Прошло десять дней. Август приблизился к сентябрю, а потому утром и по вечерам стало весьма приятно.

Я работать люблю и умею, потому что зачастую во мне просыпается трудоголик — в дедушку. Но иногда, конечно, и полениться хочется — в бабушку. Она у меня была немного гедонистка, гурман и большая, красивая женщина, которая поёт. Из одного её концертного платья мне удавалось сшить сарафан, пиджак, короткую юбку и оборку на подушечку. В бабушкином настроении я звала девчонок кофе пить, а в дедушкином — крутилась, вертелась, звонила, договаривалась, встречалась, выполняя задания по списку. Джек периодически являлся по скайпу и подкидывал новые. Как та злобная мачеха у Золушки, без конца смешивающая чечевицу и горох.

Пришлось в срочном порядке разбираться, что такое статистика Нильсен, какие функции есть в Экселе, грызть науку создания презентаций в Power Point и учиться редактировать картинки. На бал… то есть на свидание с Кириллом я так и не попала, — его в срочном порядке вызвали в Москву, и он всё никак не возвращался. Кстати, не видно было и генерального директора Абдурахмана…

Впрочем, жизнь потихоньку налаживалась. Особенно с получением аванса. Что-то в отношении многих людей поменялось. Кто-то стал смотреть с опаской и уважением, словно видел во мне миньона Джека, а кто-то послушал слухи и забыл. Зато с Геной-техником мы вообще шутили напропалую в автобусе утром и вечером. Хохотали так, что остальные стали присоединяться и встречали меня с улыбкой.

И я улыбалась всем одинаково, невзирая на должности. Даже, наверное, больше и сердечнее простым рабочим, водителям, дворникам в красных комбинезонах, уборщицам, бывалому и усатому дядечке — «на все руки мастеру», добродушной, похожей на сдобную булочку, садовнице предпенсионного возраста с яркой блондинистой копной и остальным… Может, потому, что они были понятнее и не плели интриг. А ещё мне с детства очень нравилась довоенная сказка — та, где «встаньте, дети, встаньте в круг»… с идеями равенства, любви и заботы, где Золушка была добрая-предобрая, зашивала жабо королю и в результате нашла прекрасного принца… Эх, вроде бы я уже не ребенок, но иногда так хотелось верить в сказку! Только в самую обычную, про любовь, где всё хорошо, и «жили они долго и счастливо». А не про инопланетян и управление вселенной…

И лишь «могучая кучка» — блондинка из бухгалтерии и пара её приспешниц, отдел кадров в полном составе, Диана, Батур, Корай и прочие турки, кроме Али Челика из продаж, не выносили меня на вид. Потому и деньги на моё обучение вождению никто не выделил. Наоборот, на заявку Батур даже не взглянул, как сказала секретарь Юля. А когда я решила его выловить в холле, он посмотрел, как на гулящую, и процедил, что мне обучение «по статусу не положено, а автомобиль тем более». Затем медленно, с удовольствием садиста Батур порвал заявку и бросил в горшок с пальмой.

Я опешила, но на следующий день выловила его снова — перед тем, как зашёл в офис. Обрывки полетели в блестящее мусорное ведро. После обеда — в урну для курильщиков у входа в холл, вечером — скомканная заявка отрикошетила Люсе в лоб, на ресепшене… Я извинилась перед Люсей, потом всхлипнула пару раз в кабинете и распечатала новую заявку. В конце концов, Рита и Лали были правы — мой гигантский шеф был куда страшнее в гневе и кидался далеко не бумажками. А ведь он вернётся! Правда, неизвестно когда…

Тем утром я встала решительно, разгладила синюю юбку и, взяв новое заявление, направилась в бухгалтерию. Дорогу мне преградила Элла из кадров, высокая, худая брюнетка с длинным носом и спортивной походкой.

— Лозанина, ознакомься.

Я взяла из её рук бумагу и прочитала: «Меморандум о досрочном увольнении в связи с неудовлетворительным прохождением испытательного срока Лозаниной Александры Владимировны…» То есть как?… Ком подступил к горлу.

Я глянула на подписи: в нижней части документа стоял росчерк Батура, начальницы из кадров и Корая.

— Вы не имеете права, — пробормотала я. — Меня уволить может только мой начальник.

— Что за чушь! — поджала губы Элла. — В отсутствие руководителя компании согласно Уставу, любые решения имеют право принимать назначенные им на время отсутствия заместители. Господа Батур и Корай всё подписали. Какие могут быть претензии?

— Джек Рэндалл вернётся, — нахмурилась я, — и не думаю, что разговор с ним пройдёт так же тихо. В любом случае, он — мой начальник, и я дождусь его.

— Ничего подобного! — резко ответила Элла, не обращая внимания на торговых в коридоре. — Иди собирай вещи, заполни обходной лист и получи расчёт в кассе. Бухгалтерия уже передала туда документы. И ключ не забудь сдать от кабинета на ресепшен.

Приказ задрожал в моих руках, а Элла, развернувшись, ушла в свои «кадры».

Нет, я не сдамся… — думала я судорожно. — Я…

И тут поняла, что сейчас заплачу. Громко. В голос. У всех на глазах. Пришлось быстро ретироваться в мой двести второй кабинет. Закрыла дверь. Я оперлась о серый шкаф у стены и, тупо глядя на одинаковые синие папки с аккуратно распечатанными мной названиями, разревелась.

Это несправедливо! Это гадко! Изначально мерзко так относиться к человеку! Я им ничего плохого не сделала! Я прочитаю устав от корки до корки! Я буду бороться! Когда доплáчу…

Но сейчас мне было себя так жалко, так обидно, что я обливалась слезами, судорожно всхлипывая и вытирая ладонями щёки, которые тут же снова становились мокрыми. К чёрту тушь! Всё к чёрту!

За спиной открылась дверь, кто-то вошёл, тихо присвистнул и… опустил тяжёлые ладони на мои вздрагивающие плечи.

— Кто тебя обидел, балерина? — услышала я требовательный вопрос на английском, на чёртовом, долгожданном английском с чисто американским «эр», произносимым так, будто во рту была горячая картошка.

— Джек?! — я обернулась, не зная радоваться или плакать дальше.

— Oh, my God! У вас что, Хэллоуин раньше времени отмечают?!

— Хэллоуин?… — Я глянула на отражение в стекле шкафа и увидела смачные чёрные потёки под моими глазами. И помада размазана. Джокер натуральный, аж страшно…

Джек, огроменный, элегантный, с загаром ковбоя Мальборо, с запахом Данхилл, можжевельника, апельсина и, наверное, себя, протянул мне платок. Императорским жестом указал на кресло и рыкнул:

— Всё! Больше никаких соплей! Садись и рассказывай. Кого бить?

* * *

Я не успела испачкать весь платок шефа в слезах и косметике, как он постучал пальцами по столу, встал и… нет, никуда не побежал. Наоборот, Джек прошёл к своему креслу, сел на него. Важно, неторопливо. Я глянула на шефа. Пожалуй, было не так страшно видеть, когда у него багровело от гнева лицо, чем наблюдать это железное спокойствие, ледяной взгляд и стиснутые челюсти. Казалось, он сейчас достанет из внутреннего кармана пиджака кинжал и кому-нибудь перережет глотку. Хладнокровно. Так и не сказав ни слова и не моргнув глазом.

Джек достал из портфеля какие-то документы. Положил на стол. Посмотрел на часы, словно это что-то значило. В мою душу закралось сомнение — неужели он не вступится за меня? И позволит уволить? Ком снова подступил к горлу.

— Мне сдавать ключи? — не своим голосом пролепетала я.

Он поднял палец. Сказал:

— Сиди. И не мешай.

Я ничего не понимала, честное слово. В мобильнике звякнуло извещение о новом письме в почте. Но я не стала смотреть — какое мне было до него дело? А вот Джек глянул. И ткнул пальцем в кнопку быстрого вызова на внутреннем телефоне:

— Люси, набери, пожалуйста, Корая, Батура и факинг Эллу из отдела кадров. Скажи, что генеральный директор требует срочно явиться в двести второй кабинет. — И положил трубку.

Что?! Я не поверила своим ушам. Генеральный директор? Автоматически глянула на дверь, ожидая, что сейчас войдет Абдурахман. Не вошёл. Затем на Джека. По его губам скользнула коварная улыбка. У меня мурашки пробежали по коже. Удав Каа отдыхает…

В дверь постучали.

Джек выждал несколько секунд, закинул ноги на стол и раскатисто рыкнул:

— Come in.

В дверях появился злобный карла. Бледный и растерянный.

— Ну… — произнёс угрожающе Джек.

— Господин генеральный директор… С возвращением. — Батур сделал шажок вперёд и мгновенно поднял короткие ручонки вверх, согнув в локтях, словно сдаётся.

Кажется, у меня запершило в горле точно так же, как у финансового директора.

— Учитывая нашу с вами разницу в росте, — пробормотал Батур, — прошу только об одном: давайте исключим физическое воздействие…

— Хм… — Джек осклабился опасно. — Я и морально придушить могу тебя, Батур.

— Что угодно, — мямлил карла, — только не физически.

— Договорились.

В дверь снова постучались. Вошли Корай и Элла. Испуганно поздоровались. Черкесский князь с поджатыми губами и замазанным специальным кремом остатком фингала на скуле. Кадровичка с бегающими глазками ссутулилась и стиснула в замок руки, похожая на поджавшую хвост, нашкодившую дворняжку. При виде неё я сразу распрямила плечи и почувствовала мстительную радость.

Джек сузил глаза, глядя на заговорщиков, и процедил:

— В моей компании я не потерплю самоуправства.

— Простите, мы не знали, — ответила Элла.

— Мы имели право, согласно уставу… — начал Корай.

— Нет! — перебил Джек и бухнул кулачищем по столешнице так, что дырокол на краю подскочил и упал на ковролин.

Батур вздрогнул. Я тоже. Элла икнула, а по щекам Корая пошли красные пятна. Джек поднялся с видом вершителя судеб.

— Не имели. Ибо вы — не заместители директора, которого сместили приказом от вчерашнего числа, а мелкие пакостники, которые предпочитают гадить моим сотрудникам, потому что не удалось нагадить мне лично. Но, чтобы вы знали, мой секретарь, — Джек ткнул в меня пальцем, — моя правая рука. И кто…

— Только не физическая расправа… — умоляюще сложил у груди ладошки злобный карла.

Джек сверкнул взглядом.

— И кто оскорбляет её, оскорбляет меня, — договорил он.

Турки сглотнули, но промолчали.

— Простите, мистер Рэндалл, — взмолилась Элла, — этого больше не повторится.

— Естественно, не повторится, — рыкнул шеф, — потому что ты — fucking shit, а не менеджер отдела кадров. И прежде чем писать меморандумы, должна была проверять данные, но не соизволила. Поэтому составь ещё один — о собственном несоответствии занимающей должности!

— Но мистер Рэндалл, прошу вас, — растерялась Элла. — Я больше не…

— Вон! — гаркнул Джек так, что у неё, кажется, волосы на макушке встали дыбом. — Явишься на подпись приказа и обходного листа через пятнадцать минут.

Эллу как сквозняком вынесло из кабинета.

— Вы, оба, — резко двинулся на турок шеф.

Корай инстинктивно прикрыл щеку рукой. Батур втянул и без того почти несуществующую шею в плечи.

— Просите прощения, если хотите не вылететь в Стамбул ближайшим рейсом с чемоданами! — приказал Джек.

— Простите, господин Генеральный директор, — сказал карла.

— Простите, — хмуро вторил Корай, испепеляя Джека из-под красивых густых бровей ненавидящим взглядом.

— Теперь у неё! — Шеф снова ткнул в меня пальцем. Да так, что самой захотелось под стол влезть, в укрытие, и турок из жалости спрятать. Но надо было держать марку. Несмотря на красный нос и стёртую напрочь косметику, я сглотнула и гордо посмотрела на менеджеров. Те на меня. Боюсь, по дальним углам предприятия мне лучше одной не ходить, и кофе варить самой…

— Ну! Я жду! — заявил Джек.

— Извините, Александра, — не глядя на меня, буркнул Батур.

Корай молчал.

— Сандра, проверь наличие билетов в Стамбул. В один конец. И что нужно для закрытия рабочей визы для господина Корая, — отчеканил зло Джек.

Тот фыркнул и бросил яростно:

— Прошу прощения, мисс.

— Хорошо. — Подражая Джеку, я встала и царственно кивнула. — Я не держу на вас зла.

— Теперь свободны. Для дальнейших распоряжений я вызову вас дополнительно, — сказал шеф.

Турки с радостью выметнулись из кабинета. Мы остались одни.

— Всё, больше реветь не будешь? — хмыкнул Джек.

— Нет, — улыбнулась я. — Но как вы… генеральный директор?! Как это произошло?

— А как иначе могло произойти? — со спокойной улыбкой ответил шеф. — Кто вытащит эту компанию из полного дерьма, как не я?

— А Абдурахман?

— Этот вор? Ему ещё долго будет не скучно. Надеюсь, в Турции до сих пор таким рубят руки.

Я поёжилась.

— Не надо…

— Ты что, добрая, балерина? — удивился Джек.

Я растерянно пожала плечами и улыбнулась.

— И вообще, — он уткнул руки в боки, — я не понял, где благодарности? Поздравления? Слёзы радости при встрече?

Я смущённо подошла к нему и протянула руку:

— Поздравляю вас, шеф! Очень рада, что вы вернулись!

— Нет, так не пойдёт, — хитро улыбнулся Джек и, наклонившись ко мне, подставил щёку: — Целуй.

* * *

Оперативка моего мозга зависла на тысячную долю секунды, просчитывая риски. А затем я молниеносно чмокнула гладко выбритую, по правде сказать, очень приятную, тёплую щёку, какой у тиранов быть не должно. И отстранилась. Почти отскочила. Джек выпрямился. Хитрость так и продолжала плескаться в его глазах.

— Балерина, эммм… Так поцеловала… Ты что, меня любишь?

Вот это номера! Мой мозг выдал сигнал SOS. Тревожные лампочки замелькали во всех его участках. Кажется, шеф решил сломать мне мыслительную систему. Какое коварство! И ведь понимает же, что приказ о моём увольнении ещё не уничтожен, и я, как канатоходка, балансирую на тонкой ниточке его настроения.

— Люблю, — ответила я.

Джек расцвёл самодовольно. Его глаза загорелись. Я на всякий случай шагнула к дыроколу и вернула его на место. А потом сказала с вдохновенным вздохом:

— Вас люблю, шеф. И всех людей люблю. По заповедям.

Недоумение сменило азарт в карих глазах напротив. Нет, ну а что? Я же не сказала, что не люблю.

— Чёрт, балерина! Ты что, верующая? — пробормотал он, охлаждаясь быстро, словно огурец с базара, брошенный в морозилку.

— Да. Меня так воспитали, — с возвышенностью во взгляде и абсолютно искренне сказала я. Только не уточнила, во что верующая. Это ведь понятие растяжимое. Мама, ещё не заболев, зачитывалась про НЛО над Петрозаводском, историями про инопланетян и нам с сестрой с детства байки всякие рассказывала, в том числе о прошлых жизнях, экстрасенсах и хилерах на Филиппинах… В общем, «Очевидное-невероятное», «Секретные материалы» плюс «Третий Мистический» было наше всё. А вот креститься я сама в церковь пошла в двадцать лет. Просто решила, что надо бы… Как-то так.

Джек отвернулся к шкафу с виски и, кажется, громко выдохнул.

Во мне запрыгали взволнованные зайчики: не прокатило? Что дальше?

Шеф развернулся и без всяких хитринок сказал:

— Так, Сандра, пойдём принимать новые апартаменты. А потом ты займёшься переездом.

— На третий?

— О да. Наконец, у меня будет собственный кабинет. И ты не будешь постоянно крутиться перед глазами, — заявил он так, словно видеть меня не может.

И я расстроилась.

— Но в приёмной генерального уже есть секретарь… Диана, — заметила я, вдруг понимая, что не хочу работать с ним в разных помещениях. Притёрлась? Или мне нравится сидеть на вулкане? А, может, просто наблюдать за Джеком в прямом эфире было настолько интересно, что не хотелось менять это присыпанное всеми видами перца действо на спокойную рутину.

— Ах да, Диана, — вспомнил он. — Милашка, ты не находишь?

Вот тут мне захотелось его стукнуть. Эта выдра на лабутенах — милашка? Стерва во плоти, как из плохих сериалов! Но я же, блин, верующая, — вспомнила я, — и всех люблю. Потому опустила ресницы и сказала смиренно.

— Да, она очень привлекательная девушка. Вы её переведёте в другой отдел?

Джек глянул на меня мстительно:

— Зачем? Кажется, она прекрасно справляется с должностью секретаря.

Зайцы в моем животе сдохли от ужаса и мгновенной заморозки.

— У вас будет два секретаря? — спросила я, мой голос предательски сел.

— Ну, не знаю, — словно издеваясь, ответил шеф, — возможно ли подобное в штатном расписании? Сейчас посмотрю в новой планограмме, — и взяв из принесенных бумаг распечатанный лист, начал всматриваться в него долго и нудно. Пробормотал: — Увы, нет. Одного наверняка придется уволить…

Я замерла. В голове раздался нарастающий гул барабанов. Во рту пересохло. А я уже думала, долги по квартплате закрыть удастся…

Джек поднял на меня глаза, в которых опять появилась хитринка:

— Но Абдурахман прекрасно владел русским. И тут имеется загвоздка.

— Диана тоже говорит по-английски, — упавшим голосом сказала я.

— Хреново. Ой, как хреново, — заметил Джек и передразнил Диану: — «Леть ми хелпь ю, миста Рендал». — Посмотрел на меня, как чёртик в мультике, и расплылся в улыбке. — Поэтому пришлось выбить в штаб-квартире ещё одну вакансию. Личный ассистент и переводчик. Пойдёшь, Александра Лозанина? Или религия не позволяет?

Моё сердце забилось заново, затарахтело, как мотор кукурузника, я чуть не подлетела в воздух от радости сама и воскликнула, не скрывая эмоций:

— Пойду! Я согласна, мистер Рэндалл!

Он как-то странно посмотрел на меня и пробормотал:

— А вот это прозвучало эротично… Весьма. Ну что ж, пошли, балерина, на третий. Игры престолов только начинаются.