За почти бессонную ночь, которая была наполнена чередой безумных и сумасшедших по своей сути кошмаров, душевное состояние не изменилось. Было так же тоскливо, как и вчера, и сильно болел припухший глаз. Сергей наспех собрался, водрузил на глаза темные солнцезащитные очки и выскочил из дома, даже не соизволив позавтракать. На улице он встретил Валерку Михайлова, который пришел в восторг от его вида. Наспех посовещавшись, они составили план дальнейших действий. Они решили сегодня в очередной раз пропустить учебу. Дождавшись на железнодорожной платформе пригородного электропоезда, который останавливался в их поселке, двинулись в Ленинград.

Сергей любил ездить на электричке и наблюдать в окно за проплывающими мимо пейзажами. Его всегда поражала убогость и неказистость деревенских домов, которые были расположены вдоль железной дороги. Как всегда, он смотрел в окно и размышлял.

Советская страна такая развитая и богатая, осваивает космические просторы, добивается высоких достижений в науке и технике, помогает всем отсталым странам и малоимущим народам, а ее население бедное и большинство еле-еле сводит концы с концами. Интересно, почему? Этот вопрос всегда интересовал Сергея. Его родители работают целыми днями. Мать на заводе остается на сверхурочную работу, отец часто подрабатывает в свободное время, а богатства у них нажить ну никак не получилось. Даже цветного телевизора купить не смогли. Он с сестрой даже ни разу на черноморском побережье не был. Только один раз его родители съездили по путевке в Адлер, но и то им не повезло. Приехали тогда они злые и разочарованные раньше положенного времени, потому что по приезду на железнодорожном вокзале их дочиста обокрали. Обнадеживает только одно – почти все его друзья находятся в одинаковом положении и завидовать некому. Да и завидовать он не умеет. Ценность для него представляло только наличие высококачественной музыкальной аппаратуры. Без нее он совсем не представлял жизни. Совсем недавно ему посчастливилось купить в комиссионном магазине дефицитный, собранный на оборонном заводе, стоваттный стереофонический усилитель «Бриг-001» почти за символическую плату, чем он безгранично гордился. Он считал, что его семья находится у самой черты, которая разделяет бедность и благополучие. Стоит только отцу бросить пить и все. Или ему это только казалось, а он не мог судить отца за их образ жизни. Они с сестрой были сыты, одеты и обуты. Конечно, он слепо верил, как и все его сверстники, что все пути в будущем ему открыты. Учителя говорят, что все зависит от него самого. Возможно, они правы, а он сам двигается в неверном направлении. Может, так и есть, и в самом деле все зависит от него самого. Человек ведь сам добровольно выбирает свой путь и только после этого вносит свой посильный вклад в развитие своей страны. Возможно. Но как тогда выбрать этот путь? Сергей инстинктивно пожал плечами и сам же ответил на свой вопрос, что он на данный момент не знает, чего сам хочет. Его будто бы несет течением, которому он старается не сопротивляться.

Из раздумий его вывел голос Валеры.

– Серый, ты что, спишь? – спросил тот, толкая Сергея. – Я еще раз спрашиваю, куда двинем? Выбор за тобой. Или в кино, или просто по городу пошатаемся?

– А знаешь, Валер, и то и другое, пошло оно к черту! Поехали к Эдику!

– К Эдику – это хорошо. А где деньжат взять?

– Не переживай! У меня десятка есть. Будем гулять!

– Вот это по-нашему! По рукам!

Валера подпрыгнул на сидении, потирая руки в предвкушении удовольствия, а по его лицу расползлась блаженная улыбка.

Электричка прибыла на Варшавский вокзал строго по расписанию. Ленинград друзья обожали и боготворили, называя просто Питером.

У них он ассоциировался с белыми ночами, разводными мостами, соленым морским воздухом и людьми с передовыми смелыми мыслями. Но самое главное для них было то, что в Питере много хороших отзывчивых людей. Его атмосфера будоражила им кровь и наполняла бодрящим состоянием неудержимого счастья.

Выйдя из электрички, они двинулись в сторону метрополитена, который доставил их к излюбленному месту отдыха.

В универмаге «Кировский» на втором этаже находился отличный бар с приятными коктейлями и музыкальными новинками. Сам универмаг, как казалось ребятам, был безупречно вписан в пространство площади. Форма главного фасада была скруглена по углам и прорезана окнами разной величины. Из них открывался изумительный вид на центр площади с триумфальной аркой.

Хозяин заведения бармен Эдик хорошо их знал. Когда ребята появились в дверях его заведения, он поприветствовал обоих и спросил:

– Что эстеты сегодня будут заказывать?

– Как всегда, пачку «Аэрофлота» и два коктейля «Карелия», – выпалил Валерка, обрадовавшись тому, что заведение пустовало, а они были первыми посетителями.

– А что слушать будете?

– Исключительно новинки, Эдик, исключительно новинки! У тебя же всегда что-то в запасе припрятано.

– Безусловно, ребятки! Все для вас!

Эдик был предприимчивым молодым человеком. Родители его работали в сфере торговли. Сам он пытался учиться в институте советской торговли, но бросил его и устроился работать барменом. Родители, не простив ему этого поступка, практически прекратили с ним общение, но он не унывал. Самостоятельно наладив связи с другими предприимчивыми людьми, он занимался перепродажей дефицитных импортных вещей и звукозаписей. Сергей с Валеркой подозревали, что он занимается и валютными операциями. В прошлый раз он показывал им, как выглядит настоящий американский доллар, который они видели впервые в жизни. Они всегда с восхищением наблюдали за Эдиком и за его непринужденными действиями, простотой, с которой он относился к жизни.

Приготовив коктейли, он поставил их на барную стойку и подмигнул друзьям. Валерка моментально оказался рядом и, подхватив высокие стаканы, услужливо поднес к их столику. Его услужливость всегда забавляла Сергея. Он удивлялся, как Валерка менялся и становился обходительным в тот момент, когда дело касалось чужих денег. Они закурили, и блаженно откинувшись в мягких креслах, стали потягивать коктейли и слушать музыку. Звучал последний альбом обожаемой ими группы «Супермакс». Вкус напитка был изумительным и напоминал аромат соснового леса. Вскоре смесь коньяка и бальзама ударила ребятам в голову. Стало тепло и легко. Мелодичная танцевальная музыка, плывущая из высококачественной акустики, обволакивала.

Внезапно их уединение было прервано вошедшими в помещение бара мужчинами. Их вид явно давал понять, что они из компетентных органов. Один из них, в строгом костюме, направился в сторону друзей и командным голосом, словно отрезав, сказал:

– Прошу освободить помещение! Заведение закрыто!

– Почему это? – возразил Валерка, обалдевший от того, что кто-то посмел прервать его прекрасный отдых.

– Не понял! – удивился мужчина, уже было повернувшись к ним спиной. – Я так понимаю, вы учащиеся! – цепким взглядом посмотрев на друзей, продолжил он. – Вы хотите, чтобы я конкретно стал выяснять, по какой такой причине вы находитесь в этом увеселительном заведении да еще утром!

У него явно не было времени и желания заниматься друзьями, но он решил припугнуть их. Сергей сразу смекнул, что сопротивляться бесполезно, поэтому быстро выпалил, поднимаясь из-за столика:

– Нет! Мы уже уходим!

Ребята сразу направились к выходу, оставив на столе недопитые бокалы. В дверях Валерка еще раз попытался огрызнуться, до глубины души возмущенный произошедшими событиями. Его одернула шикарно одетая женщина средних лет, с огромной копной светлых волос и облаченная в фирменную одежду с логотипом универмага.

– Ты что! – запричитала она. – Не видите, что Комитет государственной безопасности к нам пожаловал!

Валерка сразу съежился, потускнел и сделался каким-то совсем маленьким, словно напроказивший ребенок. Они впервые видели сотрудников КГБ вживую. До этого момента они могли лицезреть их только на экране телевизора или кинотеатра. Встреча с ними не предвещала ничего хорошего. Этой организации боялись во все времена существования советской власти. Сергей не раздумывая развернулся и быстрым шагом направился к выходу из универмага, а за ним потрусил притихший Валерка. Напоследок окинув взглядом помещение бара сквозь щелку закрывающейся двери, он увидел осунувшееся и испуганное лицо Эдика. Былой изысканный лоск бесследно слетел с него. Это его беспомощное состояние взболтало душевную муть, которая выпала неприятным осадком, моментально испортила настроение.

Уже на улице ребята перевели дыхание и, спустившись в метро, успокоились.

– Вот попали в переделку, – констатировал Валерка.

– Да! – подхватил Сергей. – Что же Эдик натворил?

– Фарцовщик он! Вот и залетел. Что теперь будем делать? Вот обломались так обломались!

Сергей концом ботинка легонько постукивал по гранитной колонне в вестибюле метрополитена, заметно нервничая и размышляя. Домой ехать не хотелось. От повседневной обыденности, которая ожидала дома, еще больше портилось настроение, но и не хотелось больше неприятностей. Он чувствовал, что Валерка тоже нервничает, но деликатно помалкивает, стараясь не потревожить друга. Сергей повернулся к другу и игриво сказал:

– Ладно, Валер, у нас еще деньги есть, поэтому не расстраивайся! Давай махнем в «Сайгон»!

– Согласен! – обрадовался тот.

Друзья двинулись в центральную часть города. Там, на углу Невского и Владимирского проспектов находился стоячий кафетерий ресторана «Москва» по прозванию «Сайгон». В нем подавали вкусный кофе в щербатых фаянсовых стаканчиках. Здесь же было главное место встреч, общения и «тусовок». Друзья частенько появлялись здесь, завязывали знакомства и приобретали музыкальные новинки. В пяти минутах ходьбы, недалеко от кафетерия, на улице Рубинштейна в Межсоюзном доме самодеятельности находилось помещение недавно образованного ленинградского рок клуба. В небольшом зале проходили концерты или репетиции музыкантов.

Удача друзьям и здесь не улыбнулась. В кафетерии был санитарный день, а рок-клуб оказался закрыт. Бесцельно побродив по городу, пообедав в дешевой столовой и потратив деньги на фотоматериалы, они вернулись на Варшавский вокзал.

– Не повезло сегодня! Как с утра день не задался, так и пошло все наперекосяк, – мрачно выпалил злой Валерка и с досады плюнул на платформу.

Не успел плевок коснуться платформы, как внезапно, словно привидение, перед ними выросла упитанная фигура милиционера.

– Хулиганим, молодые люди! – суровым голосом пробасил он.

– Не понял? – удивился Сергей.

– Плюетесь в общественном месте, сквернословите, а у нас город высокой культуры. Поэтому, молодые люди, придется вам заплатить штраф один рубль.

– Какой такой еще рубль? – в который уж раз за сегодняшний день возмутился Валерка.

– Не желаете? Тогда придется вам пройти в отделение, – невозмутимо продолжил милиционер, буравя друзей взглядом.

– Не надо в отделение, товарищ милиционер, – обреченно выдохнул Сергей и протянул последнюю помятую купюру.

– Счастливо оставаться, – сказал милиционер и быстро удалился, сразу потеряв к ним всякий интерес.

– Вот ментяра поганый, последние деньги забрал! – разохался Валерка так эмоционально, что от негодования у него моментально закончились слова.

– Да… – выдохнул Сергей, искренне удивившись наглости милиционера. – Нас что-то сегодня менты обложили. Придется зайцами ехать.

– Да и плевать на это. Вон, смотри, нашу электричку подали!

Им и на этот раз не повезло. Контролеры появились почти сразу, да еще в сопровождении работников транспортной милиции, которые в вечернее время должны были пресекать правонарушения, происходящие в железнодорожном транспорте. В последнее время стало небезопасно ездить в электропоездах. Хулиганье и многочисленные подростковые шайки терроризировали вечерних пассажиров, поэтому контролерам давали в поддержку милицейские наряды. Все силы были брошены на то, чтобы соблюдать социалистическую законность. Ребятам из-за отсутствия проездных билетов пришлось ретироваться в соседний вагон, из которого они выбежали на ближайшей остановке, дабы не привлекать милицейского внимания к своим безбилетным персонам. Только на следующем электропоезде изрядно продрогшие на ледяном ветру и слегка присыпанные начинавшим витать в воздухе снегом они добрались до своей станции.

– Ладно, братишка, пока! – сказал Сергей, когда они спускались с платформы.

– Ты что, домой не идешь? – ск у по кивн ул Валерка. – Нет. Сегодня к бабке пойду в деревню.

– Тогда давай пять, дружище! Будь здоров!

Они обменялись крепким рукопожатием и разошлись. Сергей сначала потоптался на дороге, ведущей в деревню, но потом решил на минутку забежать домой. Он сообщил о том, что сегодня дома ночевать не будет и под возмущенные крики матери выбежал на улицу.

Погода резко испортилась. В деревню он шел уже в темноте, с усилием преодолевая порывы ветра. Время от времени из-за стремительно несущихся облаков выглядывал краешек холодной луны, но даже тусклый, бледный лунный свет быстро мерк в темноте за плотной завесой снега.

Бабушка Катерина, маленькая, сгорбленная, истинная деревенская старушка, громко заохала, когда Сергей появился на пороге ее дома:

– Милый внучок, неужели соизволил меня навестить? Маленький был, так всегда у меня ночевал!

– Бабулька, ты уж извини меня!

Она заулыбалась и сразу засуетилась у еще пышущей жаром дровяной печи. На ее голове был повязан шерстяной платок, который они с Ирой подарили ей на день рождения.

– Все еще горячее. Кушать будешь?

– Если чуть-чуть.

Она накрыла на стол и пододвинула остывший чайник на середину печного настила. Раньше Сергей любил коротать здесь вечера, особенно зимние. Ему нравилось тепло дровяной печки и бабушкины грустные воспоминания о прошлом. Из них он узнавал много нового об истории ее жизни и жизни отца. Он сел за накрытый стол и начал есть, а она расположилась напротив и продолжила вязать.

– Бабуль, расскажи про войну, – попросил Сергей.

– Разве тебе интересно? Вам бы все свои патефоны гонять да хулиганить по подворотням!

– Не патефоны, а магнитофоны! – смеясь, поправил ее он.

– Не все ли равно, чем сатана их обозвал! Прости меня, господи.

Сергей улыбнулся. Его бабушка была набожным человеком и часто поминала в своих словах Иисуса. Старенькая потрепанная Библия постоянно лежала на видавшем виды комоде. Из нее торчали закладки, которыми были помечены страницы для ежедневного чтения.

– Ну расскажи! Ты же знаешь, что мне не все равно, – не унимался он.

Она вздохнула и неторопливо повела сказ о своей жизни. Сергей эту историю знал наизусть, но всегда с удовольствием слушал добрый голос бабушки.

– Немцы пришли в нашу деревню тихо, почти незаметно, и были расквартированы по домам. В наш дом солдат на постой не определили, так как на моих плечах было пятеро детей. Трое моих и двое ребятишек сестры, которая была на фронте. Мы жили вместе со старенькими родителями. За нашим домом находился большой колхозный амбар, в котором немцы устроили военный склад и круглосуточно охраняли его. В находящемся рядом доме они устроили полевую кухню. Поваром там служил пожилой и добрый немец Дитрих. Он понимал, что прокормить такую ораву детей со стариками тяжело и всячески сочувствовал мне. Иногда он совал мне тайком в руки хлеб и сахар, а их любимый эрзац кофе он наливал мне ежедневно прямо в бидончик и всегда чуть не со слезами на глазах вспоминая своих четверых детей. При этом он частенько приговаривал, страшно коверкая русские слова, что я могу наливать этот напиток в любое время, даже когда его не будет. Однажды, когда он отсутствовал, я решила самостоятельно наполнить бидончик и не смогла закрыть тугой кран нагревательного котла. Испугавшись, я убежала, а эрзац кофе почти весь без остатка вылился на землю. Немцы долго ругались, грозя репрессиями, но все, слава богу, обошлось. Дитрих, конечно, все понял, но ничего никому не рассказал, а только выразительно погрозил мне пальцем. Так мы и жили, пока их не погнали на запад советские войска. Нам повезло, у нас находилась обычная тыловая часть, которая снялась и ушла так же тихо, как и пришла. Что не смогли забрать с собой, они раздали людям.

– Вы обрадовались нашим частям?

– Красноармейцев мы не видели. Они прошли стороной. А вот партизаны двигались целыми отрядами и тоже квартировали у нас. Голодные, вшивые и наглые до такой степени, что отбирали еду у детей, постоянно приговаривая, что «мы отсиделись здесь с фашистами на теплых печах, пока они голодали, мерзли и воевали за нас».

– Бывает же, – подвел итог Сергей.

Он уже попил чай и лег на старенький, видавший виды диван, застеленный чистым бельем. Диван стоял под большой иконой, которую бабушке отдали на сохранение монашки из женского монастыря, убегая от советской власти после Октябрьской революции. Они надеялись вернуться после восстановления старого порядка, но их мечты не сбылись, а след их затерялся где-то за пределами родной земли.

Бабушка продолжала вязать, не поднимая головы, и рассказывала о том, как его отец стащил у немцев карабин, вызвав целый переполох в их рядах.

Сергей этого уже не слышал и крепко спал.