Николай Робертович Эрдман бывал на Ордынке гораздо реже Вольпина. Мои родители и все гости относились к нему по-особенному, его пьеса «Самоубийца» всегда считалась бесспорным шедевром, а он сам мастером некоей литературной филиграни. Свидетельством тому были и басни, которые в свое время Эрдман сочинял в соавторстве с Владимиром Массом. Например, такое:

Должны быть вежливы всегда мы, Всегда, товарищ дорогой. В один трамвай вошли три дамы Одна беременней другой.
В трамвае том сидел пижон, Он был их видом поражен.
Беременность — не звук пустой, И, не теряя времени, Он уступает место той, Которая беременней.
Соски на вымени коровьем Кичились раз своим здоровьем И с простотою деревенской Глумились так над грудью женской:
— Ты и мала, ты и мягка И кот наплакал молока. Но всем наветам вопреки Молчали женские соски.
Грудь разговаривать не может. А вымя? — спросит кто-нибудь. Нас занимает только грудь.
Поэт, свою судьбу постигнуть силясь, Хоть не был Пушкину сродни, Вскричал: — Куда вы удалились, Моей весны златые дни?
Златые дни ответствовали так: — Мы не могли не удалиться, Когда у вас такой бардак И вообще бог знает что творится!
Златые дни в отсталости своей Не понимают наших дней!

В конце концов обоих баснописцев арестовали. Рассказывают, что актер В. И. Качалов выступал на кремлевском приеме и там прочел несколько басен Эрдмана и Масса. Кто-то из присутствовавших осведомился, как фамилии авторов. И через несколько дней они оба были схвачены в Сочи, там шли съемки фильма по их сценарию. Это были знаменитые «Веселые ребята».

Мне говорили, что это событие стало темой последней басни, которую сочинил Эрдман:

Явилось ГПУ к Эзопу И хвать его за ж…. Смысл этой басни ясен: Не надо больше басен.

Ардов рассказывал, что свои письма, присылаемые матери из Енисейска, ссыльный Эрдман подписывал таким образом: «Твой мамин-сибиряк Коля».

Во время войны Эрдман и Вольпин служили в ансамбле НКВД, были там, так сказать, штатными сочинителями. Когда Эрдман впервые надел дома форму чекиста и посмотрелся в зеркало, то сказал:

— Мама, кажется, за мной опять пришли.

С этой энкаведешной формой связана и другая забавная история. В Ташкенте Эрдман и Вольпин пришли навестить Ахматову. И вот живущие по соседству люди видят, что средь бела дня к ней идут два человека во всем известной форме. Стало ясно, что сейчас Ахматову арестуют. Но вот, против чаяния, люди в форме довольно быстро вышли от поэтессы по-прежнему вдвоем, а потом опять вернулись, неся в руках бутылки с вином… И тут все поняли, что арест не состоялся.