Удивительным образом Филиппу удалось снизить градус моего кипения. Однако всё равно было непонятно и обидно: Джек напился до невменяемости из-за меня, но почему?! У всего должна быть причина. Я сосредоточенно засопела и позвонила вниз швейцару. Плевать, что второй час ночи.

– Заблокируйте лифт в нашу квартиру, пожалуйста. Никого не пускайте, нас нет, пока не позвоним вам дополнительно.

Высунув от усердия язык, вывела маркером на листе: «Не работает! Сиди дома!». Повесила на двери табличку: для уверенности щёлкнула ключом над кнопкой и запихнула его в карман своих мишковых штанов. Глянула на бессознательного, страшно храпящего медведя. Пока не поговорит, не сбежит! Сдержалась от желания стукнуть его по плечу кулаком, больно.

Ладно, побью завтра. Сто процентов! И в настроении мегеры пошла спать. Перед глазами ещё долго крутилось всё, что произошло за день, и во главе – проклятая Меделин!

Без королевы куриц точно не обошлось, чтоб мне больше креветок не есть! И пусть накопанное в Интернете вечером вызывало к ней жалость и сочувствие, но куда убрать праведный гнев, если он так и плещется, аж из ушей?

Про Меделин можно было сказать одной фразой: «Богатые тоже плачут», а ещё то, что ей явно было не тридцать пять и даже не сорок. Как она умудряется так выглядеть?!

Дочка Меделин чудила и однажды уже даже побывала в рехабе. Кажется, Джуд специально нарывалась на скандалы и постоянно мелькала в новостях Just Jared и аналогичных онлайн-изданий: то с голой грудью навылет на вечеринке, то камеру разбила кому-то, то задержали полицейские за грубость… Красивая девочка, судя по фотографиям, из типичной «золотой молодёжи». Но с гонором звезды и подростковым бунтом она может так зайти далеко…

Когда погиб старший брат Пол, Джуди было только девять. Я мысленно подсчитала, сколько тогда было Джеку. Получалось двадцать три. И тогда он уже вовсю торговал Оле-Олой, развозя её по окрестностям. История с Полом, конечно, была ужасной – в день своего восемнадцатилетия сын Меделин разбился на новеньком Феррари, который утром вручили родители. От машины осталось лишь смятое железо. Я содрогнулась, подумав, что случилось в нём с парнем.

Фото Пола Кроннен-Стоу в сети было мало, но на тех, что я нашла, парень чем-то действительно напоминал Джека – высокий, темноволосый, кудрявый – в мать, голубоглазый – в отца; а ещё хорошо сложенный, прекрасно одетый, юный загорелый атлет с улыбкой капризного ребёнка. А потом о Меделин шли только заметки в светской хронике и фото в деловых медиа к статьям под заголовками о благотворительности, о сильных женщинах, об аукционах и прочем.

Я вздохнула и перевернулась в который раз: я понимаю её горе, но зачем же так впиваться когтями в Джека? Хочет его женить на Джудит, чтобы мозги вправил? Её бы просто отправить к нам в Ростов и оставить жить на студенческую стипендию, быстро научилась бы работать. И поумнела бы…

Или дело в деньгах? Корпоративное семейство в них явно не нуждалось, судя по фото их дома в интерьерном онлайн-журнале. Хотя некоторым всегда мало. Есть яхта? Подайте фрегат. Есть лимузин? Надо бы и самолётом обзавестись. Чета Кроннен-Стоу прекрасно пользовалась корпоративным лайнером, если верить СМИ.

Так я проворочалась, продумала ещё часа два. А когда заснула, наконец, в кухне хлопнула дверца холодильника и послышались громкие звуки – с такими кашалот заглатывает в пасть воду с мелкой рыбёшкой. Кашалот пил долго, потом простонал, бухнул чем-то и зашагал. Снова бухнул. Кажется, перевернулся об стул… Я насупилась и вдруг поняла, что шаги приближаются к спальне. Закрыла глаза поспешно. И вовремя – в комнату пахнуло ароматом спирта. О, боже! Только бы не укладывался рядом!

Как бы не так! Заспиртованный медведь, судя по звуку, скинул с себя одежду, периодически сбивая углы, и голый улегся рядом. Засопел. Я же сейчас умру от этих запахов, как лошадь от никотина! От спирта меня просто взорвёт, как хомяка… Притворяясь спящей, я перевернулась на другой бок, втянула воздух носом. Не очень, но хоть дышать можно…

Медведь вздохнул, сграбастал меня к себе под мышку, как плюшевую игрушку, зарылся носом в мои волосы, снова вздохнул. Откинулся на подушку и опять захрапел, как трактор Кировец. Я высвободилась и сердито глянула на него: мышц гора, а ума, как у детсадовца! Тоже мне, воротила большого бизнеса! Я забрала подушку и ушла в гостевую спальню – дуться. Но усталость быстро взяла своё, и я отключилась – где-то между «гадом» и «медвежонком»…

* * *

Проснулась я с ощущением помятости. Как вареник, который разморозили до раскисания, а потом заморозили обратно. Так и пошла мятым вареником с полным ощущением похмелья и жуткой жаждой – искать воду. Несправедливо – пил он, а мне не очень!

На кухне меня ждала картина Репина «Приплыли». В спортивных штанах и футболке сидел на табуретке ещё более мятый пельмень, мало похожий на большого босса, инвестора и вообще… Он смотрел больными глазами на разложенный на столе арсенал: сковорода Цептер, бита, скалка и большая белая таблетка со стаканом воды, а рядом, как экзаменационные билеты, пасьянс из бумажек.

Я для порядка надула губы, но вид у Джека был тот ещё, и долго хранить надутость не удалось. Я прыснула. Тут же спохватилась и снова сделала серьёзное лицо. Он посмотрел на меня, похлопал ресницами и спросил замогильным голосом:

– Что это? – ткнул пальцем в натюрморт.

Я подошла, сохраняя суровость. Правда, улыбка заразная так и лезла наружу, словно меня изнутри кто-то щекотал. Жуть, как трудно было «заморозиться»!

– Это виды казни на выбор, – заявила я. – Очень хотелось тебя побить… точнее, хочется… За вчерашнее.

– Кхм… – Джек громко закашлялся, схватился за голову, спросил, как умирающий: – А бумажки?

Странно, что не посмотрел.

– Всё просто. Называется «Ростовская рулетка». Берёшь бумажку, читаешь, что написано и сразу, чтоб не мучиться, выбираешь, чем тебя отпотчевать…

– Сандра, ты… в себе? – Мутный взгляд.

И тут я разозлилась – со мной не пройдут все эти штучки с алкоголизмом от большой любви!

Я уткнула руки в боки и встряхнула головой. Кудряшки упали на лоб, я их яростно отбросила.

– Я-то в себе! А ты?! Ты! Не любит он, видите ли, когда его спрашивают, где он был! Телефон отключает! Да ты охренел, Джек Рэндалл!

Джек скривился и потёр виски.

– Не кричи! Голова…

– О, посмотрите! У него есть голова! А раньше она где была? В штанах?! – Я принялась открывать бумажки и совать ему под нос: – Роуз Митчел, на! Кристалл Уокер, держи! Хрень Уитакер!

– Что это, зачем…? – опешил Джек.

– Набор для рукоделия. В Женских клубах такие делают! Скажи, почему, все?! Поголовно?! Рассказывают мне о твоих женщинах и утверждают, что я такая же однодневка? Ты хоть своей горничной объяснил нормально, что не надо нос задирать?!

– Женский клуб? – моргнул опухший медведь.

– Да, с супер-пупер Меделин во главе! Они нападают на меня, а потом ты, – я ткнула в него пальцем, – ты исчезаешь и звонишь мне… fucking son of bitch… через секретаря! Вообще уже загордился, шишка-менеджер? Рука сломается кнопку на быстром наборе нажать или смс отправить?!

– Прекрати, Сандра, – Джек усиленно продолжал тереть виски, – тебе правда Меделин рассказывала про моих бывших?

– О, не одна она! Только ленивый не выдал мне какое-нибудь женское имя вчера! И простить я готова только Филиппа, единственный нормальный человек, хоть и наглая морда…

– Филипп?! – Кажется, Джек про него не помнил. – Балерина, пожалуйста, говори потише…

– Вон, – я показала на большую белую таблетку, – выбирай яд, может полегчает! А во мне столько вчера накипело, что если не скажу, взорвусь! Так что сиди и терпи!!!

– Балерина… – простонал владелец заводов и страшный инквизитор аудита.

– Вот и хорошо! Вот и мучайся! – рявкнула я. – Чтоб неповадно было! Ему скоро отцом быть, а он, посмотрите-ка, напился до потери памяти! Накурился так, что дышать невозможно! Ты какой пример ребёнку покажешь?! А что с твоей печенью будет?! Я что, буду одна сына воспитывать?! Блин! Великий менеджер, который сказки мне пел об ответственности! Да я тебе…

Я не выдержала и ка-ак стукнула его кулаком по плечу. Джек покривился снова, отодвинулся – да, явно не боец. Я в запале стукнула его обеими руками. Он поймал обе, и схватив меня в охапку, прижал к себе. Я дёрнулась, попыталась высвободиться – в гневе совсем забылось, что мы в разных весовых категориях: мои сорок пять килограмм против его сотни помогали не очень.

– Отпусти! – взвизгнула я.

Большая ладонь опустилась мне на лицо. Вторая лапища продолжала удерживать мои руки.

– Тшш… Будешь кричать, возьму скотч и заклею, – прошептал Джек. – И прекрати драться.

Я куснула его за палец. Он ойкнул от неожиданности.

– Думаешь, что тебе всё можно?! Да ничего подобного!

Джек снова простонал и закинул в рот таблетку, поперхнулся, запил водой из стакана тут же.

– Яд так яд. Это лучше твоих воплей.

Я запыхтела и вырвалась.

– Самодур! Наглец! У тебя это не прой… Ой! Поставь меня сейчас же, поставь!

Но Джек уже закинул меня к себе на плечо и нёс в гостевую спальню. Я не успела и глазом моргнуть, как он уложил меня на двухспальную кровать и спеленал простынёй по рукам и ногам – мы так кошку в детстве обездвиживали, когда царапалась после купания… – зажал ноги бёдрами, усевшись сверху.

– Да ты! – вскрикнула я.

Здоровенный указательный палец лёг мне на губы.

– Сейчас кляп найду, – уже не так страдательно заявил Джек. – Не ори.

– Вымахал, верзила, и пользуется! – негодующе прошипела я.

– Ладно, шипи. – Он лёг рядом, прижал к себе, как куклу, вздохнул. – Вот когда помру от твоего яда, тогда и освободишься. Я всё сказал.

– Тиран, – шикнула я.

– Да.

– Деспот.

– Да.

У меня кончились ругательные слова. Чёрт, и почему он такой приятно тёплый? Мы пролежали молча минуты три.

– Странно, в голове прояснилось от твоего яда, – пробормотал Джек.

– Это аспирин. Специально для безответственных алкоголиков, – буркнула я, но как-то уже не сердито.

– Спасибо…

И мы снова замолчали.

– Разверни меня, – сказала я, наконец.

– Драться не будешь больше?

– Нет.

Джек приподнялся и вдруг посмотрел на меня:

– Ты серьёзно говорила про Меделин и… кхм… любовниц… моих?

Я фыркнула в возмущении:

– А, по-твоему, как я узнала все эти имена? Детектива нанимала? Учти, гений, все мои траты на карточке тебе видны, а других денег у меня нет.

– Да, – Джек сел и задумался.

– Ну, и когда ты меня освободишь?

– Полежи пока. – Он придавил моё плечо рукой. – А зачем ты тёткам из Женского клуба сказала, что я завод купил ради тебя?

– Значит, всё-таки Меделин, – язвительно заявила я, снова стервенея.

Он кивнул ещё более задумчиво, а я свела брови и снова принялась барахтаться.

– Я знала! А ты думал, как мне отбиваться от этих стервятниц силиконовых?! Обступили меня… – И я передразнила голос Джессики: – А разве Джек Рэндалл не с Энди Уитакер встречается? Нет, я его видела с другой. Да-да, с Роузи, чтоб её, в Яхт-клубе! Нет, с Кристалл! Тьфу! А как вы, мисс секретарша, соблазнили босса, Моника же красивее?! Зачем вам блог, Александра? Вы же заграбастали денежный мешок, можно больше ничего не делать! – Я перестала кривляться и посмотрела на него с вызовом: – Да я сказала. Назло. А ты хотел, чтобы я им грехи отпустила или песенку спела про белого бычка?! Я решила, как ты обычно: плевать, пусть завидуют!

Джек почесал затылок, тихо сказал, леденея взглядом:

– Стервы.

– Да! Чёрт! Освободи меня!

Но Джек застыл, уставившись в стенку.

– Я не знаю, что я сделала твоей Меделин, но она явно хочет меня извести, – продолжила я. – И я больше не стану, слышишь, не стану притворяться, что я хочу с ней общаться, и что мне нравится её общество! Ни за что! Я за тебя замуж хочу, а не за курицу в бриллиантах! Пока хочу…

– Почему? – вдруг спросил Джек, оторвавшись от стены и вперившись в меня. – Почему ты хочешь, чтобы я стал твоим мужем?

– Какой же ты дурак, Джек Рэндал! – ответила я, глядя ему прямо в глаза. – Непроходимый тупица! Замуж хотят, потому что любят!

– Нет, ещё из-за денег…

Я взорвалась.

– Да чтоб тебя, Джек! Деньги-деньги! У тебя что, калькулятор вместо сердца?! Ничего не чувствуешь?! Не понимаешь?! Освободи меня сейчас же, и я уезжаю домой! Вот и верь тебе с твоими песнями о доверии! Вот и верь твоему лопоухому другу, что ты напиваешься только из-за большой любви и разбитого сердца! Я даже размякла! А нечего тебе разбивать! Дурак! Какой же ты дурак! Сними с меня эту чёртову простыню! И можешь делать всё, что угодно со своими… всеми этими твоими…

Джек вдруг улыбнулся от уха до уха.

– Ревнивая. – Наклонился и запечатал мои губы поцелуем. Даже укусить его не удалось, так стало сладко и горячо.

* * *

Я забылась на секунду от сладости, но вдруг мне снова стало до ужаса обидно, и я отвернула голову. Джек удивлённо распахнул глаза.

– Ты чего?

– Всё.

– Что всё?! – Он, кажется, испугался и в две секунды распеленал меня, распустив хвост простыни, которую придерживал бедром.

– Всё всё, – буркнула я и села.

Нахлынули мысли, одна другой ужасней, которые одолевали меня ночью, и слёзы уже стало невозможно сдерживать. Я отвернулась, свесила ноги с кровати и всхлипнула.

Джек резко переместился и присел на корточки передо мной, заглянул в глаза – они находились почти на одном уровне. За его зрачками расплескался страх.

– Малышка… скажи, ЧТО всё?… – Он сказал это с таким отчаянием, что у меня мурашки побежали по коже.

– Я никогда не навязываюсь, – попыталась я говорить твёрдо, но достоинство тут же смыло рёвом, целым водоворотом слёз. – Ты скажи, тебе нужна свобода? Ты пожалел о своём решении? Уходи… Точнее, я уходи… уеду, да. Я так не могу-у-у.

Растерянный Джек подскочил, потом снова сел на пол, теперь на колени:

– Маленькая моя, девочка… Не плачь… Не нужна мне никакая свобода… Мне ты нужна! Малышка! – он принялся целовать мои руки, а я вырвала их и закрыла ладонями лицо.

И тут же была прижата к громандому, тёплому торсу. Джек переместился на кровать, рядом.

– Успокойся, моя девочка, – бормотал он. – Я тебя люблю, только тебя, слышишь?! Плевать мне на всех! Тысячу раз плевать! Только не плачь.

– Ты веришь всяким вредным тёткам, а мне – нет, ты… ты…

– Я – сволочь. Кретин! Не бросай меня, маленькая… Я не смогу без тебя!

– Я не хочу-у-у, – подвывала я ему в подмышку. – А вдруг ты этого хоче-ешь?…

– Я?! Нет, Сандра, нет! – Он развёл мои руки и заглянул в лицо. – Никогда!

Я замотала головой и попыталась отвернуться.

– Не смотри-и, я некрасивая сейчас…

– Самая красивая, – выдохнул Джек и горячих поцелуев досталось вдоволь моему красному носу, мокрым щекам и векам. – Всегда. Самая красивая…

Потом медведь снова сграбастал меня на колени и в охапку. Подул на макушку, потом чмокнул, принялся качать.

– Я не хочу спать. Ну что я, младенец, что ли?! – пробормотала я, успокаиваясь.

Видимо, оно не только с детками работает… Подняла глаза на моего любимого мужчину и застыла – в карих глазах тирана и деспота застыла слеза.

Мы уставились друг на друга – глаза в глаза.

– Прости меня, – сглотнув, сказал Джек. – Пожалуйста. Ты можешь меня простить?

– Да…

– Я не хочу обижать тебя, маленькая… Но я… такой грубый…

Я кисло улыбнулась, переполненная жалостью к себе и нему, к нашему малышику, которому там в животе приходится всё это слушать, а слова не находились.

– Бровки домиком… – пробормотал Джек. – Не плачь, принцесса, не рви мне сердце. Достался тебе какой-то кретин – Я… Прости, я не умею… правильно вести себя… С эльфами…

Я хмыкнула, вытерла мокрые глаза и ткнула его пальцем по носу.

– Никакой я не эльф, но буду тебя воспитывать.

– Будь так любезна, малышка. Хочешь дам тебе скалку? И спину подставлю?

Я замотала гловой и сморщила нос.

– Не хочу. Ещё потом лечить тебя. – Вздохнула. – А я уже думала: самой идти к генетику сегодня или сразу уезжать в Россию?

Джек понурил голову, осторожно погладил мой живот.

– Не уезжать… Мы всё будем делать вместе. Не болит?

– Нет.

Он чмокнул меня в лоб, вдруг сполз с кровати и встал на одно колено, взял за руку:

– Сандра Лозанина, возьмёшь ли ты себе такого бестолкового мужа?

– Возьму, – растерянно скользнула взглядом по бриллианту на пальце, – мы ведь вроде уже договорились…

– Нет, мы неправильно договорились. Хватит уже думать, чего я хочу, как хочу и где. Говори, чего и как хочешь ты!

Я пожала плечами и улыбнулась.

– Просто платье белое… И тебя. Мне хватит…

Джек счастливо выдохнул и потянулся за поцелуем. А я добавила:

– И твою маму, конечно, хоть увидеть. Так жалко, что я с ней до сих пор не знакома!

Джек поднялся и подхватил меня с кровати, закружил и, услышав протесты, аккуратно поставил обратно на кровать.

– Мы это исправим, девочка. Сегодня же! Собирайся!

– Так к генетику идти… – напомнила я.

– После генетика сразу в аэропорт! Мы летим в Пуэрто-Рико! И свадьбу устроим на пляже! И всех к чёрту! Да, балерина?! – Он обнял меня крепко.

– Да. – Наступил мой черёд счастливых вздохов, и вдруг я испуганно отстранилась и взглянула на моего любимого мужчину: – А твоя мама строгая? Вдруг я ей тоже не понравлюсь?…

– Такого просто не может быть! Ангелы нравятся всем. Кроме ведьм… – ответил Джек, вдруг просветлённый и счастливый. И мне показалось, что он мысленно послал к чертям собачьим целый полк врагов и вообще махнул, не глядя, нечто большое и ценное на меня, маленькую. В тот момент мне и в голову не пришло, что так оно и было.