Вечером старуха пришла за Нандо. Она была очень сердита: мальчик сразу заметил это по тому, с какой силой злая ведьма сдавила ему локоть.
За последние несколько дней старуха стала совершенно невыносимой, но Нандо теперь меньше боялся её. Пока мальчик чувствовал себя одиноким и слабым, он покорно терпел все издевательства. Теперь, познакомившись с ребятами из Сан Лоренцо, он ощутил в себе силу и стал даже мечтать о том, чтобы навсегда покончить с нищенством.
Едва дверь захлопнулась за спиной слепого, старуха разразилась бранью:
— Вот она, твоя благодарность! Делай после этого добро людям! Сколько ты сегодня принёс? Меньше трёхсот лир, жалкие гроши… Думаешь, я не вижу, что ты изменился?
Тут Нандо понял истинную причину её злости. Весёлое настроение мальчика пришлось старухе не по вкусу: она боялась, как бы оно не причинило ей вреда.
— Негодный! — кричала мегера, размахивая кулаками перед самым носом Нандо. — Не забывай, ты беспомощный слепой и без меня давно умер бы от голода. Ты же ничего не умеешь делать, у тебя нет никого на свете… Я подобрала тебя, жалкого сироту, на улице, взяла к себе в дом и воспитывала, как родного сына… А ты не хочешь просить! Не хочешь разжалобить прохожих несколькими словами, чтобы принести лишнее сольдо бедной женщине, которая сделала для тебя больше, чем родная мать…
— Сколько раз нужно вам повторять одно и то же; я готов держать на коленях чашку, а просить прохожих не буду!..
Старуха вытаращила глаза. Впервые Нандо прерывал её в то время, как она говорила. Больше того, он стоял с высоко поднятой головой, и на его лице не было испуганного выражения человека, который ждёт, что ему дадут пощёчину.
Злая ведьма схватила Нандо за плечи и стала трясти его изо всех сил. Мальчику пришлось приложить немало усилий, чтобы вырваться от неё. Это взбесило старуху ещё больше, и она закричала ему в самое ухо:
— Ах, вот как, теперь ты ещё сопротивляешься?! Предупреждаю: тебе не поздоровится, если ты ещё хоть раз заговоришь с этими четырьмя оборванцами! Будь спокоен, я всё видела. Сегодня, пока ты болтал с ними, никто не дал тебе ни гроша. Разве ты не понимаешь, что они приходят только смеяться над тобой? А ты, дурень, развесил уши и отказываешься от денег ради болтовни!
— Они не смеются надо мной! — воскликнул Нандо. — Это мои друзья!
Старуха толкнула слепого. Он взмахнул руками, стараясь ухватиться за какой-нибудь предмет, но, ничего не найдя, грохнулся на пол.
— Эти воры крадут у тебя деньги! — словно чёрный ворон, каркала над мальчиком мерзкая баба. — Берегись! Если я ещё хоть раз застану их возле театра, £0 я навсегда отобью у тебя охоту точить лясы! Ты должен зарабатывать себе на хлеб, — понял? Иначе отправишься в приют! Ох, как ты потом будешь плакать! Там тебя будут кормить палкой. Но таких как ты, не жалко; только там тебе и место!..
Нандо промолчал: мысль о приюте пугала его. Он с трудом встал на ноги и ощупью добрался до постели. И вдруг его осенило: «Если мегера отправит меня в приют, кто будет приносить ей деньги?» Мальчик смутно понимал, что старуха нуждается в нём. Он ощущал на своём лице её дыхание, и оно вызывало в нём отвращение. Он представлял себе сварливую бабу уродливой, грязной, с алчным выражением лица. Конечно, такая не могла держать его у себя из милосердия.
Не переставая ворчать, хозяйка удалилась, а немного погодя Нандо услышал грохот сковородки и запах жареного сала. Время от времени старая ведьма подходила к мальчику и повторяла:
— Попробуй только ещё болтать с этими оборванцами!.. Неблагодарный! Без меня ты давно подох бы с голоду!
Так продолжалось до тех пор, пока старуха не принялась за еду. Нандо она ничего не дала. Быть может, хозяйка надеялась, что он у неё попросит, и тогда она снова сможет его отчитать.
Но Нандо молчал. После обеда мегера поставила на стол миску с супом, чтобы запах пищи сильнее возбуждал его аппетит.
— Послушайте, — сказал вдруг Нандо.
— А, ты проголодался? — с нескрываемым злорадством спросила старуха. — Видишь, если бы не я…
— Нет, мне вовсе не хочется есть, — спокойно ответил слепой, — я хочу попросить у вас на завтра аккордеон…
До сих пор Нандо мирился с тем, что получал аккордеон, только когда хозяйка ему предлагала. Но почему она не даёт ему инструмент всегда, — ведь сама она играть не умеет? Мальчик удивился, что никогда раньше не задумывался над этим.
— Аккордеон мой, и я даю его, кому хочу! — закричала она, — Думаешь, я живу на твои жалкие гроши? Умным людям аккордеон приносит, хороший доход!
Теперь Нандо понял всё: в те дни, когда старуха не давала аккордеон ему, она одалживала его другим, должно быть, таким же нищим, как он, а за это те приносили ей часть вырученных денег.
Нандо больше ничего не сказал и лёг на кровать. Обрывки мыслей, режущих, точно осколки стекла, проносились в его голове, и из них получалась одна мысль, вернее даже не мысль, а одно конкретное неприятное ощущение, из которого постепенно вырастал образ хищной старухи с отвратительным дыханием и тысячей жадных, алчных рук.
Однажды мальчик уже испытал нечто подобное. Он держал в руках кузнечика, и тот показался ему злым, способным причинить боль. Хрупкое маленькое насекомое ничего не стоило раздавить, но Нандо подумал: всё же это живое существо — и отпустил его, устыдившись своей злости. Теперь слепой находился в руках мегеры, подобно тому кузнечику.
Впервые Нандо по-настоящему понял: старуха ненавидит его, хотя и живёт за его счёт. Для неё он вроде аккордеона — источник дохода, и только.
«Я стою не больше, чем старый аккордеон, башмак или свитер, — размышлял мальчик, — вещь, которой пользуются, а потом выбрасывают, когда она приходит в негодность… Грош мне цена… Собаки, кошки и те видят, могут сопротивляться… Зачем только я живу на свете?!»
Нандо сжимал кулаки; глаза у него горели, но он не плакал: слишком тяжело было у него на душе. Разве не горько мальчику сознавать себя вещью, которая существует лишь как источник дохода!
Когда на следующее утро Казначей, Марко, Джиджино и Джованна пришли к слепому, он сидел с поникшей головой; на коленях у него лежала закрытая книга, а чашка, в которую обычно клали милостыню, валялась под стулом: мальчик бросил её туда с досады.
Едва Нандо почувствовал приближение ребят, он потянулся к ним, как умирающий от жажды тянется к воде. Ребята, сияющие от радости — ведь они шли покупать мяч, — ужаснулись: никогда ещё они не видели Нандо в таком отчаянии.
— Да, да, старуха права: я никчёмный человек и ни на что не гожусь! — воскликнул он, сжимая руку Джованны. — О, я не хочу больше Жить!
Затем мальчик рассказал о ссоре с хозяйкой. Друзья всячески пытались ободрить его, но их усилия были тщетны.
— Нандо, мы ведь твои друзья, мы тебя любим… Не думай больше о старухе… — уговаривали его дети.
Слепой покачал головой.
— Я человек никчёмный, — сказал он, — и живу только тем, что вызываю к себе жалость, и прохожие бросают мне пять лир, как собаке бросают кусок хлеба… Но собаки, по крайней мере, приносят пользу: сторожат дом, охотятся…
Я плохо знаю собак, но скажите, — разве не правда, что они могут приносить пользу?
Дети смотрели друг на друга и не знали что ответить. От их радости не осталось и следа.
— Чем мы можем ему помочь? — шёпотом спросил Джиджино у Джованны.
Марко в ответ на этот вопрос лишь уныло пожал плечами, как бы говоря: «Ничего не поделаешь». Джованна вспыхнула от гнева. Нет, что-то необходимо предпринять; так сдаваться нельзя. Нандо одинокий, несчастный; нужно сделать всё возможное, чтобы лицо его снова озарила радость и надежда. И кто должен это сделать, как не они, его друзья?
Джованна закусила губу, прищурила глаза: она придумала.
— Ребята, оставьте меня с Нандо наедине, — решительно потребовала девочка. — Я вас догоню. — Затем с притворным равнодушием добавила: — Дайте мне деньги, а то вы очень рассеянные и, чего доброго, можете их потерять…
— Но кассир ведь я… — промолвил нерешительно Казначей.
— Дай мне деньги, я вас сразу же догоню! — Джованна говорила тоном, не допускающим возражений, и Казначей отдал ей мешок с деньгами.
— Только побыстрей, — попросил он. — Мы тебя ждём!
Едва мальчики скрылись за углом, как Джованна взяла за руку Нандо и решительно сказала:
— Пошли!
— Куда? Мне нельзя отсюда уходить…
— Никаких разговоров; вставай и следуй за мной!
Джованна почти насильно заставила Нандо встать, взяла книгу, стул и повела его за собой. Когда они проходили мимо кафе, девочка оставила книгу и стул ошеломлённому Чезаре.
— Куда ты ведёшь меня? — недоумевал Нандо.
— Молчок, сегодня командую я! — И в то время как одной рукой Джованна держала слепого за плечи, другой она махнула проезжавшему извозчику.