Перс сколотил из досок два топчана, сильно смахивающие на кушетки в медицинских кабинетах. Узкие и невысокие, с дощатым изголовьем. Жестковато, и Макс подумал, что надо будет поискать хотя бы строительного пенопласта или выдрать поролон из дивана в одной из пустых квартир. Топчаны подтащили к столу, на котором Лошадь на правах хозяина вскрывал ножом банки со шпротами и мясом. Роль хлеба выполняли воняющие спиртом галеты из армейских сухпаев, которые нормальные солдаты выбрасывают, не нюхая и не вскрывая упаковку. Намечались первые в их жизни сталкерские посиделки, и Фаза ждал, когда хозяин бункера примет дозу и заговорит. На языке вертелось множество вопросов.

– Ну что, ребята, за знакомство? И вот вам урок первый: пить можно, можно нажираться, но нельзя скандалить. Бычка в Улье осуждается, и стоит кого-то за грудки тряхнуть, как все, выводы сделаны, и за стол с вами уже никто не сядет. И это в лучшем случае. В худшем – напоят, спровоцируют на ссору и со спокойной совестью пристрелят как беспредельщиков.

– Сурово тут у вас. Мне даже пить дальше расхотелось. – Фаза отодвинул стакан.

– Нормально! – решительно отрезал Лошадь. – Можешь упиться, обоссаться и заблевать все – никто не скажет слова, только убирать заставят. А вот за агрессию ответ держать придется. Конфликты пресекают во всех стабах, и во многих сдаешь оружие уже при входе. За базар особо не спрашивают, мы не на зоне, хотя… Есть коллективы, где метлу лучше держать на привязи.

– Что такое стаб? Объяснить наконец можешь? Это вроде поселения или деревни?

– Не совсем. Поселений в хорошем стабе может быть и несколько. Улей разделяется на ячейки – соты, называемые кластерами. Они бывают быстрые, медленные, стабильные, мертвые, и еще полно разных. Вы, например, границу между кластерами пересекли по улице, которая упирается в мост. Трещину заметили?

– Вот шайтан! – подал голос Перс. – Таджикистан, Узбекистан есть кластер? Там земляк искать надо, не все стал зараженным.

Лошадь пожал плечами:

– Наверняка есть, но где? Улей огромен. Сюда в основном север России грузится. Ну… Белоруссия еще прилетает, Украина. На севере, слышал, финны есть.

– Как уйти отсюда, Лошадь? Мне домой нада, в Таджикистан. Там отец, мать, сестра, братья. Мне жениться нада, хотел на свадьба денег заработать. Мать-отец плакать будут – пропал Сухроб. Уехал в Россия и пропал, как сабака умер и не похоронен.

Лошадь не спеша разлил по рюмкам водку по второму разу, закурил свою пижонскую сигаретку и ткнул ею в сторону таджика:

– Ты не Сухроб, ты – Перс! Запомни! А ты, – сигарета переместилась в направлении Максима, – Фаза, а не Макс. Поймите наконец, что вы одни из многочисленных копий, которых сюда забрасывает бесконечно и с незапамятных времен. Ваш кластер – быстрый, и вы, если желаете, сможете сходить на то место, куда вас забросило, – самих себя увидеть. Но отвечаю, встреча не понравится. Хотя… разок сбегать и посмотреть не помешает. Тут есть такие, попадали. Пока сам лично своей копии «клюв» в башку не вгонит, не поверит. Вам повезло, ребята. И повезло крупно. А вот что так повезет копиям, не думаю. Вас мертвяки там встретят, а оно вам надо?

Никто ничего толком, разумеется, не понял, но звучало угнетающе. Молча выпили и плотно налегли на еду, за день все проголодались. Лошадь умял с галетами банку сайры, запил спрайтом из бутылки и начал стаскивать с себя кроссовки. Носки снял, выкинул в ведро и надел шлепанцы, сполоснув босые ноги водой из пятилитровой бутыли. «Умно», – отметил про себя Фаза и за неимением сменной обуви развязал шнурки на своих ботинках.

– Какой копий? Какой грузит? Я ничиво ни понял. Таджик савсем тупой, да?

– Ну почему сразу тупой? Я, помню, долго не мог врубиться, куда попал, – добродушно успокоил Лошадь. – Понимание – оно со временем приходит, постепенно. То один немножко расскажет, то другой. Вы сейчас постарайтесь понять главное – мир совсем не так устроен, как вы думаете. И если точнее, никаких настоящих миров, кроме Улья, нет, а существует много копий, которые друг от друга отличаются, но незначительно. И куски из тех миров меняют друг друга регулярно.

– Как – отличаются? Зачем? Значит, сюда попадет другой Перс, ни такой, как я?

– Молодец, соображаешь! Другой Перс от тебя отличаться будет, но не сильно. Ну, может, ростом чуть пониже, или щетина подлиннее. А у другого Фазы глаза будут не серые, а голубые. Вот и все отличие.

– Значит, кусок попадает с одного мира, потом через неделю его меняет кусок другого, еще через неделю – кусок с третьего, и так до бесконечности? – Фазу от выпитого и съеденного начинало клонить в сон, но он стойко продолжал беседу, опасаясь, что завтра у Лошади пропадет настроение рассказывать.

– Так, но не совсем. Все кластеры грузятся через разные промежутки времени. Ваш, Архангельский, – через две недели. Тот, где мы сейчас, – через полтора года, а есть такие, что загружаются один раз во много лет и называются стабильными. Или, проще, стабами. Люди свои поселения именно там устраивают.

– Значит, другой Перс появится через неделя… – таджик произвел в уме несложные математические вычисления.

– Не факт, – возразил Лошадь.

– Как – не факт? Почему?

– Да потому, что пройдет две недели! Перс с Фазой, вернее, их копии, случайно окажутся в другой части города и под перезагрузку не попадут. А тебя, Перс, так вообще могут депортировать. – Сталкер ехидно улыбался, разливая водку по разнокалиберным фужерам.

– У меня регистраций есть! Тот пи…с, что на зарплата кинул, регистраций сделал!

– Ты извиняй, Лошадь, но меня уже спать конкретно рубит. Расскажи еще про живчик, ладно? Из чего вы его тут делаете? Или где берете? Тот, что Цыган давал, скоро закончится. Мы уже поняли, что без него не выжить.

– Живчик? Фаза, ты только что сказал – без него не выжить? Запомни свои слова, сейчас я буду делать на твоих глазах живец. Ведро только придвинь поближе, в которое я свои носки выбросил. Может понадобиться. Причем понадобиться срочно!

От слов Лошади Фазу передернуло, но он, решив ничему не удивляться, ведро придвинул. Сгорающий от любопытства Перс вытянул голову и смотрел на сталкера, как ребенок, которому сейчас покажут фокус.

– Мы с Персом распотрошили шесть животных, верно? – Лошадь дождался, когда друзья согласно кивнут, и продолжил, достав из кармана оранжевую коробочку от войсковой аптечки: – Посмотрим, чем они нас одарили.

Коробочка оказалась внутри устлана ватой, которую сталкер аккуратно развернул.

– Похожи на мелкие фасолины и круглый кусочек сахара, – заинтересованно подметил Фаза, не понимая, зачем его просили держать рядом ведро.

Рвать не тянуло, пока было просто любопытно.

– Почти угадал, только фасолины называют виноградом, или споранами, а то, что похоже на слипшийся сахар, так и зовут – сахарок. Он же горошина. А сейчас смотрите, что я буду делать.

Лошадь достал литровую бутылку минералки, свинтил крышку и отлил немножко на пол, уменьшая объем жидкости. Затем долил сто граммов водки, бросил две серые горошины и, завинтив обратно крышку, тщательно встряхнул. Примерно через полминуты встряски горошины растворились, оставив белые хлопья. Сталкер взял пустую бутылку, сунул в нее пластиковую воронку с ваткой и начал тщательно процеживать полученный раствор. Вот тут Фазе стало дурно. Он понял, что перед ним живец, который надо пить.

– А ну, не воротить рыла! Кому пить живчик религия не позволяет, убеждения, или брезгливость, может вылезти наверх и застрелиться. Я даже свой «макаров» дам! – рявкнул Лошадь, но взял себя в руки и продолжил более спокойно: – Умереть от пули легче и приятней, чем от спорового голодания. Так что, братцы, выбора у вас нет. Или живчик, или смерть.

Фаза мрачно посмотрел в злые глаза сталкера, прополоскал рот спрайтом и решительно протянул руку за бутылкой. Сделав демонстративный глоток, передал ее угрюмо молчавшему Персу. Тот протарабанил на своем языке непонятную тираду, но тоже выпил и вернул бутылку Лошади. Приготовленное ведро так и не понадобилось.

Они запили живчик водкой, потом выпили еще раз за сталкерское братство, и в глазах Фазы все поплыло. Он откинулся на кушетку, бережно пристроил на груди свой гипс из алебастра и закрыл глаза. Очередной день в безумном мире для него закончился.

На следующее утро Лошадь затеял выход в город. Фазу, ввиду полной профнепригодности, попытались оставить, но он уперся. Да, боевая единица из него неважная, но сломанное предплечье таскать рюкзак не помешает. И вообще, тягловый ишак для переноски груза нужен? Извольте, он готов. Килограммов тридцать за плечами потянуть – всегда пожалуйста.

Лошадь тяжело вздохнул и лично перевесил пистолет со своего бедра на бедро Фазы. Шансов, что тот сумеет с левой руки попасть в башку зараженного, немного, но хоть какая-то индивидуальная защита.

Сам сталкер взял лук со стрелами, забросил за спину легкий АК-74 с откидным прикладом и не забыл про «клюв», головка которого торчала над рюкзаком. У Перса остался «мосберг», применять который тот дал слово строго по команде, и в награду за понимание получил десять пулевых патронов. Общую цель похода Лошадь сформулировал мутно и неясно. Пробурчал, что надо «поднабить хабара», «пощипать жмуров» и что «нормальный сталк на базу только спать приходит». Шли, разумеется, в Архангельск, который располагался рядом, через знакомую трещину на улице Парижской коммуны.

Фаза твердо был уверен, что они с Персом выходили грамотно и осторожно, но посмотрев, как ходит Лошадь… Да они не вышли, а грубо проломились через толпы тварей, и не сожрали их благодаря удаче. С перебежками между подъездами угадали верно, но вот исполнение, как выяснилось, не годилось никуда. Они проскочили на везении, наглости и голом оптимизме. Еще колонна, что рвалась из города, выручила сильно. Собрала на себя тварей в самом узком и опасном месте.

Первая их ошибка состояла в том, что они старались выбирать дворы, полностью свободные от мертвяков. То есть вообще пустые, что являлось глупостью. Зараженные на самых низших стадиях должны болтаться обязательно – это верный знак, что рядом нету крупняка. Топтуны, руберы и тем более элита своих низших братьев обижали. Могли убить ради развлечения или, в случае неудачи на охоте, запросто сожрать. Низшие панически боялись развитых, всегда старались от них спрятаться и не оказаться на дороге.

Вторым откровением стало то, как именно сталкер передвигался по городу. Он не только делал это по-особенному, он думал по-другому. Сначала Лошадь определял точку, куда надо добежать, потом создавал на пути легкий шум и выжидал, внимательно наблюдая за реакцией неопасных зараженных. Если наблюдаемые признаки паники не проявляли, то вперед пробегал Перс, за ним Фаза, а Лошадь предпочитал двигаться последним, не позволяя мертвякам увязываться следом и избавляясь от наиболее настырных ударом «клюва» в голову. А вот если что-то на выбранном пути не нравилось, то немедленно переигрывалось все. Сам двор, направление движения и даже квартал. Все квартиры примерно одинаковы, и то, что лежит в одном магазине, можно найти в любом другом. И редко когда прямой путь является самым безопасным.

И, наконец, стрельба из лука! Максим в своей жизни принимал участие во множестве охот, но эта превосходила все. Превосходила продуманностью, драйвом и четким пониманием психологии добычи. Если бы некто щедрый после той охоты предложил ему на выбор лук или хорошую винтовку, то выбор в пользу лука был бы однозначным.

Начиналась охота с поиска квартиры. Квартира могла располагаться в любом месте, но в середине дома и не выше второго этажа. Лошадь все тщательно осматривал, располагался по-хозяйски, занимал позицию с луком возле приоткрытого окна во двор и подавал сигнал Сухробу-Персу. Тот выкидывал в окно кастрюлю, потом еще одну, еще… И на веселый грохот под их окна собиралась нечисть со всего квартала. На звук зараженные реагировали хорошо, особенно на такой громкий, как выстрел или громыхание железа об асфальт. Подтягивалось много бегунов, мог появиться лотерейщик или топтун. Если заглядывал рубер, то охотники тихо замирали и ждали, когда он удалится. Рубер – зверь мощный, умный, и не с их оружием на него охотиться.

Весь смысл охоты с луком заключался в том, что зараженные на выстрелы не реагировали вообще. Они тупо фланировали по двору, не понимая, что происходит. Тяжелые стрелы летели мимо, били в туловище и попадали в голову, сразу убивая наповал. Раненые вертелись, в ярости бросались на собратьев, но определить, откуда прилетает смерть, у них никак не получалось. Понять то, что их убивают сверху, звериный ум был не в состоянии.

Цирк продолжался до тех пор, пока у Лошади не заканчивались стрелы, и тогда в выходящее на улицу окно летела еще одна кастрюля. За ней еще, и уцелевшее зверье послушно перемещалось вслед за звуком. Двор быстро пустел, там оставались одни трупы, и Лошадь, бросив лук, готовил к бою автомат. Пора было собирать трофеи или, как говорил сталкер, «пощипать жмуров». Тщательно проинструктированный Перс кровожадно улыбался и получал наконец сигнал «на выход».

Он вылетал во двор, как демон смерти, обрушивался с «клювом» на подранков и вскрывал ножом головы поверженных врагов. Содержимое споровых мешков летело в подвешенный на поясе пакет, а Лошадь бдительно контролировал процесс через коллиматорный прицел. Фаза в это время наблюдал за улицей, подбрасывая левой рукой мертвякам новые кастрюли, не позволяя отвлекаться и расползаться по сторонам.

Наконец головы вскрыты, хабар в мешке, стрелы из трупов выдернуты, и вся компания отходит в другой квартал, пока местные зомби развлекаются с эмалированной посудой.

В тот день провели две успешные охоты, и оба раза отойти получилось без последствий. В трофеях числилось больше десятка крепких бегунов, три лотерейщика и даже топтун, которому не повезло оказаться на пути охотников. Пущенная с тридцати метров стрела попала ему точно в глаз, уйдя в голову на треть своей длины. Перса с Фазой охота увлекла, и они желали продолжения веселья, но Лошадь наложил вето и переключил энергию друзей на мародерку.

Ну, мародерка так мародерка, дело привычное и пожалуй что приятное. Добрали уже кем-то распотрошенный рыбный магазинчик, дополнив свое меню консервами из тунца, форели, крабов и лосося. Максу в рюкзак засунули десятилитровую бутыль с водой и пять бутылок виски. Еще печенье, кексы в упаковках, туалетная бумага. И черт возьми, надо же помыться! Фаза примотал сверху на рюкзак садовую лейку и алюминиевую флягу в сорок литров, намереваясь греть в ней воду. Перс на своем «станкаче» тащил два привязанных ортопедических матраса, а Лошадь – бензин в алюминиевой канистре. В «конюшню» возвращались уставшие, с нагруженными рюкзаками, но полные новых впечатлений и довольные.