Желтый туман растаял, и светящееся пространство облака задрожало перед глазами Гюнтера. Командир безнадежно отставшей эскадрильи сосредоточился, настроившись на самые серьезные обстоятельства.

В прошлый раз он выключился почти сразу, как оказался внутри голубого завихрения. Когда же Мессершмидтт вынырнул из подпространства, топливо кончилось, и летчик был вынужден воспользоваться парашютом.

На этот раз, благодаря экранам, вмонтированным механиками Ордена в истребители накануне, все обошлось. Пилот не потерял сознания. Самолет вздрогнул. Двигатели заработали в штатном режиме.

Метнув короткий взгляд на приборы, Гюнтер нашел удовлетворительными их показания. Осмотревшись, он не обнаружил вокруг ничего подозрительного. Казалось, Огопого или не знали о готовившемся вторжении, или рассчитывали встретить противника на меньшей высоте.

«Ну, что ж, встречайте!» — подумал Сэм, — «Мало не покажется…» — челюсти его плотно сжались.

Наклонив рычаг управления вперед, он опрокинул Мессершмитт в пикирование, с секунды на секунду ожидая появления товарищей. Но, потеряв полкилометра высоты, разведчик оторвал взгляд от быстро приближавшейся зеленой поверхности и с тревогой оглянулся назад.

«Где же они?..» — вопрос без ответа вспыхнул в его сознании, возбужденном не только ситуацией, скоростью и преодоленным расстоянием, но и началом действия ЛСД, дистанционно подмешенного в его кофе Магистром Малькутом.

Во время тренировок, неоднократно представляя себе яростную атаку летчиков, Гюнтер видел, как сражается его отряд, как извиваются внизу рептилии, уничтожаемые выстрелами из лазерных пушек. В ответ, вооруженные скорострельными автоматами, обхватив волосатыми ногами шеи птеродактилей, отвратительные Саскиасы пытаются контратаковать. Под прикрытием разрывных очередей из крупнокалиберных орудий, некоторым из них даже удается окружить истребители американцев. Но безрассудные обезьяны тут же разлетаются на куски от многочисленных осколков, а голубые языки пламени бластеров слизывают автоматические батареи врага.

На деле же все оказалось иначе, и не кому было поддержать начатое Сэмом. В предзакатном небе Евразии так и не появился ни один истребитель, кроме его собственного.

Посмотрев на приборы, пилот обнаружил, что до поверхности планеты осталось не больше километра. Теперь он уже мог подробно изучить местность, над которой оказался. Открывшаяся картина ошеломляла. Заглядевшись на это растительное разнообразие, Гюнтер едва успел выровнять машину.

В обострившейся памяти американца сюрреалистическим речитативом побежали громкие имена невидали, произраставшей задолго до появления человека. Сэм подумал даже, что на этот раз проклятое волшебство забросило его в какой-то немыслимый заповедник, где собрана вся флора, давно исчезнувшая с лица Земли.

Не в силах оторвать взгляд от великолепия, раскинувшегося под крылом, пилот несколько минут вел Мессершмитт на бреющем полете. Соскальзывая в неглубокие ущелья, заросшие извивающимися побегами ископаемых плаунов, самолет чуть не задевал их затейливо мохнатые кроны шлейфом разгоняемого воздуха. Сотрясая ревом двигателей тянущиеся из болот стволы древовидных хвощей, истребитель тут же проносился над веерами лиановидных плотоядных папоротников, готовых в случае оплошности схватить и защекотать до одури любое огромное насекомое.

Под покровом гигантов пышно развивались менее высокие растения. Разноцветные мхи, травянистые плауновые, красивые кусты низших споровых ползли и карабкались вверх по склонам. Вслед за ними, словно в каком-то танце размахивая стеблями и расцветающими бутонами, пытались превзойти воображение доисторические цветковые. Опомнившись, Сэм увеличил расстояние до земли.

С высоты материк ящеров выглядел как пестрый ковер, в многочисленных местах проткнутый остриями скал, коричнево-алых в лучах заходящего солнца. Но сколько одинокий воин не искал, ни одного явно разумного существа разглядеть так и не смог. И было что-то еще менее естественное в местности, уплывавшей у него из-под ног. Тревожное предчувствие заставило Гюнтера задуматься. Он даже удивился, что сразу не придал значения этому явлению…

Многоцветный покров шевелился, — не все время, а рывками и в разных местах по-разному. Словно огромные животные, совершенно неразличимые для зрения, разгуливали внизу, втаптывая то жесткий, то высокий и причудливо переплетенный ворс в мягкий грунт широченными лапами. Эти, необъяснимые иначе, локальные деформации растительности не могли быть вызваны ни ветром, ни колебаниями почвы.

Просветление наступило внезапно. То, что Сэм увидел, было не что иное, как маскировка.

«Вероятно, ящерам все-таки удалось проникнуть сквозь экранирующую защиту и внедриться в сознание пилотов,» — подумал он, — «Наверное, поэтому остальные тоже не слышат и не видят друг друга…»

Но с окончательным выводом Гюнтер спешить не стал. Для начала он решил проверить открытие и, снизившись до тысячи метров, сжал пальцы на гашетке пушки. Энергия выстрела скользнула над землей, не причинив вреда ничему. Увеличив наклон самолета, Сэм выстрелил снова.

В километре по курсу, в зарослях плаунов возник пожар. И, странное дело, воздух в том месте как-то завибрировал. На мгновение пилот даже различил зеленую с фиолетовым отливом чешуйчатую спину какого-то необыкновенно большого существа.

— Так вот оно что… — машинально прошептал Гюнтер, потянув рукоятку управления на себя. Целясь в замигавшую после очередного залпа змеиную голову, Гюнтер снова сдавил гашетку.

Окрестные просторы окатило чудовищным воплем, вырвавшимся из глотки застигнутого врасплох врага. Агонизируя, тело смертельно раненного ящера высоко подпрыгнуло в горячем воздухе доисторических джунглей. Удар тяжелого хвоста пришелся прямо по стабилизатору самолета.

Лишенная руля поворота металлическая птица завалилась на крыло…