К ночи, когда джайна Фло, наконец, вывесила бумажку с дежурствами и пожелала спокойной ночи, девчонки собрались на совет. Урожай первого дня был впечатляющим: три жалобы декану за несоблюдение приличий новыми мухарками и неуважительное отношение к мужчинам. Один олух с косами получил подзатыльник, когда попытался вытеснить Грымову с занятой скамьи "якобы не для женщин", другой был доходчиво послан, третий случайно упал лицом в суп в столовой. Ещё у ректора лежали две записки от преподавателей о моём несоответствии выбранным курсам и докладная об «унижении чести и достоинства благородного представителя высокого сословия» от ощипанного Юджина с подписями свидетелей.
Ректор был уже не так добр, когда вызвал нас вечером, и его наливные щёчки багровели и вздрагивали от гнева.
— Я не потерплю! — доходил он до фальцета и задирал вверх кулак. — Женщины должны вести себя достойно, откуда бы они ни прибыли! Только шесть лет прошло с того дня, как женщинам вообще было позволено наряду с благородными юношами получать знания здесь, в святая святых, но это не значит…
Далее следовала долгая тирада, на которую Рита сдержанно ответила:
— Наша задача защищать дживу. И мы защищаем. Увы, не все благородные юноши ведут себя благородно.
— Только по просьбе советника его Величества я допустил этот хаос, разрешил женщинам собраться в какой-то преступный отряд… — буянил ректор. — Но вести себя дерзко я не позволю!
— А мы сюда не очень-то просились, — огрызнулась Грымова. — Верните нас в наш мир, и дело в шляпе.
Ректор опешил и моргнул на гребчиху, как попугай, с клетки которого только что содрали покрывало. Видимо, понял, что сморозил лишнее.
— Нет, вы учитесь, — снизил он тон, — но прошу соблюдать правила, и стараться. Преподаватели жалуются и говорят, что всё безнадёжно. Джива — это, конечно, редкий дар, но у меня план по успеваемости, и ему надо соответствовать. На Храм знаний равняются все учебные заведения!
«И вовсе я не безнадёжна!» — подумала я, но промолчала. Никто меня не спрашивал, чем я вообще хочу заниматься и чем не хочу. Ну да, на практических занятиях мышь не смогла сонастроиться с моими вибрациями из-за визга. Я очень старалась, честно! Но когда мне на ладонь посадили упитанного мыша размером с крысу, с розовыми лапками, лысым хвостом и усами — визг случился как-то сам. Боюсь, у грызуна теперь психотравма, и он уже никогда не захочет сонастраиваться с людьми. Как и другие усатые участники сегодняшних энергетических занятий.
Вторую записку написал обо мне преподаватель по боевому мастерству. Статный и весьма симпатичный джи Агоре был очень доволен Ритой и Грымовой. Однако он развёл руками, когда я забилась в угол комнаты, вместо того, чтобы выйти на бамбуковый коврик с низкой, но очень угрожающей сущностью. Кажется, это была девочка. Или мальчик. Я не поняла, потому что испугалась. Глаза были такие чёрные и агрессивные. И кулаки. Даже не знаю, как я не телепортировалась куда подальше. Джи Агоре с состраданием посмотрел на мои вялые мыщцы, на дрожащую нижнюю губу, распахнутые глаза, которые забыли, как моргать, и покачал головой. Да, я готова была только расплакаться, а никак не к бою…
Писать дурацкими палочками у меня не получалось, а из лекций об энергетических сущностях, мистической душе воды и силе эфирного тела я запомнила только треть — ту, которая была очень похожа на сказку. Особенно о воде мне понравилось — нам рассказали, будто она дышит и чувствует всё, передаёт не только звуки, но и эмоции. Будто бы можно, напитав чистой любовью воду, вылечить кого-то, или, наоборот, убить, если отравлять воду злыми словами и недобрыми чувствами. И будто бы море поглощает целые города и смывает их ко всем морским дьяволам, если жители на суше погрязли в пороках и негативе. Меня эта история заворожила, в голове сами собой начали складываться стихи… Но когда меня спросили, что я думаю о хранении воды в кувшинах и как кипячение влияет на душу воды, я только пыталась выкинуть из головы нахлынувшие строки и ответила какую-то ерунду.
В общем, из меня не получилось ни звезды, ни Гарри Поттера, ни даже мало-мальски приличной студентки.
* * *
Девочки расселись на полу, подложив под себя подушки, и громко обсуждали сегодняшний день.
— Им от нас явно что-то надо, — безапелляционно заявила Рита. — Возможно, не от нас, но от Таси точно.
— Да-а, ректор аж испугался, когда я ему сказала, что шёл бы лесом и отпустил нас, — сжала кулаки Грымова.
— Поэтому я считаю, — понизила голос Рита, — что мы должны играть в свою игру.
— В какую? — подалась вперёд я. — Главное, чтобы нас не раскусили…
— Зубы обломают, — сказала Крохина. — Выкладывай, Рита.
Риточка разрумянилась и заговорила ещё тише.
— Нам заявили, что к себе домой мы не можем вернуться по двум причинам. Первая — привязка чёрной жемчужиной. Вторая — у Таси не хватит сил. Значит, нам нужно плевать на всю их успеваемость и сосредоточиться только на том, чтобы Тася стала сильнее. А ещё на том, чтобы снять приворот. Сегодня я поболтала немного с целителем из больницы, так вот он очень удивился. Потому что про то, что кому-то в Храме знаний нужно снять чёрную жемчужину, он слыхом не слыхивал.
— Ну, так это же тайна, — прошептала Аня Фуц.
— Привороты, как мы слышали, ставят и другим, — возразила Рита. — Возможно, кому-то просто не выгодно его снимать?
Я молчала, медленно поглощая засахареные фрукты из вазы. Трюфели куда-то делись. Жалко, что Киату в ванной комнате меня не ждал. Его губы были вкуснее, чем эти фрукты.
— Тася! Тася, а ты что скажешь?! — рыкнула Грымова.
— Так просто её не снять, я уже спрашивала у Киату, — ответила я задумчиво.
— У кого? — уставились на меня девочки.
— У похитителя, — моргнула я и, понимая, что сейчас меня четвертуют, Ой. И поспешила добавить: — Я только за этим и метнулась, потребовать. Нам же всем домой надо.
— В тюрьму?! — опешила Грымова.
— А он… не в тюрьме уже… Я правда больше не буду перемещаться, буду силу копить. Честно-честно…
— Смотри у меня, выдра, — вырисовался перед носом кулак Крохиной. — Тут и так шатаешься, а ещё и энергию тратишь почём зря.
— Я не зря, — надулась я.
— Не обижайте Тасю, — шикнула Рита. — Не полезли бы вы драться в парке, сидели бы сейчас все в Сочи.
— Это ещё неизвестно, — покачала головой Крохина. — Если, как сказал Джуй-волшебник, всех джив в момент пробуждения тянет в этот мир. Значит, Тася бы все равно тут оказалась. Только бы прихватила с собой весь лагерь, и коней двинула.
— Этого никто не знает, — буркнула Аня Фуц, — главное вернуться поскорее. Меня бесят эти их надутые пацаны со своей «мухарка фу».
— Но есть же и симпатичные, — мечтательно вздохнула Грымова.
— Принц Аридо не про тебя, — хмыкнула Крохина.
— Это ещё почему?! — у Грымовой чуть глаза не выпали от возмущения. — Он блондин, и я — блондинка.
— Я тоже почти блондинка. Была, пока не перекрасилась, — хохотнула Крохина, — и что теперь?
— Ну вас всех! — разозлилась Грымова. — Я же не говорю про тебя и Витю Козлевича! Ему, между прочим, нравились всегда тоненькие, как Таська!
Крохина насупилась. Я на всякий случай села на подушку поближе к Рите и тихо вставила:
— А мне Козлевич ни капельки не нравится. Вот совсем никак…
Грымова продолжала:
— Я к Аридо подходила, когда вы все были заняты. И мы так мило поболтали. Он чуть с лестницы не упал, а я поддержала.
Девчонки прыснули, и я тоже.
— О деле, — вернула всех на землю Рита. — Тасю надо укрепить и закалить, чтобы мощная была, потребовать опытную дживу для обучения, чтобы не тратить время зря. Или вообще нескольких джив. И держать ухо востро — надо разузнать про чёрный приворот и про эти их жемчужины. Тебя, Грымова, всё равно к принцу тянет, а он по жемчугу спец, вот и узнавай.
— Есть, сэр, — довольно кивнула Грымова.
Рита обернулась ко мне.
— Тася, завтра встаём в пять утра и начинаем тренировки.
— Что?! — я ушам своим не поверила.
— Тренировать тебя будем. Сами. Тут почти все мастера спорта или кандидаты в мастера. Уж как-нибудь укрепить тебя сумеем.
— Но у меня… у меня справка от физкультуры… и гастрит… и вообще мне нельзя.
— Теперь можно, — хохотнула Галя Крохина. — Говорят, Шварцнеггер в шестнадцать тоже доходом был. Вылепим и из тебя терминатора.
Меня продрал мороз по коже.
— Девочки, а может не надо?!
— Надо, Тася, надо, — положила мне на плечо руку Аня.
Но легче от этого не стало. Так и умирают во цвете лет… и очень захотелось сбежать. Но чувство ответственности в виде Крохиной придавило меня к подушке и подмигнуло:
— Третий терминатор был женщиной. Готовься.
Ой, мама!