Мария ответила за нас, потому что нам было некогда: мы смеялись.

– Да вот он, Джек Рэндалл, перед вами.

У Терминаторов чувство юмора, видимо, в настройках было не прописано, и один из них рявкнул:

– Он нормальный?

Джек тут же перестал ржать, как олень, и заявил:

– А кто проверял? В общем, девочки, миссия провалена. Вы опоздали. – Он обнял меня и нахально осклабился. – У меня тут свой спецназ справился.

Терминаторы уставились на меня непонимающе и с некоторым возмущением. А Джек добавил:

– Признайтесь, вы специально ждали, когда мы сами разберёмся? Вы пропустили прекрасную возможность поколбаситься. Тут была революция, демонстрация и армия. Но… – он цокнул языком, – хренова вечеринка уже кончилась. Кто заказчик операции – «Софт Дринкс Американ»?

– Нет, частное лицо, – буркнул чернокожий. – Нас послала за вами Меделин Кроннен-Стоу. Идите в вертолёт. Мы переправим вас в США.

Джек мотнул головой:

– Неа, не выйдет. Я сам решу, куда мне переправляться, когда и с кем.

Мне показалось, что я слышу, как скрипят мозги у Терминаторов. Они были не готовы сдаться. Джек, похоже, тоже это понял и спокойно сказал:

– С освобождением вы опоздали, но у вас ещё есть шанс отработать свои доллары. Или я скажу Меделин, что весь кипишь насмарку.

– Что вам нужно? – пробасил широкоскулый вояка, не выпускающий из рук автомат.

Джек окинул взглядом территорию вокруг себя и произнёс по-деловому:

– Я думаю, недовольные могут лезть на завод ночью. Поджигать или забрасывать всякой дымовой хренью, как тут принято. Местной охране я не доверяю. Я пробуду в Венесуэле ещё несколько дней. Мне и… – он взглянул на меня, – моей жене нужна безопасность. Готовы взяться?

Чернокожий, видимо, главный в отряде, думал не долго и кивнул. К Джеку подбежала невысокая латиноамериканка в белой блузке и серой юбке. Краснея, она положила рядом с ним его сумку.

– Вот, сеньор Рэндалл, телефон и ноутбук тоже тут. – И ещё раз покраснела. – Простите…

– Спасибо, Аурелия. А теперь… – Джек встал медленно, опираясь о моё плечо и своей тяжестью чуть не вдавив меня при этом в бетонный парапет.

Серый, замученный, он, кажется, был на грани. И потому я громко продолжила за него:

– А теперь спать, есть и дела подождут. В гостиницу.

Джек глянул на меня мутными глазами и кивнул.

– Правильно. А Мигел Брандау пусть посидит до утра в переговорной. Кажется, ему там нравится. Эй, слышите! Вот эта… Аурелия… отведёт вас к переговорной. Там сидит бразильский хрен. До моего возвращения его никуда не выпускать… Пусть думает… о развитии производства… – Потом снова нахально подмигнул терминаторам. – Эй, ребята, а услуги такси ценным клиентам вы не оказываете? Очень не хочется телепаться по пробкам…

* * *

Едва мы забрались в вертолёт, я вручила Джеку бутылку с водой. Он выпил, не глядя, залпом. Я сунула ему в руку печенье и бананы. Потом бутылочку с пиньей, которую мне дала с собой хозяйка оранжевого магазинчика. Джек умёл это и выпил за секунду. Я увидела, как дрожат его пальцы. Но он пытался улыбаться. Сердце сжалось.

– А, постой! У меня ещё чипсы есть, – вспомнила я.

– Слово «чипсы» при мне никогда больше не произноси, – скривился Джек и откинулся на спинку сиденья.

– Хорошо, любимый. Ты хоть что-нибудь ел все эти дни?

– Грёбаные чипсы.

«Вот же сволочи!» У меня сжались кулаки. Теперь понятно, почему он так резко похудел и пахнет от него ацетоном. Обезвоживание. Джек прикрыл глаза. Я погладила его по руке.

– А знаешь, я сейчас позвоню в гостиницу и закажу нормальную еду, чтобы к нашему возвращению ждала в номере. – Вспомнила, как в «Тарасе Бульбе» Андрий кормил панночку в осаждённом городе, и поняла, что сразу много еды давать Джеку нельзя. – Начнём с супчика, да?

– Да… О, супчик… – Джек улыбнулся вяло и ткнул пальцем в небо: – Ты не из России, балерина, ты – оттуда. Ты – ангел.

Я поцеловала его в высокий лоб. В данный момент ангел готов был стать кровавым диктатором и, как древнерусская княгиня Ольга, сравнять с землёй всех, кто позволил себе мучить моего корсара. Меня аж подбрасывало от гнева. И всю эту «Оле-Олу Венезолан Бэбидаз» в асфальт закатать. И плевать на деньги! Хорошо, что под рукой не было танков, только телефон. И я набрала номер гостиницы.

* * *

Оказалось, что мы остановились в одном отеле. Портье перенёс вещи Джека в мой номер. Джек мигом расправился с супом и сказал:

– Ещё.

– Нет, дорогой, – сказала я, – теперь душ. И отдохни.

– О-о, и ты туда же, – простонал он.

– Нет, я не туда же. Просто чтобы не было проблем с желудком. Потом обещаю закажешь всё, что угодно, хоть слона в кисло-сладком соусе, – подбадривая, улыбнулась я, а самой плакать хотелось.

Джек тяжело вздохнул, сбросил на пол одежду и голый поплёлся, слегка покачиваясь, в ванную. Я позвонила на ресепшен и велела забить наш мини-бар качественной водой и фруктами. Собрала пропахшие потом вещи Джека в мешок для стирки.

Когда я зашла в ванную, мой любимый мужчина сидел под струями прохладной воды и спал. Бедный мой мальчик!

Но вы погодите, гады, он отоспится, придёт в себя и покажет вам и Кузькину мать, и где раки зимуют, и почём фунт лиха! И венесуэльским, и бразильским, и американским заговорщикам. А если что, я помогу!

* * *

Я тихонько сняла ручку душа с крючка и сделала воду чуть теплее. Джек даже не пошевелился. Выключился. Вздыхая, я помыла ему голову, осторожно, чтобы в глаза пена не попала. Намылила губку и аккуратно, как с самого ценного на свете сокровища, принялась смывать пот и пыль с атласной кожи, с мощной шеи, плеч, груди и рельефного живота моего застывшего гиганта. До спины было не добраться, он влип ею в стенку ванной.

Я промокла вся насквозь, но разве это имело значение? Я намыливала полусогнутые ноги, натруженные стопы и молилась, чтобы с Джеком теперь всё было в порядке. Я представила, что приятно-тёплая вода смыла, наконец, весь ужас этих дней и унесла прочь, подальше от моего любимого. Теперь с нами всё будет хорошо! Только хорошо и никак иначе!

Добудиться Джека оказалось делом нереальным. Пришлось выкручиваться. Я положила ему под спину сложенное махровое полотенце. Чтобы не простудился, набрала треть ванны тёплой водой, села на плетёный стул рядышком и стала охранять: чтобы в воду не бултыхнулся, чтобы она не остыла до холодной, ну и вообще…

Вспомнила о Меделин. Странно было испытывать к ней благодарность, но она не подвела! И кем бы она ни была Джеку, я должна ей сказать об этом. Чтобы не будить Джека, я написала Меделин в Фейсбуке о том, что Джек жив и теперь свободен. И отсыпается в гостинице. Мгновенно пришедший ответ изумил меня ещё сильнее:

«Спасибо, дорогая моя девочка!»

Я даже глаза протёрла. Нет, так всё и было написано. А потом ещё и смайлик с цветочком пришёл и короткое: «Береги себя!» Хм… Чудны дела твои, Господи! Я даже снова зашла на её страницу и посмотрела на фотографии. Вроде бы всё та же ухоженная тёмная королева с интригой за высокомерной улыбкой, но будто немножко другая. Я перевела взгляд с фото в телефоне на Джека, потом обратно на Меделин.

Нет, показалось. Просто одинаково смоляные, кудрявые волосы, не более того.

К четвертому часу постоянного добавления тёплой воды, я съела все принесённые фрукты, заказала ещё и поняла, что вырубаюсь. И вдруг в дверь заколотили изо всех сил. Я подскочила и бросилась в коридорчик как была, в маечке и шортах.

На пороге номера стояли порядком измочаленные Ганнибал и Николас. Взъерошенные и грязные.

– О, Боже! Вы живые! Ура! – и я кинулась им обоим на шею. – А я уже и не знала, что думать, Тому писала, но он был не в курсе… – тараторила я. – Проходите! Проходите!

И вдруг позади раздался бас Джека.

– Кто это такие? И почему ты их целуешь, Сандра?

Ганнибал ломанулся в номер быстрее, чем я успела обернуться. Джек стоял, придерживая рукой полотенце на бёдрах.

– Вы тот самый Джек Рэндалл?! – накинулся на него Ган с рукопожатием и затряс руку моего мужчины так активно, что тот чуть полотенце не уронил. – Освободила-таки!

– Сандра, кто это? – ещё напряжённее спросил Джек.

– Журналисты. Американские журналисты, Николас и Ганнибал. Они помогали мне добраться к тебе… Как вы спаслись, ребята?! Я так волновалась!!

Джек с подозрением глянул на Николаса. Тот, как всегда, дерганно повёл плечом.

– Да никак. Коллективос сами отпустили. По звонку. Раздолбали нам всю аппаратуру, долбожопы! И запись разгона армией демонстрации врачей уничтожили.

– Демонстрация? Коллективос? – опешил Джек. – Сандра?…

Все-таки уронил полотенце, и Ганнибал как-то сильно обрадовался. Джек поспешно вернул прикрытие на бёдра. И я развела руками:

– Да. Не просто было сегодня по городу проехать.

Николас ступил в номер и уткнулся в меня своими глазами навыкате.

– А флэшка?

– Всё в порядке. Сейчас! – и я поспешно извлекла крошечный носитель данных из кармашка в кроссовке. – Вот! Целая. Коллективос даже не заподозрили!

Николас шумно выдохнул и, аккуратно взяв в шоколадные пальцы флэшку и съёмную карту памяти из камеры, засиял широкой улыбкой.

– Срань собачья! А я думал всё, трындец репортажу! Сандра, ты лучшая! – кивнул Джеку с одобрительной гримасой. – Ну и девчонку ты, парень, отхватил! Говорят, все русские сумасшедшие, а эта – вообще супер! Без крыши реально!

Я засмущалась, тем более что Ганнибал продолжал как-то слишком откровенно пялиться на торс Джека. Николас рявкнул на него:

– Ган, пошли! Нас ещё работа ждёт! – и Джеку: – Береги девчонку. Она лучшая, правда, лучшая!

– Я знаю, – сказал Джек.

И журналисты пошли на выход. Николас уже из коридора обернулся и крикнул:

– Хэй, Сандра, надумаешь журналистикой заниматься или вообще что там, от меня любая помощь. Я твой должник!

С искренним «спасибо» и улыбкой я закрыла за ними дверь. Джек сел на кровать и смотрел на меня странно. Я поспешила объяснить, мало ли что он сейчас думает…

– Это Том Лебовски из Нью-Йорк Таймс их ко мне послал, чтобы я по Каракасу одна не ездила. Все говорили, что тут опасно и бандиты. Но потом я всё равно оказалась одна. Журналисты забрали меня из гостиницы, и поехали сначала снимать репортаж с врачами. Что там было! Слезоточивый газ, бронетранспортёры, военные. Я даже для блога сняла, как старушка пыталась собой махину эту остановить. Просто до слёз… А потом за нами погнались Коллективос. У них автоматы, и на меня наставили. Я сказала правду, что приехала к своей любви, и меня отпустили…

– Погоди, балерина, – пробормотал Джек, встряхивая головой. – Когда это всё было?

– Сегодня.

– Боже… Иди сюда.

Я подошла. Он прижал меня к себе, а затем отстранил на вытянутых руках, как куклу, рассматривая, словно видел в первый раз. Сказал:

– Я думал, что уже всё о тебе знаю, но каждый раз ты делаешь что-то такое, что заставляет меня проглатывать язык, потому что слов не находится…

– Это плохо? – тихо спросила я.

– Что в тебе может быть плохо? Бог мой! – выдохнул Джек и снова показал пальцем в небо. – Ты же оттуда… ангел мой хранитель. – Прижал к себе. – Спасибо, моя девочка!

– Я просто тебя люблю, – таяла я в его руках. – Хорошо, что ты проснулся, а то я устала тёплой воды подливать.

– Да, – Джек оглянулся на двуспальную кровать, – тут есть кое-что поудобнее… А у нас есть попить?

Я достала из мини-бара бутылку, и тут к нам снова постучали. На этот раз вкрадчиво, я бы даже сказала, осторожно.

– Наверное, фрукты принесли, – сказала я и спокойно распахнула дверь.

Мда, это был отнюдь не портье, а незнакомый молодой мужчина, похожий на испанца или на армянина, это уж с какой стороны посмотреть. Он был красив, импозантен и прекрасно сложен. Сексуальная щетина, красная рубаха, белые брюки и тёмные очки…

– Э-э, а вам кого? – оторопела я.

– Александра Лозанина в этом номере проживает? – с вкрадчивой улыбкой обольстителя спросил визитёр.

– Да…

Надеюсь, Джек не видит этого мачо, он же ревнивый, как Отелло. Мачо тотчас выключил соблазнителя, отодвинул меня и вошёл в номер.

– Не будем разговаривать в коридоре, это может быть небезопасно, – сказал он на чистом русском.

Джек уже стоял на его пути, как вратарь перед воротами сборной. Разве что в полотенце и голый. Но очень сосредоточенный и недобрый.

– Сандра, это что за хрен?!

– Вы кто? – спросила я у незваного мачо.

– Вы же сами просили помощи у Игоря Коврова! – возмутился мачо. – И я не мог отказать по старой дружбе.

– Говорите по-английски или по-испански! – потребовал Джек. – При чём тут Игорь?

– Я позвонила ему с просьбой о помощи, когда не знала, что делать. Когда Алисия Эванс выяснила, что на заводе здесь забастовка… У какого-то Санчеса…

– То есть они знали? – опешил Джек.

– Да, с самого начала.

Лицо Джека потемнело, словно свет заслонила хмурая туча.

– Я предупреждаю, время у меня ограничено и я не всесилен, – встрял мачо на английском.

Джек улыбнулся по-деловому, перешёл на испанский. И, практически на ходу натянув штаны, которые я успела выложить на кровать из его чемодана, увлёк гостя на балкон. Кроме пары слов и имени Коврова я ничего не поняла из их разговора. Как-то это не честно.

Разговор у них был короткий, но видимо содержательный. Чёрт, когда я уже испанский выучу?! С другой стороны, впечатлений у меня уже было и так выше крыши на сегодня, аж голова кружится!

Также по-деловому Джек проводил нашего агента до двери, крепко пожал руку и закрыл за ним двери. А затем выглушил так и стоящую на столе открытую бутылку с водой. Улыбнулся.

– Ну, балерина… – покачал головой. – Кого ты ещё о помощи просила?

– Алешу Феклистова из спецназа, его сестру, чтобы папу-министра попросили слово замолвить. Вроде ж между Россией и Венесуэлой отношения нормальные, Меделин, Тома, Уилла Баррела, а потом Марию из продаж и местных женщин…

Джеку ничего не оставалось, как проморгаться.

– Ах ты ж, балерина! – проговорил он восхищённо. – ФСБ такого ценного работника потеряли! А я приобрёл… – и снова притянул меня к себе. Поцеловал нежно-нежно. – И не отдам никому. Все в пролёте… Навсегда. Только придётся больше не пропадать, а то вокруг тебя всякие… такие появляются. Не фиг им возле тебя делать…

Я покраснела от удовольствия, хотелось запрыгнуть к нему на шею, как на дерево, но мой любимый мужчина был ещё слишком бледен.

– Не пропадай. Давай ещё поспим, а?

– Давай, – согласился он. – А потом поедим.

Но в дверь снова постучали. Брови Джека изумлённо изогнулись, а на лице появилась заинтригованное выражение.

– Кто там на этот раз? Президент или российский посол? – спросил он, хмыкнув.

Но на этот раз оказался посыльный. Фрукты принёс.