Вступление
1 Если плавателю не лгут чертежи, [398]
То уже недолго мне плыть до пристани,
Чтоб на твердом вознести берегу
Благодарность за морское спасение
В том пути, где столько я крат бледнел
От гибели или вечного блуждания.
Но уже мне мнится, уже мне видится
Впереди долгожданная земля,
2 И уже мне слышится —
Гудит в воздухе, отдается в волне
Трубный гул, колокольный звон,
Перевившись приветственными кликами,
И уже узнаются лица
Всех, кто справа и слева сшелся к морю,
Радуясь
О свершенье столь долгого пути.
3 Ах, какие дамы, прекрасные и разумные, [399]
Ах, какие рыцари блещут на берегу!
Как они меня любят,
Как я им обязан за ту любовь!
Вот я вижу: на краю волнолома
Мамма, и Джиневра, и все Корреджии,
Вместе с ними Вероника Гамбара,
Избранница Феба и Аонид,
4 Вот вторая Джиневра, и вот Юлия, [400]
Обе — поросли того же ствола;
Ипполита Сфорца, Тривульция
Домицилла, питомица священных недр,
Вот Эмилия Пия, Маргарита,
Грациоза, Анджела Борджия,
И Риккарда Эсте, а с ней
Бланка, и Диана, и с сестрами.
5 Вот прекраснейшая, умнейшая, достойнейшая [401]
Турка Барбара и с нею Лаура —
Двое, коих
От Востока до Запада лучше нет.
Вот Джиневра третья,
Украшающая дом Малатеста,
И ничьи государские палаты
Никогда не славились такою красой.
6 Будь она в Аримине и тогда, [402]
Когда Цезарь, гордый покорной Галлией,
Колебался на краю Рубикона,
Ополчиться ли враждою на Рим, —
Верю: преклонивши знамена
И к стопам ее повергши трофеи,
Он бы принял веления ее уст,
И жива была бы римская вольность.
7 Вот жена, вот мать, [403]
Вот родные сестры и вот двоюродные
Господина Боццоло, вот Торелли,
Бентивольи, Висконти, Паллавичини,
Вот сама
Превзошедшая славой красы и прелести
Всех слывущих днесь и прослывших встарь
Между греков ли, лагинов ли, варваров ли, —
8 Юлия Гонзага, [404]
Что куда ни ступит, куда ни взглянет,
Всякая иная краса
Посторонится и подивится, как богу.
С нею свойственница, вечная в верности,
Хоть и долго гонимая судьбиною;
Здесь и арагонская Анна,
Светоч Вастов,
9 Ясная, прекрасная, вежественная, мудрая, [405]
Оплот Верности, чистоты и любви,
И с сестрою,
Пред которой меркнет свет всех красавиц;
И Виктория, единственная
Вопреки и смерти и року
Из стигийских исторгнувшая сумраков
Всепобедного своего супруга;
10 И феррарские мои дамы, и урбинские, [406]
И от Мантуи, и от всей Ломбардии,
И от всей Тосканской,
Сколько есть в ней красавиц, стороны,
А меж ними кавалер, и они
Таково объемлют его почетом,
Что я вижу сквозь сияние стольких ликов:
Это цвет Ареция, Аскольт Единственный!
11 Вот его племянник Бенедикт, [407]
В красной шляпе, в красной мантии,
С кардиналами из Болоньи и Мантуи,
Кем столь славен святой конклав.
И у всех (обольщаюсь я или нет?)
О моем прибытии
Столько радости в их ликах и знаках,
Что вовек мне достойно не воздать.
12 Здесь Лактанций, здесь Клавдий Птолемей, [408]
Павел Панса, Триссин, Латинский
Ювенал, и все Капилупи,
Сакс, и Мольца, и Флориан Монтин;
И, прямейшую проторивши тропу
К аонийской влаге,
Оный Юлий Камилл, а с ним, я вижу,
Марк Антоний Фламиний, Санга, Берна,
13 Вот мой господин Александр Фарнезский, [409]
И какие спутники вслед за ним:
Федр, Капелла, Порций, Филипп
Из Болоньи, Вольтерран, Магдалин,
И Пиерий, и Блоссий, и кремонский
Вида, кладезь высокого витийства,
И Ласкарь, и Музур, и Навигерий,
И Андрей Марон, и чернец Север.
14 В этом сонме два славных Александра, [410]
Первый Орологий, второй Гварин;
Вот и Марий Ольвит, и вот божественный
Аретин, бич владык,
Двое Иеронимов,
Соименных Истине и Гражданству,
И Майнард, Теокрен и Целий,
Панницат и Леоницен.
15 Предо мной Бернард Капелл, предо мной [411]
Петр Бембо,
Из убогой и низкой обычайности
Взнявший ввысь чистый, сладкий наш язык;
А за ним, я вижу, Гаспар Обиций,
Дивный в каждом слове из-под пера;
Здесь Фракастор, здесь Беваццан,
Трифон Гавриил, Бернард Тасс;
16 Предо мной и смотрят в меня [412]
Николай Аманий, Николай Тьепол
И Антон Фульгоз,
Самый радостный на всем берегу,
И мой друг Валерий
В стороне от дам, и наверное,
С ним согласен Бариньян, потому что
Ими. он обижен и им не друг.
17 Вот высокие умом Пик и Пий, [413]
Породненные кровью и любовью;
С ними третий, чествуясь лучшими,
Мной не виданный,
Но коль ведомые знаки не лгут —
Это он, кого так жажду узреть:
Яков Саннадзар,
Сведший Муз с горных высей к морскому брегу.
18 Вот ученый, вот верный, вот пытливый [414]
Пишущий Пистольф, а при нем
Ангиар и три Аччайоли
Рады, что уже мне моря не в страх.
Вижу: здесь и Аннибал Малагуций,
Мой сородич, и Одоард,
Чей еще послышится голос
От индийских стран и до западных столпов.
19 Для меня торжествуют торжество [415]
Виктор Фавст, Танкред
И без счету прочих, мое приплытье
Всем угодно, и рыцарям, и дамам;
Близок брег, и попутен ветр:
Медлить не для чего —
Так домолвим же, как мудрая Мелисса
Доброго Руджьера спасла из смерти.