Театр начинается с вешалки. Утро начинается с улыбки. Моё утро – со звонка в шесть утра. Шеф позвонил и заявил:

– Сандра, через пятнадцать минут Руслан будет у тебя. Сегодня встреча на высшем уровне. Имей в виду. – И был таков.

Я положила трубку со стоном и стряхнула с головы кошку. В полированной стенке шифоньера отразился дом на голове. Боже… Кошка обиженно и как всегда беззвучно мяукнула. Мама назвала её Шамаханской, но царицы из нашего чёрно-бурого чуда не вышло, получилась просто Шамочка.

– Самой обидно, – ответила я ей и вылезла из кровати.

Дело в том, что поспать мне удалось не очень.

При виде вчерашних покупок сестра Дина загорелась и потребовала делиться.

– Прости, не могу. Это только для работы, – возразила я. – Это, считай, не моё.

– Ненавижу, когда ты так со мной поступаешь! – вспыхнула Дина и сорвалась на крик. – Ты – моя младшая сестра! И вообще мне обязана! Если б ты родилась первой, я б на тебя сейчас посмотрела, как бы ты трахалась с мужиками за шмотьё!

Сколько раз я слышала подобные беспочвенные обвинения, и пора бы привыкнуть, но слова сестры неприятно резанули по сердцу. Всё дело в том, что Дина родилась мёртвой, на два года раньше меня. Её откачали, но что-то пошло не так. И у сестры весьма специфическая проблема… В общем, по паспорту, она – брат. Дима. А по натуре сестра. Недавно определилась. Лет с шестнадцати её шатало туда-сюда, и даже неизвестно, с кем мне больше было мороки: с Диной-Димой или с инопланетянами, которых мама встречать ходила. На работу сестру не берут. Представьте, приходит вполне себе симпатичная, мальчуковатая на вид девушка – Дмитрий. Она честно пыталась, но люди у нас малотерпимые и часто ведут себя по-хамски. Дина срывается в ответ на хамство и может в челюсть заехать. Видимо, что-то от Димы в ней до сих пор есть…

И что с этим делать я ума не приложу. Раньше существовал законопроект, на который все опирались и меняли пол и документы желающим. Но не так давно президент не подписал «Права человека» ООН, на который опирался законопроект, и теперь в нашей стране даже врачи не знают, что сказать.

Нет, операцию они, конечно, сделают. За безумные деньги, которых у меня нет. За меньшие – можно запросто дать дуба, я узнавала. И не факт, что паспорт поменяют. Это уж какое настроение будет у работников ЗАГСа. Как-то так… Личная жизнь какая-никакая у Дины случается, а вот с характером беда. И нервы до предела расшатаны.

– Успокойся, – попыталась я не реагировать на истерику сестры. – Это на самом деле для работы. Если уволят, придётся всё сдать.

Но Дина уже завелась, она рыдала, бросалась в стены тапками, и до трёх ночи вспоминала всё, чем обидела её судьба. И я конкретно. Мама разволновалась и тоже начала нести любимый бред: о том, что явится с другой планеты Великий Велúк и всех нас спасёт.

А я, как заводная чебурашка, отпаивала таблетками одну, водой другую. И себя потом чаем, потому как изрядно трясло. Только когда все разбрелись по кроватям, я села за перевод договора на аренду Джекова особняка, которым планировала заняться после ужина. В ночной тишине после семейного урагана я тыкала по клавишам ноутбука и думала в отчаянии, что положиться в этой жизни мне можно только на кошку. Та свернулась рядом и успокоительно мурчала, тыкаясь головкой в бедро.

Мурчание, тиканье часов и пение лягушек в пруду за окном и, правда, успокаивало. Поставив последнюю точку в переводе в половине пятого, я вздохнула и в очередной раз решила ни на кого не сердиться. Это ведь ничего не даёт.

Просто, – подумала я, – когда перед рождением народ стоял в кассы, я куда-то торопилась и вместо «романтики с хэппи-эндом» купила билеты на «комедийную драму-боевик с элементами триллера и буффонады». Зато не скучно. Получите, распишитесь…

* * *

– Ты чего синяя такая? – весело встретил шеф. Подтянутый, пахнущий свежими духами и вообще, будто бы только что из душа.

– Да так, – отчего-то я по-дурацки улыбнулась, словно была в чём-то виновата. – Дела личные…

– Угу, – помрачнел Джек. – Ночь удалась?

Я пожала плечами и отвернулась. Не рассказывать же о семейных дрязгах. Надо было побольше тона под глаза наложить. Не успела за пятнадцать минут. Даже мама, закрывая за мной дверь, заметила: «У тебя такой взгляд томный, Сашенька…». Думала, она шутит, потому как мне хотелось только спать, молчать и в норку.

Шеф так посмотрел на меня, даже сквозь пиджак спину прожгло.

– Так, Сандра, – пробасил Джек совсем не ласково. – Твоя личная жизнь меня не касается. Работы сегодня много. Надо оформить проект-предложение для городской администрации. Встреча в девять. И меморандум для всего предприятия. К началу рабочего дня он должен быть на всех досках объявлений, и в каждой электронной почте.

Итак, утро начинается с приказа. Уверена, для многих офисных работников он прозвучит, как призыв в армию для студента. Набирая текст на русском под диктовку Джека, я думала лишь об одном, точнее, о двух вещах: 1) меньше надо ляпать при шефе; 2) надеюсь, никто не узнает, что всё началось с меня.

Дело в том, что вчера, когда мы с шефом уминали мороженое, он вдруг решительно распахнул дверцу холодильника с Оле-Олой и принялся наводить порядок, выставляя бутылки конкурентов и сурово отчитывая продавца. В ответ на тираду об инвестициях и угрозы забрать кулер лупоглазая тётка растерянно моргала, отирала пот и говорила:

– А чего ж, та мы не со зла… Ей богу!

Джек, наконец, оставил тётку в покое и вытер пальцы платком, обещая припомнить безобразие мерчандайзерам, а я хмыкнула:

– Уверена, что Батур и Абдурахман ни разу такого не делали. И большинство из офиса тоже.

– Твоими устами, балерина… – пробормотал Джек. – Ты, как всегда, права. А мерчандайзеров в штате не хватает.

Я об этом благополучно забыла. Но теперь приказ генерального директора «Софт Дринкс Корпорэйтед» гласил: «Каждый сотрудник компании, невзирая на занимаемую должность, обязан один день в месяц проводить „в полях“ и наводить порядок на полках корпоративных холодильников на выделенных им участках. За отказ – увольнение…»

Тадададам! – прозвучало в моей голове. Воображение подсунуло дам с укладками из бухгалтерии и Диану на лабутенах, бороздящих от ларька к павильону, от магазина «Продукты» к уличному лотку с одним желанием – установить бутылочки согласно планограмме. Представляю их искреннюю радость! Тададам!!! Так судьба стучится в дверь офиса или в электронную почту. Открывайте, праздник к нам приходит…

– Заснула, Сандра?! – грозный окрик шефа вырвал меня из размышлений. – Ночью надо было спать!

– Да, сэр, – встрепенулась я, думая где бы взять спички – в глаза вставить, чтобы не закрывались.

В общем, с добрым утром, страна!

* * *

День закрутился, я тоже, стойко держась на ногах и выпивая кофе везде, где только удавалось. Джек обаял администрацию, пообещал спонсорство в обмен на налоговые льготы, подписал договор на особняк, погонял начальников отделов на собрании, с кем-то поругался по конференц-связи, работал, как вол, и на меня особенно старался не смотреть. Диана язвила, бухгалтерия возмущалась, и всё в целом было не очень, но я слишком устала, чтобы обращать на это внимание. Я концентрировалась только на том, чтобы не ошибиться при переводе, потому что слова в голове путались. К вечеру и подавно.

– Сандра, в машину, – скомандовал шеф около пяти.

Я села по обыкновению на заднее кресло. Оно было таким мягким! Как и ход авто. Словно лодка на волнах… Баюкающим…

– Едем за ключами от дома, – сказал Джек. – Переведёшь…

И это было последним, что я услышала. Плюшевой лапой сон объял меня и забрал из реальности. Я куда-то летела, или плыла, окутанная сладкой пеленой. Мне снился Джек. Не сегодняшний, похожий на тучу, а вчерашний. Его искрящиеся весельем глаза. И мороженое. Из-за лотка выглядывал испуганный Кирилл и манил меня куда-то за собой букетом роз. А обольстительный скандинавский викинг в джинсах стоял рядом и что-то бубнил на тарабарском. Всё кружилось, будто под звуки немыслимого вальса. Я оборачивалась и снова искала глаза Джека. Очень хотелось, чтобы он смотрел только на меня. Так, как вчера… С интересом. Мне виделись его ладони, большие, тёплые, ласковые. И я снова провалилась во тьму.

* * *

Я поправила под щекой подушку и… Постойте, какая подушка?! Я же в машине была! Я сглотнула и открыла глаза. Вокруг царил полумрак, разбавленный утомлённой тишиной летней ночи. Я лежала на диване, пахнущем новой тканью и древесиной, укрытая мягким, тонким пледом. С этикеткой…

Рассматривать светлую велюровую спинку было не к чему. Я села и развернулась. В кресле напротив, метрах в двух от дивана, сидел Джек. Без пиджака, с закатанными рукавами рубашки, и задумчиво смотрел на меня, облокотившись о поручень. За шефом почти невидимой преградой между комнатой и двором, освещённым лишь зарождающейся луной, простиралось панорамное окно. Я узнала камин и причудливо облицованную стену.

– Ой, простите, сэр, – пробормотала я.

– Выспалась? – вздохнул шеф.

– Да… наверное.

Я опустила ноги на паркет. И увидела свои туфли, аккуратно поставленные рядом. Смутилась.

– Но как я тут оказалась? – спросила я.

– Мы сюда и ехали.

– Тут же не было дивана…

Джек указал пальцем куда-то на восток.

– Не проблема. Мебельный магазин справа за углом. Взял диван, не глядя. И кресло.

– Но я же… как сюда… Меня Касим принёс?

– По-твоему, балерина, ты такая тяжёлая, что я не справлюсь один? – задумчиво и совсем без смеха произнёс Джек.

У меня пропал дар речи. Джек встал и прошёл куда-то вглубь. Завозился, шурша чем-то. Щёлкнул свет, и рассеянные лучи из-за спины осветили гостиную мягко и ненавязчиво. Я быстро поправила волосы – наверняка опять дыбом. Вставила ноги в туфли. Встала. Одёрнула юбку.

Шеф стоял у барной стойки, перед ним пустовали белые тарелки, а он распаковывал пластиковые коробочки, какие обычно бывают в доставке из ресторана.

– Ты наверняка проголодалась, балерина. Я заказал всего понемногу, – сообщил он.

– Спасибо… – на большее меня не хватило, удивление и волнение плескались во мне так, что можно было захлебнуться. И мурашки.

Джек обернулся и произнёс строго:

– И ещё, балерина. Скажи своему парню, что у тебя есть начальник. И договор на внеурочную работу. Очень важную работу. И если он тебе по ночам не будет давать спать, я тебя просто здесь поселю, поняла?! Чтобы высыпалась и не делала косяков, как сегодня.

Я закусила губу, пытаясь скрыть улыбку, которая так и лезла бессовестно наружу.

– Разве я сказал что-то смешное? – нахмурился Джек. – Так и передай ему…

– Но у меня нет парня.

– Как нет?! Тогда с кем… Тогда кто… – Лицо у Джека было серьёзным, растерянным и подозрительным настолько, что я не выдержала и рассмеялась.

– Правда, нет. Вчера ночью сестра устроила скандал. А потом я переводила контракт на аренду этого вот дома. А потом позвонили вы, – пояснила я и добавила: – Но вам я могу передать, чтобы вы не будили меня в шесть утра. Если это, конечно, не противоречит условиям договора.

Шеф моргнул и уставился на меня.

– А цветы? Вчера. Я всё помню, балерина. Ты не обведёшь меня вокруг пальца, – по слогам почти проговорил Джек.

Неожиданно для себя осмелев, я подошла к барной стойке, заглянула в тарелки и пластиковые судочки. О, пицца, и стейк, и тальятелле с лососем, и салатики. Суши! Обожаю! А вон чизкейк и панчо на выбор. Он, что ли, всё меню в ресторане заказал?…

– По-вашему, – игриво посмотрела я на шефа, – один букет, подаренный в знак признательности, – повод провести с кем-то ночь?

– Не повод? – повторил он тихо.

– О, нет, – хмыкнула я. – А это вы всё себе заказали или можно взять вон тех роллов?

– Да, конечно, тебе можно всё. В смысле съесть… То есть я заказал, чтобы ты поужинала, балерина… Угощайся. – Отчего-то сейчас мой страшный американский медведь был совсем не страшным, и не суровым.

– Давайте вместе, а? – сказала я, потянувшись за роллами. – Иначе балерина превратится в трактор. И возить меня придётся на тележке с грузчиками…

Джек почему-то не ответил. Я обернулась с тарелкой в руках. Его глаза блестели. Совсем не масляно. А как у мальчишки, взволнованного и… нет, не может этого быть! Смущение снова накрыло меня, и рука с роллом зависла на полпути к тарелке.

– Ты такая красивая, – вдруг сказал он по-русски с жутким акцентом.

И покраснел.