимая, что если её так и оставить, то шорт будет не видно – вид не очень. И заметила ворчливо: – Вроде бы не хорошо Бога на ботинках рисовать.

– Если Бог – всё и везде: в воздухе, в воде, земле и в живых существах, – широко обвёл вокруг себя рукой парень, – думаешь, его нет в моих ботинках? – и, моментально разувшись, пошёл в комнату, как к себе домой.

Ещё один лозунг последних суток: здравствуй, бесцеремонность. Куда подевались интеллигентные, воспитанные люди? Вот сосед у меня с четвёртого этажа только и остался. Вежливо здоровается и проходит мимо. Чинно, спокойно. Не то, что эти все…

– Я, кстати, Слава. Говорят, тебе надо обои поклеить?

– Интересная концепция, – ответила я, торопясь за ним. – А тебе, говорят, перевести что-то надо? Я, правда, о помощи не просила.

– А зря, – улыбнулся Слава и показал на обрушившиеся на пол плоды моих семи потов и половины дня, а потом заявил тоном тренера по саморазвитию: – Уверен, что переводишь ты гораздо лучше!

Это меня окончательно вывело из себя.

– С чего бы вам быть в этом уверенным?! – вскипела я. – И с чего такая фамильярность?! Мы не знакомы, а вы уже на «ты».

– Уже познакомились. У тебя вид умный. Ответственный, как у отличницы. Вряд ли ты будешь работать где-то, если не уверена в том, что выполнишь всё на пятёрку, – как ни в чём не бывало просиял Слава. – А Агнесса сказала, что ты – переводчик.

Мне стало неловко за собственный выпад. Я даже окинула себя взглядом: неужели отличницы выглядят вот так: в старых рубашках, завязанных узлом на животе, коротких шортах и с волосами дыбом, частично вымазанных в клею после того, как обоина мне на голову свалилась?

Слава тем временем расстегнул куртку. На красивой шее у него тоже были деревянные украшения, под курткой голубая футболка.

– Ну что, приступим?

– Это неловко, – пробурчала я. – Я вас не знаю, вы меня тоже. С чего бы вам мне помогать?

– Будем считать это бартером, – ответил незваный гость. – А потом мне Агнесса столько про тебя рассказывала, что я тебя заочно знаю. Помочь хорошему человеку – плюс в карму.

– А плохому?

– Два плюса, – показал мне белоснежные зубы новоявленный будда. Влез на козлы, потрогал стену и спросил: – А ты что, стены не грунтовала?

– Нет.

– Потому и отваливаются. И окна закрой. От сквозняка обои тоже отваливаются. Я сейчас сгоняю за второй кистью, стену промажем для начала, а ты пока чайник поставь, – сказал Слава. – Только не заваривай, чай у меня с собой. Хороший.

Так же мгновенно он обулся и открыл дверь.

– А письмо? – спросила я, сбитая с толку и вообще со всего активностью просветленного гостя.

– Сначала обои, – ответил он, выходя.

А потом Слава пришёл, вооружившись новой кистью, снял куртку и заварил как-то по-особенному пуэр. Достал из кармана две крошечные чашечки, мигом освоившись у меня на кухне, как у себя дома. Я вот так не умею. Это видимо талант такой!

– Чай надо пить правильно, – сказал Слава, разливая по чашечкам коричневую жидкость, – чтобы пришло успокоение, насыщение вкусом и радость жизни.

Я вздохнула и стала учиться пить чай правильно, слушая вполуха, как красивый молодой человек с добрейшей улыбкой рассказывает о чайной традиции, Китае и философии. А мне то и дело приходил на ум киношный злодей – царевич. И его руки горячие, и глаза с насмешкой, и бледное, но чертовски привлекательное лицо.

Ну почему я такая? Тут вроде бы такой молодой человек положительный рядом, внимание оказывает, помогать собрался, а мне ему хочется сказать: эй, хороший парень, отойди, пожалуйста, в сторонку, ты заслоняешь мне вон того беспардонного мерзавца!