1 Ах, неправедный Амор, почему Так часто не смыкаются наши желанья? Почему, вероломный, тебе любо Видеть несогласие меж сердец? Ты от легкого чистого ручья Гонишь меня в темную пучину — От той, к кому рвется моя любовь, Шлешь любить ту, которой я противен. 2 Чрез тебя и Ринальду мила Анджелика, А он ей и мерзок и отвратен; А когда она его, любуясь, любила, Это он отвечал ей черной ненавистью. Как он мучитсяо том, как жалеет! Воздалось ему мерой за меру — Она так его теперь гнушается, Что ей смерть желанней, чем он.

3 Ринальд горделиво кричит черкесу: «Прочь с коня моего, разбойник! Я терпеть не привык: Кто возьмет у меня мое — поплатится! И девицу я тебе не оставлю — Это был бы грех: И добрый конь и прекрасная дама — Не для такого разбойника, как ты!» 4 «Лжешь, что я разбойник, — [26] С той же спесью кричит черкес. — О тебе такая молва, Что ты сам разбойник куда похлеще! Попытаем же, кто достойней И красавицы и коня, — Ибо я в одном с тобой един: Что прекрасней ее нет в целом свете». 5 Как зубастые два пса Из-за зависти или иной вражды Сходятся, скрежеща И кося глазами, красными, как угли, Чтоб с хриплым рыком и шерстью дыбом Вонзить друг в друга яростные клыки, — Так от криков и попреков к клинкам Шли черкес и сын Амона Клермонтского. 6 Один пеш, другой вскачь — Но от этого лучше ли сарацину? Ничуть: едва ль Не бессильней он несвычного отрока: Природному повинуясь чутью, Конь Баярд не хотел задеть хозяина, И не мог черкес ни шпорой, ни поводом Ни на шаг его двинуть, куда хотел. 7 Он его гонит, а тот встает; Он ему «Стой!», а тот в рысь и вскачь; Нагибает голову между ног, Бьет копытом, играет хребтом; Видит басурман, Что не время укрощать своенравного, Опирается на луку, Привстает и соскакивает о левый бок. 8 Как избавился он легким прыжком От Баярдова упрямого бешенства, Так и началась Эта славная схватка лихих двух рыцарей. Меч звенит о меч, то вверх, то вниз, — Млат Вулкана и тот не так быстр В дымной пещере Над ковальней, где куют перун Юпитеру. 9 То с размаху, то в упор, а то с хитростью — По ударам видно искусников игры; То они распрямятся, то сожмутся, То прикроют себя, то приоткроют, То надвинутся, то отступят, Отразят, уклонятся, Идут по кругу, — Где один отшагнет, тут же встанет другой. 10 Вот, вскинув меч, [27] Рушится Ринальд на Сакрипанта; Тот подставляет щит — Костяной под пластом каленой стали; Меч Фусберт врубается в его толщь, Гулом отзывается лес, Сталь и кость разлетаются, как льдинка, И стоит сарацин с онемелою рукой.

11 Как увидела боязливая красавица Этот ярый крушительный удар, Искажается красота ее страхом, Как у жертвы, когда близится казнь, И она не желает медлить, Чтоб не стать добычей Ринальда — Того Ринальда, Что противен ей так, как она ему мила.

12 Повернув коня, Она гонит его трудною тропой в гущу леса, Поминутно оборачиваясь, бледна, Словно уже Ринальд у нее за плечами. Недолго так проскакав, Встречает она в лесной лощине Отшельника, богомольного и кроткого, С длинною до пояса бородой. 13 Исхудалый годами поста, Медленно он ехал на ослике, И, казалось, душа в его лице Являла уединенную ясность. Пред нежным обликом Девушки, представшей на его пути, Хоть давно увядший и немощный, Дрогнул он любовным состраданием.

14 А она его спрашивает, Где есть путь ей к морю и к пристани Она хочет покинуть Францию И не слышать даже имени Ринальда. Наш чернец умел волхвовать: Ободряющим словом Он сулит ей избавление от невзгод И протягивает руку к своей суме. 15 Достает он книгу, а книга была волшебная: Чуть прочел он в ней первый лист, Как явился дух в обличье прислужника И покорно внял его веленьям: Связан писаным словом, В тот понесся он лес, где лицом к лицу Не давали друг другу спуску наши рыцари, И отважно бросился между ними.

16 «Ради бога! — вскричал он, — скажите мне: Если даже кто кого из вас зарежет, Что вам проку От надсады такой борьбы, Если граф Роланд без спора и боя, Не прорвав ни одной кольчуги, Нынче мчит в Париж Ту красавицу, за которую вы бьетесь? 17 Я Роланда повстречал за версту, Он скакал с Анджеликою в Париж, Тешась и смеясь, Что ваш спор останется без награды. Так не лучше ли, Пока близко, пуститься им вслед, Ибо где ни где, а в Париже Он не даст вам на нее и взглянуть». 18 Видели бы вы, Как смешались омраченные поединщики, Как корили они себя: где глаза их и ум, Что они вдались в обман сопернику? Но вот храбрый Ринальд шагает к коню, Дышит жаром, и бешена его клятва: Если только настигнет он Роланда — Вырвет сердце у него из груди. 19 Он подходит к Баярду. И вскидывается в седло, и пускается вскачь, Не сказав «прости», не позвав за седло Пешего, оставшегося в чаще. Ярый конь под хозяйскими шпорами Все крушит и сносит на бегу — Ни рвы, ни реки, ни скалы, ни сучья Не своротят его с пути. 20 Не дивитесь, государь мой, [28] Что так быстро Ринальд овладел конем, Столько дней догоняв его напрасно, И не могши дотянуться до повода. У коня был человечий ум, И не зря он несся в такие дали, А затем, чтобы привести господина К даме, о которой так громко тот страдал. 21 Ускользнувшую из Наимова шатра [29] Уследил Анджелику скакун — В тот час без седока, Ибо рыцарь сошел с его седла На тот самый бой, Где равно были неистовы Ринальд и Руджьер; И с тех пор не сбивался наш конь с ее следов В жажде воротить ее влюбленному. 22 Чтоб его завлечь в ее места, Он маячил ему в долгом лесу, А вскочить в седло не давал, Чтобы тот не своротил его с дороги. Это он К ней доставил Ринальда и раз и два, И напрасно: встал на пути Один раз Феррагус, а другой раз — черкес.

23 А теперь и он поверил демону, Сбившему Ринальда на мнимый путь, И понес свою конскую службу, Как всегда, и твердо и послушно. Ринальд шпорит коня к Парижу Жгут его гнев и страсть, И не то, что конь, А и ветер ему кажется медленным. 24 Чтоб сойтись с Англантским героем, Даже ночью он не хочет привала — Столько веры в нем в пустые слова Вестника лукавого чародейства. Так он скачет от зари до зари, И вот перед ним открылись Те места, куда бедствующий Карл Свел остаток пораженного воинства.

25 В ожидании боя и осады От ливийского короля, Он спешил скликать храбрых и отважных, Крепить вал, рыть ров; Ничего не упускал император Сильного к обороне, И решил он призвать к себе из Англии Новый люд для нового стана, 26 С новой ратью выйти на брань, Перебросить жребий битвенной удачи, — И Ринальда он тотчас шлет в Британию, В ту, что нынче — английский край. Сетует паладин — Не из неприязни к той земле, А с досады, что Карл его торопит И ни дня не дает ему промедлить. 27 Недоволен, как никогда, Был Ринальд, которому отказывали Искать светлый лик Той, что вынула ему душу из тела. Но, покорный Карлу, Тотчас он тронулся в путь, В несколько часов приспел в Кале, В тот же день взошел на корабль,

28 Кормчим наперекор Выплыл в море, чтоб скорее вернуться, — А море было смутным и шумным И зримо грозило грозою, И вот вознегодовавший Ветер вздыбил злобную бурю, Валами со всех сторон Охлестывая по самую мачту. 29 Быстро моряки Свивают широкие паруса, Чтоб вернуться к пристани, Откуда в недобрый отчалили они час; Но «Нет! — свирепеет ветер, — Не к лицу мне ваше своеволье!» — И ревет, и свищет, и грозит крушеньем, Если поплывут не по его гону. 30 То в корму, то в нос Бьет неистовый все круче и круче; Мечется корабль на малых парусах, И его несет в открытое море... Но как должен я выплесть Из разных нитей — разную ткань, То покину я Ринальда на волнуемой корме, А вернусь к сестре его Брадаманте.

31 Это та знаменитая дева, [30] От которой пал Сакрипант, Достойная сестра своего брата, Дочь Амона и герцогини Беатрисы. Ее мощь и пыл Были столь же любы Карлу и франкам (Есть ли выше хвала?), Как прославленная доблесть Ринальда. 32 А влюблен в нее был герой, [31] Рожденный от Руджьерова семени Злополучной Аголантовой дочерью; Вместе с маврами пришел он за их царем. И он не был отвергнут, в сердце девы Не медвежья текла кровь и не львиная; Но один лишь раз им дозволила судьба Увидеться и перемолвиться. 33 И теперь Брадаманта искала милого Своего Руджьера, сына Руджьера, Без единого спутника в путях, Но спокойна, как с тысячною стражей. И вот, Бросивши черкеса в грязь лицом, Миновала она лес, а за лесом горный кряж, И выехала к дивному источнику.

34 Он струился среди чистого луга В сени древних тенистых деревьев,. Добрым шелестом звавших путников Здесь испить и здесь отдохнуть; А зеленый холм по левую руку Их хранил от полуденного зноя. Но, оглядевшись вокруг ясными очами, Вдруг заметила воительница рыцаря. 35 Он сидел под лиственной сенью На зеленом, белом, желтом, красном, Один, безмолвен, задумчив Над прозрачно льющеюся струею; Щит и шлем висели на ветке бука, Конь стоял, привязан к стволу; Очи долу, влажные взоры, Все являло томность и скорбь. 36 Общее людское желанье Слышать новое о чужих заботах Побуждает девушку спросить, Отчего он, рыцарь, так печален? И тот не остался скрытен Пред учтивой просьбой И достойным облцком той, В ком увидел он юнца-удальца.

37 «Сударь (так он начал), я держал мой путь [32] С пешими моими и конными В императорский стан, где на выходе из гор Карл Великий ждал напасть на Марсилия; И со мною была юная красавица, О которой пылало мое сердце. Но у города Родонны нам предстал Латный воин на крылатом коне; 38 Смертный ли, адское ли исчадье, Но, завидев прекрасную мою милую, Он, как хищник, Соколом на дичь, Пал, взлетел, и в единое мгновенье Трепетная была в его руках. Не успел я вспомниться, Как лишь крик моей дамы слышался с высоты. 39 Так разбойный коршун У курицы умыкает цыпленочка, А она вне себя, недоглядевши, Тщетным криком кудахчет ему вслед. Как мне было догонять похитителя? Я в горах, везде отвесные кручи, Конь устал и еле двигает ноги По мучительным каменьям трудных троп. 40 Мне казалось, было бы легче, Чтобы сердце мне вырвали из-под ребер! Я оставил моих бойцов Без вождя продолжать свой путь, А сам, путеводимый Любовью, По откосам; где было способнее, Стал держать туда, куда хищник унес Мой покой и мою утеху. 41 Шесть дней я шёл от зари до зари По кручам и склонам, чуждым и грозным, Без дорог, без троп, Без следа ноги человечьей, — И пришел в заброшенный дикий дол Меж каменных гор и черных берлог, И там был утес, а на утесе замок, Неприступный, крепкий и дивно прекрасный. 42 Издали сиял он, как пламя, Не кирпичным был он и не мраморным; А как ближе подошел я к его сиянью, Он предстал еще чудесней и прекрасней. После я узнал: это работные демоны, Повинуясь заклятьям и куреньям, Возвели эти стены из булатной стали, Кованой в аду и каленой в Стиксе. 43 Такой гладью сияла сталь, Что не брала ее пятнистая ржавчина. Здесь-то и укрывался злой хищник, И отсюда он рыскал днем и ночью, Без помехи в своих разбоях — Тщетны крик и проклятья ему вслед. Здесь замкнул он мою даму, мое сердце, — Больше нет мне надежды ее вернуть. 44 Бедный, лишь издали смотрел я [33] На утес, затаивший мое счастье — Как лиса, которая слышит Писк лисенка в орлем гнезде, А без крыльев достать его не может, И теряется, и мечется вокруг. Крут утес, еще круче — стены; Только птице взлететь в такую высь.

45 Так я медлил, и вдруг я вижу: [34] Двое витязей, а ведет их карлик. Вмиг желанье мое вспыхнуло надеждой, Но и та и другое были тщетны. Это были два отважных героя — Градасс, сериканский царь, И Руджьер, юный удалец, Что в чести при африканском владыке. 46 „Эти двое, — сказал мне карлик, — Собрались померяться силой С владетелем этого замка, Небывалым всадником четвероногой птицы". Я воскликнул: „О, господа, Сжальтесь над горькой моей бедою, В час победы (на нее моя надежда!), Умоляю, воротите мне мою даму!" 47 Я поведываю о своей утрате, Слезы подтверждают мою боль; Они многие сулят мне посулы И спускаются к замку с крутизны, — А я остаюсь видеть бой вдалеке И молить небеса об их победе. Перед замком было ровное место Шириной в два переброса камнем; 48 Там, у подножия утеса, Двое спорили, кому биться первым. То ли жребий помог Градассу, То ли меньше это было дорого Руджьеру, Но вот сериканский царь Трубит в рог, отгрянули скалы и стены, И является из ворот Латный рыцарь на крылатом коне. 49 Взлетал он понемногу, Как перелетный журавль, Разбежавшись, вздымается над землей На локоть, на два, А потом распахнет свои крылья, И уже за ними не уследить. Так колдун плещет взмахами в такую высь, Где не реют и орлы. 50 А в урочный миг поворотил он коня; Сложа крылья, тот прянул вниз — Так бьющий сокол Рушится взять горлинку или утку; Всадник, взяв копье вперевес, Грозным шумом рассекает воздух — И еще не взвидел его Градасс, Как сотрясся от удара и раны. 51 Бьет в Градасса волшебниково копье — А Градасс разит лишь праздный воздух. Потому что бивший уже Отлетел поодаль, Но удар его бросил на траву Славную альфанскую кобылицу — Была у Градасса альфанская кобылица, И лучше ее не хаживало под седлом. 52 До звезд взвился колдун, И кружит, и низлетает вновь, И разит не чающего Руджьера, Руджьера, что весь в тревоге о Градассе. Руджьер покачнулся от удара, На шаг отшатнул коня, А когда размахнулся для ответа, Тот уже маячил в вышине. 53 То он на Градасса, то он на Руджьера, То в лоб, то в грудь, то в хребет, А они к нему тянутся впустую — За летучим не уследить. Он витает широкими кругами, Одному грозит, а другого разит, И обойм так мелькает в очи, Что они не знают, откуда ждать. 54 Двое на земле, один в небе — Так они сражались до поры, Когда темная пелена Обесцветила всю земную красу. А потом было вот что — расскажу без примолвки, Что видел, что знаю, а убеждать не стану, Такое чудо Больше похоже на ложь, а не на быль. 55 Щит в руке подоблачного всадника Весь был скрыт дивным шелковым платом, Я не знаю, зачем так долго Он держал его под таким покровом, Ибо кто его увидит открытым — Тот вмиг ослеплен, И падает, как падает мертвец, В добычу волшебнику. 56 Щит горел, как камень-огнеок — Нет на свете светлее света! Блеск вмиг сбил с ног Всех не видящих и не помнящих. Я был вдали, но и я лишился чувств И очнулся лишь по долгом времени: Ни рыцарей не было, ни карлика, Пусто поле, во мраке холм и дол. 57 И я понял, что чародей Одним махом прибрал к рукам обоих, Огнеоким лишив сияньем Их — свободы, а меня — надежды. И сказал я „прости" темнице, Где томится моя душа. Рассудите же, какая невзгода На путях Любви сравнится с моей?» 58 Молвив, рыцарь вновь затих в тоске, [35] О причине которой он поведал. А был это граф Пинабель, Сын Ансельма с Высокого Берега. В своем Майнцском вероломном роде Не хотел он знать ни верности, ни чести; Всеми черными, всеми гнусными пороками Был равен другим и больше других.

59 С меняющимся лицом Слушала красавица графа Майнцского С первого же слова о Руджьере Просияла она ликованьем; Но при вести, что он в заточении, В ней вскипела вся любовная жалость И она велит повторять рассказ Раз и два, и снова, и снова. 60 А когда все предстало ей ясно, Она молвила: «Рыцарь, не печалуйся — Мой приход может стать трбе счастьем, А этот день — днем большой удачи. Двинемся в те алчные стены, Где сокрыто такое сокровище — И труды наши не будут напрасны, Если только не изменит нам Фортуна». 61 Тот в ответ: «Это значит, я должен вновь Протоптать эти горы, а ты — за мною? Что ж, потерявши все, Мне не жалко терять и этот труд! Но тебе по этим скалам и росщелям Прямая дорога — в плен! Пусть так! Не пеняй же, — Я предостерег, но ты пошел». 62 Так сказал он, и сел на коня, И повел отважную вслед себе, Для Руджьера не дрогнувшую перед тем, Что колдун ее убьет или похитит, — Как вдруг — гонец С громким криком «стой! стой!» — Тот самый гонец, который Объявил черкесу его соперника. 63 У гонца к Брадаманте были вести, [36] Что от Монпелье и Нарбонны По самые Мертвые Воды Берег вскинул кастильские стяги, Что худо городу Марселю Без своей заступницы, И он просит совета и подмоги, И вверяется только ей. 64 Этот город и с ним все земли [37] От моря до Роны и Вара С верою и надеждою Государь вручил дочери Амона, Дивясь ее доблести Всякий раз, как видел ее в ратоборстве. Вот из этого Марселя И приспел к ней гонец с мольбой о помощи. 65 Юная колебалась меж «да» и «нет»: Вернуться или не вернуться? Оттоль зовет честь и долг — А отселе жжет любовное пламя. Но решает она делать, что сдумано, — Спасти Руджьера из колдовных стен, А не станет сил — То хоть разделить с ним неволю.

66 Умными отговорками Отпустивши вестника довольным, Она тронула коня в дорогу Вслед Пинабелю, который был нерадостен Узнать, что она из такого рода, С которым вражда у них и явная и тайная, И что не миновать ему беды, Как проведает она, что он из Майнца. 67 Между Майнцским домом и Клермонтским домом [38] Давний и ненасытный зиял раздор, И не раз они сходились на брань, И без меры было пролито крови. Вот и задумал вероломный граф Беспечную девицу предать беде, При первом случае бросить ее одну, А себе искать другой дороги. 68 И врожденная вражда, и сомненье, и страх [39] Так теснились в его уме, Что не уследил он, как сбился с пути И забрел в самый темный лес — А среди того леса был горный кряж С голою кремневой вершиною. Между тем дочь Дордонского Амона Следует за ним, не отставая ни на шаг. 69 Как увидел он вокруг густую чащу, Так замыслил отделаться от спутницы И молвит: «Пока не стемнело, Лучше нам податься к пристанищу — Помнится мне, за этою горою Есть долина, а в ней привольный замок. Подожди меня здесь, а я с этой кручи Уверюсь в нем своими глазами». 70 Так сказав, погоняет он коня Ввысь, к самому каменному острию, Озираясь, нет ли сторонних троп, Чтоб скрыть свой след от наездницы? И вот в скале ему является пещера Вглубь на тридцать с лишним локтей, За уступами, резаными и рублеными в камне, А внизу была дверь. 71 Дверь была большая и широкая И распахивалась в просторный покой, А оттуда шел свет, как будто Это факел пылал в пустой горе. Онемел злодей от изумления, — А тем временем героиня, Издали страшась потерять его след, Настигает его над самой пещерой.

72 Увидевши злодей, [40] Что напрасен вышел первый его умысел Потерять ее или погубить ее, Новый и причудливый затеял ков. Он вышел к ней, он позвал ее Туда, где в горе был пустой провал, И сказал ей, что в глубине Видел он красавицу-девицу; 73 Ясный лик, богатый наряд Обличали в ней знатную породу, Но была она смутна и печальна, Словно не по воле томилась в плену. Что с нею? — Он стал уже спускаться, чтоб узнать, Но тут встал из глуби Некто яростный и повлек ее внутрь. 74 Брадаманта В безоглядной своей отваге Поверила Пинабелю И рванулась помочь красавице, Но не знала, куда шагнуть. Вскинув взгляд на ветвистый вяз, Отсекает она мечом своим длинный сук И спускает его в расселину. 75 Срубленный конец Отдает она держать Пинабелю, А сама опускает ноги в пропасть И всем телом повисает на руках. Улыбнулся Пинабель и спрашивает, Удобно ли так ей спрыгнуть? — А потом, разжав и вскинув руки: «О, как жаль, что с тобой не весь твой род!» 76 Но иначе приключилось с невинною, Рушась по каменьям, Первым ткнулся в дно крепкий ее сук; Он сломался, но сдержал юную латницу, И она им сбереглась от погибели. Оглушенная, лежит она в пещере, — Но об этом доскажу я в третьей песни.