Албин на вопросы отвечать наотрез отказался. Плакал, ругая все и вся, так что не выдержал дежурный, упрекнул:

— Да вроде тебя насильно не заставляли ничего делать, тем более воровать, сам виноват, и ругать некого.

При обыске из разорванного в клочья костюма Албина извлекли записную книжицу в изящном черном переплете.

Ермаков полистал ее и молча показал Волину запись «Гошка» и номер телефона.

— Очень может быть, что это Гогу он так именует, — сказал обрадованный Волин.

Оказалось — точно. Записанный номер был номером телефона продуктового магазина, где грузчика Гошку Грибкова знали и тотчас же сообщили, что в настоящее время живет он у пенсионера Петренки. «Без прописки», — добавлено было не без злорадства.

…Деревянный домик Петренки смотрел на улицу двумя захлестанными весенней непогодой окнами. Через темные сени Волин попал прямо в петренкины хоромы — кухоньку да комнату со столом, стульями, тумбочкой, старым приемником и двумя кроватями у стены.

Гошка оказался дома, сидел один у стола. Увидев Волина и входившего с ним мрачного участкового инспектора, Гошка вскочил. Суетливо, по-бабьи обмахнул ладошкой стулья, пригласил садиться и на первый же вопрос Волина, который не очень-то привык к легким победам, заявил не в пример своему молчаливому шефу:

— Я, граждане начальники, человек маленький, мне скрывать нечего, я все расскажу. Заявляю, что сам хотел пойти в милицию, изобличить расхитителей народного добра.

Волин улыбнулся. Похоже, что показания давать будет. И действительно, Гошка сыпал слова круглые и ровные как горох.

— Я с Тихоней в колонии познакомился.

— Как в колонии? — удивился Волин. По сведениям Ермакова, Албин судим не был.

— Что вы, что вы, — Гошка округлил глаза, — я с его брательником сидел, а Тихоня только навещал его.

Гошка не скрывал своих связей.

— Я с ним детей не крестил, пусть отвечает. А я что? Принеси, унеси. «Гога туда, Гога сюда», — передразнил он кого-то и добавил, комично посерьезнев: — Я рабочий человек.

Из Гошкиного рассказа выходило, что он иногда вместе с Албиным, а иногда и без него доставлял магнитофоны в торговые точки. Как отметил про себя Волин, охотно и подробно рассказывая обо всем этом, Гошка старался не касаться своих отношений с Печказовым. Лишь мимоходом в числе последних небрежно назвал он завмага. Пожалуй, слишком вскользь, чтобы Волин не обратил на это внимания. А ведь капитан знал, что Гошка виделся с Печказовым в день его исчезновения!

Алексей Иванович строго спросил:

— Давай-ка, Грибков, о Печказове поговорим, о Георгии Ивановиче.

— А что Печказов? — Гошка насторожился и скрыть этого не сумел.

— Когда виделись с ним в последний раз? Зачем? Кто велел?

Гошка из всех сил делал вид, что пытается вспомнить. Наморщив лоб, он поднял глаза к потолку, помолчал, шевеля губами, потом решительно мотнул головой:

— Нет, не помню.

Заметим, что капитан укоризненно покачал головой, Гошка снова заторопился:

— Не помню, честно, гражданин начальник, не помню! Может, вы напомните деталь какую, чтоб я вспомнил, а?

«Ну и жук, — подумал Волин, — как он только что распинался, а вот на тебе — пытается выудить, что нам известно о Печказове. Узнает и выложит ровно столько, сколько и сами мы знаем. Однако же неспроста это!»

— Провалы памяти? — сказал Волин спокойно. — Можно и напомнить. Для начала давайте о встрече в «Рембыттехнике». Поподробнее. Вопросы те же: когда, зачем и по чьему приказу?

— Да что в «Рембыттехнике»? Он и разговаривать со мной не стал!

«Пошел ты», — сказал мне Георгий Иваныч и, извините, еще нецензурно добавил. Вот и весь разговор.

— И дальше? — вновь спросил Волин. — Албину об этом сказал?

— А как же, — ответил Гошка, и глаза его метнулись, понял, что проговорился.

— Ну вот что, парень, — построжал Волин, — хватит ходить вокруг да около, выкладывай, что знаешь о Печказове. Где он?

— Это Тихоня вам набрехал, да? — Не получив ответа, он продолжал:

— Да ничего я не знаю! Паны дерутся, а у холопов чубы трясутся. Тихоня послал меня, приказал припугнуть завмага. Сам-то не может. Тихоня культурный. Я его и встретил в «Рембыттехнике». Ну, какой был разговор — я уже рассказал! Доложил Тихоне, а он мне, дескать, набей ему морду, только втихую. А как я ему морду набью, если он вон какой комод? Тихоне я обещал, конечно. Ждал его, не скрою, хотел вечерком камушком в глаз засветить, но не пришлось.

— Где ждал-то? Когда?

— У гаража его ждал. В тот же день. Думаю, как выйдет он из машины, тут я и приварю ему кирпичиком. Стемнело уже, замерз я да и оторвался до дому.

— В каком часу это было?

Гошка задумался ненадолго, потом обрадованно зачастил:

— Вспомнил, вспомнил, время не назову, но когда я домой пришел, у Петренки комиссия сидела — из жэка, что ли, прорабатывали его за пьянку.

Вмешался участковый инспектор:

— Алексей Петрович, я это мигом уточню. Действительно, товарищеский суд за Петренку взялся, он после смерти жены выпивать начал, я и попросил. Ходят теперь к нему, вроде действует.

Опыт подсказывал Волину, что трусливый Гошка не способен напасть на решительного завмага, но он знает что-то. Стоп! Откуда Албин мог узнать об исчезновении Печказова? А он знал и именно поэтому предложил Урсу очистить склад от левого товара! Не от Гошки ли получил он эти сведения?

«Построже придется с ним», — решил Волин и, обращаясь к Гошке, сурово сказал:

— Собирайся, парень, договорим в милиции.

— За что, гражданин начальник? — заныл Гошка, не двигаясь с места; между тем Волин встал, поднялся и участковый инспектор.

— Сам не желаешь, так Албин, возможно, напомнит, что было.

— Да не верьте вы Тихоне, — Гошка не хотел так сразу сдать позицию.

— Я ведь насвистел ему. Понимаете, насвистел, чтобы он отвязался. Откуда мне было знать, что все так повернется. А он мне пригрозил, я же говорил вам, помните?

— Вы сказали Албину, что Печказов исчез? — спросил Волин напрямую.

— Отвечайте коротко и ясно.

— Я не говорил, что он исчез, — пытался заныть Гошка, но Волин прервал его:

— А как говорил?

Решительный тон подействовал на Гошку.

— Ладно. Скажу. Но предупреждаю: отвечать мне не за что, я, можно сказать, беду отводил.

«Опять понес», — досадливо поморщился Волин, а Гошка, уловив эту невольную гримасу, тут же перестроился:

— В общем, я Печказова ждал во дворе «Скорой», там гараж его. Уж стемнело, а его все нет. Смотрю, вроде как не я один за гаражом наблюдаю, кто-то стоит между забором и гаражной стенкой — там узенький такой проход. Человека мне не видно, только тень. Откуда он появился и когда, не знаю, но по двору не проходил, видно, с тылу зашел: там дворы проходные.

«Точно, проходные», — вспомнил капитан и потребовал:

— Дальше!

— Я понял, конечно, что и камушком не достану завмага — при свидетелях-то я не дурак кидаться, но интересно мне, чего мужик прячется там, за гаражом? Жду. Если, думаю, завмаг еще кому насолил, то я чужими руками с ним и разделаюсь! Посмотрю, что будет, а Тихоне доложу, что это я его пристукнул. Слышу, подъехал к гаражу «жигуленок». Я в подъезде стоял напротив, выходить не стал. Смотрю, тот из-за гаража прыг к машине. Мотор работал, и никаких слов я не разобрал, но, видно, был разговор, потому что завмаг сперва свою дверцу чуть приоткрыл, потом, видел я, перегнулся, кнопку задней дверцы — раз! — выдернул и дверь открыл. Парень этот сел в машину на заднее сиденье.

— Парень? — переспросил Волин.

— Парень, — подтвердил Гошка серьезно, — по всему видно, прыткий, молодой. Я разглядеть его не сумел, только молодого-то от старого отличить можно. И еще шапку на нем заметил — светлая такая.

— Дальше, дальше, — поторопил Гошку Волин. Опять всплывала фигура таинственного парня.

— Дальше развернул завмаг своего «жигуленка» и укатил. А я домой пошел, что мне ждать оставалось?

— А Тихоня?

— Тихоне тут же позвонил из автомата и сказал, что нанял ухарей и, мол, переживаю сам, как бы его не пришибли. Тихоня меня поругал, а на следующий день примчался к магазину как бешеный: где, мол, завмаг, куда девали?! Не буду же я ему признаваться, что я ни при чем. Но вот вам честное слово. — Гошка театрально прижал руки к впалой груди. — Честное слово мое, правду сказал. Тихоне я тогда наврал, дескать, узнаю все у ребят. А сам ушел с работы да и сижу дома. Звонил Печказову на работу, домой — нет его. А где он? — теперь во взгляде Гошки Волин увидел недоумение и искренний интерес.

Значит, опять появился какой-то человек. Из числа установленных свидетелей Гошка видел Печказова последним. И с этим неизвестным.