1 Когда Церера [212] От идейской Матери богов Скорой поступью воротясь в пустой дол, Где павшего под перуном Энцелада гнетет Этнейский кряж, Не нашла в тех невступных местах оставленной дочери, — То встерзав себе щеки, очи, кудри, грудь, Вырвала она две сосны, 2 Запалила их Вулкановым неиссякающим огнем, И с ними в руках На колеснице о двух драконах По лесам, полям, горам, долинам, По холмам, ручьям, прудам, потокам, По суше искала ее и морю, По подсолнечному миру и Тартару; 3 Будь Роланд подобен [213] Элевсинской богине не только волею, Но и силою, — он для Анджелики Обыскал бы все леса, поля, ручьи, Холмы, горы, долы, сушу, море, Высь небес и бездну забвения, — Но нет у него ни драконов, ни колес, И он делает, что может и как может.

4 Обошел он Францию, и готов [214] Обойти Италию, Тевтонию, Новую Кастилию и Старую, А потом и за море в африканский край, — Так он думал, но тут он слышит Крик, а в крике внятную жалобу, И пришпорил, и видит: впереди Рыцарь рысью на большом коне, 5 А меж рук его на выгибе седла Исстрадавшаяся девица Плачет, бьется, на лице ее мука, И зовет на помощь, Выкликая его — графа Англантского. Смотрит он на юную пленницу И в ней узнает Ту, за кем он столько рыщет по всей Франции. 6 Анджелика то была или нет, Но он видит в ней свою драгоценную, Свою даму, свою богиню, И в такой страде, в такой горести, Что в яром гневе Страшным зовом вызывает он похитчика Вызывает похитчика, грозится И погоняет Златоузда златой уздой. 7 А лукавый в ответ ни отклика, Крепко держит знатную добычу И летит меж зеленых зарослей, И ни ветру за ним не поспеть. Тот в утек, тот в нагон, дубрава Вся звенит немолчным рыданием, И вот вымчались они на широкий луг, А на лугу стоит золотой дворец.

8 Тонко точеными мраморами Гордые вознеслись палаты; В золотые створы Скачет всадник с красавицею в объятьях, А за ним — Златоузд И на нем Роланд, кипящий яростью, И влетает, и водит диким взором, Но вокруг — ни красавицы, ни рыцаря. 9 Прочь с седла, и разящей молнией Он стремится под высокий кров, Вправо, влево, вперед, назад, Ни единого не минует угла, Тщетно нижние Обыскав покои, бежит по лестнице, Но и вверху, как внизу, Только зря теряет время и силы. 10 На постелях — шелка и золото, На стенах — ни бревна, ни камня, Всё в обивках, всё под коврами, Не задеть подошвою голый пол. Мечется Роланд вверх и вниз, Но нигде не потешат ему взор Ни милая Анджелика, Ни злодей, унесший прекрасную.

11 В трудных думах Понапрасну бродит он туда и сюда, А ему навстречу — Феррагус, И Градасс, и Брандимарт, и Сакрипант Так же мечутся вверх и вниз по лестницам, Так же попусту, И клянут коварство незримого Властника тех мест. 12 Все его ищут, все впустую — У всякого есть на что пенять: Кто в обиде, что тот увел коня, Кто в неистовстве, что похитил даму, Кто за что, — но никому не вмочь Выбраться из этой заперти. Много их здесь, обманутых, В долгие томятся дни и годы. 13 Трижды и четырежды Роланд Обыскав таинственный чертог, Говорит себе: «Я здесь мешкаю, Трачу время и силы, а злодей Вдруг да тайным выходом Далеко уже умкнул мою милую!» И сбегает на зеленый луг, Что со всех сторон вокруг дворца. 14 Вот обходит он лесные хоромы, Глаза в землю, Нет ли где справа или слева Свежего следа на траве, — И вдруг слышит оклик из окна, Вскинул очи, а в окне несбыточный Мнится ему голос и лик Той, из-за которой он сам не сам. 15 Слышится ему: Анджелика Плачет, молит: «Ко мне! ко мне! Защити девичий Цвет, дороже души и жизни! При тебе ли, при моем Роланде, Взять меня насильному? Пусть От твоей умру я руки, Чем подвергнусь под мое злополучие!» 16 На такие слова Роланд — Вновь и вновь из горницы в горницу, Не жалея труда и страсти, Окрылясь великою надеждою, То бежит, то застынет, и вновь Словно голос, словно Анджеликин, Кличет его в помощь, но куда? Где ни вслушаться, голос далеко.

17 Что ж, воротимся к Руджьеру, который По темной лесной тропинке Вслед за великаном и красавицей Выбежал из чащи на широкий луг, Тот же, там же (чтоб не солгать) Где невдолге проскакал и Роланд. Великан — в ворота, Руджьер — неотступно по пятам, 18 Вбежал за порог, Смотрит — двор, видит — дивные палаты, Но ни великана, ни дамы, Сколько взор ни скользит по сторонам. Он бежит по палатам вверх и вниз — Ни следа желанной, Ни приметы, куда пропал Тот мгновенный злодей с нею в объятьях. 19 Дважды, трижды, и пять, и шесть Раз обходит он горницы и светлицы, И опять по тем же местам, И на лестницах ищет, и под лестницами; Выбегает, не в окрестной ли она Чаще? — но тот же голос, Кликавший Роланда, кличет и его, И он снова в тех же хоромах. 20 Тот же голос, тот же лик, [215] Что Роланду являлся Анджеликою, Для Руджьера — его Дордонская Дама, в чьем плену он сам не свой; И Градассу, и всякому, Кто в путях своих попал в тот дворец, Мнится в нем Та, кому какая всех желаннее. 21 А была это новая неведомая Чара, деянная Каренским Атлантом, Чтобы сладкой мукой этого труда Оберечь Руджьера, Стороною пустив грозящее Смертью юноше веянье светил: Ни булатный замок, ни Альцина Не спасли, и это — третий ков. 22 И не только Руджьера, а и всех, Чья славней гремела доблесть по Франции, Залучал Атлант в свою волшбу, Чтоб от их руки не погиб любимец. А чтоб в долгом привале Не томиться им голодом и жаждою, Был его чертог Полон всем вволю рыцарям и дамам.

23 А теперь воротимся к Анджелике, У которой тот чудотворный перстень, Что во рту скрывает от взоров, А на пальце охраняет от чар. Как нашла она в горном гроте Лошадь, снедь и все, что было надобно, Вспала ей в ум охота Снова в Индию, в милые места, 24 И взять для дороги спутником Сакрипанта или графа Роланда — Не с того, что один милей другого, Страсть в обоих равно не по ней, А с того, что на пути — большой Левант, В нем — без счету городов и замков, Нужен спутник, надобен вожатый, А верней двух сказанных не найти. 25 Долго она странствуя, искала След и признак того или другого, И по городам и слободам, И по дебрям, и по разным дорогам; Наконец, привела ее судьбина В самый тот дворец, где граф Роланд, Сакрипант, Феррагус, Руджьер, Градасс и прочие Впутаны в Атлантову чародейную сеть. 26 Она входит, а волхв ее не видит, Она ищет, хранимая кольцом, И глядит, как Роланд и Сакрипант Сами ищут ее, напрасно мыкаясь, И как тешится над ними Атлант Собственным, ее мнимым образом. Которого же взять? — Долго думает, и все не решится: 27 Все не знает, который лучше — Граф Роланд или гордый царь Черкесии? Роланд отважней Защитит в опасных переходах, Но такой ей слуга сильней хозяина, И его потом не осадишь: Когда станет он ей не надобен, Как унять его или как услать во Францию? 28 А черкеса она и с поднебесья Спустит наземь, только захотеть. По такой-то она причине Прочит его себе охраною, Вынимает изо рта кольцо, Пелена спадает с глаз Сакрипанта, — Но она хотела предстать наедине, А тут приключились и Роланд и Феррагус.

29 А тут приключились Роланд и Феррагус, Оба одинаково Вверх и вниз, внутри и вокруг По дворцу искавшие свою богиню. Все втроем подбегают к даме, Никакие им чары не помеха, Потому что на персте ее — перстень, Отвевающий наваждения Атланта. 30 Двое из воителей В панцирях были и шлемах, Не слагая их ни днем, ни ночью, Сколько там ни минуло ночей и дней: Такова привычка, Это им не тяжелей любого платья. Только третий, Феррагус, был в такой же броне, Но без шлема: 31 Не хотел он шлема, кроме шлема, [216] Какой снял Роланд с Троянова Альмонта, И поклялся о том он в день, Как искал в тщетной глуби шлем Аргалия. Во дворце он обок был с Роландом, Но ни разу не занес на него руку — Так уж здесь велось, Что нельзя было узнаться в этих стенах, 32 Так уж был чарован дворец, Что и встретившись, не признать друг друга. Крепкий панцирь, меч в руке, щит у локтя — Так в нем дневали и ночевали. Кони витязей — седло на спине, Узда у луки — наготове В стойле стояли у ворот При яслях, полных овса и сена. 33 Потому и не мог Атлант Помешать нашим трем воителям Вмиг в седло и вскачь за черноокою, Златовласою, розоволанитною Их красавицею, а она во весь опор Прочь от них, потому что нимало Ей не в радость трое влюбленных сразу: Иное дело — по очереди. 34 И вот, отскакав довольно, Чтоб не стало страха Злых коварств От хитрого чародея — Вновь кладет она меж розовых губ То кольцо, выручающее из бед, И скрывается из глаз Изумленно онемелых витязей. 35 Хоть и было у нее в мыслях Взять Роланда или Сакрипанта Спутником возврата В Галафроново восточное царство, Но теперь они оба ей постылы, Мигом новое у нее на уме — Ни тот, ни другой ей не надобен, За обоих сослужит службу перстень. 36 Рыцари, растерянные, Тупо рыщут взглядом меж деревьями, — Как ловчий пес, Потеряв на травле зайца или лиса, Что нырнул в нору, Или в ров, или в густой кустарник. — А задорная Анджелика смеется, Видя вид их и невидима сама. 37 Одна была дорога в лесу, И подумали рыцари, Что по ней умчалась красавица вперед — Больше ведь было некуда! Роланд — в опор, Феррагус не медлит, Сакрипант в обе шпоры гонит коня, А девица подтягивает узду И вполепеха едет за ними следом.

38 Доскакали они дотуда, Где дорога расходится в тропы; Начали оглядывать траву, Нет ли где следов; И тогда-то Феррагус, пред всеми Гордецами всех времен пальмоносец первенства, Не по-доброму обернувшись к спутникам, Крикнул им: «Вы куда? 39 Прочь назад или ищите другой дороги, А не то лежать вам здесь покойниками! Не хочу попутчиков Ни в любви, ни в погоне за моей дамой!» А Роланд на то черкесу: «Будь мы бабы, Самые дешевые и трусливые Изо всех кудельных шерстопрях, — Он и то не сыскал бы слов обиднее!» 40 А потом Феррагусу: «Звериная Твоя морда! Не случись ты без шлема — Мигом бы ты узнал, Ладно ты молвил или неладно». А испанец ему: «Какое Тебе дело до моего дела? И без шлема, один на вас двоих, Докажу я, что ладно, что неладно». 41 «Слушай! — говорит Роланд черкесу, — Ради меня — уступи ему твой шлем, И тогда поплатится этот беленый, Потому что бешеней не было и нет!» Отвечает черкес: «Будь так, То не он, а я бы вышел бешеным! Если хочешь — дай ему свой, А уж я не хуже расправлюсь с сумасбродом». 42 Феррагус им: «Несмысленные! Разве, Будь мне нужен шлем, Разве я давно бы Не сорвал с вас ваших же шишаков? Но я даже приоткрою вам сказ: Я без шлема, и буду без шлема По обету, покуда не добуду Тот, который на паладине Роланде!» 43 Граф смеется: «С непокрытою головою Хочешь ты пустить того Роланда, Который сам Так пустил Альмонта при Аспрамонте? Да явись он, ты дрожал бы до пят, И не то, что шлем, — Сам бы отдал ему все свое оружие!» 44 А нахвальщик: «И не раз и не два Таково я припирал Роланда, Что не только шлем, Но и все бы взял его доспехи; А не взял потому, Что не всякая мысль приходит впору: Прежде не хотел, теперь хочу, И возьму, и это мне нипочем». 45 Тут рвется Роландово терпенье, И кричит он: «Подлец и лжец, Где, когда Ты меня осиливал оружием? Не вдали, а здесь Я — тот рыцарь, над которым ты хвалишься! Переведаемся же: кто возьмет, Ты — мой шлем, или я — твои доспехи? 46 А заранее перевеса мне не надобно!» [217] И снимает шлем, И на ветку его вешает бука, И выхватывает из ножен Дурандаль. Феррагус, не дрогнувши духом, Меч наголо, а сам в такую стать, Чтоб клинком и вскинутым щитом Оберечь непокрытую голову. 47 Начинают поединщики Выкруживать коней, выгибаться в седлах; Метят сталью в сталь, Где складка в броне, где тоньше. Не бывало на свете двух других, Столь способных сразиться и померяться: Вровень силой, вровень пылом; Вот и бьются, а ни один не ранен. 48 Государь мой, вы, верно, помните: [218] Феррагус заколдован по всей коже, Кроме места, где утробная привязь Первым соком вспаивала младенца; С той поры и до самого гроба, Где он лег под черною землей, Семь каленых ему пластин Закрывали уязвимое средоточие. 49 Заколдован был и англантский князь — Весь, кроме малой части: Лишь подошвы были открыты, ране, И о них была его оборона; Всем же телом (коли молвить правду), Они тверже камня диаманта. Вот какие сошлись богатыри, Что броня им не в нужду, а в украсу.

50 Свирепеет ярая битва, Страшно и трепетно смотреть. Феррагус лезвием и острием, Что ни взмах, то в цель и без промаха; Меч Роланда в кольчугу и броню Рубит, бьет, рвет, дробит и рушит; Анджелика незримою зрительницею Любопытствует над ними одна, — 51 Потому что черкесский царь, Полагая, что она — впереди, Как увидел Роланда с Феррагусом В боевой их задержке, сам не медлил, А пустился тою тропой, Где он чаял настичь красавицу. Потому-то дочь Галафрона Двум бойцам одна была очевидицею. 52 И хоть было ей и страшно и трепетно, Но глядела она во все глаза, Как грозила гибель И тому от этого, и этому от того. А была она любознательна, И захотелось ей унести тот самый шлем: Не надолго, а чтобы посмотреть — Что тогда станут делать единоборцы? 53 Потом она отдаст его графу, Но сперва потешится себе вволю. Вот сняла она шлем, скрыла на грудь, Посмотрела еще раз на бьющихся, И уходит без единого слова, И ушла уже далеко, А ни тот, ни другой и не заметили — Столько пламенело в них ярости. 54 Первым оглянулся Феррагус, Отшатнулся от Роланда и молвил: «Ну, вышли мы дураками: Обошел нас тот, что был третий! За что мы бьемся, Если он уже унес наш шлем?» Роланд замер, смотрит, шлема нет, И вдвойне он вспыхивает гневом. 55 Граф не розно мыслит с Феррагусом, Что похитил шлем их прежний спутник. Отпускает он повода, Пришпоривает бок Златоузда, Феррагус летит вслед противнику, И вдвоем доскакав Дотуда, где завиделся на траве Свежий след и черкеса и красавицы,

56 Повернули они: граф налево, Где долина, куда ушел черкес, Феррагус — к горам, Куда тропку протоптала Анджелика. А она между тем доехала До тенистой поляны над источником, Такой доброй, что никто прохожий Не минует, не став и не испив. 57 Приближается Анджелика к чистой влаге, Не чая никого встретить, Сокровенная священным кольцом, Не страшась недоброго случая; Ступает на травный берег, Вешает шлем на крутую ветвь И глядит, где получше мурава, Чтоб на выпас привязать кобылицу. 58 Но тут по ее пятам Скачет к источнику испанский богатырь; Как увидела его Анджелика — Мигом прочь из глаз и шпоры в бок, Только шлема, что упал на траву, Не успела подхватить: не дотянулась. Басурман, ликуя, Прямо к Анджелике во весь опор, — 59 А ее уж и нет — [219] Вмиг незрима, как сон по пробужденье. Рыщет он за нею по зарослям, Но бессилен бедный взор ее высмотреть. Вот, кляня Терваганта с Магометом И все их вероучительство, Возвращается Феррагус к ручью И глядит: на траве — Роландов шлем. 60 Он узнал его с единого взгляда, Потому что шли на нем письмена: Где Роланд добыл такую добычу, И когда, и от кого, и как. Вздел язычник шлем на темя и шею, — В утешенье своей большой тоске, Тоске о той, Что исчезла, как ночное видение. 61 Утвердив славный шлем над панцирем, Он хотел бы для полноты довольства Отыскать, наконец, и Анджелику, Что мелькнула и исчезла, как молния; Обыскал весь дремучий лес, До последней надежды Высмотреть ее малейший след, А потом — назад, к Парижу, в стан испанцев. 62 Болью жглось его сердце, [220] Что не утолилась большая жажда, Но остудою ей был шлем, По обету отнятый у Роланда. А потом, лишь узнал об этом граф, Долго он гонялся за Феррагусом, Пока в сече меж мостом и мостом Не вырвал у него шлем вместе с жизнью.

63 Анджелика, одинешенькая, Держит путь, незримая, но тревожная Из-за шлема, Что оставила она, бросившись бежать. «К неподобному, — думает она, — делу Унесла я у графа этот шлем: Это ли награда За все его мне услуги? 64 Видит бог, без дурного умысла Обернула я дурной оборот — Для того лишь сняла я шлем, Чтобы миром перебить побоище, А не с тем, чтоб от моей руки Злой испанец стяжал себе желанное!» Так она ехала, горюя, Что остался без шлема граф Роланд; 65 Так тоскуя и так досадуя, Пробиралась она в свой Восток, От народа к народу, Где скрываясь, где являясь, как сподручнее. Много перевидев земель, Вот пришла она в еще одий лес и видит: Двое мертвых, а меж ними юноша С страшною раною прямо в грудь… 66 Но довольно об Анджелике, У меня есть предметы поважнее: Не хочу я тратить моих строчек Ни на Феррагуса, ни на Сакрипанта; Англантский граф Вновь зовет меня поведать прежде прочих Тяготы свои и томления В том желанье, которому не сбыться.

67 Чтобы ехать неузнанным, В первом же он попутном городе Новый себе вздел на чело Хохлатый шлем, Крепкий, нет ли, ему все равно: Таково он надежно заколдован. Им покрывшись, он длит свой поиск Днем и ночью, в ливень и в зной 68 Был час, когда Феб вздымает из волн Колесничных коней под брызги росы, И Заря рассыпает по всходу небес Алые цветы и желтые цветы, И звезды, покидая ночной хоровод, Кроют очи в туманящий покров, — Когда в пути, невдали от Парижа, Вновь Роланд проблистал своею доблестью. 69 Встретились ему два конных полчища: [221] Пред одним — Манилард, седой сарацин, Царь Нигриции, вдавне рьян и пылок, Ныне — крепче не силою, а советом; Над другим — стяг Тремизенского царя, А он в маврах слывет отменным витязем, И зовут его знающие: Альзирд. 70 Зимовали они ту зиму Обок прочих басурманских сил Кто у города, кто подалее, Кто по слободам, кто при замках, Ибо царь Аграмант немало тщетных дней Положил на парижскую осаду, А теперь порешил быть приступу, Потому что больше не было пути. 71 Воинство его неисчетно: Кроме тех, которые при нем, И которые пришли из Испании Под Марсилиеву державную хоругвь, Он набрал наемный люд и по Франции, Потому что от Парижа до Роны И по самую Гасконь вся земля, Кроме нескольких крепостей, — вся под ним. 72 И едва прорезали дрожащие Ручейки теплой влагой хладный лед, И луга оделись новой травою, И нежною листвой — дерева, Скликнул царь Аграмант Всех, кто шел за его удачею, Чтобы сделать смотр своим оружным И тем выправить ратные дела. 73 Для того-то царь Тремизена И спешил к нему с царем Нигриции, Чтоб доспеть к расчету Всех полков, какой плох, какой хорош. И тогда-то (как было вам рассказано) Перестиг им дорогу граф Роланд В неотступном своем поиске Той, что держит его узами любви. 74 Как увидел Альзирд героя, Доблестью не знающего равных, Челом гордого, обликом такого, Что и бог войны ему не под рост, — Замер, глядя на знатную осанку, Ярый лик, сверкающий взор, Взял он в толк, какой пред ним воитель, Но не в пору всхотел его испытать. 75 Молод был Альзирд и заносчив, Что хвален за отвагу и силу,-? — Шпорит он коня к поединку, Только лучше бы остался в строю: Сшиблись двое, И он пал, и в сердце — англантское копье, И скакун его в страхе мчится прочь, Уж не чуя правящего повода.

76 Крик мгновенный и страшный Вспыхнул в воздух со всех сторон, Как увидели: юноша во прахе, И ключом бьет красная кровь. С ревом рвутся к графу передние, Вперебой, кто с копьем, кто с мечом, А несчетные задние пернатыми дротами Рушат бурю на рыцарственный цвет. 77 С каким шумом щетинистое стадо Разбегается по холму или полю, Если волк из черной пещеры Или с гор спустившийся медведь Схватит зубом малого кабаненка, А тот плачется хрюканьем и визгом, — Так крича, напирали нехристи На Роланда: «Смерть ему! смерть!» 78 Копья, стрелы, клинки грохочут градом И по панцирю, и по щиту, Кто разит дубиною сзади, Кто грозит ему в грудь, кто в бок; Но в чьем сердце не живало страха, Тот глядит на весь оружный сброд Все равно, как в темной овчарне Глядит волк, считая овец. 79 В руке — меч, как молния, Столько сарацинов положивший на веку; А сколько под ним падает новых — Кто попробует счесть, тому не счесть. Красной кровью льется дорога, Не вмещая столько мертвецов, Потому что ни щит, ни шлем Не защита, когда рушится Дурандаль, 80 И ни хлопчатый халат, и ни чалма, В сто обвивов обвивающая лбы; Летят в воздух крики и стоны, Летят срубленные руки, плечи, головы; По полю гарцует грозная Смерть, У которой много лиц, и все страшные, И думает: «Меч в руке Роланда Стоит больше, чем сто моих серпов». 81 Удар спешит за ударом, Толпище рассыпается в бегство: Как навалились враз Множеством задавить одного, Так теперь никто не задержится Помочь друг другу в общей беде — Кто несется со всех ног, кто со всех шпор, И некогда искать, где получше. 82 Объезжает побоище Доблесть, Держа Зеркало всех морщин души, Но никто на себя не смотрит, — Только старец, которому годы Высосали силы, но не мужество, Видит: лучше смерть, чем срам побега. Это был король Нигриции, Он и встал на Роланда с копьем вперевес. 83 Но разбилось копье о навершье щита, А граф ни на шаг: У него на лету обнаженный меч, Он бьет Маниларда с ходу, И благо тому, что злая сталь У Роланда в руке нагнулась книзу — Удар на удар не приходится, — Но и то Манилард выбит из стремян, 84 Вышиблен из седельного выгиба. А Роланд и не оглянется, Рубит, режет, сечет, бьет вражью рать, Каждый его чует за плечами: Как по воздуху, где просторно, Разлетаются от сокола скворцы, Так в рассеявшемся полчище Кто бежит, а кто лежит, а кто валится.

85 Ни души живой в пустом поле — Прячет рыцарь окровавленный клинок, А куда поворотить, не удумает, Хоть и все места кругом знакомы: Не дается в ум, Взять направо или взять налево, Он устал идти не по тому пути И ловить Анджелику там, где нет ее. 86 От расспроса к расспросу Правя ход по лесам и по лугам, Он сошел с пути, как сходят с ума, И прибился к горному подножию, Где глядит и видит: сквозь ночь В скальных щелях плещется дальний свет. Пробирается граф к скале Посмотреть, не там ли Анджелика. 87 Как по низкой гуще можжевельника Или по открытому жнивою Ловит ловчий робкого зайца Поперек борозд, без пути, От тернового к терновому кусту, Наугад, не сыщется ли спрятавшийся, — Так Роланд в трудах По следам надежды шел за дамою.

88 Он спешил навстречу тому лучу, И приспел туда, где сквозь дебрь Пробивался он из горной расселины, За которой скрывался емкий грот. Как заслон и тын, Заплелись пред входом колкие поросли, Укрывая тех, кто в пещере, От пытателей раззора и обид. 89 Днем пещеры не видно, Только ночью выдает ее свет. Угадывает Роланд, Но хотел бы дознаться повернее. Привязавши Златоузда у подступа, Он неслышно движется к прибежищу И сквозь сетку веток входит в устье, Не ища о себе оповестителя. 90 Сходит он по долгим ступеням в склеп, Где живые похоронены души. Скала была просторная, Выдолбленный резчиком, выгнулся свод, Доставало даже белого света, — Хоть и скуден вход, Но светило окно, По правую прорубленное руку. 91 А у очага, посреди подземелья, [222] Дама сидела, прекрасная лицом, Было ей немногим за пятнадцать лет, Это граф увидел первым взглядом. Такова была она красавица, Что лесная дебрь казалась, как рай, Хоть в очах и стояли слезы, Верный знак страждущей души. 92 С ней была старуха, они ссорились, Как то водится у женского пола; Но как встал пред ними граф — Смолкли вмиг пререканья и перекоры. Положил Роланд привет по-ученому — Перед дамами он всегда учтив; А они, встав с мест, Благосклонно ему ответствовали. 93 Видит он, помутились они в лице, Как услышали нечаянный голос, И увидели под своею сенью Такого грозного и одетого в латы. Спрашивает Роланд: кто Тот невежа, обидчик, злодей, варвар, Который в подземном склепе Схоронил такую светлую красоту? 94 С трудом красавица повела ответ, Перехватываясь жаркими рыданиями, И прерывисты были нежные звуки, Излетавшие из ее перлов и кораллов Меж тем, как слезы, Струясь, терялись между лилий и роз. Извольте же о том послушать другую Песню, государь мой, а этой — конец.