Вечер не предвещал ничего плохого.

Дискотека проходила в обычном ритме. Но что-то беспокоило Сергея, а что, он не понимал. Обычно приподнятое и веселое настроение не покидало его, но только не сегодня. Сегодня ему было как-то не по себе. От постоянной тревоги он утомился и вышел из душного помещения на улицу, оставив Валерку колдовать с аппаратурой.

Стоял хороший морозный мартовский вечер. Солнце уже зашло и не светило по крышам, не бросало сиреневые тени голых деревьев на серебристый снег. Но ощущение его недавнего присутствия заставляло жмуриться от удовольствия. Снег под ногами поскрипывал, а аромат наступающей весны наполнял организм.

Сергей завернул за угол здания, чтобы насладиться полным одиночеством и углубился в парк. Неожиданно неясные тени и тихие всхлипы остановили его. Он настороженно напрягся и бесшумно двинулся вперед. Все его существо превратилось в тугую струну, предчувствуя предстоящую череду неприятностей.

На небольшой полянке прямо на снегу кто-то насиловал девушку. Сумерки не давали разглядеть лиц, но Сергей успел рассмотреть, что насильников было трое. Двое держали ее за руки, а третий усердствовал с приспущенными штанами.

Она не кричала, а тихо всхлипывала.

Сергей зажмурил глаза и представил на ее месте свою сестру. От этого он моментально вскипел. Адреналин в его крови забурлил, обжигая жаром тело. Он в несколько прыжков оказался рядом с насильниками. Сильным ударом ноги в лицо он опрокинул одного, а того, кто был сверху, схватил за волосы и с нечеловеческой силой приподнял, оторвав от обнаженного девичьего тела. Тот заверещал, как свинья. Сергей сразу узнал Ваську Груня. Взбеленившись, он начал наносить по его телу чудовищные удары, не выпуская волос из руки, и на время упустил из виду третьего насильника. Безумная ярость не давала трезво рассуждать, поэтому он пропустил удар ножом. Удар был слабый, нанесен неумело, но холодное острое лезвие скользнуло по правому боку и глубоко вспороло кожу. Рана вспыхнула безумным жаром, словно на нее плеснули кислотой. От пронизавшей тело боли Сергей с силой дернул рукой и выпустил Груня. Рывок был до того мощный, что в ладони у него остался большой клок волос. Грунь, продолжая верещать, отползал в сторону деревьев. Его спущенные штаны мрачно волоклись за ним, а обнаженный зад неестественно дергался в такт воплям. Сергей моментально переключился на третьего противника, в глазах которого появился испуг. Насильник внезапно осознал, что остался один на один с Сергеем, и еще сильнее сжал рукоять ножа. Сергей понял, что противник испытывал страх и заметно нервничает. В этом состоянии он был особенно опасен, его действия становились непредсказуемыми. Сергей помнил наставления инструктора о том, что неуверенный новичок становится опасным противником в бою, поэтому удвоил осторожность и встал в стойку.

Некоторое время они переминались с ноги на ногу, пока Сергею не надоело. Оценив ситуацию, он мгновенно поднырнул под руку, в которой находился нож, с силой рванул противника в противоположную сторону, отчего неуправляемое тело развернулось на сто восемьдесят градусов, и положив чужую руку себе плечо, нажал. Она с громким хрустом сломалась. Противник за его спиной жутко взвыл, а Сергей, оттолкнув его от себя ударом локтя, бросился к лежащей на снегу девушке.

К его искреннему удивлению, это оказалась Рита Ванина.

Она пыталась подняться, но ужас и шок парализовали ее. Узнав Сергея, она стала всхлипывать сильнее, а в ее глазах метались страх и мольба. Она что-то шептала кровоточившими губами и безуспешно пыталась прикрыть обнаженное тело обрывками одежды, но потом перестала сопротивляться стыдливости, словно ей стал безразличен свой вид. Сергей быстро скинул с себя куртку и накинул ей на плечи. Она в ответ еще сильнее зарыдала и прижалась горячими пересохшими губами к его рукам. Он отдернул руки, погрозил ей пальцем, плотнее завернул ее в свою просторную куртку, поднял на руки и двинулся в сторону Дома культуры, стараясь быстрее унести подальше от этого оскверненного места.

– Сереженька, – заикаясь и плача, шептала она ему на ухо, а слезы сразу высыхали на ее горящем лице. – Пожалуйста, только никому не говори! Пожалуйста, я тебя умоляю! А я все для тебя сделаю.

– Ритка, ты что! Нужно вызвать врачей, милицию…

– Нет, нет, – испуганно перебила она и стала дергаться в его руках. – Никого не нужно вызывать. Проводи меня до дома и все!

Сергей опешил и долго не мог решить, как поступить в данной ситуации. Но ее испуганные, наполненные невообразимой тоской слова убедили его, и он, прижав сильнее, понес ее домой, стараясь избегать людных мест.

Их прикрыла наступившая ночь.

Они незаметно добрались до ее дома и вошли в квартиру, к счастью, не встретив в подъезде никого из соседей.

– Не бойся, – опять шепотом сказала она, когда они переступили порог. – Родителей нет. Они сейчас отдыхают на юге.

Он бережно усадил ее на диван. Распахнувшаяся куртка обнажила ее грудь, и Сергей стыдливо прикрыл ее.

– Мне нужно помыться! Срочно! Иначе я умру! – сказала она, и Сергей услышал в ее голосе истеричные нотки.

Он поспешил в ванную комнату. Быстро наполнил ванну теплой водой и вернулся в комнату к Рите, которую начало трясти от нервного перенапряжения. Слезы безостановочно текли по ее припухшим щекам. Она умоляющим взглядом посмотрела на него и прикрыла влажные глаза. Он понял ее без слов и осторожно, сам не понимая, почему так поступает, снял с нее куртку, обрывки одежды, отнес в ванную комнату, бережно опустил в воду и начал намывать, словно она была маленьким ребенком. Рита нисколько не противилась его действиям и даже не стыдилась своей наготы, а только нежно прижалась к его сильным рукам. Когда процесс был закончен, он приподнял ее, бережно поставил на ноги и завернул ее в большое банное полотенце. Вторым полотенцем, которое висело тут же на вешалке, он вытер ее волосы и снова, взяв на руки, перенес обратно в комнату на диван. Заботливо завернув ее в ватное одеяло, он откинул назад ее влажные волосы с лица и, взяв голову в обе руки, сказал:

– Ритка, бедная моя Ритка, как же такое могло произойти? Чем я могу помочь тебе?

Она молчала, до боли стиснув зубы, и старалась скрыть, насколько ей плохо, но слезы снова стали струиться по ее лицу. Ей внезапно стало стыдно и очень страшно. Осознание того, что скоро она останется одна, напугало ее. Сергей внезапно всем сердцем ощутил ее состояние и предупредил молчаливое желание.

– Тебе сегодня никак нельзя оставаться одной! – тихо произнес он.

Она нервно зашептала:

– Сереженька, миленький, не уходи сейчас! Останься! Без твоего присутствия я погибну! Честно-честно! Я не вру!

Ему было жалко ее. Он понимал, что в таком состоянии оставлять ее было нельзя, поэтому твердо решил, что сегодня ему следует спасать свою бывшую одноклассницу.

Он решительно взял инициативу в свои руки.

– Слезы долой! Немедленно задай себе вопрос «а что я смогу сделать, если самое ужасное случилось?» Задала? – Рита поежилась, но кивнула. – Так ты изменишь свою внутреннюю установку с «этого не может быть» на «мне не хотелось, чтобы это случилось, но выход есть и из этой ситуации». И еще ты избавишься от страха и постараешься найти выход из, как казалось раньше, тупиковой ситуации.

Рита снова поежилась, но уже с интересом смотрела на Сергея. Она вновь и вновь задавала себе его вопрос и понимала, что его совет действует.

– Ты никогда не обращала внимания на то, как человек нервничает? Он начинает дышать поверхностно и часто. Теперь проследи за тем, как дышишь ты! Состояние «как уставшая собака» не для тебя. Если ты действительно хочешь успокоиться, дыхание надо подстроить под следующий ритм: вдох – на счет один, выдох – на два, пауза после выдоха – снова на счет один. На паузе постарайся почувствовать покой.

Сергей замолчал, наблюдая за Ритой, которая старалась правильно дышать. Это у нее сначала не получалось. Она вновь и вновь вспоминала о правильном ритме, сосредотачивалась на этом и в результате незаметно для себя успокоилась. Слова Сергея приободрили ее, и даже подобие улыбки мелькнуло на ее лице, но произошедшее все равно не выходило из головы.

– Ты только никому не говори! Пожалуйста! – опять на нервном выдохе прошептала она.

– Рита, ты меня обижаешь! Сколько лет знаем друг друга, а ты так и не поняла, что я не тот человек, за которого ты всегда меня принимала.

– Спасибо, Сережа, но ты не прав. После выпускного вечера я убедилась, что ты один из лучших. Только одну ошибку я совершила в прошлом, тогда, когда тебя из комсомола исключали. Я внутренне не хотела этого, но поступила, как все.

– Ладно, Рита, что было, то было. Ты же сама говорила: «мы все юные ленинцы и должны помогать друг друг у». Кстати, вот ты как раз не все и всегда отличалась от других. Даже в милицию пошла на удивление всем одноклассникам.

Сергей сделал паузу и задумался. Рита после окончания школы поразила всех, даже учителей. Окончив ее с золотой медалью, она поступила в Высшую школу милиции. Это был смелый шаг, особенно для девчонки. Но это был ее выбор и, вероятно, осознанный, сделанный не под влиянием моды, а по зову сердца. За это он уважал ее.

Он еще некоторое время молчал, но потом словно о чем-то вспомнив, скинул свитер и рубашку, пропитанную кровью. Рана на боку была небольшая, но постоянно кровоточила и сильно болела.

Рита запричитала:

– Ты ранен? Это все из-за меня!

– Успокойся! – спокойно сказал Сергей и добавил: – Где у вас аптечка?

– На кухне в ящике стола! – дрожащим голосом ответила Рита.

– Ты подожди, я сейчас вернусь!

Он ушел на кухню, нашел аптечку, порылся в ней и прошел в ванную комнату, где промыл рану. Обработав ее перекисью водорода, он наложил марлевый тампон и закрепил его пластырем. Довольный результатом, он наспех застирал на рубашке кровяное пятно, надел ее и, посмотрев на себя в зеркало, мрачно произнес:

– Ну и морда!

Вернувшись в комнату, он взглянул на Риту, но вопрос не давал ему покоя.

Рита поняла его состояние и произнесла:

– Ты что-то хотел спросить?

– Да! Понимаешь, меня мучает вопрос о том, что мы зря не обратились в милицию и врача не вызвали. Что теперь будет? Когда приедут твои родители…

Она выразительным взмахом руки прервала его, хмуро поджала губы и, выдержав небольшую паузу, сказала, как отрезала:

– Ничего не будет! Хочешь выпить?

– Знаешь, Рита, вероятнее всего, что не откажусь! – Достань в серванте бутылку и стаканы!

Сергей поразился перемене, которая произошла в состоянии Риты. Появившаяся уверенность озадачила его, но он промолчал, удивленно подняв брови, и быстро вытащил из серванта бутылку «Мартини» и два хрустальных бокала.

– Откуда такая роскошь? – указывая на бутылку, спросил он. – Или империалистам продалась?

– Да нет. Здесь все просто и ясно. Однокурсники на Новый год подарили. Хотела в день рождения себя побаловать, но к чему теперь это. Будем считать, что день рождения у меня сегодня, а подарил его мне ты. Спасибо тебе, Сережка!

Она печально посмотрела на него. Сергею показалось, что она сейчас заплачет, но это ему только показалось. Он хотел корректно спросить ее о том, что может произойти с девушкой после случившегося, но жутко застеснялся. Его воспитание не давало ему смелости вести разговор на такую интимную тему. Она словно догадалась о его переживаниях и ни капли не стыдясь, опередила его слова.

– Сереж, не парься! Со мной будет все хорошо! А что касается того, что эта сволочь оплодотворила меня, то для меня самой это не страшно! Я все равно не могу иметь детей!

Сергей был шокирован не тем, что она не могла иметь детей, а тем, как она это произнесла. У него появилось стойкое ощущение, что рамки стыдливости, присущие девчонкам, у нее напрочь отсутствовали. Произнесла она эти слова так, словно констатировала факт. От этого он еще больше смутился и крепче сжал бутылку вина, находившуюся в руке.

Поставив бокалы на стол, он слегка дрожащими руками налил себе и ей. Свой он выпил до дна большими глотками. Тут же налил второй, и сразу очертания предметов задрожали в зовущем голубоватом тумане. Она заулыбалась, а он устало опустился на диван. Рита тоже допила вино, которое на удивление быстро опьянило и расслабило ее. У нее неожиданно появилось непреодолимое желание поделиться с Сергеем самыми сокровенными своими мыслями. Теми, которыми она не делилась даже со своей лучшей подругой Людмилой.

Она сама налила в фужеры еще вина.

Выпила и вытянулась на диване, положив свою голову на колени Сергею. Искренне уверенная в том, что с ним этими мыслями обязательно нужно поделиться, она начала говорить, удивляясь своей смелости и раскрепощенности.

– Я не рассказывала этого даже Людке и почему-то мне кажется, что тебе я должна об этом рассказать обязательно. Устала держать в себе. Извини, что так хочется с кем-то поделиться, а ты мне внушаешь доверие. Сегодня ты стал моей частичкой. Это ни к чему тебя не обязывает. Только пойми меня правильно. Это так важно для меня. Я уже тебе говорила, что детей у меня никогда не будет из-за кое-каких печальных событий и последствий злополучной операции.

– Какой операции? – спросил удивленный Сергей.

– Не перебивай меня! Я и так сама могу сбиться! – она сделала паузу, словно решая, продолжать дальнейший рассказ или нет, но через некоторое время уверенно продолжила: – Два года назад я делала аборт! Операция прошла неудачно. Я думаю, ты знаешь, что аборт делают для того, чтобы удалить нежелательного ребенка. Мало того нежелательного, да еще в девятом классе! А ребенок был от отчима, который изнасиловал меня в пьяном состоянии, когда мать ездила лечиться в санаторий.

Сергей открыл от удивления рот.

Мать Риты была заведующей детского сада и считалась одним из лучших специалистов района. Ее строгость и подчеркнутую нравственность всегда приводили в пример. Дочь также пошла по стопам матери, организовывая в школе общественную работу и занимая ответственные должности. Поэтому она была в свое время председателем совета пионерской дружины, а потом, соответственно, комсоргом комсомольской организации школы. Отчим Риты занимал должность ведущего инженера на заводе, который выпускал эксклюзивную керамическую плитку. Их семейная жизнь всегда считалась эталоном образцовой советской семьи.

– А как же мать? – спросил изумленный Сергей.

– А что мать? Она безумно любит своего мужчину, поэтому все это и придумала. Помнишь, я долго болела? Вот тогда она и увезла меня в город к своему давнишнему знакомому врачу. Там в одной из больниц мне и сделали анонимную операцию, которая прошла неудачно. Теперь я, как говорят, пустая, и жизнь не имеет никакого смысла. Живу, словно во сне, потому что нужно жить. Я поняла, что сама я слабый человек. Лишить себя жизни не получилось, а тогда безумно хотелось. Особенно было тяжело пережить предательство матери. Я думала, что она меня поддержит, осудит его, а она… Честно сказать, но иногда ночью просыпаюсь с одной-единственной мыслью. Я хочу убить мать и этого подлеца, который безмятежно спит в моем доме, но рабская преданность любящего ребенка к матери останавливает меня. Она властная женщина, которая искусно подавляет во мне все мои желания. В ее присутствии я превращаюсь в одноклеточный организм, не способный разумно мыслить. Вот и в милицию пошла, ради чего, даже сама не понимаю, вероятно, хотела хоть как-то досадить ей. Справедливости, Сережа, в жизни нет. Одна гадость и мерзость. Ты извини, что я тебе все это рассказала. Не поверишь, наболело так, что сил нет, а ты теперь связан со мной этой тайной.

Она сильнее прижалась горящей щекой к ногам Сергея и замолчала. Он осторожно стал гладить ее голову, осмысливая услышанное.

Все его представления о безмятежной жизни рушились под весом этих жутких слов. Он догадывался, что за благопристойным фасадом кипят дикие страсти, но впервые столкнулся с ними лицом к лицу. Теперь он понял, почему такая красивая девчонка, как Рита, так безжалостно, с ненавистью относилась к особям мужского пола. Налив себе еще один стакан вина, он судорожно выпил его до дна, утоляя безумную жажду, даже не замечая ручейков, которые текли по подбородку и падали на рубашку, добавляя к кровяным пятнам пятна винные.

Она ощутила его состояние, замерла и начала гладить его колени. Потом осторожно прикоснулась к раненому боку, пытаясь подобрать какие-то слова. Он, не обращая на это внимания, сильнее прижал ее голову к своим ногам и произнес:

– Ничего, Риточка, все будет хорошо! Я обещаю тебе! Ты преодолеешь трудности и еще будешь счастлива!

Он замолчал, мысленно представляя, что чувствует она. Это поставило его в тупик. Вынести такое, да еще дважды, сможет не каждый. Что она пережила, будучи школьницей, он боялся и представить. Такое даже и врагу не пожелаешь. Он хотел сказать еще что-либо ободряющее, но его слова так и остались невысказанными, словно что-то сдерживало их.

Так они и провели в тишине остаток ночи, каждый один на один со своими мрачными мыслями, и только когда предутренний свет начал обелять мрачный небосвод, их сморил сон. Рита мирно посапывала, так и не убрав голову с его ног, а он не посмел ее тревожить и дремал, свесив голову себе на грудь.

Они оба пришли к выводу, что произошедшие события и связывающая их тайна категорично отсекает их от безмятежной прежней жизни. Для них уже отзвенела весельем весна, и беззаботная юность осталась далеко позади.