После свидания с Савардом и памятной беседы с Теомером прошло несколько дней.

Наследник больше никак не проявлял своего особого ко мне расположения. Вел себя сдержанно, невозмутимо и подчеркнуто вежливо, будто и не было непростого для нас обоих разговора. Меня это устраивало. Я уповала на то, что время, как известно, все лечит, и постепенно интерес саэра ослабнет, а потом угаснет совсем. Хотелось верить, что это всего лишь легкая влюбленность, подогретая моим сопротивлением и его настойчивостью, а не более серьезное чувство. В любом случае держалась я с ним так же, как с Вольпеном, ничем не выделяя, — шутила, расспрашивала о каких-то мелочах, делилась сомнениями и даже стала называть его «Тео». Кажется, высокородному это нравилось.

А вот между самими мужчинами отношения складывались не столь радужно, как я рассчитывала. Они, конечно, понимали, что связаны общим кругом и жрицей, пытались найти общий язык, но получалось это с трудом.

Теомер еще помнил, что мэтр совсем недавно был его слугой и подчинялся каждому слову, безропотно проглатывая любые замечания. Да и властная надменность, которая в наследнике высшего рода воспитывалась с детства, никуда не исчезла, пробиваясь в речи и поведении с удручающей регулярностью.

Вольпен же пребывал в эйфории от внезапно обретенной свободы. Вожделенная независимость от власти высокородных, о которой он страстно мечтал, но не смел даже рассчитывать, сделала его упрямым, несносным и почти таким же заносчивым, как Теомер. Он не желал уступать бывшему хозяину ни в чем и спорил по малейшим пустякам.

Ни один из моих соратников не отличался покладистым характером, тараканы у каждого водились большие и откормленные, так что конфликты между ними оказались неизбежны. Они даже подрались однажды.

Сцепились как обыкновенные простолюдины и покатились по полу, бешено, беспорядочно молотя друг друга кулаками. Выглядело это странно и нелепо, поскольку оба привыкли использовать другие средства — магию, стихию, холодное оружие, наконец, но никак не голые руки. Я попыталась вмешаться, но, услышав слаженное «Не лезь, без тебя разберемся», тут же отступила. Женщине не место в мужских разборках, пусть взрослые мальчики решают свои проблемы сами.

Драка, как ни странно, явилась переломным моментом в противостоянии мага и саэра. Они словно сбросили груз прежних обид, примирились с существованием друг друга, став терпимее, уважительнее. Хотя была уверена — до идиллии и полного взаимопонимания еще очень далеко. Свою роль сыграли также совместные занятия и долгие изнуряющие тренировки, когда мужчинам волей-неволей приходилось искать общий язык и действовать как единая боевая единица.

Впрочем, к учебе мы приступили не сразу. На следующий день после моего повторного визита на перевал нас ждал долгий откровенный разговор с Верховной. А перед этим, рано утром, когда мои друзья еще спали, богиня, следуя нашему с ней договору, открыла для меня переход в резиденцию Крэазов.

За окнами дома в Сэйти Аэрэ уже занимался рассвет, а здесь, в родовой усадьбе Саварда, время едва перевалило за полночь. Тяжелые темные шторы наглухо закрывали окна, и в комнате, куда я попала порталом, невозможно было что-то увидеть. В кромешной тьме осторожно, почти на ощупь, добралась до кровати и склонилась над спящей.

— Наставница, — позвала тихонько.

Она проснулась мгновенно — я поняла это по изменившемуся дыханию, но еще несколько секунд лежала, не шелохнувшись и ничем не выдавая того, что слышит меня. Наверняка пыталась разглядеть свою позднюю гостью.

— Это я, наставница. — Мягко дотронулась до ее плеча, в очередной раз поражаясь выдержке немолодой уже женщины.

— Кэти?..

Одно слово, произнесенное тихо-тихо, но столько в нем отчаяния, тоски и напряженного, томительного ожидания.

— Да.

— Кэти! — Надежда сменилась уверенностью, а потом бурной радостью, почти ликованием. — Слава Великой, жива… А я ведь уже и не надеялась тебя увидеть… — Хриплый голос, чуть заметно дрогнув, сорвался.

Нащупала в темноте маленькую сухую ладонь и крепко сжала.

— Я не активировала амулет, как мы условились, просто не успела. Простите. Но помнила… все время помнила о нашем договоре и, как только появилась возможность, пришла.

— Значит, все получилось? — Кариффа настороженно замерла. Точно не могла поверить в то, что слышит, или боялась, что я исчезну, стоит ей немного пошевелиться. — Ты разыскала Сердце ночи?

— И храм нашла, и с богиней встречалась, и круг свой между делом собрала. Не представляете, наставница, что со мной за это время приключилось! Обязательно обо всем подробно расскажу, только потом. А сейчас нам пора, вас ждет Верховная. — Я потянула ошеломленную женщину на себя, помогая подняться.

Пока она собиралась, аккуратно пристроила на прикроватном столике короткую записку. Всего несколько слов: «Руэн ним Сэйти Аэрэ». Забрала в Сэйти Аэрэ… Слуги все равно не прочитают, а Савард сразу все поймет.

Как только мы переместились, для моей спутницы тут же открылся проход к святилищу, и она ушла беседовать со своей обожаемой Великой, которую преданно и бескорыстно почитала вот уже десять лет.

Мужчины успели выспаться, привести себя в порядок, и мэтр начал выкладывать на большой круглый стол фляги с горячим взваром и плетенки с пирогами — у него в пространственном кармане оставалось еще много припасов, когда наставница наконец вернулась. Довольная, улыбающаяся, она просто излучала счастье и казалась помолодевшей. Я предупредила Вольпена и Теомера о случившемся в наших рядах пополнении, поэтому они встретили бывшую наиду Игерда Крэаза хоть и настороженно, но в целом спокойно.

Кариффа приветливо поздоровалась с Венном, более церемонно и сухо — с Тео, внимательно обозрела обоих и неожиданно строго спросила:

— Надеюсь, никто из присутствующих не обижал мою девочку?

Под ее пристальным испытующим взглядом мэтр мгновенно смешался, а высокородный, виновато кашлянув, отвернулся. Видимо, каждому вспомнился не самый приятный эпизод из нашего знакомства.

— Ну что вы, наставница, — поспешила я заступиться за своих «подельников», — никому подобное и в голову не приходило. Наоборот, без их помощи я бы никогда не добралась до храма, погибла еще там, на перевале. Они хорошие, правда.

— Поживем — увидим, — поджала губы старуха, — а тебе не стоит так обращаться ко мне, Кэти. Какая я теперь наставница. — Ласково пригладила мои волосы, отступила и почтительно поклонилась: — Додола…

Я настояла, чтобы Кариффа присоединилась к нам за завтраком, хотя она была так возбуждена, что почти ни к чему не притронулась. Мы тоже ели без особого энтузиазма — нервничали и мысленно давно уже находились там, в Сердце Ночи, предвкушая предстоящий разговор с богиней. Торопливо, не почувствовав вкуса, проглотили что-то, обжигаясь, запили взваром и отправились в святилище.

— Я успела пообщаться с каждым из вас наедине, — медленно начала Сва, дождавшись, когда мы устроимся на пушистых меховых одеялах, которые Венн достал из предусмотрительно захваченной с собой походной сумки. — Выслушала историю жизни и признания, которыми вы не захотели бы делиться даже с добрыми друзьями, ответила на вопросы, узнала о самых сокровенных желаниях и мечтах.

Под внимательным оценивающим взглядом Великой стало очень неуютно. И, судя по всему, не мне одной. Вольпен неловко заерзал на месте. Кариффа еще больше выпрямилась и нервно вцепилась пальцами в ткань платья. А высокородный неожиданно покраснел и мельком покосился в мою сторону. И вот это мне не понравилось. Надеюсь, богиня ничего не успела ему пообещать…

— Теперь пришло время поговорить о том, что касается всех вас. — Кристалл, в котором покоилась хозяйка Сэйти Аэрэ, мягко засветился. — История эта началась давно, очень давно. На заре мироздания. Мы с братом дружили тогда. Сва и Ирн — два невероятно могущественных божественных близнеца. Два творца.

— Близнеца? — Недоумение, даже возмущение Теомера оказалось настолько велико, что он не постеснялся перебить Верховную. Венн недовольно шикнул, Кариффа укоризненно покачала головой, но саэр и не думал отступать. — Ирн не может быть вашим братом!

— Вот как? И кто же он, по-твоему, такой? — в уверенном бесстрастном тоне скользнула насмешка.

Мужчина на миг стушевался, но потом упрямо вскинул подбородок и с вызовом уставился на собеседницу.

— Не «кто», а «что». Дар, посланный самим Гортом двум первым дваждырожденным — Айару и Крэазу, для того чтобы они хранили и защищали всех нас. Когда тэнн-ири и тайр-ири объединяют свои стихии и Свет сливается с Тьмой, рождается новая сила, грозная, несокрушимая. Ее и называют Ирном.

— О том, что саэрам подарили и кто это сделал, мы еще поговорим. — Богиню, похоже, не удивила и не возмутила несдержанность высокородного. Словно она предвидела ее, считала неизбежной. — Если, конечно, перестанем обсуждать старые глупые сказки, за которые с таким упорством держится этот милый мальчик.

— Глупые сказки?.. — снова вскинулся «милый мальчик».

Сва что, специально его провоцирует?

Потянулась к Теомеру, успокаивающе коснулась его добела стиснутого кулака.

— Давай послушаем, ладно? — попросила мягко. — А вопросы обязательно зададим. Потом.

Наследник вздрогнул, сглотнул и, перехватив мои пальцы, нехотя кивнул. Аккуратно попыталась высвободить руку, но мужчина не отпускал, и я не стала вырываться. Если ему так легче — пусть держится.

— Есть еще возражения? — почти пропела Верховная. Вкрадчиво, чуть иронично.

— Нет, — буркнул наш непримиримый дваждырожден ный.

— Хорошо… Итак, на чем я остановилась?

Вот ни за что не поверю, что она успела об этом забыть.

— На том, что вы с братом сотворили наш мир, — опять поддался на провокацию Теомер.

— Его создала я!

Последнее слово неожиданно легко взлетело к куполу и там разбилось тысячекратным эхом.

Я… я… я…

— Ирн не имеет к Эргору никакого отношения. Брату принадлежал Урхад, откуда и пришли твои предки, самонадеянное дитя.

Высокородный дернулся, но я поспешно сжала его руку, и он постепенно расслабился, так и не произнеся того, что собирался. Сва посмотрела на наши соединенные ладони, неопределенно хмыкнула и сухо продолжила:

— Да, мальчик, саэры всего лишь гости в доме, где их радушно приняли. А они, отогревшись, в благодарность хладнокровно и безжалостно уничтожили хозяев.

Голос богини наполнился такой глубокой, щемящей грустью, что Теомер пристыженно отвел взгляд.

— Сначала между Эргором и Урхадом часто летали вестники, но постепенно мы с братом связывались все реже и реже. Каждый погрузился в дела собственного мира. Ирн увлекся созданием новых высших существ — повелителей стихий, как он их называл. А я считала, что нельзя ставить благополучие целой расы в зависимость от таких разрушительных, неукротимых, а главное, совершенно непредсказуемых сил. Мои маги не были всемогущими и отличались от простых людей лишь своими способностями. Однажды мы серьезно поспорили и потом перестали общаться.

Богиня прерывисто вздохнула. Не знаю, как Вольпен и Кариффа, а мы с Теомером сидели, крепко сцепившись пальцами, и боялись даже пошевелиться.

— А потом Урхад погиб… Я не стану рассказывать, что там случилось, это сейчас не имеет значения. Брат успел лишь попросить о милости для своего народа, и я открыла порталы, согласившись приютить саэров. Мы можем иногда видеть, что происходит в других мирах — так я показала тебе Землю, Кэти, но никогда не покидаем собственного и умираем вместе с ним. Однако Ирну в последний момент каким-то невероятным образом удалось разделить свою силу и передать двум представителям самого сильного рода — императорского. Так его создания и попали на Эргор — ошеломленные, растерянные, потерявшие все и не знающие, что их ждет дальше.

Сва замолчала. Мы тоже притихли, потрясенные, буквально оглушенные услышанным.

— А как же Горт, Арив и Лиос? — первым отмер Вольпен. — Если вы привязаны каждый к своему миру и никогда не покидаете его, то как они оказались здесь? Или это местные божества?

— О-о-о, об этих… богах я еще расскажу. Непременно, — не сказала — выплюнула Верховная.

И столько в ее словах плескалось яда… Почудилось, что им мгновенно пропиталось все окружающее нас пространство.

— На Эргоре люди жили просто и незатейливо — одна пара, брак, семья, общие дети. Пришельцы же придерживались освященного веками обычая многоженства. И на это имелись причины. Носителем дара у чужеземцев являлся мужчина. Он проходил ритуал второго рождения, обретал власть над стихией, а потом, когда сила переполняла его, делился ею со своими женщинами. Чем могущественнее оказывался саэр, тем многочисленнее был его гарем. Жены принимали излишки силы и таким образом сами получали некоторые способности.

— То есть высокородные черпали магию у стихий, а женщины у мужчин? — опять вмешался Венн.

Исследовательский азарт в душе мэтра явно брал верх над почтением, которое он испытывал к Верховной.

— Именно так. Ирн хотел привязать жен к мужьям, сделать их зависимыми, а значит, послушными и управляемыми. Он считал, что в этом залог единства и процветания всей расы.

— Достойная цель, но не очень справедливый способ ее добиться, — на этот раз выдержка изменила уже мне.

— Создатель вправе определять судьбу сотворенных миров и созданий, — поджала губы Сва.

Понятно. Поступки братца лучше не критиковать.

— Сирры сами выбирали собственную участь. Угождали мужу, покорялись его воле — получали больше силы, статус старших жен и могли использовать свои способности на благо семьи и рода. Были нерадивыми и строптивыми — оставались младшими, но тем не менее не лишались ни прав, ни благ, ни детей. В любом случае сложившийся уклад устраивал народ Ирна, и он принес его в мой мир, собираясь и дальше жить по своим законам. Я не препятствовала. Саэры удалились в один из труднодоступных уголков Эргора и приступили к созданию империи по образу и подобию той, что оставили на погибшем Урхаде.

Хрустальный саркофаг богини засиял ярче, его охватило знакомое мне серебристое пламя, и перед нами, сопровождаемые комментариями — иногда подробными, иногда краткими, замелькали «кадры» немого кино.

Новые, быстро растущие города…

Просторные дома…

Нарядные веселые женщины…

Уверенные в себе мужчины…

А вокруг дети… много детей…

— Но все пошло не так, как планировали высокородные, — доносился издалека глухой голос Великой. — Благословение Ирна, переданное императорскому роду, хранило саэров, но этого оказалось мало. Стихии Эргора не привыкли подчиняться и не признали власть чужаков. Пришлось договариваться. И если мужчины сумели хоть как-то приспособиться — стихии интересовались новыми носителями и охотно общались, то с сиррами дело обстояло намного хуже. Постепенно женщины начали испытывать боль при получении силы, с большим трудом беременели и очень часто умирали в родах. Особенно если на свет появлялся мальчик. И император, смирив гордыню, пришел на поклон в мой храм…

Высокий широкоплечий человек, чем-то похожий одновременно на Раиэсса и Саварда, склоняет голову перед двумя молодыми женщинами в наглухо закрытых строгих платьях. Заметно, что дается ему это с большим трудом — кулаки крепко сжаты, на скулах вздулись желваки, глаза потемнели от едва сдерживаемых чувств…

— Я не желала, чтобы народ Ирна погиб, чтобы пресекся род, хранящий в своей крови частицу силы моего брата, и нашла решение, — тихо продолжала Верховная. — В каждый род была назначена хранительница, к которой приносили всех новорожденных девочек для ритуала представления стихиям. Мои служительницы издавна умели с ними ладить, находить общий язык. Жрицы же потом следили за жизнью сирр, помогали им при необходимости. И положение понемногу выправилось…

Знакомый статный мужчина протягивает младенца женщине в скромном белом платье…

Роскошно одетые дамы беззаботно улыбаются и о чем-то мило щебечут друг с другом…

Стайка ребятишек скачет по ступеням золотого дворца, такого узнаваемого, почти родного…

— Закатный, — прошептала непослушными губами. Скорее себе, чем кому-то еще. Но богиня услышала.

— Да, — подтвердила она, — мои наместницы лично опекали императорских отпрысков. Для этого и построили Соот Мирн — совместную резиденцию правящего рода и Нареченных богини Сва.

— Но если все шло так хорошо, зачем же… — Теомер хрипло откашлялся, словно что-то мешало ему говорить. — Что произошло?

— Люди редко помнят добро, что для них сделали, воспринимая его как нечто само собой разумеющееся. Зато любят копить обиды и оскорбления, вынашивать планы мести. Это в полной мере относится и к саэрам. Ирн создал своих детей властными, упрямыми, сильными, но при этом наделил чрезмерным высокомерием, гордыней и болезненным самолюбием. Я знаю, тебе неприятны мои слова, мальчик, но это так. Постепенно высокородные забыли, какое жалкое существование они влачили до того, как я согласилась помочь. Убедили себя, что прекрасно проживут без вмешательства посторонних в их дела. Мои служительницы, конечно, старались держаться особняком, но они всегда чувствовали ответственность за женщин, которым при рождении давали благословение стихий. Принимали, выслушивали, а иногда и избавляли от родовой связи, если считали необходимым. Это вызывало гнев мужчин, подогревало их желание освободиться от назойливой опеки. Были и другие причины… — Сва замолчала, а потом неожиданно спросила: — Что вам известно о жрицах?

Первым, как ни странно, откликнулся Теомер:

— Презренные отродья Проклятой, злокозненные и ненавистные. Так мне твердили с детства. — Наследник скривил губы, словно насмехаясь над самим собой.

— Немногие избранные, — сверкнула глазами Кариффа, — которых вы наделили великой честью и правом говорить от своего имени.

— Верные помощницы Великой, которые вместе с магами хранили закон и порядок на Эргоре, — воодушевленно подхватил Вольпен. — Все юные адепты верят в это.

— Женщины, обладавшие какой-то таинственной магией? — в свою очередь, высказала я предположение. — К сожалению, сейчас о жрицах почти ничего не известно. Даже о том, откуда они взялись. Это ведь нары, да? Просто нары, наделенные непонятными нам умениями?

— Не совсем так, дитя. — Богиня улыбнулась. — Маги действительно появлялись на свет даже в семьях обычных людей. А вот малышки с особыми способностями рождались только у пары предназначенных друг другу одаренных. Любящих и равных по силе.

— Например, у мага и жрицы? — протянула задумчиво.

— Жрицы или искусной целительницы-травницы. К сожалению, в этом мире давно уже нет ни тех, ни других.

— А саэр мог стать отцом такого ребенка?

— Только сирра в состоянии понести дитя от высокородного, — вскинулся Теомер. Потом бросил взгляд на Верховную и быстро поправился: — Насколько я знаю.

— Неверно, — мелодичный переливчатый смех, легко отражаясь от стен, разнесся по всему залу. — Нары и правда не способны иметь общее потомство с теми, кто пришел с Урхада. А вот мои избранные подарили жизнь не одному саэру. Надеюсь, тебя не очень расстроит то, что я сейчас скажу, милый мальчик. Самые могущественные дваждырожденные Эргора, все главы высших родов, так кичащиеся чистотой своей крови, — потомки служительниц той самой богини, которую они с пренебрежением и ненавистью привыкли называть Проклятой.

Теомер издал какое-то приглушенное невнятное восклицание, подался вперед, но почти сразу сник. Бедняга. Все мы сегодня узнали много нового — неприятного, даже шокирующего, но ему пришлось тяжелее всех.

— Жрицы рожали саэрам только сыновей. Этих мальчиков охотнее принимали стихии, давая им почти безграничное могущество. Неудивительно, что поначалу многие высокорожденные мечтали заполучить таких наследников. Но потом… — Богиня устало вздохнула. — Мои избранные не походили на удобных покорных сирр, не желали подчиняться каждому слову, оспаривали приказы. Они не носили родового кольца, ничто их не привязывало к мужчине, кроме желания и доброй воли. Кроме того, некоторые из них в силу особенностей своего дара могли влиять на чувства, подчинять, внушая пылкую, всепоглощающую страсть. А главное, мальчики, в жилах которых текла «особая» кровь, обретали способность откликаться на Зов и входить в круг. Все это приводило высокородных в ярость. А что, если одна из жриц сумеет очаровать самого повелителя? Или, что еще хуже, призвать его? Поэтому император Дагар, несмотря на то, что сам являлся потомком избранной, принял закон, запрещающий его подданным вступать в связь со служительницами богини Сва. Некоторое время все было тихо. Саэры старались, хотя бы внешне, с уважением относиться к статусу жриц, а мои посвященные делали все, чтобы не призывать высокородных.

— А что случилось потом? — Я затаила дыхание.

— А потом появился Горт. И это стало концом старого мира… Моего мира.

— Бог Горт? — услышав знакомое имя, Теомер оживился, но тут же с подозрением уставился на Верховную. — Вы ведь его имеете в виду?

Он явно ожидал подвоха. И не зря.

— Именно его, — с недоброй усмешкой подтвердила Великая. — Горта Айара, императора саэров. Впрочем, когда началась эта история, он еще не правил, а был всего-навсего одним из наследников. — И хозяйка Сэйти Аэрэ замолчала, явно довольная произведенным эффектом.

Больше всего в этот миг я боялась, что высокородный не сдержится — взорвется, примется спорить, возражать, доказывать, но он точно окаменел. Лишь резко, до боли сжал мои пальцы.

— Почему «одним из»? — спросила первое, что пришло в голову. Пусть уж богиня поскорее рассказывает и перестанет наконец мучить Тео.

— У саэров не рождаются двойни, всегда есть единственное первородное дитя, — охотно откликнулась Великая, словно только и ждала этого вопроса. — Правящая семья — исключение. В прежние времена носитель Света и носитель Тьмы, как правило, были близнецами и избранными служителями Ирна, проводниками его воли. Титул передавался старшему, но фактически правили оба. Так высокородные жили еще на Урхаде — так продолжилось и на Эргоре. Сила, переданная братом, и в моем мире хранила Айаров, помогала им.

Речь богини лилась плавно и величественно, завораживая своим напевным тягучим звучанием и унося в далекое прошлое.

— Миир появился чуть раньше и готовился стать императором, а Горт — его советником и соправителем. Все как всегда…

Мальчишки, удивительно похожие друг на друга, только у одного волосы черные, а у другого — белые с золотым отливом, увлеченно чертят длинными палочками на песке. Вот темноволосый подскакивает, размахивает руками, пытается что-то доказать, второй недоуменно хмурится, но не соглашается. Тогда спорщик начинает топтать рисунки, и парочка, сцепившись, катится по земле…

— Горт, более упрямый, напористый, тщеславный, всегда завидовал тому, что именно спокойному сдержанному Мииру суждено стать повелителем, но никогда не пытался занять место наследника и по-своему очень дорожил им…

Юноши, оживленно переговариваясь, идут по аллее парка. Их спутница, хрупкая миловидная сирра, застенчиво улыбается, с восторгом поглядывая на светловолосого и не замечая ревнивого прищура его брата…

— Горт женился первым. Ранелла мечтала о Миире, но тот не обращал на нее никакого внимания, а будущий советник — слишком выгодная партия, чтобы ему отказывать. Родители дали согласие, даже не спросив мнения дочери…

Печальная женщина смотрит в окно, судорожно сминая пальцами край портьеры. Там, внизу, весело смеются мужчины. Вот один наклоняется к уху другого, и налетевший ветер, перемешивая, вплетает светло-золотистые пряди в густые темные волосы…

— Горт был младшим, и никто не верил, что у него родятся близнецы, но он ни в чем не хотел уступать старшему и очень надеялся на милость судьбы. И супруга действительно подарила ему двойню. Но не сыновей, а мальчика и девочку. Арива и Лиос. Муж так и не простил Ранелле ни ее холодности, ни обманутых ожиданий. Взял новых жен, а ее отлучил от супружеского ложа, перестал делиться силой, а потом и вовсе отослал в дальнее поместье, запретив встречаться с детьми. Промучившись несколько лет, бедняжка пришла с прошением в Сэйти Аэрэ. Нареченная Ночи внимательно выслушала ее историю и сочла возможным оборвать родовую привязку, освободив Неллу от ненавистного брака и позволив ей жить при храме.

Брюнет, который кажется мне странно знакомым, воинственно выпятив подбородок, стоит перед невысокой скромно одетой жрицей. Лицо искажено от ярости, крылья носа свирепо раздуваются, на шее проступили вены. Еще миг — и посетитель бросится на женщину с кулаками, но находящиеся рядом маги сдвигаются, закрывая ее собой, и гость остается на месте…

— Брошенный муж пришел в бешенство. Но ни он, ни сам император, его отец, ничего не могли сделать. Моя служительница была в своем праве. Горт отступил, но не смирился, не простил унижения. А через несколько лет… — Верховная внезапно запнулась, будто собираясь с духом, — через несколько лет Миир неожиданно для всех вошел в круг наместницы Сэйти Аэрэ.

— Но вы говорили, что жрицы не призывали высокородных, — выразил всеобщее недоумение Вольпен. — А тут не просто дваждырожденный — наследник престола, будущий повелитель.

— С зовом крови трудно спорить, — сдвинула брови богиня, — и саэры время от времени приходили, а жрицы старались поскорее освободить их от невольного долга. К взаимному удовольствию. В этом же случае, — Сва вздохнула, — как выяснилось, Миир давно был влюблен в Нареченную. Его страсть усилила мгновенно сформировавшуюся связь, и разорвать ее без вреда для мужчины стало не возможно.

Я покосилась на Теомера. Надеюсь, у него ко мне не столь пылкие чувства, и, когда он возглавит род, у меня получится отпустить его.

— Горт неистовствовал, — продолжала Великая, — он обвинил жрицу в том, что она намеренно очаровала наследника, желая подчинить себе будущего владыку, и потребовал, чтобы брат отрекся от силы и стихии в пользу Арива. Миир не возражал, император колебался, а потом… Наместница Сэйти Аэрэ Альдара и весь ее круг погибли, уничтожая одно из последних драконьих гнезд на Эргоре. Не вернулся никто.

Здесь еще и драконы водились? Как хорошо, что я их не застала.

— Неужели вы не могли… — замялась, подбирая слова, чтобы не обидеть божественную собеседницу.

— Помочь им? Спасти? — спокойно закончила за меня Сва.

— Да… А еще раньше оборвать связь и освободить наследника.

— Скажи, дитя, а боги Земли часто приходят на помощь людям? Бросаются выручать их в любой трудной ситуации? Вряд ли.

Смущенно уставилась в пол, молчаливо признавая справедливость последних слов, и Верховная понимающе усмехнулась.

— Мы создаем мир и следим за тем, чтобы соблюдались основные его законы. Собственные проблемы все разумные должны решать сами. Иначе они так и останутся слабыми, никчемными существами, во всем полагающимися на милость того, кто их сотворил. Саэры и до Миира, пусть редко, но приходили в круг и оставались там навсегда. А предназначение жриц и магов в том и заключается, чтобы поддерживать порядок, защищать жителей Эргора. Даже ценой своих жизней.

Повисла неловкая пауза, прерываемая лишь взволнованным дыханием присутствующих.

— И кого объявили наследником после смерти Миира? — не выдержал наконец Теомер.

— Стихия приняла и признала Арива, опекуном назначили его отца, и мальчика начали готовить к церемонии второго рождения. Горт всегда имел на сына огромное влияние. Неудивительно, что после смерти правителя и брата именно он стал фактически единоличным властителем государства, несмотря на то, что носителем Света и императором был провозглашен юный Арив.

Богиня опустила ресницы, размышляя о чем-то, а потом открыла глаза и обвела слушателей внимательным взглядом.

— Вот здесь и начинается история Нэталины, самой молодой наместницы Сэйти Аэрэ, — произнесла она, закончив изучать наши сосредоточенные лица. — Любой бог всегда ограничивает свое влияние на мир. Делается это сознательно, чтобы избежать искушения, поддавшись настроению, неожиданно изменить законы или вообще перестроить заново. Случайные капризы никогда ни к чему хорошему не приводили — только к хаосу, катастрофам и гибели всего живого. Поэтому создатель всегда приближает к себе избранных и передает им часть собственной силы, чтобы они при необходимости сумели задержать или даже остановить разбушевавшееся божество. У Ирна это были носители Света и Тьмы, у меня — Нареченные Дня и Ночи.

— Утешающая и Карающая, — пробормотала я, вспомнив свои сны.

— Да, — согласилась Верховная и властно вскинула руку, останавливая уже открывшего рот Вольпена. — Почему их так называли и как они избирались, узнаете позже. Сейчас главное, чтобы вы поняли: избранные наделяются огромной властью, могуществом и способны противостоять даже своему творцу, особенно если действуют сообща. Поэтому так важно не ошибиться в выборе. Нэталина стала моей ошибкой — первой и, надеюсь, последней. Слишком дорого пришлось заплатить за этот просчет. И мне, и всему миру.