На знакомых интернет-площадках не было ничего интересного. Несколько новых сообщений и фото со стены «Вконтакте», несколько занятных, но бессодержательных обновлений во френд-ленте… Некогда любимое сообщество также не баловало. Тонны слэшных фиков, и ни одного приличного джена или хотя бы гета.

Телефон зазвонил, когда я рылась на ютубе в поисках хороших клипов. Остановив просмотр, я, не глядя, протянула руку к трубке.

— Алло?

— Привет, — сказал женский голос. — Ты где?

— Дома. Привет, Мэл.

— Раз дома, что тебя не видно и не слышно? Про Володьку знаешь уже?

— Конечно, знаю. Даже на похоронах была.

— А вот меня не пригласили, — грустно сказала Мэл.

Мэл, она же Мелюзина, состояла в той самой культурной тусовке, в которую я некогда попала благодаря Володе. Она была певицей, солировала в фолк-группе, потом группа распалась, и она продолжила выступать сама по себе. Её настоящее имя было Дарья, но оно всегда казалось ей слишком обыкновенным и не соответствующим исполняемой ею музыке, а потому она взяла себе псевдоним в честь сказочной феи. Теперь Мелюзина, помимо выступлений, вела и довольно известный музыкальный блог в интернете под этим ником, и требовала, чтобы знакомые обращались к ней так же и в реале.

— Помянем? — сказала она. — Придёшь в «Сопрано» на вечер его памяти? Там я буду, и «Зверики»…

— Приду, разумеется. Когда?

Мэл назвала дату и время, и мы ещё немного поболтали. Она рассказала, что записывает новый диск, я — о своём новом увлечении физкультурой. Мы обе поахали по этим поводам, пожелали друг другу успехов и распрощались.

— Вот! — с гордостью сказал отец в тот же вечер. — Пытался я приучить тебя к здоровому образу жизни и думал, признаться, что ты безнадёжна. А, оказывается, тогда просто время ещё не пришло.

Я пожала плечами, скромно опустив глаза. Да, было дело, пытался. Но я, тогда старшая школьница, так и не оценила прелести ранних подъёмов и холодных обливаний. Напоминанием о тех днях остался только турник в моей комнате, который я теперь с удовольствием использовала по назначению.

— Лучше бы выбралась куда-нибудь, — проворчала мама. — А то сидишь в последнее время либо в своей комнате, либо в своём спортклубе. Скоро совсем с людьми разговаривать разучишься.

— Ну вот, меня на той неделе пригласили в ночной клуб, — сообщила я. — Это подойдёт?

— Вполне. Только не напивайся там.

— Не буду. И, мам, раз так, я возьму твою машину?

— Когда это будет?

— В четверг.

— Хм-м…

— Это вечером, — быстро сказала я. — Начало в восемь.

— Да бери уж, — мама вздохнула преувеличенно тяжко.

Я благодарно кивнула. Без машины всё-таки было непривычно и неудобно. Конечно, есть такси, но необходимость каждый раз заказывать машину и иметь при себе наличные напрягала. Я уже подъезжала к папе с намёками, что не оставит же он меня безлошадной, раз уж так получилось, и папа проворчал что-то насчёт моего дня рождения. До которого — ещё полгода!

Клуб «Сопрано» находился на задворках торгового центра, и ехать до него было полчаса. К счастью, мама в своём ресторане в этот вечер задерживаться не стала, так что я успела почти за час до начала концерта и заказала нормальный ужин в зале внизу. Танцпол, он же концертная площадка, находился на втором этаже. Я села сбоку, близко к сцене, так что смогла помахать рукой проскользнувшей через зал Мелюзине.

— А, это ты. Привет, — она подошла к моему столику. — А где этот твой… Макс?

— Его не будет, — сказала я, полагая, что её это порадует — Макса Мэл почему-то недолюбливала. Но она лишь пренебрежительно фыркнула:

— Уж мог бы и сходить со своей девушкой.

Мне осталось лишь пожать плечами. Приходит — плохо, не приходит — тоже. Вот и пойми этих подруг.

Кроме Мелюзины выступала так же рок-группа «Нехищные зверики», и ещё один коллектив, мне незнакомый. Песни Мэл я знала, хотя она спела и парочку новых, «Звериков» в основном тоже. Новички оставили меня равнодушной, хотя под их песни, бодрые и ритмичные, неплохо танцевалось. Хотя концерт задумывался, как посвящённый памяти Владимира, и в середине вечера Мэл вышла на сцену и предложила собравшимся выпить за его память, но вечер был отнюдь не траурным. Особенно к концу, когда уже многие набрали и перебрали, и пошли танцы и веселье. Я принимала в нём участие наравне со всеми, мне и правда захотелось развеяться. К тому же я встретила ещё несколько знакомых, иных из которых не видела много лет, после того, как отошла от компании Смирнова. Интересно было поболтать за бокалом, расспрашивая друг друга о житье-бытье.

Было уже где-то к одиннадцати, когда в туалете я пересеклась с Мэл.

— А ты что, раздумала уходить? — удивилась она.

— Я и не собиралась, — тоже удивилась я.

— Ну ты ж только что в гардеробе одевалась. Мы ещё с тобой попрощались.

— Только что? — я выпрямилась от раковины.

— Ну да.

— В гардеробе?

— А что? — Мэл нахмурилась. Видимо, какая-то мысль пришла ей в голову, заставив её медленно оглядеть меня с головы до ног.

— Ты что, и платье успела сменить? Ты же внизу в другом была.

Я открыла рот. Дежавю — и получаса не прошло, как один из тех самых давних знакомых, которого я с трудом узнала, задал мне тот же вопрос, после чего заговорил со мной так, словно мы только что расстались. Тогда я списала это на то, что он видел меня в полутьме зала и что-то перепутал. Но вот теперь и Мэл…

Она, должно быть, изрядно удивилась, когда я, задев её плечом, вдруг кинулась к выходу. Короткий коридорчик, дёргающийся и колыхающийся под громоподобную музыку зал, который пришлось пересекать зигзагами, лавируя между танцующими. Уже у самой лестницы кто-то развеселившийся ухватил меня и попытался втянуть в танец, и я потратила несколько драгоценных секунд, чтобы от него отбиться. И вот я ссыпалась по довольно крутой лестнице в гардероб, чтобы увидеть закрывающуюся наружную дверь.

— Стой!!!

Гардеробщик удивлённо оглянулся на мой дикий вопль, а я уже толкнула дверь и выскочила в холодную ноябрьскую ночь. Под ногами плеснула лужа, забрызгав туфли и колготки. Женщина в куртке на грани светового круга, создаваемого фонарём у подъезда, оглянулась. Всего на миг — а потом бросилась бежать со всех ног.

Я осталась на месте, застыв в оцепенении. Показалось? Нет? Спустя миг я пришла в себя, но гнаться за незнакомкой было уже поздно и глупо. В тонком платье и туфлях на каблуках, при нулевой температуре…

— Что случилось? — рядом со мной остановилась Мэл. Обвела взглядом окрестности и вопросительно уставилась на меня.

— Ничего, — я отвернулась. — Давай внутрь.

— А зачем вообще наружу выскакивала? Что-то с тобой, Жень, не то…

Я молча зашагала обратно. Любой другой на месте Мелюзины в тот же вечер растрепал был всем, желающим слушать, о странностях, что со мной происходят. Но на молчание Мэл можно было положиться. Она-то как раз была не из болтливых и не сплетничала, даже когда ей было, что сказать.

Остаток вечера оказался отравлен. Да, конечно, самое простое объяснение, скорее всего, самое верное. Та женщина просто похожа на меня, ничего удивительного, что нас путали. Темно, цветные блики скользят по лицам, все уже пьяны…

Вот только Мэл, как и я, почти не пьёт. И в гардеробе было сравнительно светло. Можно, конечно, её расспросить, как близко она подходила к той, которую приняла за меня, но я почему-то стеснялась. Скорее всего, она просто кивнула ей, проходя мимо: «О, уже уходишь? Ну, пока». И всё равно я продолжала нервничать, поглядывая по сторонам, сама не зная, что ожидаю увидеть.

Наверное, поэтому я и заметила его.

Незнакомый, ничем не примечательный мужчина сидел за два столика от меня, ни с кем не заговаривая и не сводя с меня глаз. Когда я вставала, он тоже поднимался, и перемещался по залу, не приближаясь, но и не выпуская меня из поля зрения. Я нарочно ещё раз вышла в туалет, и, возвращаясь, увидела его за стойкой, откуда отлично просматривались выходы из уборной. Украдкой наблюдая за ним, я обратила внимание, что его куртка висит на спинке его стула, а не в гардеробе внизу. Можно сразу схватить и выйти на улицу.

И что-то чем дальше, тем меньше мне это нравилось.

Заказывая у девушки за стойкой стакан сока, я вполголоса поинтересовалась, есть ли из клуба другой выход, кроме того, что через гардероб. Оказалось, что есть, но ходить через него могут только сотрудники… однако лёгшая на стойку пятитысячная купюра заставила девушку передумать. «Ладно, только быстро», — сказала она, с любопытством глядя на меня. Я кивнула и пошла прощаться с Мелюзиной и прочими. Меня попробовали уговорить остаться ещё немного, потом проводили в гардероб. Там я натянула пальто, переобулась, долго расцеловывалась с Мэл и прочими провожающими — в общем, непрошенному наблюдателю вполне хватило времени, чтобы спуститься за мной, миновать гардероб и, можно не сомневаться, занять пост снаружи, чтобы не пропустить момент, когда я выйду. Когда он исчез за дверью, я сунула в руку Мэл ключ от машины и попросила подогнать авто к боковому входу. Всем остальным я объявила, что забыла косметичку, и метнулась наверх. Девушка-барменша, бросив напарнику «Скоро вернусь», провела меня в неприметную дверь. Мы прошли через белый коридор мимо кухни, откуда раздавались голоса и выплывали клочья пара, миновали подсобку со швабрами и через ещё одну дверь попали на внутреннюю лестницу торгового центра, явно не для посетителей. Спустились по ней, девушка своим ключом открыла боковой выход и заперла его за мной. Мелюзина в машине ждала меня чуть подальше. Подбегая к ней, я оглядывалась по сторонам, но никого вокруг видно не было.

— Раз уж ты подрядила меня побыть шофёром, подбросишь меня до дома, — утвердительным тоном сказала Мэл. Я кивнула. На улицу мы вырулили в молчании.

— Ну и что это за шпионские страсти? — поинтересовалась она, когда торговый центр остался позади. — Что вообще происходит?

— Да странное что-то происходит, — я понимала, что она спросит, и колебалась, говорить ли правду, но решила, что правда ни мне, ни ей ничем не повредит. Да и придумать правдоподобную ложь мне сходу наверняка бы не удалось.

— По-моему, за мной следят.

— Кто?! И зачем?

— Понятия не имею.

— А с чего ты вообще решила, что за тобой следят?

Я рассказала о наблюдателе. Мэл помолчала.

— Знаешь, мать, это начинает напоминать паранойю, — сказала она наконец. — Ну, сама подумай — зачем ты кому-то понадобилась? Разве что выкуп за тебя взять?

— А может и выкуп.

— Ты серьёзно?

— Ну должна же быть у слежки какая-то причина.

— Это если слежка действительно была, — резонно заметила она и снова помолчала. — Хотя знаешь, Жень, иди-ка ты в полицию. Или в охранное агентство обратись. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Худшее, что может случиться — зря потратишь деньги.

Я обещала подумать. Чтобы завезти Мелюзину, пришлось сделать изрядный крюк, и когда я приехала домой, родители уже спали.

Я не удивилась, на следующий день увидев того же мужчину — или кого-то очень на него похожего — в холле спортклуба после занятий. Он сидел в углу, закрывшись книгой, и если бы я специально внимательно не огляделась по сторонам, я бы и не обратила на него внимания, сочтя, что он просто кого-то ждёт. Но я предполагала, что вчерашняя история может иметь продолжение, а потому проявила бдительность. И поняла, что начинаю изрядно злиться. Мало мне то и дело ошивающегося где-то поблизости моего двойника, так ещё и это.

Мужчина проводил меня до дома, держась на почтительном расстоянии, и я начала думать, что совет Мэл был вполне к месту. Пусть полиция поинтересуется у этого типа, что ему от меня надо. Но дома меня уже ждал Макс с приглашением в ресторан, а назавтра мы всей семьей поехали в загородный дом папиного друга на день рождения его жены, и слежка вылетела у меня из головы. Тем более что в следующие несколько дней никто мне больше не докучал — ни женщина, ни мужчина.

— Кстати, сегодня я позвонила в паспортный стол. Готов твой паспорт, — как-то после обеда сказала мне мама, когда я помогала ей загружать посуду в посудомоечную машину.

— О, и полугода не прошло.

— Съезди прямо сегодня, — посоветовала мама. — Давай, давай, нечего тянуть. И да, можешь взять мою машину.

Но я затянула, просидев за компьютером до самого вечера, и выехала, когда уже стемнело. Все подъезды к нужному дому, как водится, оказались забиты, и парковаться пришлось чуть не за квартал оттуда, около трансформаторной будки, из-за которой выглядывали несколько мусорных баков. Два были прикрыты крышками, третий открыт, и из него торчали длинные деревянные рейки, похоже, остатки какой-то мебели. Вылезая из машины, я сморщила нос — в воздухе плавали отчётливые запахи гнили и кошек.

Паспортный стол занимал пару комнат в большом обслуживающем центре, куда собрали целую кучу служб. В холле я взяла талончик и с четверть часа ждала, пока до меня дойдёт очередь. Чтобы не скучать, достала наушники и прослушала пару новых песен, только сегодня скачанных на ай-фон. Сама процедура заняла меньше минуты — расписаться, забрать паспорт и выйти в холл.

И в холле я опять увидела того самого мужчину. Или не того. Или, может, у меня действительно паранойя.

Я поспешно отвернулась, спросила у дежурной, где здесь можно помыть руки, по её указке нашла туалет, заперлась там и задумалась, кусая губы. Сейчас мы в людном месте, но там, где я припарковалась, было пустынно. Снаружи темно, это не то, чтобы среди бела дня шагать по переполненным Арбатам, делая вид, будто не замечаешь слежки. Интересно, а что будет, если я подойду к этому мужику и в упор спрошу, что ему от меня понадобилось?

Но, в конце концов, можно просто позвонить папе и попросить подъехать или прислать кого-нибудь. Да и вопрос, там ли ещё этот мужчина, и он ли это был.

Когда я вышла из туалета, в холле уже никого подозрительного не было. С облегчением вздохнув — показалось — я пошла к выходу, но всё же заколебалась перед самой дверью. Но снаружи горит фонарь и есть камеры наблюдения, так что я всё-таки толкнула дверь и вышла.

Вокруг не было ничего подозрительного, и я двинулась в ту сторону, где осталась машина, оглядываясь по сторонам. Свернула в пустой переулок, но за мной никто не шёл. Вот и знакомая будка с баками за ней. И, чёрт, когда б я не была на взводе, я бы и не заметила его — этого человека, ждущего в тени, с правой рукой, засунутой в карман.

По логике вещей, я должна была испугаться ещё больше, но вместо этого меня вдруг охватила злость. Ах ты, сволочь! Хитрая сволочь, ждёшь у машины, знаешь, что я её не миную так или иначе. Ну, сейчас тебе мало не покажется. И незачем куда-то бежать или кого-то звать, я и сама разберусь.

Даже если там у него в кармане пистолет, он наверняка подождёт, пока я подойду поближе. Не снайпер, чай, зачем рисковать и палить издалека по движущейся мишени в темноте, разгоняемой лишь фонарным светом, рискуя промахнуться или и вовсе перепутать. И я уверенно двинулась прямо к нему, чувствуя не страх, а азарт. Внутри меня тикал счётчик, отсчитывая секунды и шаги до дистанции, которая станет опасной. Мужчина оставался неподвижен. Поравнявшись с будкой, я помахала ему рукой, чувствуя, как губы растягиваются в улыбке, и резко свернула за трансформатор. Бегом обогнула его, нырнула между мусорных баков и вытащила из открытого деревянную рейку, ту, что потолще. Осторожно выглянула из своего убежища — так и есть, мужик устремился за мной. Правую руку он из кармана вытащил, и в ней в самом деле блеснуло что-то металлическое.

Я пнула бутылку, со звоном покатившуюся по потрескавшемуся асфальту, а сама, пригибаясь, обежала бак кругом. И когда мужик промчался мимо меня, с размаху ударила его палкой под колени.

Он с уханьем рухнул на спину, и мой следующий удар пришёлся ему по правой руке, выбивая пистолет. Оружие отлетело в сторону и осталось лежать, чернея на светлом асфальте. Азартно взвизгнув, я впечатала конец палки мужику в челюсть, однако это не помешало ему с рычанием подняться. Он был больше меня раза в полтора, и я была явно недостаточно сильна, чтобы побоями причинить ему реальный вред, а преимущество внезапности я уже утратила. Ни он, ни я не сказали друг другу ничего членораздельного. Я снова попыталась ткнуть его палкой, на этот раз в живот, он поймал за конец и дёрнул, я, не пытаясь играть в перетягивание, выпустила. И кувыркнулась в сторону, туда, где остался лежать пистолет, который я краем глаза ни на секунду не выпускала из вида. Мужчина кинулся следом, но я успела первая, схватила оружие, мгновенно определив, что оно на взводе, довершила кувырок, вскинула ствол, держа его обеими руками, и выстрелила.

Тугой крючок до боли впечатался в подушечку пальца. Пистолет грохнул, дёрнувшись в руках, и мужик согнулся, хватаясь за живот. Он нависал прямо надо мной, сидящей на земле, он казался огромным, и я, подняв пистолет выше, выстрелила ещё раз.

Мужчина упал на бок, неожиданно мягко для такой туши. Даже в темноте была отлично видна чёрная дырочка в белой коже его лба, точно над переносицей.