Из узкого и почти не видимого за туманом горного ущелья вырывался на равнину шальной речной поток, разбивавшийся на два более спокойных рукава о стоящую на выходе скалу. Река текла рукавами примерно километр и сходилась снова в одно русло, оставляя за собой заросший одичавшими плодовыми деревьями и кустами барбариса остров. Омываемый двумя потоками воды, кусок земли имел вытянутую в сторону ущелья форму, крутые берега и две сторожевые башни, сложенные древними воинами-горцами.

С башней, что стояла на дальнем от ущелья конце острова, время обошлось жестоко, и сейчас на ее месте белели обдуваемые ветром стены. Зато та, которую древние строители воздвигли на скале перед ущельем, выглядела грозно и несокрушимо, бдительно посматривая в направлении высоких диких гор узкими стрельчатыми окнами. Но, к сожалению, внутри строение имело вид не слишком презентабельный. Деревянная начинка давно сгнила, и перекрытием между этажами служили буковые жерди, привязанные к вставленным в старые отверстия водопроводным трубам. И на хлипком, прогибающимся под малейшем телодвижением настиле в пятнадцати метрах от земли лежали двое, рассматривая горное ущелье через бойницы в мощные бинокли.

– Агата, что мы ждем? Тишина, туман, никого не видно. Пока ничего страшного в этой Карусели я не наблюдаю. Может, попробуем тихонько проскочить по стеночкам?

В ответ буковые жерди возмущенно скрипнули.

– Фаза, ты с ума сошел. Посмотри лучше на камушки, левее. Там ровная площадка за большими валунами, видишь?

– Ну да, вижу – вроде БТР ржавый.

– Там, Фаза не один БТР, а несколько. И еще танк без башни, две тачанки раскуроченных… Не один ты такой догадливый – «по стеночкам». С виду – да, спокойно все, и попробовать пройти заманчиво, но… Ты представляешь, что такое компания элитников?

– Извини, Агата, но ты меня совсем запутала. Карусель, а за ней Райский стаб находятся почти во внешке, правильно?

– Ну да, а что тебя смущает?

– Меня смущает то, что Карусель заходит глубоко во внешку, а внешники терпеть не могут зараженных, тем более таких продвинутых. Почему их до сих пор не вычистили?

Агата отложила в сторону бинокль, но продолжала выглядывать в бойницу, покусывая задумчиво травинку.

– Не все так просто, Фаза… Большие калибры не всегда решают, и Карусель заслуженно считается одним из самых трудных кластеров. Он начинается с узкого прохода, за ним долина, после которой рельеф резко уходит на подъем. Ущелье тесное, крутые нависающие скалы и густой туман, но не кисляк, а обыкновенный. Видимость не более пятидесяти метров, представляешь? А знаешь, сколько времени уходит у элитника на преодоление пятидесяти метров? – спросила Агата и сама себе ответила: – Так мало, что ты даже повернуться не успеешь в сторону броска! Для техники, кстати, Карусель непроходима, впрочем, как и для всех видов авиации. Слишком тесно и нет видимости.

– А никак эту Карусель стороной не обойти? Сбоку или через другие кластеры напрямую в Райский стаб не заскочить?

– Там вокруг крутые горы, и за ними сплошная чернота, – отрезала Агата, но, поразмыслив, пояснила: – В Улье ничего нельзя утверждать категорично. Может быть, и есть тропинки, но я о них не слышала и никому не советую экспериментировать.

Фаза ответить не успел. Их милую беседу нарушил приглушенный взрыв недалеко от башни. Они застыли, тревожно переглядываясь и ожидая продолжения, которого так и не последовало. Одиночный взрыв и больше ничего. Без всяких продолжений в виде стрельбы, криков, стона раненых и прочего боевого антуража. Фаза, выждав паузу, начал ползать по настилу, выглядывая по очереди в расположенные по кругу окна. Башня имела отличный круговой обзор, стояла на скале, и через бойницы просматривался не только каждый метр их острова, но и ближайшие окрестности. Перед одной из бойниц он замер, тихо свистнул и начал яростно грозить кому-то кулаком.

– Отбой, Агата! Это наша обезьяна развлекается. Им с Маруськой, похоже, рыбки захотелось, а клешни управиться с нормальной удочкой не позволяют. Что он, дурак, делает? Карусель под носом. Приманит взрывом тварей…

– Не приманит, – ответила женщина со смехом. Она уже поняла, что произошло, и откровенно веселилась. – Остров окружен водой, и ради любопытства сюда ни один зараженный не полезет. Я не думаю, что элиту соблазнит парочка тощих иммунных, драчливый кваз и маленькая собачонка. Они добычу повкуснее караулят…

Битва за Серпантин закончилась разгромом муров, но поселок пребывал в руинах, и сталкеры понесли огромные потери. На их беду откликнулись другие стабы, прибыла строительная техника, ранеными занялись откомандированные знахари, а Коалиция торговцев выдала большой кредит на восстановление. Из команды Фазы в строю остались только Перс с Агатой. Израненного Гирю увезли в госпиталь Ремтехники, а Чалый, Паштет и остальные легли под деревянные кресты на кладбище у Серпантина. Победа досталась слишком дорогой ценой.

Они помогали хоронить убитых, Фаза увидел, как Агата плачет, и после прощального салюта над могилами, истекающее кровью и слезами, поселение осталось за спиной. Их маленькую группу сопровождали два отбитых на всю голову охотника из стаба Крепость. Да-да, не сталкеры, а именно охотники. Которые умудрялись в свое время, добывать элиту рядом с легендарной Каруселью и отремонтировали башню как раз для этих целей. Но тогда их было шестеро отважных…

Цапля, Глобус, Водорез и Ганс. Ребята остались там навечно, и первым разорвали Ганса, на умении которого охота и выстраивалась. Ганс был спринтером и мог в нужный момент развить такую скорость, что удирал от самой быстрой твари. Ребята заблаговременно делали засаду, закладывали мины, и спринтер выдергивал добычу на себя, заманивая монстров под арбалеты и крупные калибры. У них несколько раз даже получилось, и удачные охоты заканчивались радостными кутежами. Но, к сожалению, элита на своих ошибках учится и умеет извлекать уроки. На очередной охоте в засаду тварей влетел Ганс, остальные бросились спасать товарища – и в родную Крепость из шестерых вернулись только двое. Кстати, яму в одном из рукавов реки, где жирная форель клюет в любое время суток на взрывчатку, Персу подсказали именно они. Бацилла с Греком. Два выживших охотника проводили троицу до места, «ввели в курс», и удалились, категорически отказавшись заночевать на острове.

На улице быстро вечерело. Костер разложили из сухих дров в руинах старой башни, опасаясь дымом привлечь внешников, чьи вертолеты тут иногда летали. А без костра никак. В его углях пекли перченную и посоленную форель, обмазанную хорошим слоем глины. Перс оглушил пять крупных рыбин, и на десерт имелась кучка переспелых сладких груш, которые все трое грызли с удовольствием.

Несмотря на близость страшной Карусели, обедали спокойно и чувствовали себя весьма расслабленно. Их охраняли. Как зашли на остров, Фаза разу вспомнил про свой дар и усадил в кроны деревьев стайку из пяти ворон, которые все время каркали и волновались. Ворон смущал и беспокоил кваз, которого они упорно не желали признавать за своего.

– Перс, ты не рыбак, а варвар и дикарь, но рыба восхитительна. Спасибо! Я давно не ела ничего вкуснее!

Агата разломила глину, и повалил пар, источая безумно аппетитный запах. Перед тем как загрузить форель в угли, Перс напихал в животы выпотрошенной рыбы стрелки дикой черемши. Сидящий напротив Фаза отчаянно дул на свою порцию, а рядом в ожидании костей попискивала в возбуждении Маруська.

– Не, я не варвар. Я был тупой чурка, стал абизьяна, я Кинг-Конг сичас! – Перс вскочил на ноги и заколотил себя кулаками в грудь. – Я стал сильный, еще найду такой же баба, сыграем свадьба и будем жить на этом острове, ловить форель и ждать в гости Фазу и Агату!

Фаза засмеялся, а женщина устало отмахнулась:

– Да какой тупой, ты вполне нормальный… Вот погоди, закончим здесь, и я тобой займусь. Ты много для нас сделал и заслужил. Дай только до Коалиции добраться.

– Чего мы тогда ждем, пошли заканчивать? Или у тебя особый план какой-то есть? – ввернул Фаза не без ехидства.

– Есть план, ребята, есть. Я знаю, как можно проскочить через Карусель, еще со времен прошлого Хранителя система отработана…

То, что зараженные торчат в ущелье не так просто, Фаза понимал и без Агаты. Зверье, даже развитое и продвинутое, всегда останется зверьем, смысл существования которого – жратва и больше ничего. А раз так, то собрать и удержать их возле одного места может исключительно еда, но не простая, а обильная и вкусная. В противном случае голодная элита выйдет на охоту и затеряется по быстрым кластерам. Сей факт отлично понимали зворги и регулярно сбрасывали в одно и то же место отходы от своих экспериментов, одновременно закрывая две проблемы. Утилизацию ненужного биоматериала и создавая живой и труднопроходимый щит перед порталом на свою планету. Изначально за халявным мясом сбежалась куча зараженных, но пошел естественный отбор, и сильные изгнали слабых. Внесли свой вклад и внешники, нещадно истребляющие тварей по окрестностям. В результате единственным убежищем для зараженных на много километров осталась Карусель. С ее туманами, горами и непроходимостью.

– В ущелье сбоку есть безопасная тропа, но до нее стена отвесная, метров пятьдесят. Причем стена не просто вертикальная, а с отрицательным уклоном. По стене сверху цепь железная спускается, подняться по которой сможет или хороший акробат, или человек с умением.

– Пакажи, где, и я залезу! Но Перс тяжелый – твой цепь выдержит? И что за цепь, кто его повесил?

– Цепь кваза должна выдержать. На ней раньше грузы поднимали, и наверху стоит лебедка, к которой еще пробиться надо через тварей. Ты хоть и здоровый парень, Перс, но порвут тебя в секунды. И порвут на самом входе, не пройдешь и сотню метров. Теперь – откуда эта цепь взялась…

Цепь висела на стене со времен первого Хранителя и служила для снабжения его всем необходимым. Снабжали редко, и за один раз на скальный козырек старались отправить максимально большой груз, список которого согласовывался с Компасом по рации. Огромные рюкзаки с продуктами и снаряжением обычно таскали или квазы, или иммунные с различными видами силовых умений. Они подбегали, пристегивали к карабину на конце цепи гроздь рюкзаков и быстро убегали, успевая иногда обгадиться со страха. Сидящий наверху Компас работал рычагом лебедки и поднимал груз к себе наверх. Потом Хранитель отказался от снабжения, а позже совсем исчез, опустив цепь с крюком вниз, чего раньше никогда не делал…

– Как они подбегали, почему? Почему их не жрал элитник по дороге?

– Ты знаешь, Перс… Бывают у элитников моменты, когда им вовсе не до квазов. С неба летит не просто пища, а деликатесы, и все стадо старается не пропустить раздачу. Группа снабжения подходила осторожно, пряталась, наблюдала и ждала момент. Примерно как сейчас мы с вами. Они ждали, когда прибудет похожий на дирижабль корабль с очередной жрачкой. Корабль прилетал, еду вываливал, и как только туман в ущелье начинал светиться, терять нельзя было ни секунды. Вся свора устраивала драку за еду и на внешние раздражители почти не реагировала. Теперь понятно, чего именно мы ждем?

Фаза растерянно молчал, а кваз, напротив, добродушно улыбнулся страшной пастью:

– Вы не теряйте Перса ночью. Пойду в разведка. Тварь караулить, слушать, о чем говорят. У меня умений тоже есть – буду использовать, может помогать.

Форель под крепкий чай пошла просто исключительно, и Фаза в башню уходил сытый и довольный, поедая грушу. Они с трудом осилили по одной рыбине, Перс легко съел целых три и навернул банку тушенки с галетами из сухпайка. Прокормить кваза – задача не из легких, что, впрочем, компенсируется количеством оружия, боеприпасов и снаряжения, которое их друг способен унести. Насытившись, Перс распрямился на все два с половиной метра роста и исчез так стремительно, что сторожевая ворона на высоком дереве от растерянности каркнула. Фаза и Агата снова залегли с биноклями на свой настил, и женщина тихо выругалась, досадуя, что не догадались взять с собой прибор ночного видения или тепловизор. Фаза под ее ворчание нарушил все уставы и отрубился крепким молодецким сном.

Рано, очень рано утром громко взлаяла Маруська. Фаза спросонья попытался сесть, но, оглушенный, рухнул на настил. У его уха дважды грохнул «баррет». Он приподнимался и, ничего не понимая, снова падал. Выстрелы крупнокалиберной винтовки вколачивали его тело в жерди. Внизу, захлебываясь, лаяла Маруська, и он начал соображать только тогда, когда у Агаты кончились патроны и она меняла магазин. Наконец Фаза схватил свой «Вал», дернул затвор и выглянул в бойницу, мучительно стараясь разглядеть хоть что-то в сумерках.

Внизу вдоль берега реки бежало серое пятно, бежало быстро, но его стремительно преследовали три других пятна. Более плотные и крупные. Расстояние между преследователями и жертвой неуклонно сокращалось, но пули Агаты находили цель, и пятна спотыкались и теряли темп. Фаза пробовал долбить прицельно, но вскоре понял, что дистанция для его «Вала» великовата, и прекратил огонь.

– Идиот, придурок, в воду прыгай! Куда бежишь, дурак! Ныряй в реку!

Агата высунулась в окно по пояс, проорала еще несколько раз, снова заработал «баррет», и первый из преследователей прекратил погоню, вертясь на месте как волчок. Перс, услышав наконец, что ему кричат, ухнул в воду с таким звуком, как будто из самолета выбросили легковой автомобиль. Глубина реки позволила нырнуть, плыть вниз по течению удобно, и кваз вынырнул метров через пятьдесят, что в утреннем сумраке угадывалось исключительно по всплескам. Задерживаться на поверхности не стал и нырнул снова, а преследователи неуверенно замерли на берегу, сразу превратившись в хорошую мишень для «баррета». Бах-бах-бах – и серые пятна повернули, а одно из них передвигалось пьяными зигзагами. «Элитник сильный, но на рожон не лезет. Напролом только мелкая гнусь прет», – вспомнил Фаза одно из бессмертных изречений Гири.

– Двадцать пять патронов! Это два с половиной магазина! А мы еще не заходили в Карусель и нам с тобой идти обратно! И что ты там такого на двадцать пять патронов наразведывал?

Бедного кваза колотило крупной дрожью, и он сидел, завернутый в огромный, сшитый по заказу спальник-«одеяло». Устроившаяся на поваленном дереве Агата с видом строгой мамки красноречиво загоняла огромные патроны в пустые магазины. Вопрос завис в воздухе и требовал ответа, несмотря на плачевное состояние разведчика. Фаза крутился в стороне, пристраивая на костер котел со вчерашним чаем.

– Я наразведывал. Они говорили – я их слушал. Там много очень сильный тварь, он собрался самый сильный. Я с топтун раньше говорил, говорил с рубер, и рубер не такой – он савсем глупый.

– Они не говорили, когда их кормить снова собираются? У зверей все разговоры должны вокруг еды крутиться.

– Да, говорили. Мясо упадет завтра, они завтра ждут. И еще… Они боятся. Есть кто-то савсем страшный, и они его боятся. Элитник – и боятся… Агата, кто такой? Я думал, элита самый сильный…

– Ччерт! Неужто скреббер? Еще этой твари по нашу душу не хватало. – Маленькие кулачки женщины сжались и побелели. – Только, мальчики, я умоляю, не спрашивайте, что это за зверь, – сама не знаю толком, одни слухи. Но если кого элита и боится, то только скреббера. Теперь признавайся, Перс, как они тебя почуяли и за малым не сожрали?

Кваз сразу перестал трястись, встал, снял котелок с костра и, обжигаясь, опустошил до дна. От его мокрого большого тела валил пар. На улице светало.

– Я долго слушал их и понял, что тварь врать не умеет. Савсем врать ни может, даже такой развитый и умный. Он ни панимает, как так можна врать. И я загаварил с ним – хател проверить, как обмануть элита.

– И что, обманул? Что ты им сказал? – подал голос Фаза.

– Я им сказал, что кваз савсем нивкусный, горький и им можна отравиться. Тварь паверил, но ответил, чтоб я уходил, а то меня убьют. Да, есть ни будут, но убьют. Я тогда сказал, что знаю, где есть многа вкусный мяса, большой куча. Тварь сразу прыгнул, а я побежал…

Агата смеялась, прикрыв кулачком открытый рот, а Фаза ржал, не стесняясь, в полный голос. Сидевшая на его руках встревоженная собачонка недоуменно вертела головой. На ветке прямо над ними вопросительно каркнула ворона. Веселье, впрочем, прекратилось еще быстрее, чем началось. У Маруськи встала дыбом шерсть, вздрогнула и поднялась верхняя губа, а на деревьях раскричались охранницы-вороны. Над островом по сложной синусоиде, тихо шелестя четырьмя винтами, кружил довольно крупный беспилотник.