По громким звукам, доносящимся из кухни, было ясно, что мать Сергея суетилась на кухне. Выйдя из комнаты, он почти нос в нос столкнулся с сестрой, которая от его вида сразу впала в безудержное веселье.
– Ну что, призывник, опять нализался!?
– Ирка, молчи! – цыкнул он на нее. – Не твоего ума дело!
Она презрительно фыркнула, демонстративно отвернулась и прошла на кухню. Сергей от досады покачал головой. Ему не хотелось ее обижать, но грубые слова уже были им произнесены. В последнее время отношения между ними совсем не ладились, и они постоянно цапались друг с другом, словно кошка с собакой. Ни один из них ни разу не попытался уступить другому. Сергей во всем винил только себя и думал, что это у него тяжелый характер, пока однажды мать не сказала, что и у Иры характер не подарок и всему виной ее переходный возраст.
Он где-то вычитал, что переходный возраст не что иное, как перестройка организма и переосмысление детских ценностей. Подростки становятся неуправляемыми, эгоистичными и жутко грубыми. Еще он свято верил, что они в семье напоминают воюющие нации, которые постоянно борются за абсолютное первенство. На данный момент у него был период, когда он с Ирой едва разговаривал. Она как-то незаметно превратилась в красавицу и стала встречаться с теми парнями, которые ему ну совсем не нравились.
Нерешительно постояв у закрытой двери на кухню, он открыл ее и вошел. Увидев его, мать тяжело вздохнула и отвернулась к газовой плите, которая была заставлена дымящимися кастрюлями и сковородками. Она нервно стала помешивать содержимое одной из кастрюль.
Сергей почувствовал ее душевное настроение. Ее обиду на него.
– Мам, не обижайся! Вчера у Игорюхи дочка родилась! Вот мы с ребятами и решили немного отпраздновать.
– Это у Смирнова? – заинтересовалась Ира.
– Ну да! Тебе-то какое дело?
– Значит, незаконнорожденная! – неизвестно чему обрадовалась та.
Сергей вскипел, но мать деликатно прервала их попытку поругаться.
– Давайте, дети, помогите мне готовить. Гостей много будет, а я не успеваю. Надеюсь, Сережа, что вы хоть в последний день не до полусмерти напьетесь?
– Обещаю, мам, – виновато пробормотал он в свое оправдание.
– Обещаешь постоянно, как папашка! – выпалила сестра и замолчала, инстинктивно втянув голову в плечи под тяжелым взглядом матери.
Сергей выразительно показал сестре кулак. Та в ответ показала язык, но замолчала.
После этого диалога никто больше не произнес ни слова. Вскоре зазвучал звонок.
Сергей нехотя двинулся открывать дверь. На пороге стоял Валька.
– «Хиппаря» не отпускают сегодня к тебе. Сходишь к нему? Только у тебя с его матерью нормальные отношения, а меня она прогнала!
– Тебе что, не с кем похмелиться? – грубо спросил Сергей. – Можешь один трусить к пивному ларьку!
– Да ладно тебе, Серый. Я так просто, без всякого умысла.
Сергей для вида повозмущался, но сказал:
– Жди на улице. Соберусь только. – Спасибо! Я верил в тебя.
Он наспех оделся, выскочил на лестничную площадку, аккуратно прикрыв входную дверь, и вышел на улицу к ожидавшему его Вальке. Они быстро дошли до Валеркиного дома, где его друг остановился и неожиданно замотал головой:
– Я не пойду! Иди один. Я покурю и подожду вас здесь.
Сергей пожал плечами и, забежав в подъезд, поднялся на четвертый этаж. Немного постояв у двери в Валеркину квартиру, прислушиваясь к доносившимся из нее звукам, он нажал на кнопку звонка. Дверь открыла его мать тетя Лида. У нее были печальные глаза, и находилась она в крайне раздраженном состоянии, но, несмотря на это, беспрепятственно впустила гостя в квартиру. Она всегда считала его единственным порядочным человеком в их компании.
– Полюбуйся на мое горе! – зло сказала она, толкнув рукой дверь в комнату сына.
Сергей проскользнул мимо нее.
Мрачный, словно туча, Валерка в трусах и майке сидел на помятой кровати. В глаза сразу бросалось то, что он мучился похмельем, а в нос бил стойкий запах перегара и недавно выкуренной сигареты. Тетя Лида покачала головой и прикрыла за Сергеем дверь. Тот без слов прошел к окну и открыл одну из створок, впустив в затхлый запах комнаты потоки свежего весеннего воздуха.
– Что вы со мной вчера сделали, придурки? – раздраженно спросил Валерка.
– Не понял?
Он поднял свои руки, и Сергей с обеих сторон его тощего тела увидел огромнейшие лилово-черные синяки, которые тянулись от локтей до живота через подмышки.
– Видишь! – истерично взвизгнул Валерка.
– Ничего себе! – изумился Сергей. – Извини, но Вадим, по-моему, перестарался!
– Да идите вы все куда подальше! – уже примирительным тоном сказал Валерка. – Посмотри, что стало с моей одеждой.
Сергей перевел взгляд в угол, на который указывал друг, и расхохотался. Там аккуратной кучкой была свалена покрытая грязью одежда, опрятность которой Валерка очень ценил и мог часами хлопотать у зеркала.
«Хиппарь» бросил на него грозный взгляд и промолчал.
– У тебя что, другой одежды не найдется?
– А я что тебе, зажиточный бай, у которого гардероб кишит разнообразием парадно-выходных халатов? Все мое богатство было на мне.
– Комментируя тебя, могу только сказать, что бедность – не порок, а истина.
– Хорошая у тебя шутка промелькнула. Аккуратно на правду смахивает.
Они в унисон засмеялись, а Валерка неожиданно сменил обвинительный тон на виноватый:
– Ладно. Через час приду, а сейчас нужно перед бабкой извиниться. Вчера ее и ее попугая ножницами пугал.
– При чем здесь попугай?
Валерка попытался что-то ответить, но Сергей его уже не слушал. Он напрямую обратился к его матери, нутром чувствуя, что просто так его не отпустят:
– Тетя Валя, вы уж извините его и отпустите сегодня ко мне. Все-таки проводы в армию. Такое один раз в жизни бывает!
– Понимаешь, все в этой жизни бывает один раз, и за всем не угонишься. Лучше бы его, паршивца, в армию забрали. Бабушку свою чуть до инфаркта не довел!
– Это печально, но скоро и его заберут. Куда мы все от сего мероприятия денемся.
– Что уж с вами делать! Не переживай, Сергей, придет он, но чуть попозже, – сказала Валеркина мать примирительно.
Он двинулся к выходу, а она, закрывая за ним дверь, напутственно произнесла:
– Ты уж береги себя там!
– Постараюсь!
– Да какие из вас старатели. Один воздух пока сотрясать и можете. Главное, на других равняйся, ну и, конечно, сам не плошай.
– Спасибо!
Валька с нетерпением ждал за углом дома и, когда Сергей вышел из подъезда, спросил:
– Как дела?
– Все нормально. Придет попозже.
– А, – разочарованно произнес Валька, понимая, что спонсора, для того чтобы похмелиться, ему нужно искать самостоятельно. – Тогда я побежал. До встречи.
Он быстро испарился, а Сергей тихо, как и ушел, вернулся домой. Ему даже показалось, что его отсутствия никто не заметил. Он прошел в свою комнату, еще раз перебрал свои вещи, сложил аккуратной стопкой грампластинки и магнитофонные катушки. Потом достал дипломную работу и бегло ее просмотрел. Удовлетворенный оформлением, он положил ее на край стола.
В комнату вошла мать. Он показал ей на папку с бумагами и тихо сказал:
– Мам, моя работа готова к сдаче. Если у тебя получится, то попробуй получить за меня диплом об окончании училища.
– Я поняла, сынок. Все будет хорошо. Стол уже накрыт. Сейчас отец с Ирой из магазина придут, и гости соберутся. Ты-то как сам?
– Да все нормально!
– Переживаю я, как ты там будешь.
– Ничего страшного, мам, все через это прошли. Значит, и я пройду.
– Богу бы в уши твои слова, а я переживаю. Характер-то у тебя совсем не подарок.
– При чем здесь бог и мой характер? Не переживай, я обещаю, что все будет хорошо!
Отец с сестрой вскоре вернулись. Семейство расположилось в комнате и выразительно молчало, словно уже прощалось с близким человеком.
Гости не заставили себя долго ждать и, когда пришли, быстро расселись за столом.
Родственники и друзья родителей вспоминали годы своей молодости и свои армейские похождения. Друзья Сергея поднимали тосты, говорили напутственные слова, стараясь ободрить друга, хотя сами понимали, что максимум через полгода им предстоит то же самое. Быстро захмелевший отец безуспешно пытался перекричать застольный шум, махнул на это рукой, поднялся из-за стола и подсел к сыну. Хлопнув его по плечу, он сказал:
– Ты главное, Серега, не вешай нос! Поначалу тяжело будет, но потом все наладится! Даже не заметишь, как время быстро пролетит! Мы с тобой так и не успели по-взрослому поговорить, но ты не обижайся на меня. Когда вернешься, все с тобой наверстаем!
– Да, пап, спасибо тебе за эти слова! – ответил Сергей, еще не вполне сообразив, что они такое вместе будут наверстывать, и уже совсем тихо добавил: – Ты мать не обижай. Тяжело ей.
Отец виновато опустил голову и, помолчав, сказал:
– Обещаю, сын, тебе, что с завтрашнего дня больше в рот ни капли не возьму. Матери я уже все объяснил.
Их общение не ускользнуло от всевидящего ока матери, которая ревниво спросила:
– Что вы там шепчетесь?
– Мам, все нормально!
– Зина, я тут Сереже объясняю, что у нас и у него все будет хорошо!
– Ой, не верится мне! – запричитала она. – Посмотрите, что в мире творится. В Афганистане война, в Ливане война, а наши кремлевские старцы только и планируют, куда бы еще наших сынков послать!
– Не каркай, подруга, – начала ее утихомиривать коллега по работе. – Что ты страху на ребят нагоняешь. Не все служат за границей, а тем более в горячих точках. Здесь твой сын будет служить. Главное, чтобы на морской флот не попал.
– А что тебе сделал морской флот? – приподнялся из-за стола ее муж. – Я отслужил и горжусь этим.
– Успокойся! Ты можешь гордиться, а ему три года нужно будет служить вместо двух! Уловил разницу?
– И то верно, – быстро успокоился тот и, пожав плечами, опустился на стул.
Разговор про международное положение быстро перешел на бытовые темы. Стоило только кому-нибудь из гостей подбросить новую актуальную тему разговора, как все ее подхватывали и принимались обсуждать. Всех будоражила наступившая весна, с которой были связаны предстоящие работы на приусадебных участках и огородах. Сергей эти разговоры не любил, потому что с детства ненавидел капание в земле, а ему приходилось заниматься этим практически каждый год, так же, как и его сверстникам. Заработки у работников сельского хозяйства были небольшие, если, конечно, не считать преуспевающие и богатые хозяйства. Так что сельские жители поголовно занимались огородничеством и разведением домашнего скота. Все это хоть как-то поднимало их благосостояние.
Сергей выманил друзей на перекур, решив больше за стол не возвращаться. Друзья уступили и дружно двинулись в парк, вышли на берег озера. По дороге они вспоминали эпизоды из своего детства.
Воспоминания были по большей части грустными, и какими бы простыми ни были те события, они врезались в память, и им казалось, что все это происходило только вчера. Они без труда вспоминали любую мельчайшую деталь. Вероятно, дело было в том, что случавшееся с ними в детстве и юношестве влияло на всю дальнейшую жизнь. Именно тогда формировались их взгляды, устремления и ценности.
– Валька, помнишь, как ты от Руновой на льдине удирал? – спросил Вадим.
– Было дело! – мечтательно ответил тот. Все засмеялись.
Дело было весной во втором классе начальной школы. Валька в очередной раз подрался с мальчишками из третьего класса. Парень он был крепкий, и его обидчикам изрядно досталось, за что он был жестоко наказан директором школы. Анастасия Петровна Рунова, нисколько не стесняясь в выражениях, с превеликим наслаждением таскала его за волосы. Он ухитрился вывернуться и со слезами на глазах кинулся прочь из школы. Невдалеке находился пожарный водоем, который почти полностью освободился от сковавшего его зимой льда. В некоторых местах он был сколот школьниками, которые из больших льдин делали плоты и пробовали с опаской бороздить на шатких опорах водную гладь. Валька кинулся на один из них, выплыл на середину водоема. Его истошный крик навсегда врезался в память одноклассников.
– Пусть я утону, – кричал он, – но тебя посадят!
Директриса, не ожидавшая такого поворота, чуть не тронулась разумом. Она металась по берегу, потом упала на колени и, истерично рыдая, начала подзывать своего ученика.
– Валечка, вернись, я все прощу! Даже пальцем тебя не трону! Плыви только быстренько сюда.
Валька некоторое время сомневался, но потом поддался на ее уговоры и причалил к берегу. Как только его нога коснулась земли, директриса взволнованно вскочила, и внезапно все изменилось. Опять крепко схватив его за волосы, она начала изо всех сил таскать его из стороны в сторону.
– Вот гаденыш! Я тебе устрою!
Все высыпавшие из школы ученики, испуганно наблюдавшие за происходящим, были шокированы выходкой одноклассника и наглым обманом со стороны преподавателя. В их головах не укладывалось, что директор школы могла не исполнить своих обещаний. Они начали недовольно роптать, на что она раздраженно отвлеклась и ослабила хватку. Валька незамедлительно этим воспользовался, вырвался, прыгнул на льдину и оттолкнулся от берега шестом.
Все повторилось заново.
Директриса опять молила, ползая на коленях, но Вальку было уже не убедить. Он переплыл водоем и скрылся в лесу на другой стороне. Валька тогда вернулся домой, но школу долго не посещал, потому что заболел и слег с воспалением легких. Тот инцидент ни капельки не повредил карьере директрисы. Она повернула дело так, что виноватым остался Валька, и продолжила свое издевательство над учениками.
– Были времена! – проворчал Славка. – Начальную школу окончили, словно с зоны откинулись!
Друзья снова засмеялись.
– А помните, как в детском саду нас на тихом часе заставляли стоя спать? – вставил Валерка.
– Конечно, – подхватил Сергей. – Кто же забудет, как было нужно шатаясь на раскладушке и еще с ручками под щеками целый час изображать сон.
– Нарушителей, не выполняющих данное правило, колотили, – вспомнил Валерка.
– Ребята, а не часто ли нас везде колотили в нашей такой короткой жизни? – спросил Сергей.
– Это точно! – возбудился Вадим. – Ладно, воспиталки с училками – дуры, но нас же и родаки постоянно лупцевали!
Друзья замолчали, переваривая все это.
Сгущавшиеся сумерки застали их на берегу озера. Вдоволь наговорившись за прошедший вечер, они, слегка захмелевшие, но не пьяные, задумчиво молчали, рассевшись в ряд на берегу протоки. Алкоголь сегодня их почему-то не пьянил, а словно окутывал дурманящей пронзительной пеленой. Приятный влажный ветер обдувал их внезапно повзрослевшие лица. Каждый из них думал о своей дальнейшей судьбе, не решаясь нарушить мгновения тишины своим движением.
Сергей со щемящим сожалением мысленно прощался со своими друзьями, но даже и в страшном сне не мог представить, что больше никогда в этой жизни их не увидит.