«Черт побери!» — искрой вспыхнула мысль в затуманенном мозгу Макса. Облокотившись на спинку стула и поглаживая ушибленный затылок, он с трудом поднялся и едва-едва удерживая равновесие вышел из кабинета. В соседней комнате раздавался громкий стрекот пишущей машинки. За письменным столом сидел сухопарый старичок в очках в тяжелой роговой оправе и что-то старательно перепечатывал с письменного текста. Едва завидев показавшегося в дверях Макса, старичок на мгновение отвлекся, окинув того безразличным взглядом, и тут же уставился в свои бумаги вновь.

Макс вышел на улицу. Словно пьяный, едва соображая он куда-то поплелся по тротуару. Перед глазами плыли темные пятна. Еле переплетая ногами, он добрался до широкой площади Рогожской заставы; почувствовав сильное головокружение, ухватился за железный прут ограды, пытаясь привести сознание в порядок.

Совсем невдалеке от себя, он заметил красно-синюю эмблему «Пепси-Кола», нарисованную на палатке с прохладительными напитками.

Макс подошел ближе.

Продавщица с интересом разглядывала подошедшего к ней клиента.

— Сколько вас понаехало всяких, — с широкой улыбкой глядя на него, женщина попыталась завести с ним разговор.

Макс не ответил; оглядел представленный товар. Мутный взгляд выхватил цифру «35», небрежно выведенную синими чернилами на ценнике. Негнущимися пальцами отсчитал четыре блестящих десятирублевых монеты, протягивая их продавщице.

Женщина с недоверием покрутила монеты в руках.

— Какие-то птицы двухголовые нарисованы, — пробормотала она, осматривая монеты со всех сторон. — Нормальных денег нет, чтоли? — возвращая монеты спросила она. — Ну на, так бери, как знак дружбы, — с официальным пафосом произнесла продавщица протягивая бутылку.

Едва она открыла рот, набрала воздуха, и уже было хотела спросить откуда родом ее случайный посетитель и кто он таков, как к палатке подошел высокий широкоплечий мужчина, обратив весь ее любопытствующий порыв в радостное «Привет!», обращенное к давно хорошему знакомому. Между ними сразу же завязался легкий, непринужденный разговор, какой обычно возникает между двумя добрыми приятелями, особенно если один из них женщина, вынужденная от скуки целыми днями глотать знойный воздух июльских улиц.

Макс отошел от палатки. Прохладный напиток постепенно возвращал ясность мыслей. Все еще непонимающим взглядом он смотрел впереди себя. Вроде бы знакомая площадь была какой-то странной. Она была словно другой. Слишком чистой. Слишком просторной. Нет привычного шума и гвалта, нет привычной суеты московских улиц, не слышен едкий запах еды из бульварных забегаловок, не видно толпы теснящихся у находящейся неподалеку платформы, нет пестрых реклам, нет офисов на первых этажах зданий и совершенно не чувствуется душащий сознание запах бензинового перегара.

Слишком мало людей и практически нет машин. Словно это вовсе и не площадь Рогожской заставы.

Но это была она. Макс знал точно. Вот стоит памятник Ленину. Но странно… как новенький, как будто только отреставрировали. Вот вход в метро…

Стоп. Входа в метро нет! На его месте серый асфальт… А вот здесь должно быть здание непонятной архитектуры, гротескной смесью индустриализма и конструктивизма нависшего над площадью. Нет и его.

Макс осматривался вокруг и находил все больше несоответствий. В сердце начали закрадываться какие-то странные предчувствия…

Глубоко вобрав в легкие воздух, он пытался собраться с мыслями.

Легкий ветерок донес до него мимолетные обрывки разговора у палатки:

— … праздник спорта… ждали пять лет… спортсмены всего мира… сегодня открытие… выступает генсек…

Взгляд Макса скользнул по информационной табличке на автобусной остановке, на которой вместо привычного названия было выведено: «Площадь Ильича». Он в замешательстве, словно в поиске разъяснений уставился на бутылку. «Изготовлено в СССР. Цена 35 коп.» ножом резанула надпись на этикетке. У Макса потемнело в глазах.

На его плечо легла тяжелая рука.

— Ну что, давай подброшу до стадиона, — вывел Макса из оцепенения мягкий голос широкоплечего мужчины.

Макс в смятении последовал за ним. Вместе они пошли к стоящим неподалеку темно-синим «Жигулям».

— Где я? — усевшись в машину несмелым голосом спросил Макс.

Широкоплечий посмотрел на него с явным удивлением.

— В Москве, где же, — ответил он с усмешкой.

— А страна? — путаясь в мыслях спросил Макс.

Его собеседник залился бурным хохотом:

— На солнце перегрелся, да? — переводя дыхание сказал он. — Столицей какой страны может быть Москва? Ну ты даешь! Советский Союз, конечно…

Новый знакомый на мгновение отвлекся от дороги, взглянув на Макса — тот был полностью поглощен окружавшей действительностью. Мимо проносились вереницы фонарных столбов, увешанных гирляндами красных флажков; гигантские щиты с портретами Ленина украшали фасады многоэтажных домов; то тут, то там попадались огромные плакаты с олимпийским мишкой и монументальные композиции в виде эмблем Московской Олимпиады.

Макс вертел головой по сторонам, увлеченно разглядывая непривычную ему обстановку. Проезжая перекресток, ему в глаза бросилось ярко-красное полотно транспаранта с выведенными на нем золотыми буквами «Решение XXV съезда выполним!».

Широкоплечий с интересом наблюдал за своим попутчиком.

— С Луны, что ли свалился? — спросил он Макса.

— А?.. нет, я здесь случайно… — растерянно произнес тот. — А какой сейчас год?

Мужчина залился своим привычным громким смехом.

— Ну ты даешь, браток! ох, насмешил! — отойдя от приступов веселья, все еще широко улыбаясь, он продолжил. — Девятнадцатое июля тысяча девятьсот восьмидесятого года, через тридцать минут открытие Олимпиады, если тебя и это интересует. Ты ведь на открытие сюда приехал, да?

Макс не ответил, все еще с изумлением разглядывая улицы празднично украшенного города.

— Приглашения нет, значит? Ну ничего, у меня два с собой есть. Одно тебе отдам. Меня на работе как стахановца премировали — хотел с женой пойти, но ее видишь, на работу в НИИ дернули. Она у меня физик-ядерщик. Так что, с тобой пойдем. Кстати, Николай, — мужчина дружественно протянул руку.

— Максим, — пожал широкую сильную ладонь Макс.

— Вот и познакомились, — улыбнулся в ответ Николай своей широкой белозубой улыбкой.

Они поехали дальше. Николай изредка поглядывал на Макса, едва заметно улыбаясь. Когда они проезжали Садовое кольцо, навстречу им попался мчащийся с бешеной скоростью черный лимузин с наглухо тонированными стеклами и звездно-полосатым флагом США на капоте.

— Баба-Яга против, — язвительно усмехнулся вслед лимузину Николай.

— Что? — не понял его Макс.

— Американский посол мчится в аэропорт, — пояснил Николай. — Бойкотирует Олимпиаду, — с ярко выраженной издевкой произнес он последние слова

Доехав до Хамовнического района они припарковали машину недалеко от Центрального стадиона имени Ленина — уникального спортивного комплекса, радикально реконструированного в честь Олимпийских игр. Позже он был переименован в «Лужники».

Церемония открытия должна состояться на Большой спортивной арене стадиона, куда и направились Макс со своим спутником. Преодолев цепь усиленного контроля, они предъявили приглашения и направились к трибунам искать свои места.

Вокруг было очень людно и шумно. Все зрительские места были забиты до отказа, — всюду, куда ни глянь, не было видно ни одного свободного места, все лишь пестрая толпа пришедших зрителей, галдящих на разных языках; некоторые из них пришли даже в своих национальных костюмах, отчего эта толпа казалась еще более пестрой и яркой.

Дойдя до своего места и усевшись, Макс с интересом огляделся вокруг. Тысячи людей с нетерпением ждали начала торжественного события, которое, как все они понимали, должно было стать грандиозным и запоминающимся.

На зеленом поле стадиона уже стояли семь длинных рядов фанфаристов, готовых оповестить о начале праздника. По периметру поле было огорожено спортивного вида молодыми людьми, преимущественно девушками, с находящимися в их руках широкими лентами, раскрашенными в цвета олимпийских колец.

На Восточной трибуне располагался гигантский цветной экран, по ходу церемонии на котором должны были отображаться всевозможные картины. В самом деле, это был не просто экран — это были четыре с половиной тысячи специально обученных статистов, должных поднятием цветных флажков, щитов, съемных манишек и шапочек рисовать живописные панно.

За экраном, высоко над стадионом, высилась огромная чаша, где скоро должен вспыхнуть главный символ соревнований — олимпийский огонь.

Словом, все было готово к началу.

Здесь, на трибунах Большой спортивной арены, прекрасно чувствовалось то коллективное напряжение, нетерпение, ожидание, которое обычно бывает перед подобными большими праздниками. Когда до начала остаются считанные минуты, то в эти моменты они тянутся особенно медленно. В эти моменты зритель ждет начала представления с таким внутренним щемящим чувством, сплетенным из предвкушаемого восторга и трепетного восхищения грядущим действом, что дыхание его поневоле застывает, словно боясь пропустить самые первые движения сцены.

И представление началось…

…в этот день небо затянули тучи, свинцовой ватой так невовремя нависшие над олимпийским стадионом. Должен был пойти дождь. Старания организаторов могли пойти бы насмарку. Открытие запросто могло бы иметь оттенок мокрого послевкусия.

Но этого не случилось — незадолго до назначенного времени начала церемонии открытия, тучи развеялись. Олимпийский стадион озарили теплые лучи яркого июльского солнца…

…электронные часы отсчитывают последние секунды. «16:00» высвечивается на табло московское время.

Словно по команде музыканты вскидывают фанфары и на весь стадион громко звучат торжественные ноты праздничной увертюры.

— На торжественное открытие Игр Двадцать второй Олимпиады прибыл Председатель Президиума Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик Леонид Ильич Брежнев, — раздается громогласный голос диктора Лужников.

Трибуны взрываются аплодисментами, приветствуя генсека.

Заиграл гимн Советского Союза. Одновременно с ним на экране Восточной трибуны отобразился советский герб, сотканный из тысяч трепещущих на ветру разноцветных флажков. Трибуны как по команде встали, чествуя мощь огромной супердержавы, дарующую им праздник спорта и приветствуя грядущую Олимпиаду.

После гимна вновь заиграли праздничные ноты Шостаковича — его увертюра служит музыкальным символом Московской Олимпиады.

На дорожке стадиона показались юноши и девушки, облаченные в древнегреческие одежды. С гордо поднятой головой, юноши на протянутых к солнцу ладонях несут курильницы с благовониями. Вслед за ними по дорожке стадиона несут огромную фигуру из пяти переплетенных олимпийских колец. Следом идут девушки, облаченные в небесно-голубые тоги; скромно улыбаясь зрителям, они приветствуют трибуны, высоко поднимая букеты нежно-розовых цветов.

Три квадриги, запряженные четверкой лошадей, едут вслед за ними. Возничие ловко управляют повозкой, а сидящие на ней пассажиры усыпают дорожку стадиона лепестками роз.

Восторженный гул трибун сопровождает это античное шествие.

«В этом торжественном шествии величественных колесниц -

Дань уважения нашего к древней земле Эллады,

Дань благородному спорту, не ведающему границ,

Вечному и прекрасному духу Олимпиады!», -

хорошо поставленным речитативом разносится из громкоговорителей стадиона женский голос.

Это шествие призвано олицетворять собой преемственность идей Олимпийских игр древности нынешним олимпийским движением. Оно должно показать, что эстафета, начатая атлетами древности продолжается современным олимпийским движением. Все на тех же принципах, что и прежде — вне политики, вне войн и раздоров, вне границ и препятствий. Во время Олимпиады любые споры решаются только на поле стадиона. «Citius! Altius! Fortius!»; лишь «Быстрее! Выше! Сильнее!» здесь становятся единственным девизом и лозунгом.

После античного шествия начался парад участников Игр. Национальные олимпийские сборные выводят на беговую дорожку, приветствуя Олимпиаду торжественным маршем. В соответствии с традицией, парад открывает греческая делегация. Вслед за ними плывут флаги стран-участниц Олимпиады. Под каждым из них идет группа спортсменов, прибывших из этой страны.

Спортсмены идут по лепесткам роз, выстраиваясь на зеленом ковре поля под своими национальными флагами.

Трибуны ликуют. Едва завидев флаг своей страны, болельщики взрываются громом аплодисментов и оваций. Спортсмены идут, счастливо салютуя трибунам.

Но особо горячо и сильно приветствуют атлетов, идущих под олимпийскими флагами своих национальных комитетов — едва лишь только такой флаг показывался на дорожке, все трибуны стадиона накрывает бушующим шквалом радости и ликования. Под этими флагами идут олимпионики, прибывшие сюда вопреки воли правительств, поддержавших американский бойкот Московских Игр; уже одно только то, что они приехали сюда дает им право называться победителями.

Замыкают торжественную процессию спортсмены Советского Союза.

Одна за другой олимпийские сборные выстроились на поле. Пять тысяч атлетов прибыли в Москву. Пять колец, символ олимпийского движения, символ пяти континентов вновь объединил спортсменов всего мира на зеленом ковре стадиона.

К микрофонной стойке подошел Игнатий Новиков, председатель Организационного комитета Олимпиады-80. Он сказал:

«Товарищ Председатель Президиума Верховного Совета СССР!

Господин президент Международного Олимпийского комитета!

Уважаемые члены олимпийской семьи!

Уважаемые зарубежные гости!

Дамы и господа!

Товарищи!

Организационный комитет Олимпиады 1980 года в Москве приносит свои теплые и искренние поздравления всем присутствующим на Центральном стадионе имени Ленина и мировому спортивному сообществу по случаю открытия Игр Двадцать второй Олимпиады.

Мы выражаем нашу признательность национальным олимпийским комитетам, которые приняли наше приглашение и прислали свои спортивные делегации в Москву, чтобы принять участие в этом великолепном празднике молодости и спорта.

Город Москва, десятки тысяч советских людей сделали все для обеспечения проведения Игр по высоким спортивным, организационным и техническим стандартам и в полном соответствии с правилами Олимпийской хартии.

Мы старались сделать Олимпийские Игры в Москве крупным и показательным празднованием, где спортсмены всех континентов могли бы показать свои достижения, так как мы хотели, чтобы эти Игры дали бы новый импульс развитию олимпийского движения, содействию распространения высоких спортивных идеалов, укреплению взаимопонимания, дружбы и мира между народами.

Организационный комитет по проведению Игр Двадцать второй Олимпиады всегда координировал свою деятельность с Международным олимпийским комитетом, международными спортивными федерациями и национальными олимпийскими комитетами.

Президиум Верховного Совета СССР и советское правительство оказывали постоянную поддержку Играм Двадцать второй Олимпиады.

Организационный комитет желает участникам достичь своих лучших результатов и завоевать олимпийские медали в справедливых и честных соревнованиях.

Я имею честь представить лорда Килланина, президента Международного олимпийского комитета, которому я выражаю самые теплые приветствия.»

Следом за ним к микрофонам поднялся лорд Килланин. Поблагодарив Новикова за представление слова, он произнес:

«Я хотел бы поприветствовать всех спортсменов и официальных лиц здесь сегодня, особенно тех, кто показал свою полную независимость, решив приехать на соревнования, несмотря на оказанное на них давление.»

Лорд Килланин говорил на английском языке. Макс знал английский достаточно хорошо, чтобы понять смысл произносимых слов, поэтому особых трудностей у него не возникло.

«Я должен повторить, — продолжал лорд Килланин, — что эти Игры принадлежат Международному олимпийскому комитету и выделяются исключительно городу, способному организовать их.

Я прошу вас соревноваться в истинном духе взаимопонимания, выше всех различий политических, религиозных или расовых, на замечательных сооружениях, предоставленных здесь. Организационный комитет все время соблюдал правила МОК.

Я имею честь просить президента Леонида Ильича Брежнева объявить открытыми Игры Двадцать второй Олимпиады Современной эры, возрожденные бароном Пьером де Кубертеном в 1896 году.»

Следом за ним стал выступать Брежнев.

«Уважаемый господин президент Международного олимпийского комитета! — с остановками и характерным причмокиванием произнес он. — Спортсмены мира! Уважаемые гости! Товарищи! Я объявляю Олимпийские Игры тысяча девятьсот восьмидесятого года, знаменующие двадцать вторую Олимпиаду современной эры, открытыми!»

Трибуны взорвались шквалом оваций. Зрители вставали со своих мест, аплодируя стоя. Долго лился с трибун шумный поток рукоплесканий.

Заиграли торжественные ноты Олимпийского гимна. Церемонно маршируя, восемь знаменосцев внесли развернутый флаг Международного олимпийского комитета. Их сопровождали двадцать два спортсмена с белыми голубями в руках.

Из громкоговорителей разнеслось:

Знаменосцы дошли до флагштоков. Флаг с пятью разноцветными кольцами был поднят высоко над землей. В небо взлетели двадцать два белых голубя мира.

На беговой дорожке стадиона показался Виктор Санеев. Трехкратный олимпийский чемпион и прославленный советский легкоатлет, именно ему было поручено внести факел с огнем на стадион.

Этот огонь месяц назад был зажжен от солнечных лучей главной жрицей храма Геры на земле греческой Олимпии. Пять тысяч спортсменов из разных стран бежали пять тысяч километров, передавая факел друг другу. Невзирая на дождь и ветер, презирая капризы погоды огонь донесен до Олимпиады. Афины — София — Бухарест — Кишинев — Киев — Харьков. Почетная эстафета завершалась в Москве.

Пробежав по дорожке стадиона, Виктор Санеев передал факел Сергею Белову, еще одному советскому спортсмену, знаменитому баскетболисту.

Как по команде, на восточной трибуне, на огромном экране, словно из ниоткуда, появилась дорожка, ведущая на самый верх — к огромной олимпийской чаше. Факелоносец вбежал по дорожке. Сейчас он стоит возле чаши, подняв факел вверх. Он салютует всему миру — огонь донесен. Он подносит факел к чаше, и ярко-золотое пламя рвется в небо, к солнцу. Теперь этот огонь будет освещать своими лучами места спортивных баталий.

Олимпиада началась.

И одновременно с этим в московское олимпийское небо взлетели пять тысяч почтовых голубей, шумной тучей проносясь над трибунами и разнося по всему миру весть о начале Олимпиады.

Одно за другим менялись на экране строчки Пьера де Кубертена.

К микрофонам поднялся Николай Андрианов, именитый советский гимнаст. Он клятвенно поднял руку и торжественно произнес:

«От имени всех спортсменов я обещаю, что мы будем участвовать в этих Олимпийских играх, уважая и соблюдая правила, по которым они проводятся, в истинно спортивном духе, во славу спорта и во имя чести своих команд.»

Эти слова — есть олимпийская клятва от имени спортсменов, атлетов, прибывших на Олимпийские игры ради побед и участия.

Следом за ним выступал легендарный советский борец Александр Медведь, он произнес клятву от имени судей:

«От имени всех судей и официальных лиц я обещаю, что мы будем выполнять наши обязанности на этих Олимпийских играх с полной беспристрастностью, уважая и соблюдая правила, по которым они проводятся, в истинно спортивном духе», — для Московской Олимпиаде эта клятва имеет особое значение; она была включена в традиционную программу открытия Игр в 1968 году по предложению Олимпийского комитета СССР, и поэтому соблюдение ее — залог престижа советской Олимпиады.

Вновь из громкоговорителей хлынул мощный поток звуков гимна Советского Союза. Вновь трибуны встали, и вновь на Восточной трибуне возникло животрепещущее изображение советского герба.

Гимн оповещал собой, что строгий порядок открытия Игр, предписанный Олимпийской хартией, завершен. Как только его торжественные звуки стихли, национальные олимпийские сборные стали покидать поле стадиона. Вскоре спортсмены придут сюда же, но уже затем, чтобы бороться за призовые места, и самое главное — за первое место, за место Чемпиона.

На экране Восточной трибуны появилось изображение Олимпийского Мишки, держащего в руках букет цветов; «Желаю успеха» — вещал он с трибуны своим гостям-атлетам. Вскоре на поле не осталось ни одной национальной сборной.

После официальной части церемонии открытия началась спортивно-художественная программа.

На зеленый ковер стадиона вышли спортсмены, одетые в белые гимнастические костюмы, и вместе с ними шли знаменосцы, несущие красные флаги, каждый из них был флагом одной из пятнадцати союзных республик. На поле они — гимнасты и знаменосцы — образовали композицию в виде солнечного круга с четырьмя отходящими от него лучами.

На электронном табло появилось изображение двух космонавтов.

«Живут и работают четвертый месяц на космической орбите наши неутомимые труженики — космонавты Леонид Попов и Валерий Рюмин. Они передают нам свои приветствия и пожелания», — разнесся из громкоговорителей голос диктора.

И следом раздался свистящий помехами, но отчетливо разборчивый голос с орбиты:

«Уважаемые олимпийцы, сегодня в день открытия игр Олимпиады шлем всем вам с космических высот горячий сердечный привет. Наш экипаж продолжает космическую эстафету, начатую во имя мира и прогресса Юрием Гагариным.

В иллюминаторах станции мы видим Грецию — родину Олимпийских игр, Москву, где в гостях ныне цвет Олимпийского движения. На орбите космического марафона с исключительной силой ощущаешь как прекрасна Земля. Она создана для счастья людей, и поэтому ей очень нужен прочный надежный мир.»

Второй космонавт продолжал:

«Пусть же горит на Земле всегда олимпийский огонь дружбы, пусть люди соперничают лишь на спортивных аренах. Мы желаем вам космического здоровья, мужества и удачи, ярких побед в честной борьбе, успехов в труде, учебе, творчестве. С нетерпением будем ждать радиосообщений и телевизионных передач с олимпийских стадионов. Счастливых вам стартов!»

Трибуны взорвались шквалом оваций.

«Пусть музыка каждую душу разбудит,

Пусть яркое солнце в улыбках дробиться.

Молодость союзных советских республик

Приветствует вас, олимпийцы!», -

вновь раздался голос диктора.

Солнце на поле словно ожило. Знаменосцы высоко подняли свои флаги, обагрив весь солнечный круг в ярко-алый цвет. В самом центре ее, над головами знаменосцев поднялся атлет, высоко взвеяв огромное знамя Советского Союза с золотыми серпом и молотом в верхнем углу, у самого древка. Поднятое над всеми остальными флагами, оно широко развернулось по ветру. Лучи, отходящие от центра, словно пульсировали золотисто-солнечным цветом.

Знаменосцы и гимнасты покинули поле, и следом за ними на зеленый ковер стадиона выбежали сотни танцоров и танцовщиц, белыми точками усеявшие все поле. Все вместе, под звучащую мелодию песни «А я иду, шагаю по Москве», они показали танцевальную композицию, длившуюся, впрочем, не долго. Трибуны хлопали в такт всемирно известного мотива. Еще больший шквал благодарных хлопков раздался, когда артисты закончили свой номер.

И наконец-таки пришло время для центральной, самой зрелищной, захватывающей и красивой части сегодняшней программы.

На поле появились группы представителей всех союзных республик, облаченных в национальные костюмы. Русские, эстонцы, грузины, белорусы, латвийцы, узбеки, киргизы, армяне, украинцы, азербайджане, казахи, литовцы, молдаване, туркмены, таджики объединенные интернациональными узами советского народа. Стоя сейчас на поле, все вместе, они олицетворяли всю мощь своей страны, объединившей их под одной крышей.

Лучшие фольклорные ансамбли со всех республик исполнят танцевальную сюиту «Дружба народов». Каждая из республик представила по одному из своих самых излюбленных народных танцев. Одним венком сплелись здесь ритмы Прибалтики и Закавказья, мотивы Белоруссии и Средней Азии, пляски Украины и Сибири. В одном хороводе сошлись три с половиной тысячи человек.

Вот белорусский танец, традиционный для всех праздников и гуляний. Под аккомпанемент гармони, переструн цымбал и звук дуды этот танец принимает еще более жизнерадостный и задорный характер. Юноши и девушки кружаться в хороводе, пары сменяют друг друга, танцоры с беззаботным весельем улыбаются трибунам. Этот танец передает дыхание бескрайних полей и щедрость белорусской земли, жизнь деревни и красоту ее жителей. Как одно из драгоценностей этого живописного края, он впитал в себя золото белорусских хлебов, изумруд белорусских лесов и сапфир белорусских озер.

Казахский танец — быстрый, живой, заводной, впитавший в себя охотничий быт этого славного народа. Очаровательные девушки в ярких оранжево-красных платьях, стремительные юноши в традиционных одеждах кочевников, они двигаются быстро и резко. Танец завершается с той же неожиданностью, как и начинается. Это внезапность — лучшее доказательство танцевального мастерства казахского народа, отточенного веками в бескрайних казахских степях.

Джигиты с дутарами в руках выскочили на поле показать зажигательный туркменский танец. Следом за ними выбежали девушки в изумрудно-зеленых костюмах. Темп танца постоянно меняется. Темпераментные прыжки, резкие беглые шаги, быстрые полуприседы и рывки. Мгновенная смена ритма — и танцоры медленно плывут по полю с горделиво поднятой головой и вознесенными вверх руками. Вновь смена ритма, и они опять закружились в бурном танце. Этот танец воспроизводит мужество и ловкость юноши-джигита и чарующую скромность туркменских девушек.

Задор молодости, пламя весны и ликование праздника запечатлены в таджикском танце. Выразительные движения рук с их бесконечным разнообразием, но с неизбежно радостно-торжественной пластикой лежат в его основе. Таджички в ярко-красных платьях плетут своими руками сложные узоры движений. Нежный трепет кистей, плавные волнообразные движения рук, гибкие движения головы и плеч. Корпус в большинстве своем остается подтянуто неподвижным, принимая участие в танце лишь при мягких поворотах из стороны в сторону. Танец раскрывает выдающуюся красоту таджикских девушек.

Киргизский танец объединил в себе спокойные ровные движения девушек и жесткие строгие движения юношей. Танцоры сходятся и расходятся, объединяются в пары и сливаются рядами. Легкий бег, выворотные боковые шаги и полуповороты, кажется что по полю плывут девушки-лебеди. И наоборот — широкие свободные движения юношей, создающие ощущение скачки на коне, с подскоками и приседами, — дополняют своих партнерш по танцу. Юноши изредка садятся на ковер, делая вид что играют на комузе, потом вскакивают и кружатся в парах с девушками, выстраивая на поле хитрые национальные узоры.

Следом за ними выходят эстонские танцевальные пары. Точные мягкие движения, свободные непринужденные шаги и плавные ритмичные повороты. Юноши взявшись за руки поднимают руки вверх, барышни подбоченясь проскакивают через импровизированные ворота. Взявшись за руки, они как будто прогуливаются по живописным заливным родным эстонским лугам. Юноши открывают девушкам свои объятия, дамы принимают ухаживания своих кавалеров, пары кружатся в хороводах; парни, взявшись за руки, раскачивают своих партнерш как на качелях. Танец показывает степенность и собранность эстонского народа, его любовь к родной земле и щедрость балтийских глубин.

Живой и веселый латышский танец рождался в нелегком крестьянском труде. Парный танец, он рассказывает о чистых взаимоотношениях между юношей и девушкой. Танцоры с трепетной нежностью держат друг друга за руки, и как бы прогуливаются в цветущем саду. Юноши деликатно придерживают партнерш за талию. Те, не отпуская твердую руку своих кавалеров, кружатся на месте в стремительных пируэтах; пары расходятся и сходятся вновь. Юноши снимают шляпы, приветствуя трибуны. Разошедшись, танцоры бегут навстречу друг другу. И, взявшись за локти, кружатся весело подпрыгивая. В конце танцоры становятся в круг — импровизированный фруктовый сад — и, подняв руки, приветствуют трибуны.

Литовская полька. Задорная, озорная, заводная, с разнообразием фигур и богатством рисунка. Этот танец никогда не выходил из моды, диктуемой лучшими балетмейстерами мира. Польку танцуют все города на всех континентах. По ней сходят с ума, ее обожают миллионы. Ее движения строги и каноничны, они вырабатывались веками, никакая импровизация не допускается. Танцоры в парах выстраиваются ровными рядами; кавалеры подбрасывают своих партнерш вверх, становятся перед ними на одно колено, раскидывают руки и предлагают свои объятья. Взявшись за руки они водят хороводы и рисуют на поле сложные фигуры. Своеобразие литовского народа, грация кокетливой барышни и доблесть сильного мужчины отражены в этом замечательном танце.

Следующими вышли азербайджанские выступающие. Они показали древний хороводный танец, уходящий своими корнями в сельские обрядовые традиции. Танцоры в разноцветных одеждах, держась за плечи друг друга, бодро бегут по ровной окружности. Они останавливаются, приветствуя трибуны взмахами красных шелковых платков, и сходятся вновь в стремительном хороводе танца. Хороводы расходятся, юноши и девушки выстраиваются отдельными полукругами, показывая танец на носках — уникальный по изяществу хореографический элемент, выполняемый игрой рук, корпуса и лица, с такими мелкими движениями ног, что они кажутся неподвижными. Потом танцоры несутся навстречу друг другу, и вновь кружатся в едином хороводе. Это есть настоящая жизнерадостная круговая пляска, танец мужественного, героического характера.

Армянский танец вобрал в себя отвагу и бесстрашие своего народа. Этот танец рождался в стане воинов, и его движения так же сильны, горды и ловки. Грациозные движения девушек добавляют в него радость жизни, красоту природы и женскую скромность. Жизнерадостные, веселые и энергичные девушки, танцуют стройными рядами и хороводами. Движения девушек отражают разные моменты женского труда и быта: полевые работы, шитье, игры вокруг фонтана, где стройная вереница девушек кружиться и плещется в беспокойном веселье. Юноши, выстроившись большим полукругом, словно оберегают покой своих девушек и мир родного очага. Их движения быстры, горды и темпераментны, будто они готовы тут же броситься в атаку. Этот танец передает богатство военной культуры и бытовых традиций армянского народа.

Красивый, наполненный романтикой гор, воспевающий чистые отношения между мужчиной и женщиной грузинский танец. Начиная его, юноши становятся в круг, лицом к центру и, положив руки на плечи друг другу, начинают стремительное движение по кругу. Девушки образовывают круг поменьше, внутри первого, и изящно раскинув руки, плавно скользят в другую сторону. Кажется, что танцоры, подобно гордым орлам, парят над полем, так легки и грациозны их движения. Четкость и точность — достояние настоящих горных мужчин. Легкость и нежность — украшение картвельских женщин. Юноши орлиным взглядом ищут ту единственную, и находят ее. Девушка принимает вызов, она хочет чтобы ее избранник доказал силу и ловкость. Юноши, гордые своим успехом, срываются с места и следуют за своими возлюбленными. Девушки стремительно срываются со своего места и скользят, пытаясь уйти от юношей. Но те их догоняют и показывают всю свою браваду и удаль, совершая динамичные вскакивания, необычайной быстроты и стремительности выпады, полные огненного задора повороты на коленях. Это образец танцевального искусства праздничного Кавказа.

Бравые парубки и веселые дивчины станцевали разудалый гопак. Пять двойных хороводов на поле: круг в круге, во внешнем идут юноши, во внутреннем девушки. Пятью кольцами символа Олимпиады танцоры выстроились на поле. Хороводы расходятся и украинские парубки показывают шквал виртуозных присядок, прыжков и вращений, характерных традиционному украинскому танцу. Дивчины, скромно, но со скрытым озорством, проходят возле своих партнеров по танцу, еще больше раззадоривали тех своими ироничными и насмешливыми движениями. Движения юношей становятся все более бурными и энергичными. Перестановка, — и вот танцоры выстраиваются шестью полукольцами, изображая дуги конской упряжи. По трое самых активных танцоров изображают звонкие бубенцы под каждой дугой. Другие танцоры изображают яркие цветы. И понеслась украинская упряжка по олимпийскому полю.

Следом выходят узбекские танцовщицы. Одетые в сверкающие золотом цветные халаты и праздничные тюбетейки, они двигаются мягко и плавно, кажется даже не касаясь поверхности поля. Плавные движения головы и плеч, легкие движения рук, рисующих сложные воздушные узоры, и изящные пируэты. Танец отличается богатством сложных движений, передающих благородство и красоту узбекских девушек. В нем девушка раскрывается подобно цветку яркого тюльпана. Ее образ рисуется скромной и застенчивой, иногда наивно-кокетливой, а иногда шаловливо-озорной или задорной. В нем сочетается восточная роскошь, мудрость веков и особенности народного быта.

Энергичный и заводной молдавский танец. Яркий и зрелищный. Его танцуют парами. Движения необычайно темпераментны, задорны и стремительны. Танцоры, весело поприветствовав зрителей, выстроиваются в круги хороводов. Быстрое движение по кругу с резко сменяющимся направлением движения, — и хороводы тут же разлетаются множеством пар, лихо отплясывающих под быстрый темп музыки. Танцоры вихрем кружатся на поле. Характерные движения этого танца — шаги с подскоком и полетные боковые шаги, создают бурный и порывистый рисунок. Выстроившись в ровные ряды, танцоры начинают движение боковыми шагами друг к другу. Ряды проходят сквозь друг друга, танцоры радостно взмахивают руками и движение начинается вновь. Этот танец словно насыщен солнечной энергией молдавской земли, нежным благоуханием виноградников и бодростью молодого вина.

И завершалась эта уникальная сюита широким как русская душа и раздольным как русские земли традиционным русским переплясом. На беговую дорожку выехала русская тройка, запряженная вороными скакунами. За ней еще одна. И еще, и еще одна! Какой русский не любит быстрой езды! И понеслись русские тройки по олимпийскому полю…

Кони стремительным галопом мчатся по дорожке, а в повозке с широкими улыбками на лицах сидят юноши с гармонями в руках и девушки, весело приветствуя трибуны взмахами белоснежных платков. Сделав полный круг вокруг стадиона, все четыре тройки скрылись с арены.

Пока ехали тройки, на зеленом поле уже расположились танцоры, заняв все свободное место. Но куда там! Русской душе мало места и здесь — она рвется из тела. Рвется вон, наружу. Так и здесь. Танцорам вдруг стало мало места на поле, они заняли уже беговую дорожку. И под веселые аккорды гармони начался. Жизнерадостный как русский человек. Неуемный как русский дух. И необъятный как сама Россия. Знаменитый на весь мир. Русский перепляс.

Эх, распахнись душа! Расступись, земля; отпусти грусть-печаль-тоска — русский человек рвется в танец! Девушки стремительно кружились на одной ноге в задорных пируэтах. Юноши прыгали в присядках и оперевшись на землю руками выбрасывали коленца. Потом юноши встали на одно колено, выставив вперед руку и предлагая свои партнершам танец. Девушки игриво обходили своих ухажеров, принимая предложение, и танец вспыхивал с новой и новой силой. Казалось он и не собирается заканчиваться.

Дроби ногами и притопы, подскоки и повороты, хлопки по голенищу и перескоки — танцоры вьются в головокружительном танце. Глядя на них так и хочется встать рядом, а ноги сами просятся в пляс, вытанцовывая на месте в такт ритма. Но вот, звучат последние аккорды перепляса и танцоры отвесив трибунам земной поклон, встречают неистовый шквал рукоплесканий. Аплодисменты все усиливались и усиливались.

Когда овации стали стихать, Макс услышал у себя за спиной голос иностранца:

— Русские танцуют не телом. У русских отплясывает душа под аккомпанемент пламенного сердца.

Представление, тем временем, продолжалось. Все национальные ансамбли вышли на поле, образовав фигуру — сложный круг, состоящий из множества кругов плотно прилежащих друг к другу. Заиграли первые ноты мелодии «Калинка», и плотные круги стали медленно вышагивать вовне. Расстояния между кругами стали увеличиваться, пока не образовался огромный многослойный хоровод. Символ солнца, символ дружбы народов, в стремительном танце сошлись народы пятнадцати союзных республик. Хоровод был уже во все поле, темп хода его все убыстрялся, а зрители хлопали в такт музыки.

Мелодия сменилась нотами «Песни о Родине», и танцоры, взявшись за руки и высоко подняв их, с благодарностью подошли к трибунам. Трибуны в прямом смысле взорвались в аплодисментах. Сквозь восторженный рев зрителей слышались крики «Бис! Браво! Грацие!». У Макса заложило в ушах. Казалось овации никогда не прекратятся. Зрители аплодировали стоя, приветливо махая артистам. Те, широко улыбаясь, принимали благодарности своему таланту.

Спортивно-художественная программа продолжалась. На арену одна за другой выходили группы гимнастов в спортивных костюмах. Они исполнили ряд упражнений, показывающих олимпийские виды спорта. Стрельба из лука и гандбол, академическая гребля и легкая атлетика, баскетбол и фехтование, хоккей на траве и бокс, парусный спорт и спортивная гимнастика, плаванье и тяжелая атлетика, волейбол и дзюдо, борьба и конный спорт, гребля на байдарках и стрельба, футбол, велоспорт и современное пятиборье. Соревнования в двадцати одном виде спорта ждали впереди спортсменов, прибывших на Олимпиаду.

На арену выбежали дети в костюмах Олимпийского Мишки. Они кувыркались и перекатывались, отбрасывали коленца и радостно улыбались. Следом за ними выбежали мальчишки, держась за игрушечные головы коней на палках и делая скакательные движения. Сделав несколько круговых движений, импровизированная кавалерия выстроилась рядами. Но теперь игрушки отложены в сторону — детские игры закончились. Началась настоящая гимнастика, подготовка чемпионов будущих Олимпиад. Смотрите — они на поле! Сейчас они покажут вам мастерство ловкости. И будущие чемпионы синхронно выполняли сложные упражнения. Следом вышли девочки в ярких платьях с куклами в руках. Они их нянчили, учили ходить и любовались ими. Вот куклы отложены в сторону, и вновь перед зрителями чудеса ребячьей ловкости.

Потом выступали профессиональные гимнасты. Они прыгали на батутах, строили сложные пирамиды и совершали акробатические трюки.

После этого на поле вышли две тысячи атлетов из общества «Трудовые резервы». Близился апофеоз праздника. В центре поля атлеты образовали композицию из пяти олимпийских колец, а по краю поля вдоль Восточной трибуны — четыре гимнастические пирамиды в форме спортивных кубков.

Заиграли первые ноты песни «Старт дает Москва!», и в небо взлетели тысячи разноцветных шаров. Это были последние минуты церемонии открытия Игр.

По беговой дорожке с последним приветствием прошли колонны артистов и атлетов, выступавших на церемонии открытия.

Грандиозное открытие Игр завершилось.

Зрители начали вставать со своих мест и продвигаться к выходу.

— Вот и все, — с сожалением выдохнул Николай посмотрев на Макса.

Макс, потрясенный увиденным зрелищем, последовал за своим спутником к выходу. Они влились в мощный поток уходящих. Макс старался не отставать от Николая, не упуская из виду его широкую спину.

Окружавшие Макса люди шумно, на всех языках и со множеством счастливых эмоций, обсуждали увиденное. В этом гвалте восторженных голосов невозможно что-то разобрать — все слова здесь сливались воедино. Куда бы Макс не посмотрел, он всюду встречал сияющие улыбки и счастливые взгляды зрителей. Но он, впрочем, не обращал на это особого внимания, старательно следуя за своим спутником.

Внезапно кто-то, легонько толкнув его в бок, едва ощутимо наступил ему на ногу и тут же отпрянул. Макс обернулся. Это была миниатюрная девчушка, с двумя косичками золотистых волос и небесно-голубыми глазами, — такие девушки встречаются редко, но неизбежно приковывают любые взгляды, где бы они не появлялись. Макс невольно залюбовался ей.

Та, залившись краской смущения, пробормотала слова извинения на непонятном языке и, одарив Макса очаровательной улыбкой, поспешно скрылась.

Тот повернулся вновь в поисках спины своего спутника. Но ее уже не было видно — Николай уже скрылся в толпе зрителей.

Выйдя на улицу, Макс огляделся, и все также не обнаружив своего знакомого, поспешил к оставленной машине. Но машины там уже не было.

Макс в раздумье походил немного по стоянке, тешась несмелой надеждой, что его случайный друг все-таки вернется. Но того все не было. Вдоволь находившись, Макс, дабы не привлекать к себе лишнего внимания, вышел на набережную Москвы-реки.

Здесь было много туристов.

Найдя свободную скамейку, Макс уселся на нее и вытащил на свет банкноты, те самые, которые по счастливой случайности он вез для своего друга-коллекционера. Он пересчитал их и обнаружил, что является владельцем без малого тысячи рублей — огромного состояния для того времени.

Макс безмятежно откинулся на спинку скамейки, разглядывая проходивших мимо людей и думая чем бы заняться. Немного посидев, он решив перекусить. Встав со скамейки, он побрел в поисках продуктового магазина. Немного пройдя по улице, Макс нашел то что ему нужно — «Гастроном N6» гласила вывеска на одном из зданий.

Он зашел внутрь. В очереди к прилавку стояли несколько человек. Макс стал рядом. Осматривая товар, неловко повернувшись, он задел локтем стоящего впереди старичка с бамбуковой тростью в руке. На голове старичка был аккуратный чарли-чаплиновский котелок.

— Ой, таки не толкайтесь, прошу вас, — возмущаясь воскликнул старичок и успокаивающим тоном продолжил, — сегодня всем хватит, не беспокойтесь. Я узнавал. Да здравствует советский строй!

Макс посмотрел на него, и зачем-то вместо извинений буркнул:

— Я не отсюда, я из будущего.

— Ой, да ну и шо? Вот удивили! А я из Одессы, — с характерным акцентом ответил его собеседник. — Вы так рветесь к еде, что готовы снести с пути все, в частности и меня тоже. Вас шо, в будущем уже и не кормят, неужели коммунизм таки уже наступил? — язвительно спросил старик и, резко отворачиваясь от Макса, снисходительно бросил через спину. — Можете не отвечать.

Очередь продвигалась не так быстро, как бы хотелось Максу, и он стал внимательно изучать заваленные продуктами витрины советского гастронома.

Тем временем, старичок в котелке уже набрал продуктов и сложил их в авоську. Он резко повернулся, со всего маху налетел на Макса, споткнулся и едва не упал.

— Ах, вы еще тут, — с раздражением спросил одессит. — А я думал вы уже убежали отсюда обратно в свое будущее. У нас ведь не так интересно, да? А может вы специально прибыли, чтобы докучать мне? А, впрочем, держите, — протягивая авоську Максу произнес он, — поможите донести продукты. Я думаю мне полагается от вас компенсация за все эти беспокойства.

Одессит представился Максу как Лев Яковлевич. Они вышли из магазина и пошли по солнечной улице в сторону Арбата. Проходя мимо Парка культуры, они увидели большую группу иностранцев, обступивших памятник Ленину и позирующих перед фотографом. За ними внимательно, сцепив кисти рук за спиной, наблюдал парень в спортивной майке с эмблемой Олимпиады на груди. Он стоял невдалеке, в густой тени дерева.

— Усвойте, молодой человек, пока вы еще здесь, — внезапно произнес Лев Яковлевич, обращаясь к Максу. — Это вы мне можете сказать что вы из будущего, да и хоть откуда, мне все равно, я не спрошу вас ни слова. А вот эти люди, — кивнул он в сторону следившего за иностранцами парня, — заинтересуются, и будут спрашивать вас об этом очень долго и старательно. Таки это наша страна, поэтому лучше помолчите — здоровее может быть будете.

Парень повернулся в их сторону, внимательно вглядываясь в Макса, идущего со спутником. Лев Яковлевич двумя пальцами приподнял шляпу в приветственном жесте и парень, убедившись, что все в порядке, вновь повернулся к иностранцам.

Они дошли до трехэтажного дома сталинской постройки, где жил Лев Яковлевич. Поднявшись на второй этаж и зайдя в просторную четырехкомнатную квартиру, старый одессит с порога прокричал:

— Цилечка! Принимай продовольствие и встречай гостя!

В коридор вышла пышногрудая доротная женщина в цветастом платье и только-только закрученных бигудях на еще влажных волосах. Она с недовольным видом окинула Макса с головы до ног.

— Левочка, ты опять кого-то привел, и опять неизвестно кого, — раздраженно, с таким же ярко выраженным акцентом как у Льва Яковлевича произнесла женщина. — Я тебя очень просила выбирать знакомых тщательнее, и не тащить всяких оборванцев с улицы, мы не дом призрения. А вдруг у них блохи, а ведь у нас новые паласы.

Женщина с силой дернула сумку из рук Макса.

— Шо ты говоришь, Цилечка, я выбирал как только мог. Другое дело что выбор был не велик, — ответил ей Лев Яковлевич. — Кстати, познакомься, Максим, наш гость из будущего.

Макс кивнул женщине в знак приветствия. Она резко обернулась, бросив на него холодный снисходительный взгляд.

— Ах, Левочка, твое добродушие доведет тебя не до самого лучшего, — вздохнула она, удаляясь с авоськой на кухню.

— Моя супруга, Циля Марковна, — сказал одессит, обращаясь к Максу.

Лев Яковлевич жестом пригласил своего гостя в рабочий кабинет.

Усевшись в кожаное кресло, стоящее у небольшого столика, Макс осмотрелся. Вдоль стен стояли длинные стеллажи, до самого потолка забитые книгами, на столе были разложены стопки исписанных мелким почерком бумаг, а рядом, на тумбочке, стоял черный дисковый телефон. Вся обстановка в кабинете как бы сама по себе располагала к долгой и вдумчивой работе.

— Итак, вы из будущего? — спросил Лев Яковлевич, усаживаясь рядом и наливая в чашки холодный кофе. — И как там у вас?

— Коммунизм у нас еще не наступил, — ответил ему Макс.

— Вы ведь из капстраны, да? А у нас таки уже наступил, вы посмотрите вокруг — красота… Вам до такого идти и идти, да и что там в этих ваших будущих? Я вам скажу так: рыночная экономика и частная собственность это, конечно, хорошо, одно плохо — когда средства производства находятся в руках паразитов. Вы читали Маркса?

— У нас не читают Маркса. У нас вообще не читают книги. У нас смотрят глупые фильмы, слушают однообразную музыку и следят за примитивными реалити-шоу, — буркнул в ответ Макс.

— Реалити-шоу? — нахмурил лоб одессит. — Я не знаю что это. Читал я как-то в американской прессе, доходящей до меня, о неких шоу с подглядываниями, но это так низко и подло, что я не стал вдаваться в подробности. Для капиталистов нет моральных запретов, их единственный бог — деньги, и они готовы бросить на алтарь этого бога все что угодно. Впрочем, вы об этом знаете лучше меня…

Лев Яковлевич глубоко вздохнул и, отхлебывая мелкими глотками кофе, задумчиво уставился в одну точку.

— У нас «пятая колонна» тоже пытается всячески доказать, что наш строй исчерпал себя, — после некоторой паузы продолжил одессит, — что у нас не развита индустрия развлечений и человек не может безгранично потреблять. Положительные вещи ими категорично замалчиваются. Замалчивается и тот факт, что «пятиколонники» и заведуют развлечениями и снабжением, и то что блага не доходят до обывателя — это их вина в первую очередь. Ох, молодой вы человек, проблема с ними еще серьезнее чем кажется. Вы только посмотрите на этих либералов — сплошь полоумные безумцы с сумашедшим взглядом, им только сидеть в лечебницах, да тюрьмах, где они, впрочем, частенько и бывают.

— У нас таких называют элитой.

— Элитой?! Пф-ф… я знаю, можете мне не говорить, я примерно представляю какая вакханалия творится в ваших странах. Правит тот, у кого больше денег. Но судьба редко дает деньги честным, все больше негодяям. Вот их и называют элитой. Точнее они сами себя так называют.

Лев Яковлевич хотел было продолжить разговор дальше, но его перебила появившаяся в дверях супруга, приглашавшая к столу.

Пообедав чечевичной похлебкой и сочным форшмаком, Макс вместе со Львом Яковлевичем прошли в гостиную. Удобно расположившись на диване у зажженого камина, Макс обратился к своему собеседнику:

— А вы коммунист?

— Я?! — встрепенулся одессит. — Да вы шо! Окститесь, молодой человек, я не настолько убог, чтобы быть коммунистом. Но я вам скажу, что коммунизм меня хоть и не полностью, но устраивает. Он способен принести гораздо меньше вреда обществу, чем все остальное. Выбирайте сами, но я вам скажу, если вы хотите осваивать космос и строить города на Марсе, то это возможно лишь при коммунизме. Капиталистам это не нужно — это не приносит доход. Мало того, если когда-нибудь в далекой галактике будет открыта алмазная планета, они сделают все возможное, чтобы до нее никогда не добрались. И знаете почему? Потому что избыток алмазов насытит весь спрос и обрушит цену на них — таков закон рынка.

Лев Яковлевич вновь глубоко вздохнул и вновь задумчиво уставился в одну точку.

— Ну ладно, мир мне не изменить, — сказал он через некоторое время. — Насколько я понял вы приехали в Москву, чтобы попасть на Олимпиаду, так?

— Ну… да… — растерянно произнес Макс.

— Тогда я вам, с вашего разрешения, немного посоветую — забудьте о политике хотя бы на эти короткие дни. Политика вредит всему, чего касается. Наслаждайтесь праздником спорта, такого больше не будет никогда. У вас есть планы на завтра?

Макс отрицательно покачал головой.

— Тогда я вам, от всего сердца, кстати, подарю билет на стрельбу. Я брал его для Цилечки, но, как оказалось, она терпеть не выносит всех этих выстрелов. Откуда же я знал ее привычки? Мы женаты всего сорок лет.

В кабинете Льва Яковлевича зазвонил телефон и, нехотя поднявшись, он ушел. Его долго не было. Макс смотрел на согревающий теплом огонь и потрескивающие в камине дрова.

Постепенно его сморил сон.