Волшебство прервалось внезапно. Шорох веток и наглое:

— Ты гля… — заставило нас обоих вернуться в реальность.

Джек разогнулся и одним движением задвинул меня за свою спину. Я выглянула из-за его бицепса и увидела две омерзительные рожи гопников с Нахаловки — так район вокруг Ботанического сада называется.

— Fuck you, bastards! — рыкнул Джек зло.

— Чё тут? — появилась третья образина в трениках.

— Педофил иностранный, гля… Ты чё, урод, наших девок портишь?

— Ща научим.

— Пошли вон! Я взрослая! — выкрикнула я. Стало до жути страшно, сумерки, вокруг никого. Гопники были не хилыми, и их было трое. — Джек, пойдём!

Но шеф снова задвинул меня и с ходу врезал центральному кулачищем промеж глаз. Раздался отвратительный хруст и вой:

— Он мне нос сломал!

Остальное произошло так быстро, что я не успевала вздохнуть, а перед глазами мелькали кулаки, непонятно, где чьи; подсечки, блоки, мат, возня. Я отскочила, увидев в траве дрын, а когда подняла его и бросилась на помощь к Джеку, он уже яростно дорасквашивал физиономию последнему гопнику, вдавив его коленом в траву. Двое других со стонами и ругательствами валялись рядом. Кажется, без членовредительства не обошлось… Как это он сумел? Неужели в штаб-квартире в Нью-Йорке антикризисных директоров обязывают проходить бойцовские курсы у самого Джеки Чана?

Джек поднялся и отряхнул джинсы. Зло сплюнул, пнул для острастки незадачливого хулигана и направился ко мне. Взял за руку. Не говоря ни слова, мы ушли подальше от места побоища. Мало ли, вдруг подмога подтянется?

Невероятно гордая тем, что иду рядом с мужчиной, способным одолеть троих, я взглянула на Джека и испуганно пробормотала:

— У тебя кровь…

— Ерунда, — бросил он и приложил чистый платок к разбитой брови. Чуть поморщился.

— Надо скорее холод и промыть, — засуетилась я, достала телефон и набрала Руслана. — Срочно подъезжай к боковому выходу из Ботаники. Улица Тепличная, до Мадояна и налево! У тебя пять минут!

Жаль, моя сумочка осталась в машине.

— Балерина, зачем тебе палка? — хмыкнул Джек.

Я только сейчас вспомнила, что так и иду с ней в руках.

— Тебя защищать.

— Меня?! — он засмеялся и чмокнул меня в макушку. — Отважный маленький тостер.

— Почему тостер? — хлопнула я ресницами.

— Первое, что в голову пришло, — улыбнулся шеф и потёр ребро. — Палку выбрось.

В быстро сгущающихся сумерках мы вышли из-под нависающих тенями деревьев в дырку в решётчатом заборе как раз в тот момент, когда подъезжало корпоративное авто, безжалостно лапая фарами темноту.

— Дом, — приказал Джек.

— Может, лучше на завод? — обеспокоилась я. — Там врач дежурит в ночную смену.

— Врачу тут делать нечего. А для ставок нашим коллегам хватит и покоса газонов.

* * *

Мне бросилось в глаза то, что он заменил диван — в центре гостиной вместо узкого тканевого, стоял огромный угловой, обтянутый белой кожей. А на полу на палисандровом паркете валялся белоснежный ковёр из нескольких сшитых вместе козлиных шкур. И много-много пространства, едва ограниченного панорамными окнами. Красиво, необычно. Оказывается, стиль бывает и у пустоты! Но разве так можно жить?

— Через три дня, наконец, придут контейнеры с мебелью, — сказал Джек, угадав мои мысли. — Доставляют будто с Марса.

— Ну, ничего. Идём в ванную.

Джек смыл потёки крови с щеки и виска. Вымыл руки. Моё сердце сжалось при виде сбитых костяшек. Наверное, ему больно, но виду не показывает. С другой стороны, тем, о кого их сбили, явно больнее. Сами виноваты. В следующий раз подумают.

Ванная комната на первом этаже особняка была громадной, как шеф и требовал, с угловым роскошным джакузи, шоколадным кафелем понизу и светлым вверху. А за той стеной, облицованной мелкой стеклянной плиткой, спрятан шкафчик с коммуникациями. Я знаю, я тут всё проверяла, когда искала варианты домов. Джек внимательно глянул на своё лицо в зеркало над раковиной, повернулся боком.

— Да тут вообще царапина. Сама затянется. Я-то думал…

— Садись, — я ткнула пальцем на край ванны.

— Балерина, — удивился Джек, — ты чего раскомандовалась?

Но сел.

— У меня должность такая, — ответила я со всей серьёзностью. — Я ассистент генерального директора. Личный. Так что всё!

— Что всё?

— Всё пропало, — ответила я и достала из своего рюкзачка перекись водорода, йод в виде фломастера и бактерицидный лейкопластырь нескольких видов.

Джек присвистнул.

— А скальпель и фонендоскоп тоже с собой носишь?

— Нет, только по особым дням.

— По каким? — улыбался он.

— Не сегодня. Внимание, — предупредила я и вылила на рассеченную бровь перекись, та запузырилась, зашипела, Джек скривился.

— Оу, Сандра, ты садистка?

— Да. — Я подула немного и заклеила ему бровь узкой полоской лейкопластыря. — Руки давай.

— Нет, — он спрятал за спину свои разбитые кулачищи.

Я потянула его правую руку к себе и с напускной суровостью пригрозила:

— Если сейчас не дашь, намажу зелёнкой, а она не смывается месяц.

— Зачем? Что такое зелёнка?

— Чтобы микробов убивать. Наверняка.

— Ты страшный человек, балерина, — захохотал Джек и выставил руки. — Не хотел бы я быть микробом на твоём пути.

Я коварно улыбнулась и полила разбитые костяшки перекисью, заставив этого медведя втянуть воздух сквозь зубы.

— Теперь снимай джемпер, — сказала я.

— Уверена? — В его хитрой улыбке было слишком много подтекста.

— Да, если кровь сразу не отстирать, пятна останутся. Хорошая вещь, жалко.

То ли адреналин после драки ударил мне в голову, то ли я осмелела, войдя в образ медсестры, но я без разговоров приняла Джеков джемпер и, отвернувшись, быстро, прямо в раковине застирала кровавую дорожку.

— Боже, она ещё и хозяйственная… — пробормотал он. — Руками-то зачем? Машинка есть в подвале.

— Это далеко и незачем, — деловито ответила я и подняла на свет джемпер, убеждаясь, что от пятен не осталось и следа. Думая, куда бы повесить, взглянула на Джека, так и сидящего на краю ванной, и во рту пересохло. Он был голый. В смысле торс. Очень рельефный и мужской. В голову пришли спасатели Малибу. Это всё загар… Чёрт! Я сразу забыла, что хотела сделать. А Джек, разбойник, опирался руками о ванну и смотрел на меня с лучистым задором. Ой…

— Теперь надо лёд приложить, — выпалила я и поспешно ретировалась к холодильнику. С мокрым джемпером в руках.

Нырнула в морозилку. Пустая. Зато в холодильнике на двери выстроились стеклянные бутылочки с Оле-Олой. Я схватила одну, захлопнула дверцу. И увидела сияющее лицо Джека. Я приложила к его брови бутылочку. Вот. Если, как он говорил, Оле-Ола у него в крови, то и наружно не повредит. Он вздрогнул от холодного прикосновения и засмеялся:

— А хорошо мы с тобой город посмотрели!

Я выдохнула и улыбнулась:

— Да, всё что нужно, ты увидел: Дон, вид на улицы с высоты птичьего полёта, вокзал, собор, бандитов…

— … и самую красивую женщину, — закончил он словами и поцелуем.