Ночное небо переливалось тысячами звезд. Красная, синяя и фиолетовая луны равнодушно плыли над нами. А мы неслись прочь от проклятых скал над таинственным лесом, то искрящимся блестками лужаек, то снова падающим во мрак.

Я часто оборачивалась, но зеленых прожекторов-глаз Маркатарра видно не было. Возможно, потому, что Иррандо на свой страх и риск сначала бросился между острыми зубцами и скалистыми пиками, а потом резко углубился в жуткие темные лабиринты пещерных ходов. Обратно от Дриэрры — к Земле Великого Дракона. Я надела на лоб треснувший фонарик и не спрашивала его ни о чем. Потому что доверяла. Вздрогнув от ярко-голубого луча в почти кромешной тьме, Иррандо рыкнул:

— Спасибо.

И полетел быстрее. Я только могла удивляться, как после столь изнурительного дня он может рассекать воздух с такой скоростью.

«Мой дракон! — повторяла я про себя. — Мой камикадзе!»

Я чувствовала браслет на запястье, а через него — Иррандо: стук его сердца, учащенное дыхание, взмахи крыльями на износ, через силу, через преодоление усталости до невозможного. Восхищение и уважение росло в моей душе. И желание помочь, облегчить его полет хотя бы на свой вес. Жаль, я не умею летать…

Мое дело было не мешать. Еще один рожденный ползать — барсенот — шурудил в сумке и пытался высунуть нос в щелочку не до конца закрытой молнии.

— Тшш, — дула я на пронырливую розовую пимпочку с усами. И она пряталась обратно. Ненадолго.

Через пару часов ветра в ушах Иррандо снизил скорость.

— Скоро сделаем остановку.

— Будет город?

— Нет, Лиоррская Айна. Там нас точно не будут искать.

— Хорошо.

— Держись крепче.

Айна так айна… Не прошло и четверти часа, как мы пролетели плавные холмы, горную гряду, будто ограда оплетенную буйными джунглями. А затем подлетели к нависающему над долиной темному острову, похожему на парящую голову великана с бородой из воздушных корней и лиан. Дракон начал набирать высоту, облетая остров по спирали. И вдруг мы стали углубляться в прорезанный в гуще растительности канал, быстро превратившийся в изогнутый колодец. В луче моего фонарика замелькали невообразимые белые и синие листья, камни странных форм, пучки трав, из которых моргали янтарные громадные глаза. Брр…

«Иррандо знает, что делает», — шепотом утешала я барсенота, но больше себя. Я периодически соскальзывала с туловища Иррандо, взмывающего почти вертикально, и удерживалась, повиснув на одних руках. Боже, надеюсь, я его не задушу! И барсенот не выпадет!

Наконец мой дракон сделал последний рывок наверх и резко затормозил, влетая под густую сень разноцветных иллюминаций, со второго взгляда оказавшихся переплетенными ветками множества деревьев. Небо выглядело совсем черным в просветах этой естественной сети, сверкающей мириадами крупных, прозрачных плодов или цветов, почти круглых, будто капли дождя на паутине. В каждой из сфер отражалась радуга, хотя откуда ей здесь быть? Ночью…

Я поспешно спрыгнула со спины дракона, освободив его от себя, и, оглянувшись, увидела озеро. В форме глаза с затемнением посередине, имитирующим зрачок. Но не это поражало, а то, что вода в озере была радужной! Именно она отражалась в тысячах гигантских капель, висящих над нами. Волшебство! Однако я тут же отвлеклась от красот Дриэрры, меня больше заботил Иррандо. Он тяжело дышал, низко опустив голову. Еще бы! Такой марафонский перелет!

Я подошла и коснулась ладонью его лба… рога… Надо же, ящер… А мне ни капли не противно.

— Спасибо, Иррандо, — проговорила я, не зная, что сказать еще, и нужны ли ему сейчас мои слова. — Я могу что-то для тебя сделать?

Он открыл веки. Прохрипел:

— Да. Воды из озера. — И рухнул наземь.

Я засуетилась. Вокруг ничего, похожего на посуду, не было. Поэтому я достала из сумки свой стыдобище-стаканчик. Барсенот тотчас выпрыгнул наружу. Но не убежал, а, став на задние лапки, всплеснул передними и застыл, попискивая и таращась на незнакомую местность. А я, утопая в густой траве, бросилась к озеру. Наклонилась над водой и зачерпнула до верха. Потрясающе! Даже в таре из пластиковых карточек и скрепок она оставалась такой же радужно-сияющей! Но рассмотрю потом. Я бегом вернулась к Иррандо. Он приподнял голову и открыл пасть. Я влила туда все, что было, и снова кинулась к озеру. Окуная стаканчик, пробурчала:

— Блин же, пароход, был бы этот стакан повместительнее!

И в ту же секунду пластик сам собой растянулся и вырос. Из моих рук выпал стаканище, теперь больше похожий на ведро. Я ойкнула и тут же принялась вылавливать его в сверкающих волнах. Пробормотала:

— Спасибо… А если б еще и вода в щели не проливалась, а? Пожалуйста… Плиз…

Вдруг прокатит? О-о-о! Пластиковые карточки моментально склеились одна с другой, врастая друг в дружку так, что Сбербанк, «Зара», «Инсити», «Спорт-мастер» и еще пара магазинов превратились в одну большую дружную семью. Ва-а-у!

— Спасибо! Супер вообще!!! — воскликнула я неизвестно кому. И, наполнив ведрище, потянула его к Иррандо.

Веки дракона медленно открывались и закрывались, словно он вот-вот заснет.

— Подожди, не спи, попей еще! Обезвоживание даже драконам вредно! Глянь тут сколько! — взволнованно сказала я. — Пить не перепить! Давай-ка!

Иррандо послушно раскрыл пасть и выглушил все, что было. Я снова вернулась к берегу, готовая вычерпать водоем хоть до дна, чтобы напоить Иррандо. Но, когда я наклонилась к воде, до моих ушей долетел сладкий драконий храп. Я обернулась: Иррандо спал как убитый, подложив лапу под голову. И хррррапел!

Ого! Надеюсь, у них тут продают бронебойные беруши? Не то чтобы я собиралась… Хотя… А вдруг… Вот если бы я умела летать! А то что это за мама драконятам, если они фьють и в воздух, а я буду прыгать и ловить их за хвосты? Нет, ну это же смешно… Драконята… Иррандовичи… Исаевы-Лонтриэр… Хм… Да я их не узнаю, если они туда-сюда будут превращаться, как он… Блин, о чем я думаю?! Я окончательно сошла с ума! Я же… А он же…

Я еще раз взглянула на моего дракона. По сердцу разлилась нежность: милый, так устал. Кажется, сердце думать не умеет, настроек таких в нем не прописано? «Я люблю», — говорило оно, заглушая все доводы разума. Вот тебе, Анна Валерьевна, и Чарлз Дарвин, вот тебе и происхождение видов, да…

Я вздохнула. Здесь было тепло. Не то что в пещере. И светло, как в новогоднюю ночь, когда все украшено разноцветными лампочками. А еще отчего-то спокойно и благостно. Как дома.

Я тоже отчаянно хотела спать, и есть, и пить… Но сначала надо было смыть остатки Маркатарровой жути с себя. Влажные салфетки полностью с задачей не справились — а еще антибактерриальные! Стыдно было пахнуть серой. Перед Иррандо стыдно.

Я сбросила балетки, платье и вошла в теплую, струящуюся радугу. Она приняла меня сразу же, словно только и ждала, когда я окунусь. Мурашки закружились по коже — от ступней до щиколоток. И выше… выше… Так приятно!

Я сделала еще один шаг и погрузилась по грудь. Тотчас разомлела от удовольствия. Не смогла удержаться и отпила этой чудесной воды. Как вкусно! Ощущение, что тело и душу промывает. И разум… Захотелось смеяться. И плакать — от счастья! И веселиться. Будто не устала совсем…

— Спасибо, — прошептала я воде и, оттолкнувшись ногами от дна, поплыла.

Вода была живой, правда живой — она играла со мной пузырьками, ласкала потоками, обнимала течением и подбрасывала, шутя, внезапной волной. Словно это было не маленькое озеро, а море. И удивительно, сколько бы я ни плыла, я не могла достичь противоположного берега. Но это меня не заботило, меня ничего не заботило. Мне было хорошо! И казалось, что я — сама вода, а мое тело пропитано радугой и вот-вот растворится, воздушное и внезапно светящееся. Я закрыла глаза, перевернувшись на спину, поддалась потоку. И меня не стало…

Иррандо распахнул веки, не понимая, где находится. Солнце отражалось в капельных айнах над головой, но благодаря переплетениям лиан и ветвей деревьев не слепило. Тихо плескалось о травяные берега радужное озеро. Чистый, до сладости, воздух омывал легкие. Прямо перед носом сопел во сне пушистый лоррэк, которого Аня обозвала барсенотом. Забавная…

А где сама Аня? Иррандо встревожился. Оглянулся и оторопел: за спиной, всего лишь в метре от него, она лежала на мягком ложе из трав и цветов, совсем без одежды… Едва-едва прикрытая продолговатыми, шелковыми листьями и усиками тиррвейи, будто узорами. Подложив руку под щеку, Аня чему-то улыбалась во сне. А ее кожа светилась радужными искрами…

Волшебная! Сердце замерло. Но почему она не одета? Или в их мире так позволено? Ведь Аня и купалась, едва прикрытая тряпочками, тогда в семи озерах на другом летающем острове. Возможно… У нее невообразимо сумасшедший мир, без культуры и цивилизации, где столь юные девушки ходят в штанах, говорят по-разбойничьи и знают об оружии не меньше оружейника. Странный мир…

С трудом оторвав от Ани взгляд, дракон сглотнул и заставил себя осмотреться вокруг. Не обнаружив опасности, которой тут и не должно было быть, в пару вздохов превратился в человека, взволнованного до дрожи красотой обнаженной девушки. Иррандо убрал с лица волосы. Провел ладонью по чашечкам неизвестных цветов, наполненных доверху росой. Умылся. Но сердце не перестало биться как сумасшедшее. Повинуясь инстинкту, Иррандо мгновенно стянул с себя кольчугу, рубаху, но, дотронувшись до тесемки на штанах, остановился. Что он делает?!

Аня повернулась во сне, и это движение отозвалось волной возбуждения в теле молодого мужчины.

Анрита… Волосы, такие шелковистые… Персиковая кожа, сияющая, будто ее осыпали бриллиантовой пудрой, изгиб спины, бедра… ножки… Все это манило, как волшебная вода измученного жаждой, и будто говорило: прикоснись, обладай, попробуй. Повинуясь безумному желанию, Иррандо приблизился к Ане, подмяв бедром траву, навис над ней. Все же дернул шнурок на штанах, и тут же в голове возник сумбур: Что, если это оскорбит ее? Но как удержаться? А может, и не надо? Разве это не намек?

Аня снова развернулась, совсем раскрываясь перед ним. У Иррандо перехватило дыхание. Возбуждение распространилось на каждую его клетку, пульсировало и хотело удовлетворения, снося мысли. Иррандо низко наклонился над Аней. Совсем близко увидел ее лицо, чудесное, сияющее, идеальное каждой черточкой, даже неидеальной — с небольшой асимметрией губ, этой крошечной родинкой на виске, высоким лбом, тенью от пушистых ресниц на тонкой, чуть голубоватой коже век. Как аппетитны были, до жадности в сердце, эти щечки, просвечивающие изнутри нежно-розовым… Горячие губы Иррандо наполнились предвкушением сладости и от волнения даже начали чуть покалывать. Он облизнул их, но, вместо того чтобы сорвать поцелуй, напряженно выдохнул и выпрямился. Лицо Ани дышало покоем и нежностью. Оно так легко становилось смешным, удивленным, веселым, строило гримаски. А эти манящие губы так запросто растягивались в улыбку, если ей было хорошо. И выдавали всякий бред. Милый бред.

Нет, он не имеет права не оправдать ее доверия. Иррандо встряхнул головой, пытаясь привести себя в норму. Зачерпнул еще прохладной росы из цветочных чашечек и плеснул в свой разгоряченный лоб. Тело горело вожделением и требовало свое. Иррандо снова облизнул пересохшие губы, отвернулся в другую сторону и увидел синюю ткань платья на берегу озера. Не особо чувствуя под ногами землю, дошел, подобрал его и укрыл Аню. И отвернулся совсем, слушая бешеный стук крови в висках. Вдох-выдох, надо успокоиться. Он сжал кулаки.

Ее вчерашнее согласие стать его женой было ненастоящим. А он, Иррандо Бельмонте Лонтриэр, не хочет быть вором. Он хочет большего. Он хочет всего. По-настоящему и навсегда!