Хайвэй, соединявший города Порт-Анжелис и Сиэтл, по выходным позволял развивать скорость до 250 километров в час. Из мощных динамиков Форда Мустанга, легко заглушая шум двигателя, ревела музыка. Без напряжения, покуривая сигарету, Сэм Гюнтер вел машину. Быстрая езда всегда доставляла ему удовольствие. И каждый раз, когда над высаженными вдоль дороги кленами взлетал самолет, этот тридцатилетний светловолосый американец радовался еще больше.

Ветер гудел за его спиной. В стеклах солнцезащитных очков проплывали утренние вершины Кордельер. Где-то на глубине каньонов журчали ручьи. В скалах призывно кричали птицы. Лента горячего асфальта парила на подъемах, петляя между холмов. Встречного транспорта не было вовсе. Поэтому, Гюнтер, полюбивший острые ощущения еще во времена службы в спецназе, жал на педаль газа от всей души.

Но одной скорости этому парню всегда не хватало. До местного аэроклуба, куда он спешил, было не более пятнадцати минут пути. Свернув на проселок, Сэм притормозил и въехал в распахнутые ворота. Хлопнув дверцей около двухэтажного строения, он вошел внутрь. Поприветствовав диспетчера, сидевшего за стеклом конторки, Гюнтер поинтересовался сводкой погоды. Диспетчер улыбнулся в ответ:

— Погода в порядке, сэр. Штиль, и на шестьсот километров ни облачка! Так что, прикажете выкатить из ангара?

— Да, конечно, — ответил Сэм. Ему нравились здешние условия. Никаких лишних вопросов с тех пор, как он сдал экзамены и получил лицензию на спортивные полеты. Персонал знал клиентов в лицо, и служащие гордились той легкостью, с которой владельцы всегда могли получить доступ к своим самолетам.

Зайдя в раздевалку, Гюнтер вынул из шкафа летный шлем и комбинезон. Переодевшись, он упал в кресло и взял в руки газету. В ожидании предполетного сервиса, мир денежных сделок требовал от него ознакомиться с новостями. И хотя периодика уже не вызывала у опытного биржевика прежнего интереса, взгляд его случайно задержался на колонке происшествий за вчерашний день.

Статья о самоубийстве некой Кэтрин Винтер сообщала, что, накачавшись наркотиками, мотоциклистка врезалась в бетонную опору виадука через реку Уилламетт. Причем, это должно было стоить жизни не только ей, но и ее несовершеннолетнего вида спутнику. Однако, подросток не пострадал, за мгновение до катастрофы прямо на глазах у очевидцев растворившись в воздухе…

«Очередная утка,» — решил Гюнтер. Тряхнув головой, он разочаровано вздохнул. Как и обычно, газетчики несли чушь.

Двери, ведущие на территорию аэродрома отворились, и в помещение ввалились двое в стандартных робах механиков.

— Привет, как дела? — обрадовался встрече один из них.

— Месс ваш — что надо! — сообщил второй.

— Спасибо, — бросив газету на журнальный столик, рассмеялся Сэм.

Пожав протянутые руки и ответив на белозубые улыбки, он направился к еще не успевшим захлопнуться стеклянным дверям. За ними, на неширокой бетонированной полосе, развернутое в сторону от солнца, уже стояло его «увлечение». Это был реактивный истребитель, внешне повторявший формы легендарного Мессершмита-262.

Гюнтер гордился своим самолетом. Конечно, все члены клуба старались так или иначе выделиться на фоне других, заказывая копии или раскрашивая престижные модели во всевозможные цвета, рисуя когти и клыки, перья или перепонки. Но последнее достижение авиаконструкторов нацистской Германии, доработанное изнутри американскими инженерами, поражало красотой линий и отсутствием лишних деталей.

Поудобнее устроившись в кабине и захлопнув фонарь, Сэм вырулил на бетонную полосу. Щелкнув тумблером передатчика, он настроился на нужную частоту.

— Разрешите взлет! — летчик потрогал ремни парашюта, застежки и карабины. Все было в полном порядке. Только на этот раз к уже привычному волнению прибавилась необъяснимая тревога. Словно нечто изнутри потянуло за жилы, рассчитывая как бы «натянуть вожжи».

— Взлет разрешаю! — проскрипел обесцвеченный радиоэфиром голос в наушниках, — Удачного полета!

Сэм включил зажигание. Оглянувшись, он перевел тумблер газа в положение «активация». Двигатели взревели, стрелки приборов дрогнули. Месс тронулся с места. Бетонное покрытие взлетной полосы, увеличивая ускорение, побежало назад.

Еще пару раз шасси задели поверхность планеты и оторвались от земли. Куда-то далеко назад отступил горизонт, леса позеленели, будто набрались свежести. Река, впадавшая в залив, наполнилась голубым мягким светом.

«Какие могут быть сомнения?» — громко крикнуло противоположное нечто Гюнтера. Преодоленный «звуковой барьер» ответил поощрительным аплодисментом.