Следующие две недели Кайл активно за мной ухаживал. Помимо почти ежевечернего ужина, мы ходили на всевозможные выставки и концерты, в театр и просто гуляли по городу. Конечно, виделись мы только по вечерам, поскольку Кайл много работал. Но даже этих нескольких часов с ним хватало на полноценные свидания. Пару раз мы приезжали туда, где были на самом первом свидании, в район заброшенных заводов, на ту самую импровизированную смотровую вышку. Мы брали с собой бутылку вина, собирали небольшую корзину фруктов и устраивали своеобразный пикник. И даже ездили в оранжереи к Грейсону. Мне вдруг захотелось прикупить чего-то необычного, того, чего действительно не будет ни в одном магазине, потому что кабискурусы в скором времени появились повсеместно. Что поделать, дельцы своего не упустят. Правда, никто так и не узнал, кому сказать за них спасибо. Вроде кто-то видел, что мои магазины были первыми, куда их завезли, но кто знает точно? А прямо спросить никто не решился. Потому один из вечеров мы посвятили тому, чтобы я нашла что-нибудь подходящее. Но в глаза так ничего и не бросилось. И мы решили позже приехать еще раз. Моя Сила по-прежнему молчала, а иногда даже урчала, как кошка, от удовольствия, что было по-настоящему странно. Мне казалось, что я достаточно хорошо знаю свою Силу. И раньше так благосклонно она реагировала только на Виту. Кстати, однажды мы устроили ужин на четверых. Мы с Кайлом и Витарина с тем самым загадочным Алексом. Он оказался чудесным молодым человеком. Милый и заботливый. Было видно, что по отношению к Вите он настроен серьезно. А главное, в его присутствии подруга просто преображалась. Из бойкой и легкомысленной она превращалась в спокойную и кроткую Виту, смотрящую на Алекса влюбленными глазами.

Мне нравилась такая Вита. И я очень надеялась, что у них все будет хорошо. Кайл не делал никаких попыток к сближению. Все так же чинно целовал мне руку. Иногда этот чинный поцелуй переносился на губы, нежно обнимал, брал за руку, но не более. Во всем этом было что-то интимное, касающееся только нас двоих, но мне с каждым разом все сильнее и сильнее хотелось большего. Говорить об этом мне казалось неправильным, но почему Кайл так бережет меня от близости, мне было непонятно. Последние дни это стало несколько напрягать и не знаю, чем бы это закончилось, если бы в наших ежедневных встречах не наметился перебой. Во вторник во время ужина в его городском доме на облюбованной нами террасе Кайл был сам не свой. Даже учитывая, что я не могу его прочесть, я отчетливо видела, что что-то не так. Особого напряжения не ощущалось, но Кайла явно что-то тревожило и, в конце концов, я не выдержала:

— Кайл, что случилось? — он посмотрел на меня, пытаясь придать своему лицу удивленный вид. Но меня так просто не проведешь, — не пытайся меня обмануть, Кайл, я же вижу, что что-то не так, в чем дело? Он вздохнул:

— Нет, ничего страшного не случилось, просто… в субботу моя мать устраивает прием, ей захотелось праздника, но в нашей семье есть негласное правило, на всех мероприятиях, устраиваемых в нашем доме, обязаны присутствовать все члены семьи. Так что мне не отвертеться. И пристально на меня посмотрел. Честно говоря, мне не очень понравился этот взгляд. Уж не хочет ли он затащить меня на этот праздник жизни? Вот чего мне точно не хотелось бы, так это ощущать на себе десятки пренебрежительных взглядов одновременно, не имея ни малейшей возможности закрыться от них. Должен же Кайл это понимать. Но мои опасения были напрасны. Видимо, на моем лице что-то такое отразилось, потому что Кайл поспешно сказал:

— Нет, Лая… я понимаю, что ты ни за что не согласишься пойти, хотя признаю, у меня был большой соблазн просто поставить тебя перед фактом, но, боюсь, в этом случае, ты бы меня просто послала, — в этом месте я усмехнулась так, что не оставалось сомнений — послала бы. — Просто мать насела на меня с просьбами помочь ей в организации приема. Подобные вечера она всегда устраивает сама, но это будет большой прием и ей необходима помощь. Еве хорошо, она просто заперлась в мастерской и ее оттуда не вытащить, отец укатил в Эверетт до субботы, остался только я. Так что мы не сможем увидеться несколько дней, — закончил он, заметно расстроенный. Я и сама с удивлением обнаружила, что немного расстроилась. Не ожидала от себя такой реакции. Все же, к хорошему быстро привыкаешь, а с Кайлом было хорошо, стоило это признать. А еще стоило признать, что моя симпатия уже давно сменилась легкой влюбленностью. Хотя удивительного в этом мало. Кайл увлекал, очаровывал, ему хотелось довериться и то, как трепетно он ко мне относился, заставляло все больше и больше погружаться в этот омут. Я немного недоумевала, почему он не предпринимает попыток соблазнить меня. Это сбивало с толку, но каким-то непостижимым образом придавало очарования этим странным отношениям. И, кажется, чувства мои дальше будут только усугубляться. Это немного пугало. Главным образом потому, что мне, всегда знающей, что творится в душах людей, было совершенно непонятно, соответствуют ли чувства Кайла тому, что он показывает. Поэтому сообщение, что мы не увидимся почти неделю хоть и расстроило, все же дало возможность перевести дух. Будет время спокойно разобраться в себе. Потому я осторожно сказала:

— Мне жаль. Но ничего страшного, несколько дней — не такой большой срок, — и улыбнулась.

— Да, — сказал Кайл с какой-то странной интонацией, как будто не верил, что мне действительно жаль. Зря. Мне, пожалуй, будет не хватать его эти дни, — но мы и так проводим вместе слишком мало времени, — и пристально посмотрел на меня. И с моего языка, ведомые недавними мыслями о целомудренности наших свиданий, сами собой слетели слова:

— Да, времени действительно хотелось бы больше. А встреч дольше, — сказала я, глядя ему прямо в глаза. Кажется, Кайл прекрасно понял, о чем я, но промолчал, лишь загадочно улыбнувшись и, взяв мою руку, нежно поцеловал в ладонь. Нас прервал телефонный звонок. Звонили Кайлу. По тому, как он закатил глаза, я поняла, что собеседник ему неприятен. Он не ответил, но романтический момент был упущен. Кроме того, было уже поздно, и Кайл вызвался отвезти меня до дома. Подъехав к дому, он, как всегда, галантный, помог мне выйти из машины. И, притянув меня одной рукой к себе за талию, поцеловал. Это уже было похоже на настоящий поцелуй, но все равно чересчур нежный.

Хотелось напора. Но он уже отстранился, провел большим пальцем по щеке и прошептал:

— Я буду скучать.

— Я тоже, — проговорила я вполне искренне.

* * *

Всю эту неделю я жила своей обычной жизнью. Работала, ходила в гости к Витарине, готовила, ела, убиралась. В общем, делала все то, что и до встречи с Кайлом. Только раньше я не ждала, когда же закончится очередная неделя. Я вообще ничего не ждала. Просто жила.

А теперь я все чаще стала ловить себя на мысли, что живу в ожидании.

В ожидании встречи или хотя бы звонка. Мы созванивались, недолго болтали о всяких пустяках, но мне этого было мало. В пятницу, сидя у себя в гостиной и, потягивая легкое вино, я призналась себе, что одна маленькая вредная ведьма все же умудрилась влюбиться в вампира. Это открытие не шокировало, скорее озадачило.

Это доказывало то, что мы с вампирами могли бы жить в мире и даже, возможно, больше, если бы не высокомерие вампиров и непримиримость ведьм, но совершенно не объясняло, что мне делать дальше. Признаться ему или оставить пока при себе? И как все-таки понять, не обманывает ли меня Кайл? Я так накрутила сама себя, что, в конце концов, на поверхность всплыла мысль, которая давно не давала покоя: должен быть способ прочесть вампира! Почувствовать то, что чувствует он! Ведьмы существуют не одно тысячелетие, кто-то когда-то наверняка научился это делать! Изобрел способ! Ученых и экспериментаторов хватало всегда и среди нас такие тоже были. Я уже говорила, что ведьмина Сила живая. Но помимо того, что она обладает неким подобием разума, она еще обладает памятью. Так называемой памятью поколений. Ведь тот осколок Силы, что живет во мне, прожил сотни жизней в сотнях разных тел. Каждый такой осколок не передается только по родственной линии. У наделенной ведьмы родится урожденная ведьма, а у той в свою очередь может не быть детей и ее Сила вновь передастся кому-то извне. И он, этот маленький осколок, запоминает все, что происходит в жизни его хозяйки. Всех его хозяек. Естественно, это касается только проявления Силы, подробности личной жизни остаются недоступны. Другими словами, погружаясь в своеобразный транс, я могу увидеть все ритуалы и обряды, которые когда-либо проводили обладательницы того осколка Силы, что живет во мне. Все проявления стихий, спонтанные всплески и целенаправленные боевые удары. Я могу увидеть, каким именно образом с помощью нее убивали и исцеляли. Ведь применение Силы может быть разным. Ее можно использовать как в военном деле, так и в целительском. Все зависит от личности хозяйки и обстоятельств. Могу увидеть, кого читали и что при этом чувствовали. В общем, я могу увидеть все. И, конечно, я уже не раз пользовалась памятью в попытке найти что-то похожее на чтение вампира, но память моей Силы таких вещей не хранила. То ли ни одна из предыдущих хозяек не была связана с деятельностью по изучению свойств ведьминой Силы, то ли способа такого и правда не существовало. Погрузившись в транс и в очередной раз покопавшись в памяти, но так ничего и не найдя, я решила пойти другим путем и завтра с утра отправиться в библиотеку. То, что предыдущие хозяйки моего осколка Силы ни о чем подобном не знали, еще ничего не значит. Возможно, в книгах я что-то найду. Решив, что делать, я кивнула сама себе и отправилась спать. В нашем городе, как это ни странно, была отличная библиотека. В ней хранилось просто огромное количество книг на самые разнообразные темы. А еще в ней был целый зал, правда не очень большой, посвященный ведьмам и их Силе. Это объяснялось тем, что в Бристол-хилле живет одна ведьма из Совета Верховных. Это закрытое общество, состоящее из пяти самых могущественных ведьм. Все внутренние проблемы нашей расы решаются исключительно через них. Проблемы каждой отдельно взятой ведьмы.

Потому что они знают всех. Четверо из них давно обосновались в столице. Но Катарина Торнвуд питает слабость к Бристол-хиллу. Видимо, у нее с этим городом связано много хорошего. Так или иначе, с ее легкой руки двадцать лет назад в Бристоле появилась Большая Городская Библиотека. И именно туда я отправилась в субботу утром, как только проснулась. До обеда я просидела в читальном зале, полностью погрузившись в книги. Я всегда хорошо училась и знала очень много, но некоторые вещи сейчас вводили меня в состояние крайнего изумления. Например, размножение сознания. При должной сноровке и определенных обстоятельствах я, пожалуй, могу вселиться в сознание животного. Это сложно, но осуществимо. А вот размножить свое сознание и заполнить им сознание одновременно нескольких животных — о таком я слышу впервые. А здесь пишут, что где-то это довольно успешно практикуют.

Правда, непонятно для чего. Но в любом случае к интересующей меня теме это не имеет никакого отношения. Часам к четырем я поняла, что ничего здесь не найду. Если эти знания и существуют, то относятся к разряду запрещенных. Такие тоже есть. А значит, здесь их не будет. Да и я подобное знание не стала бы использовать. Видимо, не суждено нам заглянуть в души вампиров. Уставшая и разочарованная я вернулась домой. После расслабляющей горячей ванны и легкого ужина, я почувствовала себя намного лучше.

Время было позднее, я подумала было позвонить Кайлу, но он на приеме и вряд ли ответит на звонок. Поэтому, немного поколебавшись, я отправилась спать. И уже почти легла в постель, когда внизу кто-то постучал в дверь.

Удивившись, все-таки накинула халат и пошла открывать. Открыв дверь, я воскликнула:

— Кайл?! — и расплылась в совершенно дурацкой и счастливой улыбке. Он стоял, облокотившись одной рукой о дверной косяк, а другой — держал за воротник пиджак, закинутый за плечо. Рукава рубашки закатаны по локоть, волосы слегка растрепаны, а на губах лукавая улыбка. Таким он привлекал еще больше. Просто убийственное обаяние.

— Впустишь? — улыбнулся Кайл. Если честно, мне хотелось тысячу раз прокричать «да». Черт, я действительно соскучилась! И очень сильно.

— Да, проходи, — радостно, но сдержанно сказала я, — но ты ведь должен быть на приеме?

— Я сбежал оттуда, — сказал он таким тоном, что стало понятно — он всегда об этом мечтал и, наконец-то сделал.

— Сбежал? — рассмеялась я.

— Да, — он прошел в гостиную, кинул пиджак на кресло, — Лая, эти несколько дней без тебя… были невыносимы, — сказал он, повернувшись ко мне, — я не знаю, что это, но я не могу этому сопротивляться. Да и не хочу. Я подошла к нему совсем близко. Смотрела ему в глаза и понимала: я знаю, что он чувствует. И я чувствую то же самое.

— Лая, — начал он, — мне кажется, что я тебя… — но я не дала закончить. Приложила палец к его губам и прошептала:

— Тшшш… не надо слов. Я сняла развязанный галстук-бабочку, висевший на воротнике рубашки, и бросила его на пиджак. Кайл проследил за моим движением, и это словно послужило спусковым крючком. Он вдруг поцеловал меня.

Поцеловал так, как я всегда хотела. Он не завоевывал, он наслаждался тем, что уже завоевал. И это сводило с ума. Я отстранилась, взяла его за руку, чтобы увести наверх, но Кайл снова притянул меня к себе. Руки и губы обжигали, дыхание хриплое, возбужденное, срывалось, и я поняла, что наверх мы сегодня попадем не сразу. Последней ускользающей мыслью перед падением в водоворот наслаждения было: «Наконец-то свидание закончится так, как и должно».

Уснули мы под утро, в моей комнате наверху, куда мы все-таки попали ближе к середине ночи. А проснулась я от ощущения взгляда.

Открыв глаза и, увидев перед собой Кайла, улыбнулась ему.

— Привет, — сказала я.

— Привет, — ответил он и легко поцеловал меня в кончик носа. Я подвинулась ближе к нему и удобно устроилась у него на плече.

Прошедшая ночь была волшебной. Тело приятно ломило, в голове было пусто, и испытывала я в данный момент, ни много ни мало, блаженство.

— Кайл? — обратилась я к нему. Мне никак не давал покоя один вопрос, — чего ты так долго ждал? Он немного помолчал, прежде чем ответить:

— В моей жизни однажды уже главенствовал секс. Ни к чему хорошему это не привело, — потом перевернулся и навис надо мной.

Близко-близко. Глаза в глаза, — ты другая. С тобой хорошо всегда и везде. И теперь я точно уверен.

— Уверен в чем?

— В том, что я тебя люблю. Я ожидала. Я поняла, что он хочет сказать, еще вчера вечером. Но это признание все равно оказалось слишком неожиданным. И, несмотря на то, что я уже призналась в этом же сама себе, я почему-то не могла произнести это вслух. Поэтому я только беспомощно пролепетала:

— Кайл… я…

— Тшшш, не надо слов, — улыбнулся он, — если ты не можешь пока ответить мне так же — молчи. У нас полно времени. Я подожду. Я даже вздохнула с облегчением. Ну, вот и почему он такой идеальный? Вниз мы спустились только к обеду. Пока я варила кофе, Кайл говорил с кем-то по телефону. Закончив разговор, он сказал:

— Ева звонила. Она ждет нас в городском доме.

— Нас? — переспросила я. Он подошел ко мне сзади и обнял. И начал чередовать слова с поцелуями в шею и ушко.

— Ева не такая, как другие вампиры. Во всем не такая.

— Она тоже хорошо относится к ведьмам? — улыбнулась я.

— В этом она похожа на меня, — улыбнулся в ответ Кайл, отстраняясь от меня.

— А в остальном?

— А в остальном она не похожа ни на кого. Она отличается от всех, кого ты знаешь, даже больше, чем ты думаешь. Кроме того, Ева давно хочет с тобой познакомиться. Поехали, она тебе понравится. Кайл говорил убедительно, и я помнила, с какой теплотой он рассказывал о сестре. Если бы она имела что-то против меня, вряд ли Кайл хотел бы нас познакомить. С другой стороны, это все же вампиры и от них можно ожидать чего угодно. Это Кайл оказался приятным исключением. Маловероятно, что еще одно исключение пришлось на эту же семью. Но в любом случае, мне стало любопытно, в чем же выражается эта непохожесть на других и я согласилась:

— Хорошо, пей кофе, я пока приведу себя в порядок. Я не заставила себя долго ждать и уже через полчаса мы направлялись на встречу с Евой. Первым, кто встретил нас на пороге дома, был, конечно же, мой старый знакомый, дворецкий Фром. Я не удержалась и взглянула на него в упор, а затем с удовольствием заметила, как он вновь вздрогнул всем телом. Кайл тоже это заметил, потому что с тревогой спросил:

— Фром? С тобой все в порядке?

— Да, господин, — помпезно поклонился Фром, — ваша сестра ожидает в библиотеке. Прикажете подать напитки?

— Подайте в библиотеку обед на троих.

— Всенепременно. Я даже поморщилась. И как только Кайл его терпит. Это же невозможно. Но я, конечно, промолчала. Я здесь не хозяйка, а Кайла он, кажется, полностью устраивает. Зайдя в библиотеку, я увидела миниатюрную блондинку, которая обернулась на звук открывшейся двери и тут же подошла и обняла Кайла за шею. Кайл обнял ее в ответ, и я даже не поняла, как мне на это реагировать. Но оглянувшись в поисках кого-то еще, я больше никого не увидела, и мои брови поползли вверх, когда до меня начало доходить, что это вот небесное создание и есть сестра Кайла. Моя догадка подтвердилась, когда он, отпустив девушку, представил мне ее:

— Лая, знакомься, это Ева, моя сестра. Я смотрела на нее во все глаза. Хоть и понимала, что это неприлично, ничего не могла с собой поделать. Теперь стало ясно, что имел в виду Кайл, говоря о ее непохожести во всем. И это вот белокурое создание — вампир?! Запах говорил, что да. Запахи не врут.

Но вампиры не бывают блондинами. И глаза у них бывают только зелеными, как у Кайла, карими или совсем черными. Ну, или вишневыми, если вампир пьет кровь. А волосы Евы, длинные, мягкими крупными волнами спускающиеся до самой поясницы, были даже не пшеничными или золотистыми, а снежно-белыми. Я даже не представляла, что такой оттенок вообще существует. Конечно, можно было предположить, что она красит волосы, но что-то мне подсказывало, что это не так. Глаза голубые, просто какого-то небесного оттенка. Высокий открытый лоб, мягкий овал лица, пухлые соблазнительные губы. Черные брови и ресницы резко контрастировали с белизной волос и кожи, но ничуть не портили внешность, даже наоборот. Общее впечатление не портили даже небольшие клыки, выглядывающие при улыбке. Ева была удивительна красива. Просто ангел воплоти. Хотя запах и внешность в первые мгновения вызвали жуткий резонанс, но уже спустя пару минут это ощущение прошло. Когда пауза затянулась, я протянула руку и, соблюдая приличия, сказала с улыбкой:

— Приятно познакомится, Кайл много о тебе говорил. Хотя стоит сказать, что мне действительно было приятно, Ева вызывала сплошь позитивные эмоции. Заметив мое замешательство, она совершенно не смутилась. Весело расхохоталась и сказала:

— Не переживай, я у всех вызываю такую реакцию. Я уже привыкла, — и пожала руку в ответ. В этот момент принесли обед, и мы дружно расположились за небольшим столом, который нам накрыли.

— Мама не простила мне вчерашний побег? — спросил Кайл у Евы.

— О да! — с явным удовольствием ответила Ева, — мамочка рвет и мечет. И обещает на твою голову все кары небесные.

— В общем, не удивила.

— Ни капли.

— А отец?

— Как всегда, снисходительно ухмыляется. Сказал, разыскать тебя и выразить его восхищение. Сам он никогда не решился бы сбежать с приема, устроенного мамочкой.

— Даже так! — удивился Кайл, активно жуя. Эти двое вообще решили пренебречь правилами этикета и вели себя, как было удобно, а не как положено. Они были совершенно не похожи внешне, но между ними четко ощущалась родственная связь. Похожие жесты, похожие словечки в речи.

В целом верилось, что передо мной брат и сестра. В общем, в тот вечер мы хорошо посидели. Общаться с Евой оказалось весело и интересно. Поэтому когда через пару дней Кайл сказал, что вечером Ева снова ждет нас у него в доме, я с удовольствием согласилась. Мы расположились в малой гостиной. Пили вино и смеялись. Веселье после очередной шутки прервал Фром. Зайдя в гостиную, он величественно поклонился и произнес:

— К вам гости, господин. Мистер Салем Хоггарт.

— Салем? — удивленно воскликнул Кайл, — пусть заходит. Я вопросительно взглянула на Кайла.

— Это мой друг, — пояснил Кайл, — он…

— Хам и мерзавец, — перебила его Ева, таким тоном, что сразу стало понятно — этот Салем ей определенно чем-то насолил.

— Рад, дорогая, что ты обо мне не забываешь, — произнес высокий худощавый брюнет, подойдя к Еве и целуя ей руку. Еву перекосило, но меня не оставляло ощущение, что эти двое разыгрывают какую-то, только им двоим понятную, сценку. Хотя мне показалось, что отзывается она о нем вполне искренне. Я внимательно его разглядывала. Истинный сын своего народа — порочная красота в сочетании с мерзким характером. Узкое лицо, острые скулы, тонкий нос, волосы слегка взъерошены. И полное осознание собственной неотразимости. Чистокровный аристократ.

Наверно, от женского внимания отбоя нет. Салем пожал руку Кайлу и его взгляд замер на мне.

— Так, а тут у нас что? — протянул он и сложил руки на груди. Ему с первого взгляда стало ясно, кто перед ним сидит, — неужели… — пакостно улыбнулся он, — Кайл, ты притащил в дом ведьму?

— Салем, ты, конечно, мой лучший друг, но тебе стоит попридержать язык, — спокойно сказал Кайл, но от этого спокойствия повеяло могильным холодом. А я выдала самую убийственную улыбку из своего арсенала. Для таких, как Салем, я умею быть настоящей ведьмой. Правда, было заметно, что этого вампирюгу не проняло.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Кайл.

— Я приехал повидать друга. И уж точно не ожидал увидеть здесь…

— Лая, пойдем отсюда, — не дав ему договорить, сказала, поднимаясь, Ева, — оставим их вдвоем. Я посмотрела на Кайла, он едва заметно кивнул, и я, поднявшись, пошла за Евой. Проходя мимо Салема, я не удержалась и едва заметно пошевелила пальцами. Бокал с вином перевернулся с подноса стоящего рядом с ним Фрома. Какого черта он вообще здесь околачивается? Не иначе подслушивает, чтобы быть в курсе личной жизни хозяина. Вино пролилось на то место, где еще секунду назад стоял Салем.

Конечно, он успел среагировать. И я буквально спиной почувствовала испепеляющий взгляд. Кажется, я нажила себе врага. Ну и черт с ним!

В конце концов, друзьями с этим высокомерным нахалом нам никогда не стать. Выходя из гостиной, я успела услышать, как Кайл сказал:

— Думаю, Салем, нам с тобой лучше переместиться в кабинет.

— Кайл? — кажется, Салем не верил, что из-за какой-то ведьмы его ждет нагоняй от друга.

— Фром, проследи, чтобы здесь прибрали. Пошли, — видимо, это было сказано уже другу. В любом случае, они явно вышли через другую дверь, потому что вслед за нами они так и не появились. А Ева тем временем повела меня по коридору со словами:

— Не обращай на него внимания. Пойдем, я лучше покажу тебе свои картины. Хочешь посмотреть?

— Конечно, — с радостью согласилась я, как-то удивительно быстро забыв о неприятном моменте в гостиной. Похоже, моя Сила не считала Салема сколь-либо серьезной угрозой. Тем лучше. Мы пришли в помещение больше всего напоминающее огромную кладовку.

Хоть оно и содержалось в чистоте и порядке, но имело необжитой вид.

Хозяева сюда явно не заглядывают. Кроме пары десятков картин, здесь хранились несколько небольших скульптур, изображающих животных и людей, огромные расписные напольные вазы и разная мелочевка вроде песочных часов и старых телефонов. Я ходила по комнате, разглядывая все подряд, но, особо отмечая картины. Было видно, что они принадлежат кисти одного художника, просматривалось в них что-то общее. Так что не оставалось сомнений, что автор — Ева. Вглядевшись в самую первую на моем пути картину, я впечатлилась. Я не разбиралась в искусстве, и меня нельзя было назвать любительницей живописи. Хотя я, конечно, знала имена великих мастеров и их самые известные работы. Но на мой дилетантский взгляд, все они не шли ни в какое сравнение с тем, что я видела сейчас. На ней был изображен нехитрый пейзаж: лесная полянка, серебристый ручеек, деревья и кустики, и какие-то мелкие лесные зверушки в листве. Но Еве каким-то удивительным образом удалось передать все до единой эмоции, которые она испытывала, когда наносила краски на холст. Мне казалось, что я перенеслась на эту полянку. Словно наяву я услышала шелест листвы, щебетание птиц, почувствовала на коже легкий ветерок и касание солнечных лучей, пробивающихся сквозь кроны деревьев, и ощутила прохладу лесного ручья. Я с трудом сбросила с себя наваждение. Дальше я внимательно вглядывалась в каждую картину, и с каждой из них был подобный эффект. Среди этих полотен я снова становилась эмпатом. Ведь рядом с Кайлом и Евой я умудрялась об этом забыть.

Хотя сдается мне, глядя на эти картины, кто угодно почувствует себя эмпатом. Уж больно сильно от них фонит эмоциями. Я внимательно посмотрела на Еву. Она рассматривала одну из своих работ, как будто заново оценивая. Когда я училась в школе ведьм, нам старались объяснить, что нас ждет после того, как мы закончим обучение и вернемся к себе домой, в свою жизнь. Для урожденных ведьм все это не было откровением, они с этим родились. А вот среди наделенных не все понимали, о чем идет речь. Ведь до того, как проявилась Сила, большинство из нас были детьми и не вникали в особенности отношений между ведьмами и вампирами. Я входила в это большинство, поэтому, когда вернулась домой, была неприятно поражена их откровенным пренебрежение в отношении себя. Я, конечно, быстро нарастила панцирь и поняла, как нужно себя вести, но какое-то время после школы я провела в библиотеке, а позже, уже учась в колледже и в архиве за поисками всевозможной информации о вампирах. Поскольку я была очень любознательна, мне было важно выяснить причину такого поведения. Причин я, конечно, не нашла, но зато почерпнула много полезных сведений. Например, что Ева не единственная в своем роде. Сейчас, глядя на нее и ее картины, я вспомнила, что таких детей, как Ева, у вампиров рождается один на десять миллионов. Поговаривают, что такие дети рождаются с даром. С каким именно, неизвестно. В одной книге говорилось, что он каждый раз разный, и, в принципе, это ничем не подтверждено, поскольку материала для исследований мало. Но во многих источниках встречаются упоминания о таких вот «альбиносах». И везде говорится, что они слишком не похожи на своих сородичей. И это помимо внешних различий. Например, один такой вампир всю жизнь прожил в окружении животных.

Они сопровождали его буквально везде и по воспоминаниям родных из тех же хроник, он как будто с ними разговаривал. Мне, как ведьме, это, в общем, понятно, ментальная связь с животными — довольно распространенное умение среди нас. А вот вампирам подобное просто казалось странностью. И подчас такие вампиры не понимали природу и свойства своего дара. Сомневаюсь, что они вообще знали о его наличии. Странности в поведении скрывались, и дар не развивался. Надо сказать, что из-за своего высокомерия вампиры удивительно мало знают о ведьмах. Иначе они хоть как-то смогли бы понять, почему такое происходит. Одна исследовательница из наших предположила, что каким-то образом крупица ведьминой Силы все же проникает в сущность, скорее всего, беременной вампирессы и уже в утробе меняет суть ребенка, наделяя его даром. Так это или нет, неизвестно. В любом случае, я больше, чем уверена, что Ева — одна из таких необычных вампиров с даром обратной эмпатии. Все ведьмы — эмпаты, мы все умеем считывать эмоции, некоторые из нас — двусторонние эмпаты, как я. Это значит, что мы можем не только считывать, но и внушать нужные нам эмоции, чувства и ощущения.

Внушение и называется обратной эмпатией. Но Ева не умеет внушать.

Она просто раздает эмоции посредством своих картин. Направо и налево. Талант к рисованию, скорее всего, не имеет отношения к дару.

Если бы она не рисовала, эмпатия проявилась бы в чем-то другом, сделанном ее руками. До этих умозаключений я хотела спросить, почему же она не представляет свои картины на выставках, не откроет свою галерею.

Теперь же, даже заговаривать на эту тему не буду. Если Ева выставит свои картины на всеобщее обозрение, она очень быстро выдохнется. Из нее буквально вытянут все силы вместе с эмоциями. Не удивительно, мрачных сюжетов среди ее работ не наблюдается, и этой красотой и энергией хочется наполниться до краев. Видимо, она интуитивно чувствует, что своими работами лучше не делиться, оставив при себе.

— Твоя мастерская ведь в загородном доме? — заговорила я.

— Да, но часть картин хранится здесь. Кайл сюда не заглядывает, так что он не в курсе даже, сколько именно здесь полотен.

— А почему? Я имею в виду, почему ты хранишь некоторые из них здесь?

— Ну, какие-то поднадоели и захламляют пространство… В этот момент я остановилась напротив картины с изображением молодой красивой вампирессы.

— …а на какие-то просто не хочется смотреть, — продолжила Ева, заметив, что я рассматриваю эту девушку.

— Кто это? — спросила я.

— Это, — Ева замялась, я посмотрела на нее, — Жастин, бывшая девушка Кайла. Я посмотрела на картину еще внимательнее. Стройная, бледнокожая и черноволосая с пышной грудью и тонкой талией. Я, конечно, на свои формы никогда не жаловалась, но мне с моей миниатюрностью до нее далеко. Я усмехнулась. Неосознанное сравнение. Что это? Неужели я ревную? Да ну, глупость какая… А вот глаза цвета вишни, значит, балуется кровью. Да, эта… Жастин просто роковая красотка. Я прислушалась к ощущениям от картины и с удивлением поняла:

— А она тебе не нравится, — задумчиво проговорила я.

— Почему ты так решила? — не поняла Ева. Пришлось все же кое-что ей объяснить.

— Понимаешь, это странно, я ведь не чувствую тебя, как любого другого вампира, но от твоих картин явственно ощущаю твои эмоции. Ты нарисовала ее, потому что считаешь красивой с точки зрения художника, но она тебе не нравится.

— Я терпеть ее не могу, — вздохнула Ева.

— Почему? — не удержалась я от вопроса.

— Она, — было видно, что Ева подбирает слова, — плохо влияла на Кайла. Я рада, что они расстались. И давай не будем о ней.

— Давай, — легко согласилась я. Хотя, конечно мне было интересно узнать на эту тему побольше. Я взмахнула рукой и картина с изображением Жастин, перевернувшись в воздухе, намертво приклеилась лицевой стороной к стене. «Чтобы у Кайла не возникло желания полюбоваться на свою бывшую» — мстительно подумала внутри меня вредная ведьма.

— Ух ты! — воскликнула Ева, — а что еще ты умеешь? Мне всегда было интересно. Я же говорила, что вампиры возмутительно мало знают о ведьмах. Я взяла Еву под руку, и мы не спеша пошли вперед, рассматривая картины и непринужденно болтая. Я рассказала ей что умею. А она рассказала о Салеме. Оказалось, они с Кайлом дружат уже больше десяти лет. И действительно считают друг друга лучшими друзьями. Просто удивительно, как могут дружить такие противоположности. У них же ничего общего, кроме клыков. А вот с Евой у Салема отношения не задались. Или у нее с ним. Я так и не поняла. Ева с таким негодованием рассказывала о нем, и мне невольно подумалось, что она находится на полпути от ненависти до любви. Спустя какое-то время мы решили вернуться в гостиную. Мне захотелось освежиться и, сказав Еве, чтобы ждала меня в гостиной, я пошла на поиски уборной. Я была в этом доме уже много раз, но все равно иногда путалась в коридорах. Вот и сейчас опять свернула не туда и не сразу поняла, где очутилась. Пройдя вглубь коридора, я увидела, что одна из дверей чуть приоткрыта и из-за нее слышны голоса. Оп-па, кажется, я оказалась возле кабинета Кайла, где он сейчас разговаривал с Салемом. Конечно, я понимала, что правильнее всего будет уйти, но до чего же было интересно, о чем они там говорят. Хотя обо мне они уже, наверно, поговорили, все-таки мы с Евой достаточно долго пробыли в той комнате. Но менее интересно от этого не стало. В конце концов, женское любопытство победило, и я встала возле двери, не дыша и стараясь не пропустить ни слова.

— Не понимаю, друг. Я знаю тебя много лет и ни разу ты не был замечен в подобных связях. Что это? Может, она тебя приворожила? И все-таки, они говорят обо мне. Может, Кайла что-то задержало, и они начали разговор совсем недавно? А Салем негодует. Хотя невежество невероятное. Всем известно, что привороты на вампиров не действуют. Да и вообще большинство зелий и ядов. Слишком крепкий организм.

— Перестань нести чушь. Ты прекрасно знаешь, что привороты не опасны для вампиров, — вторил моим мыслям Кайл.

— Кайл, я не хочу потерять друга.

— Салем, почему ты должен меня потерять? Я был и остаюсь твоим другом. Ничего не меняется.

— Мало ли что с тобой может сделать эта ведьма, — продолжил нести, на мой взгляд, еще большую чушь, Салем, — что ты вообще знаешь о ведьмах?

— Эта ведьму зовут Лая. Она моя девушка и тебе придется с этим смириться. В конце концов, с кем встречаться и кого любить я способен решить без посторонней помощи.

— Однажды уже решил, — ехидно проговорил Салем.

— Тогда я был не прав.

— А сейчас прав?

— Да. И закончим этот разговор. И я прошу тебя, сбавляй свой высокомерный тон в разговоре с ней. А лучше вообще воздержись от общения, так вам обоим будет проще, потому что Лая умеет давать отпор. А разнимать вас я не намерен. Ох, как оказывается приятно, когда тебя защищают. Салем перестал наступать, Кайл отстоял меня, и это добавляло ему еще большего очарования в моих глазах. Они начали говорить на посторонние темы, и я решила, что пора уходить. Так и не дойдя, куда хотела, я вернулась в гостиную. Вскоре Кайл присоединился к нам. На вопрос Евы, где же его друг, Кайл ответил, что уже поздно и друг ушел, да и нам уже пора расходиться по комнатам. Ева сказала, что еще посидит, достала откуда-то блокнот и карандаш и погрузилась в творчество. А мы с Кайлом поднялись наверх, в его комнату, которую он уже иногда называл нашей. Само собой, я не стала ему рассказывать о подслушанном разговоре, ему вряд ли будет это приятно, но смотрела я на него еще более влюбленными глазами. Зайдя в комнату, я начала переодеваться, время действительно было позднее и мне уже хотелось спать. Кайл тоже начал расстегивать рубашку.

— Не обращай внимания на Салема. Он идиот. Я непонимающе посмотрела на Кайла, но потом расслабилась. Все ясно, он подумал, что я расстроилась из-за его друга.

— Почему ты так про него? Он же твой лучший друг, — спросила я.

— Да, но это не отменяет того, что он идиот.

— Ну, если ты так говоришь, — улыбаясь, промурлыкала я и, подойдя к нему, провела руками по груди, — пусть будет так, — и призывно посмотрела ему в глаза. Я уже заметила, что проблески молний в моих глазах заводят Кайла, чем бессовестно пользовалась. Глаза Кайла потемнели, дыхание стало глубже, и поцелуй был, как всегда, сладкий и умопомрачительный. Сонливость исчезла и в эту ночь одолела нескоро.