Они сделали все, что могли сделать. Максим, прикусив губу, сжал ложе «вертикалки», тщательно прицелился и встретил двух набегающих вожаков зарядами картечи. Выстрелив, начал судорожно перезаряжаться. Его прикрыл огнем Сухроб, на лету сшибая шустрых, как лесные обезьяны, кенгуру, и Максим сумел выстрелить вторично, уже целясь по ногам. Но атакующих картечь даже не замедлила.

Несмотря на скромный боевой опыт, Максим понимал, что сильного мутанта остановит или выстрел в голову, или оторванная нижняя конечность. Они «крепкие на рану», и если мертвяк пошел в атаку, то его не смутят даже собственные выпущенные кишки. Но в голову стрелять Макс и не пытался – враги слишком проворно двигались, а его ружье заряжено всего двумя патронами.

И, разумеется, их смяли. Максим не заметил, как получивший от него заряд картечи в ногу монстр споткнулся, а Сухроб сделал шаг вперед и вогнал пулю психу прямо в пасть. Не видел, как кенгуру выбил из рук напарника оружие и они кубарем покатились с кучи. На Макса навалились двое, и он бил своим охотничьим ножом не глядя, погружая его в мягкое и разворачивая по оси. Он бил ножом до тех пор, пока страшный удар не обрушился на руку, ломая предплечье и вышибая воздух из легких. Наступил конец. Максим это понял ясно – и закричал. Твари уже с разных сторон вцепились в его тело, и он кричал страшным предсмертным криком.

И когда, измученный ужасом и болью, он начал проваливаться в спасительную черноту, хватка внезапно ослабела. И даже более того – его вообще оставили в покое. Он с трудом поднялся, осмотрелся и… О боже! Это что еще за очередной ужас? Из глубин кучи на ее поверхность поднимались крысы, и гора мусора шевелилась как живая. Черные и серые, маленькие и большие – крысы лезли со всех щелей и нор. Макса и Сухроба они не трогали и обтекали сплошным живым потоком, а вот монстров атаковали слаженно и агрессивно.

Те реагировали живо и с азартом начали давить маленьких врагов, словно комаров или тараканов, – пачками, но визжащая хвостатая река не убывала. Один из кенгуру не выдержал и завертелся как волчок, судорожно стряхивая зверьков со своих ног. Псих сделал хаотичный рывок в сторону, и не растерявшийся Сухроб засадил ему в затылок «клюв». Мертвяк рухнул как подкошенный, и его сразу захлестнула кровожадная серая волна.

Максим, проваливаясь по колено в мусор, начал слезать с кучи, опираясь на «клюв» левой, не раненной, рукой. Под ногами шевелилось и пищало. Но крысы не обращали ни малейшего внимания ни на него, ни на бредущего Сухроба, их интересовали только мертвяки.

Они с таджиком выбрались на землю, наскоро обнялись, и Максим отдал ему «клюв». Свой тот оставил в мертвяке, а от Макса с его разорванными ладонями и сломанной рукой не было никакого толку. И что им теперь делать, чем защищаться? В строю остался падающий от усталости Сухроб, и тот без огнестрельного оружия.

Но защищаться ни от кого больше не пришлось. С громоздящейся рядом эстакады ударил пулемет. И хорошо ударил. Несколько длинных очередей и добивающие короткие, в классические два-три патрона. Ребята замерли на месте, боясь пошевелиться, и нервно вздрагивали с каждым новым выстрелом. Наконец все кончилось, стрельба затихла, и сверху зазвучал бодрый незнакомый голос:

– Здорово, пацаны! Вы кто такие, почему не знаю? Как мимо нашей деревни проскочили?

Худой, длинный, на ногах высокие кроссовки. Спортивный костюм желтого цвета, разгрузка, за спиной – средних размеров анатомический рюкзак, скорее всего фирменный. Сильные руки сложены на ствольной коробке ПКМ. Пулемет с сошками и коробкой-магазином. Персонаж явно приблатненный, на что указывали толстая золотая цепь, массивный перстень и брендовые солнцезащитные очки.

Вооружение незнакомца состояло не из одного только пулемета. На голени, в пластиковом чехле, – нож, на бедре – пистолет «макаров» в открытой кобуре. И, разумеется, над головой из рюкзака выглядывала вороненая головка «клюва», извлечь который можно одним рывком. Все грамотно, продуманно, ничего лишнего, и, несмотря на некоторые внешние понты, незнакомец производил впечатление мужика тертого и жизнью битого.

– Да вы, смотрю, совсем протухли, гаврики. Представьтесь, кто такие? Я, например, – Лошадь!

Максим посмотрел приблатненному в лицо, сопоставил увиденное с прозвищем, и его накрыл такой дикий приступ хохота, что обеспокоенный Сухроб подбежал и обнял товарища за плечи. С Максом случилась классическая постстрессовая истерика, но заржать там было от чего. Крупный нос над толстыми губами, выпирающая вперед челюсть и блестящий, без единого волоска, череп. Еще печальные влажные глаза. Хорошо хоть Сухроб не увидел ничего смешного и взял на себя роль переговорщика:

– Зачем Лошадь, почему Лошадь?

– Да потому что раньше жил я в Каневе, слыхали такой город? Потому и Лошадь. И нечего тут ржать – нормальное такое погоняло. Сначала звали Каневский, но потом сократили для удобства… У нас в Улье еще не так окрестить могут!

– Нармальна, Лошадь – хароший имя! – соглашаясь, зачастил Сухроб. – Ишак – плохо, собака – плохо, свинья – савсем нихарашо, а лошадь – животный правильный!

– Ты сам-то кто? – миролюбиво поинтересовался человек с конским лицом и прозвищем.

– Я – Сухроб! Миня Цыган звал Персом, но я Сухроб! А Максима Фаза звал.

– Все правильно он звал – забудьте всех Максимов и Сухробов. Вы Перс теперь и Фаза! Че за Цыган, кстати? Я лично трех Цыганов знаю.

– Цыган на цистерна с пулемет приехал, они психов «клювом» убивали и «Спорттовары» грабили.

– А, понял кто, нормальные ребята. Их броневик из цистерны тут каждая собака знает. А вы, значит, свежачки, заброшенные последним перегрузом в Улей… – пробормотал Лошадь и задумался.

– Ты на мой смех не обижайся, хорошо? – подал голос взявший себя в руки Макс. – У меня от страха немножко крыша съехала. А что такое Улей, не подскажешь?

– Да ладно, я привык уже. – Лошадь улыбнулся, показывая крупные и хорошо подходящие под имидж зубы. – У нас тут парочка разгуливает – Глиста и Триппер. Так что если повстречаете, не удивляйтесь, они не прикалываются, их реально так зовут. А Улей? Улей, парни, – это мир наш. Тот, куда вы залетели. Состоит Улей из сот – они же кластеры, но подробно я вам позже растолкую, разговор там долгий. Ты лучше скажи, Фаза, чего так руку нянчишь? Неужели лотерейщик прокусил?

– Да не похоже на прокус, скорее перелом. – Максим осторожно приподнял левой рукой правую. – А что за лотерейщик? Тот сильный псих, что чуть меня не кончил?

Лошадь словно от зубной боли сморщился, но терпеливо пояснил:

– Вы сами психи, а на вас напали зараженные. Тут все, по идее, зараженные, но большинство превращается в зверей, а малая часть, как мы с вами, – иммунные. Обладаем иммунитетом и сохраняем разум. Только не спрашивайте, почему так происходит, никто вам не ответит!

Мужик снял наконец с шеи пулемет, упер его прикладом в землю и продолжил:

– Зараженные – они гибнут пачками. Но некоторые выживают и умудряются отожраться до весьма опасных тварей. На вас напали топтун и два лотерейщика, а помогали им три матерых бегуна. А это очень серьезная компания, и если бы не крысы… Я уже второй год в Улье и впервые вижу, чтоб крысня лезла в разборки иммунных с зараженными! Ох, не все тут просто, спинным мозгом чувствую…

– Лошадь, – обратился Максим к ветерану, – у нас там рюкзаки остались с ружьями. Если мы пойдем их заберем, ты нас прикроешь?

– Да нет, брателло, на шухер ты, пожалуй, встанешь, а мы с Персом заберем ваши рюкзаки. Заодно тварей насчет хабара пощупаем. На, держи волыну. Кого увидишь – пали сразу, отвлечешь внимание и сигнал подашь. Ну и застрелиться, если что, успеешь.

В левую руку Максима ткнулась рукоять «макарова». Он попросил Сухроба загнать патрон в патронник и, поставив пистолет на предохранитель, сунул за поясной ремень. А Лошадь продолжал командовать:

– Перс, у тебя нож хороший есть?

– Да, вот, выкидуха! – Сухроб щелкнул кнопкой и, увидев, что ветеран брезгливо морщится, добавил: – Он острый, бриться можно, сам точил!

– Засунь его… сам знаешь куда, а лучше выкинь и не позорься! Ладно, ножа моего хватит, пошли, Перс! А ты, Фаза, без нас не щелкай клювом – вон залезь на эстакаду, оттуда хорошо все видно.

Взобраться по почти вертикальной лестнице, используя одну левую руку, – та еще задачка, но самое интересное – как потом с этой лестницы спуститься? Фаза преодолел всего один пролет и остановился. Присел на корточки, достал бинокль и начал наблюдать за происходящим.

Лошадь и Перс забрали рюкзаки, подобрали «мосберг», а сломанную «вертикалку» их новый друг пинком отправил в сторону. Перс выдернул из головы трупа свой застрявший «клюв» и воинственно махнул им в воздухе. А вот Лошадь… Лошадь занялся необычным делом, и Максим – в этом мире Фаза – обратил внимание, что таджик с любопытством заглядывает тому через плечо.

Их новый знакомый вытащил из рюкзака маленький топорик, подошел к трупу самой крупной твари и начал вскрывать затылок короткими ударами. Фазу передернуло от мерзости происходящего, но он вспомнил распотрошенную башку рубера и понял, что именно там скрывается загадочный «хабар». Еще трех тварей Лошадь вскрыл большим ножом, который торжественно вручил Сухробу-Персу. Вручил – и красноречиво указал на двух оставшихся нетронутыми монстров. Из вскрытых бошек они доставали что-то ценное и очень маленькое. Настолько маленькое, что оно помещалось в ярко-оранжевую коробочку размером с портсигар.

Перс оказался парнем небрезгливым, и две головы под чутким руководством Лошади вскрыл довольно бойко. Фаза задался вопросом, а смог бы он работать так хладнокровно, как таджик? И решил, что запросто. Ему приходилось снимать шкуры с белок и ондатр, он стрелял и лично свежевал зайцев, а однажды помогал резать и разделывать крупного кабанчика, выращенного на даче его тестем. Так что проблем во вскрытии башки не увидел.

Потрошители голов вернулись благополучно и мыли руки, поливая друг другу воду из бутылки. На улице темнело, и больше в этом месте делать было нечего. Нести рюкзак Фаза с трудом, но мог, Перс помог его надеть, и троица направилась в сторону громады корпусов завода. Все устали, и хотелось до наступления темноты оказаться в безопасном месте.

Закат солнца в новом мире поражал необычной красотой и аномальностью и мог так заворожить новичка, что тот восхищенно замирал с раскрытым ртом. Солнечный диск темнел, красиво набухал черным, затем взрывался, пропадал, и внезапно наступала ночь. Картинка виделась апокалиптической, но если не брать в голову лишнего – то просто сочной и красивой. Черный взрыв живым вреда не причинял, мертвым, впрочем, тоже. И привыкнуть к тому, что, кроме живых, разгуливают мертвяки, сложнее, чем к черному закату.

– Пришли, ребята. Вот моя конюшня! – объявил Лошадь, гостеприимно указывая рукой на широкий сводчатый вход.

«Конюшня» гостям понравилась. Располагалась она под одним из небольших цехов, единственный вход в подвал которого перекрывали кучи щебня. Опускаться вниз следовало через пробитые в полу отверстия, куда человек нормальной комплекции протискивался с трудом. Лошадь пояснил, что отожравшиеся зараженные прилично прибавляют в габаритах и в узкие дыры не пролезают, а мертвяки на начальных стадиях неуклюжи и опасны только толпами.

Внутри логово выглядело просторно, но обставлено и оборудовано было скромно и по-спартански. Фаза по ряду мелочей понял, что Лошадь тут живет недавно и окружить себя комфортом просто не успел. Ну что мешает? Город рядом. Ладно там ковры, посуда, мебель – но даже генератора паршивого не видно. Все незатейливо и просто. Топчан из досок, стол, невысокий штабель ящиков с консервами и пирамидка с оружием, вокруг которой уже ходил, восхищенно прицокивая языком, Перс-Сухроб.

Да, оружие тут было. Два калаша разных калибров и под разные патроны, гладкоствольная «сайга» и блочный лук с объемным колчаном стрел. Лошадь к арсеналу добавил снятый с шеи пулемет, а Перс с краю прислонил свой скромный «мосберг».

– Братва, прошу внимания! – Хозяин бункера улыбнулся, поднял руку, и на блестящей лысине заиграли отблески двух зажженных керосинок. – Вы в гостях у вольного сталкера Лошади – и предлагаю знакомство отметить возлиянием. – Окинув взглядом притихших гостей и не заметив возражений, Лошадь продолжил уже деловым тоном: – Перс! Там в углу ряд досок и ножовка с молотком. Сделай два топчана вам с Фазой, ферштейн?

– Гвозди нада. Чем доска колотить буду?

– Гвозди там стоят, пол-ящика. Вот, возьми фонарь. А ты, Фаза, снимай куртку, смотреть руку будем. Да заодно и пожрать сварганить не мешает…

Руку осмотрели, Лошадь диагностировал закрытый перелом предплечья без смещения. Полноценный гипс наложить не получилось ввиду отсутствия самого гипса, но нашлось полмешка строительного алебастра, которым сталкер замазывал крысиные норы. Перелом обмотали мокрым бинтом, на бинт легла алебастровая кашица, потом снова мокрый бинт и снова алебастр. Снизу Лошадь примотал тарную дощечку от сломанного ящика и с удовлетворением осмотрел конструкцию.

– Вот и все, дней через пять бинты разрежешь – и само соскочит, – заключил он, довольный результатами проделанной работы.

– Через пять дней? Перелом? – Фазе показалось, что над ним прикалываются. – Да при переломе в гипсе месяц минимум ходить, а скорее два. Гы… Пять дней…

– Тьфу, блин, все забываю, что со свежаками разговариваю. – Лошадь досадливо сплюнул, демонстрируя свое отношение к мнению новичка, закурил тонкую сигаретку и продолжил более спокойно: – Дружище, помни, что ты в Улье, а тут свои законы. Улей одной рукой на наши головы кучу дерьма вываливает, а другой рукой щедро награждает. Боги, что за нами тут присматривают, обладают своеобразным чувством юмора. Иммунные не болеют, и раны зарастают не просто быстро, а очень быстро. И пять дней на твой несчастный перелом – это еще много и с запасом. И мы тут, чтоб ты знал, бессмертны. Да-да, глаза можешь не таращить, я не оговорился! Старость не берет, и люди даже молодеют, болезни нас не точат, а все органы работают просто идеально. Тут, парень, можешь водку пить бутылками и курить в день по три пачки. Циррозом печени и раком легких не заболеешь, отвечаю! Одно плохо – сожрать могут, если по сторонам смотреть не будешь! – закончил Лошадь и довольно осклабился.

– Ну, быстрое заживление мы уже видели… – попытался робко вставить Фаза, но сталкер то-то вспомнил и хлопнул ладонью себя по лысине:

– Чуть не забыл, ребята! Не вздумайте жрать несвежие продукты! Сдохните, и никакой живчик не поможет! Раны зарастают, а вот на кишечную инфекцию мы слабые. Желудок надо беречь и регулярно дезинфицировать, чем мы сейчас с вами и займемся. Зашибись, что вы пришли, ребята, а то мне бухать в одну морду надоело. Перс, ты где там, скоро?