Рассказ
В темноватом подъезде у двери на третьем этаже остановились две гражданки. Одна из них — та, что была потолще, — подняла голову и высмотрела номер на двери.
— Это здесь, — произнесла она. — Номер седьмой.
— А звонок? — отозвалась вторая — худенькая, с крашеными в морковный цвет волосами.
— Вот и звонок… Звони, Валя!
— А ты почему не хочешь? — морковноволосая Валя ткнула пальцем в кнопку.
Громко задребезжало по ту сторону двери. Чьи-то шаги прошаркали неторопливо. Дверь открылась. За ней стояла старуха в очках на середине гусиного носа. На ней были надеты трикотажная кофта бурого цвета и юбка столь же симпатичного оттенка. Старуха глядела поверх очков сердито и сопела тоже недоброжелательно.
— Вот мы к вам, — сказала полная гостья, — меня зовут Ольга Николаевна… Ведь вы баба Капа, да?
— А что вам надо? — довольно злобно спросила баба Капа и притом повернула лицо в сторону кухни, как бы предупреждая, чтобы посетительницы не сболтнули чего-нибудь лишнего при посторонних ушах.
Но гостьи были на высоте:
— Нас к вам направила Сусанна Алексанна… Знаете?
Старуха пожевала губами, а через минуту скомандовала:
— Заходите ко мне! — и она открыла дверь в комнату рядом с кухней.
Гостьи вошли. Хозяйка тщательно закрыла дверь на замок и приложила палец к сухоньким губам.
— Мы сами понимаем, — шепотом объявила Ольга Николаевна, — нас Сусанна Алексанна предупреждала… Но нам очень нужны ваши лекарства!
— Tсc! — прошипела старуха.
Рыжая Валя зашептала:
— Мы понимаем… Мы тихо…
— Да, да, — поддержала подругу Ольга Николаевна. — Выручите нас, пожалуйста!
— Тсс!.. В чем выручить-то?
— Мне от желудка, — едва разжимая рот, выговорила Валя. — От желудка, говорю, мне бы… капелек каких, что ли… Врачи — что они могут? Я уж с ног сбилась, а не помогает…
— Ну ясно. Тихо только! Дам я тебе от желудка…
— А мне по сердцу надо…
Старуха внезапно рухнула на пол. Гостьи отскочили в сторону, испугавшись этого внезапного падения. А хозяйка комнаты поползла на четвереньках к кровати, стоящей у стены. Баба Капа проворно и умело нырнула головой под подол темного одеяла, почти до полу прикрывавшего кровать. И гостьи увидели, что все это пространство на полу заполнено бутылками и пузырьками. Старуха запустила туда руку и долго звенела склянками, перебирая свою аптеку: очевидно, искала потребные снадобья… Наконец она извлекла поллитровку с голубоватой бурдой до самой пробки и флакон из-под туалетной воды. В нем колыхалась жидкость такого ядовито-зеленого цвета, что уже тревожно было: наверно, какой-нибудь яд! Старуха все тем же быстрым аллюром — теперь уже не на четвереньках, а на трех конечностях, ибо в правой руке она держала обе посудины, — подползла к середине комнаты и, схватившись рукой за стул, распрямилась. С некоторой одышкой она выдавила из себя:
— Вот вам обеим, дамочки…
Но тут же рванулась носом и шеей к двери. Снова погрозила гостьям пальцем и на цыпочках подошла к выходу из комнаты; с быстротой, удивительной в ее возрасте, согнулась так, чтобы левый глаз оказался у замочной скважины… Распрямилась. Вздохнула горестно и шепотом пояснила:
— Я от них всего могу ждать. От соседок. Так и следят, так и следят за мной… А уж милицию три раза вызывали… Тсс!
После новой паузы баба Капа потребовала:
— Вы, гражданочки, вот что: вы лекарства мои сейчас от меня не выносите! Мало ли чего…
— А как же? — недоуменно протянули гостьи.
— А так вот. Мне, знаете ли, из-за вашего здоровья в тюрьму садиться не расчет… Тем более и сумки порядочной с вами нет. Некуда спрятать бутылки… Придете другим разом. А сейчас нате, отхлебните каждая, так уж и быть…
И она сунула в руки Вале зеленый флакон, а Ольге Николаевне — поллитровку с голубоватой бурдой. Женщины пытались протестовать: «Как это — сейчас? Почему?!» Но баба Капа топнула на них ногой:
— Не разговаривать! Хотите, чтобы услышали нас?! Пейте сразу, не то больше сроду вам не дам ничего! Ну?!
И женщины отхлебнули. Пока они вынимали самодельные бумажные пробки и прикладывали ко ртам стеклянные сосуды, старуха все прислушивалась к тому, что делается в коридоре… Ее заставил повернуться двойной вопль, огласивший комнату.
— Тсс! Тихо, — рявкнула, хотя и шепотом, целительница. — Что вы, очумели?!
— Что… что… что вы нам дали? — проблеяла Валя, отплевываясь на пол.
— Тихо ты! Как — что?! Лекарства. Ну пользительные снадобья… Тебе — от сердца. Ей — от желудка.
— Мне, мне, мне нужно было от сердца! — простонала Ольга Николаевна, гримасничая и раскрывая рот.
— А мне вообще не надо лекарства, — простонала Валя, — я для мужа у вас просила!
— Да тихо вы! Я кому говорю?! — уже кричала хозяйка комнаты. — И вообще пошли вон отсюда! Обе и сразу!
— Да чтобы мы оставались у такой халды?! — в полный голос завопила Ольга Николаевна. — Валя, пошли! Мы… мы… мы… прямо в милицию!
При слове «милиция» баба Капа переменилась до такой степени, что ее нельзя было узнать. Любезнейшая улыбка раздвинула губы. Глаза ласково сощурились. Воркующим голосом она зачастила:
— Куда же вы, куда вы, дамочки?! Так это же я пошутила. Посидите, я кофейку согрею… может, ликерчику хотите?
Но Валя уже поворачивала ключ в дверном замке. А вторая гостья напирала на свою подругу, повторяя в сердцах:
— Идем, Валечка, скорее! Мы ей покажем, старой ведьме!
Лицо у бабы Капы снова омрачилось. И, понимая, что терять ей больше нечего, она завопила дурным склочным голосом:
— Вон отсюда, вертихвостки проклятые! Так я вам и дала лекарства! Я, во-первых, этим сроду не занималась и не занимаюсь! Пошли, пошли вон!
Обе женщины бежали к выходной двери по коридору. А из прочих комнат квартиры выглядывали соседи, понимающе кивали головами и говорили:
— Наша-то Капа никак не угомонится… Опять, видать, своей стряпней угостила кого-то… Вишь, как бегут!
1969 г.